Текст книги "Великая сила любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Барбара КАРТЛЕНД
ВЕЛИКАЯ СИЛА ЛЮБВИ

ОТ АВТОРА

Девушки, достигшие восемнадцатилетнего возраста, могут посвятить свою жизнь служению Богу.

В течение первых девяти месяцев девушка считается просто ожидающей пострига.

Затем два года проводит послушницей и лишь по истечении этого срока, если она все еще слышит в своем сердце «зов Господа», на специальной церемонии посвящения приносит обет.

Дав обет отречься от всего мирского, девушка получает золотое обручальное кольцо с распятием. После этого ее называют Христовой невестой.

Приняв постриг, девушки почти никогда не отказываются от монастырской жизни.

Но если они и делают это, то только для того, чтобы выйти замуж, родить детей и поделиться своим опытом с другими.

Глава 1

1869 год

Рейберн чувствовал страшную, невозможную усталость.

И неудивительно, ведь уже целых два часа он предавался любви с прелестной и очаровательной Жасмин Кейтон.

Он считав ее не только самой страстной женщиной на свете, но и красавицей из красавиц.

В то же время он был убежден, что их связи необходимо положить конец. Он почувствовал непреодолимое желание очутиться в своем доме на Парк-лейн, унаследованном им вместе с титулом маркиза Окхэмптонского.

Он попробовал подняться с кровати, но очаровательная Жасмин удержала его.

– Мне необходимо серьезно поговорить с тобой, Рейберн, – тихо сказала она.

В ответ он пробормотал что-то невнятное и неопределенное.

– Сегодня утром я получила из Парижа известие, что у Лайонела сильный сердечный приступ, – продолжала она.

Марккз вздрогнул и в глубине души поразился.

– Сегодня утром? – воскликнул он. – Как же ты могла вести себя столь беспечно весь вечер?

– Слава Богу, пока никто ничего не знает. А мне необходимо было поговорить с тобой.

Маркиз смотрел на нее в немом, непреодолимом изумлении.

Лорд Кейтон длительное время занимал в правительстве высокий пост и в этот раз, по поручению самой королевы, отправился в Париж с официальным визигом к императору.

Как это ни странно, лорд был на сорок лет старше своей супруги.

Рейберну казалось совершенно очевидным, что сейчас, когда лорд Кейтон так болен, Жасмин неотлучно должна была находиться подле него.

– Вообще-то я уезжаю в Париж завтра рано утром, – словно прочитав его мысли, сказала леди Кейтон, – но я не могла сегодня не увидеть тебя!

– Завтра поутру тебе придется встать рано… – начал было маркиз, делая попытку уйти. Но Жасмин остановила его:

– У меня есть еще одна новость.

– Какая? – спросил он.

– У меня будет ребенок!

Маркиз застыл на месте как громом пораженный.

– Нам всего лишь нужно дождаться, – продолжала Жасмин, – когда умрет Лайонел. Судя по откровенному письму, которое я сегодня получила, ему совсем недолго осталось. А потом мы тайно поженился где-нибудь во Франции.

Маркизу показалось, что он ослышался, но Жасмин беспечно продолжала:

– Мы проведем очаровательный медовый месяц, а после этого сообщим, что свадьба состоялась давно, несколько месяцев назад. Все будут считать, что ребенок родился чуть преждевременно, но зато никто не усомнится, что он твой.

Рейберн, окаменев, не мог произнести ни слова, а Жасмин как ни в чем не бывало продолжала вкрадчивым голосом:

– Мы будем очень, очень счастливы, дорогой! И когда я стану твоей возлюбленной женой, исполнится моя самая заветная мечта!

Рейберн был уверен, что о том же самом мечтали все знавшие его чаровницы.

Однако сам он не испытывал ни малейшего желания жениться ни на одной из них.

В его жизни было множество женщин, и все они с его ранней молодости видели в нем необычайно привлекательного мужчину, к тому же одного из самых состоятельных в Англии.

С тех пор как он окончил Оксфорд, его неоднократно склоняли к женитьбе.

Маркиз вспомнил, что он тогда обедал в Уайт-клубе со своим старинным приятелем, с которым служил когда-то в одном полку.

Приятеля звали Гарри Блессингтон. В тот день они обсуждали детали блестящего приема, который Рейберн намеревался дать в Дубовом замке, своем фамильном поместье в Сассексе.

Ни один прием не обходился без Гарри, особенно такой, который обещал самое изысканное женское общество.

Медленно, словно пробираясь сквозь туман, Рейберн восстановил в памяти тот разговор.

– Полагаю, вы собираетесь приглашать Жасмин Кейтон? – поинтересовался Гарри. – Я видел вас вместе вчера вечером.

– Она необычайно хороша собой, не правда ли? – ответил тогда маркиз.

– Да, моя мать думает так же. Она близко знакома с их семьей. Ей кажется преступлением, выдать юную красавицу за человека, годящегося ей в отцы.

– По-моему, единственное, что принималось в расчет, так это то, что он богат и занимает высокое положение в обществе, – Цинично подытожил маркиз.

– Конечно, – согласился Гарри. – Именно поэтому ее повели к алтарю, когда ей не исполнилось еще и восемнадцати.

Бедняжка и понятия не имела, каким потрясающим занудой окажется ее будущий супруг!

– Я с ним почти не знаком.

– А я имел удовольствие два часа беседовать с ним в Виндзорском замке через день после свадьбы, – пожаловался Гарри. – Клянусь, это было так сильно, что я чуть не повредился рассудком!

– В таком случае мне очень жаль его супругу, – усмехнувшись, ответил маркиз.

– Лорд Кейтон решился на второй брак, чтобы обрести наследника; – словно раздумывая вслух, продолжал Гарри. – Его первая жена подарила ему лишь дочерей. Однако, по мнению моей матери, его и в этот раз постигнет глубокое разочарование.

Тогда маркиз не слишком прислушивайся к словам Гарри, но теперь он отчетливо вспомнил, как тот добавил:

– В первый же год их брака, во время охоты, прелестная Жасмин упала с лошади. Видимо, у нее уже никогда не будет сына.

Рейберн, вполуха слушая Гарри, размышлял лишь о том, как Жасмин прекрасна. О, если бы было можно говорить и говорить ей об этом!

Но сейчас тот разговор всплыл в его памяти во всех деталях.

Теперь он осознал, что Жасмин просто пытается завлечь его в ловушку. С ее стороны уже были неудачные попытки склонить его к браку.

Все словно встало на свои места, туман, мешавший ему рассуждать трезво, рассеялся, и он вновь обрел способность ясно мыслить.

Выход был только один: встать и уйти без лишних разговоров.

Вслух же он сказал:

– По-моему, ты слишком торопишь события. Сейчас тебе необходимо собраться с силами для поездки в Париж. И молись, – сказал он холодно, – чтобы никто не узнал, что известие о болезни своего мужа не помешало тебе обедать со мной.

– Письмо в надежном месте. Оно заперто у меня в шкатулке для драгоценностей, – ответила Жасмин.

Маркизу оставалось надеяться, что до письма не доберется служанка.

Слуги обожают разносить слухи, и подобная история разлетится по свету со скоростью северного ветра.

– Ты правильно поступила, – сказал он, – но теперь мне необходимо уйти.

Жасмин тщетно пробовала остановить его, но маркиз решительно поднялся с кровати и начал одеваться.

Со свойственной женщинам проницательностью она, безусловно, почувствовала что-то и откинулась обратно на подушки так, чтобы он мог видеть в зеркале, как она прекрасна. Он сотни раз сравнивал ее тело с полупрозрачным жемчугом, но теперь ему хотелось зажмуриться при виде этой опасной красоты.

Он никогда не считал ее особенно умной, однако он и понятия не имел, какой твердой она может быть в решительную минуту.

Маркиз понял, что руководило ею: она боялась, что год траура по мужу лишит ее наслаждений светской жизни. К тому же Жасмин опасалась, что не сможет удержать возлюбленного в этот долгий год.

И вот она вспомнила о кажущемся любой женщине единственно возможном способе надежно привязать его к себе.

По ее замыслу они должны были пожениться в ближайшие месяц-два, а потом она сумела бы объяснить миф о ребенке.

Маркиз надел вечерний фрак и подошел к Жасмин.

Она раскрыла ему объятия, но он понимал, что если сейчас наклонится и поцелует ее, то уже не будет в силах оторваться от этой сладкой отравы.

Он просто поцеловал протянутые ему прекрасные руки и сказал:

– Береги себя, Жасмин.

– Ты будешь обо мне думать, милый? – спросила она. – Знай, что я буду считать часы до нашей встречи.

Ничего не ответив, чуть не бегом маркиз направился к двери.

Жасмин крикнула ему вдогонку:

– Подожди! Я хочу тебе еще кое-что сказать!

Но дверь за ним закрылась прежде, чем она успела договорить. Она услышала звук его удаляющихся шагов.

Как только он показался в дверях, лакей вскочил со своего места, чтобы открыть дверцу экипажа.

В отличие от многих людей своего круга, маркиз был необыкновенно тактичен со слугами.

Он всегда расстраивался, когда слугам и лошадям приходилось ждать его подолгу.

Как только он сел в экипаж, лакей накрыл его колени теплым пледом.

Маркиз почувствовал себя загнанным зверем в облаве, которому чудом удалось вырваться из лап и когтей гончих.

Он и представить себе не мог, что Жасмин Кейтон пойдет на такое и попытается привязать его к себе с помощью старой как мир уловки.

Если бы не мать Гарри Блессингтона, его положение сейчас было бы безнадежно.

Ему пришлось бы жениться на Жасмин.

Конечно, в глазах закона маркиз остался бы безупречен, ведь Жасмин была замужем и, следовательно, новорожденный считался бы ребенком лорда Кейтона.

Но Рейберн был до мозга костей джентльменом и не счел бы себя вправе просто «умыть руки». Ведь если бы он так поступил, ему самому было бы стыдно за свое недостойное поведение.

Неписаные законы чести, как правило, соблюдались неукоснительно. Любой мужчина, посмевший их нарушить, сразу же изгонялся из членов клуба, и от него отворачивались все его друзья, К Жасмин же не могло быть никаких претензий. Ведь как говорят: «Леди не может быть джентльменом».

В то же время Рейберн подумал, что это еще не конец всей истории.

Если лорд Кейтон умрет, что вполне вероятно, Жасмин станет и дальше обманывать его.

Сегодня ему удалось скрыть от нее сваи подозрения, но в дальнейшем выяснять отношения придется все чаще.

Он содрогнулся от этой мысли.

Он вообще не любил выслушивать обвинения в свой адрес, а тем более от женщины, которая перестала его интересовать.

Он представил, как она будет восклицать вся в слезах:

«Почему ты больше не любишь меня? Как ты можешь быть так жесток? За что ты меня наказываешь?»

Он тут же подумал, что вряд ли когда-нибудь снова сможет увлечься женщиной.

Но если… Если он через несколько дней встретит прекрасную незнакомку, в глазах которой прочтет расположение.

Тогда теплая волна желания неизбежно настигнет их обоих, и через некоторое время она окажется в его объятиях.

– Вам мешает жить ваша чертовски привлекательная наружность, – сказал ему как-то Гарри.

Маркиз рассмеялся:

– Ну уж это не моя вина!

– Ваш отец был одним из самых эффектных мужчин, которых я когда-либо встречал, – продолжал Гарри, – а ваша мать была просто красавицей! Неудивительно, что после ее смерти он так и не женился. Найти достойную замену такой женщине непросто, хотя желающих было предостаточно.

«Это действительно так», – подумал маркиз.

Камердинер помог ему раздеться и лечь в постель. Все это время он не переставал думать о матери.

Даже на смертном одре она сохранила свою неотразимость, хотя волосы ее и поседели; а лицо покрылось морщинами.

В молодости она была потрясающе красива, но этим ее достоинства не ограничивались. К ней влекли ее нежность и очарование.

Более того, маркиз был абсолютно уверен, что единственным мужчиной в ее жизни был его отец.

Измена мужу была для нее так же невозможна, как полет на Луну.

«Как же я могу думать, что можно жениться на Жасмин только из-за ее красоты? – спрашивал себя маркиз, – ведь я прекрасно понимаю, что не один раз мне приходилось делить се с соседями по обеденному столу в клубе».

Однако сейчас ему казалось, что в свете он встречал лишь неуклюжих, малопривлекательных и застенчивых девушек.

Тщеславные матушки заставляли их попадаться ему на глаза, используя любую возможность: балы, званые вечера и даже домашние обеды, на которые родители девушек на выданье приглашали потенциальных женихов.

На таких вечерах он глазом моргнуть не успевал, как оказывался сидящим подле такой вот восемнадцатилетней девушки.

Разумеется, он сразу понимал, что оказался ее соседом не случайно.

Зная его, вряд ли кто-нибудь мог всерьез предположить, что он захочет связать свою жизнь с женщиной, которая наскучит ему сразу, едва он наденет ей на палец кольцо.

Засыпая, он вновь подумал о Жасмин, и в очередной раз дал себе клятву никогда с ней больше не встречаться.

Она, конечно, станет засыпать его письмами, но к этому ему было не привыкать.

Если, а точнее когда, лорд Кейтон скончается, Жасмин, в соответствии с королевским указом, в течение года будет вынуждена отказывать себе в светских развлечениях. Значит, ему не стоит опасаться случайной встречи.

На следующий день, когда маркиз утром проснулся в восемь часов, он чувствовал себя как будто заново родившимся.

К завтраку он спустился в приподнятом настроении.

И вдруг, словно призрак Жасмин продолжал преследовать его, он почувствовал, что ему следует немедленно уехать за город.

Сегодня он был приглашен на ленч к принцу Уэльскому.

А на вечер планировался званый обед, где он непременно встретит своих близких друзей и ослепительных красавиц, к ногам которых, как прибой, ложится весь модный свет.

Маркиз подумал, что теперь в каждой красивой женщине он будет видеть Жасмин, подозревая, что под блестящей внешностью непременно кроется обманчивая, лживая и опасная натура.

«Я поеду за город», – решил маркиз.

Он закончил завтрак и поднялся к себе в кабинет – со вкусом обставленную комнату, выходящую окнами в маленький сад позади дома.

Слуга передаст секретарю, что хозяин в кабинете и письма следует отнести именно туда.

Мистер Баррет, пожилой человек, работавший еще у отца Рейберна, был настоящим чудом. Маркиз считал, что именно благодаря мистеру Баррету дела в поместье идут так хорошо.

Штат прислуги был подобран идеально, а деловые встречи самого маркиза были расписаны по минутам, так что никогда ничего не забывалось.

Маркиз сидел за своим широким рабочим столом, выполненном в григорианском стиле, когда вошел мистер Баррет.

– Доброе утро, ваша светлость, – почтительно поздоровался секретарь. – Боюсь, сегодня я принес вам намного больше писем, чем обычно.

Он положил на стол две увесистые пачки. В одной были сложены запечатанные письма личного характера, которые мистер Баррет никогда не вскрывал без разрешения хозяина.

В другой пачке, побольше, были приглашения и просьбы о пожертвованиях, суммы которых в последнее время выросли до астрономических размеров.

– Есть что-нибудь важное, Баррет? – спросил маркиз.

– Не более чем обычно, ваша светлость, если не считать того, что вас хочет видеть священник.

– Священник? – переспросил маркиз. – Хочет просить о пожертвовании, я полагаю. Поговорите с ним сами, Баррет.

– Думаю, он просит о встрече, чтобы поговорить о мисс Ции Лэнгли.

Несколько мгновений маркиз не мог вспомнить этого имени.

– Речь идет о дочери полковника Лэнгли?

– Да, ваша светлость. Полагаю, вы помните, что она находится под вашей опекой.

– О Господи! А я-то совсем забыл о ней! – воскликнул маркиз. – Насколько я помню, воспитанием девочки занимался кто-то из ее родственников?

– Именно так, ваша светлость. Я всегда знал, что у вас великолепная память, – почтительно произнес секретарь. – Когда полковник Лэнгли погиб, его родственница, леди Лэнгли, взяла девочку на воспитание и дала ей образование.

– И что же случилось? Почему меня хотят видеть? – спросил маркиз.

– Боюсь, ваша светлость забыли, хотя я говорил вам об этом шесть месяцев назад, что леди Лэнгли скончалась.

Маркиз не помнил этого, но не стал прерывать Баррета.

– В свое время об этом писали в газетах, поскольку леди Лэнгли оставила девушке все свое немалое состояние.

Маркиз подумал, что теперь-то ему не придется брать на себя заботы о сироте, которую он никогда и в глаза не видел.

В прошлом маркиз служил в гвардейском королевском полку под началом полковника Терренса Лэнгли. Это был очаровательный человек и прекрасный офицер, их дружба началась немедленно с поступлением Рейберна на службу.

Лошади были страстью обоих, и свободное от службы время они нередко проводили вместе.

Они часто ездили друг к другу в гости: полковник Лэнгли любил Дубовый замок, а маркиз останавливался в загородном доме полковника, когда приезжал посмотреть бега или скачки с препятствиями.

Маркизу вспомнился один случай и" прошлого.

Однажды перед началом скачек полковник сказал:

– Напоминаю вам, молодые люди, что, если у вас есть хоть какое-то имущество, вам следует составить завещание до того, как вы вступите в это опасное соревнование.

Подобные советы вошли уже в традицию, и молодые люди рассмеялись. Некоторые действительно последовали совету полковника и составили шуточные завещания, чтобы потом прочесть их вслух для всех.

Когда они заканчивали писать, кто-то задал полковнику довольно бестактный вопрос;

– А как же вы, сэр? Вы не оставите завещания?

– Это не приходило мне в голову, – согласился полковник.

– Тогда берите перо, – загалдели все. – Вы не можете не подчиняться собственным приказам!

Будучи человеком с юмором, да к тому же, как теперь понимал маркиз, порядком навеселе, полковник составил завещание, распределив всю свою собственность.

Он завещал дом своей жене, лошадей – своим братьям, пони для игры в поло – одному из офицеров гвардейского полка, а свиней и коров распределил между своими друзьями. Когда он закончил составление этого завещания, маркиз спросил:

– А как насчет вашей дочери? Мы никогда ее не видели, но знаем, что она существует.

– Я считал, что такие сорвиголовы, как вы, не достойны ее, – ответил полковник, – но теперь, когда вы упомянули о ней, Рейберн, я оставляю ее вам! Вы самый богатый из присутствующих, так что, если меня не станет, вы дадите бал в честь ее светского дебюта.

Все присутствующие громко рассмеялись.

Но маркиз, который тогда еще не носил этого титула и не входил в обладание своим состоянием, в ответ лишь отшутился.

Продолжая отпускать шуточки, все направились к месту проведения скачек.

К счастью, в тот день никто не пострадал.

Несчастный случай произошел с полковником Лэнгли три года спустя: экипаж, в котором ехали он сам и его жена, перевернулся.

После его кончины выяснилось, что единственным завещанием, которое он оставил, было то самое шуточное завещание, составленное перед скачками.

Поскольку супруга полковника тоже погибла, маркиз стал опекуном их дочери.

В то время когда все это произошло, маркиз находился за границей и не мог присутствовать на похоронах. Мистер Баррет от его имени послал венок с подобающей случаю надписью.

Секретарь сообщил маркизу о случившемся, только когда тот вернулся домой.

– О Господи! – воскликнул маркиз. – Что же мне делать с ребенком? Сколько ей сейчас лет?

– Ей пятнадцать, ваша светлость, но вам нет нужды брать на себя заботу о ее воспитании. В ваше отсутствие я связался с ее тетей, леди Лэнгли, старшей сестрой полковника. Мисс Ция будет жить со своей тетей, и та позаботится о ее образовании и содержании.

– Маркиз облегченно вздохнул:

– Спасибо, Баррет. Я знал, что на вас можно положиться!

– Леди Лэнгли обладает большим состоянием, ваша светлость. Так что несмотря на то что полковник не оставил дочери денег, девочка не будет ни в чем нуждаться.

До сегодняшнего дня маркиз не вспоминал о ней…

– А по какому поводу священник хочет видеть меня? – спросил он теперь.

– Он привез письмо от мисс Ции, – ответил Баррет. – Вот оно.

Он положил письмо перед маркизом. Однако в его голосе маркизу почудились странные нотки, и он спросил:

– Вероятно, вы читали его. Что там написано?

– Мисс Лэнгли просит вашего разрешения стать монахиней.

– Монахиней? – переспросил удивленный маркиз.

Он взял письмо и прочитал следующие строки:

Дорогой опекун,

Хочу сообщить Вам, что я решила посвятить свою жизнь служению Господу. Но для того чтобы принять постриг, мне необходимо Ваше разрешение. Я была бы чрезвычайно признательна Вам за помощь.

Искренне Ваша,

Ция Лэнгли

Монастырь Страстей Господних.

– Это просто невероятно! – воскликнул маркиз, прочитав письмо. – Сколько ей сейчас лет?

– Едва исполнилось восемнадцать.

– И вы говорите, она унаследовала огромное состояние своей умершей тетки?

– Именно так, ваша светлость.

Маркиз взглянул на письмо и произнес:

– Думаю, мне надо увидеться со священником.

– Я был уверен, что вы этого захотите, – сказал Баррет.

– Какое впечатление на вас произвел святой отец? – спросил маркиз.

– Я могу ошибаться, – поколебавшись, ответил Баррет, – но у меня сложилось мнение, что оп не совсем тверд в своей вере.

– У вас есть какие-либо основания так думать?

– Сегодня утром он заезжал к нам, – объяснил Баррет. – Когда слуга предложил ему чашку кофе, он спросил немного бренди. Он объяснил это тем, что только что проделал утомительное путешествие из Корнуэлла. Однако, согласитесь, для священника это достаточно странно.

– Полностью с тобой согласен, – коротко сказал маркиз. – Пригласите его.

Маркиз знал, что Баррет прекрасно разбирался в людях и никогда еще внутренний голос не подводил его.

Не прошло и десяти секунд, как дворецкий возвестил:

– Отец Протеус к вашей светлости?

Мужчина в рясе вошел в комнату. Ему било за сорок, виски лишь слегка припорошила седина. Этот высокий, хорошо сложенный человек имел благополучный, цветущий вид. Маркиз отметил про себя, что он вряд ли ведет жизнь аскета.

Грудь священника украшал большой богато украшенный крест. Двигался он медленно, с горделивым достоинством.

Маркиз протянул руку и сказал: , – Доброе утро, святой отец. Мне передали, вы хотите видеть меня.

– Да благословит вас Господь, сын мой, – проговорил священник, садясь в указанное маркизом кресло. – Для меня большая честь встретиться с вашей светлостью. Я наслышан о ваших успехах на бегах. Должно быть, приятно собрать столько призов.

– Да, конечно, – отозвался маркиз. – А вы увлекаетесь скачками?

– По мере своих скромных сил я стараюсь следить за всем, что происходит в мирской жизни. И к тому же Ция рассказывала о том, каким прекрасным наездником был ее отец.

– Да, это так, – согласился маркиз. – К сожалению, он умер довольно молодым человеком.

– Это очень печально, – ответил священник. – Но я уверен, что его душа упокоилась в раю. И единственная его забота на этом свете – его дочь, которую необходимо защитить.

– Защитить от чего? – немного резко спросил маркиз.

– От лжи и черствости этого суетного мира, – ответил священник. – Сказать правду, ваша светлость, Ция желает принять монашество. И могу обещать вам, что мы позаботимся о ней. Она будет жить счастливо до той минуты, когда душа ее обретет покой в раю.

– И для этого вам требуется мое разрешение? – спросил маркиз.

– Если ваша светлость соблаговолит подписать эти бумаги, обещаю, что никогда вас больше не побеспокою, – ответил священник.

Маркизу показалось, что при этом его голос слегка изменился.

Священник положил на стол два документа. Один из них должен был стать подтверждением того, что опекун не возражает против пострига своей подопечной.

Другой документ предписывал банку перечислить деньги со счета Ции Лэнгли на имя монастыря Страстей Господних.

Маркиз прочитал второй документ и спросил:

– Обязательно ли переводить деньги?

– Те, кто посвящает себя Богу, отказываются от личной собственности, – ответил священник.

– Да, и в данном случае речь идет о большой сумме денег, не так ли? – заметил маркиз.

– Для нас это не имеет никакого значения, – высокопарно произнес священник. – Девушка желает принять монашество, а средства, как должно быть известно вашей светлости, пойдут на благие дела: в помощь бедным и нуждающимся в поддержке. Таких в наше время много.

– Бедные и нуждающиеся живут в Корнуэлле? – спросил маркиз.

– Под нашей опекой действительно находится много местных жителей, – ответил святой отец, несколько удивленный вопросом. – Но мы помогаем также нашим братьям и сестрам в Лондоне и других больших городах, где люди в буквальном смысле слова голодают.

– Думаю, я должен был спросить об этом ранее, – сказал маркиз. – Я знаю, что вы – католический монастырь, но ведь полковник Лэнгли был протестантом, не так ли?

– Нет, милорд, вы ошибаетесь, – ответил священник– Наш монастырь является одновременно и учебным заведением.

К нам поступают, чтобы изучать не только Святое Писание, но и другие науки. Я убедил леди Лэнгли послать Цию именно к нам, потому что у нас самые лучшие преподаватели музыки и живописи. А Ция проявила необыкновенный интерес к этим предметам и стала первой ученицей в классе.

Мелодраматически понизив голос, он продолжал:

– Незадолго до смерти ее светлость леди Лэнгли, желая обратиться к Господу, поселилась в монастыре. Должен сказать, она была так счастлива, что не хотела покидать нас.

– Все это очень интересно, – сказал маркиз, пристально наблюдая за священником. – Я своими глазами желал бы убедиться" как обстоят дела, и, конечно, мае, необходимо увидеться со своей подопечной.

Он заметил, что святой отец несколько насторожился при этих словах.

– Это совершенно ни к чему, милорд. Я не позволив себе пользоваться вашей добротой, чтобы заставить вас совершить такое утомительное путешествие.

Он помедлил, прежде чем продолжить:

– Как говорится в письме, Ция намерена принять монашество как можно быстрее. Скорее всего это случится на ближайшей неделе.

Он наклонился вперед, чтобы его слова прозвучали как можно более убедительно:

– Все, что требуется от вашей светлости, – подписать эти два документа, и я никогда более вас не побеспокою.

– В этом нет никакого беспокойства, – нарочито беззаботно сказал маркиз. – В любом случае я собирался уехать ненадолго из Лондона. Я намеревался провести несколько дней у себя в замке, но, думаю, поездка в Корнуэлл мне больше по душе. Судя по обратному адресу, ваш монастырь находится недалеко от Фелмута?

Не давая священнику возможности собраться с мыслями, маркиз продолжал:

– Я поплыву на яхте. Послезавтра я буду у вас. Вам удобно встретиться со мной в полдень?

– Право, все это ни к чему, – попытался протестовать священник. – Вашей светлости не стоит предпринимать столь утомительное путешествие только для того, чтобы увидеться с девочкой, которая к тому же будет полностью погружена в молитвы.

– Я подожду, пока она кончит молиться, – сказал маркиз, поднимаясь. Священник тоже был вынужден встать, – Мне кажется, святой отец, – гостеприимно начал маркиз, – что в поездах плохо кормят. Может быть, ленч?

При этом он протянул гостю руку. Явно раздосадованный, священник был вынужден пожать ее.

– Я все же надеюсь убедить вашу светлость, что приезжать вовсе нет нужды. Вы просто зря потратите время.

– Я так не думаю, – ответил маркиз. – Надеюсь, вы понижаете – для меня важно все, что связано с дочерью полковника.

Священник направился к двери. По звонку маркиза ее открыл дворецкий.

– До свидания, святой отец! Увидимся в четверг, – попрощался маркиз.

Священник пробормотал что-то в ответ, но слов было не разобрать.

Несколько минут спустя появился Баррет, словно чувствуя, что хозяин захочет его видеть.

– Вы были абсолютно правы, Баррет. Здесь явно что-то не так, – сказал маркиз, протягивая секретарю бумаги.

Баррет внимательно ознакомился с документами и сказал:

– Думаю, будет лучше, если я свяжусь с директором этого банка и выясню, сколько денег на счету у мисс Лэнгли.

– Я был уверен, что вы это предложите, – ответил маркиз. – У меня есть большие подозрения насчет этого монастыря. Постарайтесь узнать, как и кем он был создан и кому подчиняется.

Он сделал паузу:

– И подозреваю, что ни архиепископ Кентерберийский, ни кардинал Вестминстерского аббатства не имеют представления, что это за монастырь.

– Я наведу справки, – ответил Баррет. – Но до меня и раньше доходили слухи об этом странном месте.

– Правда? – удивился маркиз. – Вы ничего мне не говорили.

– Не хотел вас заранее настраивать против этого священника, – ответил Баррет. – Да и сведений у меня пока недостаточно. Просто мой родственник живет недалеко от монастыря.

– Это может нам пригодиться, – заметил маркиз. – Что он тебе рассказывал?

– Я виделся с ним около года назад и в разговоре упомянул имя полковника Лэнгли. Мой родственник высокого мнения о полковнике, так как продавал ему лошадей для полка.

– Продолжай! – сказал маркиз.

– Он довольно хорошо был знаком с его сестрой: Он сказал, что люди Лэнгли действительно отдала девочку на обучение в этот монастырь.

– Священник говорил мне об этом, – сказал маркиз.

– По мнению моего родственника, это было довольно странное место. Там обитало всего несколько монахинь, а сама школа располагалась в некотором удалении от монастыря.

Маркиз слушал внимательно.

– Они наняли нескольких опытных преподавателей, жителей той части Корнуэлла, – продолжал Баррет. – Неудивительно, что многие семьи стали посылать туда своих дочерей на обучение, особенно на уроки музыки и живописи.

Маркиз кивнул.

– Однако священники, руководившие школой, не были приняты местным духовенством, – продолжил Баррет. – И еще, по слухам, в монастырь доставляется большое количество спиртных напитков.

Мой родственник утверждает, что у монастыря всегда доставало денег, чтобы покупать у фермеров самые лучшие продукты: мясо, птицу, яйца, сметану. Согласитесь, это довольно странное меню для тех, кто должен много времени проводить в посте.

– Картина мне ясна, – рассмеялся маркиз. – И именно поэтому я отправляюсь в Корнуэлл?

– Вы, действительно, поедете туда сами? – удивился Баррет.

– Именно так! Распорядитесь, чтобы «Единорог» был готов отчалить сегодня в полдень. Я обещал нашему гостю навестить его послезавтра.

Мистер Баррет рассмеялся:

– От вас всегда жди какой-нибудь неожиданности, милорд. Ваш отец всегда отзывался о полковнике Лэнгли с большим уважением.

– И я тоже! – добавил маркиз, принимаясь читать присланные ему письма.

Секретарь улыбнулся и присел к письменному столу, приготовившись записывать в блокнот указания маркиза.