Текст книги "Будь моей"

Автор книги: Бэлла Андре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Лили ощущала себя в этом шелковом платье, словно самозванка. К тому же тонкая ткань вся была в пятнах от слез. Лили просмотрела содержимое своего чемодана и вытащила со дна ворох скомканного белья. Отбросив платье в угол, она натянула бесформенную ночную сорочку, которую Джаника неизменно называла нарядом Картофельной Королевы.

В этом ужасном наряде Лили ощутила себя привычно невидимой.

Она не знала, где Трэвис, вернее, с кем.

Надеясь, что книга отвлечет ее от мрачных мыслей, она схватила какой-то роман, который не могла заставить себя читать еще в самолете. Устроившись под мягким одеялом, она свернулась клубочком и принялась листать страницы. Но даже описания «горячего» секса не привлекали ее внимания.

Она бросила книгу на кофейный столик и выглянула в окно, где круглые холмы сменяли друг друга. Лили сдерживала слезы, но безуспешно. Что ж, это будет ей хорошим уроком. Будет знать, как кружить себе голову бесплодными мечтами. Всяк сверчок знай свой шесток, как говорится.

Худые и симпатичные девушки имеют право на веселье. Женщинам больших размеров остается только с завистью наблюдать за ними со стороны.

Тяжелая деревянная дверь открылась неожиданно, так что Лили вздрогнула и посмотрела на нее расширившимися глазами, выглянув из-под горы одеял и подушек. Трэвис показался в дверном проеме. Когда их взгляды встретились, для Лили блеснул луч надежды.

Он был таким красивым. В этом и состояла главная проблема. Это всегда было источником беспокойства, еще когда они были детьми и он специально не принимал ее в футбольную команду. Уже тогда она смотрела на него с восхищением, затаив дыхание.

Его темные волосы растрепались, и это напомнило ей, как он выглядит после ночи любви. Его губы были полными, но в их контуре ощущалась мужественность. Они немножко приподнимались в уголках, и Лили очень хотелось лизнуть языком эти милые морщинки. В его зеленых глазах было обещание, и Лили невольно поежилась, хотя и была завернута в одеяло. Он неуверенно посмотрел на нее и спросил:

– Можно войти?

Она онемела от неожиданности, не в силах поверить, что он вернулся к ней, а не остался в объятиях какой-нибудь горячей итальянки. Она кивнула. Зарывшись еще глубже в подушки, она наблюдала, как он прошел в гостиную.

Трэвис присел на край софы, и Лили наконец заметила коричневый пакет в его руках. Он положил его рядом с книгой.

– Лили, – начал он и откашлялся.

Он посмотрел в потолок, словно не знал, какие слова подобрать. Прошла минута, прежде чем он посмотрел на нее, – она замерла и вся превратилась в ожидание. Его истинные чувства были написаны на лице, и ей ничего не оставалось делать, как подчиниться судьбе.

Она всегда знала, что любит его, но теперь понимала, что будет очень сложно скрыть это чувство. Как бы ужасно он ни вел себя по отношению к ней, как бы несправедливо ни поступал, она всегда будет любить его. Это ее крест, и она с готовностью будет нести его.

– Лили, – начал он. – Я не очень хорошо умею…

Он замолчал и невесело усмехнулся. Он выглядел побитым жизнью, как никогда.

Сердце Лили страдало за него. О, если бы только было придумано лекарство от сердечных ран! Принимайте два раза в день в течение всей жизни, и вы здоровы.

– Я вел себя как дурак сегодня днем. Я прошу у тебя прощения.

Он говорил торопливо, словно боялся сбиться.

Лили заметила, что ему тяжело признавать свою вину, да и видеть Трэвиса раскаивающимся? Неужели ей не послышалось? Он был самым самоуверенным человеком из всех, кого она знала.

Молчание затягивалось, и Трэвис поерзал на месте.

– Я принес подарок в знак нашего примирения, – сказал он, махнув в сторону пакета.

– Позволь мне на него посмотреть, – срывающимся голосом произнесла она.

Она шмыгнула носом, и Трэвис внимательно всмотрелся в ее лицо.

– О, я заставил тебя плакать?

Он протянул к ней руку, но Лили еще больше закрылась. Она хотела, чтобы он успокоил ее, но он и был причиной, по которой ей требовалось успокоение. Круг замыкался.

«Плохо, плохо, плохо», – подумала она, давая себе обещание быть стойкой перед искушениями.

Он встал с софы.

– Я не знаю, о чем думал тогда. Я ревнивый и глупый. Я настоящий негодяй, потому что заставил тебя страдать. Я не умею держать себя в руках…

Лили привстала.

– Что? Что ты сказал о себе?

Трэвис снова сел.

– Ревнивый негодяй, – повторил он, ища ее взгляд.

Тень улыбки тронула губы Лили.

– И?

– И я не могу ничего с собой поделать, Лили.

– Ты не можешь ничего с собой поделать? – она не скрывала улыбки.

Трэвис покачал головой и вздохнул.

– Нет, не могу. Как только какой-нибудь парень просто позволит себе посмотреть на тебя, у меня сразу же возникает непреодолимое желание вышибить ему мозги.

– Ничего себе, – не веря тому, что слышит, сказала Лили. – Я вижу, что ты и вправду ревнуешь.

Трэвис выглядел смущенным, но Лили не спешила его успокаивать. Пусть немного помучается. Совсем немного.

– Как же ты собирался загладить свою вину?

«Не очень-то я стойкая перед искушениями», – подумала она. Но как она могла сопротивляться, когда не только услышала извинения из уст самого Трэвиса, но и получит подарок?

Может, все будет хорошо.

Трэвис вытащил пластиковый контейнер из пакета.

Лили выскочила из-под горы одеял и схватила его.

– Шоколадное мороженое?

Ее голос звенел, и в нем слышались яростные ноты. Иногда, как она уже убедилась, женщине есть смысл показывать, какой стервой она может быть. Особенно если к этому ее подвел сам мужчина.

Она бросила мороженое, вложив всю ненависть в свой удар. Контейнер раскрылся, и его содержимое измазало Трэвиса с головы до ног. Его волосы, лицо, рубашка, его брюки – все было в липком и сладком итальянском мороженом.

Трэвис стер шоколадный комок над левым глазом.

– Лили, – миролюбивым тоном сказал он, но она не хотела слушать его оправданий.

– Это какая-то извращенная шутка. Сказать толстой девушке, что ты виноват, а потом накачать ее сахаром и сливками? Ты подлец!

Она набросилась на него с кулаками. Ей хотелось причинить ему ощутимую боль, чтобы не помнить о том, что случилось в прошлом. Но память уже услужливо подбросила ей картинку.

«Лили, два на четыре. Ни в одну дверь не пролезет».

Это было за неделю до рождественских каникул. Учитель устроил детям вечеринку. На столе в углу класса были расставлены блюда с печеньями и пирожными. Хотя другие дети хватали их без оглядки, Лили старательно избегала даже смотреть в сторону сладостей. Но искушение шоколадным мороженым было слишком велико для двенадцатилетней девочки. Она взяла маленькую ложечку лакомства и попыталась съесть его так, чтобы никто не заметил.

Но ей не повезло.

– Лили, два на четыре. Ни в одну дверь не пролезет!

Она посмотрела на Трэвиса, взглядом умоляя его защитить ее от нападок других детей. Он должен был сказать, чтобы они замолчали, но вместо этого лишь молча продолжил есть свой кусок торта.

Слезы наполнили ее глаза, и она помчалась в туалетную комнату, где дала волю своим эмоциям. Трэвис даже не пытался остановить это издевательство. Раньше он был ее другом, но теперь все изменилось. И это было самым страшным, даже пострашнее, чем то, что ее обозвали толстой.

Воспоминание привело Лили в ярость. Она потеряла над собой контроль. Бросившись на него всем телом, она колотила его что есть мочи. Она разорвет этого негодяя на кусочки!

– Лили! Перестань меня бить! – Трэвис схватил ее запястья в свои большие ладони.

Он вдруг перестал просить прощения, когда увидел ее наряд.

– Что это за тряпка на тебе?! – с удивлением на лице вымолвил он.

– Тебе не все равно? – ядовито произнесла она. – Какое это имеет значение? Натяни на корову красивое платье, но под ним она ведь все равно останется коровой, да?

Трэвис не стал больше поддаваться ее настроению, и его губы искривились в желчной улыбке.

– Сколько раз мне тебе говорить, Лили? – Каждое произнесенное им слово вылетало, как пуля. – Ты. Не. Толстая.

Две слезинки скатились по ее щекам, и гнев растворился.

– Я всегда была толстой. «Лили, два на четыре. Ни в одну дверь не пролезет».

– Нет, дорогая. – Его голос звучал так нежно, как никогда. – Это просто какой-то глупый ребенок со своими дурацкими шутками.

– Почему ты не защитил меня?

– Я боялся.

– Чего?

– Тебя. Того, что ты покоряешь мое сердце.

– Нет.

– Ты прекрасна.

– Нет.

– Прекрасна.

– Нет.

– Я тебя любил, Лили, даже тогда.

И Трэвис, и Лили остановились, шокированные услышанным.

Трэвис глубоко вздохнул и пришел в себя первым.

– Я люблю тебя.

Он словно пробовал эти слова на вкус.

– Я люблю тебя, Лили.

Лили безвольно опустила руки и прислонилась к теплому телу Трэвиса. Она простила ему все, хотя и понимала, что нельзя так быстро сдаваться.

Трэвис только что произнес слова, которые она мечтала услышать от него всю жизнь.

– Ты любишь меня?

Трэвис прикоснулся к ее губам своими устами, и этот поцелуй был словно щекотание перышка. Их пальцы сплелись. Лили боялась пошевельнуться, боялась нарушить очарование момента. Она боялась, что Трэвис вот-вот начнет смеяться и скажет: «Пошутил».

Но затем он прошептал:

– Я всегда тебя любил.

Она словно оказалась на небесах.

Трэвис со стоном удовольствия начал перебирать пальцами ее непослушные локоны. Она наклонила голову, чтобы он мог поцеловать ее снова. В его дыхании был аромат виски, и он пьянил Лили, как терпкий аромат экзотического цветка.

Он притянул ее к себе, и она ощутила, как выпуклость на его джинсах заняла свое место у нее между ногами, словно погрузилась в долину. Ей хотелось большего. Ей хотелось, чтобы они прыгнули в кровать обнаженными. Ее охватила животная страсть.

Не успев осознать, что происходит, она почувствовала, как руки Трэвиса сомкнулись на ее шее, а потом раздался звук рвущейся ткани. Трэвис расправился с неугодным нарядом. Под своим невзрачным платьем Лили была без белья.

– Ты знаешь, если хорошенько подумать, – сказал Трэвис, – то я не против такого ужасного наряда, если ты под ним будешь обнаженная и готова на все.

– Я его ненавижу, – сказала Лили, когда Трэвис потянул ее к себе.

– Я тоже. Более уродливой вещи я еще не видел.

Они рассмеялись, но, когда он прильнул к ее телу и она ощутила на себе его внушительный вес, смех утих сам собой. Лили вздохнула, заметив, как мороженое на его рубашке измазало ее грудь.

– О, да у тебя везде мороженое.

– Ты любишь мороженое? – хрипло спросила Лили.

Трэвис тщательно намазывал ареолы ее сосков шоколадной смесью.

– Это зависит от многих обстоятельств.

– От каких? – горячо дыша ему в шею, спросила Лили.

– От того, как его подают.

Его слова прозвучали как выстрел. Лили потянулась к его губам, но он мягко толкнул ее на ковер и начал слизывать шоколад с ее сосков.

– О, попробовала бы ты это, – застонал он.

Его язык нашел ее рот, и Лили начала жадно его сосать.

– Еще?

Лили кивнула, и ее сердце забилось с такой силой, что готово было взорвать ее изнутри. «Я люблю тебя», – хотелось крикнуть ей, но она сдержала себя невероятным усилием воли.

Трэвис принялся целовать грудь Лили, а на десерт оставил ее набухшие соски.

– Вишенки я всегда оставляю на потом, – сказал он с порочной ухмылкой.

Сгорая от желания, Лили наблюдала, как он касается ее груди. Она закрыла глаза, когда он слегка сжал соски губами.

– О, еще, – простонала она.

Покрыв ладонями ее груди, он начал страстно их мять, то и дело целуя. Он прошелся языком по глубокой ложбинке. Его легкая щетина словно заряжала кожу Лили огнем.

Она еще никогда не ощущала себя в такой безопасности, как теперь, когда его рука покоилась на ее груди. Трэвис посмотрел Лили в лицо, и его зрачки сузились, а дыхание стало прерывистым.

– Твоя киска не обижается на меня за то, что я о ней совсем позабыл?

Она кивнула, не в силах ответить. Он едва слышно прошептал:

– Давай на нее посмотрим.

Лили развела ноги, и он увидел ее во всей ее женской красе. Он наклонился к влагалищу так близко, что его дыхание щекотало бедра.

– О, ничего себе, – проводя указательным пальцем по ее влажным складкам, произнес он восхищенно, – да ты вся плачешь, да?

Трэвис поднес палец к губам и начал облизывать его. Он склонил голову набок и сказал:

– Я знаю, что нам потребуется.

Лили не успела ничего сказать, как вдруг ощутила холодное мороженое на своем лоне.

– Вот такой десерт мне по вкусу. Надо побыстрее его съесть, пока он не растаял.

Лили закрыла глаза, думая о том, как он будет слизывать с ее киски шоколадный крем. Ни в каких фантазиях она и представить себе не могла такого сценария. Она нашла себе любовника, который знал о ее желаниях больше, чем она сама.

Его язык, теплый и широкий, коснулся ее губ, а затем нащупал возбужденный клитор. Снова и снова он терзал ее влагалище языком. Его лицо было между ее бедер, а руки крепко сжимали ягодицы.

Оргазм пронзил ее стрелой, и Трэвис ответил на ее мелкую дрожь тем, что проник во влагалище двумя пальцами, пока язык все еще был занят клитором.

– О, твои губы… – Лили не хотела, чтобы это наслаждение кончалось.

Пальцы Трэвиса продолжали творить чудеса. Он приподнялся и принялся покусывать ее грудь, а его язык касался сосков, словно языки пламени. Поднявшись еще выше, он начал целовать ее шею. Вторая волна оргазма настигла ее тело.

– Хорошая девочка, – сказал Трэвис, и мышцы ее влагалища сжались вокруг его сильных пальцев. Он снова спустился к ее лону. Она обвила его голову ногами так, что он еще глубже погрузился в ее горячую киску, которую готов был терзать до самозабвения.

Она вся обмякла. Трэвис осыпал поцелуями ее бедра, измазанные шоколадом. Он целовал ее всю – колени, щиколотки. Его теплые ладони массировали ее ступни. Она была так истощена пережитыми оргазмами, что не могла даже пошевельнуться.

Лили расслабилась, наслаждаясь тем, как Трэвис массирует ее стопы. Наконец она открыла глаза. Он внимательно смотрел на нее, переводя взгляд с ее полной груди на влажные розовые губы влагалища.

Когда он смотрел на нее так восхищенно, она забывала о чувстве стыда. Ей казалось, что она самая красивая женщина на земле.

И он любил ее.

Ее сердце принадлежало ему столько лет, и теперь он был готов предложить ей свое сердце. Она могла продемонстрировать ему свои чувства только одним способом: подарить блаженство.

– Как много ненужной одежды, – пробормотала она. Трэвис взглянул вниз и улыбнулся. Ее пронзило желание угодить ему.

– Ну-ка, мой дорогой великан, – сказала она, решив поиграть с его пенисом.

Трэвис навис над Лили. Пока она расстегивала пуговицы на его рубашке, он страстно целовал ее в губы. Освободив его, она пробежала руками по голой груди.

– Ты такой красивый, – сказала она, и ей казалось, что она не насытится им никогда.

Как такой великолепный мужчина мог влюбиться в нее, такую невзрачную и обыкновенную?

От этой мысли ей стало не по себе, и она застыла на месте. Трэвис сразу ощутил перемену в ее настроении.

– Дорогая?

Звук его голоса вернул ее с небес на землю. Она дразнящим тоном обратилась к нему:

– Просто не могу дождаться, когда попробую свой первый шоколадный член.

Трэвис был готов растерзать ее на месте, лишь услышав эти слова. Он быстро снял брюки и улегся на спину. Лили восхищенно взглянула на Трэвиса, обхватив его член пальцами.

Трэвис поторопил ее:

– Если ты хочешь отведать лакомства, то лучше делай это быстрее.

Жемчужная капля показалась на его головке. Лили облизала его, и Трэвис протяжно застонал. Она потянулась к мороженому.

– Как вкусно это будет, даже представить себе не могу. Эта ночь будет выдержана в итальянском стиле.

Лили начала ласкать его стержень вымазанными в шоколад руками. Его бедра напряглись.

– Тебе это нравится, да?

Трэвис закрыл глаза и кивнул.

– А это?

Лили опустилась губами к его возбужденному органу и принялась лизать его, как конус мороженого. Она мучила его так изысканно, что он не в силах был кричать. Она опускалась вниз по миллиметру и, наконец, достигла основания его великолепного поршня.

– Я не могу…

И с этими словами началось настоящее извержение вулкана.

Лили глотала «лаву», возбуждаясь от интимности момента. Даже когда первые судороги миновали, она не отпустила его.

Он расслабился, и Лили легла рядом со своим любимым. Она подпирала подбородок ладонями.

– Как вкусно, – облизнув губы, заметила она.

Трэвис отозвался еле слышно:

– Нам. Надо. В душ.

Лили поднялась первой и протянула руку Трэвису. Он встал и поцеловал ее в губы.

– Ты перевернула мой мир.

Лили рассмеялась в ответ.

– Я говорю серьезно, моя милая. Я еще ни разу не испытывал ничего подобного.

Его глаза были темно-зелеными, как океан, и вглядываясь в них, Лили не стала сдерживать слез счастья.

– Я тоже.

Глава 12

После того как они приняли душ, невероятно расслабляющий, они без сил упали на мягкие покрывала. Уже через несколько минут Лили спала. Повезло девчонке.

Милая девушка.

Его девушка.

Он поцеловал ее в лоб, и она прильнула к нему поближе. Он обнял ее.

Теперь, когда все было предельно ясно, ему хотелось рассмеяться над тем, каким он когда-то был дураком. И это прошлое измерялось долгими годами. А ведь все указывало на то, чтобы он сделал правильный выбор.

Прямая дорога открывалась перед ним еще давно. Дорога к любви.

Любовь.

Это было невероятное ощущение, и он знал точно, что не ведал любви до этого. Наверное, так хорошо ему было, когда они с Лили и Люком бегали по детской площадке, играя в пиратов. Его мама тогда была здорова. И он, маленький мальчик, еще не знал, какие испытания готовит ему жизнь.

Трэвис предпочел бы не вспоминать о том, что двадцать лет пытался бороться с фантомами, потому что сейчас в его объятиях лежала Лили. Он потратил столько времени впустую, вместо того чтобы протянуть руку и получить утешение, ощутить безопасность и испытать счастье.

Но самое главное, что он мог бы найти любовь гораздо раньше.

У Трэвиса были очень смутные воспоминания о детстве, которыми он тем не менее дорожил. Вот они дерутся с Люком. Вот они на площадке, но так поздно, что маме пришлось выйти во двор, чтобы загнать их домой. Она пригрозила, что лишит их десерта, если они немедленно не явятся на кухню и не вымоют руки с мылом. Вот он в первом классе, и ему очень нравится симпатичная малышка по имени Лили. Он пытается уговорить ее поиграть в доктора за кустами… Это было уже во втором классе.

А потом, неожиданно для всех, а особенно для него, сбывается самый страшный из кошмаров и его мама покидает его навсегда. Ему десять лет, и он не знает, что такое рак груди. Но он знает точно, что его мама уже не вернется к ним. Она ушла навсегда.

Он помнит, как Люк плакал посреди ночи: он спал на нижней кровати. Он помнит, что отец приходил домой поздно и топил свое горе в выпивке. Однако на этом его воспоминания обрываются.

Пустота словно поглотила его жизнь, пока на модном показе он не встретил Лили, как будто после долгой разлуки, и не поцеловал ее.

Другие дети не желали помочь ему. Осталась только Лили, которая хотела, чтобы он признался в своих чувствах, чтобы выплакал обиду. Она оставалась ему другом и говорила о том, что не может не печалиться. Она к тому времени потеряла обоих родителей, и ей казалось, что это ее обязанность – достучаться до его израненного сердца. Она хотела утешать и выражать свое понимание, и с Люком у нее это получалось. Они так и остались словно брат и сестра.

Но Трэвис воспринял ее участие как вмешательство, которое может стоить ему слишком дорого. Он не хотел выглядеть слабым в чужих глазах. Он не был трусом. Разве она не видела, что он может оставаться сильным? Если бы не он, то что бы произошло с его братом и отцом?

С того дня он исключил Лили из круга своих друзей. Он перестал обращать на нее внимание. Он отвернулся от нее, хотя и видел, что она в нем нуждается. Он вел себя так до тех пор, пока однажды она не оставила свои попытки разговорить его. К тому же она была полной и неуверенной в себе, и это только сыграло на руку сложившимся обстоятельствам. Но она все же оставалась в поле его зрения. Он даже знал, что она пряталась поблизости, когда он целовался с той девочкой на футбольном матче, и теперь знал, что его возбуждение было продиктовано в большей степени ее подглядыванием. Однако он сумел убедить себя, что она ничего не значит в его судьбе.

Но каким-то чудом, очевидно благодаря таланту Джаники-мастерицы, все вернулось на круги своя, и он сумел увидеть причины своего идиотского поведения. Они с Лили наконец были вместе.

Желание сначала зажгло их тела, но теперь настало время для любви.

«Я сделал все правильно, от начала до конца, и это первый раз в моей жизни», – подумал Трэвис.

Он лежал, сжимая Лили в объятиях, и смотрел через большое окно в отеле на луну. Однако он был напуган, да и кто бы чувствовал себя по-другому?

Но надо думать только о сегодняшнем. Завтрашний день наступит в свое время. И пусть Лили будет с ним.

Трэвис улыбнулся и закрыл глаза. Ровное дыхание Лили подействовало на него, словно успокаивающая музыка.

В следующие два дня все было идеально. Они находили настоящие сокровища для дома, который Лили должна была декорировать. Она вела себя уже настолько уверенно, что при покупке взяла инициативу в свои руки. Уличные торговцы помогали им находить дорогу в маленькие города и на удаленные фермы. Между встречами с местными ремесленниками они сворачивали с пути и предавались любовным утехам.

В воскресенье вечером они на своей машине возвращались через деревню, но заметили, что въезд на улицы заблокирован еще у основания холма. Трэвис припарковал машину. Он и Лили вышли, и она указала на большой плакат, натянутый между зданиями.

– О, фестиваль свадеб!

Она захлопала в ладоши.

– Трэвис, это же фестиваль свадеб! Помнишь, нам о нем рассказывал Джузеппе? Как ты думаешь, здесь кто-то действительно женится?

Трэвис пожал плечами и взял Лили за руку.

– Пойдем выясним.

Великолепная музыка заполняла улицы городка. На каждом углу стояли музыканты. Местные жители танцевали у домов, и Трэвис с Лили присоединились к ним. Все вокруг кружились, смеялись и веселились от души. Солнце начинало садиться, и холмы окрасились в благородное золото.

Трэвис почувствовал себя удовлетворенным, как никогда прежде.

– Нам надо остаться здесь навсегда.

Лили вздохнула.

– Разве здесь не рай? Но я бы скучала без Джаники и Люка.

Трэвис напряженно замер. Люк. Джаника. Что они скажут, когда узнают о его романе с Лили? Он закружил ее в танце, чтобы скрыть обуревавшие его в это мгновение эмоции. За последние три дня он уверился в том, что он и Лили будут жить, как в замке, закрытом от посторонних глаз. Но раз даже упоминание имен его брата и сестры Лили привело его в такую панику, то чего же ждать, когда придет время представить Лили своим друзьям и коллегам в качестве его девушки?

«Она моя девушка», – подумал он, и эти слова прозвучали для него откровением. Сотни колокольчиков зазвонили в этот момент, и Трэвис позволил их переливчатой музыке унести прочь его сомнения. Они пробежали вдоль улочек к площади, на которой проводился фестиваль, желая стать свидетелями действа, приготовленного горожанами.

Разноцветные фонари свисали с крыш зданий. Эффект был потрясающим. Казалось, что сотни светлячков парили в воздухе. Трэвис снова поцеловал Лили, пока они направлялись вверх по улице.

Их смех затих, когда им открылось праздничное зрелище. Белые свадебные колокольчики из бумаги перемежались в толпе с фонариками. Женщины в невероятных платьях держали под руку своих кавалеров, одетых в темно-синие фраки.

Все были опьянены любовью, и повсюду лилось рекой вино и подавались фруктовые десерты.

Колокольчики отзвонили, и оркестр подхватил мелодию. Лили и Трэвис вслед за другими парами закружились в танце. Они смеялись и целовались, не обращая внимания на окружающих.

– Я еще ни разу не была так счастлива, – сказала Лили, положив голову Трэвису на плечо. – Я люблю Тоскану, люблю больше всего на свете.

– А я люблю тебя, – ответил он, и его тепло согревало ее кожу.

Они не заметили, когда закончилась музыка. Они прижимались друг к другу, и их сердца бились в унисон. Трэвис вдруг осознал, что они стали объектом всеобщего внимания, потому что все вокруг аплодировали и что-то поощрительно кричали в их сторону.

– Лили, – обратился он к своей возлюбленной.

– Да, – подняв на него взгляд своих голубых глаз, которые могли соперничать со звездами, отозвалась она.

– Я думаю, горожане хотят, чтобы мы обратили на них внимание.

Лили вспыхнула, пряча лицо у Трэвиса на плече.

– Почему они все смотрят на нас?

Но он не успел ответить, потому что женщины схватили Лили за руку и повели в сторону оливковой рощи. Она оглянулась и увидела, что Трэвиса тоже уводят местные мужчины.

– Было бы неплохо хоть что-то знать по-итальянски, – пробормотала она, когда женщины сгрудились вокруг нее.

Однако она не стала сопротивляться, когда они принялись раздевать ее, понимая, что это входит в рамки какого-то ритуала.

– Что вы делаете?

Она не хотела показаться грубой, но все же ей было не по себе. Дни, проведенные с Трэвисом, конечно, открыли ее характер с новой стороны, обнаружив смелость, но все же ей все меньше нравилась перспектива стоять обнаженной среди незнакомых женщин в довольно оживленном месте.

Самая старшая женщина приказала другим замолчать. В ее руках появилось белое платье.

Лили присмотрелась.

– Конечно, – пробормотала она с улыбкой. – Это же свадебное платье.

Все были облачены в такие платья, кроме нее. Она ощутила себя неловко. Наверное, она выглядела странно. Она улыбнулась и поблагодарила женщин.

Когда она указала на платье и сказала, что оно очень красивое, улыбки осветили лица собравшихся, и они принялись ей помогать. Оно сидело великолепно: корсет облегал ее фигуру, выгодно подчеркивая все изгибы. Уже через несколько минут лицо Лили накрасили, а на ноги ей обули сатиновые туфельки.

– Я чувствую себя Золушкой, – сказала она, и несколько женщин, которые стояли рядом с ней, энергично закивали головами.

– Да, да, Золушка!

Последней явилась кружевная вуаль. Она придала образу Лили таинственность и утонченность.

Распорядитель праздника присвистнул, и оркестр заиграл. Все начали хлопать в такт музыке. Лили вывели из рощи, чтобы гордые своей работой женщины могли явить плоды своего труда толпе. Лили несла голову высоко, потому что знала, как прекрасно она выглядит в своем свадебном наряде, и не могла дождаться, когда Трэвис увидит ее.

Она искренне надеялась, что у него окажется при себе фотоаппарат. Как же ей хотелось показать такие необычные снимки Джанике и Люку. Иначе они ни за что не поверят в эту историю.

Ей было хорошо до головокружения. Она знала, что Трэвис где-то неподалеку. Она уже достигла толпы, но не видела его, однако не догадалась посмотреть на сцену, возведенную у церкви. Именно оттуда Трэвис наблюдал за ней.

Он стоял рядом с мужчиной, который был одет как священник.

Трэвис, похоже, играл роль жениха.

Она смутилась, но потом попыталась вернуть самообладание, ведь она сама играла роль невесты.

Трэвис послал ей воздушный поцелуй, и Лили ответила ему тем же. Он прижал свою правую руку к сердцу в знак признательности. Распорядитель церемонно подвел Лили к Трэвису, и когда тот торжественно взял Лили за руку, толпа возликовала.

– Они с размахом отмечают свои праздники, как я посмотрю, да? – с улыбкой заметила Лили. – Это похоже на настоящую свадьбу.

Трэвис выглядел потрясенным. Лили было приятно, что она сумела удивить его своим нарядом. Наконец он выдавил из себя:

– Лили, ты прекрасна. Ты самая красивая невеста в мире.

– Какая замечательная игра, мне она по душе, – отозвалась Лили. – А твой наряд выше всяких похвал. – Она провела по яркому поясу, сплетенному из шелковых красных и желтых лент. – Ты очень волновался, когда они начали тебя раздевать? – спросила она, но в этот момент мужчина, который исполнял роль священника, поднял руку, и толпа замолчала.

Он начал говорить. Хотя Лили не понимала ни слова, ей было приятно слушать его голос. Она расслабилась, наслаждаясь тем, как великолепно проходит вечер. Лили сжала руку Трэвиса, и он ответил ей тем же. У нее по спине пробежала дрожь, потому что в его взгляде читалось неприкрытое обожание. Брак совершенно не входил в планы Лили. Возможно, она будет любить Трэвиса всю оставшуюся жизнь, но факт оставался фактом, – они провели вместе меньше недели. И все равно было очень приятно участвовать в такой увлекательной игре…

Лили вслушивалась в музыку итальянской речи, и ее словно качало на волнах. Она чувствовала себя спокойной и довольной, как никогда. Она закрыла глаза и с наслаждением вдохнула, как будто бы приняла в себя любовь.

Толпа снова закричала. Лили открыла глаза. Ей хотелось петь и веселиться. Повинуясь внезапному порыву, она освободила руку, приподняла вуаль и прильнула губами к своему возлюбленному, обвив ладонями его голову и погрузив пальцы в его мягкие густые кудри.

Он улыбался, и когда их губы слились в сладком прикосновении, словно сотни фейерверков взорвались в ней. Он застонал, когда она продвинула кончик своего языка к его нёбу. Уже через мгновение она тонула в его поцелуе, как будто несомая бурным течением к волшебным берегам.

Лили прошептала:

– Нам пора выбираться отсюда.

Трэвис смотрел на нее так пристально, что Лили стало не по себе.

Она облизнула губы.

– Не думаю, что секс-шоу, которое мы можем здесь устроить, покажется кому-то приличным.

Трэвис усмехнулся.

– Так ты считаешь, что все ради этого?

Лили провела рукой по его щеке.

– Поцелуй меня так снова, и я устрою такое представление, которого здесь еще не видели.

Трэвис запрокинул голову и рассмеялся, и звук отдавался эхом. Священник шагнул к ним и взял их за руки. Толпа снова замерла.

Лили вдруг с удивлением заметила, что вся дрожит. Эта игра все менее походила на спектакль, потому что прикосновение священника наполнило ее душу благоговением. На сцене появились мужчины со скрипками. Они наигрывали какую-то сладкую мелодию, а один из них затянул лирическую песню. Лили не надо было знать итальянский, чтобы понять, о чем эта песня. Конечно, о настоящей любви.

– Какая красивая песня, – сказала она Трэвису, не в силах поверить, что ей только что спели любовную серенаду. Трэвис не отвечал, прожигая взглядом собравшихся на сцене, и Лили ощутила, как у нее бешено заколотилось сердце.

– Ты в порядке? – прошептала она.

Трэвис странно посмотрел на нее.

– Да, – ответил он, и Лили, не желая портить атмосферу вечера, не стала допытываться о причинах его беспокойства.

Она снова погрузилась в чарующие звуки музыки.

Та женщина, которая руководила процедурой переодевания, выступила из-за спины священника и вручила Лили зеленую вазу. Лили посмотрела на нее с изумлением.