Текст книги "Мечты сбываются"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Зимой 1845 года, в возрасте двадцати лет, Чарлз Фредерик Ворт сел на пароход, отправлявшийся от причала у Лондонского моста, и окунулся в приключение, которое казалось Одетте таким же увлекательным, как путешествие Язона за Золотым руном.
Поглощенная мыслями о Ворте и его судьбе, она на миг утратила ощущение реальности и очнулась, когда леди Валмер произнесла резким тоном:
– То, что вы сказали о Чарлзе Ворте, Одетта, соответствует истине? Может быть, это очередная ваша сказочка, которые вы так любите сочинять? Мне было бы очень неприятно, если это так.
– Нет, это чистая правда, – твердо заявила Одетта. – В Борне любой может вам это сказать.
– Я не собираюсь разговаривать с жителями Борна о Чарлзе Ворте, – ответила леди Валмер. – А вот вы можете поведать мне о его детстве, потому что я хочу знать о нем все.
Эти слова как бы подтверждали справедливость первого впечатления Одетты.
Леди Валмер действительно желала снискать расположение великого кутюрье.
Девушке вдруг показалось забавным, что леди Валмер, считавшая себя красавицей, занимающей достойное место в светском обществе Лондона, изо всех сил старается завладеть расположением человека, который в ее представлении был не кем иным, как торговцем.
Одетта была уверена – все, что рассказывают здесь, в Борне, о Ворте, достоверно; скорее всего, о нем можно рассказать еще больше.
Было, наверное, в его жизни такое, о чем они еще и не слышали.
Одетта уже столько знала о Ворте, что считала его таким же близким другом, как Валмеры, Джонсоны, викарий Борна и даже ее собственный отец.
Хотя Одетта никогда не встречала Чарлза Ворта, она всегда воспринимала его как часть своей жизни.
Поэтому ее просто поражало, что в Холле есть люди, которые знают о нем лишь то, что он создает самые лучшие в мире наряды и что французская императрица и королевы почти каждого европейского двора входят в число его клиентов.
Между тем леди Валмер ждала ответа.
Девушка улыбнулась ей и в ту же секунду ощутила на себе пронзительный взгляд Пенелопы.
– Мне нужны верные сведения, Одетта! – изрекла леди Валмер. – Я не желаю слушать ваши россказни! Я, конечно, не берусь, утверждать, что вы рассказали мне истории, не соответствующие истине, и тем не менее, я думаю, вы все слишком преувеличиваете, а часто просто искажаете истину. Так что будьте особенно внимательны к сведениям, которые мне сообщаете! Я очень рассержусь, если вы нарушите это правило!
Одетта вновь улыбнулась, очаровательные ямочки появились на ее щеках.
– В данном случае, мэм, – произнесла она со скромным достоинством, – очень трудно отделить истину от того, что вы называете преувеличением. Но я попытаюсь сообщить вам известные мне факты. Мистер Ворт всегда казался мне человеком особенным и единственным в своем роде.
– Да, именно так, – согласилась леди Валмер, – и платья его фантастичны! Бесподобны! Платья, которые я куплю в Париже, будут совсем другие, не те, что я покупала прежде.
– Вы будете чудесно выглядеть в них, – молвила Одетта.
Это был совсем не комплимент, она просто констатировала факт.
Леди Валмер одарила ее почти дружелюбной улыбкой.
– Мне хочется ослепить Париж, – доверительно сказала она. – Чарлз Ворт единственный, кто может мне помочь в этом. Так что поторопитесь и расскажите мне о нем все. Вам лучше пройти в гостиную.
С этими словами леди Валмер пересекла холл, а последовавшая за ней Одетта почувствовала, как Пенелопа провожает ее взглядом, полным отчаяния.
Ее подруга горела желанием отправиться в лес, где ее будет поджидать Саймон Джонсон.
Но Одетта понимала, что необходимо выполнить все, о чем просила леди Валмер, а главное – привести леди Валмер в хорошее расположение духа, что, с точки зрения падчерицы, было очень важно.
Поэтому она бросила Пенелопе ободряющую улыбку, делая губами знаки, что не задержится надолго.
Затем прошла в гостиную, где леди Валмер жаждала услышать подробности о Чарлзе Ворте.
Глава вторая
«Не может быть! Наверное, я просто сплю!» – подумала Одетта, когда поезд отправился в Кале.
Она все еще не верила, что действительно находится во Франции.
Наверное, это всего лишь одна из ее фантазий, которая длится дольше, чем обычно.
Когда она сказала отцу: «Я еду в Холл, чтобы попрощаться с Пенелопой, она уезжает в Париж», – он ничего не ответил.
Это не удивило девушку.
Порой отец, как, впрочем, и она сама, становился очень рассеян, когда на чем-то сосредотачивался.
Преподобный Артур Чарлвуд работал над книгой, захватившей его до такой степени, что он едва осознавал происходящее вокруг.
Книга была посвящена влиянию греческой философской мысли на христианство.
И хотя преподобный Чарлвуд уже написал две части, он был только на полпути к завершению своего труда.
Эту книгу, как и предыдущую, которая называлась «Влияние вед на христианство», бесспорно, высоко оценят специалисты.
Однако вряд ли она вызовет интерес у широкой публики.
С тех пор как умерла жена, работа все больше поглощала преподобного Чарлвуда.
Если б Одетта с Ханной постоянно не напоминали ему, он забыл бы даже о расписании своих церковных служб, не говоря уж о свадьбах и похоронах.
– Ты слышал, что я тебе сказала, папа? – спросила Одетта. – Пенелопа с родителями едет в Париж.
Так как голос ее был настойчив, отец поднял голову от книги, которую читал за завтраком.
– Что ты сказала? В Париж? Интересный город. Помню, я…
Он уже был готов пуститься в пространные воспоминания о том времени, когда бывал в Париже еще совсем молодым человеком.
Но Одетта прервала его.
– Премьер-министр попросил лорда Валмера поехать в Париж на конференцию. Они остановятся в британском посольстве.
Теперь отец с любопытством взглянул на Одетту.
– Ах, посольство! – воскликнул он. – Хм, герцог Веллингтон все же купил особняк у принцессы Полины Боргезе. Помню, много лет назад, когда меня пригласили на обед, я был весьма заинтересован зданием. Тогда же я понял, почему Веллингтон пожелал сделать его достоянием британской короны.
Одетта вздохнула.
Отец жил прошлым, и заинтересовать его настоящим было невозможно.
Она же хотела, чтобы кто-нибудь разделил с ней ее волнение: ведь Пенелопа едет во Францию, хотя сама Пенелопа час от часу становилась все меланхоличнее.
Одетта поняла, как тяжело ей расставаться с Саймоном, увидев их вместе.
И если прежде Одетта немного сомневалась, что Саймон Джонсон, по словам Пенелопы, любит ее, то теперь воочию убедилась, что это истинная правда.
Восхищение друг другом светилось в их глазах.
Они довольно долго проговорили на опушке леса, но, к сожалению, так и не придумали, каким образом можно приблизиться к лорду Валмеру и поговорить с ним.
Между тем Одетта вместе с Саймоном горячо доказывали Пенелопе, что единственный для нее выход из этой ситуации – поехать с отцом во Францию.
– Если ты откажешься ехать, тебе придется дать весьма убедительное объяснение, – поставила Одетта точку в этой бесконечной дискуссии, – потому что, если твой отец заподозрит, будто ты хочешь остаться дома из-за Саймона, он сделает все от него зависящее, чтобы ты ни в коем случае не осталась здесь.
Наконец Пенелопа дала согласие на поездку, в отчаянии обратившись к Саймону:
– Я буду считать каждый час, каждую минуту, каждую секунду до моего возвращения, чтобы снова увидеться с тобой.
– И я тоже, – ответил он.
Они не могли отвести глаз друг от друга, подавленные мыслью о близкой разлуке.
– Теперь, когда ты видела Саймона, понимаешь… что я чувствую? – молвила Пенелопа, когда они возвращались из леса.
– Да, понимаю, – тихо произнесла Одетта, – но сейчас я не готова сказать тебе, что следует делать.
– Молись, Одетта, молись изо всех сил, чтобы мы с Саймоном остались вместе, – попросила девушка. – В конце концов ты дочь священника, и Господь должен тебя услышать!
– Ты говоришь так, словно я имею какое-то особое влияние на Него, – улыбнулась Одетта. – Ты ошибаешься, дорогая Пенелопа, твои молитвы возымеют такое же действие, как и мои.
– Я молилась, все время молилась, но ничего не помогло. Нам с Саймоном осталось только одно – бежать.
– И не думай об этом, твой отец страшно разозлится!
– Конечно! – согласилась Пенелопа. – Но он разозлится и в том случае, если я приду к нему и попрошу разрешения выйти замуж за Саймона! А если нам и в самом деле придется бежать, то я не представляю, где мы будем жить и на какие средства.
– Наверное, у Саймона есть немного денег, – неуверенно заметила Одетта, зная, что он младший сын в семье.
– Только те деньги, что дает ему отец на карманные расходы. У меня тоже есть карманные деньги, – сказала Пенелопа, – но разве это так важно? Я согласна жить в пещере или в лесной хижине, лишь бы с Саймоном; только с ним я могу быть счастливой.
Все это было правдой, однако не могло решить сложной проблемы.
Когда Одетта собиралась возвращаться домой, Пенелопа попросила:
– Приезжай завтра проводить меня. Я передам тебе письмо для Саймона, у меня ведь больше не будет возможности попрощаться с ним.
– Обязательно, – кивнула Одетта.
На следующий день Сноубол вновь провел в дороге целую вечность, пока наконец добрел до Холла.
Валмеры должны были обедать рано утром и вечерним поездом отправиться в Лондон, где собирались провести ночь, чтобы на следующее утро уехать во Францию с Викторианского вокзала.
Одетта была в Холле гораздо раньше девяти часов: ее отец всегда завтракал на рассвете, дабы иметь возможность заняться книгой до того, как к нему явятся визитеры по делам прихода.
Как обычно, грум повел Сноубола к конюшням, а Одетта взбежала по лестнице, надеясь застать Пенелопу в спальне.
Однако девушка оказалась там не одна.
Рядом с ней стояла леди Валмер, необычайно привлекательная в изысканном шелковом неглиже с кружевами и кокетливом кружевном чепце, отделанном бантиками из атласной ленты.
Без стука войдя в комнату, Одетта по неприязненному голосу леди Валмер поняла, что случилась какая-то неприятность.
– Вы глубоко заблуждаетесь, если рассчитываете, что я буду делить с вами мою Эмелин! У нее и так полно забот с моей одеждой и будет еще больше, когда я куплю новые платья.
– Кого же мне взять?
Леди Валмер уже была готова дать резкую отповедь, когда, повернув голову, увидела застывшую в дверях Одетту.
– Ах, это опять вы! – воскликнула она. – Вероятно, вы сможете помочь Пенелопе с выбором горничной для поездки в Париж.
– Горничной? – удивилась Одетта. – А где Марта? Что с ней случилось?
Марта выполняла обязанности горничной Пенелопы с того момента, когда лорд Валмер, рассчитав няню, передал дочь в руки гувернантки.
В то время она была служанкой в доме Валмеров.
Мать Пенелопы, зная о том, что Марта привязана к девочке как к родной дочери, приставила служанку приглядывать за ней.
– Вчера вечером Марта упала на лестнице, – объяснила Пенелопа, опередив мачеху. – Доктор говорит, что у нее сломана нога и она не сможет ходить по крайней мере три недели.
– Теперь вы понимаете, какая у нас проблема? – кисло усмехнувшись, добавила леди Валмер. – Я сказала Пенелопе, что ей придется взять в качестве горничной кого-нибудь из служанок в доме.
– Вам же не хуже меня известно, какие они все неловкие, когда укладывают вещи, – нахмурилась Пенелопа. – Да и Марта говорила, что гладят они просто ужасно, поэтому она никогда не позволяет им даже притрагиваться к моей одежде.
Одетта знала об этом.
Все служанки в доме были простыми деревенскими девушками.
Им очень хотелось научиться прислуживать Пенелопе, однако Марта, ревниво относившаяся к любым попыткам приблизиться к своей молодой хозяйке, позволяла им стирать и гладить только носовые платки.
Одетта стала лихорадочно соображать, кого бы предложить, но так и не смогла найти подходящих женщин, кроме тех, которые уже были заняты.
Поэтому она промолчала.
– Какие мы глупые! – вскрикнула вдруг Пенелопа. – Одетта должна поехать со мной!
Одетта и леди Валмер в изумлении уставились на нее, однако та продолжала:
– Одетта шьет божественно, маман. Все свои платья она делает своими руками. Было бы чудесно, если б она сопровождала меня. К тому же мы могли бы проводить вместе все время, которое вам нужно будет уделить друзьям.
Ошеломленная этой идеей, Одетта смотрела на Пенелопу, чувствуя, что леди Валмер пытается переварить предложение падчерицы, дабы понять, какую выгоду она может из этого извлечь.
Затем медленно, как будто взвешивая каждое слово, мачеха произнесла:
– Полагаю… это стоит попробовать.
– Конечно, стоит! – быстро подхватила Пенелопа, не давая ей опомниться. – Если мне предстоит купить новые платья, а папа сказал, что я должна их приобрести, Одетта могла бы ходить со мной на примерки. Я уверена, маман, вряд ли у вас найдется на это время, вы же будете так заняты.
Одетта подумала, что именно этот аргумент перевесил чашу весов в ее пользу.
Леди Валмер помолчала еще немного и сказала как бы раздумывая:
– Что ж, очень хорошо. Так как другого выбора у нас все равно нет, мы возьмем с собой Одетту. Я только хочу, чтобы вы учли одно обстоятельство.
В этот миг она взглянула на Одетту, оценивая ее внешность.
Девушке показалось, будто леди Валмер не очень довольна тем, что увидела.
– Мы сможем взять вас с собой только как горничную и компаньонку Пенелопы и ни в каком другом качестве. Вам не будет позволено садиться с нами за стол, кроме тех случаев, когда мы будем одни. Вам также нельзя будет сопровождать нас в те места, куда мы будем приглашены.
– Конечно, мэм, я хорошо понимаю, что вы имеете в виду, – поспешно ответила девушка. – Для меня большая честь поехать с вами в Париж. Я постараюсь быть полезной и не обременять вас своим присутствием.
– Попробуйте только! Я тотчас же отошлю вас обратно домой! – сказала как отрезала леди Валмер.
Она бросила на падчерицу неприязненный взгляд.
– Что касается вас, Пенелопа, то вы должны быть счастливы не только потому, что едете в Париж с вашим отцом и со мной, но еще и потому, что он обещал вам два платья от Ворта. Подумайте только, вы будете принадлежать к тому привилегированному кругу женщин, которые одеваются у Ворта!
Эта тирада была произнесена таким тоном, что становилось предельно ясно: мачеха сильно уязвлена тем фактом, что у падчерицы будет возможность покупать платья у Ворта, в то время как ей хотелось бы сделать это исключительно собственной привилегией.
Леди Валмер не стала дожидаться ответа Пенелопы.
Она круто повернулась, взмахнув при этом полами неглиже, и быстро вышла из спальни, бросив на ходу Одетте:
– Думаю, будет лучше, если бричка с багажом и Эмелин по пути на станцию заедет за вами, чтобы доставить вас к поезду. Если не будете готовы к этому времени, пеняйте на себя! Ждать вас никто не собирается.
Как только дверь за ней захлопнулась, Одетта охнула.
– Она… действительно… сказала… ну… что я могу поехать… туда… в Париж? – промолвила она каким-то чужим голосом.
– Сказала, сказала. Как хорошо все складывается! Мне будет гораздо легче, – ответила Пенелопа. – По крайней мере я смогу говорить с тобой о Саймоне.
Потом Одетта возвратилась домой, укладывала с Ханной сундучок с вещами и одеждой, прощалась с отцом и ожидала бричку с багажом, Эмелин и камердинером лорда Валмера, которая должна была заехать за ней.
В суматошной череде событий, последовавших за всем этим, у бедной Одетты не осталось и минутки свободной, дабы подумать, что с ней на самом деле происходит.
Все казалось нереальным, кроме охватившего ее чувства восторга от яркого калейдоскопа впечатлений: ночь в Лондоне, путешествие на поезде в Дувр и затем – на новом колесном пароходе через Ла-Манш.
И вот наконец она во Франции.
Так как они с Пенелопой занимали отдельное купе, девушка без умолку говорила о Саймоне.
Но Одетта больше смотрела из окна на неогороженные поля, простиравшиеся до горизонта, на белых волов, трудившихся на земле, на стройные ряды высоких деревьев вдоль дороги.
Все вокруг радовало глаз, и у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства.
– Ах, Одетта, я так люблю его! – говорила между тем Пенелопа. – Как ты думаешь, скоро ли я вновь увижу его?
Она задавала этот вопрос уже в сотый раз.
Но, к сожалению, на него не было ответа.
Все зависело от лорда Валмера, который сам пребывал в неведении, сколько времени ему предстоит провести во Франции.
Хоть это было не совсем справедливо по отношению к Пенелопе, но Одетта втайне мечтала, чтобы он не слишком торопился заканчивать свою миссию, из-за которой явился сюда.
Она ведь так много хотела увидеть и о стольком узнать!
Они прибыли в Париж в восемь часов вечера.
На вокзал за ними послали две превосходные коляски, чтобы отвезти в посольство.
Одетте никак не удавалось улучить момент, чтобы поговорить с лордом Валмером.
Однако она смогла обратиться к нему, когда они с Пенелопой вышли из своего купе, чтобы отправиться на обед.
– Вы не могли бы рассказать, каков собой посол, милорд? – не замедлила спросить Одетта. – Когда мой отец посещал в свое время посольство, послом был маркиз Норманби, поэтому ему никогда не приходилось встречаться с лордом Лайонзом.
Лорд Валмер улыбнулся.
– Ваш отец, по всей видимости, был в посольстве очень давно.
Одетта кивнула.
– Думаю, он был тогда совсем молодым человеком. Скажите, пожалуйста, как давно здесь находится теперешний посол?
– Совсем недавно. Он получил назначение лишь два года назад, – ответил лорд Валмер. – Прежде он служил в Вашингтоне.
– Должно быть, он необыкновенно умен?
– Полагаю, да. Однако по природе своей он человек робкий. Поэтому некоторые особы, желая унизить его, говорят, что он выглядит как деревенский сквайр.
Это замечание заставило Одетту подумать о Саймоне.
Какая жалость, что его отец не был послом!
Далее она узнала, что лорд Лайонз не женат и единственная его привязанность – это манчестерский терьер по кличке Тоби.
Однако помимо сказанного лорд Валмер ничего больше не сообщил.
Когда они наконец прибыли в посольство и лорд Лайонз вышел поприветствовать их, Одетта смогла увидеть его воочию.
Он оказался довольно крупным и робким с виду, малоразговорчивым человеком; кроме того, как она узнала позднее, он был еще чрезвычайно осторожным.
Затем путешественники познакомились с мистером Джорджем Шеффилдом, управляющим, очень любезным джентльменом, и мистером Эвардом Мале, секретарем посла.
Так как дорога принесла не только много впечатлений, но и усталость, Одетта была счастлива раздеться и лечь спать.
У нее с Пенелопой были смежные комнаты.
Когда они пожелали друг другу доброй ночи, Одетта прибавила:
– Как я благодарна тебе, дорогая, за то что ты взяла меня с собой. Я всю жизнь мечтала когда-нибудь попасть в Париж. И вот я здесь, и все выглядит намного прекрасней, чем я могла себе представить. Спасибо тебе, спасибо!
– Я чувствую то же самое, когда Саймон со мной рядом, – тихо вздохнула Пенелопа.
– Думаю, Саймону будет приятно, если ты хорошо проведешь время в Париже.
– Как ты полагаешь, он меня не забудет?
В голосе Пенелопы звучал страх.
– Конечно, нет! – поспешила успокоить ее Одетта. – Он любит тебя столько времени! Так может ли он измениться лишь потому, что каких-то несколько недель не увидится с тобой?
– Нет, конечно, нет! К тому же я буду писать ему каждый день, а ты будешь вместо меня относить эти письма на почту, чтобы мачеха ни о чем догадалась.
– Я буду относить твои письма, можешь не волноваться, – пообещала Одетта. – Спокойной ночи, дорогая!
Она заснула почти мгновенно, как только голова коснулась подушки.
Ранним утром она уже была на ногах и смотрела в окно, выходившее в сад у посольского особняка.
Перед ней открывался уголок сада, где на фоне высоких деревьев симметрично расположились цветочные клумбы.
Одетта совсем не ожидала увидеть подобный пейзаж в городе.
В этот миг она почувствовала, что в Париже все для нее будет неожиданным и прекрасным.
Затем проснулась Пенелопа, и они позавтракали вместе с лордом Валмером (леди Валмер никогда не вставала так рано и появлялась уже в разгаре дня), после чего Одетта поинтересовалась:
– Что мы будем делать? Как ты думаешь, мы сможем прогуляться по Парижу?
– Вероятно, нам надо спросить об этом у маман, – ответила Пенелопа.
– О да, конечно, – согласилась Одетта, – но лучше, если это сделаешь ты. Я чувствую, мне нужно держаться в стороне и быть как можно незаметнее.
Пенелопа не стала оспаривать столь дельное замечание.
Она пошла наверх, а по возвращении сказала:
– Нам придется подождать, пока маман не будет готова. Потом мы отправимся по магазинам.
У Одетты заблестели глаза.
Из того, что ей пришлось услышать во время путешествия, она сделала вывод: один магазин леди Валмер посетит прежде всех остальных – тот, что находится на рю де ля Пэ в доме под номером семь.
Она не ошиблась.
Через два часа после того как Пенелопа сочинила письмо Саймону на нескольких страницах, а Одетта просидела на страже все это время – на случай, если мачеха неожиданно появится и начнет расспрашивать, чем занята падчерица, леди Валмер вошла в салон.
Она была в одном из самых красивых и изысканных своих платьев, сшитых в Лондоне, и накрашена сильнее, чем обычно.
Когда они отъехали от посольства в экипаже, который был подан к назначенному часу, Одетте вдруг пришла в голову странная мысль, что леди Валмер нервничает.
– Расскажите мне еще что-нибудь о семье Ворта, – попросила она девушку. – Его отец, который, по вашим словам, так дурно поступил с ним, все еще жив?
– Думаю, жив, – ответила Одетта, – но в Борне говорят, что мистер Ворт так и не простил его за те невзгоды, которые пришлось претерпеть семье. Наверное, было бы некстати упоминать о нем в разговоре с мистером Вортом.
– Разумеется. Я и не собиралась это делать.
Рю де ля Пэ находилась недалеко, поэтому, как только лошади остановились у дома номер семь, они увидели множество элегантных экипажей, растянувшихся вдоль улицы.
Одетта стала понимать причину нервозности леди Валмер: она явно опасается, что у Чарлза Ворта может не хватить времени или желания присовокупить ее имя к списку избранных – аристократов и представителей королевских фамилий.
Однажды кто-то из гостей рассказал ее матери, что Ворт одевает также актрис и куртизанок, которые ославили Вторую империю на всю Европу.
Девушке, конечно, не полагалось слышать этого, но она и раньше читала, что при королевских дворах Франции всегда были великие куртизанки.
Наверное, подумала Одетта, куртизанки и актрисы, как никто другой, желали носить великолепные творения Ворта – ведь он создавал их для каждого заказчика персонально.
Лакей в живописной ливрее провел их наверх и пригласил в большой зал для клиентов, где уже находилось немало сверхэлегантных женщин.
Они оглядели вновь прибывших с головы до ног столь презрительно, что эти взгляды граничили с оскорблением.
Слуга спросил у леди Валмер имя, и она ответила на приличном французском языке:
– Доложите, пожалуйста, месье Ворту о прибытии леди Валмер в качестве клиентки. Скажите, что я привезла ему приветы от его друзей и почитателей из Борна.
Слуга повторил ее слова, чтобы ничего не перепутать.
Леди Валмер, грациозно расправив юбки шелкового кринолина, устроилась на одном из стульев с позолотой, выстроенных в ряд вдоль стены.
Осмотрев прочих дам, находившихся в комнате, Одетта обнаружила новый стиль, который ввел кутюрье в Париже.
Ни на одной женщине из присутствующих здесь, кроме леди Валмер и Пенелопы, не было кринолина.
Каркас из конского волоса, продолжительное время доминировавший в женской моде, исчез навсегда.
На его место пришла совершенно другая мода, заключавшаяся в том, что платье становилось объемным сзади, а линия талии опускалась к бедрам.
Такой наряд выглядел необычно и в то же время завораживающе.
Одетта не могла отвести глаз от дамы, сидевшей напротив, пока та не посмотрела в ответ ледяным, пренебрежительным взглядом, от которого девушка внутренне съежилась и быстро отвернулась.
Они прождали еще примерно двадцать минут, когда дверь на другом конце зала открылась, и слуга зычно возгласил:
– Леди Валмер!
Одетта вздрогнула от неожиданности, но леди Валмер в тот же миг резво вскочила.
Девушки последовали за ней в соседнюю комнату.
Одетта сама не знала, чего ей хотелось бы ожидать от этой встречи.
Тем не менее она увидела, что мистер Ворт ни в коей мере не выглядит так, как она его себе представляла.
Мэтр сидел, облокотясь на спинку дивана, с сигарой в зубах.
На нем была куртка из мягкой ткани, отороченная мехом у шеи, с которой вместо галстука свисал небрежно завязанный шелковый шарф, и бархатный берет; как позднее узнала Одетта, его он никогда не снимал.
Ворт выглядел как художник.
Этот костюм он и в самом деле придумал для себя, взяв за образец самого Рембрандта.
Леди Валмер явно волновалась, произнося необычайно льстивую и многословную речь, в которой, перескакивая с пятого на десятое, сообщала, как его любят и даже обожают жители его родного города Борна.
– Где вы живете, миледи? – поинтересовался Чарлз Ворт, когда ему наконец удалось вставить слово.
– Дом моего мужа – усадьба Холл в Эденхеме. У нас очень большое имение. Вы должны были знать его в детстве.
– Да, помню, – ответил Чарлз Ворт с некоторой заминкой. – Однако, я полагаю, вы пришли сюда сегодня не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о былых временах, а совсем по другой причине.
– О да, конечно! – в каком-то безумном экстазе вскричала леди Валмер. – Мне нужны платья, месье! Дюжины и дюжины новых платьев, в которых было бы не стыдно появиться перед дамами в Париже. Мне также хотелось бы по возвращении домой иметь честь представлять вашу новую моду в Англии.
– Хорошо, мы подумаем, что сможем для вас сделать. Где вы остановились, мадам?
– В британском посольстве. Мой муж приехал сюда с ответственным поручением от премьер-министра.
Одетте стало любопытно, какой эффект произвело это напыщенное заявление на месье Ворта, привыкшего к мольбам королев почти каждого европейского двора взять их в число своих клиентов.
Но он продолжал все так же внимательно разглядывать леди Валмер, как рассматривают породистую лошадь, оценивая ее стать.
У леди Валмер была, что называется, типично английская красота.
Одетта, вдохновленная всем увиденным, вдруг решила, будто Чарлз Ворт хочет, чтобы в его платьях леди Валмер была более похожа на нежную английскую розу, чем на экзотических райских птичек, как французские красавицы.
Он щелкнул пальцами, подзывая ассистента, который вскоре вырос перед ними, нагруженный рулонами атласа и парчи розового, желтого и зеленого цветов, украшенными экстравагантными узорами.
Среди них оказался рулон серебристого тюля; у него был такой оттенок, что, глядя на него, Одетта невольно подумала о звездах Млечного пути.
Ворт развернул рулон со словами:
– Я сшил из него платье для принцессы фон Меттерних. Есть еще и другой тюль, с золотистыми блестками, из которого мы создали платье для австрийской императрицы Елизаветы.
– Он восхитительный, совершенно восхитительный! – пришла в восторг леди Валмер.
– Он вам подойдет, – сказал кутюрье, – хотя у нас великое множество различных сортов тюля, придется решить, какой из них будет наиболее эффектным.
Внесли еще несколько рулонов.
Чего здесь только не было!
Тюль в сборках и в складку, дутый и драпированный, целые слои шелкового тюля.
Какие платья можно пошить из этих тканей!
Любая женщина покажется в них неземной красавицей, подумала Одетта.
Покончив с леди Валмер, которая заказала две дюжины платьев, даже не спросив о цене, Ворт обернулся к девушкам.
Он уже пообещал леди Валмер, что одно платье будет готово после полудня и она сможет его надеть на вечерний прием.
– Меня не увидят до тех пор, пока вы меня не оденете, месье! – произнесла она голосом драматической актрисы.
На губах Чарлза Ворта появилась улыбка, означавшая, что он полностью разделяет ее точку зрения.
– Чего хотят эти юные леди? – поинтересовался он.
– Моей падчерице нужны два платья, – холодно молвила леди Валмер. – Пенелопа, подойди и поздоровайся с величайшим художником, какого ты вряд ли когда-нибудь встретишь еще.
Пенелопа смиренно поднялась со своего места и сделала реверанс.
Месье Ворт, снисходительно улыбнувшись, склонил в ответ голову.
Затем он перевел взгляд на Одетту.
– А другая юная леди?
– Она просто компаньонка моей падчерицы, – равнодушно сказала леди Валмер. – В Париж она приехала специально для того, чтобы выполнять обязанности горничной. Можно не беспокоиться на ее счет.
Чарлз Ворт ничего не ответил.
Он задержал взгляд на Одетте, словно был вовсе не против, как ей показалось, придумать фасон платья и для нее.
Но она тотчас же решила, что у нее опять разыгралось воображение.
Ведь она со всех сторон только и слышала, что Ворта интересует создание самой лучшей одежды для самых лучших людей – богатых и знатных.
И цена этой одежды была соответствующей.
На обратном пути в посольство, слушая не умолкавшую ни на минуту леди Валмер, возбужденную перспективой приобретения новых нарядов, Одетта почувствовала маленькие уколы зависти.
Ах, если б у нее было хоть одно модное платье, тогда бы она чувствовала себя совсем по-другому, не то что в своей допотопной одежде.
Потом ей стало совестно, что она так несправедлива к судьбе, приведшей ее в Париж, когда она меньше всего этого ожидала.
В конце концов, кому какое дело до ее внешнего вида?
Приехав в посольство, они сразу поднялись наверх и увидели Эмелин.
Она стояла перед дверью спальни своей хозяйки в ожидании ее светлости.
– Эмелин, Эмелин, – воскликнула леди Валмер, – ты в жизни не видела ничего более очаровательного, более прелестного, чем платья, которые шьет для меня месье Ворт! Нам понадобится по крайней мере еще одна дюжина сундуков для их доставки в Лондон.
Взгляд Эмелин говорил, что большого удовольствия она от подобного известия не испытывает, однако сказать что-либо по этому поводу она не могла, так как леди Валмер продолжала:
– Я выброшу все, что у меня есть, ничего не оставлю и начну сначала. О, это такое чувство, будто рождаешься заново!
Одетта еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, это было бы крайне бестактно с ее стороны.
Она поспешила вслед за Пенелопой, которая направлялась к своей комнате.
– До чего надоела вся эта суматоха с одеждой! – фыркнула она, когда Одетта подошла ближе. – Кому какое дело, во что я одета, когда гуляю с Саймоном в лесу или помогаю ему на псарне.
– Ему захочется, чтобы ты выглядела хорошенькой, – уверенно произнесла Одетта. – Каждый мужчина хочет гордиться любимой женщиной.
– Я как-то не подумала об этом, – встревожилась Пенелопа.
– Тебе очень повезло, – продолжала Одетта. – Не сомневаюсь, когда ты вернешься домой и покажешь Саймону свои новые платья, он будет восхищаться тобой еще больше, чем раньше. В кринолине ты мне никогда не нравилась.
