Текст книги "Ты можешь любить (СИ)"

Автор книги: Белла Лестранж

Соавторы: Анастасия Калько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Сжав волшебную палочку, он бесшумно подошел к кровати. "Люмос", – конец палочки засветился. Следующий взмах – и полог отодвинулся. Свет упал на лицо человека, свернувшегося на бархатном покрывале.

Беллатриса заворочалась и недовольно застонала, отворачиваясь во сне от света. Ее роскошные волосы рассыпались в живописном беспорядке, а короткий халатик почти не скрывал загорелые точеные ноги.

"Веяния нового времени: даже лучшие семьи не минует чаша сия. Если уже и у Блэков дочери валяются под солнцем чуть ли не нагишом, чему удивляться? Впрочем, я, наверное, становлюсь старым занудой. Если я не одобряю подобное времяпрепровождение, и солнечному Сент-Остелу предпочитаю Оркнейские острова или норвежские фиорды, это еще не значит, что все должны разделять мои пристрастия!"

Волан-де-Морт снова ощутил замешательство и смятение, а потом и раздражение. Что за игру с ним затеяла эта пигалица? На этот раз она зашла слишком далеко. А ведь он был уверен, что после полученной отповеди Беллатриса выбросит из головы все эти глупости и перестанет вести себя, как взбалмошный ребенок.

Он сердито встряхнул девочку за плечо. Она вздрогнула и спросонья схватилась за волшебную палочку.

– Очень глупо класть палочку в карман халата, ты могла сломать ее во сне или покалечиться, – спокойно сказал Волан-де-Морт, пока Беллатриса спешно приглаживала волосы и пыталась прикрыть ноги полами своего эфемерного халатика. – Ты что, ошиблась дверью? Что ты делаешь в моей спальне?

– Простите, милорд.

Несмотря на смущенный вид, девочка не спешила слезать с кровати.

– Я ждала вас и не заметила, как заснула, – бесхитростно пояснила она.

– Зачем ты ждала меня? Разве я не объяснил тебе доходчиво все, что тебе нужно зарубить на носу?

– Вы ушли так стремительно, что я не успела вам ответить, – Беллатриса уже овладела собой и восседала на подушках вполне непринужденно, зябко поджав под себя босые ноги.

– Ты? – он еле сдержал смех от этого блистательного куража и столь же неподражаемого нахальства. – Хотела мне ответить? А если я сейчас позову твоих родителей? Что они скажут, увидев, как ты ночью, полураздетая, сидишь на моей кровати?

– Я для вас действительно только ребенок? – упавшим голосом спросила Беллатриса. – И вы хотите жаловаться моим родителям на мои детские шалости? Ладно, извините, спокойной ночи.

Она встала и направилась к дверям. Посмотрев на ее поникшие плечи и голову, гордо вскинутую, чтобы не дать пролиться слезам, Волан-де-Морт негромко сказал:

– Подожди.

Девушка послушно остановилась, не оборачиваясь и расправив узкие плечи. Правда, сейчас они слегка подрагивали, но это было единственное проявление эмоций. Беллатриса Блэк уже умела владеть собой, чувствовалось безупречное воспитание.

– Что ты хотела мне сказать? – спросил он. – Если ты пришла и ждала меня, то говори.

– Я для вас всего лишь надоедливый ребенок, – встряхнула волосами Беллатриса. Волан-де-Морт еле удержался от искушения схватить ее за плечи и встряхнуть посильнее. Этой пигалице удалось практически невозможное– пробить броню, в которую он уже давно замкнулся от внешнего мира, вывести его из равновесия. А теперь она еще и показывает коготки. "Очень похожа на мать, и не только внешне", – Темный лорд снова вспомнил Друэллу в школьные годы – гордую красавицу с манерами и осанкой королевы. Но отмахнулся от этих воспоминаний. Мало ли какие увлечения бывают в юности. Сейчас ему уже не 15 лет, и он прекрасно понимает, что есть на свете вещи намного важнее, чем безответное влечение к первой красавице факультета. Тем более что все переменилось. Друэлла была бы рада вновь завладеть его вниманием и даже украсить голову мужа ветвистыми рогами, но он уже не тот мальчишка, который счастлив был, сидя рядом с ней в кабинете трансфигурации или получив согласие на танец на Рождественском балу. Он спокойно смотрел на попытки Друэллы напомнить о школьной юности. Конечно, сейчас, когда он поднимается в гору, каждая знатная дама хочет понравиться лорду Волан-де-Морту. Но он хорошо помнит, как в бытность его Томом Реддлом однокурсницы из родовитых семей смотрели на него свысока, и хорошо знал цену нынешнему вниманию женщин.

– Хватит валять дурака, – резко сказал он, – или говори, зачем пришла, или ты действительно всего лишь капризное дитя!

– Я хотела сказать вам, что вовсе не собиралась делать вас своим товарищем по шалостям, – ответила Беллатриса. – И я уже не ребенок, – она наконец-то обернулась. – То, что я испытываю к вам... Для меня это серьезно, – девушка залилась густой краской, и ее последние слова Темный лорд скорее прочитал по губам, чем услышал.

– Беллатриса, я ведь могу не совладать с собой, – сказал он после паузы, когда гостья потупила голову и стояла, прижав руки к горящим щекам. – Как бы я ни был благоразумен и сдержан, но все же я мужчина, и мне трудно держать себя в руках, когда женщина делает мне такое признание.

– Так я для вас все же женщина? – подняла голову Беллатриса. – А почему тогда...

– Ты – дочь моих школьных друзей.

– Я знаю, милорд. И когда мать найдет мне блестящую партию, я покорюсь ее воле, – Беллатриса набрала полную грудь воздуха, словно собираясь прыгать с обрыва. – Но мое сердце всегда будет принадлежать вам. Я буду хорошей женой своему мужу, но прошу вас... Прошу хоть один раз не отталкивать меня! – выпалила она на одном дыхании и застыла, сама испугавшись своей дерзости.

– Что ты забрала себе в голову?! – Волан-де-Морт раздраженно заходил по комнате, потом остановился и передразнил девочку неестественно высоким писклявым голосом:

– "Мое сердце принадлежит вам"! Помешались вы, что ли, на этой любви?! Это что, самое необходимое в жизни? – он вспомнил историю матери и ее трагической любви к красивому, но никчемному маглу и рассердился. Если влюбленные настолько глупы, чтобы пускать свою жизнь под откос из-за чьих-то прекрасных глаз, то ему повезло. Его жизнью управляет холодный рассудок, и он никогда не станет идиотом из-за какой-то юбки. – Ты видишь меня впервые! О чем ты говоришь?

– Так бывает, – негромко ответила девушка, – вы можете мне не верить, но клянусь, что говорю искренне.

– Верю, – не сразу сказал Волан-де-Морт. – Ты пока еще не научилась лгать и лукавить, как более взрослые женщины. "Безумен тот, кто им вверится", – вспомнил он фразу из какой-то магловской книги.

Снова молчание.

– Прошу вас, милорд, – голос Беллатрисы в темноте звучал теперь по-детски тонко и жалобно, – не отталкивайте меня хотя бы сегодня. Когда я выйду замуж, я буду верна мужу. Но разве я могу допустить, – ее голос набрал силу, и в нем прозвучали материнские надменные нотки, – чтобы первым меня коснулся кто-то другой. Этот подарок я хочу сделать вам. В знак величайшего почтения, – девушка сделала реверанс, – которое наша семья испытывает к вам, первому среди волшебников!

– Глупостей не надо делать даже из почтения, – хрипло ответил Волан-де-Морт, чувствуя, как его броня трещит и рассыпается. Попробуй-ка тут оставаться бесстрастным и твердым, когда перед тобой стоит полураздетая юная девушка с упругим телом и длинными золотистыми от загара ногами и смотрит на него такими глазами, как будто видит его прежнее лицо – красавца Тома Реддла, а не его нынешний облик.

Беллатриса шагнула к нему, обжигая взглядом. "А ведь она уже довольно опытная и сильная чародейка, – отметил Волан-де-Морт. – Посмотрим, может, она будет полезна, как помощница, мне нужны соратники. И... И почему бы, собственно, и нет? Но ей только пятнадцать лет! Ну и что? В некоторых кругах это уже брачный возраст. Да она и не похожа на ребенка, – он посмотрел на высокую грудь в вырезе халатика. – Если она так жаждет сделать мне подарок, почему бы не принять его?"

Беллатриса прижалась к нему всем телом. Ощутив через одежду ее горячее юное тело, Волан-де-Морт послал к троллю в зубы все доводы благоразумия и крепко стиснул девушку в объятиях, так, что она даже охнула. Он поцеловал ее в губы, и почувствовал себя, как измученный жаждой путник, наконец-то добравшийся до колодца со свежей холодной водой в пустыне.

Эта ночь была первой не только для Беллатрисы, но и для него. И запомнилась обоим на всю жизнь...

* ПОМЕСТЬЕ МАЛФОЕВ. НАШИ ДНИ.

– И эти воспоминания помогали мне защищаться от дементоров Азкабана, – негромко сказала Беллатриса, когда Полина выпрямилась и отошла от чаши Омута. – А сейчас мой Патронус стал еще сильнее от того, что мы снова вместе. Милорд вернулся, и мы снова обрели тебя.

Полина промолчала, глядя на чашу, где перед ней промелькнуло лето любви ее родителей, три солнечных месяца, наполненных бризом, ароматом цветов и страстью. Три счастливых месяца, после которых последовали долгие годы страданий и лишений. Но, похоже, ни отец, ни мать об этом не жалеют. Они счастливы уже потому, что у них было это лето.

– В сентябре я вернулась в Хогвартс, – продолжала мать, – в октябре поняла, что беременна. Это было моей тайной и моим счастьем.

– Но лучше бы ты посвятила в тайну хотя бы меня, – Волан-де-Морт откинулся на спинку высокого черного кресла, поглаживая свернувшуюся рядом Нагайну. – Тогда нам не пришлось бы столько лет искать Полину, и она с детства была бы окружена почестями, на которые имела право по рождению... Ну, что? – посмотрел он на дочь. – Твое любопытство утолено?

– А может и лучше, что я молчала, – неожиданно возразила ему Беллатриса. – Когда у нас земля горела под ногами и мы не знали, живы ли вы, и что случилось в Годриковой впадине, а потом нас, тех, кто выжил, заточили в Азкабан, не все дождались вашего триумфального возвращение. А ведь это были взрослые сильные и опытные маги. Может, и хорошо, что Полина не попала в этот водоворот. Сиротку Вульф мракоборцы и члены Ордена не тронули. А мисс Мракс была бы под ударом. Фадж не пощадил бы и ребенка только за то, что она – наша дочь!

– Мама! – гневно перебила ее Полина. – Что ты говоришь?! Я – ваша дочь, вот именно, а не приемыш, и не сквибка, и я очень жалею о том, что в трудные времена не была там, рядом с вами. Может, тогда все было бы иначе! Я уже не была ребенком и смогла бы сражаться и, может быть, защитить вас, предотвратить беду!

– Когда у тебя будут свои дети, ты меня лучше поймешь, – с горечью сказала Беллатриса и отошла к окну. – Ты рассуждаешь, как воин. А я – как мать.

– Я рассуждаю, как ваша дочь, – ответила Полина, и на это нечего было возразить. Какое-то время все трое молчали.

Полина снова думала о Сент-Остеле и о лохматом озорном мальчишке, дразнившем на берегу моря своих кузин. Несколько часов он сорвался с помоста и упал за занавес Арки Времени в Отделе тайн. И мать на секунду опустила волшебную палочку, а в ее глазах мелькнула боль. Два видения продолжали друг друга. "А у тебя мировоззрение правильное!" – распаленный спором мальчик спрыгивает с пирса и удаляется по алому в лучах закатного солнца берегу. "Ну и пожалуйста! Дурак!" – звенящим от обиды голосом выкрикивает вслед смуглая девочка и провожает его таким же горьким взглядом, а в глазах – слезы. А недавно Полина увидела такое же выражение на лице уже взрослой Беллатрисы. А Сириус, такой же растрепанный, но уже полуседой, с изможденным лицом, парируя ее заклятия, смеется и подшучивает над кузиной, как тогда, когда убегал с ее шляпой. И вдруг его смех обрывается, как обрубленный. А женщина смотрит на его падение с запоздалым ужасом, осознавая, что совершила непоправимое, а их шуточный поединок на этот раз зашел слишком далеко.

– Вот и Сириус, – тихо сказала Беллатриса, очевидно думавшая о том же, – я так и не смогла его спасти. Теперь и в этом тоже я виновата.

– Белла, ты меня очень обяжешь, если перестанешь брать на себя вину за все случившееся с незапамятных времен! – с привычным раздражением перебил ее Волан-де-Морт. – Твой кузен был слишком верен нынешней власти мира волшебников и не желал признавать, что правление Фаджа и Дамблдора доживает последние дни. А Корнелиус, как вампир, периодически нуждался во вливаниях свежей крови, и тех, кто ему служил, обрабатывал так, что люди шли на гибель, уверенные, что служат правому делу, за которое не жалко даже самой дорогой цены. Если Сириус добровольно сделал из себя идиота, прислуживая этим манипуляторам и ломая ради них шею даже после того, как они обрекли его на многолетнее заключение в Азкабане вместо настоящего убийцы Поттеров, то в этом виноват лишь он, и никто больше! Или я неправ? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Конечно, вы правы, милорд, – Беллатриса опустила глаза, рассматривая черный жемчуг, которым был ушит ее подол. – Но мне все равно тяжело осознавать, что все так закончилось. Все-таки Сириус не был мне чужим. Простите.

Полина укоризненно посмотрела на отца. Волан-де-Морт поджал губы и ответил ей хмурым взглядом.

– Ну хорошо, – сказал он уже без металла в голосе, – я все понял. До чего же вы, женщины, верите этой химере о любви, привязанности и прочей дребедени!

– Ты действительно считаешь, что это химера? – спросила Полина. – А разве ты не понял...

– Я просто видел, что вы хорошо сражаетесь, – быстро прервал ее отец.

– Потому, что мы хотели выиграть бой ради тебя.

– А что же тогда увеличивало МОИ силы? – саркастически поджал тонкие губы Волан-де-Морт.

– То же самое, – спокойно ответила Полина. – И потом, разве ты искал меня, только как свою наследницу?

Волан-де-Морт промолчал, но на его лице уже была не саркастическая усмешка, а внимание и размышление о словах дочери.

– И разве ты ничего не испытывал к маме в то лето? – продолжала девушка. – Я знаю, что, если кто-то из супругов использовал любовные чары или Амортенцию, то дети, рожденные от этой связи, как правило, не способны никого любить. Но разве не бывает исключений?

– Одно на миллион.

– Ну вот, значит, все-таки бывает...

– Не в моем случае. Магия крестражей разделила мою душу на части, которые я надежно спрятал...

– Однако же одна часть души осталась у тебя. И она живая.

Волан-де-Морт изумленно посмотрел на дочь. До сих пор он гнал от себя такие мысли и смеялся над всякими, как он говорил, "глупыми сантиментами". А сейчас снова вспомнил Сент-Остел. И как совсем недавно впервые обнял Полину.

– Нет правил без исключений? – уже более мягким голосом спросил он.

– Да, папа. Я уже почти уверена в том, что на самом деле ты можешь любить...