Текст книги "Предрассветный поцелуй"

Автор книги: Барбара Ханней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Барбара ХАННЕЙ
ПРЕДРАССВЕТНЫЙ ПОЦЕЛУЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Поставив чемодан на высохшую траву, Кейт Броуди окинула взглядом место, где девять лет назад ей разбили сердце.

Она надеялась, что будет спокойнее, вернувшись спустя столько лет в эту малонаселенную местность, но при виде приземистого дома, жарящегося под беспощадным австралийским солнцем, у нее сдавило грудь.

Какая неожиданная реакция после стольких лет! Она больше не была той наивной английской девочкой-подростком, приехавшей на каникулы на ферму своего дяди. Она уже давно излечилась от боли, которую причинил ей Ноа Кармоди, красивый молодой помощник ее дяди.

Кейт снова посмотрела на тихий дом с крышей из рифленого железа, края которой, словно поля шляпы, нависали над верандами. К горлу подступил комок. Она без труда представила себе, как дядя Ангус ждет ее на ступенях. Как его седые волосы блестят на солнце. Как он с широкой улыбкой раскрывает руки, чтобы принять ее в свои объятия.

Здесь он жил в добровольной ссылке. Кейт это место всегда казалось краем света. Ангус был ее единственным родственником мужского пола. Рядом с ним она всегда чувствовала себя защищенной. Ей было так трудно смириться с тем, что его больше нет.

Медленно повернувшись, она снова осмотрелась в этой бескрайней пустоте. Среди сухой травы проглядывали участки красной, выжженной солнцем земли. Туристический автобус, который привез ее из Каннамаллы, уже растворился в призрачной дымке.

Дядя писал ей о продолжительной засухе в этой части Австралии, но увиденное просто потрясло ее.

Девять лет назад здесь все было покрыто сочной зеленой травой, а в руслах рек текла вода. В саду рядом с домом среди зеленых лужаек благоухали цветы.

Сейчас среди этой безжизненной пустыни дом потерял свое былое величие. Он выглядел поблекшим и унылым, как и все на сотни километров вокруг.

Четыре одиноких дерева франгипани по обеим сторонам крыльца пережили засуху. Их ветви были покрыты цветами, и эти пятна походили на мазки масляной краской – белоснежные, малиновые и абрикосовые.

Настоящая мечта фотографа.

Но сейчас было не время для фотографий.

Поднявшийся ветер швырнул ей в лицо крупицы пыли. Опустив голову, Кейт часто заморгала. После долгого утомительного путешествия это было слишком. Она до смерти устала и страдала из-за смены часовых поясов.

А ей предстояла еще встреча с Ноа.

Но с этим не должно быть проблем. Она была уверена, что Ноа Кармоди уже давно забыл о ее юношеском увлечении им. Как-никак, все это случилось, когда ей было семнадцать. Ноа узнал о ее чувствах, сжалился над ней и поцеловал ее.

К несчастью, она ответила на этот поцелуй с такой страстью, что он был потрясен. Кейт очень надеялась, что Ноа забыл о ее унижении.

Тогда она была так упряма и по-юношески отчаянна, так сильно в него влюблена, что не смирилась с его отказом. Думала только о его поцелуе. По возвращении в Англию она стала мечтать о том, как окончит школу, найдет работу и будет копить деньги на билет в Австралию.

Она собиралась вернуться на дядину ферму, снова встретиться с Ноа, завоевать его сердце и выйти за него замуж.

Вот идиотка!

Как же глупа она была, споря со своей матерью и отказываясь поступать в университет. Она пожертвовала всем ради одной-единственной мечты, а к тому времени, когда ей удалось скопить денег на билет, дядя Ангус сообщил ей в письме, что Ноа женился.

Даже сейчас, девять лет спустя, при воспоминании об этом письме у нее сдавило горло. Слава богу, что она в конце концов справилась со своей болью. На это потребовалось несколько лет, но Кейт нашла в себе силы двигаться дальше. Ее нынешний бойфренд Дерек был молодым перспективным лондонским банкиром, и Кейт была абсолютно уверена, что Ноа остался в прошлом. Окончательно и бесповоротно.

Когда они встретятся снова, она будет держаться спокойно и дружелюбно, как он всегда держался с ней. Единственным проявлением ее чувств будет печаль из-за смерти Ангуса.

Полная решимости, Кейт подошла к ступеням. Старая собака, дремавшая в тени у веранды, подняла голову и посмотрела на нее своими карими глазами. Затем она поднялась и, виляя хвостом, направилась к ней.

Кейт остановилась. Она не знала, как обращаться с большими собаками, и испугалась, но пес даже не залаял на нее.

– Есть кто дома? – спросила она.

Лениво вильнув хвостом, собака вернулась в тень. Кейт прекрасно ее понимала. Блузка прилипла к ее спине, по ложбинке на груди тек пот, и она быстро поднялась по деревянным ступенькам на веранду.

И замерла на месте. Мужчина, о котором она только что думала, развалился в кресле. На нем не было рубашки.

Сглотнув, Кейт уставилась на него.

Его лицо было накрыто широкополой шляпой, но она без труда узнала его сильное мускулистое тело с невероятно широкими плечами. Его широкая грудь ритмично вздымалась и опускалась.

Дыхание Кейт, напротив, участилось.

Она была потрясена. Меньше всего она ожидала увидеть Ноа Кармоди спящим среди дня.

Она нарушала его уединение, но не могла отвести от него взгляд.

Кейт сделала еще шаг, и половые доски заскрипели, но мужчина даже не пошевелился. Поставив чемодан, Кейт окинула взглядом его длинные сильные ноги, обтянутые голубыми джинсами. Один ботинок был на ноге, другой валялся на полу. Похоже, он так устал, что заснул, не успев разуться.

В доме было тихо. Передняя дверь была немного приоткрыта, но изнутри не доносилось ни звука. На вешалке рядом с дверью висела потрепанная шляпа, уздечка и кожаный ремень с футляром для перочинного ножа. При мысли о том, что дядя Ангус оставил эти вещи здесь, чтобы воспользоваться ими снова, к горлу подступил комок.

Кейт сделала еще шаг в направлении двери. Кто-то должен быть дома – жена Ноа или, по крайней мере, экономка. Но если она постучит, то может разбудить Ноа. Когда она представила себе, что этот высокий широкоплечий мужчина сейчас проснется и пронзит ее своими холодными серыми глазами, то, к своему ужасу, обнаружила, что вся ее уверенность куда-то исчезла.

Она его не разбудит, если обойдет дом и воспользуется черным ходом. Возможно, на кухне она найдет экономку. Должен же хоть кто-нибудь быть на ногах среди дня.

Осторожно повернувшись, она пошла на цыпочках назад по скрипучему полу. Не успела она дойти до середины веранды, как ее окликнул низкий с хрипотцой голос:

– Кейт?

Девушка обернулась. Именно этого она и боялась.

Ноа поднялся с кресла и вытянулся в полный рост. С темной щетиной на подбородке он был чертовски привлекателен.

– Это ведь ты, Кейт, не так ли? – произнес он, щурясь от солнца.

– Да, – пролепетала она. – Привет, Ноа.

– Ну разумеется, это ты. – Его загорелое лицо озарила белозубая улыбка. – Таких волос нет больше ни у кого.

Он быстро пересек веранду, и Кейт на мгновение показалось, что он хочет ее обнять. Ее сердце бешено заколотилось в ожидании.

Его обнаженная кожа будет теплой, а мускулы – твердыми после многолетней работы на ферме. Эти красивые сильные руки снова сомкнутся вокруг нее. Ей так хотелось оказаться в них после долгого утомительного путешествия.

Однако Ноа не обнял ее. Лишь обменялся с ней формальным рукопожатием. Ну разумеется.Ей следовало знать, что он будет держаться холодно и отстраненно.

– Это настоящий сюрприз, Кейт. Приятный сюрприз. Смерть Ангуса немного выбила меня из колеи. Но я рад тебя видеть.

– Я тоже.

Под его глазами залегли тени, скулы выделялись резче, чем девять лет назад.

– Я была потрясена, когда узнала о смерти Ангуса.

Ноа засунул руки в карманы джинсов.

– Это произошло так неожиданно.

Его серые глаза оценивающе разглядывали ее бледную кожу, светло–рыжие волосы и помявшуюся в дороге одежду. Затем он посмотрел на свой голый торс и, виновато улыбнувшись, схватил со стула бледно–голубую рубашку и надел ее. Кейт пристально наблюдала за тем, как его длинные пальцы застегивают одну за другой пуговицы и мускулистая загорелая грудь скрывается под рубашкой. Она надеялась, что не вздохнула, но не могла быть полностью в этом уверена.

Затем Ноа снова сел, чтобы надеть ботинок.

– Похоже, ты поняла, что я тебя не ждал. Прости. Поминки вчера закончились поздно.

– Поминки? – удивилась Кейт.

– Да, мы поминали Ангуса в пабе «Блю Хилер» в Джиндабилле. Собралось много народа. – Ноа печально улыбнулся. – Мы как следует его проводили.

– Но… но… – Кейт не смогла скрыть ужас, прозвучавший в ее голосе. – Но поминки же обычно устраивают после похорон, не так ли?

– После, – ответил Ноа, немного помедлив, затем почесал затылок. – Черт побери!

– Что такое?

Судя по его виду, у него болела голова. Похмелье?

– Ты приехала на похороны, – мягко, произнес он, не глядя на нее.

– Разумеется.

Когда их взгляды наконец встретились, он поморщился.

– Мне очень жаль, Кейт, но похороны были вчера днем.

Она недоверчиво уставилась на него. Его кадык дернулся.

Отвернувшись, Кейт схватилась за перила террасы. Ее губы задрожали, из глаз потекли слезы. Как это могло произойти? Она проделала такой путь!

– Почему? – Вытерев щеки, она приложила пальцы к губам и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Почему не подождали меня? – спросила она, не осмеливаясь взглянуть на Ноа.

– Прости, – так же мягко сказал он. – Мы не знали, что ты приедешь.

– Но я же сообщила о своем приезде… – Она яростно сверкнула глазами. – Я разговаривала по телефону с какой-то женщиной. Я сказала, что немного задержусь, но обязательно приеду.

Кейт закусила губу, чтобы не расплакаться снова. Ноа понятия не имел, как сильно она любила своего дядю. Он не мог знать, что ради этого короткого визита она пожертвовала важной фотосессией. Или что она приехала, несмотря на ужасающее безразличие ее матери к смерти ее брата.

Когда Кейт заявила, что поедет на похороны Ангуса, ее мать очень удивилась, даже немного возмутилась:

– Дорогая, тебя там никто не будет ждать.

Но. Кейт привыкла к неприязни ее семьи к их австралийским родственникам и игнорировала ее.

Дерек, напротив, поддержал ее:

– Разумеется, ты должна поехать. Устрой себе небольшие каникулы.

Ни слова о том, что он будет по ней скучать, до тех пор, пока она сама его об этом не спросила. Только тогда он сказал, что ему будет ужасно ее не хватать. Итак, несмотря на слабое предчувствие чего-то плохого, Кейт решила поехать. Это было очень важно для нее. Она больше всего хотела показать этому тесному сообществу в австралийской глуши, что, по крайней мере, один родственник Ангуса Гаррингтона скорбит по нему.

Кейт хотела присутствовать на церковной службе и погребении. Без всего этого она чувствовала себя так, словно не попрощалась с Ангусом по-настоящему. Она пролетела десять тысяч миль на пассажирском самолете до Австралии, затем еще несколько сотен на маленьком самолете внутри страны, тряслась в автобусе по ухабистым дорогам этого захолустья – и все зазря.

Борясь с усталостью и отчаянием, она повернулась лицом к Ноа и недовольно произнесла:

– Не могу поверить, что твоя экономка ничего тебе не передала.

На щеке Ноа дернулся мускул. Нахмурившись, он покачал головой.

– Ты не могла разговаривать с Эллен. Смерть Ангуса стала для нее сильным потрясением, и я отослал ее в город к ее сестре.

Кейт сердито фыркнула.

– Тогда не знаю, кто это был. Я звонила с мобильного, и связь быстро прервалась, но я успела сообщить ей, что задержусь в Хитроу. У нас в Англии сильные метели и снегопады. Во всех аэропортах рейсы отложили на сутки.

Тяжело вздохнув, Ноа уперся руками в бока и посмотрел на голубое небо.

– Правда, Кейт, мне очень жаль. Я не получил твоего сообщения. Должно быть, ты разговаривала с Лайэн.

– Твоей женой?

– Бывшей женой. Она приезжала на похороны.

– Бывшей?

– Мы развелись незадолго до Рождества.

У Кейт перехватило дыхание. Разве она могла дышать, когда в ее душе бушевало столько чувств?

– Послушай, Кейт, мне правда очень жаль, что так вышло.

Казалось, его нисколько не удивило, что его жена не передала ему такое важное сообщение. У Кейт не было выбора, кроме как смириться с тем, что она пропустила похороны.

Взяв ее чемодан, Ноа спокойно протянул на здешнем диалекте:

– Давай пройдем в дом, я поставлю чайник.

– Я бы не отказалась от чашки чая.

Ноа галантно пропустил ее вперед, и они прошли по знакомому ей коридору на кухню в задней части дома.

– Я отнесу твои вещи в свободную комнату, – сказал он, открывая дверь справа.

– Ты здесь живешь один?

– В данный момент да. Но скоро вернется Эллен.

– Ничего, если я останусь на ночь?

– Конечно. – Он посмотрел на нее. – Не беспокойся, Кейт. Никто не заставляет тебя возвращаться домой первым же рейсом.

– Я бы этого не выдержала.

– Пока ты здесь, эта комната будет твоей.

– Спасибо. – Оглядевшись, Кейт удивилась, насколько знакомой показалась ей маленькая спальня. Она, без сомнения, узнала узкую кровать со старомодными медными спинками и белым покрывалом.

На высоких окнах, выходящих на веранду, висели выгоревшие розовые занавески, у дальней стены стоял старый дубовый шкаф с овальным зеркалом. Это была комната, которую занимала Кейт много лет назад.

Да… Она узнала фотографию деда на стене. Седовласый старик с густыми усами сидел в плетеном кресле на веранде, у его ног лежала собака. Эта картина напоминала о временах британского господства.

Кейт вспомнила эмоциональные бури, которые довелось ей пережить в то лето. Минуты блаженства и отчаяния из-за неразделенной любви. Вспомнила, как пряталась на веранде в надежде увидеть Ноа. По ее телу пробежала дрожь.

Оставив ее чемодан, они прошли на кухню. Здесь тоже ничего не изменилось, решила Кейт, увидев плиту в углублении в стене и большой деревянный стол в центре. На спинке одного из стульев висело мятое посудное полотенце в бело-зеленую полоску, на крючках над плитой – разнообразная кухонная утварь. Окно было приоткрыто, и в него проникал теплый ветерок. Здесь все было просто и по-домашнему. Кейт ощутила какое-то странное беспокойство. Она словно перенеслась назад во времени.

Ноа поставил чайник на плиту и зажег конфорку.

– Днем я должен быть в городе на оглашении завещания.

– Езжай. Я сама со всем справлюсь.

– Тебе следует поехать со мной.

Кейт даже не думала о наследстве своего дяди. Ангус Гаррингтон был холостяком, и она была уверена, что он оставит все свое имущество Ноа.

Ноа родился и вырос здесь, в Рэднор. Его отец, Джо Кармоди, был главным скотником Ангуса. Он погиб вместе с матерью Ноа в авиакатастрофе. Ангус взял мальчика к себе домой и, хотя не усыновил его формально, воспитал как родного сына.

Кейт наблюдала за тем, как Ноа хозяйничает на кухне. Она видела его за работой и не могла представить себе его живущим в другом месте.

Когда он поставил на стол кружки и сахарницу, она сказала:

– Не понимаю, зачем мне ехать к нотариусу.

– Ты кровная родственница Ангуса и должна быть там.

– Моя мать – родная сестра Ангуса, но игнорировала его всю жизнь.

Ноа пожал плечами. Вода закипела, и он, наполнив заварочный чайник, поставил его на салфетку из тростника.

– Если хочешь, я позвоню Алану Дэвидсону, нотариусу, и спрошу, нужно ли твое присутствие.

Кейт устало улыбнулась.

– Ну раз ты настаиваешь. Надеюсь, я там не нужна. Я очень устала.

– Чай поможет тебе немного освежиться. Обслужишь себя сама? – спросил он, направляясь к двери.

– Конечно.

Кейт налила себе чаю и, добавив в него молока и сахара, подошла с кружкой к окну. Потягивая горячий чай, она смотрела на бескрайние пастбища с высохшей травой.

Это место, названное ее дедом в честь холмов Рэднор в Англии, сейчас, в разгар засухи, совсем не походило на лакомый кусочек земли, который хотелось бы унаследовать. Но Кейт помнила, как ее дядя говорил, что с возвращением дождей здесь за несколько недель все покрывается сочной зеленью.

Мощные речные системы с экзотическими названиями, вроде Барку, Буллу и Диамантина, принесут воду с севера и, наполнив ею сотни притоков и маленьких ручейков, вернут к жизни иссушенную засухой землю.

Местные жители всегда верили в спасительные дожди. Мать Кейт, уехавшая в Англию, никогда этого не понимала. В отличие от Ангуса и Ноа.

Сделав глоток чая, Кейт тяжело вздохнула. Она была измождена. Из–за смены часовых поясов у нее кружилась голова. К тому же она очень расстроилась из–за того, что пропустила похороны.

В коридоре послышались шаги. Через несколько секунд в дверях появился Ноа. Его лицо было непроницаемым, губы сжались в тонкую линию.

– Алан Дэвидсон настаивает на твоем присутствии.

Кейт раздраженно покачала головой. Неужели здешние люди ничего не знают о разнице во времени между Англией и Австралией? Мысль о том, что ей снова придется трястись в машине по пыльным дорогам, была невыносимой.

– Я очень устала, – сказала она, зевая, и засну во время оглашения завещания.

– Выпей еще чаю и отдохни часок, – произнес Ноа спокойным, но властным тоном. – Можешь воспользоваться ванной. В половине третьего мы выезжаем.

Кейт знала, что ей придется выполнить этот приказ.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ерзая на стуле в кабинете нотариуса, Ноа смотрел на единственный вентилятор на потолке, который совсем не спасал присутствующих от жары. Несмотря на это, он и Алан Дэвидсон сегодня надели галстуки из уважения к покойному другу.

Джеймс Кэллоуэй, адвокат Лайэн, был в нарядном деловом костюме и рубашке с полосатым галстуком-бабочкой, который подозрительно напоминал те, что носили ученики частных школ Сиднея. Ноа заметил, что лицо Джеймса было красным.

Старик Ангус посмеялся бы, если бы мог видеть, как вся эта толпа страдает по его вине.

Но самому Ноа сейчас было не до веселья. За прошедшую неделю на него столько всего свалилось, начиная со смерти Ангуса и хлопот, связанных с похоронами, и заканчивая неожиданным появлением в Джиндабилле его бывшей жены в сопровождении адвоката.

Бесстыжая Лайэн заявилась на похороны, будто не знала, что Ангус презирал ее и считал, что она приносит несчастье людям, которых он любил.

Она продолжала делать пакости. Ноа не мог простить ее за то, что она не передала ему сообщение племянницы Ангуса. Бедная Кейт проделала зазря такой долгий путь. Священник мог бы отложить похороны на день, если бы знал о ее приезде.

Но больше всего его раздражало присутствие Лайэн на оглашении завещания. На что она, черт побери, рассчитывала? Она и так обобрала его при разводе. Чего еще ей надо? Ноа стиснул зубы.

Разложив на столе бумаги, Алан Дэвидсон окинул взглядом собравшихся. Он кивнул Ноа и натянуто улыбнулся Кейт, которая сидела в отдалении, словно желая отгородиться от остальных. Разве можно было ее в этом винить, подумал Ноа.

Его взгляд задержался на ней. Она была в простой кремовой блузке и коричневой льняной юбке. Солнечный свет играл в ее волосах цвета осенней листвы и придавал сияние бледной коже и зеленым глазам.

Сегодня на ферме она выглядела жалкой тенью той дерзкой кокетливой девчонки, которую он знал когда-то. Но, учитывая, сколько времени она провела в дороге, это было неудивительно.

Сейчас, окутанная лучами полуденного солнца, она выглядела спокойной и очень привлекательной. Словно сошедшей с полотна Рембрандта.

Алан Дэвидсон открыл папку, и Ноа тут же вернулся к реальности. Неожиданно у него сдавило горло, и он ослабил узел галстука.

У него не было никаких причин для беспокойства, и все же он никак не мог отделаться от нехорошего предчувствия.

Наблюдая за Ноа, Кейт жалела, что приехала сюда. Она почти физически ощущала напряжение, повисшее в воздухе. Несмотря на загар, Ноа был бледным. Сначала он ерзал на стуле, теперь застыл на месте и стиснул кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

Кейт глубоко сочувствовала ему. Она знала, что он любил ее дядю как родного отца и горевал по нему. Но, по крайней мере, он сегодня выйдет из офиса нотариуса новым владельцем фермы Рэднор. Дядя Ангус много лет назад предупредил ее мать, чтобы она ничего от него не ждала, потому что все его имущество достанется Ноа. Тогда почему Ноа так волновался?

Чувствовал ли он, как и она, что здесь что-то не так? У Алана Дэвидсона, лысеющего пожилого нотариуса, тоже не было причин для беспокойства, но он был почти так же встревожен, как и Ноа. Он без конца поправлял очки и то открывал, то закрывал папку.

Щеголеватый мужчина в дорогом костюме, представившийся как Джеймс Кэллоуэй, адвокат Лайэн из Сиднея, напротив, был воплощением уверенности. Время от времени он заговорщически подмигивал Лайэн, словно знал что-то, чего не знали остальные. Кейт не понравился его самодовольный вид и то, как он рассматривал свои ногти.

Единственным из присутствующих, кто оставался абсолютно спокойным, была бывшая жена Ноа. Лайэн быстро выбрала себе самый удобный стул в кабинете и теперь расположилась на нем в элегантной позе, которая подчеркивала красоту ее дорогого платья и длинных ног.

Она была неотразима. Эта высокая стройная блондинка со светло-голубыми глазами излучала женскую сексуальность, с помощью которой манипулировала мужчинами. Бедный Ноа. Должно быть, он ее очень любил. А может, любит до сих пор?

Лайэн наклонилась к своему адвокату и положила ему на колено свою руку с безупречным маникюром. Был ли Джеймс Кэллоуэй ее новым любовником, или она его просто водила за нос?

Наконец нотариус Ангуса прокашлялся и нарушил напряженную тишину.

– Дамы и господа, – спокойно начал он. – Спасибо вам за то, что пришли сегодня сюда. – Он положил руки на папку. – В моем распоряжении имеются два завещания Ангуса Гаррингтона. Первое было написано давно, второе – три месяца назад.

Он посмотрел на собравшихся поверх очков. Никто не сказал ни слова и не пошевелился, но Кейт чувствовала, как по комнате прошла новая волна беспокойства. Словно кто-то бросил в воду камень и нарушил ее гладкую поверхность.

– Итак, с вашего позволения я сразу перейду к делу. – Алан Дэвидсон взял из стопки на столе листок и положил перед собой. – Ферма Рэднор со всеми постройками, скотом, транспортными средствами и оборудованием была единственным имуществом Ангуса Гаррингтона. – Говоря, нотариус смотрел поочередно на каждого из присутствующих. У него были кое-какие накопления, но после выплаты долгов почти ничего не осталось. – Помедлив, он посмотрел на бумаги, затем переключил свое внимание на Ноа.

– Итак, Ноа, Ангус завещал тебе половину Рэднор.

Половину?

Лицо Ноа выражало потрясение. Кейт тоже была потрясена. И озадачена. Что это значило?

Нотариус обратился к ней:

– Мисс Броуди.

Ее сердце бешено заколотилось.

– Ваш дядя пожелал, чтобы вторая половина его имущества досталась вам.

– Нет, – прошептала она. Алан Дэвидсон нахмурился.

– Нет. – Кейт покачала головой. – Должно быть, это ошибка.

– Ну разумеется, ошибка! – воскликнула Лайэн. – Это не может быть правдой.

В ответ на это нотариус протянул Кейт листок бумаги и указал на соответствующие строчки, но они расплылись у нее перед глазами. Ей казалось, что все это происходит не с ней.

– Мисс Броуди, – сказал Алан. – В новом завещании ваш дядя ясно выразил свои намерения. Он внес изменения в завещание, потому что решил включить в него вас.

Потрясенная, Кейт перевела взгляд с нотариуса на Ноа. Это не могло быть правдой. Она не могла стать владелицей половины австралийской фермы. Почему ее дядя так поступил?

Почему он так обошелся с Ноа?

Не успела она сформулировать вопрос, как бывшая жена Ноа опередила ее, соскочив со стула.

– Джеймс, ты уверял меня, что я смогу получить половину всего, что унаследует Кармоди. Как эта выскочка из Англии смогла заполучить мою долю? – Лайэн уперлась руками в бока. – Я имею право на половину этой собственности. Я потратила лучшие годы своей жизни на это ужасное место! Я так долго жила под одной крышей с этим ужасным стариком!

Кэллоуэй взял ее за руку и попытался усадить на стул, но она оттолкнула его.

– Ноа мне должен, и он прекрасно это знает. Они не могут так со мной поступить. Это нелепо. Я хочу получить свои деньги.

Ноа ничего не сказал в ответ.

Кейт в ужасе наблюдала за происходящим. Она чувствовала себя виноватой и абсолютно беспомощной. Она не просила дядю включать ее в завещание. О чем он только думал?

Она сидела в полной растерянности, как вдруг дверь кабинета начала медленно открываться. Наконец в проеме показалась девочка лет семи-восьми. У нее была бледная кожа с веснушками и волнистые светло-каштановые волосы до плеч. Ее глаза, такие же серые, как у Ноа, были круглыми от испуга и смотрели на Лайэн.

Несомненно, это была Оливия, дочь Ноа и Лайэн. Наверное, ей велели подождать снаружи, но ее напугали крики матери.

Лайэн не заметила ребенка и продолжала разговаривать с Джеймсом:

– Давай поднимайся и немедленно начинай обзванивать своих людей в Сиднее. Я хочу, чтобы это дело было улажено немедленно.

Кэллоуэй подчинился.

Кейт тоже встала и нервно сглотнула.

– Я не понимаю решение своего дяди. Я так же потрясена, как и все остальные. Но, возможно, вам будет проще вести обсуждение, если я выйду.

Лайэн подозрительно посмотрела на нее.

Ноа хотел что-то сказать Кейт, но она указала ему на маленькую фигурку в дверях.

Когда Ноа повернул голову и увидел свою дочь, в его глазах были нежность и отчаяние.

– Я же велела тебе ждать снаружи! – бросила Лайэн ребенку.

Глаза Оливии расширились. Ее губы дрожали. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Я могу побыть с ней, – предложила Кейт. Ноа посмотрел на нее с благодарностью, а Лайэн лишь фыркнула и пожала плечами.

– Как хотите.

Кейт с чувством облегчения вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. В душе она надеялась, что, когда дверь откроется снова, вопрос о наследстве будет улажен в пользу Ноа.

Она улыбнулась маленькой девочке и протянула ей руку:

– Привет. Мы раньше не встречались, но я о тебе слышала, Оливия. Я Кейт… подруга твоего папы.

– Привет. – Оливия не приняла ее руку и не улыбнулась в ответ. Она смотрела на дверь, отделявшую ее от родителей.

Голоса по ту сторону были приглушенными, за исключением недовольных возгласов Лайэн.

– Почему они спорят? – спросила Оливия. – Что там происходит?

– Когда взрослые обсуждают дела, у них иногда случаются разногласия. Но я уверена, что твои папа с мамой и эти дяди все уладят.

Кейт указала ей на банкетку у противоположной стены:

– Может, подождем здесь? Оливия покачала головой.

– Я устала сидеть. Я сижу здесь уже целую вечность.

Журналы на столике явно не подходили для детей. Может, рассказать ей сказку, подумала Кейт. Впрочем, это никогда не было ее сильной стороной.

Оливия указала ей на открытую дверь, ведущую на залитую солнцем улицу:

– Может, погуляем?

– Ну… – Кейт подумала об оживленном разговоре за дверью. Ребенку лучше всего этого не слышать. – Почему нет? Не думаю, что кто-то будет против. – В конце концов, Джиндабилла всего лишь маленький провинциальный городок с несколькими улицами. В нем невозможно заблудиться.

Девочка побежала к двери.

– Там свинья! – Ее глаза внезапно заблестели.

– Свинья? – Ну надо же! Еще минуту назад она обсуждала завещание и наследство, а теперь говорит о свиньях.

Выйдя на улицу, Кейт прищурилась на солнце.

– Ну и где же свинья?

– В кузове синего пикапа возле паба.

Кейт услышала хрюканье раньше, чем увидела пикап.

У нее кружилась голова. Она все еще не могла прийти в себя после оглашения завещания. Она оглянулась. Что сейчас происходит в кабинете? Что они решили?

– Ты ее слышишь? – воскликнула Оливия, схватив Кейт за руку.

– Конечно. – Кейт улыбнулась. – И вижу. – Над бортом кузова показалась морда с грязным розовым пятачком.

Похоже, Оливия уже забыла о том, что произошло в кабинете. Она попросила Кейт поднять ее, чтобы она смогла получше разглядеть свинью.

Лайэн это вряд ли бы одобрила, но девочка казалась такой воодушевленной. Разве Кейт могла ей отказать? Она подняла Оливию, и они вместе стали смотреть на небольшую розовую свинью.

– Разве она не красавица?

– Довольно симпатичная, – улыбнулась Кейт. Лицо девочки выражало восхищение. Обхватив тонкой ручонкой Кейт за шею, она протянула вперед вторую и коснулась головы свиньи.

– Папа говорит, что свиньи очень умные. Намного умнее коров и даже собак.

– Я этого не знала, но слышала, что они замечательные животные.

Оливия просияла.

– Эта очень красивая. Я бы хотела назвать ее Маленькая Принцесса.

Кейт рассмеялась.

– Почему нет? Я не смогла бы придумать лучшего имени для нее.

Свинья захрюкала, и Оливия начала ее передразнивать.

Кейт стало тяжело держать девочку, и она поставила ее на дорожку. Она ожидала, что Оливия начнет возражать, но малышка так доверчиво посмотрела на нее, что к горлу подступил комок.

– Свиньи – твои любимые животные? – спросила Кейт.

– Наверное. – Оливия задумалась. – Когда я жила с папой, у нас было много животных. Поросята, телята, утята и цыплята.

– А щенки были?

– Целая куча щенков. – Ее нижняя губа задрожала. – Но я больше не могу иметь животных.

– Потому что ты живешь в городе? Девочка кивнула.

– Мама говорит, что в нашем доме нельзя держать животных. Даже золотых рыбок.

Кейт понимала разочарование Оливии. Ее собственная мать не любила животных. После каникул в Рэднор, где щенки на диване были нормой, Кейт было тяжело привыкнуть к стерильной чистоте лондонской квартиры.

– Зато в городе есть много других интересных вещей, – дипломатично ответила Кейт.

– Нет. В Сиднее очень скучно.

Не успела Кейт ответить, как у них за спиной раздался пронзительный женский голос. Повернувшись, она увидела Лайэн и Джеймса Кэллоуэя, идущих им навстречу.

Не обращая никакого внимания на Кейт, Лайэн протянула дочери руку:

– Пойдем.

В глазах Оливии промелькнуло что-то, похожее на страх, но быстро исчезло. Кейт решила, что ей это просто показалось.

– Мы нашли свинью, – сообщила девочка матери.

– О боже! – Лайэн с отвращением скривила губы. – Пойдем, Оливия. Нам нужно вернуться в мотель и сделать много важных звонков.

Все еще медля, Оливия пожевала губу.

– Можно я сегодня переночую у папы?

– Разумеется, нет. – Ее мать закатила глаза. – Рано утром мы возвращаемся в Сидней. – Она схватила девочку за руку. – Пойдем. Больше никаких глупостей.

Встав на цыпочки, Оливия прошептала Кейт:

– Ты попрощаешься за меня с Маленькой Принцессой?

– Конечно, – ответила Кейт, улыбаясь. – Обещаю.

Затем она смотрела вслед удаляющейся троице, но уже без улыбки. На углу Оливия обернулась и помахала Кейт.

– Попрощайся и с папой тоже, – крикнула она.

Кейт была удивлена тем, какой опустошенной она себя чувствовала, когда вернулась в контору. Дверь в кабинет Алана Дэвидсона была открыта. Двое оставшихся мужчин спокойно разговаривали.

Когда она постучала, Ноа повернулся, и ее сердце подпрыгнуло.

– Я вам не помешаю? – спросила она.

– Конечно, нет. Ты имеешь прямое отношение к этому. – Поднявшись, Ноа выдвинул для нее стул. Дерек никогда этого не делал, отметила она про себя.