Текст книги "Черный лед"

Автор книги: Бекка Фитцпатрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 14

Громкий стук в дверь хижины мгновенно согнал с меня всякую сонливость.

Мэйсон очутился рядом через мгновение, стоя на коленях и зажимая мне рот рукой. Он многозначительно поднес палец к губам.

Шон быстро вбежал в комнату, целясь в размытый силуэт за матовым стеклом входной двери.

Снова стук, посильнее.

– Есть кто дома?! – крикнул мужской голос.

Хотелось завизжать: Помогите! О, Господи, да помогите же! – слова клокотали в горле, готовые вырваться.

– Ответь ему, – резким шепотом скомандовал Шон. – Скажи, что ты в порядке. Что пережидаешь метель. Заставь его убраться отсюда. Одно неверное движение, Бритт, и ты покойница. Вы оба. – Он для большей убедительности щелкнул предохранителем, звук отозвался в ушах ударом колокола.

Я проковыляла к двери на одеревеневших ногах. Вытерла руки о штаны. Лицо заливало по́том. Шон привалился к наружной стене кухни, не спуская с меня пистолет. Он кивнул мне, когда я взглянула в его сторону, но не для того, чтобы подбодрить, – просто напоминал, что не шутил.

Я отперла и приоткрыла дверь, выглядывая в щелочку.

– Добрый день!

Мужчина в коричневой парке и ковбойской шляпе явно изумился, увидев меня. Но, собравшись, представился:

– Я заместитель старшего егеря Джей Филлибер. Что вы здесь делаете, мисс?

– Пережидаю пургу.

– Это патрульная станция рейнджеров парка. У вас нет разрешения здесь находиться. Как вы попали внутрь?

– Я… дверь была не заперта.

– Не заперта? – с сомнением покрутил головой егерь, пытаясь заглянуть внутрь. – У вас все в порядке?

– Да, – ответила я сухо, безжизненным голосом.

Он подвинулся, глядя мне через плечо.

– Прошу вас открыть дверь полностью.

Мысленно я слышала себя говорящей: «У них пистолет, они собираются меня убить».

– Мисс?

Уши заполнил странный гул. Голова поплыла, голос егеря влетал в уши размазанным шумом, я не могла разобрать слов. Сосредоточившись на губах, я пыталась читать по ним.

– …оказались?

Я нервно облизнула губы.

– Пережидаю пургу. – Кажется, я это уже говорила? Боковым зрением я видела, как Шон нетерпеливо покачивает пистолетом. И от этого окончательно потеряла самообладание: забыла, что должна была говорить дальше.

– …средство передвижения? – спрашивал егерь.

Я почувствовала непреодолимое желание убежать – представила, как выскакиваю за дверь и несусь к лесу. На какое-то мгновение так растерялась, что действительно верила: у меня это получится.

– Как вы сюда попали? – повторил егерь, внимательно разглядывая меня.

– Пришла пешком.

– В одиночку?

Нелепо, но меня вдруг посетила мысль: думает ли Келвин сейчас обо мне? Спал ли он этой ночью? Нашел ли мою машину и отправился ли в лес искать Корби и меня? Переживал ли за меня? Ну, конечно, переживал.

– Да, одна.

Егерь достал зернистую увеличенную черно-белую фотографию – стоп-кадр с видеокамеры в торговом зале. На снимке было двое: кассир за прилавком с поднятыми руками и мужчина напротив, направлявший на него пистолет. Шон.

– Вы не узнаете этого человека? – спросил егерь, показывая пальцем на размытый профиль Шона.

– Я… – В глазах мелькнули красные вспышки. – Нет. Не узнаю.

– Мисс, у вас явно не все в порядке. Я вижу. – Он снял шляпу, собираясь войти. Гул в ушах перерос в оглушительный вой.

– У меня все хорошо! – выпалила я. В отчаянии оглянулась. Шон прожигал меня раскаленным яростью взглядом.

– Пожалуйста-пожалуйста, оставайтесь снаружи! – вскрикнула я, запаниковав. И тут же схватилась за голову – не то, не то!

Егерь вломился внутрь мимо меня. В тот же миг Шон выпрыгнул из угла на середину комнаты, нацелив на него пистолет. Лицо егеря побелело.

– На колени! – рявкнул Шон. – Руки за голову.

Егерь подчинился, бормоча, что Шону следует одуматься, что он офицер при исполнении и что они могли бы обо всем договориться, если Шон сдаст оружие.

– Заткнись, – огрызнулся Шон. – Хочешь жить – сделаешь все, как я скажу. Как ты нас нашел?

Егерь повернул голову, осмотрев Шона долгим изучающим взглядом. Наконец он проговорил:

– Я тут не один, сынок. Вся чертова Федеральная лесная служба поставлена на уши искать вас, ребятки. Конечно, помешала метель, но вот вы где. Нас больше, вы не выберетесь из этих гор. Если хотите уйти отсюда живыми, лучше опустить оружие прямо сейчас.

– Дай мне ствол, Шон. Хватай Бритт и пакуй вещи.

Невозмутимый ледяной голос Мэйсона прорезал напряжение, словно хлыст. Парень подошел вплотную к напарнику и выжидательно протянул руку.

– Не вмешивайся, – прорычал Шон, еще крепче вцепляясь в оружие. – Если хочешь принести пользу, глянь, на чем этот тип приехал. Что-то я не слышал мотора.

– Дай мне ствол, – тихо, еле слышно, повторил Мэйсон. Но в тихом голосе звучала необычайная властность.

Явно не желая дать им возможность о чем-то втайне договориться, егерь снова заговорил:

– Парни, вы ограбили закусочную, выстрелили в офицера полиции при попытке бегства. Сбили девочку и уехали с места происшествия. Вам повезло, что она осталась жива. Вам повезло, что офицер тоже жив, но никто в системе уголовного правосудия просто так вам этого не спустит. Дела ваши плохи, но станут чертовски хуже, если вы немедленно не сложите оружие. Кто вы? – обратился егерь уже ко мне. – Откуда вы знаете этих парней?

– Я – Бритт Пфайффер, – поспешно затараторила я, пока Шон не успел меня остановить. – Они держат меня в заложницах, заставляя вывести их на шоссе. – Наконец-то! Силы правопорядка узнают, что я в беде, и вышлют поисковый отряд. Кто-нибудь скажет папе, что случилось. Я была настолько захвачена облегчением, что чуть не расплакалась. И тут мое сердце упало. Все это станет возможным, только если егерь выберется отсюда. Если Шон не застрелит его.

Шон бросил на меня взгляд льдисто-голубых глаз.

– А вот это ты зря…

– Свяжем мужика, и его не найдут еще день-другой, – пытался образумить приятеля Мэйсон. – Он останется в живых, но мы выиграем время, чтобы убраться с гор.

– А если он сбежит? – спорил Шон, теребя волосы одной рукой. Его обезумевшие глаза широко раскрылись, обнажая налитые кровью белки вокруг голубых радужек. Он с силой зажмурил глаза, потом снова открыл их и проморгался, словно пытаясь сфокусироваться.

– Убийством делу не поможешь, – повторил Мэйсон тем же стальным властным тоном.

Шон наморщил переносицу, вытер свободной рукой пот со лба.

– Завязывай командовать, Эйс. Я здесь главный, и я принимаю решения. Я взял тебя с собой для кое-какой работенки, вот ею и занимайся.

– Мы работаем вместе уже почти год, – заметил Мэйсон. – Подумай, сколько всего я для тебя сделал. Я хочу тебе – нам – добра, спасти наши шкуры. А теперь опусти ствол. В ларе на заднем крыльце есть веревка. Если свяжем его, выиграем, по меньшей мере, день.

– Одного копа мы уже продырявили. Пути назад нет. Осталось только идти до конца, заплатить столько, сколько это стоит. – В том, как глаза Шона метались взад-вперед, не в состоянии ни на чем задержаться, было что-то безумное. Закончив говорить, он сглотнул и кивнул, словно пытаясь убедить самого себя, что это лучший выход.

Мэйсон продолжал еще тверже:

– Мы оставим его здесь и отправимся вниз, в долину.

– Хорош кричать на меня, я не могу сосредоточиться! – заверещал Шон, рывком поворачиваясь к Мэйсону и направляя дуло прямо на него, пока не сообразил снова нацелить его на егеря. Еще несколько капель пота скатились ему на брови.

– А никто и не кричит, – спокойно ответил Мэйсон. – Опусти ствол.

– Это мое дело! – огрызнулся Шон. – Я здесь командую. И я говорю: нужно замести следы.

В глазах Мэйсона мелькнула искра одновременно страха и понимания. На мгновение он конвульсивно дернулся в сторону пистолета. Шон, казалось, не заметил, не спуская глаз со стоявшего на коленях егеря. Но прежде чем Мэйсон успел остановить Шона, в уши ворвалась волна выстрела. Тело егеря осело на пол.

Я услышала раскалывавший голову визг, заполнявший всю комнату. Мой визг.

– Как ты мог?! – закричала я. Кровь была повсюду; я никогда не видела столько крови. Пошатнувшись, я отвернулась, боясь упасть в обморок, если посмотрю на это лишнюю секунду. Меня колотило от потрясения. Шон застрелил его. Убил человека. Надо убираться, не думая ни о какой метели, нужно бежать.

– Зачем?! – гневно взорвался Мэйсон. Он казался потрясенным, лицо исказилось в гримасе отвращения. Парень метнулся к телу егеря, прощупывая пульс на шее. – Мертв.

– А что мне было делать?! – заорал в ответ Шон. – Бритт не сумела придумать правдоподобной истории, и он все про нас знал. Мы сделали, что должны были сделать. Мы должны были убрать его.

– Мы? – повторил Мэйсон. – Ты сам-то себя слышишь? Мы его не убивали. Это ты убил. – Его глаза горели гневом, в них читалось: «Я на такое не подписывался». Он поглядел на Шона со сдержанной, настороженной гадливостью, и этот короткий обжигающий взгляд многое мне рассказал. До какого-то момента они оставались воришками, делившими на двоих неприятности и пути отступления. Но больше ими не были. По мере того, как Шон становился все более неуравновешенным и непредсказуемым, Мэйсон, очевидно, все больше хотел от него отцепиться. Желание порвать с Шоном явственно читалось на его лице.

Шон резко схватил фотографию из «Сабвэя», порвал на мелкие кусочки и запустил ими в стену. Потом изучил карманы своей жертвы, вытащил маленький странного вида ключ и сунул себе в куртку.

– Они идут по нашим следам. Нужно двигаться, – внезапно он заговорил гораздо рассудительнее, словно убийство егеря высвободило в нем туго сжатую пружину. – Скоро они прочешут каждый склон в этих горах. Этот, видно, приехал сюда на снегоходе. За воем ветра мы не слышали мотора. Еще чуть-чуть – и он бы загнал нас в угол. Но теперь у нас снегоход, теперь мы поедем по этому долбаному снегу намного быстрее. Хватай его руку, Эйс. Надо спрятать тело.

– Дай мне ствол, – Мэйсон протянул ладонь, непреклонно стоя на своем.

Шон покрутил головой:

– Бери руку. Быстрее. Надо двигаться.

– У тебя мысли путаются. Отдай пистолет, – повторил Мэйсон.

– Я только что спас твою задницу. Я мыслю ясно, это у тебя эмоции играют. Нам нужно делать то, что нужно. Не надо было идти к кордону. Надо было делать, как я говорю, и продолжать двигаться к шоссе. Значит, так: с этой минуты командую я. Берись.

Мэйсон хмуро посмотрел на него, но послушно взялся за безжизненную руку егеря. Они поволокли его за дверь, и, не успела я сама понять, что делаю, как уже была в кухне, стягивая со спинки стула куртку и одеваясь. Потом открыла шкафчик под раковиной. Разум плыл в тумане, но тело действовало четко и трезво, словно щелкнул тумблер и управление перешло к нему. Покопавшись в открытом пакете, я достала оттуда перочинный нож и сунула в карман куртки.

Надо было готовиться к побегу. Случай скоро представится – я это чувствовала. Мы с Келвином найдем друг друга в лесу. А если и пропаду, то уж лучше замерзнуть, чем оставаться тут с Шоном.

Когда я выпрямилась, Мэйсон и Шон как раз обошли угол хижины и проходили мимо окна. В это мгновение Мэйсон поймал мой взгляд и успел заметить руку в кармане. Несколько мучительных ударов сердца его цепкие карие глаза оценивающе смотрели на меня.

Мэйсон что-то сказал Шону, и они положили тело. Я тут же поняла: парень идет обратно. Забравшись в дальний угол кухни, не просматриваемый с улицы, я дрожащими руками вытащила ножик из кармана и запихнула его в единственное безопасное место, какое могла в этот момент придумать – в трусы.

– Снимай куртку, – скомандовал Мэйсон с порога.

– Что?

Он дернул молнию и сам содрал с меня куртку. Обыскал все карманы: и внутренние и наружные.

– Что ты совала в карман?

– Ты спятил, – заикаясь, ответила я.

– Я видел, как ты что-то прятала.

– Да я просто замерзла. Руки окоченели. – Если бы он их пощупал, то убедился бы, что я не лгу: все мое тело колотило от страха.

Он прощупал на мне рукава, спину, провел руками по бедрам и залез под резинку носков.

– Что ты прячешь, Бритт?

– Ничего.

Он пристально посмотрел на меня, подозрительный взгляд мгновенно стрельнул в сторону груди. Лифчик оставался одним из двух мест, которые он еще не проверил. Смущенный ходом собственных мыслей, он отвел глаза.

– В ванную, – скомандовал он. – Разденься и обернись полотенцем. У тебя одна минута, потом я зайду и просмотрю все твои вещи. Даже не думай заныкать что-нибудь в ящички, унитаз или трубу – я все проверю. Всю ванную.

Глава 15

– Ничего я не прячу. – Мое горло пересохло от ужаса. Если он обыщет меня, то обнаружит не только нож, но и карту Келвина. А найди они карту, я стану им не нужна. Меня просто убьют.

– Чертова погода! – Шон выругался так громко, что его голос было слышно сквозь открытую дверь дома. – Опять снег начался. Иди сюда, Эйс, помоги мне завалить тело.

Снова снег? Я выглянула в окно. Действительно: крупные мокрые снежинки закружили в воздухе. Как же я убегу, если погода снова ухудшится?

– Поверить не могу, что вы собираетесь закопать тело в лесу, – обратилась я к Мэйсону, отчасти в надежде воздействовать на совесть парня, а заодно чтобы отвлечь его от обыска. – Подумай о его родных. Он заслуживает лучшего. То, что сделал Шон, просто ужасно.

Если Мэйсон и собирался что-то возразить в оправдание, такой возможности ему не представилось. Громыхнув входной дверью о стену, в хижину ворвался порыв ледяного ветра, прерывая наш разговор.

В последний раз с сомнением поглядев на меня и на снежинки, залетающие в комнату, Мэйсон сделал свой выбор. Вышел во двор, захлопнув дверь.

Я подошла к окну. Шон показал на тело егеря, затем на сугробы, наметенные у стены леса. Парни явно собирались закидать труп снегом в надежде, что никто не успеет наткнуться на него, пока мы не спустимся с гор.

Унимая подступавшее головокружение, я закрыла глаза. У меня нож и карта. Сбегу сегодня же, когда они заснут. Если дойду с ними до шоссе, Шон пристрелит меня. Я знала это так же точно, как то что, снег холодный, а огонь горячий.

У меня будет всего один шанс. Если Шон поймает меня на попытке улизнуть, либо застрелит на месте, либо даст пожить ровно столько, сколько потребуется, чтобы я пожалела, что не была убита сразу.

Я села на диван и принялась раскачиваться взад-вперед, – отчасти, чтобы согреться, отчасти, чтобы успокоить нервы. Как бы цинично и бесчувственно это ни звучало, нужно было выбросить из головы недавнюю трагедию и хладнокровно обдумать свои действия. Егерь мертв, но я – еще нет. У меня оставалась надежда, а ему уже ничем не поможешь.

Так я убеждала себя, но картина падающего лицом вперед тела затмевала все. Убрав руки с колен, я впервые взглянула на свои джинсы. Забрызганы кровью. Меня охватило странное чувство, будто я стою в зоне океанского прилива, затягивающего меня на глубину, путающее мысли ощущение полной беспомощности песчинки перед могучей стихией.

Хлопнула дверь. Мэйсон с Шоном стащили с себя промокшие куртки и повесили их на спинки стульев. После копания в снегу на перчатках налипла ледяная глазурь.

– Что смотришь? – глумливо ухмыльнулся мне Шон, направляясь к камину и подкидывая в него еще бревно. Огонь сердито ощетинился снопом искр. – А может, снег – это не так уж и плохо, – сказал он Мэйсону. – Засыплет наши следы, снова завалит дороги. Пока там расчистят. Мы не можем сдвинуться с места, но и они тоже. Это дает нам время. Зависнем пока здесь и подождем конца снегопада.

Вечером Мэйсон разогрел на плите три банки кукурузы. Они с Шоном устроились за кухонным столом, а я сидела у огня, впитывая тепло перед ночным побегом в лес. Я ела, едва ли чувствуя вкус еды, и жевала все медленнее и медленнее. Стараясь заглушить голоса парней, я хотела затеряться в очередном воспоминании о Келвине – новом, еще не затертом от постоянного прокручивания в голове, – иначе просто сошла бы с ума.

Келвин причинил мне боль, и я не забыла, что он целовался с Рейчел за моей спиной, но в безумии последних двадцати четырех часов я невольно простила его. Успею еще припомнить ему все плохое, а пока нужно цепляться за хорошее, не думая ни о чем другом. Мне нужен был маяк, к которому бы я могла стремиться, и сейчас таким маяком казался Келвин. Он был всем, что у меня оставалось.

Подошел Мэйсон – забрать у меня миску, – и я увидела в глазах парня тень жалости. Я отвернулась, сознательно отталкивая его сочувствие. Не стану облегчать ему совесть. Не позволю подонку думать, будто хоть что-то из этого нормально. Проявив враждебность, я испытала облегчение. Мэйсона мне хотелось уязвить куда больше, чем Шона. Что бы он там ни говорил, из них двоих Мэйсон был лучше, а потому и требования к нему были выше.

Снег бомбардировал хижину весь вечер. Хотя камин хорошо прогрел три маленькие комнаты, я сидела в куртке, ботинках, перчатках и шарфе, – чтобы не одеваться потом, когда у меня останутся считаные секунды на побег. Кроме того, в кармане куртки лежал нож, и я надеялась, что правильно пойму, когда придет время пустить его в ход.

Обнаружив мое отсутствие, Мэйсон с Шоном обязательно решат, что я отправлюсь прямиком к Корби, что исключало возможность вернуться к ней. Это решение далось нелегко, но, если я хотела спасти нам жизнь, нужно было бежать за помощью к кому-то еще. Хотелось бы как-то дать подруге знать, что я уже иду и ей нужно лишь еще чуть-чуть потерпеть. Я могла только представлять, как одиноко и ужасно она себя чувствовала.

В туалете я снова и снова изучала карту. Компаса у меня не будет, если только Шон или Мэйсон не оставят свои без присмотра, но Келвин отметил на карте столько ориентиров, что по ним легко было дойти до другого кордона рейнджеров, примерно в пятнадцати километрах отсюда. Я могла это сделать. Я должна была это сделать!

Молча стоя у окна, я перебирала в голове свой план. Внешне мне удавалось казаться спокойной, но внутри разрастался страх. Как долго я продержусь в заснеженном лесу без воды, еды и укрытия?

Шон громко зевнул и ушел в спальню, оставив меня в гостиной наедине с Мэйсоном.

– Вот: нашел пару шерстяных носков. – Мэйсон протянул мне черные длинные лыжные носки. – Не хочешь их надеть, чтобы ноги были сухими?

– Ты нашел, ты и надевай, – отрезала я.

– Хотел предложить их тебе.

– С чего бы это?

– Потому что знаю, как это неприятно, когда ноги мокрые.

– Мне не нужны носки. – Мои ноги и впрямь насквозь промокли и заледенели, и я бы что угодно отдала за сухую пару. Почти… Кроме самоуважения. Принять подарок от человека, держащего меня в плену!

– Как хочешь, – пожал плечами парень.

– Если бы я могла поступать как хочу, не сидела бы здесь с вами.

– Ложись сегодня на диване, – предложил Мэйсон, не обращая внимания на мою колкость. Он расстелил одеяло на кресле-качалке, обозначая свой выбор, и стянул с себя флисовую толстовку, оставшись в облегающей серой термоводолазке. Затем расстегнул ремень, очевидно, чтобы не врезался в тело ночью. Безобидное действие, но почему-то, когда он начал раздеваться, в комнате словно бы сгустился воздух.

Мэйсон повращал руками, разминая затекшие плечи. Я не хотела смотреть на него, чтобы не обнаруживать повод для неверных впечатлений, но когда он, как мне казалось, не обращал на меня внимания, украдкой нет-нет, да подглядывала за ним. Он был выше и мускулистее Келвина. Не перекачанный, но явно атлетического вида. Облегающая майка демонстрировала крепкие бицепсы и широкую грудь, переходящую в упругий плоский живот. Было мучительно вспоминать, что я думала о нем при первой встрече на заправке, вчера. До того, как узнала, кто он на самом деле. Та первая встреча казалась теперь бесконечно далекой. А я так же бесконечно в нем ошибалась.

Вот, наконец, и еще одно воспоминание о Кэле. Пришло в голову, когда я уже сдалась. Собственно, так ведь всегда и происходит? Это было хорошее воспоминание. Наша первая поездка на озеро Джексон, когда мы уже были вместе. Я тогда растянулась на полотенце на пляже, читая журнал People. Келвин с друзьями по очереди рассекали вокруг буйков на водных мотоциклах. Не успела я закончить первую статью, как мне на спину закапала ледяная озерная вода.

Я вздрогнула и обернулась, а Келвин уже игриво плюхнулся на полотенце и крепко прижал меня к себе, абсолютно мокрый. Я взвизгнула, неискренне изображая попытку вырваться. По правде говоря, мне нравилось, что он бросил своих друзей ради меня.

– Что-то ты недолго катался, – заметила я.

– Достаточно, чтобы порадовать парней. А теперь пришел порадовать тебя.

Я поцеловала его, медленно, наслаждаясь.

– И как же ты собрался это делать?

Он нежно смахнул большим пальцем след мокрого песка с моей щеки. Мы полулежали, опираясь на локти, и глядели друг другу в глаза так пристально, что мне казалось, вся кровь во мне охвачена пламенем. За мгновение до того, как он наклонился снова поцеловать меня, время, казалось, тоже задержало дыхание; помню, я тогда подумала: как он прекрасен. Как мы прекрасны.

Я могла бы навечно застыть в том мгновении.

– Иди в ванную первой, – предложил Мэйсон, возвращая меня обратно в гущу кошмара. Я пыталась не пустить его в свои мысли, отчаянно искала новое воспоминание, желая переживать те прекрасные минуты снова и снова.

Закончив запихивать подушку в чистую наволочку, Мэйсон странно посмотрел на меня, и я поняла, что не успела стереть с лица блаженное отсутствующее выражение. Он держал свои эмоции на замке, и мне хотелось быть такой же невозмутимой. Но сейчас я впервые продемонстрировала слабость.

– Думаешь о нем? О том парне из «Севен-Элевен»? – мягко спросил он.

Я почувствовала вспышку гнева – не из-за его догадливости, но из-за того, что он приплел сюда Келвина. Застряв в этом ужасном месте, единственное, за что я еще как-то держалась, был Кэл: воспоминания о нем и, да, надежда, потому что как бы по-дурацки у нас все ни кончилось, я по-прежнему надеялась. Теперь все будет по-другому. Мы знали друг друга лучше. Мы самих себя знали лучше. Оба мы сильно повзрослели за последний год, и это проявится. Пока я здесь, вдалеке от Келвина, пока я не вернулась к нему, он был моим тайным спасательным кругом, моим убежищем, единственным, что не могли у меня отобрать всякие шоны-мэйсоны. Потеряв Келвина, я потеряла бы все. Кошмар поглотил бы меня с головой.

– Мне не нужна ванная, – коротко бросила я, снова отвергая его любезность. Мне хотелось в туалет, но я рассчитывала, что полный мочевой пузырь не даст мне надолго погрузиться в сон. Худшее, что могло бы теперь случиться, – это заснуть и упустить возможность сбежать. – И я прекрасно посплю в кресле-качалке, – холодно добавила я. – В нем отлично спится.

Мэйсон явно сомневался:

– Оно не выглядит удобным. Слушай, ты действительно можешь занять диван. Мне будет легче, если ты… – Он послал мне короткую раскаивающуюся улыбку. – У тебя есть возможность отомстить мне за неудобства.

– А что тебя вдруг так взволновало мое удобство? – огрызнулась я. – Ты держишь меня здесь против моей воли. Тащишь в горы в изнурительный опасный переход по жуткому холоду. И я должна поверить, что ты внезапно озаботился тем, как я себя чувствую? Ладно, вот как я себя чувствую: я ненавижу это! Ненавижу тебя! Так, как никогда никого не ненавидела!

Его каменное лицо на долю секунды сверкнуло вспышкой эмоций и снова застыло.

– Я держу тебя здесь, потому что снаружи пурга, и одна ты не справишься. Здесь, со мной, тебе безопаснее, даже если ты в это не веришь.

Меня охватило бешенство:

– Нет, не верю! Это ложь, ты хочешь, чтобы я поверила тебе и стала безвольной и послушной. Вы держите меня здесь, потому что я нужна вам как проводник, вот и все. Ненавижу вас, и убила бы, будь у меня такая возможность. С удовольствием, кстати! – Выкрикивая эти громкие, во всех смыслах, слова, я осознала, что, конечно, никогда бы не осуществила свою угрозу. Даже будь у меня такая возможность, я не верила, что могла бы убить человека, но мне хотелось выразиться недвусмысленно ясно: я не намерена ничего им прощать.

Меня разрывали бешенство и отчаяние, но, правду говоря, чем больше времени я проводила с Мэйсоном, тем труднее было поверить, что он способен на убийство. Я видела потрясение и ужас на его лице, когда Шон хладнокровно застрелил егеря. И, хотя раньше у меня были подозрения, что Мэйсон так или иначе причастен к смерти той девушки в ящике, теперь я начинала думать, что он здесь ни при чем. Он, возможно, даже не знал об этом теле в тайнике.

– Пожалуйста, просто ляг на диван, – раздражающе спокойным тоном в последний раз попытался уговорить меня Мэйсон.

– Ни за что, – зашипела я. Глядя парню прямо в глаза, я скинула его одеяло на пол и горделиво уселась в кресле, словно на троне. Гнутые перекладины тут же уперлись в спину; на жестком деревянном сиденье не было даже подушки. Здесь и двадцати минут не проспишь – стоит заворочаться, и сразу проснешься оттого, что в бок что-нибудь вопьется. А Мэйсон, явно смертельно уставший, в это время будет мирно посапывать на мягком диванчике.

– Спокойной ночи, Бритт, – сдаваясь, пробормотал парень, выключая лампу.

Я не ответила. Не хотела давать ему повод думать, будто смягчилась и готова поддаться на его уговоры. Я не сломаюсь. Пока он держит меня здесь, буду его ненавидеть.

Проснулась я в поту. Несколько секунд не могла вспомнить, где нахожусь. По стенам плясали тени, я обернулась в поисках их источника – прогоревший камин еще мерцал углями, испускавшими приятное тепло. Я вытянула ноги, скрипнув креслом-качалкой, и только тогда вспомнила, как важно было не издавать ни звука.

От скрипа Мэйсон заворочался, но затем его дыхание успокоилось, и темнота вновь заполнилась тихим сопением. Он лежал, развалившись на диване, щека расплющилась о подушку, рот чуть приоткрыт, длиннющие ноги и руки свисают на пол. В прыгающем свете фонарика с подушкой, прижатой к груди, он выглядел другим: младше, совсем по-мальчишески. Невинно.

С него уже успело слететь одеяло, и я, когда кралась по комнате, споткнулась об это препятствие и остановилась, вслушиваясь в тихое дыхание парня. Казалось, пока я шла к входной двери, передо мной твердел воздух. Почти что на ходу я радостно схватила налобный фонарь и флягу, оставленные, на мое счастье, кем-то из преступников на кухонном столе. Фляга оказалась полной. Снова удача!

Я старательно переставляла ноги, впившись глазами в дверную ручку, которая, казалось, только удалялась с каждым шагом.

Еще один удар сердца – и ощущение металла в моей руке. У меня задрожало в животе, отчасти от экстаза, отчасти от страха: отсюда пути назад уже не было. Я начала поворачивать ручку. Повернула на несколько градусов. Дожала до конца. Все, теперь только потянуть на себя. Давление в комнате чуть изменится, когда я открою дверь, но Мэйсон не заметит – спит, как сурок. А огонь быстро расправится с порцией холода, которую я впущу.

И вот внезапно я уже на крыльце, плавно закрываю дверь за собой. Я сжалась, отчасти ожидая, что сейчас Мэйсон вскочит на ноги и бросится в погоню, крича Шону, чтобы просыпался. Но единственным звуком был лишь вой горько-холодного ветра, швырявшего мне в лицо мелкий песок колючего снега.

Лес тонул в бездонной тьме; стоило отойти от домика на сотню шагов, как, коротко оглянувшись, я уже не могла разглядеть его, закутанного в бархатный плед ночи.

Ветер пронзал одежду и сек любой кусочек кожи, который мне не удалось укрыть, но я была почти готова благословить его за это. На холоде сна не осталось ни в одном глазу. А если Мэйсон с Шоном пойдут меня искать, им не услышать моих шагов за неистовым свистом, несущимся по склонам гор. И глубокие следы быстро занесет поземкой. Подбадривая себя такими рассуждениями, я поплотнее завернулась в куртку, прикрыла глаза от летящей в них крупы и осторожно начала забираться на крутой склон, заваленный обломками скал и упавшими деревьями, скрытыми под снегом. Скалы были достаточно острыми, чтобы переломать мне кости, упади я под неудачным углом.

Над головой ухнула сова. Крик разнесся по полночному лесу, сплетаясь с воем ветра, терзавшим ветви деревьев, которые гремели, ударяясь друг о друга, порождая мысли о привидениях. Я пыталась ускорить шаг, но снег был слишком глубоким, я то и дело спотыкалась и падала на колени, чудом не выронила фонарь и флягу. Как ни соблазнял меня фонарь, включить его я не решалась. Так близко от хижины свет стал бы для Мэйсона и Шона шпионским маячком.

Подходя к вершине, я уже еле волочила ноги и задыхалась. Икры дрожали от напряжения, а в пояснице сведенные судорогой мышцы, казалось, сжимались в кулаки. Кошмар прошедших суток начинал брать свое – я чувствовала себя как никогда измотанной, ничтожной и бессильной в тени коварных гор.

Если верить карте Келвина, мне нужно было перейти через перевал и спуститься в котловину, по которой я бы дошла до большой станции патруля. Но тропы на перевале не было, и приходилось пробиваться через глубокий снег, поднявшийся уже выше ботинок.

Вдоль швов одежды и под мышками закололо от жара. Меня прошиб пот – это плохо. Позже, на отдыхе, влага остынет и будет отбирать тепло у тела. Ладно, подумаю об этом, когда придет время. До патруля еще идти и идти, рано останавливаться. Но на всякий случай я сбавила темп.

Смяв снег перчатками, я слепила тугой шарик и засунула в рот, глотая ледяную талую воду. До боли холодно, зато бодрит. Раз начала потеть, нужно пить; конечно, обезвоживание при такой погоде казалось смехотворно маловероятным, но я доверяла путеводителям и своему опыту тренировок.

По деревьям передо мною запрыгал размытый кружок света. Я мгновенно спряталась за дерево и вжалась в него, быстро соображая. Фонарь был позади меня, не очень далеко. Я напрягла слух. Мужской голос, кричит. Ветер искажал слова, но я разобрала свое имя.

– Бритт!

Я не могла понять, Мэйсон то или Шон, но готова была молиться, чтобы это оказался Шон. От него у меня был шанс убежать; в огромном лабиринте леса он никогда меня не отыщет.

– Бритт! …ничего дурного. Подожди… не убегай от меня!

Я не поднялась выше границы леса, но густые заросли, опоясывавшие подножие горы, здесь заметно редели и не скрывали меня так, как мне бы хотелось. На моей стороне была непроглядная тьма, на его – фонарик. Стоит мне только выйти на открытое место, и он увидит меня. Я в ловушке.

Луч света отвернул в сторону. Мгновение поколебавшись, я бросилась бежать со всех ног, вырвалась на открытый участок и понеслась к следующей группе деревьев, помогая себе свободной рукой. И близко не добежав до цели, споткнулась и, раскинув руки, рухнула в снег. Очень вовремя: через секунду пятно света скакнуло, озаряя темноту у меня над головой. Я проползла еще несколько метров, таща за собой захваченное снаряжение, и спряталась за валуном, айсбергом возносившимся над океаном снега.