355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Картленд » Дважды венчанные » Текст книги (страница 1)
Дважды венчанные
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:21

Текст книги "Дважды венчанные"


Автор книги: Барбара Картленд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Барбара Картленд
Дважды венчанные

Глава 1

1821

Было уже одиннадцать часов, когда маркиз Волстоук явился на заседание совета директоров.

– Опаздываете!.. – пожурил его сэр Хьюберт Брайан, сидевший во главе стола.

– Сожалею… – вздохнул маркиз. – Засиделся на вечере у герцогини до двух часов ночи.

– Ну и как, вечер удался? – полюбопытствовал сэр Хьюберт.

– О да! – ответил маркиз, занимая свое место за столом.

Этот красивый шестидесятилетний мужчина держался с достоинством истинного аристократа.

Лет десять назад ему только и оставалось что гордиться своим происхождением, так как дела его пришли в упадок, хоть и не совсем по его вине.

После войны с Наполеоном многие землевладельцы оказались в крайне бедственном положении.

Хозяйство было заброшено, сельские дома стояли с прохудившимися крышами, парки, цветники и живые изгороди дичали без ухода, почти все работники-мужчины находились где-то в Испании и Португалии на полях сражений.

Однако маркизу все-таки улыбнулось счастье: он подружился с сэром Хьюбертом Брайаном, крупнейшим предпринимателем в стране.

Он начал свою карьеру в Ливерпуле помощником судовладельца-миллионера. Хьюберт Брайан, или как называли его недоброжелатели и враги – Хью Бриен, сам проложил себе путь наверх упорным, каторжным трудом.

Уже в двадцать пять лет он стал довольно состоятельным человеком, приобрел импозантность, как бы давая понять окружающим, что знает себе цену.

Однажды совершенно случайно он встретил дочь герцога Дорсета.

Это произошло на ленче, организованном Ливерпульским обществом, куда герцога пригласили в качестве почетного гостя.

Впервые в жизни Хьюберт Брайан влюбился.

При иных обстоятельствах герцог не обратил бы на него внимания: стоит ли заводить знакомство с человеком, не имеющим никакого веса в обществе? Но как раз в этот период, который можно было назвать полосой невезения, герцог изыскивай возможности поправить свое финансовое положение, поскольку доходы катастрофически уменьшались, а крупные капиталовложения не приносили прибыли.

Все его начинания терпели крах и, он пришел к выводу, что именно судоходство могло бы оказаться наиболее выгодным делом. Это и побудило его пригласить Хьюберта Брайана в свое загородное поместье, расположенное примерно в десяти милях от Ливерпуля.

Так началось их общение, которое, естественно, не должно было выходить за рамки сугубо деловых отношений.

Когда же этот ливерпульский судовладелишко, коего герцог осчастливил своим покровительством, вздумал жениться на его дочери, ошеломленный покровитель в порыве гнева тут же запретил молодым людям встречаться.

Однако его дочь, леди Элизабет, не сочла нужным подчиниться отцовскому запрету и продолжала тайно встречаться с Хьюбертом Брайаном, который, между прочим, к тому времени уже успел приобрести известность в деловых кругах.

Герцог, узнав об этих встречах – ведь не секрет, всегда найдутся доброхоты, готовые сообщить плохие новости, – пришел в неистовство; он осыпал Брайана грозными проклятиями и непристойными оскорблениями.

Выслушав герцога, молодой человек степенно и подробно изложил, как обстоят у него дела и что он имеет за душой.

Герцог был потрясен.

Он и представить себе не мог, что в таком возрасте можно стать обладателем столь огромного состояния, к тому же нажитого собственными стараниями.

Кроме того, Хьюберт Брайан поведал герцогу и о своих планах на будущее, причем был до такой степени доказателен, что герцог, несмотря на свою предубежденность, поверил в их успешное осуществление.

Все закончилось очень просто – герцог дал согласие на брак.

Шло время, и, наслаждаясь благами, доступными благодаря состоянию зятя, греясь в лучах его славы, он позабыл, как когда-то, узнав о намерениях своей дочери и Хьюберта Брайана, был настолько глуп, что пытался препятствовать их браку.

Что касается самой леди Элизабет, то никто за эти годы не усомнился в ее абсолютном благополучии.

К сожалению, после рождения первого ребенка она не могла больше иметь детей, и это было единственное, что омрачало их супружеское счастье.

Внучка герцога, Тереза, поражала красотой с самого своего рождения.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного.

Ее отец отличался чрезвычайной привлекательностью, а мать считалась неоспоримой красавицей – недаром какое-то время герцог уверял себя, будто его дочь достойна выйти замуж по меньшей мере за особу королевской крови.

Во многом благодаря стараниям герцога его зятю пожаловали рыцарское звание за вклад в развитие Ливерпупя.

И это было справедливо, так как, Хьюберт Брайан действительно не скупился ради процветания своего города.

А между тем его состояние все росло, удваиваясь, а то и утраиваясь год от года.

Смерть жены стана дня сэра Хьюберта ударом, который мог уничтожить его, будь он слабее духом.

Ни разу за все шестнадцать лет их брака Брайан даже не посмотрен на других женщин. До самого последнего дня они оставались юными влюбленными.

Чтобы заглушить невыносимую боль потери, Хьюберт стал работать еще упорнее, чем когда-либо прежде.

Его торговая флотилия продолжала расширяться одновременно с ростом его доходов.

Потом из жизни Хьюберта Брайана ушел герцог, и его место занял другой аристократ, с которым сам герцог его и познакомил.

Это был маркиз Волстоук.

Хьюберт не переставал поражаться изысканности и благородству этого человека, его безупречным манерам. Он был одинаково вежлив и с принцем крови, и с подметальщиком улиц.

Никто не мог сказать о нем дурного слова. Но и на его благосостояние война оказала губительное действие.

Без особого успеха пытался маркиз уберечь от разорения и упадка свое родовое имение и дворец, принадлежавшие Волстоукам в течение нескольких веков.

Ему пришлось уволить большую часть слуг и тех, кто работал на него в поместье.

Чтобы обеспечить их пенсионным содержанием, он решил продать одну из своих лучших картин, а также серебро, приобретенное его предками еще в годы правления королевы Анны.

Именно серебро и свело его с сэром Хьюбертом Брайаном.

Накануне аукциона оно так расхваливалось в газетах, что сэр Хыоберт счел его достойным пополнением своей коллекции, тем более ему давно хотелось иметь нечто подобное.

Жена научила его ценить старинные вещи.

По ее настоянию они приобрели замечательный дом и поместье площадью в пять тысяч акров.

Леди Элизабет обставила дом с тем совершенным вкусом, который унаследовала от своего отца.

Она убедила мужа покупать картины великих мастеров.

По ее инициативе он стал коллекционировать тончайший фарфор и многое другое, что украшало их дом.

Ни с чем подобным ему дотоле не приходилось иметь дело, но сэр Хьюберт любил свою жену, к тому же, будучи весьма прозорливым, он скоро оценил все достоинства и преимущества человека, обладающего чувством прекрасного.

Леди Элизабет и сэр Хъюберт стали посещать аукционы.

Время от времени распродажи проходили в частных домах, а иногда ив торговых залах Кристи, открывшихся в Лондоне.

Когда Хьюберт приносил домой то, что нравилось жене, у него появлялось ощущение трепетного восторга, чего он не испытывал никогда прежде.

Элизабет теперь не было с ним, но он продолжал наполнять сокровищами их дом в поместье.

Кроме того, он купил дом в Лондоне для Терезы.

Ему казалось, что, когда она вырастет и завершит образование, ей будет необходима обстановка, достойная ее красоты, как необходима безукоризненная рама для прекрасной картины.

Узнав, что дом маркиза Волстоука находится на расстоянии всего одного конного перехода от Ливерпуля, сэр Хьюберт отправился к нему еще до начала аукциона, дабы лично осмотреть выставляемое на продажу фамильное серебро.

Он прибыл в самом роскошном экипаже, как бы желая с первой минуты продемонстрировать свою значимость.

Но вместо того чтобы отвести его в зал, где было разложено серебро, слуги препроводили его в библиотеку.

Там у камина сидел, углубившись в книгу, маркиз.

Сказать, что он произвел на сэра Хьюберта впечатление, значит не сказать ничего.

Хьюберт Брайан понял – перед ним человек, которому он хотел бы подражать во всем.

Человек этот представлял собою нечто столь же ценное и уникальное, как и любой предмет из его коллекции, которую он намеревался продать.

Но и маркизу понравился сэр Хьюберт, и они беседовали на равных. Конечно же, маркиз немало слышал о своем госте.

При этом он восхищался и тем, как сэр Хьюберт блестяще реализовал свои выдающиеся способности, поднимаясь на вершину социальной лестницы, и тем, что он способствовал процветанию Ливерпуля, и тем, что суда под флагом его флотилии были известны всей стране.

Джентльмены проговорили почти два часа.

А когда расстались, оба уже знали, что каким-то непостижимым образом в жизни того и другого перевернута новая страница.

Аукцион был отменен.

Хьюберт Брайан скупил все выставленное на продажу.

Однако себе он оставил лишь серебро, все же остальное вернулось к маркизу.

– Все это корнями проросло здесь, – сказал он, окидывая взглядом дворец, – и вы не можете лишать того, кто унаследует этот великолепный дом, принадлежащих ему сокровищ. Дворец должен вновь стать таким же великолепным, каким он был в самом начале.

Маркиз был глубоко тронут словами сэра Хьюберта.

Более того – он понял, что для такого человека, как Хьюберт Брайан подобный шаг является не просто стремлением к благотворительности – скорее желанием сделать что-либо для следующих поколений.

Таким образом, сэр Хьюберт нашел для себя новый интерес в жизни, помимо увеличения собственных капиталов. Он проследил за судьбой картин, ранее проданных маркизом, и выкупил их у новых хозяев.

Маркиз, к сожалению, успел продать и часть резной, с позолотой мебели эпохи правления Карла Второго.

На поиски ее нового местонахождения ушло шесть месяцев, прежде чем удалось вернуть ее обратно.

Сэру Хьюберту не меньше, нежели самому маркизу, доставляло удовольствие наблюдать, как подобно розе вновь расцветает дом.

Все возвращалось на свои законные места.

Сэр Хьюберт познакомился и с наследником маркиза – сыном его единственной сестры, которая вышла замуж за графа Лэнбоурна и жила на юге страны.

Они часто виделись, бывая в Лондоне, и маркиз испытал ужасное потрясение, когда карета, в которой ехали супруги Лэнбоурны, перевернулась и оба погибли.

Единственный ребенок Лэнбоурнов был крещен Эдуардом, но все звали его просто Гарри.

Маркиз решил, что юноша, которому тогда едва исполнилось семнадцать, должен жить с ним и в Ливерпуле, и в Лондоне.

Когда он сказал об этом сэру Хьюберту, тот воскликнул:

– Превосходно – вот все, что я могу ответить! Он счастливейший молодой человек! Ведь ваше родовое поместье уже слывет одним из красивейших уголков графства, а к тому времени как мы завершим работу, ему не будет равных во всей Англии.

Маркиз рассмеялся.

– Я только надеюсь, что Гарри оценит наши хлопоты и заботу о нем.

– Уверен – оценит, – заявил сэр Хьюберт, – так же, как Тереза приходит в восторг при виде моих новых приобретений для ее дома. Совсем как ее мать…

Он помолчал немного и, словно спохватившись, промолвил:

– Чуть было не забыл – хочется знать ваше мнение о картине, которую я намерен повесить над камином в гостиной на Беркли-сквер.

– Вам удалось найти картину, которая впишется в этот интерьер? – заинтересовался маркиз.

– Думаю, да, – кивнул сэр Хьюберт. – Однако, когда речь заходит о картинах, я всегда, как вы знаете, склоняю голову перед вашим суждением.

Маркиз улыбнулся.

Ему доставляло удовольствие слышать подобные комплименты от друга, который действительно высоко ценил его мнение.

Чем лучше маркиз узнавал сэра Хьюберта, тем больше восхищался его способностью скрупулезно вникать во все за что бы ни взялся.

Его яркий ум проявлялся не только в финансовых вопросах.

По мнению маркиза, он обладал не меньшим интеллектом, чем большинство государственных мужей, входивших в правительство.

К тому же он не считал для себя зазорным учиться и без всякого уничижения перенимать у маркиза многое из того, что отличало истинного джентльмена в подлинном значении этого слова.

– Давайте посмотрим картину сегодня во второй половине дня, тем более что у нас уже была назначена встреча на сегодняшнее утро!

– Да, вы правы, – кивнул сэр Хьюберт. – Через полчаса все начнут собираться, но я хотел бы поговорить с вами наедине.

Маркиз вопросительно взглянул на него.

– Возможно, я опоздал, – продолжал сэр Хьюберт, – но тем не менее я здесь, чтобы…

К удивлению маркиза, его друг явно волновался.

Это было так не похоже на сэра Хьюберта, что невольно заставляло думать о каких-то неприятностях.

Маркиз уже готов был спросить, не стряслась ли какая беда в Ливерпуле, а может, произошла авария с одним из судов, представлявших теперь и его интересы, когда сэр Хьюберт выдавил из себя:

– Мне нужно поговорить с вами о Гарри.

– О Гарри? – Маркиз вскрикнул от неожиданности.

Гарри недавно возвратился с войны, где ему довелось участвовать под командованием Веллингтона в битве при Ватерлоо.

Ему было всего лишь двадцать, когда он во Франции поступил на службу к великому полководцу.

Вскоре после Ватерлоо война завершилась, и Гарри оставили служить в оккупационных войсках, где он пробыл почти два года.

Возвратившись в Лондон, юноша принялся наверстывать упущенное и предаваться радостям жизни, которых был лишен все эти годы.

В отличие от многих своих друзей, поступивших в Оксфорд, он остался на военной службе.

Он был чрезвычайно хорош собой, а благодаря деньгам, унаследованным от отца, и весьма щедрому содержанию, назначенному ему маркизом, мог позволить себе великолепно одеваться и иметь отличный выезд.

Все это способствовало тому, что его имя постоянно включалось в списки приглашенных в самые знаменитые дома столицы.

Маркиз прекрасно понимал – его племянника многие рассматривали как выгодную партию для своих дочерей.

Однако Гарри выбрал для себя иное направление – он предпочитал проводить время с теми очаровательными, экстравагантными замужними дамами, которые тайком изменяли своим мужьям. Или с неотразимыми распутницами, коими изобиловал Лондон.

– Мальчик должен перебеситься в молодости, – часто оправдывал его перед сэром Хьюбертом маркиз, когда к нему приходили ошеломительные счета.

Смеялся он и над проказами Гарри в молодежной компании Уайт Клаб.

Знатные вдовушки могли сколько угодно воротить нос, однако маркиз проявлял понимание в этом вопросе.

По истинную радость он испытывал от того, что Гарри был очень спортивным молодым человеком, превосходным наездником и неизменным победителем в скачках с препятствиями или на бегах, в которых принимал участие.

Маркиз был в восторге, так как благодаря сэру Хьюберту мог держать самых лучших беговых лошадей в конюшнях Стоук Пэлэс, а также лошадей для выезда; содержались они в помещении, достроенном позади его лондонского дома, который находился, как и дом сэра Хьюберта, на Беркли-сквер.

Еще до знакомства с сэром Хьюбертом, будучи в отчаянном положении, маркиз продал свой дом.

Но его друг настоял на выкупе этой недвижимости у новых владельцев, и теперь дом по-прежнему стал называться Волстоук-Хаусом.

Там-то и жил Гарри и, казалось, всегда бывал очень рад дяде, когда тот приезжал с севера в Лондон.

Маркиз прибыл три дня назад. И вечером, в день приезда, и на следующий день Гарри ссылался на ранее назначенные встречи, которые никак не мог отменить.

– Желаю тебе хорошо провести время, мой мальчик, – ответил ему маркиз. – Я тоже был молод и ни разу в жизни не пожалел о развлечениях той поры.

– Я знал, что вы меня поймете, дядя Морис, – обрадовался Гарри, – но мне о многом необходимо с вами поговорить, когда у нас найдется для этого время.

– Я всецело в твоем распоряжении, – высокопарно произнес маркиз.

Гарри улыбнулся ему на прощание и, отъехав от дома в закрытой карете, оставил дядю ужинать в одиночестве. Маркиз пожалел, что не договорился с сэром Хьюбертом пообедать вместе на противоположной стороне площади.

Но поскольку ужин для него уже был приготовлен и он не желал огорчать своего повара, трапезничал один.

А прошлым вечером у него самого была назначена встреча с герцогиней Девонширской.

Он уже собирался уходить, когда Гарри пришел переодеться.

– Вы уходите, дядя Морис?

– Боюсь, что да.

– А я надеялся пообедать с вами, – разочарованно произнес Гарри, – но ничего, не беспокойтесь. Полагаю, вы побудете еще немного в Лондоне?

– Как я уже говорил, я в полном твоем распоряжении, – заверил племянника маркиз, – но, кажется, это ты все время очень занят.

– Я просто наслаждаюсь жизнью, – ответил Гарри, – и это, как говорится, то самое, что доктор прописал, особенно после невыносимой скуки в Камбре!

Так называлось местечко на севере Франции, где были расквартированы оккупационные войска.

В глазах умудренного опытом Волстоука мелькнул лукавый огонек.

– Насколько я был информирован, ты довольно много времени проводил в Париже.

– По крайней мере старался, дядюшка, – согласился Гарри.

– «С самыми соблазнительными, очаровательными, пленительными и самыми дорогими кокотками в Европе», – процитировал кого-то маркиз.

Гарри засмеялся.

– Они и правда оказались весьма дорогим удовольствием.

Дядя вышел из дома, чтобы проделать совсем недолгий путь до Девоншир-Хауса, племянник поднялся к себе наверх.

Теперь, ожидая, когда сэр Хьюберт заговорит, маркиз почувствовал некоторую тревогу.

Он не мог предположить, будто Гарри влез в долги. Маркиз не только оплачивал большую часть его счетов, но также увеличил назначенное ему содержание.

Он смог это сделать благодаря полученным в прошлом году значительным прибылям от перевозок на своих судах.

Сэр Хьюберт прокашлялся.

– Боюсь, Морис, мои слова окажутся ударом для вас, но люди, которым можно доверять, предупредили меня, что Гарри намерен жениться на актрисе.

Маркиз так напрягся, что на какой-то миг показалось, будто он превратился в камень.

Наконец он вымолвил:

– Вы это серьезно? Но этого не может быть!

– Насколько я понимаю, Гарри настроен весьма решительно, – заверил его сэр Хьюберт, – и готов сообщить вам о своем намерении в любой момент.

Маркиз тут же вспомнил, как Гарри хотел поговорить с ним о чем-то серьезном.

Но никогда, даже в самом кошмарном сне, не могло ему померещиться ничего подобного.

– А кто эта актриса?

– Камилла Клайд, – ответил сэр Хьюберт. – Не думаю, что вы могли о ней слышать, тем более видеть.

Но маркиз слышал о ней и даже видел.

Камилла Клайд сделала себе имя, начав играть в шекспировских пьесах.

Затем она перешла на комедии, где ее талант заблистал новыми гранями.

Пьесы времен Реставрации воссоздавались заново, и одну за другой она переиграла в них все первые роли, так же как в некоторых весьма забавных французских пьесках, пользовавшихся огромным успехом в Париже и переведенных затем на английский. Камилла Клайд была миниатюрна, не то чтобы красавица, но очень привлекательна, с огромными искрящимися зелеными глазами и рыжеватыми волосами.

Все разговоры в городе вертелись вокруг ее персоны, за ней ухаживали даже некоторые высокопоставленные особы.

По слухам она отличалась большой расточительностью и не знала границ в своих требованиях, поэтому те, кого она одаривала своей благосклонностью, оказывались преимущественно людьми в возрасте и со значительными средствами. Неудивительно, думал маркиз, что Гарри стремится приглашать ее на обеды, он даже мог бы предложить ей свое покровительство на какое-то время.

Но женитьба!

Это предмет уже совсем иного свойства.

Ему с трудом верилось в серьезность сказанного сэром Хьюбертом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем маркиз спросил с беспокойством в голосе:

– Откуда вам стало известно об этом?

– Камилла Клайд хвасталась в театре, будто она подумывает, не согласиться ли ей на предложение стать графиней! Один мой друг общается с актрисой, занятой в той же пьесе, что и примадонна. Он передал мне весь разговор, и я догадался, что женитьба Гарри может состояться, и весьма скоро.

– Не могу в это поверить! Маркиз был совершенно растерян, он не ожидал подобного удара.

Сэр Хьюберт сочувственно положил руку на плечо друга.

– Я знал, как вы будете расстроены.

– Расстроен! И вы полагаете, я позволю какой-то там актрисе стать хозяйкой Стоук Пэлэс? Жить в комнатах, на которые мы израсходовали так много времени и средств, и унаследовать место моей матери, этой красивейшей и добрейшей женщины, настоящей леди? – Маркиз весь дрожал от негодования.

Он стукнул кулаком по столу.

– Я этого не позволю! Я не допущу ничего подобного! Даже если мне придется разорить Гарри, отняв у него все его деньги!

– А этого-то вы сделать и не сможете, – спокойно сказал сэр Хьюберт. – Вспомните, только в прошлом году вы передали ему в собственность сотню тысяч фунтов. Вся эта сумма была оформлена как подарок, Морис. Маркиз тяжело вздохнул.

– Тогда что же мне делать? Ради Бога, Хьюберт, что я могу сделать? Сэр Хьюберт сел на стул.

– Я задавал себе тот же вопрос еще до вашего приезда, – признался он. – Если быть до конца честным, Морис, я всегда мечтал о том дне, когда моя Тереза и Гарри встретятся. Эта встреча могла бы стать достойным венцом и еще больше укрепила бы нашу с вами дружбу, если б они полюбили друг друга.

Помолчав немного, он добавил:

– Они могли бы жить в Стоук Пэлэс, который со временем передали бы своим детям.

– Знаете, – подхватил маркиз, – о чем-то подобном и я подумывал. Увидев Терезу в прошлом году, когда она приезжала домой на каникулы, я отметил про себя, что никогда не встречал столь восхитительной девушки, и, надо сказать, вы были правы – ома действительно очень похожа на свою мать.

– Кажется, Гарри ее никогда не видел, – сказал сэр Хьюберт. Маркиз покачал головой.

– Гарри, как вы помните, по возвращении из Франции был совершенно очарован Лондоном, а вы с Терезой в это время отправились на север.

– Тогда нам необходимо организовать их встречу.

Сэр Хьюберт говорил таким тоном, словно планировал какое-то усовершенствование на своей верфи или обсуждал очередную блестящую идею, куда следует вложить деньги.

– Мы в состоянии это сделать, – тут же отреагировал маркиз, – но сколько времени у нас в запасе?

– Вот это-то и волнует меня больше всего, – ответил сэр Хьюберт.-Я могу разузнать у своего приятеля насчет их планов, а вам необходимо настоять на том, чтобы Гарри сопровождал вас в Стоук Пэлэс.

– Я сделаю что угодно, лишь бы предотвратить этот ужасный брак! – с жаром произнес маркиз. – И как только он мог измыслить такое! Ведь этот шаг приведет его к полному краху, к неминуемой катастрофе!

Сэр Хьюберт не ответил, и маркиз продолжал причитать:

– Никакого уважения к своему титулу, ко мне, к Стоук Пэлэс, к своему положению в обществе, наконец.

Он помолчал какой-то миг, потом вопросил еще более гневно:

– Кто будет принимать актрису в своих домах, даже если она носит тиару на голове?

Тут оба вспомнили, как еще в прошлом веке, в пору их молодости, граф Дерби женился на Элизабет Фаррен.

Она стала первой актрисой, вошедшей в книгу пэров.

Этот брак в то время вызвал невероятный скандал.

– Не допущу! Me позволю ничему подобному произойти с моим именем! – в ужасе запротестовал маркиз, вспомнив разговоры о графине Дерби и домыслы, о которых многозначительно умалчивали.

– Я предполагал, что ваши чувства будут именно таковы, – заметил сэр Хьюберт, – и хотя Камилла Клайд весьма хорошенькая женщина, она, конечно же, как сказала бы моя жена, вполне заурядна!

– Я скорее увижу ее мертвой, – неистовствовал маркиз, – чем переступающей порог Стоук Пэлэс!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю