Текст книги "Искушения Парижа (Девственница в Париже; Ах, Париж!)"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Как ты думаешь, мне пойдет корона? – спросила Анриэтта. – Чтобы выяснить это, тебе следует на мне жениться.
Она шутила, они оба это понимали, поэтому дружно рассмеялись. Французский demi-monde знал свое место и не претендовал на то, что предназначалось исключительно для законных жен.
Лорд Харткорт вспоминал об этом разговоре с непонятным раздражением и почему-то никак не мог заставить себя подумать о чем-нибудь другом.
«Наследник, – размышлял он. – Когда-то я обязательно должен обзавестись им».
Ему представились английские залы для балов, мамаши, не спускающие глаз с дочерей на выданье, и он понял, что Анриэтта абсолютно права. Женатый человек не очень подходящая кандидатура для представительницы demi-monde: он скучен, и у него мало времени.
На душе у него стало совсем тошно, когда он ясно осознал, что должен начинать подыскивать жену.
«Что со мной происходит? Почему сегодня мне не отделаться от хандры?» – думал он, глядя в окно невидящим взором, чувствуя, что у него нет ни малейшего желания ни идти в «Максим», ни любоваться Анриэттой в невообразимо дорогом ожерелье.
Первым, кто повстречался ему в ресторане, был его кузен Берти, стоявший у стойки с несчастным видом.
– Ее нет, – сообщил он, как только увидел лорда Харткорта.
Лорд Харткорт внимательно огляделся по сторонам, будто посчитал, что брат просто не заметил очаровательной англичанки, ради встречи с которой и пришел сюда.
В углу сидела шумная компания. Не заметить присутствия герцогини де Мабийон на любом увеселительном мероприятии было невозможно. Она сразу бросалась в глаза своей увядающей красотой и изобилием драгоценностей. Рядом с ней как обычно сидел отвратительный барон фон Кнезебех.
– Герцогиня здесь, – пробормотал лорд Харткорт.
– Да, здесь. Со своей обычной компанией, – подтвердил – Бертрам жалобным тоном. – А малышки Гардении нет.
– Лили посадила свою овечку под замок, чтобы волки, подобные тебе, не смели к ней приближаться, – пошутил лорд Харткорт.
В это мгновение его взгляд упал на Анриэтту, пробиравшуюся к нему сквозь толпу.
Она великолепна, отметил он с удовлетворением.
С белым шифоновым платьем изумрудное ожерелье смотрелось на ней потрясающе. В ее рыжих волосах светлела изящная эгретка, в руке она держала веер из таких же перьев.
– Что мне делать, Вейн? – спросил Бертрам, с мольбой заглядывая в глаза кузена. – Может, дашь какой-нибудь совет?
Лорду Харткорту вдруг стало ужасно его жаль.
– Присмотри за Анриэттой, а я схожу к герцогине и попробую что-нибудь разузнать, – сказал он и, пройдя через весь зал к тому углу, в котором по обыкновению восседала компания Лили де Мабийон, наклонился к герцогине.
– Позвольте поблагодарить вас за вчерашнюю чудесную вечеринку, ваша светлость.
Герцогиня подняла голову и широко улыбнулась, обнажая белые ровные зубы.
– О, лорд Харткорт, как мило с вашей стороны. Я тоже обязана поблагодарить вас за то, что вы так любезно помогли вчера моей маленькой племяннице. Она приехала очень неожиданно.
– Мне было приятно оказать ей помощь, – ответил лорд Харткорт. – Как ее самочувствие?
– Сегодня Гардении намного лучше, – сообщила герцогиня. – Прийти сюда со мной она, естественно, не могла. Подобные заведения не для юных девушек.
Лорд Харткорт так удивился, что на мгновение лишился дара речи. А герцогиня невозмутимо продолжила:
– Но вы можете прийти к нам в гости, и Гардения с удовольствием еще раз поблагодарит вас за вашу доброту. Как насчет завтрашнего дня? Приглашаю вас на чаепитие. Будет настоящий английский чай, я постоянно придерживаюсь этой традиции.
– На вечеринку я непременно опять приду, – медленно произнес лорд Харткорт.
– Отлично, я буду вас ждать, – ответила герцогиня. – Но придите еще и на чай. Посидим в тишине и спокойствии, вы, я и Гардения, побеседуем об Англии. Я по ней страшно скучаю. Боюсь, и Гардения вскоре затоскует. Я пью чай в четыре тридцать. Надеюсь, вы найдете время. Мы расстроимся, если не дождемся вас.
Она протянула руку, давая понять, что в данный момент больше не желает тратить время на разговор с лордом Харткортом.
Тот поцеловал ее и неторопливо зашагал прочь, чувствуя некоторую растерянность. Внезапно ему показалось, что во мраке его безрадостного бытия забрезжил свет надежды.
«Герцогиня хочет найти для своей племянницы самого лучшего жениха, – подумал он. – Но кто может быть лучше меня?»
Глава шестая
Гардения сразу невзлюбила барона. У нее было такое чувство, что каждое сказанное ею слово кажется ему смешным и нелепым. Она с содроганием вспоминала, как при их первой встрече он держал и целовал ее руку, как с неискренней омерзительной улыбкой на губах делал ей комплименты.
Но тете Лили он нравился, в этом не было сомнений. Когда бы этот человек ни появился в ее доме, она бежала ему навстречу с восторженностью и задором юной девушки. Любое его высказывание приходилось ей по вкусу. Пылкие взгляды, которыми она его одаривала, красноречивее любых слов говорили о ее к нему отношении.
Гардения постоянно твердила себе, что женщина в таком возрасте, как тетя, может общаться с мужчинами более свободно, нежели молодая девушка.
В то же время у нее никак не укладывалось в голове, что кто-то может вести себя в чужом доме настолько дерзко и нахально, как барон.
Перед тем ужином, на который она пришла в новом платье от Борта впервые, ей довелось быть невольной свидетельницей весьма неприятного и странного разговора.
Платье принесли в большой коробке ровно за час до прихода гостей. Весь день Гардения волновалась, что его не успеют сшить и ей придется остаться вечером в своей спальне, ведь других нарядов у нее не было. Когда Жанна с торжественным видом внесла коробку в ее комнату, она вздохнула с облегчением.
– Оно просто восхитительно! – вскрикнула служанка, сняв крышку с коробки и увидев платье из белого шифона, украшенное бриллиантовыми горошинами.
Вместе с Гарденией они достали восхитительное одеяние и положили его на кровать.
На протяжении некоторого времени Гардения смотрела на него в полном оцепенении. Раньше даже в самых смелых мечтах она не могла представить себе, что когда-нибудь будет обладать такой роскошной вещью.
«Как сильно помогла бы мне даже сотая часть стоимости этого платья в последние месяцы перед маминой смертью», с болью в сердце подумала она.
Но злобы на тетю в ее душе не было. Богатому не понять страданий и нужд бедного, сытому неведомы горести голодающего – эти истины она усвоила с самого детства.
Тем не менее Гардения испытывала некоторый дискомфорт, сознавая, что тетя потратила немыслимую сумму денег, по сути, на безделушки – украшения для ее нового платья.
«Я не должна терзаться упреками, – сказала себе она. – В конце концов мама только порадовалась бы, увидев, какие у меня появились платья. А вот вечеринки и образ жизни тети ей вряд ли понравились бы…»
Время приближалось к восьми, поэтому, прогнав противоречивые мысли, Гардения приступила к приготовлениям к ужину.
Жанна сделала ей прическу, и ее внешность сильно изменилась. Теперь ничто в ней не напоминало о бедной девочке с завитыми, как у Веселой вдовы, и собранными наверху волосами, приехавшей из английской деревни лишь позавчера.
Какую прическу Гардении следует носить, решил сам мсье Ворт. Тетя Лили передала его указания Жанне, а та с блеском воплотила задуманное в жизнь – уложила ее волосы в полукольцо, начинающееся на макушке и заканчивающееся у шеи.
С такой прической Гардения выглядела весьма неординарно и в то же время очень свежо и молодо.
В первое мгновение ею овладели сомнения – ей показалось, что ее вид несколько странный и старомодный. Но пять минут спустя, когда она надела платье и оглядела свое отражение в зеркале еще раз, на смену неуверенности пришло удовлетворение.
Ей стало вдруг понятно, какую задачу поставил перед собой мсье Ворт – сохранить в ее облике природное изящество, легкость и ослепительное очарование юности и добавить к ним намек на обольстительность.
– Вы великолепны, Ma'm'selle, – пробормотала Жанна, восхищенно прижимая руки к груди.
Гардения почувствовала, что служанка не льстит ей, а искренне ею восхищена, и очень обрадовалась.
– Все мужчины будут смотреть сегодня только на вас, – продолжила Жанна.
Гардения смущенно покачала головой.
– Я ведь никого из них не знаю.
– Это не имеет значения – Жанна пожала плечами. – В доме ее светлости все знакомятся друг с другом крайне быстро.
– Полагаю, тетя представит меня лишь тем гостям, которым посчитает нужным, – сказала Гардения с легким укором в голосе. Служанка вела себя несколько дерзко.
– Многие из них пренебрегут формальностями, – заявила Жанна, не обращая ни малейшего внимания на намек Гардении.
Гардения отвернулась от зеркала. Юбка мягко заколыхалась вокруг ее ног, а бриллианты весело блеснули, напоминая капли росы на траве, озаренные лучами утреннего солнца.
Она вышла из комнаты и медленно зашагала вниз по лестнице, направляясь в небольшую столовую на первом этаже, в которой тетя планировала встретить гостей.
Достигнув последней ступени, она увидела, что дверь в столовую открыта, и услышала грудной мужской голос, который сразу узнала. Говорил барон.
– Это просто немыслимо! Неужели ты допустишь, чтобы. эта девчонка все испортила?
– Почему же все, Генрих? – ответила тетя Лили. – Нам просто следует вести себя поосторожнее. Гардения еще слишком молода и неопытна.
– Слишком молода! – повторил барон раздраженно. – В таком случае последуй моему совету и отправь ее куда-нибудь.
– Нет, Генрих, я не могу так поступить, – оправдывающимся тоном пробормотала герцогиня. – Я любила свою сестру и не имею морального права отвергнуть ее дочь.
– Тогда пусть она мирится с теми порядками, которые существовали в этом доме до ее появления. Если все твои вечеринки будут теперь такими, как сегодняшняя, обещаю, я больше к тебе не приду! – пригрозил барон.
– Мне очень жаль, Генрих. Правда очень жаль.
Голос герцогини звучал как мольба.
Гардения осознала, что подслушивает чужой разговор, и густо покраснела.
Ступая очень мягко и бесшумно, она вновь поднялась вверх по лестнице и остановилась на втором этаже, задыхаясь от наплыва неприятных эмоций.
«Что может означать этот странный разговор? – размышляла она. – Почему барон относится к моему появлению здесь с такой неприязнью? Чем я ему помешала? И какое он имеет право вмешиваться в семейные дела тети? Все это очень странно…»
Возникавшие в голове вопросы тревожили ее и не давали покоя. Найти на них ответы не представлялось возможным.
Ровно в восемь она вновь направилась вниз, изо всех сил стараясь не выдать своим видом ни растерянности, ни расстройства, ни волнения.
К счастью, в тот момент, когда она приблизилась к двери столовой, приехали первые гости.
Тетя Лили с грациозностью лани шагнула в холл и замерла в изумлении.
– Гардения очаровательна, правда, барон? – воскликнула она, разводя руки в стороны.
Гардения сразу обратила внимание на то, что теперь тетя обращается к своему другу не по имени.
– Правда, – ответил барон, кривя толстые губы в неприятной улыбке.
Прибыли другие гости: несколько молодых мужчин, большинство – англичане. Среди них были и французы, а также один итальянец, жизнерадостный молодой человек, недавно приехавший в Париж для службы в посольстве своей страны.
Большая часть приглашенных дам были ровесницами герцогини. Несколько молодых особ разговаривали кое с кем из мужчин, а на остальных присутствовавших не обращали никакого внимания.
Барон, возвращаясь в столовую в сопровождении одной из дам, сильно хмурился, а герцогиня держалась неестественно весело и чересчур много разговаривала.
Увидев накрытый для ужина стол, Гардения забыла на некоторое время и о тете, и о бароне, и об остальных вошедших в столовую людях. Изобилие золота, серебра, белоснежные орхидеи, разложенные между блюдами, показались ей воплощением роскоши и блеска богатой жизни.
Очнувшись от состояния ошеломления, она осторожно осмотрелась по сторонам.
Лицо барона все еще выражало недовольство. Остальные гости выглядели весьма оживленными.
Мужчины чувствовали себя очень непринужденно. На них были элегантные белоснежные рубашки с высокими воротничками и фраки. В петлицах у англичан краснели гвоздики.
Женщины громко смеялись, по мнению Гардении, чрезмерно громко. Она никогда не видела, чтобы ее мать или другие знакомые женщины, услышав шутку, хохотали так необузданно – запрокинув голову, сотрясаясь всем телом. А еще чтобы сидели за столом, положив на него оба локтя и подавшись вперед таким образом, что большая часть их груди, выглядывая из-под низкого ворота платья, представала бы на всеобщее обозрение.
Но гостьи тети были француженками, и этим многое объяснялось.
С одной стороны рядом с Гарденией сел пожилой мужчина, с другой – молодой итальянец.
Старик явно не желал утруждать себя разговорами с соседкой. Он увлеченно поглощал угощения и с удовольствием запивал их вином.
Пару раз Гардения попыталась завести с ним беседу, но в ответ слышала лишь хрюканье или мычание.
«Какой неприятный человек, – подумала она. – По-видимому, я кажусь ему личностью, не заслуживающей внимания, вот он и не трудится казаться вежливым».
Итальянец же, напротив, все время улыбался и без умолку болтал.
– Вы красивая, очень красивая, – заявил он Гардении. – Никак не ожидал встретить в Париже подобную девушку. Настраивался на то, что здесь живут элегантные и шикарные женщины, но не думал, что среди них встречаются богини.
Гардения рассмеялась.
– Вы ведь приехали в Париж только что, – сказала она. – Значит, еще и не видели парижанок. Через недельку-другую вы сможете сказать те же самые слова десяткам из них, – Французы, как и мы, итальянцы, принадлежат к латинской расе, – объяснил ей собеседник. – Француженки темноволосые, привлекательные, порой это настоящие мадонны. Вы же светлая и воздушная и похожи на ангела.
Гардения опять рассмеялась. Она не принимала слов итальянца всерьез, поэтому ничуть не смущалась. Слушать его было просто забавно.
– В настоящий момент мне совсем не хочется ощущать себя ангелом, – призналась она. – Я горю желанием познакомиться с Парижем: взглянуть на его парки и улицы, на Сену, побывать в местах, где люди веселятся.
– Надеюсь, вы позволите мне сопровождать вас? – спросил итальянец.
– Этот вопрос вам следует задать моей тете, – ответила Гардения.
В глазах итальянца отразилось неподдельное удивление.
– Разве вы не можете принимать те или иные решения без ее ведома? – полюбопытствовал он.
Гардения покачала головой.
– Я обязана во всем советоваться с ней. Понимаете, мои родители умерли. Я приехала к тете и буду с ней жить. Поэтому она и следит за мной так строго. В общем-то это вполне естественно.
Итальянец чуть не подавился.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал он. – Но обещаю, что поговорю с вашей тетей. А она действительно приходится вам тетей?
– Конечно! – воскликнула Гардения. – А вы что подумали?
На мгновение ей показалось, что итальянец готов выдать ей все, что он подумал, но тот ничего не ответил.
По мере приближения ужина к завершению гости становились все более и более шумными.
Лакеи в бордовых ливрях и напудренных париках то и дело наполняли вином опустевшие бокалы.
В конце концов под влиянием всеобщего веселья позабыл о своем скверном настроении даже барон.
– Выпьем за очаровательную хозяйку этого дома! – провозгласил он, поднявшись с бокалом в руке. – Думаю, все присутствующие джентльмены поддержат мой тост.
Присутствующие джентльмены, слегка пошатываясь, повставали со своих мест.
– За герцогиню! – пробасили они нестройным хором и залпом выпили вино.
– Спасибо, – ответила герцогиня, улыбаясь.
Гардения заметила, что, слегка раскрасневшись, она как будто помолодела и выглядит очень красивой.
– Спасибо, – повторила Лили де Мабийон. – Надеюсь, сегодня вечером вы все отдохнете на славу. Позднее к нам присоединятся другие гости. Желающие смогут потанцевать.
Для нас будет играть знаменитый оркестр «Вентура». Моя племянница молода, молодые любят танцы!
Она поднялась со стула.
– Предлагаю дамам перейти в гостиную!
Гардения слышала, как старик, сидевший справа от нее, ухмыльнулся.
– «Вентура»! Не слишком ли изысканно? – проворчал он. – Насколько я знаю, «Вентура» играет только для представителей королевских семей и для послов.
Какая-то дама, проходившая в этот момент мимо, услышала его слова, приостановилась и, склонившись, прошептала ему на ухо:
– Чему вы удивляетесь? Разве вы не знаете, что Лили де Мабийон – королева demi-Парижа?
Старик разразился хохотом, и Гардения почувствовала жуткую обиду за тетю. Но сделать что-либо была не в состоянии, ведь даже не поняла смысла сказанных дамой слов.
Герцогиня остановилась сбоку у дверей. Ее гостьи направились в холл. Одна молодая особа в ярко-красном платье со слишком глубоким вырезом поднялась из-за стола последней.
Страстно поцеловав в губы соседа, получила от него небрежный шлепок по заду, вызывающей походкой прошествовала к выходу и слилась с толпой остальных дам.
У Гардении перехватило дыхание. Подобное не укладывалось у нее в голове. Ей казалось, что женщина не смеет вести себя так, как эта девица, ни при каких обстоятельствах.
Молодой человек, которого поцеловали, невозмутимо продолжал потягивать вино. Судя по всему, жест подруги не произвел на него особого впечатления.
«Что сказала бы мама?» – вновь и вновь задавалась вопросом Гардения, шагая, как в тумане, по заполненному развеселыми женщинами холлу.
Ее мысли прервала тетя.
– Гардения! – позвала она ее. – Сходи в свою комнату, немного передохни. Потом спускайся в главную гостиную.
Гардения повиновалась.
Буквально через полчаса все гости, включая джентльменов, были уже в гостиной. Мужчины не посчитали нужным задерживаться в столовой, как это сделал бы отец Гардении и его друзья, но она уже ничему не удивлялась.
Народу прибывало. Гости свободно проходили в гостиную, жали руку хозяйке и мгновенно устремлялись к игорным столам.
Гардения с интересом рассматривала изрядно изменившийся зал.
Играл оркестр. Свежие цветы в вазах стояли теперь повсюду. Стены и потолок украшали гирлянды из маленьких светящихся звездочек, придававших помещению романтичность и таинственность. Но люди, казалось, не обращали ни на это волшебство, ни на чудесную музыку, льющуюся из дюжины скрипок, ни малейшего внимания.
Направляясь в гостиную, Гардения думала, что молодой итальянец сразу пригласит ее на танец. Но, войдя в нее, сразу поняла, что сильно ошибалась. Итальянец, по всей вероятности, уже позабыл о ее существовании. Он шептался в углу с очень привлекательной молодой женщиной, которая пришла после ужина. На ней было облегающее тело черное платье, в рыжих волосах красовалась эгретка с бриллиантом.
– Ты должна стоять рядом со мной и помогать мне принимать гостей, – сказала Гардении герцогиня.
Однако многих из вновь прибывших она не трудилась представлять племяннице – едва завидев их на пороге, махала им рукой в сторону стола с шампанским и икрой в дальнем конце зала.
Когда ее ноги уже ныли от того, что она так долго стоит на одном месте, Гардения увидела знакомые лица лорда Харткорта и Бертрама Каннингхэма и сильно обрадовалась. Вереница незнакомцев, поражавших странным поведением, уже действовала на нее угнетающе. К тому же ей ужасно хотелось, как захотелось бы любой другой женщине, чтобы молодые люди увидели произошедшие в ее внешности перемены.
Лорд Харткорт и Бертрам Каннингхэм подошли к хозяйке.
Герцогиня протянула им обе руки в белых перчатках.
– О, лорд Харткорт, как я рада вас видеть! – воскликнула она. – Очень, очень жаль, что вы не смогли составить нам компанию за чаем.
– Мне тоже жаль, – ответил лорд Харткорт, сдержанно улыбаясь. – Было много работы. Я сообщил вам об этом в записке. Надеюсь, вы ее получили.
– Вы слишком серьезно относитесь к делам, – ответила Лили де Мабийон, сияя. – Мистер Каннингхэм! Как хорошо, что вы тоже пришли! Как поживаете?
Она положила руку на запястье Бертрама.
– Гардения весь вечер помогает мне встречать гостей. Наверное, устала. Потанцуйте с ней, лорд Харткорт. Музыканты меня не простят, если никто из присутствующих не оценит по достоинству их музыку. А вы, мистер Каннингхэм, проводите меня, пожалуйста, к столу. Я ужасно хочу пить.
Ни один из мужчин, естественно, не осмелился ей возразить.
Лорд Харткорт протянул Гардении руку и с обычной серьезностью произнес:
– Что ж, давайте потанцуем, мисс Уидон.
А Бертрам Каннингхэм повел хозяйку к столу у противоположной стены.
Когда лорд Харткорт положил руку на талию Гардении, она смущенно подняла голову и взглянула ему в глаза.
– Надеюсь, что не наступлю вам на ноги, – пробормотала она. – Мама учила меня танцевать, но возможностей подкреплять свои умения практикой мне выдавалось крайне мало. Не сердитесь, пожалуйста, если я покажусь вам неуклюжей.
– Не покажетесь, уверяю вас, – ответил лорд Харткорт.
Гардения тут же поняла, что ее партнер прав. Он танцевал свободно и просто, поэтому скользить за ним по полу в такт музыке оказалось несложной задачей.
Проведя Гардению несколько раз по кругу, лорд Харткорт слегка нахмурился.
– Вам не кажется, что здесь ужасно душно? – спросил он, наклоняя голову. – И слишком много цветов. Я уже задыхаюсь от изобилия ароматов. Может, выйдем на балкон, подышим свежим воздухом?
– Да, конечно, – с готовностью ответила Гардения, глядя туда, где в стене среди стройного ряда окон в белых рамах зиял проем открытой двери, ведущей на балкон.
Они вышли.
Дул освежающий ветерок, и, вдохнув полной грудью, лорд Харткорт произнес:
– Здесь гораздо лучше. У французов в домах всегда слишком жарко.
– Но моя тетя – англичанка, – возразила Гардения.
– О да, простите меня, – извинился лорд Харткорт. – Я частенько об этом забываю, наверное, потому что она носит французский титул.
Гардения понимающе кивнула и обхватила руками в белых перчатках металлические перила.
Ветви деревьев в саду, покрытые юной весенней листвой, мягко колыхались на ветру. За ними виднелись огни вечернего Парижа.
– Вам нравится эта вечеринка? – поинтересовался лорд Харткорт.
– Очень веселая, но несколько странная, – честно призналась Гардения.
– Вы очень изменились. – Лорд Харткорт тоже приблизился к балюстраде и обвел Гардению внимательным взглядом. – Ваше платье совсем не похоже на то, в котором вы Приехали.
– Тетя Лили так добра. – Глаза Гардении засияли. – Она возила меня в салон мсье Ворта.
– Да, я об этом слышал.
– Только вообразите себе: он сшил для меня это платье за двадцать четыре часа! Просто невероятно!
– Наверное, вы ему понравились, – ответил лорд Харткорт задумчиво. – Насколько я знаю, мсье Ворт берется за срочные заказы лишь в двух случаях: если питает к клиенту какие-то особые чувства и если считает, что в его изделии человек будет выглядеть совершенно необычно.
– Я выгляжу совершенно необычно?
Гардения кокетливо улыбнулась.
Насмотревшись на поведение присутствующих женщин, она почувствовала, что смотрится чрезмерно сдержанной и чопорной, поэтому и позволила себе эту незначительную вольность.
– Вы выглядите восхитительно, – ответил лорд Харткорт. – Как вам нравится мистер Каннингхэм?
Гардения никак не ожидала такого вопроса. Поэтому расширила от изумления глаза.
– Как мне нравится мистер Каннингхэм? – повторила она. – Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Все вы прекрасно понимаете, – пробормотал лорд Харткорт. – Но ваша тетя усиленно старается не дать ему возможности к вам приблизиться.
– Тетя Лили не позволила мне ехать на прогулку без сопровождающей дамы. И абсолютно правильно сделала, – ответила Гардения, гордо приподняв подбородок. – Я сама во всем виновата. Мне следовало сразу дать мистеру Каннингхэму понять, что я не приму его приглашение. Я не сделала этого лишь потому, что не знала принятых во Франции правил. Подумала, они не столь строгие, как в Англии.
Лорд Харткорт усмехнулся.
– Вы же знаете, что все эти правила – никому не нужное притворство. А мой кузен – человек замечательный. Добрый, щедрый. Искренне советую вам позволить ему показать вам Париж одним из первых.
– У меня такое впечатление, что все хотят показать мне Париж первыми, – сказала Гардения.
Лицо лорда Харткорта напряглось.
– У бедного Берти уже появился соперник, вы на это намекаете? – спросил он.
Гардения не совсем поняла, о чем речь.
– Видите ли, мне кажется, что тетя собирается сама открыть для меня этот город. – Она печально вздохнула. – Очень жаль, что у нее нет детей, хотя бы одного ребенка. Устраивать праздники для друзей – это, конечно, очень хорошо, но гораздо приятнее собираться в кругу семьи.
Лорд Харткорт ничего не ответил.
Через некоторое время Гардения повернула голову и мечтательно посмотрела на него.
Ее глаза на небольшом лице выглядели сейчас просто огромными. В них отражались чистота и непорочность.
Лорд Харткорт неожиданно протянул руку и коснулся пальцами ее подбородка.
– Ответьте мне на один вопрос: вы на самом деле такая дурочка или всего лишь притворяетесь?
Задыхаясь от негодования. Гардения метнула в лорда Харткорта убийственный взгляд. Она уже собралась ударить по его руке и заявить ему, что никто и никогда не осмеливался называть ее дурочкой. Но какая-то неведомая сила вдруг помешала ей это сделать.
Они смотрели друг другу в глаза и почему-то не могли отвести взгляд. Гардения чувствовала на своей коже тепло руки лорда Харткорта и сознавала, что ей ужасно приятно ощущать его прикосновение. Ее охватила непонятная дрожь, к лицу прилила кровь…
– Ах вот вы где! – послышалось со стороны двери.
Гардения и лорд Харткорт вздрогнули.
Бертрам Каннингхэм шагнул на балкон.
– А я вас повсюду ищу. Никак не могу понять, куда вы исчезли.
– В гостиной слишком душно, – ответил лорд Харткорт, убирая руку с подбородка Гардении и поворачиваясь к кузену. – Особенно невыносимо, когда танцуешь.
– А я не замечаю духоты, если мне весело, – сказал Бертрам Каннингхэм. – Потанцуете со мной, мисс Уидон? Жаль упускать момент, ведь такая чудесная музыка звучит в доме ее светлости не часто.
– С удовольствием потанцую с вами, – ответила Гардения. – Только думаю, что оставлять лорда Харткорта одного с моей стороны невежливо.
Бертрам рассмеялся.
– О нем не беспокойтесь. Он быстро найдет себе компанию, если решит задержаться здесь. В последнем я сильно сомневаюсь.
Лорд Харткорт прищурил взгляд.
– Ты целый день умолял меня пойти с тобой на эту вечеринку, Берти. Не пытайся же теперь избавиться от моего присутствия. То, что ты добрался наконец до мисс Уидон, вовсе не означает, что я должен испариться.
– Может, мы не пойдем танцевать? – предложила Гардения, желая разрядить возникшее между братьями напряжение. – Постоим втроем здесь, на балконе, и побеседуем. Тут свежо и приятно. А в гостиной слишком людно и шумно. Там я чувствую себя неловко.
– Слишком шумно? – Бертрам прищелкнул языком. – Но здесь это обычное явление. Настоящее веселье еще и не начиналось. Кстати, приехал Андрэ де Гренэль. Уже подшофе.
– Подшофе? – переспросила Гардения. – А что это значит?
Она смотрела на лорда Харткорта, но ответил Бертрам Каннингхэм:
– «Подшофе» означает в подпитии, во хмелю, в состоянии опьянения. Вообще-то французы прекрасно держатся после рюмки-другой спиртного, Андрэ же начинает буянить.
– Надеюсь, он не сломает тетину мебель, – сказала Гардения встревоженно. – Вчера утром я видела в этом зале разбитую статуэтку из дрезденского фарфора. Наверное, она стоила очень дорого. Хотя от тети я не слышала ни слова сожаления.
– Наверное, ей не жаль этот фарфор, – предположил Бертрам.
– Любому человеку дорог его собственный дом, – возразила Гардения. – Если бы мои вещи били и ломали, мне было бы очень больно. Не понимаю, как можно прийти к кому-то в гости и, злоупотребляя гостеприимством хозяйки, вести себя так недостойно. В Англии подобное недопустимо.
– Почему же, и в Англии разное случается. – Бертрам заулыбался. – Помнишь, Вейн, ту пирушку, устроенную Кавендишами? Веселились тогда от души. Правда, Роза была в ярости, а наутро предъявила каждому из гостей счет в двадцать фунтов.
– Кто такая Роза? – спросила Гардения.
– Роза Льюис, известная всем личность, – ответил Бертрам. – Владелица отеля, что на Джермин-стрит.
– Но это совсем другое дело! – воскликнула Гардения. – Навести разгром в отеле – для кого-то это, может, и допустимо, но перевернуть вверх дном чей-то личный дом!..
Последовало напряженное молчание.
Нарушил тишину взрыв хохота Бертрама.
– Вы само очарование! – выдавил он из себя, продолжая смеяться. – Андрэ был прав: скоро о вас заговорит весь Париж.
Лорд Харткорт кашлянул.
– По-моему, мисс Уидон права. Никому не следует забывать о том, что этот дом – частная собственность герцогини.
Бертрам бросил в сторону кузена удивленный взгляд и собрался что-то сказать, но, по-видимому, передумал.
В этот момент на балкон вышел Андрэ де Гренэль.
– Каннингхэм! Вот где ты прячешься! – проорал он. – Мне сказали, что ты здесь, но я нигде тебя не увидел. Потом вспомнил о страстной любви англичан к свежему воздуху и сразу сообразил, что ты на балконе.
– Правильно, – пробормотал Бертрам несколько растерянно.
Но граф не слушал его. Заметив Гардению, он устремился прямо к ней.
– А! Маленькая монашка! Я сразу понял, что, когда увижу вас в следующий раз, вы будете в чем-нибудь блестящем! Правда, я ожидал, что фасон вашего платья будет несколько другим. – Он взял руку Гардении и поцеловал.
– Послушайте, граф, – жестко произнес лорд Харткорт. – Мисс Уидон – племянница графини де Мабийон. Она приехала из Англии и будет жить вместе с тетей. В тот вечер, когда мы увидели ее в этом доме впервые, вы повели себя непростительно грубо. Мне кажется, вам следует перед ней извиниться.
– Племянница герцогини де Мабийон? – От изумления граф приоткрыл рот. Он был изрядно пьян, но его мозг еще работал исправно. – Это правда?
– Правда, – ответил лорд Харткорт.
– В таком случае примите мои искренние извинения, – сказал граф, повернувшись к Гардении. – Но признаюсь честно: я сожалею, что в тот вечер мне так и не удалось вас поцеловать.
Он еще раз поднес ее руку к губам, но она порывисто отдернула ее.
– Пойдемте потанцуем, мисс Уидон! – предложил Бертрам.
Гардения обрадовалась возможности исчезнуть с балкона.
Они вернулись в гостиную и закружили по полу под волшебные звуки скрипок. Бертрам Каннингхэм танцевал лучше кузена, но Гардении хотелось, чтобы вместо него с ней рядом находился именно лорд Харткорт. Наверное, потому, что с ним танцевать было легче. Он двигался медленнее, возможно, делал это специально, чтобы она не чувствовала себя скованно.
