Текст книги "Дзен-пушка"

Автор книги: Баррингтон Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Груверт вслушивался в слова косё с напряженным вниманием. Теперь же хряк фыркнул, и его глазки сверкнули.

– Это не ново. Способы уничтожить звезду известны.

– Уничтожить из пистолета? Э, нет. Лишь приведя в действие титаническое оборудование и колоссальные источники энергии, приблизив их к звезде на такое расстояние, что ни один враг в здравом уме тебя не прозевает. Доселе невозможно было уничтожением звезды объявить войну. Дзен-пушка неуязвима, ибо мала. Ею может незаметно воспользоваться один человек, ее невозможно отследить или обнаружить целенаправленно. Дзен-пушка – великий уравнитель индивида и остальной цивилизованной Вселенной. Располагая таким пистолетом, один человек может уничтожить Империю.

Хряк едва заметно вздрогнул и исподлобья глянул прямо на Икэмацу. Было похоже, что Груверт вот-вот кинется на человека. Груверт поздравил себя с предусмотрительностью: горностай-телохранитель совсем рядом, в коридоре, его стоит только позвать.

– Косё, ты призываешь к измене, и я тебя за это арестую. Ты хочешь сказать, что эта пушка у тебя?

– Нет. У меня ее нет. Была, но потерялась.

Груверт презрительно хрюкнул.

– Тогда ты наглый лжец. Я не верю ни единому твоему слову. Игрушка обезьяночеловека – обычная деревяшка.

– Твое недоверие ускорит торжество правды, – спокойно ответил Икэмацу. – Прежде чем появится химера, позволь рассказать тебе о недавней истории этого оружия. Быть может, мой рассказ убедит тебя.

Оно существует в единственном экземпляре. Вскоре после изготовления пушки мой орден перестал существовать в первоначальном своем виде по определенным политическим причинам. Оружие исчезло, и, как казалось, навеки.

Затем несколько лет назад косё по имени Орохисё Смит преуспел в поисках пушки. Однако Смит не обладал достаточной силой духа, чтобы воспользоваться оружием в полной мере. Не думаю, впрочем, чтоб он стремился к этому; его интересовали скорее некоторые побочные эффекты рабочего режима пушки. А именно, доступ к другим граням Симплекса. В результате его опытов пушка пробила дыру в пространстве. Но Смит так и не узнал, что наделал, ибо человек по имени Торт Насименту, желавший заполучить его в качестве музейного экспоната, заманил его в ловушку и пленил. Чтобы помешать тому насладиться торжеством, Смит совершил акт самоуничтожения. Что касается оружия Смита, в том числе дзен-пушки, то его поместили в музее, откуда пушка и была похищена моим приятелем, химерой Паутом.

Именно тогда я за ним увязался. Я стремился проследить, чтобы оружие попало в достойные руки, однако мне повезло: не пришлось отнимать пушку у Паута силой. Как ни странно, оружие отчасти реагировало на Паута. Он сумел применить его в перестрелке и для подчинения себе других людей. Конечно, Паут не догадывался об истинных возможностях дзен-пушки. Он только возился с ее настройками. В результате этих действий он ненароком разорвал гравитационную связь между Землей и ее крупным спутником.

Геспер, вместе с Арчером молча внимавшая, ахнула.

– Так вот оно что!

– Не понимаю, как такое возможно, – заметил Арчер. – Между гравитирующими телами ведь на самом деле нет никакой связи.

– Строго говоря, ты прав: гравитация является эффектом экранирования. Поэтому я выражаюсь упрощенно. В действительности пушка придала Земле и Луне взаимную гравитационную прозрачность.

Косё вернулся к рассказу.

– Вы помните, что, когда флот впервые появился в пораженной разрывом пространства области, на кораблях зафиксировали исчезновения. Среди исчезнувших оказались и мы с Паутом, а также эти двое мальчиков. Мы испытали мгновенное перемещение на поверхность планеты – полагаю, той самой, куда направлялась флотилия. Не стану распространяться о том, что там происходило, достаточно сказать, что я добыл у Паута дзен-пушку и сумел восполнить урон, причиненный собратом-косё. Я воспользовался пушкой, чтобы стянуть дыру.

– Если это правда, то нам больше нечего бояться, – проворчал Груверт. – Было бы хорошо.

– Вам изначально не было нужды бояться. Разрыв бы постепенно сомкнулся сам по себе. Однако мне посчастливилось одновременно решить и другую проблему. Когда дыра стала стягиваться, проникшие через нее существа отступили. Но вначале придали всему первоначальный вид. Собрали воедино все, что расчленили, вернули на место все, что переместили. В мгновение ока. Те, кто был перемещен с корабля, снова очутились на борту, исцеленные если не духовно, то, во всяком случае, телесно.

– Флот за это время преодолел световые годы, – озадачилась Геспер. – Если бы вас вернули туда, откуда забрали, вы бы провалились в пустоту.

Икэмацу слегка улыбнулся ей.

– Вы, очевидно, мало знаете о физике. Место как физическая реальность применимо только к материальным объектам, но не к пустоте. Флагман и есть место, откуда нас забрали, и неважно, как в наше отсутствие изменялось его положение относительно других мест. Интермат-система Звездной Армады, – добавил он как бы между прочим, – работает по тому же принципу.

– Так где же дзен-пушка? – спросил Арчер.

Икэмацу повернул голову и посмотрел на дверь. Там вдруг появился Паут. Он брел устало, понурив голову, свесив руки, так, словно обезьянье начало в нем полностью взяло верх. Моргая, он ввалился в комнату, покачался и оперся о переборку.

Его сопровождал мальчишка лет восьми, который, казалось, толкал Паута перед собой. Завидев Груверта, ребенок поколебался и отдал честь.

– Химера, которую вы приказали доставить, адмирал! Мы его нашли, он прятался в гардеробной. Ему, э-э, нехорошо.

Арчер неуверенно отозвался:

– Ясно. Вольно. Возвращайся к своим обязанностям, немедленно.

Мальчишка удалился, и Икэмацу ответил на вопрос Арчера.

– Пушки при мне не было, когда я вернулся на борт флагмана. Наверное, она тоже была перемещена в точку отправления. В таком случае, как я подозреваю, она у Паута.

– Мичман Арчер! – заревел Груверт. – Забрать у него пушку!

Арчер, как в трансе, двинулся на Паута; химера вдруг очнулась и замахала руками, отгоняя его.

– Нету пушки, нету пушки! Нет у Паута пушки!

– Паут, давай посмотрим, что у тебя в слюнявчике, – ласково обратился к нему Икэмацу.

Паут непонимающе уставился на него, потом дрожащей рукой стал шарить в одежде. Когда он извлек руку, в ней была зажата дзен-пушка.

– Нету пушки! – завизжал он. – Нету пушки!

И в ужасе отшвырнул оружие. Пистолет с глухим стуком упал на пол.

Арчер нагнулся и подобрал пушку. Повертел в руках. Выглядело оружие совершенно обычным и непримечательным, каким-то незаконченным. Насколько можно верить словам косё? История ошарашивала, но, бесспорно, укладывалась в пределы возможного. Чем еще объяснить, к примеру, странное поведение Луны?

Если косё сочинил настолько убедительную историю на ходу, вплетая в нее реальные события, то он поистине безгранично изобретателен. Во всяком случае, Груверт ему явно поверил. Бросив беглый взгляд на оружие, изучаемое Арчером, хряк вызвал телохранителя.

Икэмацу предупреждающе покачал головой.

– Твой горностай спит. Я о нем позаботился. Ты останешься со мной один на один.

Груверта сотрясла дрожь возбуждения. Он знал, как опасен в бою косё, даже безоружный. Он стал смещаться, держась между Икэмацу и дверью.

– Мичман, – бросил он, – быстро уходите и спрячьте пушку в надежном месте. Я задержу косё.

– Нет! – вскрикнула Геспер. – Не отдавай ее свиньям, иначе мы навеки попадем в рабство!

Арчер замер, краем глаза заметив, что Геспер движется к нему. В голове его закружились образы. Аксалина, сектор, куда они направлялись. Он понимал, что предпримет Груверт. Разбомбит город, пройдется лучом дезинтегратора по континенту, а уж потом потребует дань. Малейшее сопротивление, и…

А еще оставалась Эскория, родной сектор Геспер. Она утверждала, что флот разбомбил движущиеся города Земли. Арчер перестал в этом сомневаться. Вполне в духе Груверта было выкинуть такой трюк за его спиной.

И какое опустошение посеет свинья во всем этом секторе, когда снова там появится!

– Отдай пушку мне! – Голос Груверта исказился от гнева на нерешительность Арчера. Не закончив говорить, хряк прыгнул на человека. Сбил Арчера с ног и стал тянуться пятачком к пушке. Арчер автоматически отвел руку, пытаясь помешать животному. Накатила волна свиного запаха. Острая щетина заскребла по коже, яростные копытца стали царапать и трамбовать тело и конечности.

Тут подоспела Геспер и стала отталкивать брыкавшуюся тушу. Каким-то образом ей удалось вытянуть Арчера из-под свиньи; Груверт потерял равновесие и завалился в сторону.

Арчер, шатаясь, побрел к Икэмацу и ткнул в руку косё дзен-пушку.

– Ты ее забирай, – выдохнул он. – Делай, что в твоих силах!

Груверт, хрюкая и изрыгая проклятия, заскреб копытцами по полу и поднялся. Развернувшись к косё, боров изготовился было к прыжку, как в случае с Арчером.

Но не успела туша оторваться от пола, как Икэмацу выбросил руку вперед. Два пальца были нацелены в глазки свиньи.

– Спи.

Груверт замер, как статуя, глаза его остались открыты, но из них исчезло всякое сознание.

Геспер, тяжело дыша, присоединилась к Арчеру и уставилась на борова.

– Ты что с ним сделал? – прошептала она.

– Я его загипнотизировал, – ответил Икэмацу бесстрастно. На лице косё возникло выражение сосредоточенности; он начал нажимать кнопки на пистолете, следуя сложной процедуре настройки.

– Жребий брошен, – произнес он, обращаясь к Арчеру. – Ты сделал выбор; ты изменил Империи свиней. Теперь мы должны бежать.

– Выбраться с корабля невозможно, – ответил Арчер, – ну разве что ты знаешь способ.

– Разве ты забыл, что пушка действует через Симплекс? Разве не уверяли нас всегда ученые, что доступ к Симплексу означает мгновенное перемещение в любую точку Вселенной? Ну что ж, они были правы.

Косё опять едва заметно улыбнулся. Он закончил настройку дзен-пушки и по очереди направил дуло на всех своих спутников, так же по очереди нажимая курок.

Переход осуществился мгновенно. Арчер обнаружил, что стоит в высокой траве. День угасал. Примерно в миле от него вздымался холм, а на вершине торчало здание, четко различимое на фоне темнеющего небосвода.

Он был привычен к интермату, поэтому резкая смена окружения его не дезориентировала, вот только воздух показался неприятным: пресным, лишенным всякого аромата. Никаких стимуляторов, привычных по кораблям и атмосферам планет Диадемы.

Но затем ветерок зашелестел в траве, а с ним явились едва уловимые незнакомые запахи.

Он оглянулся на Геспер. Та была скорей ошеломлена, чем испугана, и озиралась в полном смятении. Она ведь никогда не пользовалась интерматом.

Паут, отделившись от переборки, на которую опирался, полетел вверх тормашками и теперь хныкал от испуга, но косё склонился к нему и что-то произнес низким успокаивающим голосом. Потом помог подняться.

– Что это за планета? – спросил его Арчер.

– Земля.

– Земля? – эхом откликнулась Геспер. – Планета, на которой мы были раньше? Но это невозможно!

– Ну так, значит, все, что ты рассказывал про пушку, – правда.

Арчер показал на пистолет, который Икэмацу продолжал небрежно держать в руке. Косё кивнул и спрятал пушку под одеянием.

Арчер с интересом посмотрел на него.

– Почему ты мне не помог, когда я боролся с Грувертом? – спросил он. – Почему ты сам не отнял пушку у химеры? Ты ведь, наверное, мог. Если уж на то пошло, зачем ты вообще, блин, рассказал свинье про пушку?

Он помолчал.

– Такое впечатление, что ты все это срежиссировал.

Икэмацу не ответил, и Арчер продолжал:

– Я слышал, косё не вмешиваются в политику. Это правда?

– Всё, что ты слышал о косё, может оказаться неправдой, – отозвался Икэмацу чуть легкомысленно и тут же посерьезнел опять. – Я отвечу тебе без утайки. У моего ордена есть правило: косё не имеют права напрямую влиять на ход истории. Косё может лишь создать возможность для других. Когда я объяснял свинье про дзен-пушку, я говорил с тобой.

– А если бы я остался верен Империи? Или если бы Груверт меня одолел? Ты бы не вмешивался?

– Нет.

Арчер покачал головой.

– Но это же бессмысленно. Правило, доверяющее все воле случая.

– Оно существует не ради блага цивилизации. Оно нужно, чтобы уберечь косё от коррупции. Однако парадоксальным образом оно помогает ордену служить интересам человечества. Дзен-пушку создали, ибо некий косё предвидел, что свиньи рано или поздно захватят власть. А до того времени положился на случай, который должен был ее сберечь. Вот почему контроль над пушкой имеет не только физическую, но и психическую природу. Химера, Паут, способна ее частично использовать, ибо в нем есть кое-что от человека. Но он бы не сумел проникнуть в ее подлинные секреты. Для этого необходима определенная духовная готовность.

– Косё предвидели, как поступят свиньи? Так давно? – усомнился Арчер. – Не верится.

– Но это ведь было неизбежно с самого начала. Наделяя животных искусственным интеллектом, вы наделили невероятной мощью базовые эмоции. Животное, которому дарован интеллект, все же не ровня человеку. В отличие от человека, оно не обладает способностью к духовному совершенствованию. Это легко доказать. Например, животные не воспринимают того, что мы называем красотой.

Арчер нахмурился. Это было так: животные оставались, образно говоря, слепы к красоте. Импланты тут не помогали.

– Существа, которых вы сотворили, должны были оставаться под надежным присмотром людей, – продолжал Икэмацу, и его мрачные слова странно контрастировали с обыденным тоном констатации факта. – Базовые эмоции и страсти преследуют также и человека, но высшая натура помогает их обуздать. Когда животные стали равны вам в обществе, обрели свободу мысли, речи и действий, внутренняя борьба вырвалась наружу. Около минуты назад, адмирал Арчер, все зависело только от тебя: кому станет принадлежать будущее, человеку или свинье. И кто сказал, что свинье не под силу победить? Кто сказал, что в тебе достаточно мужества, чтобы восстать против свинской Империи? Чтобы применить против нее дзен-пушку?

– Во мне?

Арчера как обухом по темечку приложили.

– Я же не косё.

– Но ты воин, – невесело усмехнулся Икэмацу. – Косё не станет применять дзен-пушку на войне. Адмирал Арчер, я же только что объяснял. Не надо и быть косё, чтобы применить ее. Нужна определенная ментальная тренировка, и всё.

Арчер потупился.

– То, как я только что поступил, одно дело, но… вряд ли во мне найдется достаточно мужества для измены таких масштабов.

– Против дзен-пушки звездные флотилии бесполезны. Но человек, способный ее использовать, должен ее обрести. Ну что ж, посмотрим. Если моим собратьям удастся ее изучить, не исключено, что мы сумеем скопировать пушку. В этом случае уравнитель пребудет вовеки.

Икэмацу мгновение задумчиво взирал на Геспер, потом жестом указал на гребень холма.

– Там расположен монастырь, в котором проходят подготовку косё. Мы сейчас отправимся туда. Мальчику Триксе окажут психическую помощь.

Он потрепал Паута по спине.

– И этому бедолаге тоже. Он заслуживает куда лучшего обхождения, чем доныне видел от жизни. Идемте.

В неторопливо угасавшем свете они медленно, плечом к плечу, стали подниматься к молчаливому грозному зданию.

От автора. Рецессивная гипотеза

Вымышленная физика, которую я положил в основу романа, весьма приблизительно базируется на концепции, о какой я сам в свою очередь имею лишь отрывочное представление. Я не ученый и, к сожалению, не обладаю математической компетенцией, поэтому мои построения ненаучны и неквантитативны, однако вознаградили меня многими часами плодотворных размышлений.

Гипотеза зиждется на моей убежденности, что гравитационное притяжение невозможно. Мои рассуждения по этому поводу могут быть проиллюстрированы следующим образом.

1. Наш опыт повседневного манипулирования вещественными объектами показывает, что мы способны их перемещать, толкая от себя, то есть прилагая силу в направлении, противоположном направлению, откуда исходит сила. Интуитивно кажется необходимым, чтобы это опиралось на форму и структуру пространства, где мы живем, поэтому возможность притянуть объект к себе силами магнетизма или клеевой адгезии несколько озадачивает человека, впервые с нею столкнувшегося.

2. Случайно движущиеся объекты расходятся со временем, и вполне аналогичной особенностью наделено наше пространство-время. Э.А. Милн приводит для иллюстрации понятия необратимости рой несталкивающихся частиц, движущихся однородно по прямым, который в какой-то момент станет расширяться, даже если вначале сжимался. Однако система, уже начавшая расширяться, никогда не станет сжиматься.

Гравитация выглядела бы более естественно, носи она характер расталкивания, а не притяжения. В физике наличествует тенденция считать силы отталкивания и притяжения противоположными, но в остальном эквивалентными, однако симметрия эта нарушается, когда мы принимаем во внимание среду их действия; по мере расталкивания источников эффект силы, вызывающей это, слабеет, однако сила притяжения по мере сближения источников усиливается. Это различие оказывается ключевым для мироздания и, опять же, проистекает из формы вселенского пространства, разрешающей безграничное расхождение, но не безграничное сближение.

Разумеется, притягивающий характер – лишь одна из загадочных особенностей гравитации. Другой выступает равенство гравитационной и инерциальной масс – это у физиков такой способ заявить, что все тела падают с одинаковым ускорением независимо от масс. Равенство делает невозможным проверку третьего закона Ньютона на гравитирующих телах; уравнение Ньютона для силы гравитационного взаимодействия двух тел показывает уникальность этой силы как зависящей от произведения масс, в этой форме она удовлетворяет и третьему закону, и требованию равенства гравитационной массы с инерциальной, однако это ведь просто математический инструмент. В реальности кажется вероятным, что каждое тело влияет на другие, и надлежащая проверка третьего закона Ньютона потребует раздельного измерения вкладов.

Что, если бы гравитация действительно выступала силой отталкивания? Поскольку каждый материальный объект окружен всей материей всей остальной Вселенной, нужно лишь предположить, что он также экранирует распространение расталкивающей силы, чтобы свести ее (математически) к мнимому притяжению между сравнительно близкими телами. Земля и Луна связаны вместе потому, что давление целой Вселенной превозмогает их естественное стремление удалиться друг от друга. Одним прыжком мы переходим от гравитации к разлетанию галактик.

Рецессивная гипотеза делает следующий шаг. Равенство гравитационной и инерциальной масс диктует трактовку гравитации не как силы, действующей через нечто нематериальное, именуемое нами пространством (или, как в старых теориях, эфиром), но вместо этого – неотъемлемо связанное со структурой пространства (как в ОТО). Таким образом, эта модель удовлетворяет как первому, так и второму из вышеизложенных рассуждений.

Гипотеза зиждется на первородных расположениях, которые мы в дальнейшем станем называть частицами. Они не существуют изолированно, но пребывают взаимосвязанными, причем их взаимосвязь динамической природы: все они удаляются друг от друга на стандартной однородной скорости[9]9
  Как уже отмечалось, Бэйли писал раньше, чем было открыто ускорение расширения Вселенной.


[Закрыть].

Это расталкивание, или рецессия, и есть основной компонент пространства-времени. Однако данная гипотеза вводит довольно трудную для понимания идею движения как неприводимого принципа, а не сложносоставного феномена на пресуществующей сцене времени и расстояния. Движение становится фундаментальным взаимодействием, или режимом взаимосуществования, самих частиц. Время и расстояние же – эмергентными явлениями.

Следует, вероятно, заметить, что, удаляясь друг от друга, частицы никуда в особенности не движутся. Это справедливо и для расходящихся галактик[10]10
  Не совсем верно – в этом движении, по-видимому, имеются неслучайные составляющие неясной природы, открытые уже после работы Бэйли; так, скажем, сверхскопление Девы и Местная группа галактик движутся в направлении так называемого Великого аттрактора. В целом можно сказать, что до сих пор продолжаются споры, является ли Вселенная на космологических масштабах однородной или фрактальной (последняя точка зрения, сторонником которой был, к примеру, Бенуа Мандельброт, привлекательна тем, что естественно объясняет классический парадокс Ольберса), кроме того, некоторые признаки анизотропии и регулярных структур наблюдаются также в микроволновом реликтовом излучении (эту гипотезу отстаивает, в частности, Роджер Пенроуз).


[Закрыть].

Таким образом, в пространстве господствует вселенская рецессия, расталкивание. В этом смысле предлагаемая гипотеза воскрешает старый принцип мгновенного действия на расстоянии, поскольку пространство в рамках данной концепции представляется динамическим коннектором тел, а не статическим геометрическим полем.

В Дзен-пушке упоминается Симплекс, состояние, в котором единственным взаимодействием частиц выступает отталкивание. Наша реальность, однако, способна вместить только 4-симплекс, тетраэдр. Другими словами, она порождает не только рецессивные, но и геометрические отношения. Это означает, что частица способна нарушать связь отталкивания между другими частицами. Когда такое происходит, связь, очевидно, разрывается, и по закону перспективы пара частиц будет закрывать друг от друга тем больший сегмент небесной сферы, чем сильнее сближается. Что происходит, когда частица удаляется от большего числа частиц в одном направлении, нежели в другом? В игру вступает теория относительности. Следует предполагать, что само это неравенство проявляется более низкой общей скоростью расталкивания с затененным регионом. Таким образом, чем ближе тела в пространстве, тем медленней они разлетаются друг от друга.

Если расстояние между ними достаточно сильно уменьшилось, отталкивание падает настолько, что между телами начинает наблюдаться кажущееся притягивание. Это порог перехода. Взаимное отталкивание стало отрицательным; впервые частицы движутся вместе по мере удаления от остальной Вселенной.

Итак, кажущиеся силы притяжения теперь объясняются интерференцией на общей арене расширения. В то же время степень падения скорости тела (то есть кажущееся приобретаемое им ускорение в режиме гравитации) не зависит от инерциальной массы. Довлеют скорости; инерциальная масса, так сказать, отпечатана на частице в силу ее расхождения с окружающей Вселенной. (Это объяснение примерно аналогично принципу Маха.)

В качестве побочного продукта умалившегося отталкивания мы рассмотрим линии отталкивания, сочленяющие частицы, чья взаиморецессия упала. Они все еще пытаются приобрести положенную им скорость расширения. В некотором смысле между частицами действует давление. Оно указывает на новый класс эффектов, под которым я подразумеваю электромагнетизм.

Интересным свойством магнетизма выступает его аналогия прецессии гироскопа относительно электрической силы. Чтобы учесть магнетизм аналогично гироскопическому действию, я ввел понятие псевдоспина, описанное в гл. 10. Выбрав простые правила отбора, получаем правдоподобную картину магнетизма, где линии отталкивания, однако, выступают квазиматериальными. Впрочем, диаграммы электрического притяжения и отталкивания становятся неотличимы от уже известных нам силовых линий.

Частицы, о которых до сих пор было рассказано, представляют собой некую более простую форму нейтрона. Умаление рецессии конвертирует часть их массы в положительный заряд, так что теперь они превращаются в протоны. За этим следует образование балансирующего отрицательного заряда, который выбрасывается вовне и превращается в электрон. Рождается атом водорода.

Рецессивная гипотеза пестрит таким количеством пробелов, что ее легко отбросить как чисто умозрительную, и так поступали. Моя стратегия – выжать из нее как можно больше, обходя трудные места и оставляя их на будущее, непокоренными вершинами, хотя даже единственной такой достаточно, чтобы подорвать фундамент теории. В то же время гипотеза порождает достаточно вопросов, прежде казавшихся несвязанными, чтобы вновь задуматься, а не может ли в ней быть рационального зерна. Вот несколько:

1. Пространство обладает протяженной структурой только вдоль линий отталкивания. Поперек же, образно говоря, оно прерывисто, метельчато. Это представляет интерес в контексте корпускулярно-волнового дуализма, а также потому, что лучистая энергия переносится поперечными волнами.

2. Трудность в построении картины объединения сил природы всегда проистекала из трудности понять, как их все может переносить одна среда. Рецессивная гипотеза предлагает иерархию переплетающихся пространств, сконструированных каждое из своего набора линий отталкивания:1) пространство, содержащее единственную абсолютную скорость – скорость света, излучаемого веществом на пределе сферы Хаббла, 2) динамическое пространство относительных скоростей и гравитации; 3) подстилающее пространство, где осуществляется электрическое взаимодействие.

3. Гипотеза подводит физический базис под идею инерциальной системы. Ради спора представим, что инерциальная система отсчета объекта состоит из сферы далеких частиц, удаляющихся от него на скорости света. Если он разгоняется до новой скорости, то получает альтернативную систему отсчета, состоящую из других частиц (так в любом месте Галактики обнаруживаешь себя в центре сферически расширяющейся системы; объект, однако, будет переноситься из ее центра) – и продолжает движение. Без рецессии динамика была бы наделена качествами вроде аристотелевских: приложение силы приводит не к ускорению, а к равномерному движению, и то прекращается, когда прекращает действовать сила.

4. Можно сохранить идеальную версию космологического принципа, при котором распределение галактик должно оставаться примерно неизменным в любую эпоху. Первозданное отталкивание – это взаимодействие, предшествующее возникновению как времени, так и пространственных расстояний. Таким образом, на очень больших масштабах связь между временем и расстоянием может нарушаться. Далекие галактики будут улетать от нас, но никуда при этом не отдаляться.

5. Соблазнительно предположить, что отталкивание порождает как гравитацию, так и вселенский принцип, известный нам под названием второго закона термодинамики. Это будет означать, что вода, падающая через водяную турбину, подчиняется тому же принципу, что и пар, расширяющийся в паровой турбине.

6. Приписав две формы электрической силы двум направлениям псевдоспина, мы объясним нарушение четности в некоторых экспериментах. Зеркальным отражением отрицательного заряда выступает положительный. Четность нарушается при перевороте псевдоспина.

7. Наконец, рецессивная гипотеза помогает разрешить парадоксы Зенона о невозможности движения. Не стану их здесь повторять (но порекомендую хорошее обсуждение у Уитроу в The Natural Philosophy of Time)] вкратце, три существенных для нас парадокса якобы доказывают, что: 1) быстрый бегун не может перегнать медленного, 2) стрела не способна достичь цели, 3) стрела вообще не движется[12]12
  Хотя Бэйли в своей книге уделяет особое внимание моистам, точно аналогичные и независимо возникшие парадоксы можно обнаружить у другой китайской школы того же периода, мин-цзя.


[Закрыть].

С точки зрения рецессивной гипотезы апории Зенона – вообще не парадоксы. Они демонстрируют, что движение в его кажущейся форме невозможно. Значит, его природа иная.

Однако аргументы Зенона бьют по концепции места: идее, что физический объект занимает место в рецептивном пространстве и способен двигаться через это пространство в другое место. Рецессивная гипотеза упирает на чисто реляционную природу пространства; места нет нигде, кроме как там, где расположено физическое тело. Когда такое тело, по впечатлению, движется относительно другого, на самом деле модификации подвергается пространство между ними. Объекты же остаются в том же месте, то бишь собою самими.

Аналогичная идея превосходно отражена в дзенском коане:

Ничто не движется; где же окажется?