Текст книги "Мужчины в ее жизни"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Шейн О'Нил. – И после паузы продолжил:

– Спасибо, Лоанна. Соединяй. – Он прикрыл микрофон рукой и пояснил:

– Мой отец.

– Ой, – пискнула Пола и до подбородка натянула простыню.

Шейн так и фыркнул от смеха.

– Он не увидит, как ты лежишь здесь голая. Пола нашла в себе силы рассмеяться.

– Но я неловко себя чувствую. Словно на витрине.

– Там и оставайся – при условии, что я буду единственным зрителем, – отозвался Шейн, а затем крикнул в трубку:

– Папа! Привет! Как твои дела? Что ты хотел мне сказать? – Пока на другом конце провода отвечали, он зажал трубку между щекой и плечом, закурил сигарету, поправил поудобнее подушки. – Ну, должен признать, я ожидал такого поворота событий, и следует согласиться: у данной идеи много преимуществ. Но я не могу лететь туда прямо сейчас. У меня по горло дел в Нью-Йорке. И мне казалось, что ты сам хотел, чтобы я провел праздники на островах. Господи, пап, не могу же я оказаться сразу в нескольких местах одновременно! – Шейн стряхнул пепел с сигареты, облокотился о подушки и снова принялся слушать. – Ну, хорошо, – прервал он собеседника. – Да, да, я согласен. Ты сам получишь удовольствие от поездки. А почему бы тебе и маму не прихватить с собой?

Пола выскользнула из кровати, нашла в ванной свой халат, накинула его и вернулась в спальню. Там она начала собирать свою одежду, разбросанную по всей комнате. «Мы очень спешили», – подумала она и, усевшись на стул, принялась наблюдать за ним.

Шейн опять слушал. Он подмигнул ей, послал воздушный поцелуй. Потом снова перебил отца:

– Между прочим, только что сюда вошла Пола. Она хочет с тобой поздороваться.

Пола отчаянно затрясла головой. Она почему-то чувствовала себя до крайности неловко.

Шейн положил трубку и сигарету, прыжками соскочил с кровати, схватил ее и потащил к телефону, шепча:

– Глупышка, он же не знает, что мы два безумных часа занимались любовью. Здесь только семь тридцать. Я уверен, что он думает, будто мы пьем аперитив перед обедом.

Поле не оставалось ничего другого, как взять трубку.

– Здравствуйте, дядя Брайан, – произнесла она изо всех сил, стараясь говорить нормальным голосом. Потом замолчала, слушая отца Шейна. – О да. Я приехала сегодня днем. Отель просто превосходен, и салон тоже. Шейн отлично поработал. Он очень способный. Мне все очень понравилось. – Она села на кровать, пока Брайан рассказывал лондонские новости. Наконец Поле удалось вставить словечко. – Значит, вы увидите бабушку раньше меня. И дядю Блэки тоже. Пожалуйста, передайте им от меня привет. До скорой встречи, дядя Брайан, и хорошей поездки.

Шейн взял у нее трубку, и Пола передвинулась на другой край кровати.

– Ну, хорошо, папа, значит, так. Я останусь здесь до утра понедельника. Потом ты найдешь меня в Нью-Йорке. Привет маме и Мерри, поцелуй за меня крошку Лауру и береги себя. Да, послушай. Не забудь передать от меня привет деду и тете Эмме. Ну, пока.

Шейн повесил трубку, поглядел на Полу и закатил глаза. Оба они так и покатились со смеху.

– Иди сюда, моя маленькая колдунья, – воскликнул он, подтащил к себе и крепко обнял.

Пола, шутя, отбивалась и ерошила ему волосы. Они катались по постели, и их веселье все возрастало и возрастало.

– Мой отец не мог выбрать более неподходящего времени для звонка, – выдохнул Шейн. – Только мы собрались уделить несколько минут нашего времени плотским удовольствиям.

– Несколько минут! – вскричала Пола. – Ты, наверное, хочешь сказать, часок-другой?

– Ты жалуешься или поощряешь меня? – Он поцеловал ее за ухом и со смехом передразнил:

– Шейн отлично поработал, дядя Брайан. Он очень способный. Мне очень понравилось. – Уже своим нормальным голосом он прошептал, уткнувшись губами ей в шею:

– Искренне надеюсь, что Шейн действительно отлично поработал, что он очень способный и что тебе очень понравилось, киска.

– Ах ты, – Пола легонько стукнула кулачком его по груди, – тщеславный, самовлюбленный, невозможный, чудесный тип!

Он поймал ее за запястье, крепко сжал и заглянул ей в глаза.

– Да, как этот тип любит тебя, дорогая. Шейн чмокнул Полу в нос.

– Пойду-ка я приму душ, оденусь и спущусь вниз. Мне надо кое-что проверить. – Он соскочил с кровати и поднял Полу. – Не хочешь ли встретиться со мной внизу, когда будешь готова?

– Разумеется, хочу. Где тебя искать?

– Я буду ждать тебя в баре рядом с главным холлом.

В день двадцатичетырехлетия Шейна, в первых числах июня 1965 года, Эмма в разговоре с Полой сделала одно замечание. Она сказала, что Шейн излучает свет. Четыре года назад Пола не совсем поняла, что имела в виду ее бабушка. Теперь она знала.

Пола замерла в дверях бара и глядела на него с неожиданной для себя объективностью. Он стоял в дальнем углу, облокотившись о стойку. Он казался уверенным в себе и привлекал к себе всеобщее внимание. «И от него исходит неотразимое обаяние, – отметила Пола, – вот в чем дело. За такое обаяние любой политик мира не задумываясь отдал бы свою правую руку».

Шейн оживленно болтал с какой-то парой, явно постояльцами отеля. Его подвижное лицо было оживленно. Женщина, явно очарованная, слушала его, раскрыв рот. Но, очевидно, то же относилось и к мужчине.

Шейн в разговоре повернул голову, увидел Полу, весь подобрался и вежливо попрощался с собеседниками.

В баре собралось довольно много народа, и, пока они шли навстречу друг другу, Пола заметила, что не одна пара женских глаз смотрела ему вослед.

– Я рад, что ты надела синее платье, – сказал Шейн, беря ее под руку. Он быстрым шагом повел ее к заранее заказанному столику в уголке. – Оно очень тебе идет. Ты прекрасно выглядишь.

Блеск ее глаз и сияние улыбки ясно показали, как она благодарна и как ей приятны его слова.

– Я подумал, раз уж у нас праздник, то нам следует выпить шампанского, – заявил он.

– Какой праздник?

– Праздник нового обретения друг друга.

– О, Шейн, это просто замечательно!

Рядом с ними мгновенно появился официант и открыл бутылку, уже стоявшую на столе в ведерке со льдом, разлил шампанское и незаметно отошел в сторону.

– За нас, – поднял бокал Шейн.

– За нас, Шейн.

Он полез в карман за сигаретами. Рубашка немного распахнулась на его загорелой груди, и в просвете блеснуло золото. Она прищурилась:

– Боже, неужели ты надел медальон святого Кристофера, который я тебе подарила?

– Он самый. – Он потрогал медальон. – Я не носил его года два. Ты помнишь, когда подарила его мне?

– На твое двадцатилетие восемь лет назад.

– А что я подарил тебе на двадцатилетие?

– Антикварные аметистовые сережки. – Она нахмурилась, потом весело рассмеялась. – Неужели ты допускал, что я могла забыть?

– Нет, я был уверен, что помнишь. Но готов поспорить – ты не вспомнишь мой подарок, сделанный в тот год, когда ты достигла зрелого пятилетнего возраста?

– Еще как вспомню. Набор синих мраморных шариков.

Он с довольным видом откинулся на спинку стула.

– Верно. И ты сразу же начала их по одному терять. И так ревела, что мне пришлось пообещать тебе еще один. Но я не исполнил обещания, и потому… – Он сунул руку в карман пиджака. – Вот тебе кое-что взамен. – Он положил на стол перед ней маленькую матовую коробочку из пластмассы.

С кокетливым смехом, радуясь его веселому расположению духа. Пола открыла коробочку и заглянула в нее. Вдруг она замолчала. На ее ладони мерцали изящнейшие, прекрасного качества сережки с сапфирами и бриллиантами.

– О, Шейн, они просто восхитительны. Большое, большое спасибо. – Она поцеловала его в щеку и добавила:

– Но ты весьма экстравагантен.

– Мне это уже говорили. Понравились?

– Понравились? Он еще спрашивает! Да я в восторге! И особенно потому, что мне подарил их ты. – Пола вытащила из ушей золотые серьги, бросила их в шелковую вечернюю сумочку, достала маленькое зеркальце и надела новые. Посмотрела, любуясь сережками. – Шейн, они мне идут, правда?

– Они почти такие же красивые, как твои волшебные глаза.

Пола сжала его руку. Неожиданный подарок тронул ее, даже поразил. У нее перехватило дыхание Она вспомнила все, что он дарил ей в детстве. Его всегда отличала редкая щедрость. Месяцами он откладывал из своих домашних карманных денег, чтобы купить что-нибудь особенное. И еще Шейн обладал талантом дарить ей как раз то, что ей нравилось, – как сегодня. Почему-то ее глаза наполнились слезами.

– Что случилось, милая? – нежно спросил он, наклонившись вперед.

Пола смахнула слезы и покачала головой.

– Не знаю. Я такая глупая. – Она достала из сумочки платок, высморкалась и растерянно улыбнулась ему.

Шейн молча следил за ней и ждал, пока она успокоится.

– Я вспомнила наше детство, – пояснила она через несколько секунд. – Когда-то мне казалось, что те дни никогда не кончатся – чудесные летние дни в «Гнезде цапли». Но они все-таки прошли, как проходит лето. – И, не удержавшись, добавила:

– И это тоже скоро кончится. Он накрыл ее ладонь своей.

– Пола, дорогая, не думай о грустном.

– Дни, залитые солнцем, волшебные часы… они не более чем короткий просвет в серых буднях, Шейн.

Шейн сплел ее пальцы со своими и медленно произнес:

– Ты говоришь о конце… Я говорю о начале. Вот что происходит сейчас. Начало. Помнишь, что я говорил о времени? Так вот, перед нами – будущее. Оно здесь, сейчас. Вокруг нас. Частица вечно текущей реки времени.

Пола молчала, его глаза внимательно изучали ее лицо.

– Я не хотел пускаться в дискуссию о том запутанном положении, в котором мы оказались, по крайней мере не здесь. Но, возможно, нам следует поговорить. Хочешь?

Пола кивнула.

На его лице играла уверенная улыбка.

– Ты знаешь, как я тебя люблю. Еще раньше, в машине, я сказал, что никому не отдам тебя, и это так и есть. Мы слишком дороги друг другу, чтобы упустить свое счастье. Мы предназначены друг для друга. Согласна?

– Да, – прошептала она.

– Тогда совершенно очевидно, как тебе придется поступить. Ты получишь развод и выйдешь за меня. Ты ведь хочешь стать моей женой?

– О да, Шейн. Очень.

Он увидел, как она побледнела и что ее яркие, сверхъестественно синие глаза потемнели от дурного предчувствия.

– Скажи, что беспокоит тебя, Пола.

– Ты говорил, что в детстве я была бесстрашной, но, повзрослев, я изменилась. И я боюсь.

– Чего? – спросил Шейн с нежностью. – Ну, скажи. Если кто-то и может развеять твои страхи, то это я.

– Я боюсь потерять своих детей и боюсь потерять тебя.

– Ты же сама знаешь, такого никогда не случится. Мы все втроем всегда будем рядом с тобой.

Пола глубоко вздохнула и произнесла, как бросившись в омут головой:

– Не думаю, что Джим согласится на развод. Шейн слегка отпрянул и с подозрением посмотрел на нее.

– Не могу представить, чтобы он повел себя подобным образом. Особенно когда узнает о твоем намерении покончить с неудачным браком.

– Ты не знаешь Джима, – возразила она дрогнувшим голосом. – Он упрям, и его трудно переубедить. У меня такое недоброе предчувствие, что он займет непоколебимую позицию. Я тебе уже говорила: он уверен, что у нас все в порядке. А детей он использует как орудие, особенно если поймет, что тут замешан другой мужчина.

– У него не будет оснований думать, будто в твоей жизни появился другой мужчина, – спокойно произнес Шейн. – Ты будешь встречаться только со мной, а уж меня-то никто не заподозрит. – Он выдавил из себя смешок. – Я всего лишь товарищ твоих детских игр. – Его брови взлетели кверху. – Ну же, милая, не грусти.

Пола тяжело вздохнула:

– Да, возможно, мне не следует мучиться дурными предчувствиями. – Она покачала головой. – Бедный Джим. Честно говоря, мне жаль его.

– Знаю. Но нельзя строить отношения с человеком на жалости. Никому от этого не бывает хорошо. Ты станешь приносить себя в жертву, а он не перенесет унижения. В конце концов вы возненавидите друг друга.

– Наверное, ты прав, – согласилась Пола.

– Я точно знаю, что я прав. И послушай, не начинай сама себя казнить. Так ты тоже ни к чему хорошему не придешь. – Он крепче сжал ее пальцы. – И у тебя нет никаких причин для самобичевания. Ты старалась спасти свой брак, изо всех сил пыталась укрепить его, судя по твоим словам. Но ничего не получилось. Так что ты должна с ним покончить – как ради себя, так и ради Джима.

Пола прикусила губу. Ее беспокойство не утихало.

– Мне может потребоваться какое-то время, чтобы все уладить, чтобы все сложилось наилучшим образом, – пробормотала она.

– Понимаю. Такое никогда не обходится без проблем. Но я подожду., Я проявлю ангельское терпение. Я всегда буду готов оказать тебе моральную поддержку. И еще – мы оба молоды. У нас впереди вся жизнь.

– Не искушай судьбу, Шейн! Он покачал головой:

– Ничего я не искушаю. Знаешь что, давай заключим пакт, – воскликнул он. – Как в детстве.

– Какой пакт?

– Договоримся не обсуждать наши проблемы – а они мои столь же, сколь и твои, – в ближайшие несколько недель. А за два дня до твоего возвращения в Англию серьезно поговорим и все обсудим. Вдвоем мы решим, как тебе поступить. Что скажешь?

– Прекрасная мысль. Обстоятельства не должны оказаться сильнее нас, верно? Иначе мы не сможем наслаждаться драгоценными днями, отведенными нам.

– Вот и умница. Давай выпьем за наш пакт. Мы же едва пригубили шампанское.

Пола кивнула. Шейн налил ей и себе, и они чокнулись. Их руки невольно соприкоснулись.

Он глядел на нее ласковым и нежным взглядом. Немного погодя он произнес:

– Ты должна доверять мне. Доверься моей любви, Пола.

Она с удивлением посмотрела на него, вспомнив некогда оброненные ее бабушкой слова, как важно верить в любовь. Когда ее глаза встретились с прямым взглядом темных глаз Шейна, она почувствовала, как ее страхи начали понемногу рассеиваться. Ее настроение стало потихоньку улучшаться.

– Я верю в твою любовь, а ты должен верить в мою. – Уголки се губ тронула слабая улыбка. – Все образуется. Обязательно, Шейн, ведьмы есть друг у друга.

Но Пола ошиблась. Ее беды только начинались.

Глава 14

Эмма Харт внимательно смотрела на Полу, наморщив лоб.

– Что-то я тебя не понимаю, – сказала она. – Что ты имеешь в виду, утверждая, что нас ждет трудное Рождество?

– Джим попал в катастрофу. Довольно серьезную, и он…

– Неужели на этом своем чертовом самолете? – вскричала Эмма и, еще сильнее нахмурившись, распрямила плечи.

– Да. Он разбился. Две недели назад. Дня через два после моего возвращения из Нью-Йорка в начале декабря, – торопливо пояснила Пола и, желая побыстрее успокоить бабушку, добавила:

– Но ему все-таки повезло, поскольку самолет упал на поле йедонского аэропорта. Его успели вытащить, прежде чем самолет загорелся/ – О боже! – У Эммы волосы встали дыбом при мысли об огромной опасности, которой подвергался Джим. Он легко мог погибнуть, да и Пола вполне могла оказаться с ним и не спастись. Подавшись вперед, Эмма озабоченно спросила:

– Он сильно пострадал?

– Сломал правую ногу и левую ключицу, трещины нескольких ребер. К тому же он получил множественные ушибы. Однако ни одна из травм не угрожает его жизни или здоровью, хотя сами по себе они достаточно серьезны. Мне пришлось нанять санитара для ухода за ним. Видишь ли, Джим не может сам одеваться, и вообще ему трудно, а порой и невозможно делать самые элементарные вещи.

Эмма выдохнула. Шок от услышанного еще не прошел.

– Но почему ты мне ничего не рассказала, пока я находилась в Нью-Йорке? Или вчера, когда я приехала в Лондон?

– Мне не хотелось беспокоить тебя, пока ты еще не вернулась из отпуска. Я собиралась все рассказать тебе по пути из аэропорта, но… – Пола пожала плечами и виновато улыбнулась. – ..Решила, что эти новости вполне могут подождать до следующего дня.

– Ясно. – Эмма покачала головой. – Мне так жаль. Пола. Ужасно, просто ужасно. Но слава богу, что не случилось ничего более страшного. Разумеется, несколько месяцев он будет полностью выбит из колеи.

– Да, – пробормотала Пола. – Гипс снимут не раньше чем через шесть недель. А затем ему предстоит пройти курс интенсивной физиотерапии. Доктор объяснил, что, пока мышцы снова не наберут силу, Джим не сможет ни руку поднять, ни перенести тяжесть тела на сломанную ногу. Похоже, к нормальной жизни он вернется через добрых полгода.

– А как случилась эта катастрофа? – спросила Эмма.

– Мотор заглох. Джим изо всех сил старался приземлиться, но не смог удержать самолет. Тот рухнул и при ударе о землю буквально развалился пополам. Так что Джиму еще ужасно повезло.

– Да, действительно. – Губы Эммы сжались в тонкую ниточку. – Я всегда знала, что он когда-нибудь разобьется на своем чертовом самолете, и это меня очень беспокоило. – Она снова покачала головой, не скрывая раздражения. – Хотя я очень огорчена тем, что с ним произошло, и от всей души сочувствую ему, но все-таки определенная безответственность здесь есть. Я не хочу показаться толстокожей или злорадной, но, на мой взгляд, он рисковал без всякой необходимости.

Эмма вдруг поняла, что говорила слишком резко, и смягчила тон:

– Наверное, бедняжка Джим очень страдает, да, дорогуша?

– Безумно. Сломанная ключица не дает ему ни минуты отдыха. Он говорит, что сам не знает, что хуже – постоянная ноющая боль в плече или онемение в загипсованной руке. Очень неприятное состояние.

Пола нахмурилась при мысли о страданиях, перенесенных ее мужем за последние десять дней. При известии о случившемся она сперва испытала потрясение и испуг, а затем возмущение, которое, однако, быстро сменилось чувством сострадания. Будучи доброй от природы, Пола изо всех сил старалась облегчить мужу существование. А разговор о разводе она отложила на потом. Придется подождать, пока его состояние не улучшится.

– Теперь мне ясно, что ты имела в виду под «трудным» Рождеством. – Эмма вдруг замолчала. На ум ей пришла одна мысль, и она тут же на месте приняла решение.

– Ты быстро выбьешься из сил, если будешь мотаться между своим домом и моим. Думаю, вам лучше перебраться сюда… И Джиму, и малышам, и Норе, и санитару. У меня здесь полно места, и после восьмимесячного отсутствия я, честно говоря, буду рада видеть вас всех у себя.

– О, бабушка, какая замечательная идея! – с облегчением воскликнула Пола. – Это прекрасный выход из положения. Вообще-то я уже начинала паниковать, не зная, как мне удастся управляться, – призналась она с улыбкой, Эмма тихонько рассмеялась, довольная своим решением.

– Ты всегда управишься, девочка, такой уж у тебя характер. Но почему бы не облегчить максимально твою жизнь? Ведь ты несешь на себе такую ответственность, что хватило бы на троих. А теперь, Пола, постарайся забыть а своих неприятностях. Что произошло, то произошло. Надо жить дальше.

Эмма перешла к камину и стала к нему спиной, наслаждаясь исходящим от огня теплом.

Пола не могла не отметить про себя, как хорошо и бодро выглядит ее бабушка после вчерашнего трансатлантического перелета. Эмма надела кораллового цвета шерстяное платье и жемчуга. Ее серебряные волосы были уложены в изящную аккуратную прическу, макияж безупречен. От нее веяло свежестью и жизненной силой. «Кто мог бы подумать, что ей восемьдесят лет? – подумала Пола. – Выглядит она, по крайней мере, на десять лет моложе».

– Ты очень внимательно меня изучаешь, – отметила Эмма. – Что-нибудь не в порядке?

– Нет, ничего. Я просто восхищаюсь тобой. Сегодня утром ты буквально цветешь.

– Спасибо. Должна признать, я и чувствую себя отлично. – Эмма тепло и любовно посмотрела на Полу. – Я рада, что ты выкроила время заскочить на Барбадос проведать наш салон в то время, когда там находился Шейн. Поездка явно пошла тебе на пользу. Ты и сама буквально расцвела. Давно ты так хорошо не выглядела.

– Да, я получила очень большое удовольствие от поездки и от короткого отдыха, – ответила Пола, стараясь говорить безразличным тоном. – У меня еще не сошел загар – вот в чем, наверное, дело.

Эмма кивнула, продолжая пристально разглядывать любимую внучку.

– Итак… Вы с Шейном снова в хороших отношениях. Я очень рада. А он в конце концов объяснил тебе причину своего странного поведения?

– Много работы, сплошные разъезды, напряженное расписание – он и раньше так говорил. Однако лично я считаю, что он боялся оказаться третьим лишним. – Пола встретила испытующий взгляд бабушки с абсолютно невинным видом. – Ну, сама понимаешь – лишним в жизни молодой супружеской пары. На мой взгляд, он просто проявил дипломатичность и щепетильность.

– Ну да, конечно, – буркнула Эмма, приподняв седую бровь. Она не поверила объяснению Шейна, но ничего не сказала. Эмма думала о Поле и Шейне. С того самого дня, как до нее дошел слух о возобновлении их дружбы – что ни для кого не являлось секретом, – она гадала, сделает ли Шейн решительный шаг. Она не забыла выражение его лица в день крестин. Если мужчина любит женщину так пылко, как Шейн О'Нил любит ее внучку, он не сможет вечно подавлять свои чувства. Рано или поздно он их откроет. Он импульсивен, страстен, нетерпелив. А Пола? Конечно, она поставила бы его на место. Она замужем и должна быть счастлива. Но счастлива ли?

Чуть приподняв голову, Эмма украдкой поверх очков взглянула на внучку. Еще вечером она заметила, что в той что-то изменилось. Она стала более женственной, более мягкой, чем прежде. Неужели что-то перевернулось в душе молодой женщины? Или перемены коснулись только ее внешности? Она отпустила волосы, немного прибавила в весе, вообще в ее облике появилось больше тепла. Почему? Нет ли здесь влияния мужчины? Шейна? Она откинулась на спинку стула.

– Будь добра, передай мне еще чашечку кофе.

– Сию секунду. – Пола налила кофе, добавила в него молока и сахару, отнесла чашечку к столу и задержалась в нерешительности. Потом медленно произнесла:

– Я не хочу критиковать Эмили – ты знаешь, как я ее люблю, но у нее какой-то заскок насчет случившегося в Ирландии. Если бы ты с ней побеседовала…

– Она уже говорила со мной, – перебила ее Эмма. – Я прочитала ей небольшую лекцию. Не думаю, чтобы она когда-нибудь снова подняла эту тему.

– Слава богу! – Пола обошла вокруг стола, крепко обняла Эмму и поцеловала ее в щеку. – Бабушка, дорогая, до чего же я рада, что ты вернулась. Я так по тебе скучала. Просто ужасно, когда тебя нет рядом. Эмма улыбнулась и похлопала ее по руке. – С тех пор как я сошла с трапа самолета, ты постоянно твердишь одно и то же, дорогая. Но слышать приятно. И мне тоже тебя не хватало – всех вас. Я получила огромное удовольствие, путешествуя по свету с Блэки. Видела много интересного. Наконец-то мне удалось развеяться. Блэки вел себя безупречно. И ухаживал за мной так, как никто не ухаживал за мной уже много лет, со дня смерти твоего дедушки. Но больше никаких заграничных вояжей.

В универмаг «Харт» Пола пошла пешком.

Стоял морозный денек. С неба валил густой снег, отражаясь от бесцветных облаков.

Но мысли Полы витали далеко отсюда. Она думала о Шейне. Она думала о нем постоянно. Он редко надолго покидал ее мысли. Сегодня было двадцатое декабря. Когда она разговаривала с ним вчера, он пообещал позвонить в семь по нью-йоркскому времени или в полдень по лондонскому. А затем сразу же собирался лететь на Барбадос, поскольку в отеле «Коралловая лагуна» наступал пик сезона.

Пола свернула в переулок, чтобы сократить дорогу. Она тихонько вздохнула. Несчастный случай с Джимом нарушил все их планы.

Но, кроме того, он ведь чуть не погиб, и все из-за собственной глупости.

Катастрофы можно было избежать. Но Джим проявил безрассудство. В глубине души Пола не слишком-то верила в его россказни о заглохшем двигателе. Он принимал таблетки от простуды, он выпил полбутылки вина; Пусть и не слишком пьяный и затормеженный от лекарств, он все равно находился не в том состоянии, чтобы управлять самолетом.

Когда в то роковое воскресенье она позвонила Шейну в Нью-Милфорд, он искренне ей посочувствовал. Однако Шейн понял ее двойственное положение и согласился с тем, чтобы ничего не предпринимать до тех пор, пока Джим не поправится. На прошедшей неделе они с Шейном строили совместные планы и перекроили каждый свой распорядок дня, подлаживаясь друг к другу. Они не могли долго не видеться.

В конце апреля Шейн вернется в Нью-Йорк. К тому времени Джим должен встать на ноги, и, как только Шейн уедет из Англии, Пола объявит мужу о своем решении. В мае она наконец расскажет обо всем бабушке и вместе с близнецами переедет в Пеннистоун-Ройял.

В мае. Это так не скоро! Впрочем, не так уж и долго. И в конце концов, у них с Шейном еще вся жизнь впереди.