Текст книги "Огонь на снегу"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 4
В приемной перед банкетным залом собралось более сорока человек.
Никогда еще Алида не видела такого изумительного зрелища. Женщины, как она иожидала, были неописуемо нарядны в своих парижских туалетах, идаже Мэри терялась на их фоне. Их кринолины казались шире, талии тоньше, декольте ниже, сами платья элегантнее, чем Алида могла себе вообразить, а драгоценности просто бесподобны. Нитки великолепного жемчуга величиной с яйцо, бриллианты неимоверной величины, изумруды, сапфиры ирубины – все сверкало на длинных белых шейках или в волосах, искусно уложенных русскими парикмахерами, обучавшимися в Париже.
Мужчины большей частью были в красных, голубых или белых мундирах, увешанных наградами. Все они отличались редкой красотой: широкоплечие, высокие, стройные.
Женщины, и прежде всего дочери императора – великие княжны Мария и Ольга, были настолько красивы, что Алида не могла оторвать глаз.
Великая княгиня представила Мэри и Алиду всем присутствующим. Реверансы дам, поклоны мужчин и улыбки, которыми их приветствовали, – все необычайно льстило девушкам. В то же время Алида сознавала, что ее-то никто не считает важной персоной: достаточно посмотреть на ее старомодное серое платьице. Не то чтобы об этом говорили, но взгляды выражали легкое пренебрежение.
Она была достаточно умна, чтобы понять: всерьез ее никто не воспринимает и никому нет до нее дела.
И только когда князь поздоровался с ней, дамы с интересом посмотрели на нее. Девушка увидела, как он с чуть заметной улыбкой взглянул на белые орхидеи, приколотые к ее платью.
– Я была польщена, получив их, ваша светлость, – тихо произнесла она.
– Я впервые сорвал цветы с моего любимого растения, – ответил он.
Алида изумленно раскрыла глаза и робко возразила:
– На более нарядном платье они выглядели бы более красиво.
– Я больше ничего не мог подарить вам, – пожалел он, – разве что достать с неба звездочку!
Алида удивленно посмотрела на князя, подумав, что, наверное, неправильно поняла его слова. Откланявшись, князь через всю приемную прошел к Мэри.
За обедом Алида впервые увидела огромный банкетный зал дворца. Расписанные потолки и белые с позолотой стены, на которых висели прекрасные картины, впечатляли больше, чем она ожидала. Но более всего девушку поразили чудесные цветы, украшающие зал лучше, чем бесценные картины и мебель. Цветы были везде: на длинном обеденном столе, в вазах по углам зала, и даже на картинах, обрамляя их живописными гирляндами.
Алиде показалось, что целая оранжерея скрывала оркестр, тихо играющий в дальнем конце зала.
За каждым стулом стоял лакей в алой ливрее, расшитой золотом, и, сев на свое место, Алида подумала, какая же она счастливая, что присутствует на таком блестящем приеме.
Оторвав глаза от сверкающих гостей, она увидела по правую руку от себя человека средних лет, одетого в штатское. Он уже начинал седеть, и ей показалось, что он чем-то отличается от всех остальных мужчин за столом.
Ее учили обязательно поддерживать разговор с присутствующими на обеде, и она неуверенно спросила:
– Вы занимаетесь политикой?
Ее сосед засмеялся.
– Нет, – ответил он, – я музыкант.
– Музыкант? – изумленно воскликнула Алида.
Сосед, должно быть, понял, что его ответ прозвучал для девушки удивительным, и пояснил:
– Вы, наверное, только что приехали, мисс Шенли. Вы думаете, что великая княгиня не более чем душа светского общества Петербурга, но она к тому же покровительствует искусствам и культуре в императорской России, Ее дворец всегда открыт для художников и литераторов.
– Вот как! – воскликнула Алида. – Я не ожидала встретить таких интересных людей.
– В Михайловском дворце любой писатель, художник или скульптор встречает радушный прием, – ответил ее новый знакомый и с улыбкой добавил: – И политические деятели тоже!
Алида была крайне возбуждена. Казалось, прошли века с тех пор, когда она встречала таких интересных собеседников, как друзья ее отца. Ее дядя, герцог, никогда не снисходил до встреч с теми, кого пренебрежительно называл «умниками», и она взволнованно попросила своего собеседника:
– Расскажите мне о себе! Что вы исполняете? Или вы композитор?
– Я сочинял самую разнообразную музыку, – ответил он, – и великая княгиня, вселяющая во всех нас неистощимый оптимизм, уверяет, что после смерти меня признают великим!
Он сдержанно засмеялся.
– Скажите, а как вас зовут? – осведомилась Алида. – Боюсь, я не расслышала вашего имени, когда нас представляли.
– Моя фамилия Строенский, и я надеюсь, после моей смерти вы вспомните наш разговор.
– Я буду надеяться услышать вашу музыку при вашей жизни! – улыбнулась Алида.
– А вы сами играете? – поинтересовался он.
– Не очень хорошо, – призналась девушка. – Но когда я слышу музыку, мне всегда хочется танцевать!
Вдруг она вспомнила, что это запретная тема. Ее дядя пришел бы в бешенство, услышь он о ее желании танцевать, поскольку это напоминало о ее, как он называл, дурном происхождении.
– Я уверен, вы прекрасно танцуете, мисс Шенли! – искренне произнес господин Строенский.
Немного оробев от этого неожиданного комплимента, Алида повернулась к другому своему соседу.
Это был пожилой человек с когда-то красивым лицом, теперь изборожденным резкими морщинами.
Что-то в нем показалось девушке знакомым, и, обменявшись с ним несколькими дежурными фразами, она догадалась, в чем дело.
– Надеюсь, мой сын хорошо заботился о вас и вашей кузине, когда сопровождал вас сюда? – спросил ее собеседник.
– Вы отец графа Ивана?
– Да, я его отец.
– И вы генерал, – сказала она, взглянув на знаки различия и целый иконостас наград.
– Я начальник Кадетского корпуса, – ответил генерал.
Алида застыла. В ее памяти все еще были свежи рассказы господина Таченского об ужасных наказаниях, применявшихся в Кадетском корпусе. Однако, вспомнив, что господин Таченский уже пятнадцать лет не был в Петербурге, она несколько неуверенно спросила:
– Дисциплина в вашем корпусе… такая же строгая, как ипри покойном царе?
– Откуда вы слышали о нашей дисциплине? – удивился генерал и, не дождавшись ответа, добавил: – Я верю в дисциплину. Молодые люди нуждаются в строгом воспитании, чтобы из них получились хорошие солдаты, исамое главное здесь – полное и безоговорочное подчинение.
– Даже если это против совести? – спросила Алида.
– Хорошему солдату не нужна совесть. Ему не нужно думать, – резко ответил генерал. – Он должен только выполнять приказы, вскакивать по команде и гордиться тем, что служит императору и своей стране.
После недолгого молчания Алида произнесла:
– Но ведь при таком воспитании может получиться машина, а не человек из плоти и крови.
– Мужчины становятся плотью и кровью, когда сталкиваются с противником, – возразил генерал, – но, беспрекословно подчиняясь командиру, они могут спасти свою жизнь. Однако добрый русский всегда должен быть готов умереть за царя-батюшку.
Алида знала, что так русские крестьяне называют царя, которому приписывают почти божественную силу. Она видела: генерал говорит почти фанатично! Глядя на резкие морщины, бороздившие его лицо, она думала, сколько же молодых, впечатлительных людей пострадало от его рук или было морально уничтожено его жесткой дисциплиной. На память ей снова пришел рассказ господина Таченского об ужасных порках, часто заканчивавшихся смертью провинившегося.
Она чуть заметно вздохнула, словно не могла больше говорить с генералом, и с облегчением снова повернулась к господину Строенскому.
– Я всегда слышала, что русские очень музыкальны. Надеюсь, мне посчастливится услышать, как они поют.
– Уверен, великая княгиня обязательно сведет вас воперу!
– Я имею в виду не оперу, – возразила Алида. – Мне хотелось бы услышать, как поют за работой крестьяне, а также русские застольные песни. Отец рассказывал, что более веселых и мелодичных песен нет ни у одного народа!
– А вы, как я вижу, не похожи на обычную путешественницу, приехавшую в Петербург, – улыбнулся господин Строенский. – Я запомню ваше желание, мисс Шенли, исделаю все возможное, чтобы доставить вам удовольствие.
– Это будет замечательно! – обрадовалась Алида.
В течение всего обеда они говорили о музыке, и, увлеченная интересным разговором, Алида едва замечала изысканные блюда, которые визобилии подавали гостям. И только когда обед подошел к концу, она вдруг поняла, как невежливо вела себя с генералом Бенкендорфом, почти не обращая на него внимания. Чтобы как-то загладить неловкость, она с трудом проговорила:
– Вы, наверное, очень гордитесь тем, что ваш сын, граф Иван, занимает такой важный пост вМорском министерстве?
– Лучше бы он служил в полку! Но политика ему всегда нравилась больше, чем военная служба.
– А я и не знала, что граф Иван интересуется политикой!
– Он проявляет к ней живой интерес. Сейчас он помогает генерал-адъютанту императора справиться с безумцами, которые хотят освободить крестьян.
– Но вы, конечно, против этого?
– Это будет безумием и разорит многих дворян.
– А как вы думаете, можно ли найти какое-то решение?
Генерал опустил на стол стиснутые кулаки.
– Никогда! Никогда! – воскликнул он. – Никому не позволено предавать традиции русской истории! Это произойдет только через мой труп!
Его гнев был так неистов, что Алида поняла: она спровоцировала бурю.
Она с облегчением увидела, что обед подошел к концу и великая княгиня с другими дамами выходят из банкетного зала,
– Видите ли, мы придерживаемся английской моды, а, не французской, – пояснила великая княгиня, ведя своих гостей по длинному коридору.
– Вы хотите дать мужчинам немного побеседовать за бокалом портвейна, – заметила Алида.
Прожив некоторое время во Франции, она прекрасно знала, что там мужчины покидают комнату вместе с женщинами.
– Именно так, – ответила ей великая княгиня. – Хотя мужчинам и приятно общество хорошеньких дам, они всегда рады хоть немного побыть в чисто мужском обществе и свободно поговорить о том, о чем бы не посмели говорить в нашем присутствии. – Озорно засмеявшись, она продолжала: – Мне всегда говорили, что за бокалом портвейна рассказываются самые злые сплетни!
Дамы разошлись по трем изумительно обставленным комнатам, чтобы поправить прически, попудрить носики и обменяться комплиментами по поводу нарядов.
– Сегодня танцев не будет, хотя в Зимнем дворце дается бал, – обратилась к Мэри великая княгиня. – Я подумала, дорогое дитя, что вы утомлены дальним морским путешествием. Но на следующей неделе вы обязательно побываете на таком балу! Это совершенно особый случай, и мы все появимся на нем в русских костюмах. Я уже заказала платья для вас и вашей кузины!
– Это очень любезно, сударыня! – воскликнула Мэри.
– Думаю, вам понравится. Это всегда увлекательное зрелище! Мужчины особенно неотразимы при всех регалиях.
– Буду с нетерпением ждать этого бала, – вежливо ответила Мэри.
– А завтра я даю бал здесь в вашу честь, – продолжала великая княгиня. – Я решила, что это будет «Белый бал», потому что скоро наступит зима и Петербург покроется снегом, а ведь именно это привлекает в России иностранцев.
Мэри улыбнулась, а Алида чуть не вскрикнула от досады. Она слышала, что раньше давались балы, на которых все дамы появлялись в платьях одного цвета. Бывали Розовые, Черные, Золотые балы, на которых ее мать бывала в Париже.
Но ей ведь нечего надеть на Белый бал!
Если ее дядя хотел наказать племянницу за грех ее отца, он вряд ли мог придумать что-нибудь более унизительное. Так стыдно появиться в изысканном и блестящем обществе Европы одетой, как сирота из приюта!
Великая княгиня вышла, и они с Мэри ненадолго остались в гардеробной одни. Остальные дамы не могли услышать их.
– Что мне делать, Мэри? – тихо спросила Алида. – Ты слышала, великая княгиня сказала, Белый бал дается в твою честь, а тебе известно, что у меня есть только серые платья.
– Тогда ты не сможешь быть на этом балу, не так ли? – равнодушно произнесла Мэри, вышла из гардеробной и затерялась среди остальных гостей.
Позже гости беседовали в одной из больших гостиных, а оркестр, который играл за обедом, теперь аккомпанировал их голосам из другого зала. Алиде очень хотелось послушать музыку, а не тратить время на бессмысленные разговоры, но отец всегда говорил ей, как утомительны гости, которые, как он выражался, «не исполняют своей роли».
– Не важно, что ты говоришь, Алида, – говорил он пятнадцатилетней дочери. – Делай вид, что тебе все интересно, и увидишь, люди охотно будут изливать перед тобой душу.
Только теперь Алида поняла, какой мудрый совет дал ей отец. Стоило ей спросить людей, чем они занимаются, живут ли они в Петербурге, как тотчас же завязывался оживленный разговор, иногда на тему, в которой она совершенно не разбиралась. Великая княгиня была исключительной хозяйкой и перезнакомила между собой всех гостей. Наконец Алида оказалась снова рядом с генералом Бенкендорфом,
– Надеюсь, мисс Шенли, вы приятно провели время, – вежливо произнес он.
– Очень приятно, генерал, – ответила Алида. – Здесь так красиво, что мне кажется, я вижу все это во сне!
– Я бы хотел показать вам, как маршируют кадеты, – заметил генерал. – Его императорское величество не раз высоко отзывался об их выправке,
– С удовольствием, – ответила Алида, надеясь, что своим тоном не выдала, как ей ненавистна мысль о Кадетском корпусе и происходящих там ужасах.
– Я поговорю с великой княгиней, – пообещал генерал.
Прощаясь с ней, он щелкнул каблуками, а она надеялась, что больше никогда не увидит его, В то же время она испытывала чувство неловкости: ведь генерал – отец графа Ивана, и Мэри, может быть, интересно посетить Кадетский корпус.
Тем временем гости начали расходиться. Дамы приседали в реверансах перед великой княгиней и были похожи на прекрасных лебедей. Алида смотрела на великолепные наряды из атласа, тюля, кружева, газа и парчи, на великолепные драгоценности и меховые манто, которые подавали слуги.
Днем солнце еще грело, но к вечеру сильно похолодало.
– Завтра будет снег, – услышала Алида пророческое замечание пожилой дамы, спускавшейся по лестнице. – Я чувствую это своими косточками.
– Зима и должна начаться в октябре, – ответила ей собеседница.
Граф Иван покинул зал почти последним. Он о чем-то оживленно говорил с Мэри, и Алида увидела, как Мэри, положив руку на его плечо, что-то шептала ему. Тот, словно осознав, что его поздний уход возбудит ненужные подозрения, подошел к великой княгине.
– Не могу выразить, сударыня, как приятно я провел время, – сказал он. – Ваши приемы всегда замечательны, и я буду считать часы до завтрашнего бала!
– Я рада, что вы и ваш отец будете у меня завтра, – ответила великая княгиня.
Она говорила вполне приветливо, но Алида все же уловила некоторую натянутость в ее голосе и задумчивость во взгляде, когда граф склонился над ее рукой.
Граф Иван совершенно забыл о ней и даже не попрощался, но это не задело Алиду. Теперь она уже окончательно прониклась неприязнью как к нему, так и к его отцу. Конечно, Мэри поймет, размышляла она, что разумнее было бы познакомиться с кем-нибудь другим. Ведь здесь столько красивых мужчин. Чуть слышно вздохнув, она подумала: «А один красивее всех!» И действительно, среди всех неотразимых мужчин, которых она сегодня увидела, не было никого прекраснее князя Воронцова.
В этот момент, проводив до двери наиболее важных гостей, князь Воронцов возвратился в зал.
– Вечер удался на славу, – сказал он.
– Тебе понравилось? – спросила великая княгиня.
– Я в восторге! Кто, кроме вас, способен собрать вместе таких разных людей и сделать так, чтобы вечер для них прошел приятно? – Его глаза горели, и он продолжал: – По-моему, некоторые из ваших гостей были потрясены, когда вы представили им Николая Милютина.
Великая княгиня засмеялась:
– Они могли ожидать, что встретят его здесь!
– Не в такой обстановке, – ответил князь, – но я смею надеяться, они это переживут и им будет о чем поговорить.
– В этом можешь не сомневаться.
Князь поднес к губам ее руку:
– Доброй ночи, моя шаловливая кузина, благодарю вас!
Он повернулся к Мэри:
– Вам понравилось?
– Разумеется, – ответила она.
Князь вежливо поклонился Мэри и обернулся к Алиде. Их глаза встретились, и она почувствовала, что он хочет что-то сказать. Но князь поклонился ей и вышел, не сказав ни слова.
Графиня рано легла в постель, и девушки, пожелав великой княгине доброй ночи, направились в свои спальни.
– Что за скучный вечер! – зевнула Мэри. – Мне так хотелось потанцевать. Иван говорил, что в Петербурге танцуют каждый вечер. Только великой княгине могло прийти в голову, что людям интересно лишь болтать!
– А разве тебе не интересно побеседовать с новыми людьми? – спросила Алида. – Среди гостей было с кем поговорить.
– Я хотела потанцевать с Иваном, – жалобно, как маленький ребенок, проговорила Мэри. – А вместо этого нам пришлось осторожничать. Иван предупредил меня, что эти дамы – «все внимание» и ничто не доставит им большего удовольствия, чем позлословить обо мне.
– Я рада, что граф Иван предупредил тебя об осторожности, – сказала Алида,
– Он говорит, что думает только обо мне, – недовольно пожаловалась Мэри, – но я подозреваю, он боится за свою собственную репутацию! Говорят, его жена очень ревнива!
– Вероятно, у нее есть на это основания, – предположила Алида, но Мэри ничего не ответила.
Они уже дошли до своей гостиной, и, когда Мэри направилась в свою спальню, Алида жалобно произнесла:
– Как бы мне хотелось пойти на Белый бал, ведь он дается в твою честь! Не покажется ли всем странным, если меня там не будет?
– Уверена, никто не заметит, будешь ты на балу или нет! – нанесла Мэри сокрушительный удар кузине. – Папа дал мне совсем немного денег, и я, разумеется, не могу купить тебе платье! – Помолчав, она добавила: – В конце концов, я привезла тебя в Россию. Для тебя и этого достаточно.
– Да, конечно, – робко прошептала Алида. – Я тебе очень благодарна.
Мэри вошла в спальню и резко захлопнула за собой дверь.
Алида оглядела гостиную. Взгляд ее упал на книжный шкаф, который она не успела обследовать. Теперь, внимательно осмотрев книги, она с радостью обнаружила свои любимые произведения, их она не видела с тех пор, как покинула Париж. Тут были и книги, которые она мечтала прочесть, но дядя и тетя никогда бы не приобрели их.
Она выбрала три книги и отнесла в свою спальню.
«Как чудесно, – думала она, – что здесь я могу читать и никто не скажет, что я впустую трачу время. А скольких интересных людей, вроде господина Строенского, я смогу здесь встретить!»
Беседуя с ним, она живо вспомнила волнующие и содержательные разговоры, которые слышала в доме отца. Она почти забыла, как остроумны и веселы могут быть люди, как живо, без малейшего педантизма можно говорить на темы, в которых хорошо разбираешься! Каково же было ей после этого слушать монотонный, мрачный, властный голос дяди, устанавливавшего свои законы и не позволявшего ни одной женщине, особенно ей, выражать свое мнение и тем более спорить с ним.
«Я могла бы найти счастье здесь, в России, – думала Алида, – если бы тут не было всех этих жестокостей».
Она положила книги возле постели и уже хотела начать раздеваться, но вдруг вспомнила, что горничная, которая помогла ей одеться, просила позвонить в колокольчик, когда она будет ложиться спать.
– Мы сразу же придем, мадемуазель, только позвоните, – сказала женщина, немного говорившая по-французски.
Алида хотела сказать, что всегда раздевается сама, но тут же решила вести себя точно так же, как остальные гости.
Протянув руку к колокольчику, девушка услышала стук в дверь. Она подумала, что ослышалась, но стук повторился.
Удивившись, она подошла к двери. Стук был очень слабый, и она догадалась, что это не горничная.
Немного нервничая, она спросила:
– Кто там?
Ответа не последовало, и она открыла дверь. На пороге стоял лакей в красной ливрее.
– Ее высочество хочет поговорить с вами, мисс, – произнес он на ломаном, но достаточно понятном английском.
– Конечно, я сейчас же иду! – ответила Алида. Она была удивлена, но подумала, что великая княгиня хочет дать ей какие-нибудь указания относительно завтрашнего дня.
Лакей прошел вперед и открыл дверь в коридор. Он провел Алиду тем же путем, которым они с Мэри возвращались с приема, но не в гостиную, где еще недавно развлекались гости, а в апартаменты великой княгини.
Лакей отворил перед ней дверь, и Алида вошла в гостиную. Великая княгиня была одна.
– Простите, что побеспокоила вас, дорогое мое дитя! Надеюсь, вы еще не легли. У меня для вас сюрприз! Завтра или послезавтра господин Строенский покидает Петербург. Сейчас он играет князю в его покоях, а вы, чувствую, хотели бы послушать его!
– Конечно хотела бы! – воскликнула Алида. – Как это любезно с вашей стороны, ваше высочество! – Помолчав, она с улыбкой обратилась к великой княгине: – Наверное, это господин Строенский сказал вам, что за обедом я выразила желание послушать его игру?
– Он гений! – воскликнула великая княгиня. – Правда, пока непризнанный. Я полна решимости привлечь внимание публики к его музыке, чтобы она оценила ее по достоинству.
– Он говорил, что вы покровительствуете искусствам, сударыня!
– Пытаюсь! – просто ответила великая княгиня. – А теперь пойдемте, нам не стоит задерживаться, иначе вы устанете, а завтра вам предстоит так много увидеть!
С этими словами великая княгиня повела девушку за собой
Они вышли в коридор, и Алида увидела две пары маленьких санок на резиновых колесиках. Санки были расписаны и устланы атласными подушками.
Увидев изумление девушки, великая княгиня засмеялась:
– Дворец так велик, что мне утомительно обходить его пешком. Вот для меня и придумали эти санки! Можете себе представить, для детей это самая занимательная игрушка. Они катаются по коридорам, и здесь иногда бывают столкновения!
– Не удивительно, что они так нравятся детям! – воскликнула восхищенная Алида.
Они уселись в санки, и лакеи повезли их по коридору. Проехав, как показалось Алиде, не одну сотню ярдов, они оказались перед огромной дверью красного дерева, возле которой стояли двое лакеев в зеленых ливреях. Алида сразу догадалась, что это личные слуги князя. Двери раскрылись, и их ввезли в большой круглый зал. Здесь они сошли со своего странного «транспорта» и направились к другой двери, перед которой тоже стояли два лакея.
Еще у дверей Алида услышала звуки музыки и, последовав за великой княгиней, оказалась в великолепной гостиной, где за огромным роялем сидел господин Строенский.
С первых же звуков стало понятно, как права была великая княгиня, называя его прекрасным пианистом. Господин Строенский перестал играть и встал, но великая княгиня, подняв руку, остановила его:
– Продолжайте, мы не хотели прерывать вас, мы пришли просто послушать.
С этими словами она села на диван, но когда Алида уже собралась сесть рядом с ней, в комнате появился князь и быстро подошел к девушке.
– Я хотел бы поговорить с вами, – тихо произнес он, – не пройдете ли со мной?
Просьба князя показалась Алиде такой странной, что она недоуменно посмотрела на великую княгиню. Та почти незаметно разрешающе кивнула ей, и Алида последовала за князем. Миновав приемную, они оказались в просторной библиотеке.
Книжные шкафы занимали все стены, от покрытого персидским ковром пола до расписанного потолка с богами, богинями и веселыми купидонами. В комнате стояли ярко-красные английские кожаные кресла, в которых можно было расслабиться, а в огромном камине ярко горел огонь. Все дома и дворцы в России превосходно обогревались печами, но во всех богатых домах обязательно был хотя бы один открытый камин.
Весь дворец освещался масляными лампами, но здесь горели огромные свечи, установленные на красивых торшерах высотой с Алиду.
Девушка оглянулась вокруг и подумала: доведется ли ей когда-нибудь познакомиться с библиотекой, а может быть, и почитать эти книга?
Оставшись наедине с князем, девушка обернулась и вопросительно посмотрела на него.
– Присядем, мисс Шенли? – почтительно предложил он.
Алида села в удобное кресло по одну сторону камина, а князь опустился в кресло напротив.
Казалось, он был в прекрасном настроении, но Алида, тонко чувствовавшая людей, поняла, что он подыскивает слова, чтобы заговорить с ней.
Она тоже не знала, как начать разговор, и терпеливо ждала. Наконец князь заговорил:
– Я знаю, что на корабле, который вез вас до Киля, вы познакомились с человеком по фамилии Таченский.
Алида удивленно взглянула на князя. Уж этого-то она никак не ожидала.
Немного помолчав, она осторожно промолвила:
– Да… на корабле был человек… по фамилии Таченский.
– Вы говорили с ним?
– Мы остались вдвоем в салоне во время шторма, – медленно произнесла Алида. – Капитан представил нас друг другу, и мы обменялись несколькими… общими фразами.
– Он говорил вам, куда направляется?
Алида напряглась.
– Почему вы хотите это знать? Какое отношение к вам он имеет? – медленно спросила она. Снова в ее памяти всплыли ужасы, описанные господином Таченским, которые, судя по ее разговору с генералом, могли продолжаться идо сих пор. Не думая о последствиях, она гневно выпалила: – Господин Таченский – британский подданный! С британским паспортом он может ехать куда угодно. Почему он вас интересует? Яначинаю думать, что вы, как ивсе остальные, хотите покарать его за грехи отца! – Переведя дух, она продолжила: – Вы имеете хоть малейшее представление, что такое быть наказанным за преступление, которого ты не совершал? Сознавать, что люди ненавидят и презирают тебя за то, к чему ты не имеешь никакого отношения? – Князь молчал. Его взор был устремлен на Алиду, а та, потеряв всякую осторожность, продолжала: – Мне говорили, что русские жестоки, но я не представляла, до какой степени! Яне представляла, что в нашем веке людей все еще запарывают до бесчувствия. Вы знаете, что такое быть избитым? – Голос ее упал, и она произнесла почти про себя: – Сначала ты горд и веришь, что можешь перенести боль ибросить вызов тому, кто поднял на тебя руку! Затем постепенно слабеешь… Ты знаешь, что тебя унижают, уничтожают твою гордость… подрывают силу воли… – Голос ее упал до шепота: – Затем ты слышишь только крик, крик и крик… и это твой крик! – Подавив рыдания, Алида гневно произнесла: – Господин Таченский отправился в Швецию. Там вы его не найдете. Ямолюсь, чтобы он никогда не попался к вам и остался свободным! Свободным от жестокости, которая существует в… России!
Девушка чувствовала, как слезы подступают к ее глазам. Не задумываясь, она встала и опрометью бросилась вон из комнаты. Пробежав через приемную, она ворвалась в гостиную, где играл господин Строенский. Она с трудом дышала, и слезы текли по ее щекам.
Дрожа, она остановилась в дверях и только сейчас до нее дошло, что она наговорила и как оскорбила князя. Великая княгиня протянула к ней руку:
– В чем дело, дитя мое? Что вас так расстроило?
Алида медленно подошла к ней и бессознательно схватилась за руку великой княгини, ощутив тепло ее пожатия.
Великая княгиня усадила девушку рядом с собой.
– Почему вы плачете? – нежно спросила она. Алида молчала, и через некоторое время великая княгиня тихо произнесла: – Ума не приложу, чем мог вас обидеть князь. Он говорил мне, что хочет помочь одному человеку и вы можете быть ему полезной.
– Его светлость… хотел помочь? – с трудом переспросила Алида. Великая княгиня утвердительно кивнула. – А я думала… я решила….
– Вы до сих пор не поняли, – перебила ее великая княгиня, – что князь никому не может причинить вреда? Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы помогать людям, которым жизнь улыбнулась меньше, чем ему. – Алида широко раскрыла заплаканные глаза, а великая княгиня продолжала: – Ядумала, вам успели рассказать, что именно я подсказала императору идею освобождения крепостных.
– Это ваша идея, сударыня? – воскликнула Алида.
– Я думала об этом с тех самых пор, как приехала в Россию, но поняла, что это нелегко, и теперь пригласила Владимира приехать в Петербург. – На щеках Алиды все еще блестели слезы, но она внимательно слушала великую княгиню. – Владимир – частично грузин, а грузины – это не русские. Эта страна присоединилась к России только в этом столетии, а последняя часть территории – всего несколько лет назад. – Она улыбнулась: – По характеру грузины совсем не похожи на русских: это веселые, жизнерадостные люди, и в них нет ни капли татарской или славянской крови. Вы увидите, дорогое дитя, что грузины почти не бывают жестокими.
– Я не… поняла, – почти неслышно прошептала Алида.
– Все, кто служит у Владимира – а у него большие владения, – свободные люди. Поэтому он уже много лет пытается убедить царя внушить русским дворянам, чтобы те освободили своих крепостных. Он принимает большое участие в работе комитета по освобождению.
Алида поднесла руки к лицу и кончиками пальцев смахнула слезы.
– Может быть, мне… вернуться, ваше высочество, и… извиниться?
– Думаю, это было бы правильно!
Алида встала.
– Мне следовало бы подумать… прежде, чем говорить, – неуверенно произнесла она.
– Это нам всем не помешает! – ответила великая княгиня. – Но, к счастью, мы многое забываем, иначе было бы просто невозможно жить! – Она ободряюще улыбнулась Алиде: – Идите и помиритесь с моим дорогим Владимиром! Он поймет все, что вы скажете.
Господин Строенский все еще играл, когда Алида вышла из гостиной. Она очень медленно пересекла приемную, по которой буквально пролетела несколько минут назад.
Что же сказать? Да, извиниться будет трудно!
Она поняла, что поступила глупо и опрометчиво, а ведь за это ее не раз наказывал дядя и часто осуждал отец.
Девушка открыла дверь в библиотеку и тихо вошла туда, робея перед неприятным объяснением.
Князь по-прежнему сидел перед камином и смотрел на пламя. Он не слышал, как вошла Алида. Она некоторое время наблюдала за ним, заметив на его лице грустное, почти безнадежное выражение.
Почувствовав ее присутствие, он поднял глаза.
Их взгляды встретились, и Алиде показалось, что произошло что-то странное, неожиданное, что-то чудесное, околдовавшее их обоих. Сначала она не могла сдвинуться с места и едва дышала, потом тихо, еле слышно произнесла:
– Я вернулась… чтобы извиниться перед вами!
