Текст книги "Я люблю Капри"

Автор книги: Белинда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

11

– А тебе не приходило в голову, что Люка может оказаться геем? – спрашиваю я маму, когда на следующее утро мы подходим к магазину «Дезидерио».

Я еще не до конца простила ей то, как она напустила на меня вчера вечером на Пьяццетте Платинового Блондина, и не могу упустить возможность ее подразнить.

– Нет. – Она качает головой и останавливается, чтобы оглядеть себя в витрине соседнего обувного магазина. – Конечно, нет.

– Хорошо, – отзываюсь я, задумчиво прикусив губу. – Тогда ты, наверное, будешь шокирована, обнаружив, что он – трансвестит.

– Что? – ахает мама и резко ко мне оборачивается.

Я указываю глазами на витрину «Дезидерио», где высокий мужчина разглаживает клиновидные вставки на своем платье, украшенном похожими на кусочки льда камушками.

– О боже! – Мама в ужасе отводит взгляд. – Он ждет нас только через полчаса! Думаешь, он каждое утро приходит пораньше и примеряет…

– Мама!

– Боже, я…

– Мама! – Я беру ее за плечи. – Я же шучу!

Я подталкиваю ее поближе, и теперь ей видно, что мужчина на самом деле стоит, наклонившись вперед, за безголовым манекеном, и. таким образом, создается иллюзия, что его голова приставлена к телу Жизель Банхен.[50]50
  Известная фотомодель.


[Закрыть]

Мама испускает громкий вздох облегчения и хихикает:

– Твой дед всегда говорил, что Люка знает толк в женской одежде…

Мы подходим к двери, мужчина поднимает голову от манекена, и мы впервые видим его бородку – ни один трансвестит не завел бы себе такую. Мама задорно машет ему рукой, мужчина вежливо кивает в ответ, но выражения лица не разобрать. Я-то ожидала, что ему будет под пятьдесят, но на деле я бы не дала ему больше тридцати пяти – ну, разве что все, что рассказывают об омолаживающем действии оливкового масла, правда. Кроме того, он нетипично высок для этой местности – метр восемьдесят, не меньше – и с ног до головы одет в черное. Не знаю, в моде ли тут дело, в трауре или в удобном сочетании того и другого, но выглядит он потрясающе.

– Вылитый Зорро, – тихо говорит мама, пока он открывает дверь.

– Синьора Риз, – говорит мужчина, обращаясь к маме, – мне очень жаль, что ваш отец покинул нас.

Его слова на мгновение ошеломили маму, но она быстро собралась с мыслями, поблагодарила его и объявила:

– Я знаю, для вас это тоже большая потеря.

– Ах… – Мужчина вздрагивает, как от боли. – Этот человек дал мне шанс, когда все от меня отвернулись. Он дал мне новую жизнь…

Я на секунду забываю, что все это происходит на самом деле, – мне кажется, будто я смотрю шоу Опры Уинфри и сейчас кто-то раскроет перед зрителями душу. Ну, знаете, как это бывает: оператор дает крупный план, и лицо исповедующегося занимает весь экран. Не в первый раз я волнуюсь за незнакомого человека, но сейчас к этому чувству примешивается что-то еще, какое-то странное влечение… Связано ли это с тем фактом, что Люка отчаянно красив? У него гладкая кожа цвета сепии и глаза, которые хочется рассматривать в лупу ювелира – льдисто-голубые с темно-синими прожилками. Когда он смотрит на меня, меня охватывает непонятная тревога и пол слегка уходит из-под ног.

– Вы – Ким, – просто говорит Люка и широко улыбается.

Меня хватает только на еле слышное «привет» и слабое рукопожатие.

– К сожалению, Ким никогда не видела моего отца, своего деда, – замечает мама и обнимает меня за талию, чтобы я тверже стояла на ногах.

– Мне кажется, в ее характере есть что-то от него, – предполагает Люка, позволяя мне еще раз полюбоваться его глазами.

Я хмурюсь. Какая странная фраза… Если, конечно, Винченцо не был глухонемым тупицей. Я пока что ровным счетом не проявила никакого характера.

– Может быть, – соглашается мама, заправляя мне за ухо непослушный локон.

– Джина, как вы себя чувствуете на Капри? Ведь вы не были здесь столько лет…

– Чудесно. Грустно. Столько воспоминаний… – Мама вздыхает, сокрушаясь: – Жаль, что мы не приехали раньше.

– Мне тоже жаль, – сочувствует Люка и ловит мой взгляд.

У меня возникает ощущение, что он, как и мама, инстинктивно меняет в своем воображении имидж каждого, на кого смотрит. Он слишком внимательно меня изучает. Может, он просто никогда не видел вблизи свитеров ручной вязки?

– Магазин совсем не изменился, – улыбается мама, проходя мимо деревянного стола посреди торгового зала к золотистому бархатному креслу.

– Винченцо говорил, стиль никогда не выходит из моды, – пожимает плечами Люка.

– Вы планировали что-то изменить?

– Тут дело не только в моем решении. – Люка тянет время.

– А если бы?

– Вообще-то, нет! По-моему, если вам угоден модный дизайн, идите на Виа Камерелле. Но по мне, те магазины слишком холодные. У магазина «Дезидерио» есть характер. Я верю в перемены, только когда они улучшают ситуацию.

– Согласна! – радостно заявляет мама. – В «Вудвордс» вечно что-нибудь переделывали безо всякой цели. Там все было слишком гладко. Мне кажется, важно, чтобы клиенту было уютно.

– А вы что думаете, Ким? – Люка поворачивается ко мне.

– Моя дочь не слишком увлекается модой. – Мама пытается меня отмазать.

– Пожалуйста, – настаивает Люка. – Если бы это был ваш магазин?

– Я бы, наверное, немного приглушила свет, – рискую я. – Но запах кедра мне нравится.

Люка улыбается.

– Он успокаивает.

– Это от меня! – Он наклоняется ближе, чтобы я могла почувствовать, откуда исходит запах.

– Ой! – Я краснею. – Ну, тогда вы можете остаться.

– Спасибо, – говорит Люка с легким поклоном. – Еще что-нибудь?

– Нет, ничего больше. Обстановка и так меняется каждый раз, как вы получаете новую партию одежды, правда? Так листья меняют цвет с течением времени, но дерево, на котором они растут, остается неизменным. – Ого. Кажется, моя аналогия завела меня довольно далеко.

Мама потрясена:

– Никогда не смотрела на вещи с этой точки зрения…

– А Капри, что вы думаете об острове? – Люка как будто заворожен бессмыслицей, которую я несу.

Я не успеваю придумать изящный ответ – звонит телефон. Я закрываю рот и опускаю глаза. Туфли Люка не трогаются с места. Я опять поднимаю глаза и спрашиваю:

– Вы не собираетесь…

– Хм?

– Телефон, – напоминает мама.

– А! Прошу меня простить, – говорит Люка и уходит за прилавок.

– Очень красивый, правда? – шепчет мне мама, пока Люка говорит по телефону. – Moгy поспорить, покупательницы им довольны.

Я чувствую внезапный укол ревности. Ну конечно, каждая женщина, входящая в этот магазин, будет также очарована, как и я. Его работа состоит в том, чтобы каждая покупательница почувствовала себя особенной. На мгновение мне показалось, что я просыпаюсь и меня ждет удивительное новое утро, но теперь я понимаю, что я просто встала в длинную очередь к окну.

– Bastardo![51]51
  Ублюдок! (ит)


[Закрыть] – взрывается Люка и припечатывает собеседника серией отборной итальянской ругани.

Мама смотрит на меня, ожидая перевода, но я при ней никогда не ругалась и не собираюсь делать этого впредь. Люка все еще бушует в трубку. Меня это, к моему удивлению, возбуждает, пусть предметом его возмущения и является всего лишь женская одежда, а не глобальные политические вопросы. Я говорю маме, что, судя по всему, собеседник Люка хочет, чтобы он сделал некий заказ до одиннадцати утра, и таким образом лишает Люка возможности поискать другого поставщика или разобраться, насколько его собеседник завышает цену.

– В целом он считает, что его обирают, – заключаю я.

Люка вешает трубку так, будто прибивает муху, а потом пинком опрокидывает стопку обувных коробок.

– Какая-то проблема? – участливо спрашивает мама.

– Да, моя вспыльчивость. – Люка падает на стул с видом генерала разбитой армии.

Мама подходит, чтобы утешить его, но ярость охватывает Люка с новой силой, и он со злостью говорит:

– Я знаю, он предлагает мне плохую цену. Он продает товар и в «Аллегра» на том конце улицы, но они, мне кажется, покупают со скидкой. А раз так, то они и продают дешевле, а значит – переманивают моих клиентов.

Мне приходится собрать в кулак все свое мужество, чтобы спросить:

– А вы не можете просто спросить в другом магазине, сколько они платят?

– Это бизнес, – щелкает языком мама. – Они не выдадут секреты конкуренту.

– Ну, может, не Люка, а, например, клиент мог бы выяснить, сколько у них стоит та или иная вещь, – говорю я.

Люка задумывается на мгновение.

– Это должен быть новый человек. Чтобы они не знали, что я с ним знаком. Только я не уверен, что эта партия к ним уже прибыла.

– Ким может все узнать, – возбужденно предлагает мама. – Они ее не знают, и возраст у нее подходящий.

Лицо Люка выражает: «Да, но…»

– Что? – спрашивает мама.

– Просто… – начинает Люка.

– Ну? – подбадриваю я.

– Простите меня, Ким, но вы не похожи на женщину, которая покупает одежду от известных кутюрье.

С этим не поспоришь.

– Разве что… – Мама оглядывает развешанную вокруг одежду.

– Нет, – возражаю я.

Все происходящее начинает напоминать мне очередную мамину попытку изменить мой стиль. Я не удивлюсь, если из-за кассы сейчас выпрыгнет Джанни, размахивая парикмахерскими ножницами.

– Мы могли бы… – подхватывает Люка, увлеченный маминой идеей.

– Нет! – Я непреклонна.

– Ну, всего на полчаса, – вкрадчиво уговаривает мама.

– Я думаю, ей очень подойдет Анна Молинари.[52]52
  Итальянский модельер.


[Закрыть] – говорит Люка.

Великолепно, черт побери. В кои-то веки я встречаю во плоти такого привлекательного мужчину, а он, оказывается, заодно с моей мамой.

Некоторое время они спорят, что мне надеть, – мама, как обычно, склонна к броским цветам и пестреньким рисункам, а Люка, надо отдать ему должное, признает, что, раз я настолько боюсь «походить на женщину», мне больше подойдет нечто классическое, спокойное.

– И без узоров, – умоляю я. – Я не выношу бисер и аппликации.

– Мы – тоже, – бормочет Люка и показывает мне прямое льняное платье без рукавов.

– Не могу. – Я качаю головой.

– Почему?

– Руки мешают, – отвечаю я.

Мама от стыда закрывает лицо ладонями.

– Как это? – Люка непонимающе хмурится.

Я пальцем показываю на свое дряблое предплечье.

– А, – кивает он и берет в руки невесомое летнее платьице с легким жакетом.

– Нет.

– Почему?

– Колени, – говорю я.

– Колени?

– Не заставляй меня показывать.

– А это?

– Живот.

– Это.

– Задница.

– Хорошо, – говорит Люка, поднимая руки. – Дайте подумать.

Он обходит вокруг меня. Никогда не чувствовала так отчетливо все недостатки своей фигуры.

– У вас тонкая талия.

– Только по сравнению с бедрами.

– Не мешайте, пожалуйста. У вас красивые ключицы. Хорошая грудь…

Я заливаюсь краской. Он ничего не упускает.

– Попробуем строгий брючный костюм без рубашки. Да?

Я все еще не могу оправиться от слов «Хорошая груды».

Мама подталкивает меня локтем.

– Ладно, – неохотно соглашаюсь я.

– Пожалуйста, наденьте это, – говорит Люка, снимая с вешалки костюм.

– Он зеленый.

– Не зеленый. Мятный, – настаивает он и добавляет: – Он подчеркнет цвет ваших глаз.

Я все еще колеблюсь.

– Тут есть еще лилово-розовый, – с готовностью подсказывает мама.

– И лимонный с оранжевыми отворотами, – поддразнивает Люка.

– Пусть мятный, – говорю я и заставляю себя улыбнуться.

Выйдя из примерочной, я обнаруживаю, что мамы нет.

– Она пошла в pasticceria.[53]53
  Кондитерская (um.).


[Закрыть] – говорит Люка. – Купить пирожных.

Я приподнимаю бровь. Пирожные? Это все равно как если бы я выскочила на минутку за живительной порцией пророщенной пшеницы.

Теперь мы с Люка один на один, и я больше не чувствую себя куклой, которой играют как хотят. Вместо этого я попадаю в фантастическую историю, где фея-крестная, в образе знойного итальянца, наряжает меня на бал.

– Ну, и как вы себя чувствуете?

Если честно, я робею, волнуюсь и чувствую странное покалывание в местах, о существовании которых уже забыла.

– Нормально, – выдавливаю я. – Но я не привыкла носить такие облегающие вещи.

– Выпрямитесь, пожалуйста, – командует Люка.

Я осторожно расправляю плечи и откидываю голову.

– Умеете ходить на высоких каблуках? – спрашивает Люка, заметив, что мои штанины волочатся по полу.

Я бросаю возмущенный взгляд.

– Никаких проблем. У меня есть сандалии на толстой подошве. Они тоже подойдут. А теперь отпустите. – Люка разжимает мои пальцы, которыми я крепко держу ворот пиджака.

– Он расходится, – протестую я.

– Это сексапильно. – Он отступает на шаг и окидывает меня взглядом.

– У вас есть какая-нибудь рубашечка? – Подумать только, как я выразилась. Клео умерла бы от смеха.

– Если хотите, я могу подколоть пиджак, чтобы он не так сильно распахивался. Еще у меня есть красивое ожерелье, оно закроет большую часть вот этой области» – Люка легко дотрагивается до ложбинки под моими ключицами.

У меня такое чувство, будто фея Динь-Динь[54]54
  Фея из книги о приключениях Питера Пена.


[Закрыть] посыпала меня своим волшебным порошком там, где его пальцы коснулись моей кожи.

– Хорошо? – спрашивает Люка.

Я поднимаю глаза: он задумчиво поглаживает бородку, и я замечаю, как контрастирует гладкая темная кожа его рук и светлая – под ногтями. Мне становится любопытно, проявляет ли он столько же обходительности, когда не одевает, а раздевает женщину? Или срывает с тебя одежды, будто они на липучке? И откуда только берутся такие мысли?

– Ким, так мне заколоть?

– А! Да, конечно…

Люка берет в одну руку булавку, а другую запускает мне за пазуху. Я внимательно рассматриваю потолок и стараюсь дышать спокойно. Постепенно я опускаю взгляд и смотрю теперь на растрепанные пряди его блестящих черных волос, на изогнутую линию скулы и идеально прямые густые ресницы.

– Вы надолго приехали на Капри? – спрашивает Люка, не вынимая руки у меня из-за пазухи.

– М-м… На неделю, наверное, – лепечу я и прошу про себя: «Предложи показать мне остров».

– Вы остановились в «Луне»?

– Да.

– Вот так! – говорит он, проверяя, не видно ли булавки. – Теперь ожерелье.

Люка застегивает его на моей шее, а потом расправляет каскады бусин у меня на груди. Его пальцы, будто первые теплые капли дождя на коже в жаркий летний день.

– Туфли! – Он выбирает из рассыпавшейся по полу груды одну коробку. – Тридцать восьмой?

Я киваю, и Люка подает мне пару туфель на высоком клиновидном каблуке с длинными серебряными ремешками.

– Вы этого ожидали?

– Ну, обычно я серебряное не…

– Я о Капри. Капри не обманул ваших ожиданий?

– Не знаю… Наверное, он выглядит лучше, чем я думала…

– Лучше выглядит?

– Более живописный, – говорю я. пытаясь собраться с мыслями. – Я была только в ресторане «Фаральони» и на Пьяццетте.

Да, кстати об экскурсии по острову…

– Остров маленький, но здесь много интересных людей, – замечает Люка. – Я уверен, вы с ними еще познакомитесь. Теперь волосы – по-моему, лучше убрать их назад, чтобы открыть лицо.

Я никогда не убираю волосы назад, но сопротивляться уже нет сил. Если он решит побрить мне голову под ноль, я не стану возражать.

Стоя лицом ко мне, он запускает свои сильные руки в мои волосы. Последний раз мужчина прикасался ко мне довольно давно, и то это был почтальон – я взяла у него ручку, чтобы расписаться за заказанную по каталогу одежду, – так что можете себе представить, какие у меня мурашки по спине побежали. Люка осторожно собирает непослушные локоны, но тут япо неосторожности издаю от удовольствия слабый стон инемедленно притворяюсь, будто закашлялась.

– С вами все хорошо?

– Нормально! – Глоток лимончелло – и все пройдет.

– У вас строптивые волосы, – говорит Люка, стараясь заставить их лежать спокойно.

– Я знаю, – виновато вздыхаю я.

– Нет, это потрясающе! Все, кто приезжает на Капри, всегда так безупречно одеты и причесаны, будто жизнь их безоблачна, а сами они – воплощенный идеал.

– Вам не нравятся идеальные люди? – Хорошее предзнаменование.

– Идеальными могут быть модели, фотографии, но в жизни должно быть иначе.

Может быть, у него не так и много общего с моей мамой.

– Вам не кажется, что в этом случае вам стоит сменить работу? – улыбаюсь я.

– Я не пытаюсь заставить людей выглядеть идеально, – протестует Люка. – Да, я хочу, чтобы мои клиенты хорошо выглядели и были уверены в себе, но я лишь помогаю им найти свой образ – тот, на который не надо будет тратить много сил. По-моему, об одежде надо забывать, как только ты ее надел.

Я расслабляю плечи и обещаю ногам, что очень скоро они вернутся в свои мешковатые штаны.

Люка легко проводит ладонью по моей щеке и вздыхает:

– Вы чудесно выглядите…

Я размышляю, стоит ли мне принять этот комплимент, как вдруг он добавляет:

– Ну что, а теперь – под покровы, тайно?

Я хлопаю глазами.

– Я, э…

– Я думаю, он имеет в виду – «под покровом тайны»! – спасает меня вернувшаяся мама – она входит в магазин с пакетом низкокалорийных сластей.

Я поворачиваюсь к ней.

– О. Ким, ты выглядишь великолепно! Как здорово, что ты наконец надела что-то цветное, пусть и бледное.

Я подхожу к зеркалу и ахаю. Я была уверена, что в этом костюме буду выглядеть необъятной, но на самом деле кажется, будто я сбросила в примерочной килограммов десять. У меня есть ноги! Я шевелю рукой, чтобы убедиться, что это я. Девушка в зеркале повторяет мое движение.

– Я выгляжу взрослой, – трогаю я свою новую прическу.

– Искушенной, – поправляет мама.

– О боже! – смеюсь я. – Вот она – дочь, о которой ты мечтала и которой у тебя никогда не было.

– Да, восхитительно, – говорит мама, и на глаза у нее едва не наворачиваются слезы.

– Смотри хорошенько, – предупреждаю я ее. – Такое не скоро повторится.

– Вам не нравится? – Люка искренне огорчен.

Вообще-то, нравится, но я не хочу, чтобы мама думала, будто теперь все так и останется.

– Сумочка! – вспоминает мама и хватает с витрины серебристую штуку, похожую на колбасу.

– Perfecto! – одобряет Люка. – Готова?

– Sì, агент Аморато! – Я щелкаю каблуками. – Пожелайте мне удачи.

– Buona fortuna,[55]55
  Удачи (um.).


[Закрыть] – говорит Люка, целуя меня в щеку.

Похоже, в прошлой жизни я все-таки уже носила туфли на каблуках – я иду по улице, будто ступаю по облакам.

И только на подходе к «Аллегра» я начинаю нервничать. У меня этот трюк ни за что не пройдет. И пусть все этикетки на моей одежде – настоящие, но личность, которая прячется за ними, – подделка. Меня в секунду раскусят.

Я поворачиваю назад. Нет. Я должна это сделать. Я должна заслужить этот поцелуй в щеку.

Я набираю в легкие воздух и толкаю стеклянную дверь, повторяя про себя заклинание: «Я богатая. Я стильная. Я разбираюсь в моде». Чтобы не встречаться взглядом с девушкой за прилавком, которая ужасно похожа на куклу Синди, я снимаю со стойки первый попавшийся пиджак и тут же натыкаюсь взглядом на ценник. Я пытаюсь придать моему вытянувшемуся лицу выражение «Как дешево! Может, взять парочку?», потом прохожу дальше, но не успеваю даже дотронуться до воздушного шелкового топа цвета слоновой кости, как он соскальзывает с вешалки на пол. Черт. Меня бросает в жар, я нагибаюсь, чтобы поднять его, и тут вижу перед глазами пару гладких девичьих ножек, одетых в шелк.

– Prego![56]56
  Прошу вас (ит.)


[Закрыть] – Продавщица легко наклоняется, подхватывает топ, встряхивает и вешает обратно на вешалку с таким почтением, будто он соткан из волос самой Донателлы.

– Grazie. – Я не знаю, как модная элита обычно обращается с продавщицами – дружелюбно болтает или старается поскорее от них избавиться.

– Вы ищете что-то конкретное? – спрашивает продавщица, становясь так, чтобы загородить собой самый деликатный товар, как будто утешая перепуганные платья: «Не бойтесь, мамочка рядом. Злая тетка-покупательница вас больше не обидит».

– Вообще-то я… у вас есть новая коллекция Сарто?

– Нам привезли ее только сегодня, а вывесим мы ее завтра, – сухо отвечает она.

– О это будет уже слишком поздно. – Я всем свои видом выражаю разочарование.

Продавщица с сочувствием на меня смотрит и возвращается к кассе, цокая каблучками. Я уже готова признать поражение, как вдруг неожиданно для самой себя выдаю:

– Вы пользуетесь «Baby Doll» от Ив-Сен Лорана?

Она заинтригованно поднимает на меня глаза:

– Да.

– Обожаю этот запах, – говорю я. – Такой обворожительно сладкий – он вам подходит.

– Grazie! – Она невольно улыбается.

– Спасибо за помощь. – Я направляюсь к двери.

Продавщица колеблется мгновение, пытаясь

понять, стоит ли из-за меня беспокоиться, потом спрашивает:

– А что именно вы ищете?

Я отпускаю дверную ручку.

– Платье.

– Я не уверена, что у нас есть ваш размер. – Она оценивает взглядом мои бедра.

– Я ищу не только для себя, – объясняю я. – У меня есть стройная сестра, которой тоже нравятся их штуки.

Продавщица глядит на меня прищурившись. Наверное, «штуки» не самое изящное выражение.

– Сейчас посмотрю… – Она исчезает в задней комнате.

Я перевожу дыхание и поздравляю себя с тем, что сумела продвинуться так далеко. Продавщица возвращается с тремя платьями в пластиковых пакетах.

– Больше двенадцатого размера у нас нет.

– Надо было все-таки сделать липосакцию! – полушутливо заявляю я. – М-м… Я все-таки примерю белое.

Продавщица неохотно отдает мне платье, молясь про себя о крепости его швов.

Примерочная у них малюсенькая. Через пару вывихов и несколько совершенно неженственных стонов платье оказывается на мне.

– Как оно вам? – спрашивает Baby Doll.[57]57
  Куколка (англ.).


[Закрыть] Или, как мне больше нравится, Бамбино Бамбола[58]58
  Куколка (ит.)


[Закрыть].

Мне очень хочется ответить: «Если бы у вас здесь было зеркало, я бы вам сказала», но я говорю только:

– М-м…

– Зеркало здесь.

Ну конечно. Там, где ты можешь увиваться вокруг меня, утверждая, что платье именно так и должно обтягивать живот и сползать с плеч, где ты сможешь убедить меня, что я выгляжу на миллион долларов, чтобы я рассталась с миллионом лир. Ладно, пришло время расплаты, решаю я. Попробуй только сказать, что мне это идет!

Я открываю дверь и медленно вхожу в торговый зал.

Бамбино Бамбола нервно сглатывает.

– Цвет вам идет…

Я внутренне улыбаюсь. Впервые в жизни я благодарна своему целлюлиту. Стоило завести его только для того, чтобы увидеть отвращение, с каким эта куколка рассматривает, как эластичная ткань подчеркивает каждую складку.

– Сколько оно стоит? – спрашиваю я.

– Девятьсот тысяч лир, – отвечает продавщица, все еще пораженная тем, как я могу столь бестрепетно демонстрировать женское несовершенство.

– А что у вас еще есть в том же стиле?

Порывшись, продавщица вытаскивает жакет, тщетно надеясь прикрыть меня хоть чем-то, пока в магазин не заглянул какой-нибудь другой покупатель.

– Шестьсот тысяч лир, – сообщает она, виновато поглядывая на только что вошедшую тощую и загорелую синьорину.

– А брюки?

– Они десятого размера! – Продавщица едва не стонет, будто моля о пощаде.

– Для сестры.

– Четыреста восемьдесят тысяч.

Миссия выполнена.

Я переодеваюсь в свой прежний наряд и сообщаю продавщице, что мне надо позвонить сестре и выяснить, вдруг она уже купила такие брюки.

Я уже вышла из магазина и прошла почти полдороги обратно, как вдруг:

– Scusi! – кричит ББ, семеня вслед за мной. Сначала я хотела броситься бежать, но потом

увидела, что она размахивает моей сумочкой.

– Ах, grazie, – благодарю я и нечаянно расстегиваю замок.

Сумочка распахивается, и видно, что внутри у нее только оберточная бумага. ББ смотрит на меня. Я смотрю на нее.

– Забыла спросить, – нахально улыбаюсь я. – Вы принимаете оберточную бумагу?