Текст книги "Прекрасная похитительница"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Не стоит обсуждать это сейчас, – быстро вставил Джастин, который припомнил массу случаев, которые ему хотелось бы забыть навсегда.

– Не стоит, но ты знаешь, о чем я думаю, – остановить Энтони было невозможно. – Откровенно говоря, я считаю, что в дальнейшем мы должны вести себя более разумно и прежде, чем что-то делать, хотя бы немного подумать о последствиях своих поступков.

Идея не очень свежая, – сказал маркиз, – но я тебя понимаю. Просто дело в том, что мы с тобой вращаемся в очень тесном кругу и совершенно не упражняем наши мозги, которые в Оксфорде позволяли нам зарабатывать неплохие оценки.

Поняв, что Джастин согласен с ним, Энтони торжественно предложил:

– Давай все же попробуем жить по-новому.

Маркиз рассмеялся.

– Согласен, – сказал он. – Но учти, что один только бог знает, что нас ждет в будущем. У меня нехорошее предчувствие, что Роз и Люси очень быстро заменят прекрасные чаровницы, такие же хищницы, как и они.

Энтони всплеснул руками:

– Будь все проклято, Джастин! Ты наводишь такую же тоску, как дождь на бегах. Где твоя страсть к приключениям? Где твой оптимизм и вера в свою счастливую звезду?

Он говорил с нескрываемой насмешкой.

– Прекрати, Энтони! – не выдержал маркиз. – Теперь ты портишь мне настроение. Я совершенно убежден, что единственные приключения, которые могут случиться с нами по дороге, это несчастный случай или поломка фаэтона.

Маркиз и сэр Энтони так засиделись за ленчем в придорожном трактире «Убегающая лиса», что прибыли на побережье намного позже, чем рассчитывали.

Как всегда, когда они бывали вдвоем, друзья приятно проводили время: шутливые поддразнивания и смешные истории прошлых лет сменяли в разговоре серьезные проблемы – они понимали друг друга с полуслова и думали и чувствовали в унисон.

Головная боль, которой страдали оба из-за излишней выпивки и раннего подъема, прошла благодаря их молодым крепким организмам и прекрасному ленчу, и друзья находились в прекрасном расположении духа, готовясь преодолеть последний участок пути.

Других лошадей пришлось бы сменить, но в жилах этой пары прекрасных животных текла благородная кровь арабских скакунов, и Джастин знал, что при хорошем управлении они прекрасно доскачут до самого замка.

– Теперь, когда объявлен мир, – сказал он, – мне нужно снова разместить конские подставы на дороге в Дувр.

– Я думал, ты уже сделал это.

Я не собираюсь во Францию еще, по крайней мере, месяц, – объяснил маркиз. – Мне кажется, что после войны страна должна оправиться. Пусть там вначале восстановят прежний комфорт, затем можно будет нанести визит в веселую беззаботную Францию.

– Некоторые из наших приятелей уже успели насладиться прелестями Парижа, – отозвался Энтони, – и несколько человек рассказывали мне, что были поражены теплым приемом с момента прибытия в Кале. Больше того, говорят, француженки просто обворожительны!

– Мы отправимся туда в следующем месяце, – пообещал маркиз. – Кстати, Персивал говорил мне, что в королевском дворце дамы носят туники в греческом стиле и мажут волосы ароматическим маслом.

Энтони с улыбкой посмотрел на друга.

– Мы обязательно сходим на прием во дворец, а еще я бы хотел увидеть Первого Консула. Он не может быть таким чудовищем, каким его все изображают.

– Я только надеюсь, что он не так умен, как он мне представляется, – заметил маркиз.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я подозреваю, что, пока мы мирно развлекаемся, забываем старые обиды и рассуждаем о возврате былых времен, Бонапарт получит преимущество, восстанавливая и укрепляя армию и флот.

– Абсурд! – заявил Энтони. – Мирное соглашение заключено. Он так же, как и мы, готов зарыть боевой топор в землю.

– Надеюсь, что ты прав, – серьезно сказал Джастин. – Мы сами все это выясним, когда будем во Франции. В октябре в Париже прекрасно и не так жарко, как сейчас.

Беседа перешла на другие предметы, и вскоре они увидели аккуратные домики Даунса, ближайшей к поместью деревни. Это свидетельствовало о близости цели их путешествия.

– Прошли годы с тех пор, как я последний раз был в Хертклифе, – сказал Энтони. – Я помню, когда мы были еще мальчишками, твой отец был ужасно разгневан из-за чего-то, что сделал ваш сосед. Тогда я так и не понял, что они не поделили.

– Адмирал был его главным врагом, – вспомнил маркиз. – Война между пожилыми джентльменами заставляла их кровь быстрее струиться по жилам, и этот гнев поддерживал боевой дух в сердцах обоих до самого дня смерти отца.

– Из-за чего все-таки была ссора?

Я забыл, если только когда-нибудь знал это. Мальчишек мало занимают раздоры взрослых. Когда мой отец купил Хертклиф, он обнаружил, что в самом центре его поместья, всего в миле от замка, находится имение и десять акров земли, принадлежащих адмиралу в отставке – как же его фамилия?

Джастин помолчал, припоминая, затем воскликнул:

– Уодбридж! Именно так! Адмирал Гораций Уодбридж! Он вел себя так, будто все еще находится на капитанском мостике, и мой отец приходил в бешенство при одном упоминании его имени.

В Энтони неожиданно заговорило любопытство.

– Из-за чего же они ссорились?

Буквально из-за всего, но главная причина была в том, что адмирал не желал продавать свой дом и имение моему отцу. Нельзя было назвать ни одной причины, по которой он был бы обязан это сделать, но мой отец заболел той же болезнью, которая в древности поразила царя Ахава. Ты ведь помнишь эту библейскую историю, как царь Ахав позарился на обыкновенный виноградник своего благочестивого подданного Навуфея и наделал глупостей? Навуфей отказался продать виноградник, и это стоило ему жизни. Вот и отец делал все, что мог, чтобы завладеть имением адмирала, но в отличие от Ахава безуспешно.

– Что же теперь с адмиралом? – спросил Энтони.

– Должно быть, уже умер, как и мой отец, – пожал плечами Джастин. – Они были примерно одного возраста.

– И кому теперь принадлежит «виноградник Навуфея», как ты его называешь?

– У адмирала был сын, наверное, теперь он хозяин поместья, – ответил Джастин. – Он намного старше меня, так что он, скорее всего, поселился здесь и ждет, когда для моего здоровья потребуется морской воздух и мы возобновим старую распрю.

– Ему предстоит долгое ожидание, – заметил Энтони. – С другой стороны, ты можешь попытаться, возможно, он не откажется продать свое имение.

– Не будем загадывать, но предложение сделать стоит, – произнес маркиз. – Если он согласится, тогда я, безусловно, куплю эту землю.

– Ты считаешь, что у тебя недостаточно земли? – удивленно вскинул брови Энтони.

Я считаю, что земли не может быть много, – ответил Джастин. – Возьмем, к примеру, род Сэсилов, они веками расширяли свои владения. Мой долг состоит в том, чтобы делать то же для моих потомков.

– Святой боже! – воскликнул пораженный Энтони. – Ты строишь далеко идущие планы! Так дело дойдет и до свадьбы и продолжения рода Верьен, который процветал еще со времен Карла II.

– Карла II – поправил его маркиз. – Наш род не переведется, не бойся. У меня одних кузенов несколько десятков.

– Но ты все равно захочешь, чтобы род продолжил твой сын, а не кто-нибудь из дальних родственников, – настаивал Энтони.

– Конечно, – согласился Джастин, – но мне некуда спешить, и позволь мне высказаться начистоту – имя его матери будет не Роз!

Его свирепый тон так позабавил Энтони, что маркиз сам не устоял и рассмеялся вместе с другом.

Вскоре Джастин указал Энтони:

– Видишь? Это уже Хертклиф. За теми деревьями.

Энтони сразу вспомнил приземистый замок, который отец Джастина расширил и перестроил с помощью лучших архитекторов того времени.

Замок был прекрасно расположен – хотя и несколько ниже, чем деревня Дауне, находящаяся за ним, – и был со всех сторон, кроме фасада, окружен густым лесом, который защищал его от морских шквалов, при этом создавалось впечатление, что дом господствует над местностью.

Уже почти час друзья дышали морским воздухом и ощущали свежесть, которая была так живительна и приятна.

Теперь даже лошади поскакали немного быстрее, словно почувствовали, что цель близка и их ждут удобные стойла.

Фаэтон быстро двигался по дороге к дому. Красный кирпич, из которого был сложен замок, со временем принял розоватый оттенок и отсвечивал на солнце, и Энтони заметил:

– Я совсем забыл, как прекрасен Хертклиф! Ты должен был приезжать сюда чаще, Джастин.

– Ты прав, – ответил маркиз. – Не представляю, как я мог так надолго забросить этот старый дом.

– В нем есть что-то величественное и в то же время романтическое, – задумчиво продолжал Энтони. – Взгляни на эти цветы – они просто потрясающие!

Мой отец тратил много времени и кучу денег на этот парк, – сказал Джастин. – Я считал, что из-за войны и недостатка людей он оказался заброшенным, но теперь вижу, что мои опасения были необоснованны.

Они подъехали еще ближе, вечернее солнце отражалось в многочисленных окнах дома, и друзьям казалось, что он дышит гостеприимством и радуется их приезду.

Два грума ожидали у подъезда, чтобы принять лошадей, и, когда маркиз вышел из экипажа, разминая затекшие после долгой поездки ноги, на крыльце появился пожилой человек с совершенно седой головой.

– Добрый вечер, Маркхэм, – приветствовал его маркиз.

– Добрый вечер, милорд! Мы очень рады вашему приезду. Приятно видеть вас вновь после такого долгого отсутствия.

– Благодарю вас, Маркхэм, – ответил маркиз. – Я полагаю, вы помните сэра Энтони Дервиля, которого знали еще маленьким мальчиком?

– Мне сообщили, что он сопровождает вас. Ваш приезд большая радость для нас, сэр Энтони, – поклонился он гостю.

Мистер Маркхэм, который служил управляющим Верьенов в Хертклифе уже более тридцати лет, проводил друзей в прохладный холл, украшенный свежесрезанными цветами.

– Я вижу, вы меня ожидали? – спросил маркиз.

– Я очень благодарен вам, милорд, что вы распорядились предупредить меня о вашем прибытии за несколько часов. Как вы сами видите, дом содержится в порядке, но у садовников было время приготовить букеты, а миссис Кингдом положила грелки в постели. Она считает, что это совершенно необходимо, как бы хорошо ни были просушены простыни.

Джастин улыбнулся, тронутый заботой старых слуг, но ничего не ответил, и они прошли в длинную комнату, обшитую деревянными панелями, окна которой выходили на цветник, разбитый позади замка.

Это была та самая комната, в которой отец маркиза любил сидеть по вечерам, и Джастину показалось, что сейчас он поднимется из одного из этих удобных кресел и пойдет им навстречу.

Все предметы в коллекции покойного маркиза не только свидетельствовали о его безупречном вкусе, но и обладали подлинной исторической и художественной ценностью.

Джастин с удовольствием осмотрелся: картины с изображениями кораблей на стенах как нельзя лучше гармонировали с местоположением замка. Здесь ничего не изменилось с тех самых пор, как он был ребенком.

– Я полагал, милорд, что вы захотите принять ванну перед обедом, – сказал Маркхэм, – все готово для вас наверху, там же ждет слуга, который будет в вашем распоряжении до приезда вашего камердинера.

– Хоукинс скоро уже будет здесь, мы довольно много времени потратили на ленч, – ответил маркиз. – Но нельзя ожидать, что скорость другой кареты сравнится со скоростью моего фаэтона.

В голосе Джастина звучала плохо скрытая гордость, и для Маркхэма его слова прозвучали как сигнал к комплиментам:

– Когда вы подъезжали к дому, милорд, я подумал, что никогда в жизни еще не видел такой прекрасной пары лошадей!

– Я тоже не встречал лучших, – с удовольствием признал маркиз.

Он повернулся к другу:

– Я полагаю, Энтони, ты захочешь прежде всего смыть с себя дорожную пыль?

– Конечно. Еще мне хочется пить.

Шампанское ожидает вас в ведерке со льдом, милорд, – сказал Маркхэм. – Есть и кларет, если вы предпочитаете его.

– Мне – шампанское, – Энтони опередил маркиза. – Надеюсь, теперь, когда наступил мир, его уже не так трудно будет доставать.

– Думаю, что в наших краях во время войны ни у кого не было трудностей с вином, – сухо заметил маркиз. – Наши местные жители так же занимаются контрабандой, как и все остальные на побережье? – обратился он к управляющему.

– В наших краях это мало распространено, милорд, – ответил Маркхэм. – Крупные банды, и должен сказать, очень опасные, действуют вокруг Ромни Маршес.

– Я много слышал об этих контрабандистах, – сказал маркиз, – и очень рад слышать, что они вас не беспокоят. Говорят, они терроризируют все местное население.

– Нам повезло, милорд, – ответил Маркхэм.

Он вызвал слугу, который провожал их в комнату, и приказал ему открыть шампанское.

Джастин заметил, что это хорошо сложенный молодой человек призывного возраста. Он был одет в ливрею Верьенов, но выглядел в ней несколько неуклюже, и создавалось впечатление, что эта одежда ему непривычна.

Когда слуга разливал шампанское, Джастин, к своему удивлению, заметил на его запястье татуировку.

– Вы служили на флоте? – поинтересовался он, разглядев на коже слуги татуировку в виде якоря.

– Да, милорд.

– Тогда, я думаю, вы были недавно демобилизованы?

– Да, милорд.

– Это интересно. Я полагал, что встречу в доме только своих старых слуг.

Молодой человек бросил быстрый взгляд на Маркхэма, но ничего не ответил. Управляющий объяснил:

– Многие из прежних слуг, которых вы помните, либо ушли на войну, либо слишком стары, чтобы работать. В последнее время нам удалось заменить их такими молодыми людьми, как Билли.

– Правильно сделали, – одобрил маркиз. – Я надеюсь, Билли, что тебе нравится твоя работа?

– Я был рад получить ее, милорд.

Джастин хотел кое-что добавить, но Энтони поднял свой бокал:

– Твое здоровье, Джастин! Как приятно снова оказаться в Хертклифе!

– Спасибо, – сказал маркиз. – Маркхэм, вы также можете взять бокал. Возвращение домой следует отметить.

– Вы очень добры, милорд.

В его тоне Джастину почему-то послышались нотки облегчения.

На минуту он задумался о том, чего мог опасаться его управляющий, но шампанское заставило его забыть об этом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда маркиз спустился к обеду, он выглядел в своем фраке так же представительно, как будто он явился на прием в Карлтон-отель.

Спускаясь по старинной дубовой лестнице, он уловил запахи воска и лаванды, и они показались ему намного приятнее, чем экзотические ароматы духов, которыми дамы наполнили его замок Верьен накануне вечером.

Джастин был настроен получать удовольствие от Хертклифа и всего, связанного с ним.

По пути в гостиную он решил заглянуть в библиотеку, святая святых отца, в которой тот хранил большую часть сокровищ своей коллекции. Все эти любовно собираемые предметы доставляли покойному маркизу большую радость.

Прекрасные картины в Верьене и в родовом доме в Лондоне оставил в наследство дед Джастина, который был тонким ценителем искусства и потратил много времени и денег, собирая коллекцию, которая считалась одной из лучших во всей стране.

Кроме того, он прекрасно разбирался в мебели и добавил множество антикварных вещей к собранию предметов из красного дерева, которое начали Верьены еще во время правления королевы Анны.

Покойного маркиза, отца Джастина, не очень привлекали живописные полотна и предметы мебели, и он отдал свое сердце коллекционированию вещей, связанных с морской тематикой.

Джастин знал, что на полках библиотеки хранились первые издания книг, которыми гордились бы любые библиофилы или морские музеи.

По всему дому были развешаны картины с изображением кораблей кисти знаменитых художников. Отец часто говорил, что в Хертклифе легче заболеть морской болезнью, чем на настоящем корабле во время качки.

И, конечно, Джастин хорошо помнил собрание табакерок, каждая из которых каким-либо образом была связана с морем. Сейчас маркиз хотел посмотреть на ту табакерку, что составляла пару к табакерке Персиваля, которой он любовался накануне вечером.

Ему показалось довольно странным существование двух одинаковых предметов, так как он знал, что мастера того времени предпочитали создавать уникальные вещи.

С другой стороны, хорошо известно, что если находится парный предмет, то цена дорогого экспоната, например, греческой вазы, не просто удваивается, а увеличивается во много раз.

Джастин открыл дверь библиотеки и увидел, что эта комната, как и гостиная, украшена цветами в честь его приезда.

Однако, несмотря на их аромат, в воздухе чувствовались легкие запахи старинной кожи и пыли. Маркиз подошел к окну и открыл его.

Все вещи на столе отца занимали свои привычные места: пресс-папье с золотыми углами, с изображенным на нем гербом Верьенов, большая золотая чернильница, выкованная в правление Карла II одним из величайших золотых дел мастеров того времени, и другие вещицы, которые так любил его отец.

Здесь был нож для вскрывания писем, украшенный драгоценной камеей, лупа, подставка для перьев, печать и множество других интересных предметов, которые казались когда-то загадочными и будоражили воображение маленького Джастина.

Улыбаясь, он смотрел на них. Затем его взгляд перешел на другую часть комнаты, где стоял большой инкрустированный французский комод со стеклянным верхом, в котором его отец хранил свои драгоценные табакерки.

«Сейчас посмотрим, – сказал себе Джастин, – отличается ли табакерка Перегрина от нашей».

Маркиз подошел к комоду и, к своему удивлению, обнаружил, что там под стеклом хранится гораздо меньше предметов, чем он ожидал увидеть.

«Может быть, меня подвела память?» – спросил себя Джастин.

Он хорошо помнил, что раньше табакерок было так много, что совершенно не оставалось свободного места. Теперь же на темно-синем бархате стояло не больше дюжины вещиц.

Они были расставлены таким образом, чтобы пустоты между ними сразу же не бросались в глаза, это было сделано довольно искусно, но не обмануло маркиза.

Но, возможно, он ошибается, думая, что коллекция отца была намного больше?

Может быть, какая-то часть перенесена в другую комнату, например, в гостиную?

Джастин засмотрелся на табакерки: каждая из них была уникальна и неповторима. Многие из них были украшены орнаментом из драгоценных камней, но на крышке ни одной из них не было изображения корабля с поднятыми парусами, идущего по волнам из сапфиров и изумрудов, как на табакерке сэра Персиваля.

Неожиданно ему пришло в голову, что Маркхэм в заботах о достоянии Хертклифа мог убрать наиболее ценные вещи в огромный сейф, который стоял в буфетной.

«Там они и лежат», – с облегчением подумал маркиз, которому мысль о том, что он мог лишиться предметов, настолько дорогих его отцу, доставила несколько неприятных минут.

«Завтра я обязательно выясню это у Маркхэма», – сказал себе Джастин.

Кроме этого, нужно было обсудить с управляющим многое, касающееся замка и имения.

Джастин вернулся из библиотеки в гостиную и стал ожидать Энтони.

Вечер был очень жарким, и огромные французские окна, выходящие на террасу, были открыты. Маркиз вышел полюбоваться на благоухающий розарий, посередине которого располагались старинные солнечные часы.

Он вдыхал аромат цветов, ощущая на лице легкий морской бриз, и говорил себе, что слишком долго не был в Хертклифе и теперь будет приезжать сюда чаще.

Пришел Энтони и присоединился к нему на веранде.

– Не могу понять, почему ты забросил этот дом, Джастин, – сказал он. – Здесь просто рай земной!

– Я как раз об этом думаю, – ответил маркиз, – мы с тобой обязательно приедем сюда в будущем году, вместо того чтобы шататься по Брайтону, беседуя со всеми этими болванами, у которых не наберется на всех и унции мозгов.

– Может быть, в будущем году ты меня уже не пригласишь.

Маркиз удивленно взглянул на друга, и Энтони продолжил с улыбкой:

– Я просто подумал, что это идеальное место для медового месяца.

– Если ты снова заведешь эту песню насчет женитьбы, я тебя поколочу, – рассердился Джастин. – Мы здесь ради спасения нашей холостяцкой жизни, давай лучше выпьем за это.

Он прошел в гостиную, и в тот же момент слуга внес поднос с двумя хрустальными бокалами, а за ним следовал дворецкий с бутылкой шампанского, обернутой салфеткой.

Взглянув на него, маркиз удивленно сказал:

– Вы не Бэйтмен!

– Нет, милорд. Моя фамилия Траверс.

– А что произошло с Бэйтменом?

– Он на пенсии, милорд. По-моему, он живет в деревне, в коттедже.

– Не думал, что он так стар, – заметил маркиз. – Надеюсь, вы справляетесь с его работой и вам нравится в Хертклифе.

– Спасибо, милорд. Я буду стараться, чтобы вы остались довольны мной.

Манера говорить нового дворецкого произвела на Джастина приятное впечатление, а его военная выправка вызвала новый вопрос:

– У кого вы служили до Хертклифа?

– Я служил на флоте, милорд.

Маркиз ничего не сказал, но мысленно одобрил выбор своего управляющего.

Ему пришла в голову мысль, что теперь, после наступления мира, много бывших военных и моряков окажутся не у дел и начнут искать работу.

Однако во всех его поместьях существовало негласное правило: по возможности в услужение принимали людей из одних и тех же семей. Бывало, что одна семья служила не только отцу и деду, но и еще и прадеду маркиза.

В буфетной замка Верьен работали мальчики, которые представляли уже пятое поколение, и девочки, которые считали, что, когда они вырастут, их обязательно возьмут на службу в «большой дом».

Джастин думал, что тех же принципов придерживаются и в Хертклифе.

Он попытался вспомнить, как велика деревня, которая находилась всего в полутора милях от замка, но не смог даже примерно оценить, сколько там жителей.

– Ты что-то очень молчалив, Джастин, – заметил Энтони.

– Я размышляю, – ответил маркиз.

– А я настолько устал, что не могу размышлять ни о чем, кроме того, насколько удобная у меня будет сегодня постель.

– Тебе сегодня повезло уже в том, что ты не служишь дежурным кавалером Люси, выражаясь прилично, – с усмешкой сказал Джастин приятелю.

– Хочешь пари? Бичестер сегодня появится в Верьене и скажет, что он передумал и решил принять приглашение.

– Если он приедет, то найдет пустой дом, – сказал маркиз. – Ты можешь не сомневаться: Брэдли к этому моменту уже спровадил всех гостей в Лондон.

– Представляю их бешенство! – улыбнулся Энтони. – Они собирались остаться по крайней мере еще на неделю. У тебя вкусно кормят и хорошо поят.

– Лично я считаю, что эти приемы длятся всегда слишком долго, – заметил Джастин. – Первые несколько дней разговоры занимательны и остроумны, но потом начинают повторяться одни и те же шутки, а дом становится все больше похож на конюшню.

– Ты избалован, в этом все дело.

– Чепуха, – ответил маркиз. – Просто мы с тобой слишком интеллигентны для того круга, в котором нам большей частью приходится вращаться.

Энтони рассмеялся.

– Я хотел бы взглянуть на их лица, если бы они слышали то, что ты сказал.

– В данный момент у меня нет ни малейшего желания видеть никого из них, – раздраженно ответил Джастин.

Дворецкий объявил, что кушать подано, и они перешли в просторную столовую, окна которой выходили на другую часть сада.

Огромное окно, занимающее почти всю стену, было открыто, и видно было, как в золотом сиянии за деревьями садится солнце.

– Если бы я смог это написать! – сказал маркиз. – Почему я не обладаю талантом художника?

– Зачем тебе это? Ван дер Вельд сделал это прекрасно, – ответил Энтони. – Я видел несколько его превосходных работ у тебя на парадной лестнице.

– Там изображено море, поэтому отец и купил их, – объяснил Джастин.

Друзья сидели за столом, на нем горели четыре свечи в изысканно украшенных золотых подсвечниках. В центре стоял золотой корабль, которым Энтони любовался с нескрываемым восхищением.

– Должен сказать, что мне понятно увлечение твоего отца коллекционированием всего, что имеет отношение к морю. Но я совершенно не могу понять, почему тебя это так мало интересует и ты бросил все эти сокровища здесь, вместо того чтобы взять с собой в Верьен или в Лондон.

– Я никогда не думал об этом, – просто сказал маркиз. – Все это принадлежит Хертклифу, и мне нравится, когда все на своем месте.

Говоря это, он снова вспомнил о табакерках и решил, что не покажет их Энтони, пока все они снова не окажутся в комоде.

Обед был хорош, очевидно, рыба недавно выловлена из моря, а куропатки пойманы уже после того, как пришло сообщение о его приезде.

Мясо также было нежным и превосходно приготовленным, и Энтони, который каждому блюду отдавал должное, воскликнул, когда были поданы фрукты:

– Прекрасный обед! Я думал, что слишком устал для того, чтобы есть, но теперь я чувствую себя намного лучше.

– Всему причиной морской воздух, – объяснил Джастин. – Подожди до завтра, ты сможешь в одиночку съесть быка.

– Нам необходимо заниматься спортом, а то скоро нам придется менять весь гардероб.

– Мы можем плавать в море, и, как всегда к нашим услугам лошади. Я приказал Брэдли прислать нам по крайней мере дюжину.

Энтони засмеялся.

– Широкий жест.

– Я бы не хотел, чтобы ты здесь скучал.

– Я был бы больше тронут такой заботой, если б не был уверен, что ты в первую очередь думал о себе, – поддразнил его Энтони.

Я всегда считал, что в деревне должны быть свои развлечения, – глубокомысленно сообщил маркиз, – пока мы здесь скрываемся, я намерен развлекаться.

– Ты сказал, что мы скрываемся? – переспросил Энтони. – Значит, ты признаешь это?

– Конечно, признаю. Я не собираюсь возвращаться в Лондон до тех пор, пока не буду совершенно уверен, что меня не ждут там шторма и ураганы.

– Мне кажется, что в таком случае мы застрянем здесь надолго, – улыбнулся Энтони, – а зная, как быстро тебе все надоедает, Джастин, я уверен, что мир и покой, царящие в деревне, и полное отсутствие событий будут действовать тебе на нервы сильнее, чем все слезы и истерики леди Роз.

– Если это случится, ты узнаешь об этом первый, – пообещал маркиз, – но одно я знаю точно: этот коньяк послужит нам большим утешением.

Энтони отпил из бокала, который слуга только что поставил перед ним.

– Ты прав, – согласился он, – это превосходно.

– Он очень долго выдерживался в погребе, – сказал Джастин, – а может быть, пересек канал под самым носом у береговой охраны.

Контрабандисты! – воскликнул Энтони. – Что ж, если ты здесь действительно соскучишься, мы можем примкнуть к ним. Опасность очень возбуждает.

– Теперь, когда война окончена, в контрабанде нет смысла, – заметил маркиз, – если только не хочешь избежать уплаты пошлин.

– Да, это так, – согласился Энтони. – Мне кажется, что мир отнимет у нас много развлечений, если не считать женщин.

– Ты опять возвращаешься все к той же теме! – недовольно воскликнул маркиз. – Я отказываюсь даже думать как о прекрасной половине человечества, так и об опасностях ремесла контрабандистов. Я просто хочу наслаждаться миром и покоем.

– Я выпью за это, – сказал Энтони. – Да продлится твоя любовь к миру и покою хотя бы неделю!

– Ты, как всегда, циничен.

– Мы прекрасно подходим друг другу. Ты был циником с тех пор, как я тебя помню. И если твое идиллическое настроение продлится дольше одного вечера, я буду сильно удивлен. Вот и все, что я могу сказать.

Дворецкий поставил перед друзьями поднос с винами и вместе со слугой вышел из столовой.

Затем послышался звон разбиваемой посуды, и маркиз раздраженно нахмурился.

Еoе во время обеда его удивило, что почти всю работу выполнял дворецкий, а четыре лакея были довольно неуклюжи, и чувствовалось, что они не очень-то хорошо знакомы со своими обязанностями.

Ливреи сидели на них плохо, и взыскательный Джастин решил, что это еще один вопрос для завтрашнего обсуждения с Маркхэмом.

Солнце превратилось в золотистую полоску на горизонте, на фоне которой выделялись силуэты деревьев. С высоких елей доносились крики грачей, устраивающихся на ночлег, и маркизу послышался писк первых летучих мышей, говорящий о близости ночи.

Он сидел, откинувшись в кресле, и чувствовал себя в ладу со всем миром.

Неожиданно послышались чьи-то шаги у окна, и низкий голос проговорил:

– Не двигайтесь, джентльмены!

Неожиданность этого вторжения застигла Джастина врасплох.

Он оглянулся и увидел на подоконнике мужчину грозного вида с пистолетами в обеих руках. Лицо мужчины скрывал капюшон с прорезями для глаз и рта, что придавало ему зловещий вид.

Но костюм его совершенно не подходил для разбойника с большой дороги.

Он был одет в бриджи из лосиной кожи, хорошо начищенные сапоги, визитку, и завершат наряд белый шейный платок, идеально завязанный по последней моде.

– Какого черта?.. – с этими словами Джастин начал подниматься с кресла, но мужчина повторил:

– Оставайтесь на месте, милорд, или моя пуля пробьет ваше плечо.

Его голос звучал ровно и холодно, но в нем была властность, которая подействовала сильнее любого крика.

Завороженно глядя на бандита, маркиз услышал, что дверь в коридор открылась, и, повернув голову, увидел, как другой мужчина, также в капюшоне, появился в комнате.

Сообщник нес большой черный саквояж, который казался тяжелым, и был одет совсем не так, как бандит с пистолетами.

На нем была одежда слуги и широкое пальто старомодного покроя.

Он остановился рядом с маркизом, видимо, ожидая его дальнейших приказаний. Казалось, он точно знает, что делать.

В этот момент человек с пистолетами скомандовал:

– Прошу вас, джентльмены, деньги и драгоценности – на стол.

Джастин лихорадочно оценивал, что будет, если они с Энтони одновременно нападут на обоих грабителей. Безусловно, они сильнее этих разбойников.

Но пока он колебался, открылась дверь из комнаты слуг и вошел третий бандит. Он тоже нес черный саквояж.

Проклиная свою беспомощность, маркиз вынул из кармана кошелек, набитый гинеями: обычно они с Энтони проводили время за игрой в пикет и предпочитали расплачиваться золотом, а не расписками.

Энтони сделал то же самое.

– Ваши кольца и булавки для галстука, – приказал щеголевато одетый грабитель, после чего обратился к маркизу: – Я думаю, милорд, вы носите часы?

Джастин похолодел и уже собрался воспротивиться этому беззаконию, но пистолет, смотрящий на него с расстояния десяти футов, подсказал, что глупо идти на такой риск.

Ему было больно расставаться с отцовскими часами прежде всего потому, что они были ему дороги как память. К тому же на часовой цепочке висел большой изумруд чистой воды. Джастин считал его своим талисманом.

Однако он редко носил изумруд и никогда днем, потому что, как и Бью Бруммел, считал, что драгоценности обязывают.

Этим вечером, будучи в сентиментальном расположении духа, маркиз подвесил его к часам, и вот к чему это привело.

Человек в капюшоне, стоящий рядом с ним, взял деньги, часы и драгоценности, которые выложили на стол приятели, и ожидал дальнейших распоряжений главаря.

– Корабль в центре стола, – сказал обладатель низкого голоса. – Неси его осторожно, он выглядит хрупким. Жаль будет испортить такую красоту.