Текст книги "Разбитое сердце (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Участие Беллы во всем этом ограничивалось лишь вопросом: «все ли в порядке?». Она не приходила в клуб, и я не винил ее за это. Это вовсе не ее поприще, и, в принципе, на меня это никак не влияло. Я не ждал, что она будет проводить время в клубе. Более того, когда у нас появятся дети, я бы не хотел, чтобы они стали частью этого бизнеса. В нашей жизни складывалось все просто замечательно и гармонично. Единственная сложность заключалось в том, что сейчас я был занят усиленным поиском персонала, и в клубе мне приходилось проводить гораздо больше времени, чем хотелось бы.

Кроме того, в цокольном помещении я открыл бойцовский клуб. Я не поставил Беллу в известность потому, что не был уверен, что она одобрит все это. Бои представляли собой лишь боксерские поединки и не несли никакой опасности, но, тем не менее, это все-таки бои, а Белла всегда была против насилия. Помимо бойцовского ринга я организовал спортзал, который работал в дневное время, пока ночной клуб закрыт. Каждую субботу мои боксеры соревновались за деньги, и люди с удовольствием увлекались этим. Им, определенно, нравилось делать ставки и наслаждаться сложившейся атмосферой.

Мои ночные доходы увеличивались в три раза, так что, это более чем стоящее мероприятие.

От мыслей меня отвлек резкий звук визжащих шин. На противоположной стороне дороги я увидел машину, стремительно летящую в кювет. Несмотря на то, что мы находились на центральном шоссе, в темное время суток здесь было довольно безлюдно. Это была первая машина, которую я встретил на своем пути. Когда исчез свет ее фар, я резко ударил по тормозам, и выскочил из машины. Было очень темно. Я достал из бардачка фонарик и побежал к месту аварии.

Может быть, машину занесло, а может кто-то внезапно выскочил на дорогу? Я не понимал, почему машину так выкинуло с дороги. Я подошел к обочине на противоположной стороне, и мое сердце бешено застучало. Я приглушил фонарик, пытаясь разглядеть машину. Среди деревьев, которые стояли вдоль дороги, было чертовски темно, хоть глаз выколи. Чувствуя прилив адреналина по всему телу, я быстро начал спускаться в кювет, слегка притормаживая во время скольжения по склону. Очень крутой склон, и это совсем не хорошо.

Я увернулся от деревьев и направил свет фонарика на тропу, которую, судя по всему, оставила за собой машина. Наконец, в луче света передо мной предстала груда серебристого металла. Мое сердце остановилось, когда я увидел разбитую машину. Она была смята вокруг дерева, и из нее шел дым. К горлу подкатил комок дикого страха и я быстро побежал, как только мог, набирая на ходу номер скорой помощи. Если пострадавшие все еще живы, то явно находятся в тяжелом состоянии.

Через пару секунд мне удалось дозвониться, и я во весь голос прокричал в трубку о том, что случилось, и где предположительно находится машина. Я пытался направить фонарик в окна машины, но было совсем ничего не видно. Женщина на другом конце провода сообщила, что скорая сейчас приедет и попросила никого не трогать и не двигать. Я убрал телефон, затем стал тянуть за ручку двери. Я все тянул и тянул. Наконец, я ее выломал и дверь открылась.

– Эй, – позвал я, прислушиваясь к каждому звуку.

Я направил фонарик в салон машины и из моего горла вырвался болезненный крик. Я увидел человека, вдавленного в переднее кресло. Он был уже мертв, и сцена, которая предстала передо мной, заставила мое тело оцепенеть от ужаса. Я заставил себя продолжить осмотр машины. Кто-то мог быть живым. Нельзя их пропустить. Я направлял фонарик по кругу, но машина была согнута напополам, и я не мог увидеть вторую сторону.

Лобовое стекло было выбито, и весь капот был в крови. Я обежал машину с другой стороны, и попытался заглянуть внутрь через пассажирскую дверь. Она была вся искорежена, но я был уверен, что там еще кто-то есть. Чертовски сложно вымолвить хотя бы слово при виде того, что осталось от машины. Я снова и снова пытался кого-то позвать, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

Я отошел от пассажирской двери и решил проверить задние кресла. Там ничего не было кроме разбросанных игрушек, которые вгоняли меня в оцепенение. Я подбежал к передней части машины, и увидел стекающую вниз кровь. Я изо всех сил заставлял свои ноги двигаться дальше, пока не увидел еще одно тело возле кустов. Не похоже, чтобы это было тело взрослого человека, скорее ребенка, лет десяти. Я подбежал к нему, бросился на колени и взял маленькое тельце на руки.

Это была маленькая девочка. И она была все еще жива.

Девочка была вся изранена. На ней не было живого места, я даже не мог понять, какая из ран кровоточила больше. Она дышала, но была без сознания. Боже, ее тело превратилось в какое-то кровавое месиво. Я держал ее на руках в полной растерянности, и когда я опускал свой взгляд на нее, мою грудь пронзала невыносимая боль. Я думал, что моя душа просто превратится в пепел. Ну почему она не пристегнулась? Я не мог понять. Она ведь еще ребенок.

– Все будет хорошо, малышка, – прохрипел я несмотря на то, что она могла вовсе

меня и не слышать. – Сейчас тебе помогут.

Я продолжал держать девочку на руках, и постепенно ее дыхание ослабевало. Когда я посмотрел на ее лицо, то почувствовал, как горячие слезы обжигают меня. У нее были черные волосы, очень густые и красивые. Такой прекрасный подарок природы. Она не должна сейчас лежать здесь раненая, в грязи. Она же еще ребенок! О чем думали ее родители?! Какого черта они не надели на нее ремень безопасности?! Или она сама сняла его?

– Ну почему же ты была без ремня? – заплакал я. – Почему, милая?

Я прижал ее ближе к себе, пытаясь не шевелить ее, чтобы не навредить.

– Потерпи, помощь уже близко.

Звук приближающейся сирены нарушил весь происходящий ужас, и я увидел свет фар, направленный в нашу сторону.

– Эй, – позвал кто-то.

– Я здесь, – прохрипел я, крепче прижимая девочку.

Раздались шаги, и место происшествия полностью залилось светом, так как полицейские вызвали подкрепление. Теперь я мог полностью видеть машину. Оказалось, что она разбита еще сильнее, чем мне показалось изначально. Я отвернулся, почувствовав рвотный рефлекс. Я просто продолжал держать девочку, согревая ее в своих руках, и умоляя ее еще немножко продержаться.

– Сэр, – сказал сотрудник скорой помощи. – Можете рассказать, что произошло?

Я поднял на него глаза и увидел еще четырех человек вместе с ним. Двое из них опустились на колени и начали забирать девочку из моих рук.

– Я просто…. – я начал говорить низким и разбитым голосом. – Я ехал домой и услышал резкий звук тормозов. Я повернулся, и увидел, как они просто улетели с дороги. На дороге больше никого не было, я не понимаю, почему так получилось.

– Получается, что вы не видели больше никаких машин поблизости?

Я кивнул головой.

– Нам нужно осмотреть девочку. Скажите, это вы вытащили ее из машины?

– Она была… – мой голос срывался, и сердце пронзала боль. Тысячи кинжалов вонзались в мою грудь снова и снова. – Ее выбросило из машины. Я нашел ее здесь. Она была еще жива... она дышала. Я даже чувствовал ее пульс на запястье.

Доктор взглянул на своих коллег, и один из них нерешительно кивнул.

– Она скончалась.

Я стремительно начал вертеть головой, когда они забирали ее из моих рук.

– Но она была жива! – закричал я, крепко сжимая кулаки. – Жива!

– Мне очень жаль, сэр, но ее больше нет. Дело не в вас. Ее травмы были несовместимы с жизнью.

– Но она была жива! – заорал я.

Я убил ее. Я ее двигал, хотя этого, возможно, было нельзя делать. Мне нельзя было прикасаться к ней. Я не сделал искусственное дыхание. Я не достаточно быстро позвонил в скорую. Черт! Почему я не позвонил им сразу, как только вышел из своей машины? Почему я ждал? Ведь эти несколько минут могли спасти ее!

– Уже ничего нельзя было сделать, поверьте. Позвольте мне помочь вам. Вы в состоянии шока.

Чьи-то руки обхватили меня и повели наверх по склону.

Я не помню, что случилось потом, потому что я просто выключился.

Я подвел ее. Я мог спасти девочку.

Я практически убил ее.

~*~*~*~

– Мисс, сюда, пожалуйста.

Я услышал звук быстрых шагов и поднял голову. Я сидел в приемном покое больницы и был готов идти домой. Полицейские сказали, что я сделал все, что мог. Что я не мог спасти пострадавших и ту маленькую девочку. Но это не так. Я мог спасти ее. Я не должен был трогать ее. Нужно было перевязать ее раны. Я должен был добраться до нее быстрее. И это моя вина, что я не сделал этого.

Мне сказали, что отец девочки находился в состоянии алкогольного опьянения. Он был пьян. Пьян! С маленьким ребенком в машине! С женой! Они назвали это «сложная, неблагополучная семья», чтобы хоть как-то облегчить ситуацию. Да, будучи пьяным, посадить с собой в машину жену и ребенка – это очень успокаивает, твою мать!

Они сказали, что мужчина уже четыре месяца создавал проблемы для полиции. Мерзавец, опасный человек.

Но он все-таки посадил свою дочь в машину.

И она была не пристегнута.

– Макс?

Я вздрогнул и увидел, как заходит Белла. Побледневшая, с глазами полными слез. Она подбежала и бросилась мне на шею.

– Господи, слава богу, ты в порядке, мой милый Макс.

Но я не в порядке.

– Что произошло? – прошептала она, отстраняясь от меня и взяв в свои ладони мое лицо. – Мне сказали, что ты видел, как произошла авария. Ты не пострадал, Макс?

Я пристально посмотрел на нее. Я вглядывался. Глядя в ее красивые голубые глаза, я видел страх. Я видел, как ей тяжело. В ее глазах еще никогда не было столько ужаса. Если я расскажу ей о том, что видел, она будет пропускать всю мою боль через себя. Это ее убьет. Боже, а если она тоже посчитает меня виноватым? Вдруг она подумает, что я не достаточно сделал?

Что если она подумает, что я сделал ошибку?

– Нет, я не пострадал, – хрипло ответил я.

– Мне очень жаль, Макс. Они сказали мне очень мало, только то, что все погибли. Ты в порядке? Ты…. Видел что-нибудь, Макс?

Снова эти глаза: широко раскрытые, полные слез и отчаяния, с надеждой, что я скажу, что все хорошо. У нее панический страх за меня. Она всегда очень переживает. Ее глаза просто умоляли меня сказать, что я в порядке. Что все в порядке. Что я никак не пострадал, что наша жизнь не погрязнет в безысходности от всего случившегося, что мы будем в-гребанном-порядке.

Нет, так уже не будет.

Но ей не обязательно об этом знать.

И я закрыл дверь в свою душу, спрятав воспоминания о маленькой девочке в самых дальних глубинах своего сознания. Я справлюсь. Я найду способ сделать так, чтобы в прекрасных голубых глазах моей жены никогда не было страдания. Я обязательно найду способ избежать того, чтобы ее взгляд стал потухшим. Сделать так, чтобы она спокойно спала по ночам, так как она того заслуживает…без всего этого ужаса.

Так что я нашел единственный выход.

Я солгал.

– Все хорошо, Колокольчик. Просто небольшой шок. Я ничего не видел, так что я в порядке.

Но я больше никогда уже не буду в порядке.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

СЕЙЧАС – АНАБЕЛЛА

– Эй, – кто-то позвал меня и слегка похлопал по щекам. – Очнитесь.

Я открыла глаза и часто заморгала, почувствовав тупую боль в голове при попытке рассмотреть объект, склонившийся надо мной. Это был мужчина, лицо которого было все в швах и лейкопластыре. Это не Макс. Когда ко мне вернулось зрение я осознала, что передо мной Рейд. Человек, с которым боролся Макс. Я быстро уселась, почувствовав приступ бешенства, но он мягко положил руки мне на плечи и опустил меня вниз.

– Не вставайте так быстро, иначе вам будет плохо.

Я открыла рот и хотела потребовать, чтобы он дал мне уйти, но он меня опередил.

– Не злитесь на меня. Это был честный поединок, и он сражался так сильно, как мог. Я здесь не для того, чтобы обидеть вас, я присматриваю за вами пока Макса зашивают. А теперь успокойтесь и постарайтесь не суетиться. Вы прилично пострадали.

– Он…. – я сглотнула. – С ним все хорошо?

Рейд широко улыбнулся. Черт, а он симпатичный.

– С ним все в порядке. Макс настоящий воин.

– Надеюсь, что сегодняшнюю ночь ты проведешь в болезненных муках, – пробурчала я.

Он сдавленно усмехнулся.

– Справедливо. А теперь давайте, вставайте потихоньку.

Он помог мне подняться, и я заставила себя схватиться за его руки, чтобы удержать равновесие. В голове все гудело. Я освободила одну руку и потерла висок.

– Ох, – пробубнила я себе под нос.

– Вас не слабо стукнули. Ваш мужчина, заволновавшись, сразу бросился к вам на помощь.

– Макс? – спросила я, оглядывая помещение. Мы находились в раздевалке, и мне показалось, что кроме нас двоих больше никого не было.

– Да. Он аж подскочил и перепрыгнул через чертов ринг, словно шарик для пинг-понга. Все уделал своей кровью.

– Ого, – промолвила я.

– Вас ударили локтем в висок, так что нужно за вами следить.

– Подожди, – сказала я, давая ему возможность все объяснить. – А почему ты занимаешься мной?

Он пожал плечами.

– Я неплохо знаю Макса. Он помогает мне, и он попросил присмотреть за вами.

Я рассматривала его лицо. Боже, да он весьма привлекателен. Только, конечно, в некой брутальной манере. Его глаза были насыщенного янтарного цвета и производили невероятное впечатление. Темные волосы, смуглая кожа и некоторые недостатки на лице, например, искривленный нос, являлись всего лишь дополнением к его нехарактерному совершенству.

– Никогда не слышала, чтобы он говорил о тебе.

На его лице сверкнула самодовольная улыбка.

– Это потому, что обычно обо мне не упоминают.

– Да кто ты такой? – простонала я, отодвигаясь от него. – Уголовник или что-то вроде того?

Он запустил пальцы в свои волосы и наклонился к аптечке, находящейся на полу возле кушетки, на которой я лежала.

– Ну, можно и так сказать.

Я подмигнула.

– Да ладно, я пошутила.

Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Нет, это не была шутка.

Верно.

– Ладно, не хочу ничего знать. Подумаешь, ты дружишь с Максом, но вы чуть не поубивали друг друга, а теперь ты говоришь, что ты таинственный преступник.

Он издал сдавленный смешок и взял спиртовую салфетку.

– Мы оба знали, что делаем. Наш поединок никогда бы не привел к смерти. И, да, я не плохой.

–Вообще-то, считается, что все преступники – злодеи, разве нет?

Он сверкнул глазами.

– Вы действительно верите в то, что говорите?

Я вздохнула.

– Нет, – пробубнила я.

– Вот именно. А теперь сидите спокойно, я обработаю небольшую ссадину над бровью. По-моему, немного разошлись ткани.

Он наклонился вперед и начал протирать мою рану. Я почувствовала жжение и стиснула зубы. Затем поймала себя на мысли, что с чувством волнения я уставилась на его грудь.

– Так, это… – я попыталась отвернуться, но он был слишком большим и стоял как раз у меня перед лицом. – Вы с Максом друзья и он тебе помогает?

– Мы не так давно знакомы, но да, сейчас он оказывает мне помощь. Макс знает многих людей. Людей, которых я ищу.

– Даже не хочу знать, – роптала я. – И для чего вообще был ваш бой?

Он пожал плечами.

– С ним всегда здорово находиться в одном ринге.

– То есть, ты хочешь сказать, что приходишь на ринг, чтобы тебя отколошматили ради удовольствия? – ахнула я.

– Ну, это великолепная разгрузка.

– Н-да, кажется у тебя проблемы с головой.

Он засмеялся. Его хохот получился хриплым и низким.

– Я не отрицаю этого.

Он немного отстранился от меня и оценил свою работу. Затем собрал мусор и поднялся с кушетки.

– Хотите пить?

– Да, пожалуйста, – согласилась я осипшим голосом.

Он подошел к кулеру, набрал воды в пластиковый стаканчик и принес его мне. Я сделала маленький глоток, а он присел рядом со мной в ожидании…только я не знала, чего. Может, он ждал возвращения Макса?

– Когда вернется Макс?

– Как только его лицо зашьют.

Я внимательно посмотрела на его избитое лицо, покрытое синяками.

– А тебе кто накладывал швы?

– Макс.

Я покачала головой.

– Точно ненормальный.

– Итак, вы и он… Вы женаты?

– Были, – закряхтела я, изменив положение моего ноющего тела. Оказаться в толпе сумасшедших – совсем не весело. – Точнее, мы все еще официально женаты, но не вместе.

– Черт, это печально. Он смотрит на вас так, словно вы – единственная причина, по которой он все еще жив.

Я дернулась.

– Мне кажется, что ты не правильно все понимаешь.

– Нет, мадам. Это вы все не так понимаете. Я знаю мужиков. Я видел множество влюбленных самцов. Но никто не смотрел на свою женщину так, как Макс смотрит на вас. Думаю, вся проблема в том, что просто вы разучились это видеть.

Я отвернулась, мои руки задрожали.

– Я была плохой женой.

Он сел рядом со мной, вытягивая ноги.

– С чего это?

– Я не осознавала, что ему было больно. Он страдал. Я позволила ему оттолкнуть меня, а потом я родила ребенка, и он даже не знал об этом.

Парень продолжительно молчал. Я тяжело вздохнула.

– Давай, скажи это. Что я дерьмовый человек.

– Не мне судить кого-либо. Я в жизни повидал много дерьма. Достаточно для того, чтобы перестать делать вид, что я понимаю, почему люди совершают те или иные поступки. Все, что я знаю, так это то, что если вам кажется, что это неправильно, и ранит его – просто исправьте это.

– Если бы я только знала, как…

– Копайте глубже. Там всегда есть ответ.

Я осмотрела его с ног до головы, и он слегка улыбнулся.

– Теперь я забираю свои слова обратно. Ты не такой уж плохиш.

Он растянулся в самодовольной улыбке.

Кажется, Рейд мне понравился.

~*~*~*~

Макс вернулся десять минут спустя. В тот момент, когда он шагнул через дверь, мое сердце сжалось и из глаз брызнули слезы. Он выставил всех из раздевалки. Рейд поднялся, послал мне свою улыбку, затем ушел, пожав перед этим руку Макса. Мы остались одни. Я не знала, что сказать. Я даже не представляла, с чего начать разговор. Я заглянула в его карие глаза, и увидела в них такую невыносимую боль, что невольно спросила себя: как же, черт возьми, я могла не замечать этого?

– Ты защищал меня, – первые слова робко слетели с моих губ.

За прошедший час я обдумывала это миллион раз, но высказанная вслух мысль стала совсем реальной.

– Я не позволил бы какому-то уроду ударить тебя и просто бросить тебя там, Анна.

– Я имела в виду совсем другое, – сказала я, пытаясь сдерживать боль в интонации. – Я говорю о том времени, когда мы еще были женаты.

Он отшатнулся, и я знала, что была права.

Какая же я была дура. Он оттолкнул меня, чтобы защитить. Чтобы просто не впустить боль в мой мир. Если бы я только была более внимательной! Если бы я только дала ему то, что должна была, я бы заметила! Той ночью в больнице я бы поняла, что он говорит неправду. Скорее всего, какая-то часть меня просто хотела верить, что все нормально потому, что сама только мысль об этом повергала меня в ужас. Как же эгоистично.

– Почему, Макс? – спросила я, вставая на трясущиеся ноги. – Почему ты не смог довериться мне?

Он опустил взгляд. Скулы сжаты, руки в кулаки.

Я подошла на шаг ближе и взяла его лицо в свои ладони.

– Почему?

– Потому, что если бы твои глаза потеряли блеск, я бы не справился, – сказал он хриплым и потускневшим голосом.

Я ничего не понимала.

– Ты ничего не рассказал мне только потому, что боялся опечалить меня? Чтобы я не плакала из-за тебя?

Он подошел и рукой приподнял мой подбородок.

– Твои глаза – единственное, что у меня было среди всего этого. Когда ты посмотрела на меня в тот день в больнице, твои глаза были полны ужаса. Страх того, что все прекрасное, созданное нами, может разрушиться, чтобы я не сказал.

– Макс, нет, – возразила я, чувствуя немыслимую боль, отчаяние и опустошенность.

– Я бы не вынес этого. Я бы не смог смотреть тебе в глаза и видеть причиненную мною боль.

– Если все дело было только в этом, почему тогда ты оттолкнул меня? – слезы обжигали, но я продолжала смотреть ему в глаза.

– То, что было внутри, медленно и безжалостно съедало меня, пока не осталось совсем ничего, черт возьми. Я стал бесчувственным. Я думал, что справлюсь, что смогу оградить тебя от всего этого и вернуться к моей нормальной жизни. Но я не смог.

– Что тогда произошло?

Он дал мне пройти и отвернулся. Все его тело напряглось. Я подошла ближе и положила руку ему на спину.

– Пожалуйста.

Продолжая стоять ко мне спиной, он начал говорить отрешенным голосом, лишенным всяческих эмоций. Меня это пугало, но я дала ему возможность говорить. Мне очень нужно было, чтобы он заговорил, но больше всего это нужно было ему.

– Я ехал домой, весь в своих мыслях. Я услышал резкий визг колес и увидел, как на моих глазах машина улетает в кювет. Я сразу остановился, взял фонарик и поспешил на помощь. Когда я увидел в каком состоянии была машина, я вызвал скорую помощь. Машина просто впечаталась в дерево, так сильно... Проклятье…

Он замер, но я ничего не сказала. Я просто дала ему возможность продолжить, как только он будет готов.

– Я подошел к машине со стороны водителя, и человек, который там сидел, был…. абсолютно мертв, это так страшно. На другой стороне машины никого не было. Я заметил кровь на капоте, и пошел туда.

Внутри меня все сжалось, я едва могла дышать, но я продолжала внимательно слушать его.

– Там был ребенок, – его голос дрогнул, и по моему телу прошла болезненная дрожь. – Ей было около десяти лет, может чуть больше. Она была…. Ее выбросило из машины. Она была в ужасном состоянии, но все еще живая.

О, нет.

Нет, пожалуйста.

– Я взял ее на руки и начал разговаривать с ней, несмотря на то, что она была без сознания. На ней просто не было живого места, черт возьми. – В его голосе прозвучала злость. – Ее родители не пристегнули ее. Они просто не….

Когда я поняла, через какую боль он прошел, мое сердце разбилось на части и по щекам потекли слезы.

– Почему они не надели на нее чертов ремень?! – взревел он, ударив кулаком об стену.

Я подошла ближе и обняла его, чувствуя его тяжелое дыхание. Я прижалась щекой к его спине. Конечно, это не то, чем я могла бы его успокоить сейчас, но я просто хотела, чтобы он знал, что я рядом. Всегда. Я дам ему все, что не смогла дать тогда, когда была просто слепой.

– К тому моменту, как прибыла скорая, она уже умерла. Они сказали мне, что я сделал все возможное, но это не так, Колокольчик.

Его голос…Боже, в его голосе столько боли. Я заплакала еще сильнее.

– Я не должен был трогать ее! Я должен был раньше вызвать скорую! Я должен был сразу догадаться…..!

Нет. Господи, нет!

Он не виноват!

– И она просто умерла. И все. Ее маленькая жизнь оборвалась просто из-за легкомысленности ее родителей.

– Это не твоя вина, – смогла вымолвить я. – Макс, ты должен понять, что это не твоя вина.

– Я не должен был трогать ее.

– Это, возможно, все равно ничего бы не изменило. Милый мой, ты сделал все, что мог.

Он отбросил мои руки и устремился вперед. Он начал измерять помещение шагами, его трясло.

– Не пытайся сгладить ситуацию, Анабелла, потому что ее невозможно сгладить, твою мать. Все это время я живу с осознанием того, что сделал. Я смирился с этим. Но только не пытайся все облегчить. А теперь, будь что будет.

– Я подвела тебя, – сказала я, стоя неподвижно.

Он остановился и повернулся, устремив на меня глаза, налитые кровью.

– Я позволила тебе страдать в одиночку потому, не разглядела, что тебе больно. Я просто не увидела, что произошло что-то ужасное. Я думала... Я даже не связала одно с другим.

– А почему ты должна была? – спросил он ледяным голосом. – Я же сказал тебе, что со мной все в порядке.

– Но ты не был в порядке! – закричала я. – И я должна была это понять, Макс!

Теперь и я с трудом могла дышать.

– Я должна была догадаться, что человек, которого я люблю, просто сломался на части. Я должна была….

– Хватит, – рявкнул он. – Не занимайся самобичеванием из-за того, что было тебе не подвластно.

Я опустила глаза вниз и с кончика моего носа закапали слезы.

– Вот почему ты сбежал от нее тогда, не так ли? Когда увидел нас в магазине.

Я не поднимала глаз, но услышала, как он сделал резкий вдох. Я много раз думала о том, что тогда произошло в магазине. Я спрашивала себя, почему он ушел, и почему смотрел на нее с такой болью в глазах. А теперь, когда он рассказал мне свою историю, все обрело свой смысл. Он увидел маленькую девочку, и в его душе возникла старая боль. Боже, он, наверное, думает, что не может быть тем, кто нужен Имми из-за той страшной трагедии, которая произошла в его жизни.

– Я не знал, как справиться… ее волосы…

Я посмотрела на него, и тоска в его глазах просто разрывала мою душу на части.

– Они точно такого же цвета…

О, Боже.

– Я не могу разрушить еще одну жизнь, Анабелла. Я не смогу стать отцом. Я... просто не достоин этого...

Я сделала шаг навстречу к нему.

– Ты ошибаешься. И я точно знаю это, ведь то, что ты сделал – героический поступок. Ты попытался спасти жизнь человека, Макс, и это было не просто, учитывая какие были последствия от аварии. Ты более чем достоин быть ее отцом.

Его глаза заблестели и он уставился на меня.

– А что если я не хочу им быть?

Его слова причиняли мне боль. Но я понимала, почему он так говорит. Он уставился в одну точку с холодным выражением лица. Я должна все уладить. Теперь это зависело от меня: сломать стену, которую он воздвиг вокруг себя и дать ему понять, что он может быть тем, кем нужно. Я понимала, почему он не верил во все это. Но зато я верила. И этого было достаточно. Совершенно не думая, я начала говорить.

– Когда она родилась, то весила всего лишь 2,3 килограмма, – робко сказала я, и мой голос потеплел, когда я заговорила о дочери. – Она была такая крошечная, и, тем не менее, она пришла в этот мир с жутким криком, показав всем, что у нее есть свое место.

Он вздрогнул всем телом, но не посмотрел на меня.

– Когда ей исполнился год, она уже умела сделать так, что все вращались вокруг ее пальца. Она была сильной, авторитарной, и при этом, настолько жизнерадостной, что ее невозможно не любить.

Его дыхание участилось.

– Когда ей исполнилось три, она ударила соседского ребенка потому, что он назвал ее мерзкой, – я засмеялась, вспомнив, как она тогда врезала маленькому мальчишке. Конечно, ей это не сошло с рук, но я очень гордилась ей. – И, знаешь, что она заявила ему?

Теперь Макс взглянул на меня.

– Она сказала: «только мерзкий человек может такое сказать».

Губы Макса вздрогнули.

– Я с ранних лет всегда говорю ей, что люди, которые так ужасно себя ведут – вот они по настоящему мерзкие. И до этого самого дня, я никогда не думала, что это как-то отложилось в ее голове.

Он внимательно смотрел на меня.

– Она гораздо больше похожа на тебя, чем ты можешь представить. Она боевая, сильная, эмоциональная и чертовски хорошенькая.

Он тяжело сглотнул.

– И она заслуживает того, чтобы ты присутствовал в ее жизни, Макс. Я не имела права лишать тебя этого.

– Ты уже сделала выбор. И, возможно, самый правильный.

Я пристально посмотрела на него, изучая каждый изгиб его лица.

– Если ты действительно не хочешь принимать участие в ее жизни, я уйду, Макс. Когда мамы не станет, я просто вернусь к нашей прежней жизни. Но я хочу, чтобы ты был уверен в том, что делаешь, потому что пока ты упиваешься своей болью, эта маленькая девочка интересуется, кто же ее папа. Решай сам, есть ли у нее шанс узнать тебя.

На этом я развернулась и пошла к двери.

– И, да, Макс, – сказала я, стоя в дверях.

Он посмотрел на меня, глазами полными отчаяния.

– Тебе никогда не нужно было бояться, что огонь в моих глазах потухнет, потому что, если ты не знал,… только ты всегда был причиной этого огня.

И я ушла под звук его болезненного стона.

Он меня услышал.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ТОГДА – МАКС – ПОСЛЕ АВАРИИ

Прошло две недели.

Две недели с тех пор, как самым жестоким способом отобрали жизнь у маленькой девочки. Две недели с тех пор, как ее короткая жизнь оборвалась.

Я пришел на похороны и, спрятавшись за деревом, наблюдал, как все приносили соболезнования семье, в которой, казалось, совсем не живет любовь. На похоронах присутствовало только пять человек. Пять. За всю свою жизнь они приобрели только пять человек, которые хорошо к ним относились. Но ведь никто не должен жить без любви и заботы. Никто. Даже самые отъявленные подлецы.

– Эй.

Я поднял голову от кружки с кофе и увидел Беллу. Она улыбалась мне, и я собрал всю силу воли в кулак, чтобы улыбнуться ей в ответ. Неделями я старался улыбаться в попытке вернуться к обычной жизни. Мы пытались зачать ребенка, и я видел радость в глазах Беллы. Я делал ее счастливой. Для нее я – все. Я – ее муж, и я поклялся, что буду защищать ее. Что я и делал…

– Доброе утро, Колокольчик.

– Как спалось?

Черт. Ужасно. Я вообще не спал.

– Прекрасно. А ты?

Она засияла.

– Замечательно. Хочешь еще кофе?

– Нет, спасибо. Мне нужно бежать на работу.

Она слегка нахмурилась, затем подошла ко мне, запрокинула мою голову и нежно поцеловала.

– Я собрала тебе с собой обед. Ты придешь домой пораньше?

Я посмотрел в ее глаза, стараясь не выпускать мою боль наружу.

– Да, малышка.

– Я скучаю по тебе, когда ты уходишь.

Я поцеловал ее и поднялся.

– И я скучаю по тебе, Колокольчик.

Я обхватил рукой ее шею сзади и поцеловал в лоб. Она вздохнула.

Я отпустил ее и пошел.

Совершенно опустошенный, лишенный всяческих эмоций.

~*~*~*~

Я больше не мог этого выносить.

Я пытался. Но это было так тяжело.

Даже сегодняшний алкоголь не помогал избавиться от невыносимого состояния оцепенения.

Прошло четыре недели, и я изо всех сил старался вести себя как обычно. Так, словно я никогда не видел в своих снах лица той маленькой девочки. Я никак не мог избавиться от всего этого. Боже, это так тяжело, я просто тонул в своей боли. Я утопал быстрее, чем способен был выплыть.

Я пытался сделать жену счастливой, и делать так, чтобы она не видела моей душевной травмы. На работе я проводил больше времени, чем дома. Я хотел, чтобы она не видела, в каком состоянии я нахожусь. Думаю, что она знала. Иногда я видел озабоченность в ее глазах. Я не знал, как мне еще бороться. Я не знал, как прогнать прочь весь этот ужас. Временами я подумывал о том, что было бы легче совсем исчезнуть. Я так устал.

Но сегодня я прекращу свои старания.

Сегодня я буду пить в своем баре, и метаться из угла в угол, потому что внутри меня была боль, постоянно находившая какие-то пути. Ничто не способно ее убить. Ничто не может принести облегчение. Я просто тихо страдал.

Я выпил так много спиртного, что не чувствовал ног. Однако, боль в сердце все никак не уходила. Почему она не уходит, черт возьми?

– Еще, – пробубнил я бармену, пододвигая свой бокал.

Он, прищурившись, посмотрел на меня.

– Вы уверены, сэр?

– По-моему, я здесь владелец бара, не так ли? – рявкнул я.

– Безусловно. Но сегодня вы в ужасном состоянии, и….

Все, я больше так не могу. Не могу!

Я встал, поднял стул, на котором сидел и швырнул его через стойку бара. Бармен смог увернуться, стул чуть не задел его и полетел прямо в витрину с напитками. Бутылки разлетелись в дребезги. Я оказался весь в спиртном и осколках. Моя рубашка намокла, но мне было все равно. Публика ахнула и начала шушукаться. Затем все смолкли.