Текст книги "Золотая ложь"
Автор книги: Барбара Фритти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Стоп! – Пейдж не могла позволить Райли, потом полиции, потом еще бог знает кому говорить с Жасмин без нее. Что делать, если Жасмин скажет что-то компрометирующее отца, его репутацию, имя Хатуэй? – Я пойду с вами. Не хочу, чтобы вы говорили с ней без меня.
– Вас подвезти?
– Я возьму такси. – Пейдж запомнила адрес, который дал ей Райли, закрыла телефон и встала.
Ее дед и Мартин сейчас с отцом, а мать скоро вернется. Она должна поехать на эту встречу с тайной надеждой, что у Жасмин Чен нет личных отношений с ее отцом, что все их встречи исключительно деловые. Тот факт, что китаянка живет недалеко от места нападения на отца, еще ни о чем не говорит. Потеряла браслет – с кем не бывает? Отец тут ни при чем, если, конечно, браслет не его подарок.
Трезвый анализ немного поднял ей настроение. Если повезет, недоразумение разъяснится в течение часа и никогда больше она ничего не услышит о Жасмин Чен.
* * *
Райли спустился по узкому переулку, одному из тех, что бежали позади главных улиц Китайского квартала. На Дэвида Хатуэя напали в этом переулке, и, видимо, никто ничего не видел и не слышал. Это обычное явление в районе, где гораздо полезней для здоровья не отличаться особой наблюдательностью. Вот и сейчас молодой человек, усердно подметавший тротуар перед магазином, заторопился внутрь и закрыл за собой дверь, явно не желая вступать в разговор.
Райли остановился там, где на земле валялись обрывки желтой ленты полицейского ограждения, и снова спросил себя: какого черта такой человек, как Дэвид Хатуэй, здесь делал?
Осмотр переулка возле места преступления ничего не дал. В нижних этажах здания ютились маленькие мастерские, компании мелких торговцев, фотостудия – ничего такого, что бы могло иметь общее со статуэткой дракона. Он увидел несколько дверей без вывесок, открывавшихся со стороны переулка, которые могли вести куда угодно.
Посмотрев вверх, Райли заметил квартиры на втором, третьем и четвертом этажах. Сушилось белье на пожарных лестницах, в открытых окнах надувались от ветра потрепанные занавески, и едва ли сквозь них можно разглядеть происходящее в темном переулке.
Все, что он видел, говорило о том, что здесь люди борются за выживание в мегаполисе. Маленькие квартиры с изношенными трубами и электропроводкой, множество людей, обитающих в тесноте. Стоит ли удивляться, что Дэвида Хатуэя ограбили в таком месте, как это? У него должно быть больше здравого смысла – можно ли гулять здесь поздно вечером?
Внимательно осмотрев тротуар, Райли проверил, не пропустила ли что-нибудь полиция, но ничего не нашел. В нескольких шагах от него была дверь, чуть в стороне от улицы, под козырьком. Он подошел к ней и через металлическую решетку увидел женщин за швейными машинами. Здесь, похоже, боялись грабителей. Он позвонил в колокольчик. Через мгновение молодая китаянка подошла к двери. Она посмотрела в верхнюю стеклянную часть дверей, открыла ее, но оставила между ними металлическую решетку.
– Привет, – сказал он, дружелюбно улыбаясь. – Могу ли я поговорить с вами одну минутку?
Девушка проворковала что-то на кантонском диалекте и начала медленно закрывать дверь.
– Подождите, я хотел спросить вас о мужчине, на которого напали здесь прошлой ночью.
– Нет английський, – сказала китаянка с сильным акцентом. Еще одна женщина подошла к ней сзади и схватила за руку, оттаскивая подальше от двери.
– Полисия? – спросила она.
– Нет, я друг. Друг, не бойтесь. Я друг мужчины, на которого напали в этом переулке прошлой ночью. Вы были здесь, когда это случилось?
Она покачала головой и захлопнула дверь у него перед носом. Трудно понять, подумал Райли, они защищают себя или кого-то еще.
Посмотрев на часы, он понял, что осталось всего несколько минут до встречи с Пейдж. Он пошел по переулку в сторону главной улицы, мимо храма на углу. Золотые драконы обвивали две колонны в передней части входа, украшенного китайским иероглифом. Ниже надпись на английском языке приглашала войти внутрь тех, кто ищет благословения. Райли чувствовал, что Дэвид Хатуэй бывал в этом храме, желая получить благословение дракона. Драконы – символ Китайского квартала: они здесь повсюду, обещают защиту, долголетие, удачу. Но что-то никаких признаков благоволения фортуны он не заметил с тех пор, как бабушка обнаружила дракона, да и Дэвид Хатуэй вряд ли ее вкусил.
Выйдя из переулка, Райли прошел два коротких квартала и перебрался из коммерческого района к жилым домам. Не лучше ли было пойти к Жасмин одному и поговорить наедине? Хотелось бы верить, что Пейдж ничего не знает об исчезновении дракона, но разве женщины не способны лгать, не поведя бровью и приятно улыбаясь? Разве не следует соблюдать осторожность и не принимать на веру их слова? Пейдж Хатуэй выросла в мире, в котором не было места идеалам и принципам, – в ее мире правили деньги.
Дэвид Хатуэй уже нарушил одно правило, он вынес дракона из магазина. Кто знает, что он собирался сделать? Дайте только время, когда Райли лучше узнает мир торговли антиквариатом, поймет, как в нем действуют мошенники, – вам не сдобровать. Его беспокоило то, что кто-то может скопировать фигурку дракона, вернуть дубликат бабушке и выдать его за подделку. А подлинную статуэтку тем временем продадут на черном рынке. Защитить интересы своей семьи для Райли было делом принципа.
Такси подкатило к обочине, из машины вышла Пейдж, все в той же одежде, что накануне. Она успела только причесаться и слегка подкрасить губы розовой помадой, но в потухших глазах залегла усталость, лицо осунулось. Страх застыл в каждой черточке ее лица, сквозил в скованных движениях тела.
– Вы неважно выглядите, – проворчал он.
– Скажите мне лучше то, чего я не знаю, – сухо бросила она. – Какой дом?
– Тот, что в самом дальнем конце переулка.
– У этой женщины, вероятно, нет ничего общего с моим отцом, – бубнила себе под нос Пейдж, когда они шли рядом. – Простое совпадение, что ее браслет нашли в том переулке, – на нем ведь нет имени отца. Любой мужчина мог его подарить ей. А может, браслет валялся там несколько дней? Она, вероятно, все время ходит по этому переулку.
Объяснения срывались с ее губ одно за другим. Пейдж хотелось отрицать все. Значит, она сомневается в верности своего отца, подозревает его в пренебрежении семейными ценностями.
– Расслабьтесь, – посоветовал Райли, останавливаясь перед нужным домом. – Давайте не будем торопить события. Никто ни в чем не обвиняет вашего отца.
– Вы обвиняете, причем во всех смертных грехах. И меня тоже.
– Не передергивайте – просто допускаю любые возможности. В конце концов правда выйдет на свет. – Райли кивнул в сторону задней лестницы. – Второй этаж, квартира 2С.
Пейдж помолчала.
– Позвольте мне говорить с ней. Это мой отец лежит в больнице в критическом состоянии. Моя карьера поставлена на карту. Не забывайте.
Лучшего аргумента не придумать – она попала в точку. Райли пропустил ее вперед.
* * *
Пейдж глубоко вздохнула. Теперь, когда Райли уступил ей инициативу, она толком не знала, с чего начать. Допустим, отец отправился сюда накануне, поднялся по этой лестнице, постучал в эту дверь. Зачем?
– Вы постучите? – спросил Райли, заметив ее нерешительность.
– Дайте мне секунду.
– Для чего? Вот ее дверь. Стучите.
Пейдж бросила на него раздраженный взгляд, потом постучала костяшками пальцев по деревянной двери. На долю секунды она поверила, что никого нет дома. Потом раздались легкие мелкие шаги, шорох, звон цепочки. Дверь приоткрылась, но цепочка осталась на прежнем месте. Красивая женщина азиатской внешности выглянула в щель, черные глаза смотрели с подозрением.
– Да?
– Добрый день. Жасмин Чен? – спросила Пейдж.
– У меня нет денег на пожертвования.
– Подождите, – сказала Пейдж, но дверь уже закрылась. Она виновато посмотрела на Райли.
Он решительно постучал и громко позвал:
– Госпожа Чен, нам нужно с вами поговорить, откройте, пожалуйста. Мы не уйдем, пока не проясним очень важный вопрос.
Дверь снова приоткрылась.
– Что вы хотите?
– Скажите ей, Пейдж. Скажите, кто вы, – подсказал Райли.
Она колебалась, зная, что это ее последний шанс не узнать того, чего бы ей знать не хотелось.
– Пейдж? – повторила женщина, ее глаза сузились. – Пейдж Хатуэй?
Все внутри сжалось. Эта женщина знала ее. Ладно, не паникуй, приказала она себе. Жасмин продавала свои картины «Торговому Дому Хатуэй». Она, наверное, видела ее в магазине. Ничего удивительного, что Жасмин слышала ее имя.
– Да, я Пейдж Хатуэй. Полагаю, вы знакомы с моим отцом, Дэвидом. – Она глубоко вздохнула. – Вчера вечером его ранили и ограбили в переулке недалеко отсюда.
Рука женщины метнулась к сердцу, глаза широко раскрылись от потрясения.
– Нет, только не Дэвид…
– Нам нужно с вами поговорить.
Дрогнувшей рукой хозяйка квартиры сняла цепочку и открыла дверь, впуская их. Гостиная была тесной, скудно обставленной – простой черный диван и кресло возле него, журнальный столик со свечами, швейная машинка на старом столе, кипы ткани на полу, несколько фотографий молодой женщины в рамках. Но в то время как комната была простой и скромной, стены выглядели иначе. Картины заполняли все свободное пространство. Они передавали накал эмоций, отблеск которых невозможно было отыскать на непроницаемом лице Жасмин, стоявшей посреди комнаты и ожидающей услышать от них страшную правду.
Теперь, когда они были здесь и когда появилась возможность задавать вопросы, Пейдж не могла заставить себя заговорить. Как она спросит чужую женщину, спала ли та с ее отцом? Она сказала Райли, что хочет взять на себя ответственность за встречу, но сейчас она с мольбой посмотрела на него. Ей нужна помощь.
– Дэвид Хатуэй был у вас вчера? – спросил Райли.
Пейдж с облегчением выдохнула, услышав безобидный вопрос.
– Да, – кивнула Жасмин.
– Зачем он приходил? – спросил Райли.
– Он пришел поговорить о живописи.
«Может быть, это была обыкновенная деловая встреча», – подумала Пейдж в отчаянии. Потом заметила, как взгляд Жасмин устремился на стену, и на одной из картин она увидела то, чего не хотела бы видеть. То, что изображено на ней, было очень знакомо.
– Господи, – прошептала она, подойдя к стене, чтобы рассмотреть получше. – Райли, смотрите. Это ваш дракон.
7
Райли был потрясен не меньше Пейдж.
– Где вы видели этого дракона? Как вы сумели его написать так быстро?
– Я его видела много раз во сне.
– Во сне? Что это значит? – спросил он.
– Только то, что я сказала.
– А если точнее, госпожа Чен? – настаивал Райли. – Вы видели вчера дракона, похожего на того, что на вашей картине? Дэвид Хатуэй показал вам именно такого дракона?
Жасмин поколебалась немного, потом кивнула.
– Да. Дэвид пришел вчера со статуэткой дракона, который был очень похож на этого.
– Зачем он принес его? – резким тоном спросил Райли.
– Он думал, мне захочется его увидеть.
– А вы не видели его раньше?
– Только в моих снах, как я вам сказала. До вчерашнего вечера я не знала, что он существует на самом деле.
Райли ходил взад и вперед перед картиной, оглядывая остальную часть комнаты, словно хотел запомнить до мельчайших деталей. Пейдж думала, что ей, вероятно, следует вступить в разговор, но она не могла придумать подходящий вопрос, потому что ей хотелось узнать все сразу. Почему отец принес дракона Жасмин? Откуда знала Жасмин, как должен выглядеть дракон, раз она его рисовала? И что она имеет в виду, говоря, будто видела дракона во сне?
– В котором часу мистер Хатуэй был у вас? – поинтересовался Райли.
– Я думаю, около пяти часов.
– Было около пяти, когда он ушел или когда пришел?
– Когда ушел.
– Он унес дракона? – продолжал допрос Райли.
– Да, – кивнула Жасмин.
– Госпожа Чен, – медленно проговорила Пейдж. – Когда моего отца нашли вчера вечером, статуэтки при нем не обнаружили. Вы не знаете, куда он пошел от вас?
– Я его не спрашивала.
– Как вы думаете, не пошел ли он к оценщику, который живет где-то здесь, в Китайском квартале?
– Не знаю. Вам нужно уходить. У меня назначена встреча. – Жасмин прошла к двери и открыла ее.
Грубо, но Пейдж понимала им не остается ничего другого, как покинуть квартиру. Райли шагнул следом за ней на лестничную площадку.
– Ваш отец, – лицо Жасмин смягчилось, она попыталась погладить девушку за рукав, – он поправится?
– Врачи не знают. Он пока не пришел в сознание.
В глазах женщины мелькнула боль.
– Я воскурю благовония и попрошу благословения у богов за него.
– Спасибо. Я уверена, он это оценит.
– В какой он больнице? – спросила Жасмин.
– Сент-Мэри.
– Ваша мама с ним?
Пейдж посмотрела прямо в бездонные глаза Жасмин.
– Да, моя мама с ним.
Жасмин опустила глаза, кивнула, затем сделала пару шагов назад и тихо закрыла дверь за собой, оставив Пейдж со странным, неприятным ощущением. Между этой женщиной и ее отцом что-то есть, она это чувствовала. Жасмин не называла его «мистер Хатуэй», как большинство их клиентов. Она называла его Дэвидом. В ее голосе чувствовалось личное отношение, словно их связывало нечто большее, чем мимолетное знакомство.
– Вы могли бы спросить ее, – заметил Райли, словно читая ее мысли.
Да, Пейдж могла бы спросить, но что, если ответ разрушит ее семью?
– Спросить не проблема, но сейчас это неважно. – Она посмотрела в глаза Райли и увидела, что он понял ее: сострадание и жалость остались невысказанными. Непроизвольно Пейдж выставила подбородок вперед и расправила плечи. Кто он такой, чтобы жалеть ее? Она Хатуэй. Никто не должен жалеть Хатуэй.
– Это все предположения. Вы слышали, что сказала госпожа Чен. Они с моим отцом встретились, чтобы обсудить картину. Вот и все.
– Нет, не все, и вы это знаете. Он принес дракона показать ей.
– Вы думаете, на моего отца напали из-за дракона?
– Я считаю дракона участником событий. Ваш отец ушел от Жасмин с драконом, а потом статуэтка исчезла.
– Но после ухода отца из квартиры Жасмин и моментом, когда его нашли в переулке, прошло несколько часов.
– Именно так. Где он провел все это время? Что он сделал с драконом? Он оставил его где-то в другом месте? Вот что нужно узнать.
Ее покоробил его снисходительный, деловитый тон.
– Да, это нам нужно узнать. Но дело не только в вашем драконе. Мой отец может умереть, и я не позволю виновному остаться без наказания.
– Тогда у нас обоих есть мотив, – подвел итог Райли.
– Но вы мне не доверяете.
– Нет.
Она остановилась у подножия лестницы.
– Мой отец чуть не умер вчера вечером. Возможно, вы думаете, что я вовлечена в какую-то аферу?
– Иногда события выходят из-под контроля. Случается то, чего не должно произойти. Люди считаются друзьями, благополучными семьями, надежными партнерами, а потом оказываются врагами. Деньги, жадность, страсть способны все перевернуть в человеческой голове. Бывает, что виной тому и женщины.
Его глаза стали холодного, стального оттенка. Пейдж догадалась, Райли говорит не просто так, за его словами стоит собственный опыт, но сомневалась, что он признается в этом. Менее уязвимого человека Пейдж еще не встречала. Его упрямое стремление к истине может привести ее туда, куда она не хотела идти. Дело не в том, что ее отец виновен. У него, наверное, были веские причины показать статуэтку Жасмин. Отец очнется и тогда сам расскажет ей истину.
– Я должна вернуться в больницу, – резко бросила Пейдж.
– Могу подвезти вас.
Мгновение она прикидывала перспективы и выбрала из двух зол – поехать с Райли или пойти пешком – меньшее.
– Да, спасибо. В самом деле, если вы довезете меня до «Фаст Вилли», я возьму свою машину. Я хотела бы вернуться домой и переодеться перед возвращением в больницу.
– Пойдемте! Я припарковался на Пасифик-сквер, ниже по улице.
Ей пришлось идти быстро, чтобы не отставать от своего длинноногого провожатого. Когда они добрались до площади, Пейдж пошла рядом с ним. Навстречу им попадались в основном мужчины-китайцы, подметила она, пока они шли к лифту, ведущему в гараж под площадью. Мужчины громко говорили высокими голосами, неизвестные слова чужого языка походили на странную музыку. Пейдж вдруг почувствовала, как сильно выделяется из окружающих и что они с Райли выглядят здесь чужими, разве что не инопланетянами. Это совсем не ее мир. Ей здесь не место.
– Не беспокойтесь. Сейчас день, здесь вполне безопасно, – предупредил он.
– Я не беспокоюсь. Но нам все равно стоит быть осторожными. – Она вошла в лифт, стены которого были изрисованы граффити. Наверное, хорошо, что она не может прочитать написанное.
– Жаль, что ваш отец не придерживался такой точки зрения.
– Мой отец всегда слишком увлекается. Тогда он не обращает внимания на то, что делается вокруг.
– И становится легкой добычей, – заключил Райли.
– Да, – согласилась Пейдж, когда они вышли из лифта и очутились в гараже.
Там было темно и стояла гулкая тишина, ей стало не по себе. Пейдж обрадовалась, увидев, что черный джип «Чероки» припаркован совсем близко. Автомобиль крепкий, надежный, очень похожий на своего владельца. Она села, пристегнулась ремнем безопасности и опустила вниз клавишу автоматической блокировки дверей.
Райли улыбнулся, наблюдая за ней.
– Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось, Пейдж.
– Да, конечно. Мы с вами такие замечательные друзья.
– Ваше участие в этом деле очень важно для меня.
– Дело идет к концу. Как хорошо, что мы скоро выберемся отсюда. Ненавижу подземные гаражи.
– Вам уже лучше? Приступ паники прошел? – спросил Райли через минуту, когда они выехали на улицу.
– Да, – выдохнула она. – Какая была длинная ночь.
– Вы должны поехать домой и немного поспать.
– Мне нужно увидеть папу, когда он очнется. Зачем вы прихватили меня с собой? Мне-то действительно не хотелось, чтобы вы говорили с Жасмин один на один. – Пейдж смотрела в окно, успокаиваясь по мере того, как Райли все дальше уезжал от Китайского квартала, направляясь к Файненшл– дистрикт. – Удивительно, как быстро меняются окрестности.
– И как, оказывается, мало общаются люди, живущие по соседству. Вы живете всего в нескольких милях отсюда, но никогда здесь не были.
– Откуда вы знаете, где я живу?
– У меня свои возможности, – пожал плечами Райли.
– Мне не нравится, когда вторгаются в мою частную жизнь.
– А мне не нравится, когда пропадает то, что принадлежит моей бабушке. Так что мы квиты.
Пейдж нечего было ответить на это. И она спросила:
– А как насчет вас? Где вы живете? По-моему, будет честно, если я узнаю о вас хотя бы то, что вы знаете обо мне.
– У меня квартира к югу от рынка, – сказал он.
– Новый район, как пишет «Сан-Франциско мэгэзин».
– Мне там удобно. Меня мало заботят разные фишки вроде престижности района.
– А ваша бабушка? – поинтресовалась Пейдж. – Она живет с вами?
– Боже упаси, нет. – Райли засмеялся. – У нее дом на Сансет. Теперь, когда мой дед в доме престарелых, этот небольшой особняк стал слишком велик для нее, и она думает о переезде. Поэтому мы на прошлой неделе принялись чистить чердак.
– Мне очень жаль, – вздохнула Пейдж, чувствуя себя еще более виноватой, особенно теперь, когда узнала подробности личной жизни миссис Делани. – Когда я обещала вам, что дракон будет у нас в полной безопасности, я была искренна. Я честный человек. Я никогда не лгу.
– Все лгут, каждый о своем.
Она бросила на него любопытный взгляд.
– Вы, видимо, из тех, кто уверяет, будто стакан наполовину пуст, да?
Райли улыбнулся.
– Когда он наполовину пуст, он на самом деле наполовину пуст.
– Или наполовину полон, – возразила Пейдж. – Это зависит от точки зрения, а ваша представляется мне крайне циничной.
– А ваша – чрезмерно оптимистичной. Вы напоминаете мне мою бабушку. Она все еще верит в Санта-Клауса.
– Мне понравилась ваша бабушка. Она действительно хорошая. Совсем не похожа на вас.
– Она согласилась бы с вами, – улыбнулся Райли.
– Вы с ней хорошо понимаете друг друга?
– Все разногласия мы отбросили, когда заболел дед. Я стараюсь заботиться о ней, насколько это возможно. И не позволю никому одурачить ее. Хотя, возможно, я облажался в этом случае.
– Ничего подобного, – возразила Пейдж. – Мы вернем дракона.
– Как вы можете это обещать? Вы даже не знаете, где он.
– Тогда мы компенсируем вашей бабушке потерю другим способом, – пообещала она, точно зная, что мать, вероятно, заработает сердечный приступ при мысли, что придется заплатить за статуэтку дракона, которую она не может продать. Но опять же, Хатуэй потерял статуэтку, и Пейдж сомневалась, что можно получить страховку в этом случае, ведь дракон был вынесен из магазина в нарушение правил.
Райли сосредоточился на дорожном движении, он маневрировал по трем полосам. Она смотрела на его четкий, мужественный профиль, его крепкие руки уверенно лежали на руле, она отметила широкие плечи. Какой мужчина! Привлекательный, сильный – боже, откуда взялись все эти слова? Смутное, беспокойное чувство приятным теплом растеклось по низу ее живота. Вслед за ним появилось внезапное желание протянуть руку и провести пальцами по его подбородку. А может быть, запустить пальцы в густые темные волосы…
Да о чем она вообще думает? Ее отец борется за жизнь, их семейный бизнес вот-вот окажется под пристальным вниманием прессы, стоит только объявить об исчезновении дракона; ее мать совершенно не в себе – вот о чем ей нужно думать, а не о том, насколько хорош собой Макалистер и как ей ужасно хочется близости.
Она опустила стекло, надеясь, что свежий ветер охладит не только воздух в салоне, но и ее пылающую голову.
– Могу включить кондиционер, – предложил Райли.
– Все нормально.
Он свернул за угол и сбросил скорость, когда «Фаст Вилли» появился в поле зрения. Райли остановился позади ее машины, выключил двигатель.
Пейдж положила руку на ручку двери, потом спросила:
– Что теперь вы собираетесь делать?
– Идти по следу.
– Следа нет. Единственное вещественное доказательство у полиции – браслет. Но мы даже не спросили Жасмин о нем. Да она бы и не рассказала ничего, – добавила она.
– Браслет выполнил свою функцию: он только привел нас к Жасмин. Вот и все. Нам надо вплотную заняться историей дракона. Он ведь откуда-то взялся. И, кажется, представляет собой некоторую ценность. Если мы узнаем о нем больше, тогда выясним, кто хотел его заполучить так сильно, что пошел на преступление. Уверен, кому-то в вашей семье известно о драконе гораздо больше.
– Этот кто-то – мой отец, – сказала Пейдж. – Но я думаю, стоит взглянуть на это дело с другой стороны. Откуда у вашей бабушки эта фигурка?
– Она не знает.
– Может быть, что-нибудь известно другим членам вашей семьи, – сказала Пейдж, повторив его слова. Она давала ему понять, что Хатуэи не единственные, кого следует рассматривать под микроскопом.
– К сожалению, в моей семье больше спросить особенно некого, – покачал головой Райли. – Дедушка страдает болезнью Альцгеймера. Он не может вспомнить даже свое имя. Никаких других родственников у меня нет. Умерли или разбежались, так что они не в счет.
– А ваши родители?
– Умерли или разбежались, – повторил он.
Она не знала, что сказать. Райли, конечно, не мастер вести светскую беседу.
– Мне очень жаль, – проговорила она неловко.
– Вы тут ни при чем. Но вы правы. Мы не можем упускать из виду ничего, что касается моей семьи и вашей. Я проведу раскопки. Черт, я даже готов поехать к деду. Может быть, у него случится просветление.
– И часто они случаются?
– Почти никогда, – вздохнул Райли.
– Должно быть, вашей бабушке очень трудно.
– Она от него без ума. Даже когда он не узнает ее. Самое трудное, когда дед пытается что-то вспомнить, но не может. Когда он видит меня – у него в глазах паника, а я ничего не могу сделать, чтобы унять ее. – Он покачал головой. – Ненавижу чувство беспомощности.
Пейдж хорошо понимала, о чем он говорит. Она испытала то же самое, когда умерла ее сестра.
– Спасибо, что подвезли. Думаю, увидимся позже.
– Да уж будьте уверены, – сказал он на прощание.
* * *
К семи часам вечера любой житель Сан-Франциско при желании мог узнать, что на Дэвида Хатуэя напали в Китайском квартале, что он борется за жизнь и что потенциально ценная статуэтка дракона, возможно, стала причиной нападения. Райли нажал кнопку и отключил звук телевизора, его раздражало упоминание дракона полицейским детективом. Очевидно, Тони не собирался скрывать этот факт. Пресса неусыпно наблюдала за Хатуэями, неудивительно, что новость просочилась в СМИ.
По крайней мере, имя бабушки в новостях не упоминалось. Райли не волнует репутация Хатуэев, даже если по ней нанесен удар, но ему не хотелось, чтобы бабушка оказалась в центре внимания журналистов.
Зазвонил телефон, он увидел на дисплее номер бабушки.
– Привет, бабушка.
– Райли, я только что смотрела новости. Я чувствую себя ужасно: надо же, такое случилось с бедным мистером Хатуэем. Как думаешь, вдруг мой дракон навлек несчастье на его голову? Я ужасно расстроилась и до сих пор в себя не могу прийти.
– Пока неизвестно, что там произошло на самом деле.
– Репортер, который говорил со мной, думает, что дело именно в драконе.
Райли едва не выругался вслух.
– Какой еще репортер?
– Кто-то позвонил из «Геральд». Очень приятный мужской голос, такой вежливый. Расспрашивал о драконе. Конечно, я могла сказать ему только то, что нам рассказали, я даже не все запомнила.
– Я не хочу, чтобы тебя втягивали в это дело, – проворчал он. – Не говори ни с кем, бабушка. Просто включи автоответчик. Может быть, мне стоит приехать и…
– И что? Ты станешь моей нянькой? Я слишком стара для этого, дорогой. Кроме того, Пэтти и Лила придут играть в карты уже через несколько минут. Я не одна.
– А как сегодня вечером?
– Я уже большая девочка, успокойся. Я запру двери и окна, включу систему безопасности, которую установил твой дедушка несколько лет назад, и буду осторожна, но я не понимаю, почему тебя это так беспокоит. Слава богу, пока никто не умер.
– Возможно, кто-то готов был убить Дэвида Хатуэя за твоего дракона. – Он услышал прерывистый вздох Нэн и выругал себя за тупость. Надо осторожней выбирать слова, у бабушки слабое сердце, лишняя встряска ей ни к чему.
– Я не совсем понимаю, что произошло, – вздохнула она, – но думаю, что мне не о чем беспокоиться. В конце концов, у меня же нет дракона.
Это правда, но Райли все еще не мог избавиться от ощущения – он упускает что-то очень важное в цепи последних событий.
– Как ни грустно признаваться самой себе, что даже ты иногда бываешь прав, но я начинаю думать, что лучше бы у меня никогда не было этого дракона, Райли, – добавила Нэн.
– Почему?
– Я сломала голову, пытаясь выяснить, откуда он взялся. Его принесли в дом или твоя мать, или твой дед Нед – последнее наименее вероятно. У деда было не много секретов от меня. Но от Мэри можно было ждать любой сюрприз. Вдруг она притащила его из какой-нибудь поездки? Или… – Ее голос затих. – Но я не хочу думать об этом.
– О том, что она украла его? – Такая мысль уже приходила ему в голову.
– Твоя мать не воровка.
– Моя мать не отличает, что можно, что нельзя, красное – от синего, черное – от белого. Она видит мир в искаженном свете, даже когда не под наркотиками. Ты сама это знаешь.
– Если она и взяла где-то дракона, она не отдавала себе отчет в содеянном.
– Неважно, – сказал Райли, стараясь не выдать своего раздражения. В конце концов, бабушка так хорошо относится к нему.
– Знаешь, может быть, твоя мать видела нас по телевизору. У меня было два странных звонка по телефону. Позвонят, помолчат и повесят трубку.
– Зачем ей звонить и вешать трубку? – спросил Райли, стараясь придерживаться логики и не поддаваться эмоциям. – Почему бы просто не поздороваться?
– Не хватает мужества. Мы говорили в последний день перед ее отъездом, и я сказала ей, что ноги ее здесь не будет, пока не попросит прощения. Откуда мне было знать, что я просила о невыполнимом для нее деле.
Райли знал, что бабушка по-прежнему хочет услышать эти «волшебные» слова, по-прежнему верит, что дочь в один прекрасный день поймет, какой силы удар она нанесла им всем, и попросит прощения. Когда-то и он тоже надеялся на это – давно, очень давно. Но прошло пятнадцать лет ожидания, и надежды у него больше нет.
– Она должна думать о тебе, Райли. Я только ее мать, но ты – ее родная кровиночка, сын, ее ребенок. Поверь, она думает о тебе и хочет наладить отношения с тобой.
– Ты не можешь знать этого, – довольно жестко оборвал ее Райли. – Мне очень жаль, бабушка, но на самом деле мы даже не знаем, жива ли она. И шанс, что звонила она и вешала трубку, очень невелик. Вероятнее всего, ошибались номером или, может быть, даже дедушка набирал номер и забывал, куда звонит. Тебе надо поставить определитель на телефон. Я не знаю, почему ты этого не сделала. Я займусь этим завтра.
– Дополнительные меры безопасности? Райли, я не хочу чувствовать себя как в тюрьме. Вероятно, ты прав, звонил дедушка. У него есть телефон около кровати.
Райли замер, когда в квартире раздался звонок.
– Кто-то звонит в домофон. Позвони мне, если у тебя возникнут проблемы. – Он повесил трубку и отозвался на прозвучавший звонок: – Да?
– Это Пейдж. Мне нужно поговорить с вами прямо сейчас.
Он нажал кнопку и подумал: это хорошо, что он снова увидит ее. Она появилась на лестничной площадке меньше чем через минуту, и Райли помахал ей, приглашая войти.
– Перед вами… – начал он.
– О чем, черт возьми, вы думаете, общаясь с прессой? – набросилась на него Пейдж, не дав договорить.
– Я с прессой не общался.
– А кто тогда? Они все знают. Мой телефон трезвонит целый день. Все хотят знать о драконе. Многие наши клиенты беспокоятся, нет ли угрозы для их бесценных артефактов. Моя мать в ярости. Только этого нам сейчас не хватает, когда отец в коме. – Она наконец перевела дыхание.
Теперь пришла очередь Райли высказаться:
– Я не звонил никуда, ни в какие средства массовой информации, Пейдж. Я упомянул о драконе полицейскому детективу вчера вечером. Спросил, не нашли ли они чего-то в переулке.
– Полиция сообщила прессе? – недоверчиво нахмурившись, спросила она.
– Уверен, у кого-то есть источник в ведомстве. И вы сами сказали, что жизнь семьи Хатуэй – излюбленный источник новостей для таблоидов.
– Да. – Пейдж вздохнула. – Мне нужно сесть и перевести дух.
Райли убрал кучу газет с ближайшего кресла.
– Как вы меня нашли, кстати?
– Ваша секретарша помогла.
– Уволю ее завтра же утром.
Пейдж слабо улыбнулась.
– Наверное, я должна извиниться. Мне не следовало приезжать сюда. Но если бы я не накричала сейчас на вас, то взорвалась бы. А вот теперь выпустила пар… Спасибо.
– Как отец? – поинтересовался Райли.
– Без перемен. Сердце разрывается, когда вижу его в таких обстоятельствах: лежачего, беспомощного. Сейчас возле папы моя мать и медсестра. Дедушка собирается остаться там на ночь. Он, наверное, решит проблему в своей манере, то есть стремительно и очень быстро: просто прикажет отцу очнуться.
