Текст книги "Любовь и вечность"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Я полагала, что и тебе деньги не помешали бы, – сказала Дельфина. – Когда ты так грубо прервал меня, я как раз собиралась сказать, что готова предложить вам по триста фунтов, если Нирисса и ты выполните все, как я задумала.
Она замолчала, но Гарри и Нирисса не отвечали, затаив дыхание.
Потом Нирисса пробормотала чуть слышно:
– Ты сказала… триста фунтов?
– Это как раз та сумма, которая дала бы Гарри возможность приобрести лошадь, о которой он всегда мечтал до коликов в животе. Мне до смерти надоели тогда его жалобы. Ты же, моя дорогая сестрица, на этот раз сможешь завести приличное платье, не такое, какое на тебе сейчас, его даже цыганка сочла бы зазорным надеть на себя!
Дельфина произнесла эти слова со злостью, но Гарри уже не слушал ее, повторяя, не в силах поверить своим ушам: «Триста фунтов»!
– Вы можете получить их, – добавила Дельфина, – но, конечно, папа не должен ни о чем знать. Он все еще полагает, что деньги ничего не значат по сравнению с какими-то старыми кирпичами и полуразрушенными зданиями, которые интересуют только его. Но вы оба, в силу своей молодости, имеете немного больше здравого смысла?
– Но каким образом ты сможешь дать нам так много денег? – спросила Нирисса.
– Я действую так, потому что делаю ставку в своей игре на происхождение из рода Стэнли, и мне надо, чтобы герцог своими глазами убедился: он не унизит свое достоинство, сделав мне предложение.
– Но… если он любит тебя… – начала было Нирисса, – я уверена, твое происхождение не так уж и важно для него?
– Хорошо, что никто из моих друзей не может услышать ту ерунду, которую ты несешь! – грубо перебила ее Дельфина. – Неужели можно вообразить, будто герцог Линчестер, который может выбрать любую женщину в королевстве, способен согласиться на мезальянс, когда речь идет о браке! Я прекрасно знаю, что мота бы быть его любовницей, но я твердо намерена стать его женой.
Она говорила с такой решимостью в голосе, которая заставила Нириссу вспомнить, как сестра еще ребенком часто требовала того или иного от матери и всегда в конечном счете поступала по-своему.
– Если бы спросили мое мнение, – сказал Гарри, – я посчитал бы оскорблением, чтобы герцог или кто бы то ни было другой выбирал бы тебя как породистую кобылу и определял по пунктам, достойна ли ты, чтобы он пожелал приобрести тебя!
– Твои слова, Гарри, несколько вульгарны, но в целом они отражают суть дела, – согласилась Дельфина, – Ты не можешь быть столь же глуп и наивен, как Нирисса, и не знать, что в обществе, в котором я вращаюсь, предки и кровь имеют первостепенное значение, когда речь идет о браке. Шлюха – это одно, а герцогиня – совсем другое!
Гарри расхохотался.
– Надо сказать. Дельфина, ты не стесняешься в выражениях!
– Я борюсь за то, что много значит для меня, – сказала Дельфина. – Теперь позвольте мне попросить вас ответить мне «да» или «нет» на вопрос, собираетесь ли вы помочь мне?
Чувствуя, что ей самой слишком трудно ответить на этот вопрос, Нирисса посмотрела на брата.
Триста фунтов, казалось, подпрыгивали перед ее глазами, намекая, как могла бы измениться с ними ее жизнь и в особенности жизнь Гарри.
Взглянув на него, она поняла, какая битва происходит в его груди.
Несмотря на его инстинктивную ненависть к любой хитрости и обману, мысль получить достаточно денег для покупки лошади не могла не соблазнять его.
Кроме того, деньги позволили бы ему немного приодеться по возвращении в Оксфорд; он вспомнил, как собирался просить Нириссу найти ему денег на новый вечерний костюм.
Тот, который был у него сейчас, весь износился, а один из его товарищей по университету рассказывал ему, будто бы в следующем семестре их пригласят на обед в Бленгэймский дворец.
Медленно, словно еще раз обдумывая каждое слово, слетавшее с его губ, он сказал:
– Если мы откажемся помогать тебе. Дельфина, как ты поступишь?
– Если вы откажетесь и я потеряю герцога, я возненавижу вас и буду проклинать до конца моей жизни! – ответила Дельфина. – Он попросил меня показать ему мой дом времен Елизаветы, который я описала ему в таких восторженных красках, и познакомить его с моим замечательным отцом. В этом нет ничего предосудительного, вы не находите?
– Ты прекрасно понимаешь, что нам кажется предосудительным, – резко отпарировал Гарри. – то, что ты превращаешь свою сестру в повара, а меня в дворецкого! Но я полагаю, мы можем притвориться, будто играем в шарады, и молю Бога, чтобы герцог не заподозрил обмана!
Дельфина вскрикнула от ужаса.
– Если он и заподозрит обман, то только потому, что вы поведете себя, как два неумелых глупца! – сказала она. – Но если мы преуспеем, я буду герцогиней Линчестерской!
В глазах Дельфины мелькнул победный огонек, подсказавший Нириссе, что сестра добилась того, чего хотела, и вовсе не собиралась проигрывать в споре с домашними.
Но, глядя на сестру, девушка испытывала странное необъяснимое чувство, что Дельфина никогда не наденет корону герцогини с гербовым земляничным листом.
Глава 2
– Дельфина продумала все, – сказала Нирисса, подходя к кухонному столу.
– В том, что касается ее личных интересов, – отметил Гарри. Сарказм в его голосе стал не так заметен, поскольку он казался слишком взволнован всем происходящим.
Молодой человек уже видел в своих мечтах лошадь, удовлетворяющую всем его требованиям, хотя, как он сказал Нириссе, следовало бы быть бережливее, дабы его доли в сто пятьдесят фунтов хватило как можно дольше.
Именно Гарри настоял на том, чтобы Дельфина дала им обещанные деньги еще до своего отъезда.
– Возможно, было бы умнее с моей стороны сначала посмотреть, правильно ли вы выполняете мои инструкции, – сказала Дельфина.
Гарри усмехнулся.
– Если ты думаешь, что мы настолько доверяем тебе, ты ошибаешься!
Дельфина сердито взглянула на него, но он добавил:
– Ты все еще должна мне пару сапог для верховой езды, которую пообещала мне еще до своей свадьбы с Брэмвеллом – при условии моей помощи на свадебном вечере, как ты хотела.
Казалось, Дельфина даже слегка смутилась.
– Признаюсь, я совсем забыла, – сказала она, немного помолчав, словно не желая раздражать Гарри.
– Что ж, тот случай показывает, сколько стоят твои обещания, – съехидничал Гарри. – Выходит, мы с Нириссой предпочли бы взять плату вперед.
Нирисса пробормотала что-то в знак протеста, ей было слишком неловко слушать, как Гарри разговаривает со старшей сестрой таким тоном.
Но Дельфина, словно оценив его недоверие, смеясь, вытащила конверт из сумочки.
К удивлению Мириссы, в нем оказались банкноты на всю сумму, которую им пообещала сестра, и еще до того, как кто-нибудь из них успел что-либо произнести, машинально заметила:
– Нам следует спрятать их в безопасное место, а затем положить в банк, и как можно скорее.
– Это будет разумно с вашей стороны, – одобрила ее Дельфина, – поскольку в случае потери или кражи я, естественно, ничего вам больше не заплачу.
Гарри взял у нее деньги и сказал:
– Спасибо, Дельфина, ручаюсь, что каждый пенни из этих денег будет потрачен со всей возможной пользой.
– До тех пор, пока вы будете выполнять мои указания, Гарри, я не буду жаловаться. Но я страшно рассержусь на вас, если вы хоть что-нибудь напутаете. – Голос Дельфины звучал резко, и по ее тону Нирисса поняла, насколько важным этот обед был для ее сестры и как сильно ей хотелось поразить герцога своим особенным домом, Но было не очень-то приятно сознавать, что ни она, ни даже Гарри не воспринимались сестрой как достойное общество для ее будущего мужа.
Когда Дельфина ушла, Гарри сказал:
– Это – гибельный ветер, который не принесет с собой ничего хорошего! Но только подумай, что мы можем сделать со всеми этими деньгами!
– Мне жаль, что мы не могли отказаться от них, – упавшим голосом проговорила Нирисса. Неожиданно Гарри согласился с ней:
– Мне так хотелось это сделать! Мне доставило бы огромное удовольствие сообщить Дельфине, что мы не возьмем плату за свою помощь ей, а сделаем все для нее только потому, что мы с ней одна кровь.
Он говорил резко, и Нирисса чувствовала, как задета его гордость.
По он тут же повеселел:
– Я готов нарядиться готтентотом или изобразить из себя бабуина, если взамен я смогу купить приличную лошадь и какую-нибудь одежду на смену, в которой не стыдно будет появиться на людях.
Он так напоминал маленького мальчика, получившего рождественский подарок, что Нирисса не стала говорить о своих собственных чувствах. В душе она знала – Дельфина отрекалась не только от них обоих, но и от всей своей семьи.
«Как только сестра станет герцогиней, мы никогда больше не увидим ее», – подумала девушка, вспомнив, как вела себя Дельфина, выйдя замуж за лорда Брэмвелла.
Однако предстояло еще сделать так много, что у нее совсем не оставалось времени на раздумья. Пора было приниматься за работу.
Дельфина не преувеличивала, когда говорила, будто привезла все необходимое для обеда.
Когда Нирисса увидела, сколько продуктов было сложено на кухонном столе, она с трудом поверила своим глазам.
Среди них оказалась нога молодого барашка, как раз такая, какую девушке хотелось приготовить для отца, лосось, явно совсем свежий, скорее всего из реки, протекавшей всего в нескольких милях от дома маркиза Свайр.
С помощью какой-то хитрости Дельфина убедила повара маркиза прислать все запасы, необходимые для готовки: куски свежесбитого масла, огромный горшок жирных сливок, травы, молодые овощи, только что собранные в огороде.
Фрукты, как предположила Нирисса, должно быть, прислали из теплиц маркиза.
В наличии оказались и все составные для супа, которым можно было начать трапезу, и небольшие свежие грибочки для острого блюда при завершении обеда.
Мирисса не могла не удивляться этому, ведь, когда Дельфина еще жила дома, она совершенно не ценила восхитительные блюда маминого приготовления. Но выходило, что она уже тогда отмечала способы их готовки и сейчас в нужный момент использовала свою память. Пока жизнерадостный Гарри отправился осматривать всех имевшихся в округе лошадей, она начала методично готовиться к обеду.
Она накрыла стол в столовой, поменяла везде свечи на новые, как этого требовала Дельфина, собрала в саду все цветы, успевшие расцвести к этому времени, и расставила их в вазы в столовой, в холле и в гостиной.
«Если бы у меня было время, – подумала Нирисса, – хорошо было бы натереть всю мебель, но я сомневаюсь, что его светлость заметил бы мои старания».
Она попросила Гарри рассказать ей побольше о герцоге Линчестере, о котором он, к ее удивлению, знал весьма много.
– Слышала бы ты моих друзей по Оксфорду, когда они говорят о нем. Им восхищаются не только потому, что он – герцог, но и потому, что он – самый известный спортсмен во всей Англии.
Ему показалось, будто Мирисса посмотрела на него с легкой насмешкой, и он поспешил добавить:
– Да, да, он действительно может себе позволить приобретать самых великолепных лошадей, но он и сам бесподобный наездник. Он из тех состоятельных людей, которые увлекаются боксом, например, а кроме того, как мне говорили в прошлом семестре, он еще и отменный фехтовальщик.
В голосе Гарри слышалось благоговение. Молодой человек удивился, когда Мирисса рассмеялась.
– Прямо идеал какой-то! – сказала она сквозь смех. – Не верю, где-нибудь да должно иметься какое-нибудь пятнышко! Гарри усмехнулся:
– Конечно, имеется, но это не совсем для твоих ушей.
– Расскажи мне, – взмолилась Нирисса.
– Если хочешь знать правду, по-моему, он – настоящий дьявол в отношениях с женщинами, и я сильно сомневаюсь, женится ли он на Дельфине.
– Но она так уверена в этом!
– И до нее многие женщины были уверены в его намерениях. Сестра одного из моих друзей, оставшаяся вдовой после Ватерлоо, грозилась покончить с собой, если герцог не женится на ней.
– Покончить с собой? – вскричала Мирисса.
– По-видимому, он сумел внушить ей, будто действительно любил ее, а потом пресытился ею и начал ухаживать за кем-то другим.
– Похоже, он отвратительный и жестокий! – воскликнула Нирисса.
– Мне нет смысла заступаться за него, – сказал Гарри, – но твоя оценка не совсем справедлива. Когда женщины преследуют мужчину, они не должны скулить и жаловаться, если он избегает их и потом бросает.
Нирисса непонимающе посмотрела на брата и переспросила:
– А что ты предлагаешь им делать?
– Пусть он сам ухаживает за ними! – ответил Гарри. – Мужчина должен быть охотником, а не дичью!
Его тон вызвал лукавый блеск в глазах Нириссы.
– А ты – охотник?
– Конечно! Но должен признаться, что поскольку в добавление к моему имени у меня нет ни пенни, ни одна женщина, обладающая здравым смыслом, не стала бы устраивать за мной охоту, разве что ее покорила бы моя внешность!
– Это – самое тщеславное замечание, которое я когда-либо слышала! – воскликнула Нирисса и бросила в брата подушку.
Гарри отбросил ее, и, смеясь, они на время забыли о герцоге.
Когда примерно за полтора часа до обеда Гарри спустился вниз, неся в руках какую-то одежду, Нирисса полюбопытствовала:
– Что это ты там откопал?
– Я подумал, раз Дельфина намерена превратить нас в слуг, я, со своей стороны, должен позаботиться, чтобы все было чин чином.
– Я вспомнил, что у нас на чердаке хранятся ливреи времен нашего дедушки, и нашел сюртук своего размера, хотя он немножко тесен мне в груди. Еще нашел там пару белых панталон и какой-то жилет с нашивками и пуговицами с гербами.
– А я совсем забыла про них! – воскликнула Нирисса. – Если ты во все это сможешь влезть, то, конечно, будешь готов для своей роли.
– Я оставил свой вечерний костюм в Оксфорде. Здесь же, ты знаешь, я ношу старый бархатный пиджак, чтобы чувствовать себя удобно. Но не думаю, будто Дельфина будет в восторге, увидев такой наряд на дворецком!
Нирисса укоризненно посмотрела на Гарри.
– Я уверена, она пришла бы в ужас, если бы ты появился столь небрежно одетым и был бы больше похож на джентльмена, нежели на слугу.
– Теперь я смогу заставить сестру гордиться мной, – засмеялся Гарри, встряхнув белый парик, который носил лакей его дедушки.
Начистив серебряные пуговицы, он пошел наверх переодеться, а Нирисса решила, что надо еще раз напомнить отцу о предстоящем обеде.
Он удивился, когда услышал от нее, что приезжала Дельфина и что она привезет с собой герцога Линчестерского на обед, чтобы познакомить его с отцом.
– Линчестер! – воскликнул отец. – Отлично, безусловно, мне будет интересно поговорить с ним о его доме. Это как раз то, что нужно мне для моей главы по архитектуре Елизаветинского периода. Думаю, в стране не найдется другого так хорошо сохранившегося дома, как Нин.
– Мы хотим сделать все возможное, чтобы угодить герцогу, поэтому не удивляйся ни приготовленным к обеду блюдам, ни тому, что кто-то будет прислуживать за столом.
– Прислуживать за столом? – пробормотал он. – А кто это будет?
– Джордж, старший сын арендатора Джексона, – поторопилась ответить Нирисса. – Он весьма опытен в этом, поэтому не стоит волноваться по поводу возможных ошибок.
Нирисса выбрала сына арендатора Джексона, потому что он был так же высок ростом, как и Гарри. Зная, насколько невероятно невнимателен отец к деталям подобного рода, она предполагала, что он даже и на минуту не заподозрит, будто временный дворецкий в действительности его собственный сын.
Спустя некоторое время в кухне появился Гарри в фамильной ливрее, с париком на голове. Сначала его вид показался ей смешным, но потом она сообразила; именно так должен выглядеть слуга в доме, или господский лакей, или лакей на запятках кареты.
– Ты правильно сказал – Дельфина должна гордиться нами! – заметила она.
Гарри рассмешил ее, изобразив резкий местный акцент:
– День добр'рый, ваше'ство, надд'юс, ва-ше'ству понрравится вечер с нами, дер'ревенщы-ной!
– О, Гарри, не заставляй меня смеяться! – взмолилась девушка. – И не вздумай выкидывать ничего подобного, иначе Дельфина придет в ярость и, я уверена, потребует свои деньги обратно.
– Хотелось бы немного посмеяться, – признался Гарри, – но, как ты мудро заметила, не стоит рисковать прекрасными золотыми гинеями и терять еще не приобретенную лошадь, с которой я намерен выиграть следующие скачки в имении Свайра.
– Если ты примешь в них участие, будь осторожен и не проговорись, кто ты, – предупредила его Мирисса. – Свайр может рассказать герцогу, а мы с тобой для него не существуем.
– Постараюсь не забыть, – сказал Гарри, – но я не могу взять в толк, почему Дельфина не хочет честно признаться, что у нее есть брат и сестра.
При этих словах ом неожиданно посмотрел на Нириссу, и всякий, кто наблюдал бы за ним в этот момент, заметил бы, как внезапно загорелся лукавый огонек в его глазах.
Обе его сестры были очень похожи, и Гарри только сейчас впервые заметил, что Нирисса, самая младшая в семье и поэтому всегда казавшаяся ребенком, превратилось в прекрасную молодую девушку.
Он ничего не сказал вслух, только подумал, что Дельфина действительно должна заплатить за свой обман, столь оскорбительный для ее семьи и коварный в отношении герцога.
Карета герцога остановилась перед парадными дверями ровно без десяти минут семь. К этому моменту Гарри уже открыл настежь двери и раскатал по ступеням старую ковровую дорожку.
Он задохнулся от восхищения при виде лошадей, запряженных в карету, сравнивая их стоимость с теми деньгами, которые Дельфина дала им с Нириссой в уплату за их услуги.
Молодой человек не мог не мечтать о том, чтобы раз в жизни иметь возможность управлять этими безукоризненно породистыми лошадками, а еще лучше самому оседлать одну из них.
Но он помнил свою роль и оставался в дверях, глядя, как лакей в великолепной ливрее герцога спустился с козел, чтобы открыть дверь кареты.
Первым вышел герцог, и Гарри было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять, что все слышанное им от друзей соответствует истине.
Гарри и представить себе не мог, чтобы кто-нибудь мог при всей элегантности, изысканности и тщательности туалета в такой степени сохранять внешность атлета.
«Вот на кого мне хотелось бы быть похожим», – подумал Гарри.
Когда из кареты изящно спустилась его сестра и, шелестя шелками и обдав его ароматом необыкновенных духов, прошла мимо него в холл, он сумел почтительно поклониться ей и потом забрал у герцога цилиндр и помог ему смять вечернюю накидку. Дельфина не подождала, пока Гарри объявит об их приходе, а, словно маленькая девочка, нетерпеливо бросилась через холл в открытую дверь гостиной.
– Мы здесь, папа! – крикнула она, придавая своему голосу непосредственную детскую оживленность.
Нирисса, следуя указаниям Дельфины, договорилась о том, чтобы отец ожидал их в дальнем углу гостиной.
Даже в старом поношенном вечернем костюме Марк Стэнли выглядел настоящим джентльменом.
Дельфина притронулась губами к его щеке.
– Как замечательно увидеть вас снова, папа. Вы выглядите великолепно. Разрешите представить вам герцога Линчестера, который привез меня сюда.
– Рад видеть вас, – сказал Марк Стэнли, протягивая герцогу руку, – сегодня я весь день после ленча читал о Лине и вашем предке, начавшем строительство этого дома.
Серьезное лицо герцога осветилось улыбкой, когда он отвечал пожилому джентльмену:
– Я знаю, о какой книге вы говорите, господин Стэнли, и я догадываюсь, как тяжело ее читать.
– Напротив, я нашел ее захватывающе увлекательной. В ней столько необходимых сведений для моей собственной книги именно по тому разделу, на котором я только что остановился. Поэтому встреча с вами именно сейчас мне как раз кстати.
– Прежде чем вы перейдете к своему любимому предмету, папа, – вмешалась Дельфина, – я хочу, чтобы вы налили нам по бокалу шампанского. Я хорошо знаю, что, как только вы приступите к ранней английской архитектуре, никто не будет разговаривать со мной всю оставшуюся часть вечера.
При этом она взглянула на герцога.
– Вы знаете, что говорите не правду. Однако, чтобы доставить вам удовольствие, обещаю вам – каким бы интересным собеседником ни был ваш отец, я все время буду помнить о вашем присутствии.
– Надеюсь, мне удастся конкурировать с красотами елизаветинской Англии, – сказала Дельфина, – но все же немного опасаюсь, что меня просто упустят из виду.
– Мне кажется, вы напрашиваетесь на комплимент, – заметил герцог, но Дельфина прекрасно знала, что его взгляд с удовольствием отдыхает на ее лице.
Для этого вечера она много потрудилась над своим внешним видом, понимая, какой ошибкой было бы сегодня выглядеть слишком ослепительной или дать герцогу повод заподозрить, что она всеми способами «демонстрирует» себя.
Вот почему она надела платье цвета барвинка, который подчеркивал голубизну ее глаз. Платье, стоившее безумно дорого, сшили на Бонд-стрит весьма искусно, и оно поражало обманчивой простотой.
Длинную шею Дельфины охватывало ожерелье из бирюзы и алмазов, бирюза была вставлена в сережки и украшала браслеты на запястьях.
Этот комплект украшений был не столь замысловатым, как большинство других ее драгоценностей, по поводу которых герцог уже говорил ей комплименты.
Она оглядела гостиную, с облегчением отметив про себя, что при свете свечей не бросаются в глаза изношенный ковер и вылинявшие портьеры.
– Как хорошо побывать дома, – сказала Дельфина нежным, почти девичьим голосом, – а когда дом значит для человека столько, сколько этот дом значил для меня, становится абсолютно все равно, построен он три сотни лет назад или только вчера. Главное – это место, согретое любовью.
Герцог не отвечал ей, но молодая женщина знала наверняка, что его жесткий взгляд смягчился, и ей показалось, будто он в этот момент страстно желает поцеловать ее.
Когда Гарри объявил слегка грубоватым голосом – так, чтобы отец не узнал его, – что стоп накрыт и обед ждет их. Дельфина с удовлетворением отметила, что все идет хорошо. И хотя отец несколько нудно рассказывал о своей книге и о своем всестороннем исследовании архитектуры эпохи правления Елизаветы, герцог с огромным удовольствием поддерживал беседу о собственном доме и о тех работах, которые были проведены им, чтобы сохранить одно из лучших зданий той поры.
– Сейчас нам кажется невероятным, – заговорил герцог, когда они расселись за столом, – но материалы для строительства поступали из самых разных мест, и в те времена это стоило неимоверных усилий.
– Я наслышан о великолепии и неповторимости Нина, – заметил Марк Стэнли.
– Могу сказать вам, что в мире не найдется дома, способного сравниться с ним, – горделиво ответил ему герцог. – Мой отец как-то говорил мне, что так и не смог найти женщину, которая могла бы так же долго завораживать его и пленять своим очарованием, как это делал замок Пин. И странно – когда я нахожусь там, я готов порой говорить то же самое, Дельфина даже вскрикнула от ужаса, и в глазах ее явно появился упрек.
– Вы и сейчас все еще так думаете? – спросила она.
– Надо ли мне объяснять вам, что на каждое правило всегда есть исключение? – ответил герцог и в награду получил сияющую улыбку.
Обед был превосходный, и Гарри, зашедший на кухню за последней переменой, сказал сестре:
– Его светлость пока хвалит каждое блюдо и ничего не оставляет на тарелке, так что ты, без сомнения, выполнила свою часть договора!
– Папа так и не догадался, кто ты? – спросила Нирисса.
– Он ни разу не задержал на мне взгляд, – ответил Гарри. – Он где-то далеко в прошлом, наблюдает за строительством замка Лин и, если бы он даже посмотрел на меня, вероятнее всего, принял бы за призрак.
Мирисса рассмеялась и вручила ему savouries11
острая закуска, подаваемая до или после обеда.
[Закрыть], наказав:
Меси скорее, пока не остыло, и останется только кофе.
– Слава Богу! – воскликнул Гарри. Нирисса приготовила кофе в серебряном кофейнике, который вычистила накануне, и налила часть сливок, принесенных Дельфиной, в серебряный кувшинчик красивой формы, который был ему в пару.
Когда Гарри наконец вернулся на кухню из столовой, он уселся на стул и сказал:
– Слава Богу, все кончилось!
– Ты не забывал ставить графин с портвейном перед папой?
– Я ничего не перепутал! – ответил Гарри, снимая парик и бросая его на стол. – А теперь, если ты простишь мне такую вольность, я готов стянуть с себя эту ливрею, которая слишком уж тесна мне в подмышках и заставляет чувствовать себя как в смирительной рубашке.
– Зато она, несомненно, соответствовала твоей роли, – улыбнулась Нирисса. – Уверена, даже Дельфина не сможет ни на что пожаловаться.
– Разумеется, нет, – сказал Гарри. – Она добилась своего, герцог должным образом заинтересовался ее древним домом и ее выдающимся отцом, и я сомневаюсь, увидим ли мы свою сестру снова до тех пор, пока этот муж не умрет и она не начнет охотиться за следующим!
– О, Гарри, тебе не следует говорить подобные вещи, – запротестовала Нирисса. – Герцог – молодой человек, а бедный лорд Брэмвелл был уж очень стар!
– Я полагаю, когда Дельфина поймает в сети своего герцога, вряд ли она станет ожидать чего-то большего, если только ей не попадется на глаза какой-нибудь подходящий принц или король!
Слова брата и его тон прозвучали настолько забавно, что Мирисса рассмеялась и, поднявшись из-за стола, сказала:
– Ну а теперь я накормлю тебя твоим обедом – ты его заслужил по праву! Для начала у нас есть немного восхитительного лосося, потом барашек, я так давно мечтала приготовить его вам.
– Ручаюсь, я отдам должное и тому, и другому, – сознался Гарри. Нирисса направилась к плите, но в этот момент ей послышались голоса мужчин, идущих по коридору.
Сначала она подумала, что ей показалось, но голоса приближались, и она уже могла разобрать слова отца.
Что же произошло?
Дельфина предупреждала Нириссу, что оставит мужчин наедине с их портвейном и пойдет наверх привести себя в порядок.
– И не забудь зажечь свечи в своей спальне, – резко напомнила она сестре. – Я не хочу идти туда в темноте.
– Конечно, не забуду, – сказала Нирисса. – Я уже думала об этом.
Если Дельфина была наверху, почему отец направлялся в сторону кухни?
Мужчины подошли ближе, и тут, когда Нирисса не сомневалась, что они все же пройдут дальше по коридору, дверь кухни открылась, и в нее вошел отец в сопровождении герцога.
Мгновение брат и сестра не могли двинуться с места, словно окаменели. А отец тем временем вышел на середину кухни и обратился к гостю:
– Теперь, ваша светлость, вы можете видеть классический пример потолка времен Елизаветы, к которому с тех пор (а прошло уже более столетия) ни разу не прикоснулись с переделками, если не считать незначительного ремонта. Взгляните на те балки и на мощь корабельного леса, сохранившего потолок в таком хорошем состоянии столь длительное время.
Только заметив, что герцог не отвечает ему, Марк Стэнли обратил внимание на свою младшую дочь, испуганно во все глаза смотревшую на него, и на сына, по какой-то неизвестной ему причине сидевшего за кухонным столом в одной рубашке.
Если Нирисса и Гарри были удивлены, герцог был поражен не меньше их.
Когда гостеприимный хозяин пожелал показать ему уникальную архитектуру его кухни, он ожидал встретить там традиционно пожилых слуг, так вписывавшихся в атмосферу дома.
Вместо этого перед ним стояла молоденькая девушка, черты лица которой показались ему удивительно знакомыми.
Белокурые волосы – очень светлые, цвета солнца, когда оно только-только восходит из-за горизонта, и глаза, зеленые, с золотистыми бликами, казалось, занимавшие пол-лица.
Прозрачная кожа жемчужным сиянием выделялась на фонедревлих стен, окружавших ее.
Герцогу показалось, что девушка смотрит на него не отрываясь, словно в каком-то оцепенении, вызванном не столько удивлением, сколько испугом.
И тут, прервав тишину, вернее, то самое странное оцепенение, раздался звук быстрых шагов по коридору, и минутой позже в кухню вошла Дельфина.
Один взгляд на лицо молодой женщины сказал бы, насколько она была сердита.
После неловкой паузы, в течение которой никто ничего не говорил, Нирисса вдруг нашлась;
– Дельфина, дорогая, ты, конечно… удивлена, увидев нас здесь… Но мы с Гарри… вернулись неожиданно, без предупреждения… а тут… Знаешь, бедные старики Коснеты… заболели… и чем… чтобы не портить ваш званый обед… мы заняли… их место.
Слова слетали с губ Нириссы как-то бессвязно, но, по мере того как она говорила, девушка видела, что следы гнева оставляют лицо ее сестры.
Снова воцарилась тишина, как будто Дельфина пыталась осознать сказанное. Немного погодя она смогла заговорить:
– Вот это сюрприз! Вы же оба сказали мне, будто вас здесь не будет!
– Ну… да, – отреагировала Нирисса, – но… дети… там, в доме, где мы остановились… подхватили… корь… и мы вернулись с полдороги… назад.
Слушая младшую сестру, Гарри хотелось рукоплескать ей. Нирисса оказалась сообразительной и быстрее, чем он, сумела принять решение.
Молодой человек запоздало вскочил на ноги, когда герцог заговорил:
– Я несколько сбит с толку, но мне хотелось бы быть представленным, в особенности если эта молодая особа действительно оказалась автором тех превосходных блюд, которыми я только что наслаждался.
Марк Стэнли опомнился, словно только сейчас понял, что все же произошло:
– Да, да, конечно! Это – моя младшая дочь, ваша светлость, Нирисса. А это – мой сын Гарри, только что приехавший из Оксфорда.
Мирисса присела в реверансе, а герцог, протянув ей руку, произнес:
– Я и правда должен поздравить вас, и разрешите мне со всей прямотой сказать вам, что я никогда не наслаждался лучшим обедом.
Нирисса улыбнулась.
Она ощутила силу его рукопожатия, а посмотрев ему в глаза, почувствовала (хотя подумала, что могла и ошибиться), что не сумела обмануть его своей выдумкой.
Прежде чем девушка смогла хоть как-то определить словами свои ощущения, герцог уже обменивался рукопожатием с Гарри.
– Без сомнения, вам нравится Оксфорд. В каком вы колледже?
– Святой Магдалины, ваша светлость.
– О, это и мой колледж. Полагаю, он не сильно изменился с тех пор.
– Колледж очень гордится вашей светлостью.
– Хорошо, если так, – сказал герцог, и Нирисса по его тону догадалась, что он был бы весьма удивлен, окажись все иначе.
Дельфина осторожно сделала несколько шагов вперед и, словно полагая необходимым для себя принять участие в пьесе, разыгрываемой на ее глазах, выступила на авансцену:
– Мирисса, видимо, это тебя я должна поблагодарить, образно говоря, за «спасение тонущего судна». Мне было бы очень обидно, если бы нам с герцогом пришлось уехать без ужина!
– А вместо этого я наслаждался и душой, и телом, – заметил герцог.
– Но теперь, я думаю, нам пора уходить, – сказала Дельфина. По ее тону понятно было, насколько молодая женщина жаждала поскорее оказаться подальше отсюда, изо всех сил стремясь компенсировать ущерб, нанесенный непредсказуемым поведением отца.
