Текст книги "Граф и красотка"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Когда Китти и Дейзи завершили танец, аудитория разразилась громкими аплодисментами и криками «Браво!».

Девушки поспешно убежали со сцены, и Китти шепнула Донелле:

Ты идешь после Бэзила. Не бойся!

Донелла остановилась у входа. Отсюда ей была видна вся сцена и стоящие на ней яркие цветы.

Бэзил Бэнкс рассказал очередную историю, встреченную взрывом смеха. Затем он запел песенку, которая явно была всем известна. Несколько джентльменов даже подхватили припев.

После песни мистер Бэнкс объявил:

– А теперь, леди и джентльмены, для вас споет самая очаровательная из моих красоток. Я уверен, что вы найдете ее неотразимой.

Он извлек из пианино звуки, напоминающие барабанный бой.

Донелла вышла на сцену, и музыка перешла в мягкую мелодию ее песни.

На мгновение Донелле стало страшно.

Затем она напомнила себе, что здесь ее никто не знает и вряд ли когда-нибудь увидит снова. Главное – не подвести людей, которые были к ней так добры.

Донелла заставила себя не думать о переполненной столовой. Она представила, что поет для девочек, с которыми училась во флорентийской школе.

Бэзил Бэнкс заиграл припев, и, заметив его взгляд, Донелла поняла, что надо начинать.

 
Смущена твоей улыбкой, смеха твоего боюсь
И, поговорив с тобою, я краснею – ну и пусть.
Но когда ты в темном парке поцелуй оставил мне,
Поняла я, что люблю я, голос твой люблю во тьме.
 

Донелла не догадывалась, что ее голос сильно отличается от голоса девушки, привыкшей петь в ресторане Эванса, – он был слишком чист и правилен. К тому же в нем была такая трогательность, что слушатели замерли в молчании.

К концу песни, когда уже были спеты все строфы и припев, из столовой не доносилось ни звука.

Донелла опустилась в глубоком реверансе и была вознаграждена самыми громкими аплодисментами за весь вечер. Она снова сделала реверанс и пошла со сцены под крики «Бис! Бис!».

Спойте им припев еще раз! – тихо шепнул ей Бззил Бэнкс.

Решив, что это будет пошловато, Донелла спела первые несколько строк, а затем закружилась в танце, которому ее научили во Флоренции.

Вообще-то его полагалось танцевать с партнером, но и в одиночку девушка танцевала так, что ее платье словно плыло по воздуху.

Когда аплодисменты начались снова, она опустилась в еще более глубоком реверансе и ушла со сцены.

Прекрасно! Превосходно! – похвалил ее Бэзил Бэнкс. – Я горжусь вами!

Донелла улыбнулась ему.

Не дожидаясь, пока аплодисменты утихнут, мистер Бэнкс начал рассказывать очередную историю, за которой последовал уже привычный взрыв смеха.

Скрывшись за краем сцены, Донелла глубоко и облегченно вздохнула. Наконец-то все окончилось!

Она взглянула на Китти и Дейзи, уже переодевшихся к следующему номеру, и к своему ужасу обнаружила, что они были раздеты. На какое– то мгновение ей показалось, что девушки совсем обнажены. Затем она поняла, что на них были очень длинные чулки, покрывавшие их ноги целиком.

Донелла никогда не задумывалась о том, какие представления дают в мюзик-холлах, и теперь понимала только, что Китти и Дейзи выглядят просто вызывающе.

Заметив в устремленных на них глазах ужас, Китти произнесла:

Ты что, трико никогда не видела?

Это… вот это… то, что на вас? – спросила Донелла.

Ну да, это из Америки, – шепотом пояснила Китти. – Сейчас о них весь Лондон говорит.

Донелла даже не удивилась.

Вблизи она разглядела, что ноги у девушек закрыты полностью, но ткань была настолько тонкой, что с тем же успехом можно было ничего не надевать. Выше чулок начиналась облегающая часть с глубоким вырезом.

Конечно, выглядели девушки привлекательно, но все же Донелла не могла понять, как может приличная женщина опуститься до такого бесстыдства.

Через несколько минут девушки вышли на сцену, и из зала сейчас же послышался свист, крики и смех вперемежку с аплодисментами.

Не желая смотреть на представление, Донелла снова приникла к дырочке между листьями.

Было ясно, что все джентльмены в зале полностью захвачены происходящим на сцене.

Вот их женщины выглядели недовольно – ведь на них теперь совсем не обращали внимания.

Глаза Донеллы остановились на графе.

Она была уверена, что разглядела на его губах циничную усмешку, относившуюся к представлению. Впрочем, он сидел достаточно далеко, и ей это просто могло показаться.

Что бы там ни выделывали Китти и Дейзи, они явно имели успех.

Вскоре они исчезли за сценой, а Бэзил Бэнкс вышел на середину и заиграл на маленькой гитаре какую-то популярную песенку.

Оказывается, до этого инструмент лежал на крышке пианино. Мистер Бэнкс играл прекрасно, и мало того, под припев он исполнял чечетку.

Вскоре он закончил, и только тут Донелла заметила, что Китти и Дейзи ухитрились раздеться еще больше.

К вящему ужасу девушки, они сняли верхние половины своих трико и остались в чулках да в цветочных гирляндах на шеях.

Донелла была глубоко потрясена и знала, что ее мать пришла бы в ужас. Как могла она выйти на сцену с двумя практически обнаженными молодыми девушками?

Конечно, Донелла никогда не слышала о «живых скульптурах», мода на которые пришла с континента.

В Лондоне они прижились в некоторых тавернах и ночных клубах низкого пошиба.

До изобретения трико участвовавшие в представлении девушки были совсем обнажены, но не делали на сцене ни единого движения. Когда занавес раздвигался, они стояли на сцене в живописных или вызывающих позах, которые сохраняли до тех пор, пока занавес не закрывался.

Словно не замечая взгляда Донеллы, Китти и Дейзи прошествовали на сцену. Там они приняли вызывающие позы и стояли так несколько секунд.

Затем они стали изменять позы, и каждый раз аудитория встречала это бурными выражениями восторга. Вне всякого сомнения, представление имело успех.

Когда девушки сошли со сцены, Бэзил запел последнюю песню, а они принялись натягивать одежду.

Помоги, дорогуша, – попросила Донеллу Китти.

Донелла была так рада, что девушки оденутся прежде, чем еще раз выйти на сцену, и она охотно им помогла.

Трико ничуть не мешали, и Донелла, подхватив их кружевные юбки и пышные кринолины, помогла подругам застегнуться и привести себя в порядок.

На удивление быстро все они оказались одеты так же, как в начале представления. Меньше чем через две минуты Китти вышла на сцену, держа за руки Донеллу и Дейзи.

Девушки сделали реверанс, и, когда аплодисменты начали затихать, Китти ступила прямо со сцены на пол столовой. Она потащила Донеллу прямо к месту во главе стола.

Когда девушки приблизились к графу, тот поднялся на ноги и пожал им руки.

Благодарю вас за прекрасное выступление, которое так понравилось моим гостям, – произнес он.

Мы надеемся, что вам понравилось, – кокетливо ответила Китти.

Ну конечно же, – не стал отрицать граф.

Лакей спешно поставил возле стола еще несколько стульев, и Донеллу усадили рядом с графом. Китти оказалась сидящей возле мужчины справа от нее, а Дейзи – слева.

Они сидели как раз с теми мужчинами, которых Донелла рассматривала сквозь листья и которые были без дам.

Слуги разлили по бокалам шампанское. Донелла подняла бокал, и тут граф заметил:

А вы – новенькая. Я вас раньше не видел.

Донелла удивилась:

Почему вы так решили?

Я же не слепой, – отозвался граф. – Где та девушка, что на прошлой неделе выступала у Эванса?

Милли заболела, – ответила Донелла, – и в последний момент я поехала вместо нее.

Я не видел вас у Эванса! – заметил граф.

Донелла промолчала, и он спросил:

Почему?

Донелла улыбнулась:

Я никогда не бывала в ресторане Эванса.

А, тогда понятно, – отозвался граф. – Бэнкс поступил очень умно, найдя такую привлекательную девушку на замену Милли.

Чтобы удобнее было разговаривать, граф развернул к Донелле свое кресло и так внимательно посмотрел на нее, что девушка почувствовала себя неуютно.

Нельзя было позволить графу задавать ей слишком много вопросов.

Скажите, – произнесла она, – вы выиграли сегодня скачки?

Да, выиграл, – ответил он. – А откуда вы знаете о скачках?

Мистер Бэнкс сказал, что прием дается для всех участников скачек. Если они были трудными, значит, у вас великолепные лошади.

Очень трудными, – отозвался граф, – так что вы угадали. Вы любите лошадей?

Я очень люблю верховую езду, если вы это имеете в виду, – пояснила Донелла.

Что ж, значит, у нас есть что-то общее.

Я уверена, что у вас прекрасные лошади! – воскликнула Донелла.

Вы, наверное, хотите сказать, что не прочь посмотреть их?

Да я просто мечтаю об этом, – горячо отозвалась Донелла. – Боюсь только, что завтра мистер Бэнкс уедет очень рано, и такой возможности мне не представится.

Интересно, подумала она, а если я скажу графу, что остаюсь в деревне, пригласит ли он меня посмотреть свои конюшни?

Впрочем, это было бы предосудительным поступком, ведь сейчас она, Донелла, всего лишь актриса, приглашенная для развлечения гостей.

Поняв это, девушка промолчала.

Граф продолжал рассматривать ее с непонятным выражением лица. Он спросил:

Если вас зовут не Милли, то как же тогда?

Донелла.

Очень необычное имя. Боюсь, что я ни разу не слышал его ни в одном ночном клубе.

Оно латинское, – объяснила Донелла, – женская форма от имени Дональд.

Она не заметила удивления графа. Словно обдумывая ее слова, он спросил:

Вы ездите верхом в Лондоне?

Я довольно давно не была в Лондоне, – ответила, не задумываясь, Донелла, – но я часто каталась за городом.

Граф приподнял брови и заметил:

Должно быть, человек, у которого вы живете, владеет прекрасными лошадьми.

Да, они прекрасно обучены, – сказала Донелла, думая о конюшнях своего отчима.

Граф промолчал и она спросила:

А вы часто бываете на бегах?

Да, – ответил он. – Если это вас интересует, то могу сообщить вам, что в четверг я участвую в эпсомских любительских скачках и надеюсь победить.

Я слышала об этих скачках, – произнесла Донелла. – Насколько я поняла, дело это весьма трудное. Практически все наездники одновременно являются владельцами лошадей, и тогда становится ясно, насколько велика роль жокея на бегах.

Граф запрокинул голову и рассмеялся.

Я никогда не думал об этом, – признался он. – Впрочем, вы правы, состязание будет очень трудным, и именно поэтому я и хочу выиграть его.

Скажите, а на какой лошади вы собираетесь скакать?

На моем любимом коне, его кличка Раджа, – ответил граф.

Улыбнувшись, он спросил:

А вы что, собираетесь поставить на меня?

Я буду молиться за ваш успех, и это поможет гораздо больше, – сказала Донелла. – Не люблю азартных игр.

Почему же?

Граф задавал вопросы таким тоном, что собеседник не мог не отвечать.

Задумавшись на мгновение, Донелла произнесла:

Я читала о том, что богатые люди теряли целые состояния из-за своего азарта, и тем рушили всю свою жизнь. Это особенно часто случалось во времена Регентства.

Она замолкла на мгновение, а потом добавила:

Но Бруммелю пришлось уйти в отставку, а такие политики, как, например, Фокс, просто одержимы были карточными играми.

Так, значит, вы не только певица и наездница, а еще и книголюб, – произнес граф.

Ну конечно же! – воскликнула Донелла. – Кстати, в вашем доме, наверное, прекрасная библиотека.

О да, – согласился граф, – и я надеюсь заслужить ваше одобрение, отметив, что я пополняю ее каждую неделю.

Это очень хорошо, – согласилась Донелла. – Я всегда считала неправильным, что во многих знаменитых библиотеках нет современных книг.

Об этом девушке рассказывала мать, да и сама она прочла несколько посвященных этому вопросу статей в газете «Таймс».

В них говорилось, что в старейших домах страны библиотеки, равно как картинные галереи, остаются в том же состоянии, в каком были еще в начале века.

Граф собрался было что-то сказать, как ниже за столом произошло какое-то замешательство.

Один из гостей встал, не удержался на ногах и упал на пол.

Слуги поспешно подняли его и вынесли из комнаты. Вслед за ними пошла сидевшая рядом с этим человеком женщина.

Он что, болен? – наивно спросила Донелла. – Вы пошлете за доктором?

Пить надо меньше, – коротко ответил граф.

Донелла была потрясена.

Я никогда не думала об этом, – призналась она. – Не могут же джентльмены напиваться до подобного состояния на таких вот приемах!

Боюсь, именно этим они здесь и занимаются, – отрезал граф.

Донелла бросила взгляд на стол.

Разговаривая с графом, она смотрела только на собеседника. Мать учила ее, что невежливо не глядеть на человека, с которым говоришь.

Теперь Донелла заметила, что у нескольких гостей графа лица приобрели ярко-красный оттенок, еще двое лежали головами на столе, а остальные – Донелла не поверила своим глазам! – целовали сидевших рядом женщин.

Ей пришло в голову, что происходящее очень напоминает те обеды, которые устраивали древние римляне, а точнее – оргии.

Донелла еще раз окинула взглядом стол.

На этот раз она увидела, как какой-то мужчина заставил свою соседку встать, обнял ее, и они, шатаясь, пошли к выходу.

Увидев выражение глаз Донеллы, граф произнес:

Думаю, нам стоит перебраться в гостиную. Все равно нам не выпить столько, сколько выпили гости.

Да… давайте… так и поступим, – попросила Донелла.

Граф кивком подозвал стоявшего за креслом дворецкого и дал ему какие-то указания, которые Донелла не расслышала, поскольку смотрела на сидевших за столом гостей.

Только теперь она поняла, что в отсутствие настоящих леди джентльмены начинают вести себя, мягко говоря, странно. Если бы здесь была хозяйкой ее мать или кто-нибудь из ее подруг, приглашенные вели бы себя куда приличнее.

Граф встал.

Идемте, – сказал он Донелле, – а остальные пойдут за нами. Я попросил Бэнкса сыграть в гостиной.

Бэзил Бэнкс играл все то время, что они разговаривали, и Донелла пожалела, что никто его не слушал.

По-моему, он играет очень хорошо, – сказала она.

По-моему, тоже, – согласился граф, – и я хотел бы заодно услышать, как вы поете, но только не сегодня.

Донелла заподозрила, что он надеется услышать ее пение в ресторане Эванса.

Что ж, если так, граф будет весьма разочарован. Может, он даже начнет разыскивать ее, как отчим.

Донелле смешно было подумать, как легко она появляется в жизни других людей, а потом испаряется, словно выпущенный из бутылки джинн.

Донелла последовала за графом в гостиную.

Китти и ее собеседник направились следом.

Заметив это, и все прочие гости начали подниматься на ноги, причем некоторые при этом пошатывались.

Дворецкий распахнул двери, и Донелла вошла в комнату, которую еще не видела. Она показалась девушке самой красивой из всех когда-либо виденных ею.

В свисавших с потолка громадных хрустальных канделябрах сияли свечи, освещая французскую мебель и картины. В алькове стояло большое пианино, и через несколько секунд Донелла услышала, как Бэзил Бэнкс заиграл одну из ритмичных мелодий Оффенбаха. До сих пор все, что он играл, было более легким, но теперь девушка поняла, что хозяин труппы – умелый пианист.

Интересно, подумала она, почему вместо того, чтобы стать профессиональным музыкантом, он начал развлекать публику в ресторанах?

Вы так серьезны! – заметил граф. – Я вам этого не позволю.

Почему? – не поняла Донелла.

Потому что сейчас – ночь веселья.

Он произнес эти слова с насмешкой в голосе, и Донелла поняла, что он не одобряет поведения своих гостей.

На губы графа вернулась циничная усмешка, которую девушка уже видела, когда подглядывала за гостями из-за сцены.

Донелла опустилась на диван.

Граф указывал входившим гостям на карточные столы, размещенные в углу комнаты.

В центре ковер был убран, и получилась танцевальная площадка как раз возле пианино.

Мужчина и женщина начали танцевать, тесно прижимаясь друг к другу, и еще несколько парочек последовало их примеру.

Донелла увидела, что Дейзи разговаривает с мужчиной, рядом с которым сидела в столовой. Он притянул ее к себе, и Дейзи обняла его за шею.

Донелла испугалась, что от нее станут ожидать такого же поведения, и оглянулась на графа.

Он ушел к карточным столам и занялся распределением игроков.

Девушка быстро поднялась с дивана, подошла к двери у камина и выскользнула из гостиной.

Она оказалась в другой комнате, красиво меблированной и освещенной канделябром. Здесь было пусто.

Как Донелла и ожидала, она разглядела еще одну дверь, которая должна была выходить в коридор.

Девушка не ошиблась.

В коридоре бродили гости, неверными шагами выходившие из гостиной. Они не заметили девушку, которая быстро ускользнула в другом направлении.

Она поднялась по лестнице, по которой их провели после приезда, и очутилась возле своей спальни. Только теперь она смогла перевести дух, поняв, что смогла сбежать.

Для нее не было ничего хуже, чем начать танцевать так же, как Дейзи. К тому же ее пугала мысль о том, что придется танцевать с джентльменом, который слишком много выпил.

Девушка уже почти добралась до своей спальни, когда позади раздался голос горничной:

Вы мисс Донелла?

Да, это я, – отвечала девушка, удивившись тому, что горничной известно ее имя.

Вас переселили, – объявила служанка. – Я уже перенесла ваши вещи.

Переселили? – не поняла Донелла. – Почему?

Его светлость приказал. Мол, вам там будет удобнее.

Донелла удивилась.

Ее вполне устраивала симпатичная комната, в которой ее поселили, но ничего необычного вней не было. В любом случае комната казалась гораздо лучше любой, какую только можно найти в деревенской гостинице.

Идите сюда, – позвала ее служанка, – я вам покажу, где вы теперь спите.

Горничная пошла вперед, а Донелла поняла, что она ведет себя точно так же, как встречавшая их экономка.

«Вот что значит быть актрисой!» – с улыбкой сказала себе она и пожалела, что не может посмеяться над этим вместе с маменькой.

Затем Донелла вспомнила, что ее мать была бы весьма шокирована, если бы знала, что происходит с ее дочерью, и пришла бы в ужас, увидев пьяных гостей графа.

«Думаю, когда я вернусь домой, то об этом никому не расскажу», —решила девушка.

Горничная шла вперед с излишней поспешностью.

Сейчас они были уже в центре огромного здания. Горничная с девушкой прошли мимо огромной главной лестницы и попали в коридор, украшенный несколькими симпатичными французскими комодами.

Донелла начала было рассматривать их, но тут горничная остановилась и открыла дверь.

Вот, пришли, – холодно произнесла она. – Я принесла все ваши вещи… кроме сундука.

Она говорила так, словно обращалась к грязи.

Большое спасибо, – поблагодарила Донелла. – Я буду очень вам благодарна, если вы поможете мне снять платье.

Говоря так, она подошла к туалетному столику.

Пока горничная расстегивала ее платье, Донелла сняла свой парик и положила его на столик.

Мы уедем рано утром, – сказала она служанке, – поэтому я попросила бы вас положить парик в коробку. Она стоит на туалетном столике в комнате, где меня поселили сначала.

Я видела, – ответила горничная.

Пожалуйста, уложите парик как можно аккуратнее, а платье пусть будет на самом верху сундука.

При этом Донелла подумала, как нехорошо будет, если парик и платье окажутся помятыми или испорченными. Выздоровев, Милли будет очень огорчена этим.

Донелла сняла платье и жесткую нижнюю юбку.

Горничная подхватила вещи и повесила их себе на руку.

Когда она забирала парик, Донелла протянула ей розочки на лентах, которые были повязаны на ее шее и запястьях.

Я уверена, что вы упакуете все очень тщательно, – произнесла она. – А где моя сумочка?

В комоде.

Донелла достала полусоверен и протянула его горничной.

Это вам, – сказала она. – Спасибо, что позаботились обо мне.

Руки у горничной были заняты, и Донелла опустила монету в карман ее белоснежного фартука.

Заметно удивленная горничная произнесла:

Спасибо! Я присмотрю, чтобы это все хорошо уложили!

Я вам верю, – ответила Донелла, – и я очень вам благодарна.

Она открыла перед нагруженной горничной дверь. Выходя, та сказала на прощание:

Надеюсь, вы хорошо проведете время.

Горничная заспешила по коридору, а Донелла, запирая дверь, подумала, что пожелание было довольно странным.

Девушка начала было раздеваться, но спохватилась и заперла дверь на ключ, потому что ей на ум полезли истории Дейзи о всяких типах, которые стучатся в двери по ночам.

В конце концов в доме было столько подвыпивших мужчин, что какой-нибудь из них вполне мог перепутать свою и ее комнаты.

Когда Донелла с матерью ехали из Портсмута в Ворчестершир, они останавливались на почтовых станциях. Там они спали в одной комнате – не потому, что это было дешевле, а просто мать не желала, чтобы Донелла спала одна. Миссис Колвин всегда запирала на ночь дверь, и когда однажды дочь спросила ее, зачем она это делает, она ответила:

Вряд ли нам понравится, если сюда кто– нибудь ввалится. К тому же нужно помнить и о ворах, которые могут попытаться украсть наши сбережения.

А если воров здесь нет? – спросила Донелла.

Лучше перестраховаться, чем потом жалеть о собственной неосторожности, – ответила мать.

Донелла села перед зеркалом и начала вытаскивать из волос шпильки.

Девушка была уверена, что теперь, когда дверь заперта, она в безопасности. К тому же, думала она, вряд ли в доме графа есть воры. Скорее всего здешняя прислуга кристально честна, точно так же как слуги ее отчима, ведь если кого-то из них увольняли без хорошей рекомендации, его не взяли бы больше ни в один приличный дом.

Парик примял волосы, и теперь необходимо было как следует расчесать их.

Вспомнив уроки своей няни, Донелла не меньше сотни раз провела по ним щеткой. Потом она умылась, сняв с лица грим, и надела ночную рубашку. Задернув занавески и открыв окно, она улеглась в кровать.

Прошлой ночью девушка спала плохо и чувствовала себя очень усталой, а кровать оказалась высокой, мягкой, с уютным пологом и очень удобной.

«Как это мило со стороны его светлости – поселить меня в такой большой комнате!» – подумала про себя Донелла.

Она немного побаивалась, как бы Китти и Дейзи не начали завидовать ей, но потом сказала себе: «Просто мне повезло, что у графа не было собеседницы».

Девушка задула стоявшие на столике свечи и закрыла глаза. В наступившей тишине она быстро погрузилась в дремоту.

Ей казалось, что она скачет на огромном черном жеребце и все ближе и ближе подъезжает к препятствию, которое должна взять.

Она уже хотела пришпорить коня, как вдруг услышала чей-то голос. Поначалу он показался ей частью ее сна, но затем она явственно расслышала заданный мужским голосом вопрос:

Ты спишь или притворяешься?

Каким-то образом этот голос переплетался со сном Донеллы.

Открыв глаза, девушка обнаружила, что в комнате горит свет, а на краю кровати сидит человек и смотрит на нее.

Какой-то миг она не могла поверить в происходящее.

Потом, к своему ужасу, она поняла, что это граф.