Текст книги "Любовь-победительница"
Автор книги: Барбара Доусон Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 18
– Собери вещи, – сказал Адам. – Сегодня вечером ты останешься у меня.
Мэри посмотрела на карету Сент-Шелдона, стоявшую перед особняком. По дороге сюда она заново переживала отвратительную сцену у церкви, и такая тоска сжала ее сердце, что сначала она даже не поняла его. Осознав наконец, что он хотел сказать ей, она побледнела.
– Я не буду вашей любовницей! Я уже говорила.
– Я предлагаю тебе быть моей гостьей в Брентвелл-Хаусе. Тебе здесь небезопасно оставаться, имея в качестве защиты слугу-калеку.
Да поможет ей Господь, если у меня вдруг возникнет искушение обратить на нее мой праведный гнев!
Мороз пробежал по ее коже, и Мэри потерла руки под накидкой.
– Господи, не можете же вы подозревать моего отца! Да, он, конечно, наказывал нас с сестрой время от времени, но только тогда, когда мы заслуживали это. И потом, он был со мной в тот вечер, когда похитили Джо.
– А как насчет этого дьякона, Виктора Габриэля?
– А он был в Дувре, чтобы забрать новые псалмы. – Когда Адам нахмурился, она торопливо пояснила: – Он собирался пробыть там только одну ночь. За это время невозможно успеть похитить женщину в Лондоне, привезти ее в тюрьму на побережье и вернуться к нам. И кроме того, Виктор… хороший.
– В отличие от меня.
– Я не говорила этого.
– Тебе и не нужно было говорить.
Адам задумчиво смотрел на нее. С тех пор как они покинули кладбище, он словно ушел в себя, снова став неприступным и холодным герцогом. И все же ее тянуло к нему, как мотылька на огонь. Дождь снова намочил его волосы, и мокрая прядь лежала на лбу, как полумесяц. На скуле уже красовался синяк, придававший ему вид отчаянного забияки.
– Прошу, поживи в моем доме, – сказал он. – Я буду спокойнее, зная, что ты под моей крышей.
Тон был официальным, губы не улыбались. Он, наверное, в ярости от того, что ее отец осмелился его ударить. Она тоже чувствовала себя виноватой, словно это она нанесла удар. И именно это, а не безопасность, определило ее решение.
– Хорошо.
Она вошла в тускло освещенный, молчаливый дом. Принни заковылял к ней, а потом пошел к Адаму, который присел и стал гладить его. Мэри поднялась наверх и сложила в чемодан скромные пожитки. Сняв свою старую одежду, она надела прелестное шелковое платье янтарного цвета с короткими рукавами. То, что она раньше считала возмутительно легкомысленным, уже стало привычным. Теперь она знала, что такое мода.
Подойдя к туалетному столику сестры, она взяла серебряную щетку для волос. Она уже больше не боялась смотреть в овальное зеркало на свое отражение. Сейчас, с влажными волосами, распущенными по плечам, молочной кожей, мерцавшей в полутьме, она совершенно не походила на тихую, испуганную девушку, которая всего неделю назад появилась здесь в поисках сестры. Сейчас она видела в зеркале влюбленную женщину.
Такие мужчины скажут все, что угодно, лишь бы заставить добродетельную женщину согрешить.
Отец прав. Она это отчетливо поняла в то ужасное мгновение, когда смотрела в лицо Адама и читала там горькую правду. И все равно она встала на его защиту. Несмотря на всю свою гордость и чувство самосохранения, она жаждала вновь услышать, как бьется его сердце у ее щеки, жаждала очутиться в его объятиях. Она хотела отдаться на его милость, довольствоваться теми крохами, которые он бросит ей со своего стола. Она хотела доверять аристократу. Кем же она стала?
Она стала второй половиной Джо, ее утраченной половиной.
Мэри опустилась на пол и прижалась щекой к мягкой обивке кресла.
– Джо, – прошептала она в тишину. – Мне так одиноко без тебя! Нет никого, кто мог бы дать мне совет, никого, кто любил бы меня так, как любишь ты. Пожалуйста, послушай меня. Мое сердце говорит с тобой.
Но вокруг стояла тишина, словно насмехавшаяся над ней. Отчаяние охватило Мэри, и она закрыла глаза, борясь со слезами. И вдруг во мраке появилась сверкающая точка.
Мэри, это ты? Послушай, мне так страшно… Папа… Ты никогда не догадаешься… Питер…
Сбивчивые слова превратились в шум, подобный шелесту волн, набегающих на берег. А потом тревожный голос и вовсе стих.
Мэри вскочила на ноги. Щетка выпала из рук, со стуком ударившись о пол. Джо услышала ее! Она пыталась сказать ей что-то очень важное.
Господи, сжалься! Неужели она обвинила их отца?
– Нам придется пожениться, – сказал Адам.
Карета, плавно покачиваясь, отъехала от тротуара. Адам ожидал, что Мэри сначала удивится, а потом с присущим ей достоинством даст свое согласие. Но она непонимающе смотрела на него, словно мыслями была в сотнях миль отсюда. Она, конечно, считала, что он шутит.
– Как только мы найдем твою сестру, – продолжил он, – я позабочусь о том, чтобы получить специальное разрешение. С этим никаких сложностей не будет. Архиепископ, конечно, воспротивится, но в конце концов согласится. Мы сможем обвенчаться без лишнего шума в церкви, которую ты сама выберешь…
– Нет.
Ее отказ застал его врасплох.
– Если ты предпочитаешь, мы можем пожениться у меня дома. А потом устроим небольшой прием с ближайшими друзьями семьи.
– Я сказала нет. – Она сжала пальцы, лежавшие на коленях. Ее глаза казались огромными зелеными озерами муки на бледном лице. – Никакого разрешения, никакого архиепископа, никакой церкви и, конечно, никакого приема! Я не выйду за вас.
Он нахмурился.
– Но ты должна!
Адам призвал на помощь все свое терпение. Он должен поступить как джентльмен. Разве она не понимает, что это решение было для него мучительным и он жертвует ради нее своим священным долгом? И разве она не понимает всей серьезности того, что он предлагает? Честь носить его древнее имя. Обещание богатства. Возможность стать герцогиней, а ради этого десятки дам пожертвовали бы многим, если не всем.
Но разумеется, это была не просто дама, это была Мэри! Ему следовало ожидать такой реакции.
– Но нельзя же, чтобы эта чепуха насчет аристократии помешала тебе согласиться.
Она покачала головой.
– Дело вовсе не в этом.
– А в чем? – Гнев закипал в его душе, гнев отчаяния и бессилия. Ему казалось, что он пытается докричаться до нее через пропасть, но ветер уносит его слова в сторону. – Если ты переживаешь из-за моего отношения к твоей сестре, то я могу лишь вновь принести свои глубочайшие извинения. Я обещаю, что сумею исправить содеянное.
– Это тоже тут ни при чем. Вы решили жениться на мне не по собственной воле. Вас вынудили сделать это предложение. Мой отец вынудил вас.
Так вот в чем дело! Раскаяние терзало его.
– Я не позволю другим оскорблять тебя так, как посмел это сделать он. Когда ты станешь моей герцогиней, никто не посмеет оскорбить тебя.
Мэри посмотрела ему прямо в глаза.
– Если бы мы не провели ночь вместе… если бы вас при этом не обнаружили… вы бы уже сделали предложение леди Камилле.
Он молчал, ему нечего было возразить.
– И я ведь не «ваша любовь», – добавила Мэри, и голос ее задрожал. – Я должна была понять, что для аристократа эти слова ничего не значат.
Странная тоска сжала его сердце. А что же он испытывает к ней? Страсть – безусловно. Ему хотелось увлечь ее в постель и оставаться там следующие десять лет. И восхищение. Он ценил остроту ее ума и мог бы поучиться у нее прямоте и откровенности. Но любовь? Разве может любовь вызывать такое волнение, такую недостойную бурю чувств? Его охватила паника. Неужели эта провинциальная мисс всеже завладела его сердцем?
– Ты мне небезразлична, – сказал он. – Со временем чувство появится.
– Скорее всего появится раздражение. Как может быть иначе, если вы считаете меня ниже себя? Если вы вынуждены взять в жены женщину, которая годится лишь в любовницы?
Тусклый свет освещал изящные черты ее лица, гордо вздернутый подбородок. В ее глазах затаилась боль. Он обидел ее, сильно обидел. Потому что она догадалась, что его предложение о браке продиктовано чувством долга.
Внезапно мысль об отказе привела его в ужас. Он потянулся к ней, борясь с желанием поцеловать ее. Он опасался, как бы она не подумала, что он снова использует ее.
– Мэри, прошу тебя, попытайся понять! У меня и в мыслях не было оскорбить тебя, когда я предложил тебе стать моей любовницей. Я только хотел предложить свою защиту, ведь я погубил твою репутацию. Но теперь я вижу, что должен дать тебе нечто большее, чем временные отношения. Честь требует этого от меня.
Она поджала губы, и Адам понял, что допустил ошибку.
– Будь проклята ваша честь! – резко сказала она. – Я никогда бы не смогла принадлежать человеку, который считает для себя унижением брак со мной. Забирайте оба ваших предложения, милорд герцог, и подите прочь.
Мэри делала вид, что наслаждается густым черепаховым супом, но ее желудок взбунтовался после нескольких ложек. Нервы были так напряжены, что она не чувствовала вкуса еды.
Она допустила ошибку, приняв приглашение Адама пообедать с его семьей. Его холодная официальность вызвала в ней желание убежать и спрятаться в своей просторной спальне. Но ведь она уже больше не мышка, напомнила она себе. Ни один мужчина не может больше заставить ее прятаться. Как гостья дома Брентвеллов, она имела полное право сидеть за столом Адама. Она не хуже любого аристократа.
И потом, оставшись в одиночестве, она бы опять мучительно думала о последнем послании сестры. Джо не могла иметь в виду отца, говоря о своем похитителе. Просто она неверно поняла сестру. И кто такой Питер? Мэри так сосредоточилась на этой мысли, что у нее разболелась голова. После обеда она напишет записку Обедайе и спросит, знает ли он, кто такой Питер.
Она снова опустила ложку в тарелку, но не смогла заставить себя проглотить хотя бы еще немного супа. Никогда раньше она не была в столь изысканном обществе. Напротив нее сидели леди Софи и лорд Гарри, а Адам и его мать восседали с обоих концов длинного стола. Леди Софи рассказывала о веселой проделке своих друзей, а ее мать и лорд Гарри время от времени включались в разговор.
Мэри в это время старалась не таращиться на окружающие ее предметы, словно неотесанная деревенщина. Стены парадной столовой были отделаны голубым дамасским шелком, в тон обшитым золотистым шнуром портьерам на высоких окнах. Потолок украшала узорчатая лепнина. Люстра отбрасывала сияющие блики на тонкий фарфор и тяжелое серебро.
Все это могло бы принадлежать ей. Она могла бы стать хозяйкой этого великолепного дома с бесконечными коридорами и головокружительно высокими потолками, с элегантно обставленными комнатами. Как странно даже думать об этом! Неужели она настолько низко пала, что жаждет богатства и роскоши?
Нет, ей нужен хозяин дома. Несмотря на все, что произошло между ними, несмотря на все разумные доводы, она страстно хотела быть его женой.
Ее завораживало его присутствие, и, как всегда, при виде него у нее сжималось сердце. Он сидел во главе стола, слушая болтовню сестры. Рассеянная улыбка смягчала высокомерное выражение лица. Синяк на левой скуле придавал его красоте налет мужественности. Он был воплощением высокого положения и привилегий, от безупречно завязанного галстука до дорогого жилета.
И он хотел жениться на ней.
Она осторожно опустила ложку, боясь, что рука дрогнет и она прольет суп на безупречно накрахмаленную скатерть. Нет, не хотел. Он считал себя обязанным предложить ей руку. И несомненно, испытал огромное облегчение, когда она отказала ему. Она не вписывалась в его роскошную жизнь, и оба они понимали это.
Как она глупа, что любит его до сих пор!
В это время Адам повернулся и посмотрел на нее. Его улыбка погасла, и взгляд его пронзил ее насквозь. Мэри вдруг стало не хватать воздуха. Если бы только она приняла его предложение, он бы снова пришел в ее спальню. Они бы вновь испытали это чудесное единение души и тела. Может, он тоже вспоминает о том, как они любили друг друга?
– Вам не понравился суп, мисс Шеппард? – спросил он. Во рту у Мэри пересохло, и она не смогла произнести ни одной более или менее связной фразы.
– Он хороший… но несколько… зеленый. – Адам дернул бровью, леди Софи хихикнула, лорд Гарри усмехнулся.
– Мне жаль, что суп вам не нравится. Я. велю мсье Бернарду больше не подавать вам зеленого супа, – сказала герцогиня.
Щеки Мэри вспыхнули.
– Прошу вас не утруждать себя. Просто я не очень голодна.
– Меня не удивляет, что у вас пропал аппетит, – заявил лорд Гарри со смешинкой в глазах. – Сент-Шелдон не сводит с вас грозного взгляда. Это у него такая привычка – запугивать гостей. Вы привыкните к этому, как и мы все.
– Послушай, – укорил его Адам, – не стоит раскрывать все мои секреты.
– Кстати, о секретах. – Леди Софи лукаво улыбнулась. – Я хотела бы узнать происхождение этого синяка у тебя на лице. Почему бы тебе не рассказать, откуда он?
– Я уже говорил, что был так неловок, что налетел на дверь.
– Ха! – Леди Софи повернулась к Мэри: – Возможно, ты знаешь? Могу поклясться, что сегодня утром синяка у него не было.
Холодный взгляд Адама словно бросал вызов Мэри. Мурашки побежали по ее коже. Неужели он считает ее настолько бестактной?
Лорд Гарри спас ее от необходимости отвечать.
– Боюсь, мисс Шеппард, что вам придется привыкнуть к еще одному чудачеству. Я имею в виду мисс Софи, которая вечно во все сует свой нос.
– Прошу прощения, лорд Жаба, – фыркнула Софи, – но ей будет еще труднее привыкнуть к вам.
Они добродушно препирались, словно Мэри была членом их узкого круга. Грустная улыбка коснулась ее губ, а потом неожиданная мысль рассеяла остатки ее самообладания. Если… когда Джо выйдет замуж за Сирила, Мэри станет его свояченицей. Ее будут часто приглашать в этот дом. Время от времени она будет видеть Адама, его высокородную жену и детей.
Слуга в ливрее убрал тарелки для супа, а другой в это время подал рыбу в сметанном соусе. Мэри искоса смотрела, какую вилку выберет леди Софи, и взяла такую же. По крайней мере она не опозорит его сестру, а сам он может убираться к дьяволу.
Ей удалось покончить с едой без новых ошибок. После обеда леди Софи взяла ее за руку и потянула за собой из столовой.
– Теперь мы, дамы, должны удалиться в парадную гостиную, где проведем еще полчаса за учтивой беседой, пока джентльмены курят свои сигары и пьют бренди. – Она сморщила носик. – Я бы хотела хоть раз остаться с ними, а ты, Мэри?
– Софрония, – укорила ее герцогиня, – не забывай о приличиях.
– Но Мэри согласна со мной. Правда, Мэри?
Их шаги гулким эхом разносились по коридору с изображением Юлия Цезаря на сводчатом потолке. Мэри не желала быть пешкой в препирательствах между матерью и дочерью.
– Боюсь, что я сегодня на всех наведу тоску. – Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. – Я очень устала. Нельзя ли мне удалиться?
– Вы задержитесь на некоторое время, – сказала герцогиня. – Софрония, подожди в гостиной.
– Но, мама…
– Прошу тебя сделать так, как я сказала.
Девушка вздохнула и нехотя вышла.
Сердце Мэри забилось от страха. Почему вдруг герцогиня захотела поговорить с ней наедине? Боже милостивый! Она, должно быть, узнала, что Мэри была близка с Адамом, нарушив законы общества и церкви.
Она неохотно последовала за герцогиней в небольшой альков у парадной лестницы.
– Я не успела поблагодарить вас за то, что вы сделали для моего сына.
– Сделала? – пискнула Мэри. Что она такого сделала для Адама, чтобы заслужить благодарность его матери?
– Не надо скромничать, мисс Шеппард, – с улыбкой произнесла герцогиня. – Вы разбудили Сирила. Возможно даже, спасли ему жизнь. Я всегда буду вам за это благодарна. – Она улыбнулась, и надменные черты ее лица смягчились.
Мэри почувствовала огромное облегчение и удивительное чувство родства с этими надменными аристократами. Оказывается, ничто человеческое им не чуждо.
– Как лорд Сирил?
– К удивлению врачей, он быстро поправляется. И теперь он стал совершенно несносным пациентом. Хотя у него кружится голова, когда он пытается сесть, Сирил полон решимости побыстрее встать с постели.
– Потому что он хочет найти Джо.
Мягкость и теплота тут же исчезли, и лицо герцогини посуровело.
– Вполне естественно, что он хочет помочь попавшей в беду женщине. Он джентльмен, хотя временами несколько сумасброден.
Мэри сжала зубы.
– Джо не просто попавшая в беду женщина. Она – будущая жена лорда Сирила.
Морщина прорезала гладкий лоб герцогини, и она смерила Мэри таким взглядом, словно пыталась понять, что за человек стоит рядом с ней.
– Я прекрасно это знаю.
– Ну тогда вы также должны знать, что герцог дал согласие на этот брак.
Губы герцогини скривились в улыбке.
– Я восхищаюсь тем, как вы защищаете сестру. Однако вы кажетесь мне благоразумной девушкой, мисс Шеппард. Я уверена, вы поймете, что я желаю сыну только самого лучшего. Обоим сыновьям.
Мэри почувствовала себя униженной. Ей захотелось сказать герцогине, что Адам предложил ей стать его женой, а она отказала ему. Это повергло бы герцогиню в шок, а Мэри не смогла бы скрыть свою боль.
И тут герцогиня сделала нечто совершенно неожиданное. Она взяла прохладными пальцами руку Мэри.
– Я не хочу огорчать вас, – сказала она. – Но должна быть с вами абсолютно откровенной. В последнее время герцог сам не свой, обязанности, которые налагает на него высокое положение, – тяжкое бремя. Ему нужна великодушная женщина, которая помогла бы ему отвлечься.
Мэри удивлено посмотрела на нее.
– Отвлечься?
Герцогиня кивнула.
– Мой сын неравнодушен к вам, я читаю это в его глазах, когда он смотрит на вас. Если вы отвечаете на его чувства, мисс Шеппард, не мучайте его неразумными требованиями. Он должен жениться на женщине своего круга. Для герцога это не вопрос выбора, это священный долг.
Мэри бросало то в жар, то в холод. Герцогиня призывала ее стать любовницей Адама. Потому что если бы он женился на ней, то пренебрег бы своими обязанностями. Он не выполнит долг, о котором ему твердили с самого детства. В комнату вошел лакей и поклонился герцогине.
– У дверей какой-то человек, ваша светлость. Он просит встречи с мисс Шеппард.
– А где его визитная карточка?
– Он мне ее не дал… – Лакей поджал губы, словно оскорбленный в лучших чувствах. – Он представился, мистером Габриэлем. Я велел ему ждать у входа для торговцев.
– Виктор?! – воскликнула Мэри. – Я бы хотела увидеть его. Пожалуйста, проводите его в библиотеку.
Не дожидаясь разрешения герцогини, Мэри поспешила по бесконечному мраморному коридору. Она думала, лишь о том, что увидит знакомое лицо из той привычной жизни, которая осталась позади.
Едва не заблудившись, она наконец добралась до библиотеки. Здесь работали люди Адама, длинные столы были завалены документами. Радом с мерцающими свечами лежали перья, словно кто-то отошел на несколько минут – возможно, пообедать.
Слишком взволнованная, чтобы сидеть, она расхаживала по комнате, пока Виктор не появился на пороге, сжимая в руках, черную шляпу с загнутыми полями.
– Ну, наконец-то вы пришли! – сказал он с непривычной резкостью. – Я уже начал думать, что меня никогда не пустят в эти недосягаемые залы. Сначала сторож у главных ворот оскорбил меня, потом лакей заставил войти, с заднего входа. Словно я торговец тряпьем.
Его злой тон удивил Мэри. В отличие от отца, который легко выходил из себя, Виктор всегда был исключительно спокоен, словно никакие треволнения мира его не задевали.
– Я уверена, что они просто проявляли осторожность. Они же вас не знают, а в доме так много ценных вещей.
– Вы говорите так, словно это теперь и ваш дом.
– А вы говорите так, словно вы – мой хозяин! – вспылила Мэри.
Его серые глаза расширились. Потом он глубоко вздохнул, хмурые складки на его классически красивом лице разгладились.
– Простите меня, мисс Мэри. Я просто волновался за вас. Слава Богу, вы в безопасности.
– Разумеется, мне ничто не грозит. С какой стати? – Внезапная мысль так поразила ее, что она даже задохнулась. – Это папа? Он тоже придет сюда?
Виктор покачал головой.
– Я здесь один, чтобы спасти вас от герцога.
– Я не нуждаюсь в спасении. Его светлость относится ко мне со всем уважением, как к гостье дома.
– Уважение! Сент-Шелдон заставил вас согрешить. Он украл вашу невинность.
Виктор нависал над ней, словно архангел, преграждающий ей путь в рай. Она едва не опустила голову, стыдясь того, что разочаровала стольких людей: Обедайю, отца, герцогиню и теперь вот Виктора. И все же она не могла сожалеть о тех волшебных минутах, что провела с Адамом. Нет, не могла.
И ей надоело слушать, как все читают ей нравоучения.
– Адам не мог украсть то, что я сама захотела ему отдать. И если вы желаете наказать меня, можете сообщить о моем падении на первых страницах всех газет.
– Сейчас не время шутить. Подумайте, что произошло с вашей бабушкой, после того как она отдалась аристократу. Она пострадала за свой грех, и, боюсь, вы тоже будете страдать.
– У вас больше нет права судить меня. Больше нет.
Глаза Виктора сузились. Он стоял неподвижно, словно статуя мученика, и Мэри ужаснулась, чувствуя, что ее по-прежнему тянет к этому праведному человеку, ради которого она даже отдалилась от сестры.
Виктор упал на колени и, схватив ее за руки, опустил светлую голову.
– Откажитесь от герцога, мисс Мэри! Пойдемте со мной, прямо сейчас. Я смогу дать вам жизнь, полную благочестия. Моя любовь к вам остается сильной и непоколебимой как скала. Пожалуйста, скажите, что выйдете за меня замуж. Прошу вас.
Его горячие слова потрясли ее. Силы небесные! Она не представляла, что он будет так страдать, потеряв ее. Но, даже сочувствуя ему, она знала, что это не тот мужчина, который нужен ей.
– Какая трогательная сцена! – прозвучал резкий голос. – Прошу прощения за вторжение.
Мэри резко обернулась и увидела Адама, направлявшегося к ней. Властно сжатый рот, решительная походка – все говорило о его ярости. И все равно ее сердце радостно дрогнуло.
– Я думала, вы с лордом Гарри.
– Я зашел, чтобы забрать бумаги. – Адам в упор посмотрел на Виктора. – Мы намечаем маршрут для поисков Джозефин. Завтра с рассветом я и мои люди отправляемся на побережье.
Виктор встал.
– Ваша светлость, – произнес он, склонив голову. – Означает ли это, что вы обнаружили, где ее прячут?
– Возможно, да, а возможно, и нет.
– Значит, лорд Сирил пришел в себя? Он назвал негодяя, похитившего ее?
– Ответ на этот вопрос не для ваших ушей.
Виктор побледнел.
– Вы ведь не думаете, что я мог бы причинить ей вред?
– Вы, брошенный жених? Безусловно.
Мужчины сверлили друг друга враждебными взглядами. Боже милостивый! Она ведь не сказала Адаму о последнем послании Джо, в котором та прямо указала на их отца. И Мэри страшно боялась, что Адам об этом узнает.
Она встала между мужчинами.
– Ну почему же нельзя рассказать? – пожурила она Адама и, повернувшись к Виктору, пояснила: – Лорд Сирил не сумел назвать его. Но у меня был сон, видение, которое может помочь нам найти Джо.
– Это козни дьявола, – проворчал Виктор. – Но скажите, где она? Я тоже приму участие в ее поисках.
– Нет, – решительно заявил Адам. – И вон там дверь, через которую вы можете покинуть мой дом. – Он указал на ту самую стеклянную дверь, через которую Мэри и леди Софи недавно тайно проникли в дом, чтобы пробраться к лорду Сирилу.
– Ваша светлость, я буду молиться об успехе вашей миссии, – Виктор поклонился, потом повернулся к Мэри, глядя на нее с мягкой мольбой. – Мисс Мэри, прошу, подумайте о том, что я сказал. Это наилучшее решение для всех, кого вы любите, и прежде всего для вашего бедного отца. Я вскоре вернусь за ответом. – И с этими словами он удалился.
В библиотеке наступила тишина, но ненадолго, потому что Мэри тут же накинулась на Адама:
– Зачем же такая враждебность? И зачем обвинять Виктора, не имея доказательств?
– Ты прямо воплощение милосердного ангела. Скажи, ты собираешься принять его предложение руки и сердца?
Он даже не попытался скрыть, что слышал их разговор, и ярость вспыхнула в Мэри.
– Подслушиваете под дверью, ваша светлость? Вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь, даже в вашем собственном доме. Я жду ваших извинений.
– Не дождешься. – Адам подошел к столу и стал нетерпеливо рыться в бумагах. – Слава Богу, матушка сказала мне, что ты, нарушив приличия, побежала одна на встречу с этим человеком. Я и не предполагал, что ты настолько лишена здравого смысла.
– А я не предполагала, что вы опуститесь до столь недостойного поступка, как подслушивание. – В ярости Мэри схватила хрустальное пресс-папье. – Единственный раз я забыла о здравом смысле, когда позволила вам соблазнить меня!
Адам забрал у нее пресс-папье.
– Держите себя в руках, мисс Шеппард. Ни к чему такая вспыльчивость.
– Я никогда не была вспыльчивой, пока не встретилась с вами, милорд! И если мы составляем список подозреваемых, то как насчет вашей матери? Может быть, она послала своего человека, чтобы избавиться от угрозы, нависшей над ее драгоценной семьей? Он мог выстрелить в Сирила.
Адам сердито посмотрел на нее.
– Не говори глупостей. Моя матушка – исключительно порядочный человек.
– И Виктор – тоже. Он трудолюбив и предан делу установления равенства в нашем обществе. И что может быть лучше, чем брак между простолюдином и аристократом?
Адам, раздраженно бросил бумаги на стол.
– Ты ведешь себя как дурочка, которой вскружили голову. Габриэль мог обидеть тебя. Или похитить и упрятать под замок, как твою сестру.
Если бы Адам говорил другим тоном, она могла бы поверить, что его мать была права и он действительно неравнодушен к ней. Но он смотрел на нее, как обычно, холодно и просил ее руки исключительно из чувства долга. Адам не любит ее. Для него она еще одна повседневная обязанность вроде обязанности проследить, чтобы его лошади вовремя были накормлены. К досаде Мэри, глаза ее затуманились, и слезы потекли по щекам. Не желая себя выдать, она подхватила юбки и направилась к двери, пока Адам не заметил, что она плачет.
За спиной раздались быстрые шаги. Его пальцы схватили ее за руку, прежде чем она успела ускользнуть, и он повернул ее к себе.
– Я еще не закончил с тобой…
При виде ее слез его гнев испарился, и синие глаза растерянно смотрели на нее с лица, ставшего для Мэри самым дорогим в этом мире.
– Мэри, – произнес он с мягким раскаянием и, притянув к себе, погладил по волосам. – Ах, Мэри, ну почему мы все время причиняем друг другу боль? Почему мы не можем просто быть счастливыми?
Слишком расстроенная, чтобы ответить, Мэри спрятала лицо у него на груди, вдыхая его запах, слушая стук его сердца, ощущая его сильное, крепкое тело. Больше всего ей хотелось найти утешение в его объятиях, но даже это не могло остановить ее слез. Последние сутки стали слишком большим испытанием для нее – она пережила бурную ночь открытий, откровения сестры в дневнике, его бесчестное предложение и, наконец, предложение выйти за него замуж. Она рыдала из-за потрясений в своей жизни, но больше всего из-за ужасного намека в послании сестры.
Адам слегка отстранился.
– Я совсем не собирался так обрушиваться на тебя, – прошептал он. – Но когда увидел, как этот святоша касается тебя, держит тебя за руку….
Только сейчас до Мэри дошло, что он ревнует. Но как это может быть, если он не любит ее?
– Я не одна из твоих вещей, – всхлипнув, сказала она.
– Конечно, нет. – А руки его противоречили этим словам, властно сжимая ее плечи. – Но ты ведь понимаешь, что нужна осторожность! Он вполне может оказаться человеком, похитившим Джозефин.
Голова у Мэри раскалывалась. Она поняла, что необходимо облегчить душу, рассказать правду. Ведь жизнь Джозефин зависит от этого.
– Это не Виктор, – сбивчиво начала она. – Я боялась сказать вам… Когда я укладывала вещи, я услышала мою сестру.
Взгляд Адама пронзил Мэри. Он подвел ее к дивану и сел рядом.
– Расскажи мне подробно все, что слышала.
Он верил ей. Но по иронии судьбы именно сейчас Мэри хотелось, чтобы он не поверил.
– Все было так расплывчато. Только обрывки фраз. Она сказала, что ей страшно. И сразу после этого назвала имя человека…
– Кого?
Его большие теплые ладони согревали ее руки, придавая ей силы.
– Папу.
Это признание повисло в наступившей тишине. И все же она не могла поверить, что их отец мог причинить вред Джо. Да, он был в ярости, когда она убежала, но в глубине души все равно любил ее. Он даже послал Обедайю, чтобы тот стал ее ангелом-хранителем.
Но однако он угрожал Мэри.
Упаси Господи, чтобы я обратил свой гнев на нее.
Ее губы дрожали, но Мэри высоко подняла голову, приказав себе не дрогнуть при виде торжества Адама.
Но Адам лишь спросил:
– Это все? Она больше ничего не рассказала о своей тюрьме? И больше никого не называла?
– Она назвала имя Питер. – Мэри ухватилась за призрачную надежду. – Но есть ли среди ее знакомых Питер? Она ничего не писала о нем в дневнике, а там ведь упоминаются все ее поклонники.
– Ты сказала, что послание было неясным.
– Да. Ее голос то пропадал, то вновь звучал.
Адам помрачнел.
– Ну, теперь мне все ясно. Она говорила о графе Питерборне.
