Текст книги "Подарок золотой рыбки"
Автор книги: Барбара Фритти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
4
Виктория Хатуэй села за туалетный столик и перед зеркалом принялась расчесывать волосы. Этот непременный ритуал перед сном она сохранила с самого детства, когда жила в небольшой квартире с двумя спальными, с матерью-пьяницей и старшими сестрами. Мать занимала одну спальню, две сестры – другую. Ей достался диван, ухабистый, комковатый. Он был ярко-красный, и мать считала его красивым.
Теперь Виктория обитала в другом мире. Ее элегантная кровать с балдахином отражалась в зеркале с позолоченной окантовкой. Дэвид купил его на пятую годовщину свадьбы. Проводя щеткой по волосам, прямым и светлым, она вспомнила времена, когда Дэвид сам расчесывал ее. Казалось, она и сейчас видит в зеркале не только свое отражение, но и его темную взлохмаченную шевелюру, карие глаза, теплые и заботливые.
Глупо оборачиваться – она ничего не увидит, кроме пустоты. Его нет рядом, и она это прекрасно знает. Виктория не могла вспомнить, когда в последний раз он приходил к ней в спальню. Дэвид перебрался отсюда несколько лет назад. Он сова по натуре, а она – ранняя пташка. Он любил читать допоздна в постели, а она вставала рано, чтобы успеть сделать в своей комнате без посторонних глаз сто приседаний. Не дай бог, кто-нибудь узнает, как усердно она трудится, желая сохранить фигуру и не выйти за пределы привычного шестого размера. Но это повод, а не истинная причина. Истинная – очень личная, она возникла так много лет назад, что не сосчитать.
Виктория посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Она могла поддерживать свое тело и мышцы в тонусе, но даже самые дорогие кремы в мире или ботокс не способны справиться с морщинами. Она уже видела их, крошечные, предательские – вокруг глаз и губ. Их можно спрятать днем, но стоило удалить макияж, и они являли себя. Возможно, некоторые женщины просто отмахнулись бы от них, но она заставляла себя смотреть на них, изучать, решать, как бороться с ними. По-другому Виктория не умела.
Будучи еще совсем молоденькой, она заставила себя пристально взглянуть на собственную жизнь, на свою семью и ее образ жизни. Она хорошо помнила, как вырезала картинки из журналов – красивые особняки, модные рестораны, светские приемы. Она составляла список того, что хочет получить в жизни, и следовала ему. Она хотела получить образование, когда многие друзья отказались от этой мысли, она брала любую работу, даже грязную, чтобы заработать деньги на учебу в колледже, она всегда была нацелена на успех. Она добилась положения, при котором могла встретить Дэвида на вечеринке, выйти за него замуж, проложив себе путь в бизнес Хатуэев. Все шаги она совершала в соответствии с точным планом. И вот она больше не Вики Симински, она Виктория Хатуэй, и никто никогда не сможет отнять это у нее.
Виктория снова подумала о Дэвиде. Он отложил свою очередную поездку в Китай, когда эта старая женщина обнаружила статуэтку дракона у себя на чердаке. Дэвид никогда не откладывал поездки, а это означало только одно: дракон особенный. Она не знала, чем он отличается от любого другого артефакта, явившегося на свет, но, видимо, есть нечто, сообщавшее ему особую цену. Дэвид что-то знал о драконе, чем не счел нужным поделиться с ней, и этой не нравилось. Не нравилось и то, что его не было в офисе весь день.
Стук в дверь спальни прервал ее мысли. На мгновение тихий стук напомнил ей о других случаях, когда одиночество становилось слишком острым и Дэвид подходил к двери. Дрожь пробежала по ее позвоночнику. Что она сказала бы, если бы он пришел к ней сегодня вечером?
Постучали снова, а затем она услышала голос дочери:
– Мама, ты не спишь?
Пейдж. Не столько разочарование, сколько гнев почувствовала Виктория. Да не нужен ей Дэвид! У нее есть все, что она хотела в жизни.
– Входи, – откликнулась она. – Что ты тут делаешь так поздно? – добавила она, когда Пейдж вошла в комнату. Дочь была в кроссовках, в облегающих синих леггинсах и короткой спортивной куртке. – Что происходит?
– Я приехала прямо из тренажерного зала, – объяснила Пейдж. – Прости, что так поздно, но мне нужно с тобой поговорить.
– Почему? Что случилось? И ты знаешь, что можешь тренироваться здесь, в доме. В тренажерном зале внизу современные снаряды и никаких сторонних глаз.
– Мне нравится заниматься рядом с другими людьми. Это вдохновляет.
– Там такая антисанитария. Все тренажеры потные после других. Бог знает что можно подцепить.
– Я все вытираю полотенцем, но я пришла поговорить не об этом. – Пейдж села в кресло рядом с кроватью. – Ты видела папу сегодня днем или вечером?
– Нет. – Виктория взяла щетку и провела ею по волосам, наблюдая за Пейдж в зеркале. Ее дочь грызла ногти, малоприятная привычка, с которой Виктория не смогла справиться. Она вспомнила, как красила руки Пейдж противным на вкус черным лаком, чтобы стало ясно, сколько раз она засунула пальцы в рот. Это сработало на некоторое время, но не избавило от дурной привычки навсегда. Чему она удивляется? Пейдж многое переняла от отца.
– Папа не пришел на важную встречу во второй половине дня, – сказала Пейдж. – Его сотовый не отвечает на звонки, и никто, кажется, не знает, где он, даже Джорджия. Мне пришлось успокаивать владельцев дракона, они кричали и требовали – я так разнервничалась, что пришлось снимать раздражение в фитнес-клубе.
Виктория поджала губы. Ей было неприятно слышать, что секретарь Дэвида знает о передвижениях мужа больше, чем она. Но ей не особенно хотелось тратить время и следить за ним, поэтому неважно.
– Не могу представить, где он, – пробормотала Пейдж.
Виктория уловила тревожную нотку в голосе дочери и попыталась отмахнуться – ее это не касается. Пейдж с рождения беспокойная девочка. Необъяснимое отсутствие Дэвида ничего не значит, абсолютно ничего. Он частенько пропадал куда-то. Она потратила слишком много времени, ожидая появления мужа там, где он обещал быть. Все, что она получила в итоге – лишние морщины на лице.
– Он появится. Он часто так делает. Рано или поздно появится.
– Дело не только в папе. – Пейдж сделала паузу. – Дракон тоже исчез.
Рука Виктория замерла в воздухе, не коснувшись головы.
– Дракон, которого он так стремился заполучить?
– Да, но он не оценил его и не сделал предложения владельцам. Папа, должно быть, унес его куда-то. Миссис Делани очень терпеливый клиент, чего не скажешь о ее внуке. Если завтра папа не вернет дракона в магазин, мистер Макалистер доставит нам серьезные проблемы.
Виктория почувствовала, что закипает. Это будет ужасная антиреклама для магазина! Чертов Дэвид! Он никогда не думает о последствиях, он сразу действует.
– Где он, как ты думаешь? – спросила Пейдж.
У Виктории возникло одно неприятное предположение, но она не хотела высказывать его дочери.
– Я подумаю, где его можно найти. – Она отложила щетку и встала. – Не лучше ли тебе пойти домой, а я займусь поисками твоего отца?
Пейдж встала, но не спешила уйти.
– Как ты думаешь, может мне стоит поговорить с дедушкой?
– Нет, только не это. Почему тебе вообще пришло это в голову? – раздраженно спросила мать.
– Может быть, он и папа…
– Нет, нет и нет. Твой отец и дед не доверяют друг другу, ты сама это знаешь. И давай-ка не будем создавать проблемы. Отец появится, такое случается не в первый раз. Совершенно незачем расстраивать Уоллеса. – Ее свекор тяжелый человек, он всегда отыскивал причины, чтобы поставить ее на место, напомнить ей, что она никогда не сможет справляться с делами в магазине так, как он.
– Думаю, ты права. Ты никогда не волнуешься о папе? – медленно проговорила Пейдж.
– А он когда-нибудь беспокоился о нас? – Виктория знала, что ее слова больно ранят Пейдж, и пожалела, что произнесла их. Она не собиралась огорчать дочь, но иногда это казалось неизбежным. Пейдж разочаровывалась в отце время от времени, но никогда не видела его в истинном свете.
– Ты права, – согласилась Пейдж.
– Ну, о тебе он, конечно, думает, волнуется, – поправилась Виктория. – Ты для него очень важна. И для меня. Поскольку ты здесь, я хотела поговорить с тобой еще кое о чем.
Пейдж насторожилась.
– О чем?
– О Мартине. Его мать говорит, что он безумно влюблен в тебя.
– Мартин никогда не теряет разума, – фыркнула Пейдж. – Мы знаем друг друга много лет.
– Но все изменилось между вами в последние месяцы, разве нет?
– Ну… мы появились вместе на людях несколько раз. – Пейдж пожала плечами. – Шестилетняя разница в возрасте не так уж велика, но это не значит…
– Шесть лет – чепуха. И едва ли стоит напоминать тебе, что ты не становишься моложе. Все твои подруги уже замужем или вот-вот выйдут. Свадьба Синтии Маколи через две недели. Разве это не пятая или шестая свадьба, на которой ты будешь подружкой невесты?
– Десятая, но кто считает?
– Не будь легкомысленной, Пейдж. Это не шутка. У Синтии Маколи IQ как у абажура, а она выходит замуж раньше тебя. Просто смешно.
– Она милая девушка. Я рада за нее, – сказала Пейдж.
– Мы все рады. Но мы говорим не о ней – а о тебе. Мартин – отличный кандидат в мужья. Он очень успешный и очень умный молодой человек.
– Ты говоришь так, будто нанимаешь его в офис.
– Ты должна составить список «за» и «против», Пейдж. Сама увидишь, что Мартин – верный выбор для тебя. Тебе важно выйти замуж за человека, способного работать в нашем бизнесе. Ведь магазин когда-то перейдет под твою ответственность, и важно, чтобы муж помогал тебе нести это бремя.
– Ты считаешь, я сама не справлюсь, да?
– Я этого не говорю. Ты такая чувствительная, Пейдж. – Виктория почувствовала укол совести, но отмахнулась от него. – Это не личное дело. Это бизнес.
– Я твоя дочь. Это личное. Выйти замуж – еще более личное дело. Мне нужно идти, мама. Скажи папе, чтобы позвонил мне. – Пейдж повернулась, вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Виктория разочарованно вздохнула, потом чертыхнулась, взглянув на себя в зеркало. Почему бы тем, кого она любит, не делать то, что она советует? Нет, они все делают вопреки. Если она предложит Пейдж погулять, дочь сядет работать. Если она скажет Дэвиду, что ему стоит выйти в свет, он останется дома. Как будто они испытывают удовольствие, создавая ей трудности. Пейдж нужно выйти замуж. А Дэвиду – ну, список того, что Дэвиду следует сделать, очень длинный. Сейчас она должна водворить его на место, то есть домой, вместе с этим проклятым драконом. Ему придется объяснить, зачем он вынес из магазина ценный предмет без разрешения его хозяев. Он прекрасно знал, что это запрещено. Волна беспокойства накрыла ее. А если с ним что-то случилось? Или это просто еще одно из его периодически случающихся исчезновений?
Виктория прошлась по комнате, подошла к окну. Освещенный яркой луной залив Сан-Франциско всего в нескольких милях от ее дома в Пасифик-Хейтс. Все тихо и спокойно в этой части города. Слишком тихо и спокойно для Дэвида. Она знала, куда он пошел, куда он всегда ходил, если оставался на материке, как он называл это место. Он отправился в Китайский квартал. У нее возникло неприятное чувство, что она знает, с кем он захотел увидеться.
* * *
Ей стоило хорошенько подумать, прежде чем пойти к матери. Она ничего не добилась. Пейдж попыталась хлопнуть дверью, но та оказалась такой тяжелой, что просто закрылась с тихим стуком. Гнев душил ее. Она остановилась у подножия лестницы и вдохнула полной грудью. Попыталась досчитать до десяти, но ярость кипела в ней, когда она досчитала и до двадцати.
Что-то не так. Пейдж знала. Она чувствовала. Но у нее не было фактов, ничего, кроме интуиции. Пейдж пересекла покрытую гравием дорожку, подошла к «Мерседесу», села в него и пристегнула ремень безопасности. Здесь больше нечего делать – пора домой.
На полпути она вдруг поняла, что не хочет возвращаться, не хочет сидеть в тишине и одинокой пустоте квартиры. И откуда вдруг возникло слово – одинокая? Она не одинока. Ей нравится жить одной в своей квартире. В ее жизни не нужен мужчина, даже такой прекрасный кандидат в мужья, как Мартин.
Ее рот скривился, стоило вспомнить о предложении матери – составить список «за» и «против». Брак должен заключаться по любви, по страсти. Это как нечто безрассудное, как кувырок через голову. Брак не должен основываться на IQ, на уровне образования, семейных связях или деловой выгоде. Ее мать и отец едва ли служили ярким примером страстной любви. Тем не менее они женаты уже тридцать один год. Может быть, что-то и было у них в прошлом, но ребенком она этого не понимала.
Пейдж нажала на тормоз, когда светофор загорелся красным. Ей надо повернуть направо. Это самый быстрый путь домой. Но она особенно остро ощутила потребность поговорить с человеком, который понял бы ее.
К сожалению, как напомнила ей мать, все ее подруги уже имеют семьи или собираются выйти замуж. Кроме того, уже почти девять часов вечера, будний день. Она не могла запросто зайти к кому-то, особенно к семейным подругам. Если однажды женщина прошла по дорожке, усыпанной розами, к мужчине, которого она любила, то она изменилась безвозвратно. Стала половиной пары, к ней теперь не явишься повидаться запросто, без особой причины.
И, если быть абсолютно честной, большинство из ее подруг не были ей близки и до своего замужества, просто сошлись «поневоле»: вместе учились в частной школе, колледже или были дебютантками. Это были прекрасные во всех отношениях женщины, с которыми Пейдж теперь иногда обедала, но не доверяла свои тайны, не откровенничала – ничего более серьезного, чем совместный шоколад после занятий пилатесом.
Она не привыкла делиться своими личными делами ни с кем. Расскажи – и тут же станешь объектом сплетен. Независимо от того, насколько близки друзья, откровенность всегда может стать публичной. Все-таки она – Хатуэй.
Пейдж быстро приняла решение, повернула налево на зеленый свет и устремилась через весь город туда, где надеялась облегчить душу. Она нашла место для парковки недалеко от популярного бара. Это был бар, в который кого-то из Хатуэев можно затащить только мертвого. «Но я еще не умерла», – подумала Пейдж, улыбнувшись, вышла из машины и направилась ко входу.
«Фаст Вилли» был уютным спорт-баром со стенами, на которых не было живого места: фотографии известных спортсменов-посетителей на каждом дюйме, ни одного свободного места. Некоторые из них подписали контракт с владельцем, Вилли Бартоломью, представлявшим третье поколение Вилли. Насколько она знала, он играл во второстепенной бейсбольной лиге. В баре работало четыре телевизора, по одному в каждом углу комнаты, маленькие столики теснились рядом друг с другом, но иногда их сдвигали, и возникал импровизированный танцпол. По выходным бар переполняли посетители, но сегодня в нем тихо разговаривали и слушали мелодии из музыкального автомата пришедшие после работы люди.
Пейдж прошла мимо столиков и направилась к пустому барному стулу.
– Что делает у нас красотка из верхнего города? – спросил рыжий бармен, убрав салфетку, которой протирал стаканы.
– Ищу друга, – ответила она.
– Как все мы? Ищешь красавчика? – спросил он, криво усмехнувшись. – Я могу быть чертовски привлекателен, если ты понимаешь, о чем я…
– Своей подружке-обезьяне расскажешь. Вот так-то ты завлекаешь умную женщину?
– Разве стал бы я делать такие предложения умной женщине? – Он заговорщицки подмигнул ей.
– Ах, извини. Думала, ты со мной разговариваешь, но ошиблась, – рассмеялась Пейдж.
– Что ты будешь – обычный бокал шардоне?
– Водочный коктейль, – заказала Пейдж. – Водку с соком лайма.
– Ты же не пьешь водку.
– Сегодня вечером пью.
– О, мой бог! – Бармен театрально хлопнул себя по лбу. – Дай догадаюсь. Ты была у своей матери? Зачем?
– Крайний случай, поверь мне.
– Пейдж-Пейдж, когда же ты повзрослеешь?
– Заткнись, Джерри. Я пришла сюда не ради нотаций. Мне нужно напиться.
– Ты не напьешься. – Джерри Скэнлон вытащил бутылку минеральной воды, насыпал лед в стакан и налил в него воды. Протянул ей. – Попробуй.
– Туда бы немного водки.
– Тогда мне снова придется приводить тебя в порядок, если тебя начнет тошнить. Избавь меня, пожалуйста, от этой чести. Не знаю, как ты, но я этот опыт повторять не собираюсь.
Пейдж постаралась нахмуриться, но вместо этого прыснула от смеха. Джерри был для нее почти как брат. Он был сыном Рут Скэнлон, одной из домработниц в их фамильном особняке. Джерри с матерью переехали в квартиру над гаражом, когда Пейдж исполнилось одиннадцать. В тринадцать лет Джерри сделался ее персональным мучителем-вредителем, занудным старшим братом и лучшим другом. Парень спас ее от одиночества, их дружба длилась пять лет, пока Рут не уволили во время одной из ежегодных «чисток» слуг, которые регулярно проводила Виктория Хатуэй.
Пейдж все еще помнила свою тоску и одиночество, когда Джерри с матерью переехали в Сан-Диего. Семь лет спустя Джерри вернулся в Сан-Франциско, и они снова нашли друг друга. Вот уже на протяжении многих лет они поддерживали связь. Странная, но тесная дружба между рыжим, веснушчатым профессиональным спортсменом, превратившимся в бармена, и образованной светловолосой девушкой из высшего общества. Она так о себе вовсе не думала, но знала, что большинство друзей Джерри представляли все себе именно так. Нельзя сказать, что они с Джерри были неразлейвода: они вращались в разных кругах, за исключением тех случаев, когда были вместе, а это происходило не так часто, как ей хотелось бы. Пейдж чувствовала себя виноватой, но Джерри понимал, что она разрывается между тем, что должна делать, и тем, что ей велит сердце.
– Мама настаивает, чтобы я вышла за Мартина, – сказала Пейдж. – Если я сделаю список аргументов «за» и «против», то увижу, как идеально он мне подходит.
– Мартин Беннет? Ты можешь заполучить кое-кого получше. – Джерри вытер стойку влажным полотенцем. – Это все, что тебя терзает?
Она покачала головой.
– Отец пропал.
– Разве это новость?
– Да нет, тут дело серьезное. Он взял из магазина ценную вещь. Владельцы в панике. Мне удалось удержать их до завтра, но я не могу найти отца: сотовый не отвечает, в магазине пусто, дома не показывался. Я волнуюсь.
– Он появится, – успокоил ее Джерри. – Он всегда возвращается. Знаешь, что тебе нужно? Сыграй пул. Или, как вы, Хатуэи, называете, сыграй в билярд, – сказал он насмешливо с британским акцентом.
– Да нет, не стоит, – ответила она, качая головой.
– Пойдем. Когда ты в последний раз играла? У меня перерыв. – Джерри положил полотенце на стойку. – Как насчет пирамиды?
– Почему тебе всегда удается уговорить меня?
Джерри улыбнулся.
– Потому что ты меня любишь.
* * *
Пейдж Хатуэй слезла с барного стула и направилась за барменом в заднюю комнату. Райли нахмурился, гадая, какого черта она здесь делает. Он не удивился, когда она пошла в тренажерный зал и потом заехала к матери, но эта последняя остановка показалась ему бессмысленной. Это бар не ее уровня. Люди здесь не ее круга. А кто этот бармен, с которым она говорила в последние несколько минут? Они беседовали как закадычные друзья или даже более, чем просто приятели. Райли не мог поверить, что Пейдж Хатуэй, принцесса королевской семьи Сан-Франциско, дружит с барменом.
Может быть, ее появление здесь связано с драконом, какая-то сделка совершается в задней комнате? При ней, судя по всему, фигурки нет, но девушка наверняка знает, где находится этот загадочно исчезнувший кусок бронзы. Пусть бабушка спокойно ждет до утра своей очереди забрать дракона, терпение не входило в число его добродетелей. Его нервозность нарастала с тех пор, как он ушел от Хатуэев несколько часов назад. Что-то не так – он это нутром чувствовал. Дэвид Хатуэй вынес дракона из магазина и не пришел на встречу. Пейдж дергалась, несмотря на все усилия казаться хладнокровной. Вот почему он решил следить за ней.
Рискуя выдать себя, он вошел в бар. Он лопнет от любопытства и никогда себя не простит, если не узнает сию секунду, чем занимается Пейдж в задней комнате.
И двух минут не прошло, как он застыл в недоумении. Она играла в бильярд! Аппетитная попка Пейдж – вот, что он увидел, когда она склонилась над столом. Ее внимание сосредоточилось на кие, который она держала между пальцами, и шарах, по которым собиралась ударить. Хороший удар, даже лучше, чем хороший: она убрала последние два шара со стола. Одобрительное бормотание трех завсегдатаев бара, наблюдавших за игрой, подтвердили его мысли. Но Райли подозревал, что они больше следили за грациозными движениями девушки, чем за ходом самой игры.
Пейдж выпрямилась и шлепнула пятерней по раскрытой ладони бармена.
– Кто самый лучший? – потребовала она ответа.
– Тебе подфартило, – ответил парень.
– Удача здесь ни при чем. Поэтому скажи громче мне и ребятам, кто самый лучший. Давай, говори.
– Ты самая лучшая девушка на свете, – проворчал он. – Хочешь сыграть еще раз?
– Тебе этого мало? – насмешливо спросила Пейдж. – Я могу сделать тебя с закрытыми глазами, – похвасталась она.
– А как насчет меня? – вмешался Райли. – Не могли бы вы сделать и меня с закрытыми глазами?
Пейдж резко обернулась, рот ее приоткрылся от удивления, когда она увидела своего клиента в такой необычной обстановке.
– Что вы здесь делаете? Ах, боже мой, вы следите за мной?
Не обращая внимания на ее вопросы, он сказал:
– Как насчет игры? Покажем ребятам класс?
– Не думаю.
Она изменилась в лице. Он увидел перед собой совсем другую женщину, не имеющую ничего общего с той, которая только что безудержно смеялась. Ее лицо окаменело. Губы плотно сжались. Подбородок поднят вверх. Несмотря на спортивную одежду, она выглядела так же элегантно, как та деловая женщина, которую он оставил несколькими часами раньше – отстраненная, неприступная и вряд ли способная потратить больше пяти минут на разговор с простым смертным. Но Райли такие перемены в настроении не волновали.
– Я должна идти, – добавила Пейдж.
– Боитесь, что не сможете выиграть у меня, – насмешливо бросил он. – Понимаю.
– Я не боюсь проиграть. Скажи ему, Джерри, что я не боюсь.
Бармен загоготал.
– Почему бы тебе не показать ему это на деле, Пейдж? Ты любишь принимать вызов.
– Я устала.
– Так, значит, все-таки боитесь. – Райли улыбнулся, когда гневная искра мелькнула в ее глазах. Ему хотелось спровоцировать ее, сделать все, чтобы сломать стену, которую она воздвигла между ними, стоило ему приблизиться.
– Хорошо. Вы хотите играть, давайте.
– Да, я бросаю вам вызов, мисс Хатуэй.
– Я должна была догадаться, – пробормотала Пейдж, начиная собирать шары.
– Что вы сказали?
– Она сказала, что должна была догадаться, – услужливо повторил Джерри, широко улыбаясь. – Я думаю, вы оба знаете, о чем речь.
– Да, – согласился Райли.
– Примерно знаю, – поправилась Пейдж. – Ничего хорошего, Джерри. Думаю, он сегодня весь день ходил за мной по пятам.
– Ты следил за ней? – спросил Джерри, улыбка исчезла с его лица. – Может, тебе лучше убраться из моего бара ко всем чертям?
– Нет, нет, – быстро сказала Пейдж. – Это не то, что ты думаешь, мой рыцарь. Это не личное. Дело в том, что бабушка мистера Макалистера продает нам статуэтку.
– Может быть, продаст статуэтку, хотели вы сказать, мисс Хатуэй. Если дракон когда-нибудь появится снова. – Райли бросил на нее острый взгляд.
Джерри направился к двери.
– Ладно. Я не вмешиваюсь в ваши дела, но предупреждаю тебя, чувак. Если что с ней произойдет, будешь иметь дело со мной. Дай знать, если тебе что-то понадобится, – добавил Джерри, обращаясь к Пейдж.
– Ваш хороший друг? – спросил Райли, когда бармен ушел. – Удивительно. Не понимаю – такая девушка как вы и «Фаст Вилли».
– Не думаю, что вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы делать какие-либо предположения. Стереотипы по отношению к богатеньким, верно?
– По крайней мере, вы признаете, что богаты.
– Не секрет, что я из состоятельной семьи, но хотите – верьте, хотите – нет, лично я не миллионерша, – сухо заметила Пейдж.
– Может быть, не сейчас, но держу пари, в будущем вас ждет огромное наследство.
– Это не ваше дело.
– Пока вы не вернете пропавшего дракона моей бабушки, все, что касается вас – мое дело, – возразил Райли. – Почему ваш отец вынес дракона из магазина? Я думал, у вас достаточно современное оборудование в лаборатории. Разве не так написано в вашем рекламном буклете? За последние двадцать четыре часа мне удалось собрать на вашу компанию довольно солидное досье. Может быть, я бы меньше беспокоился, если б вы так не дергались, мисс Хатуэй. Но вы не находите себе места, разве нет? Обычно действия персонала и экспертов строго регламентированы. Но не в нашем случае. В этот раз все пошло не так, как всегда.
– Отчасти вы правы. Но не надо так отчаиваться. Вам нужно набраться терпения. Вот и все.
– Я нетерпеливый человек, – признался Райли.
– Вижу. – Она помолчала. – Вы действительно хотите сыграть пул? – Она махнула рукой в сторону стола.
– А что, вы правда умеете играть или этот рыжий парень вам подыгрывает?
– Джерри мне подыгрывает? Не в этой жизни. Да, я умею играть. Правда, дома мы называем игру бильярд. – Ее лицо осветила улыбка, когда она произнесла это слово. – Или, как называет его Джерри, билярд. – Она забавно передразнила бармена, и смех снял напряженность между ними. – Мой дедушка тоже так называет эту игру.
Боже, она такая красивая, когда не пытается «держать лицо»: длинные светлые волосы, собранные в хвост, стройное тело в облегающей спортивной одежде. Глядя на нее, он почти забыл, что она принцесса из Сан-Франциско и он ей вовсе не ровня. Он почти забыл, что сейчас занят расследованием.
Пейдж откашлялась.
– Вы хотите меня загипнотизировать? – Она заправила прядь волос за ухо. – Волосы растрепались. Моя мать закатила бы истерику, если б узнала, что я в общественном месте в таком виде.
– Мне нравится, – признался Райли.
– Мне полагается всегда быть в надлежащем виде. Некоторые папарацци гоняются за снимками для заполнения пустых полос завтрашних газет. Они щелкнут меня в таком виде и напишут, что, возможно, Хатуэй теряет деньги, и начнется такое…
– Уже были подобные случаи с прессой? Ну, судя по моим наблюдениям, здесь нет фотографов. И у меня нет камеры, – успокоил ее Райли. – Хотя жаль, я сделал бы несколько кадров, потому что сейчас вы не похожи на женщину, которую я видел сегодня утром. Действительно, здесь вы совсем другая. Похожи на ящериц, которых я любил ловить в детстве.
– Ящерицу?! Я похожа на ящерицу? Вот уж настоящий комплимент!
Он рассмеялся под ее возмущенным взглядом.
– Хамелеон. Разновидность ящерицы, которая меняет цвет, чтобы соответствовать окружающей среде. Как вы. Это редкое умение, и, поверьте, это комплимент. Немногие женщины чувствовали бы себя так же комфортно в задней комнате спортивного бара, как и в роскошном офисе.
Пейдж нахмурилась.
– Думаю, вы могли бы найти кое-что получше ящерицы, чтобы мне понравиться. А зачем вы следите за мной? – спросила она без всякого перехода. – Наверное, мне надо позвонить в полицию.
– Не думаю, что вы захотите сообщить им о пропаже ценной вещи, принадлежащей моей бабушки. Инстинкт подсказывает мне – что-то пошло не так. Вы говорили с отцом после нашей встречи?
– Вы же следили за мной, и вам должно быть достоверно известно, что я с ним не виделась.
– Я предполагаю, что он звонил вам.
– Нет.
– Согласитесь, есть в его поведении что-то необычное? И в вашем тоже. Ничего не знать об отце, который ушел неизвестно куда с ценной вещью из магазина – это нормально? – допытывался Райли.
– Потенциально ценной, – поправила Пейдж.
– Да ладно. Будь это подделка, вы бы давно вернули ее нам.
– Вам не о чем волноваться, мистер Макалистер.
– Райли, – поправил он. – И я волнуюсь, потому что, как я уже говорил, – вы нервничаете.
– Может быть, я беспокоюсь, потому что вы следили за мной. – Пейдж замолчала, потому что зазвонил ее сотовый телефон. Она поколебалась, потом вынула его из сумочки, чтобы ответить. – Алло.
Райли наблюдал, как краска сходит с ее лица.
– Ч-что ты сказала? – заикаясь, спросила она. – Где? Когда? Да, я приеду прямо сейчас. Мой отец, – сказала она, и глаза ее были ошеломленные, испуганные. – В больнице. На него напали в Китайском квартале. Он в критическом состоянии.
