Текст книги "Тамбовское восстание 1918-1921 гг. и раскрестьянивание России 1929-1933 гг"

Автор книги: Б. Сенников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

А крестьянская война все еще продолжалась. Погиб в бою глава демократической республики Тамбовского партизанского края Шендяпин – когда под ним убили коня и ему грозил плен, он застрелился из маузера. Теперь главкомом стал капитан И.М. Кузнецов, а начальником штаба – поручик Аверьянов. Погибли в бою партизанские командиры Тюков, Беляев, Шамов. При переправе группы через реку Хопер погибает полковник А.В. Богуславский. Переправив своих партизан, он последним кинулся в реку, пытаясь добраться до противоположного берега, но, сраженный очередью пулемета, потонул в реке Хопер. Большевики повсюду в тамбовских лесах применяли газы, и там погибло вместе с партизанами множество мирных жителей.[45]45
  См.: Елецких А. Урожай Земляничной поляны // Посев. 2003. N 11. С. 39–42


[Закрыть] Погиб прославленный командир Пахотно-Угольского партизанского полка Семянский. Пули вырывают из рядов партизан-повстанцев их руководителей. Однако повстанческое сопротивление стояло насмерть, считая, что лучше умереть в бою, чем в чекистских застенках. Применение газов приносит Тухачевскому победу. Он уже отправляет Ленину в Совнарком телеграмму, в которой говорится: «Восстание подавлено. Союз трудового крестьянства разгромлен. Повсюду утверждается советская власть». Однако до полного конца еще достаточно много времени, гораздо больше, чем его было отпущено первоначально Москвой. Еще несколько лет коммунистам пришлось на Тамбовщине держать оккупационные войска, а последний повстанец был взят коммунистами только в 1943 году в разгар II мировой войны, когда в тамбовских лесах войска НКВД вылавливали дезертиров.

На Тамбовщине сопротивление русского народа происходило не только в сельской местности, но и в городах. Еще во время гражданской войны, при посещении штаба Южного фронта Троцким в городе Козлове было им задумано открыть памятник Иуде, продавшему Христа за 30 сребреников. Председатель Реввоенсовета, не считаясь нисколько с религиозностью русского населения города Козлова (ныне – Мичуринска) решил им дать понять, что отныне они все будут жить, как им будет предписано новой властью. Город был весь наполнен войсками красных, и любое неудовольствие этой затеей тут же могло быть подавлено силой оружия. Под звуки Интернационала с фигуры христопродавца упало полотно и с речью выступил сам глава красной армии Лев Давидович Троцкий. Он говорил, что мы открываем сегодня первый в мире памятник человеку, понявшему, что христианство – это лжерелигия, и нашедшему силы сбросить с себя ее цепи. Что, мол, по всему миру будут воздвигнуты памятники этому «человеку», то есть Иуде. Но памятник простоял недолго, ночью его разбили вдребезги горожане города Козлова. Мы до сего времени не знаем имен этих героев. Но их поступком можно только гордиться. В 1918 году в Тамбове на том же самом месте, где сегодня коммунистами поставлен тяжелый истукан "гению всего человечества", был сооружен памятник Карлу Марксу, но и его постигла такая же участь, что и памятник Иуде. Ночью он был разбит, а в отколотую его голову и остов налито дерьмо из близ расположенного сортира. Чекисты тогда сбились с ног, ища злоумышленников. Арестовали даже жителей близлежащих домов, но все это было напрасно.

В Тамбове, как только коммунисты открывали свой "дом политпросвещения", жители его сжигали на второй или на третий день, и так здание за зданием. Та же участь постигла и первый дом пионеров, где они воспитывали для себя "Павликов Морозовых". Народ не хотел сатанинской власти и как только мог сопротивлялся ей. Открытые выступления против советской власти имели вновь место во время "сталинской коллективизации" во многих деревнях и селах Тамбовщины. Сама Тамбовская губерния была упразднена и ее растащили по другим административным образованиям. Только в 1937 году ее снова восстановили, уже как Тамбовскую область, но в три раза меньше по своим размерам. Тамбовщина понесла огромные людские потери от коммунистов, здесь они более чем где-либо еще, за исключением казачьих земель, провели геноцид русского народа.

Русский историк С.П. Мельгунов писал в своей книге "Красный террор в России" и о нашей Тамбовщине:

"Это было до так называемого антоновского восстания, охватившего огромный район и явившегося скорее ответом на то, что делали большевики во имя «классового террора» с деревней. Это – записка, поданная в Совет Народных Комиссаров группой социалистов-революционеров. Дело идет о подавлении «беспорядков» в ноябре 1919 года. Поводы для восстания были разные: мобилизация, реквизиции скота, учет церковного имущества и т. д. Вспыхнув в одной, они быстро, как зараза, распространились по другим волостям и, наконец, охватили целые уезды. «Советская власть двинула на места десятки карательных отрядов, и вот весьма краткий перечень фактов их кровавой деятельности, перед которыми бледнеют ужасы, творимые когда-то в тех же местах царским опричником Луженовским. В Спасском уезде, во всех волостях, где только появлялись карательные отряды, шла самая безобразная, безразборная порка крестьян. По селам много расстрелянных. На площади города Спасска публично, при обязательном присутствии горожан-односельчан, было расстреляно десять крестьян вместе со священником, причем телеги для уборки трупов должны были предоставить горожане-односельчане. Расстрелянных за Спасской тюрьмой 30 человек заставили перед смертью вырыть себе одну общую могилу. В Кирсановском уезде усмирители в своей безумной жестокости дошли до того, что запирали на несколько дней арестованных в один хлев с голодным экономическим хряком; подвергавшиеся таким пыткам сходили с ума. Председатель Нащекинского комитета бедноты продолжал расстреливать самолично уже после отъезда карательного отряда. В Моршанском уезде сотни расстрелянных и тысячи пострадавших. Некоторые села, как, например, Ракша, почти уничтожены орудийными снарядами. Имущество крестьян не только разграблялось „коммунистами“ и армейцами, но и сжигалось вместе с запасами семян и хлеба. Особенно пострадал Пичаевский район, где сжигали десятый двор, причем женщины и дети выгонялись в лес. Село Перкино участия в восстании не принимало, однако там в это же время переизбрали совет. Отряд из Тамбова весь новый состав совета расстрелял».[46]46
  Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918–1923. – М., 1990. С. 97–98.


[Закрыть]

Многие русские села Тамбовщины были вообще стерты с лица земли. И даже не у кого было спросить: "Кто здесь жил?" Нет села и нет людей, которые когда-то здесь жили. Очень сильно пострадали и ныне существующие села от красного террора.

«Из Островской волости в Моршанскую тюрьму доставлено 15 крестьян, совершенно изувеченных усмирителями. В этой же тюрьме содержится женщина, у которой вырваны волосы на голове. Случаи насилия над женщинами надо считать десятками. На кладбище Моршанска израненные армейцами 8 крестьян <…> были полуживыми зарыты в могилу. Особенно отличились по Моршанскому уезду следующие усмирители: начальник отряда – Чуфирин – „коммунист“, Чумикин (бывший уголовный), Парфенов (освобожденный из ссылки по ходатайству на Высочайшее имя), Соколов, бывший фельдфебель и ряд других. В Тамбовском уезде многие села почти уничтожены пожаром и орудийными снарядами. Масса расстрелянных. Особенно пострадали села: Пахотный Угол, Знаменка, Кариан, Бондари, Лаврове, Покровское-Марфино и другие. В Бондарях расстрелян весь причт за то, что по требованию крестьян отслужил молебен после свержения местного совета. В Кариане вместе с другими арестованными по делу восстания был расстрелян член 1-й Государственной Думы С.К. Бочаров. С какой вдумчивостью и серьезностью отнеслась губернская власть к усмирению, можно видеть из того, что во главе одного отряда стоял 16-летний мальчишка Лебский, а председателем районной Чрезвычайной комиссии состоял… А.С. Клинков, бывший купец села Токаревки, злостный банкрот, до октябрьской революции занимавшийся спекуляцией, круглый невежда, взяточник и пьяница. В его руках находились жизни арестованных, и он расстреливал направо и налево. Кроме „специальных“ карательных отрядов, практиковалась также посылка на боевое крещение коммунистических ячеек, и эти хулиганские банды устраивали по селам настоящие оргии – пьянствовали, занимались грабежом и поджогами, претворяя таким образом великий принцип „Братства, Равенства и Свободы“ в ужас татарского нашествия. Необходимо также отметить кровавую работу латышских отрядов, оставивших после себя долгую кошмарную память».[47]47
  Там же. С. 98.


[Закрыть]

Цитата из документа, приводимого Мельгуновым, заканчивалась следующими словами:

«В настоящее время тюрьмы и подвалы чрезвычаек переполнены. Число арестованных по губернии нужно считать тысячами. Вследствие голода и холода среди них развиваются всякие болезни. Участь большей половины ясна – они будут расстреляны, если у власти останутся те же комиссары и чрезвычайные комиссии».[48]48
  Там же. С. 98.


[Закрыть]

По свидетельству этой же записки, цитируемой Мельгуновым, восстания были также в Козловском, Усманском и Борисоглебском и остальных уездах Тамбовской губернии, "причем относительно Шацкого уезда очевидцы говорят, что он буквально залит кровью".[49]49
  Там же. С. 98–99


[Закрыть]

8. ЗАЧИСТКА

Давно это было – рвались снаряды

Кругом полыхала война

В тамбовских крестьян коммунисты стреляли

Их села сжигая дотла

И в зареве жарко пылавших пожаров

Мадьяры штыками кололи детей

Марксисты людей убивали повсюду

Объяты кошмаром преступных идей

Кровь тогда текла реками, воры правили делами

Поздней осенью 1921 года коммунистам наконец-то удалось полностью овладеть ситуацией в Тамбовской губернии. И тогда они приступили здесь к так называемой «зачистке», которая осуществлялась силами чекистских подразделений, китайцами и прочими «интернационалистами». По распоряжению ВЦИК РСФСР и приказу командующего войсками Тамбовской губернии М.Н. Тухачевского были созданы концентрационные лагеря для семей повстанцев, а сами они, все, кто не погиб в бою, а попал к коммунистам в руки, были расстреляны. История до нас донесла кое-какие сведения о десяти подобных лагерях. Но, учитывая масштабы зачистки, лагерей, по всей видимости, было гораздо больше. По приказу Тухачевского всех детей школьного и дошкольного возраста надлежало отделять от матерей и направлять в другие лагеря, оставляя матерям только грудных. Кроме семей повстанцев в этих лагерях также содержались и лица, не причастные к восстанию, но волею судьбы очутившиеся в Тамбовской губернии, а также бывшие заложники, которых еще не успели расстрелять. Эта последняя категория людей была расстреляна, и, как тогда водилось, у коммунистов, перед расстрелом их всех заставили расписаться в списках против своей фамилии для учета. Полномочная комиссия ВЦИК заранее позаботилась о выпуске постановления, которое было дополнением к двум другим – N 130 и N171.

Полномочная комиссия ВЦИК РСФСР

Тамбовской губернии по борьбе с «бандитизмом»

ПОСТАНОВЛЕНИЕ[50]50
  Архив автора


[Закрыть]

N 116 от 23 июня 1921 г.

В намеченные особо опасные «бандитские» районы Тамбовской губернии, куда выезжает представительство политкомиссии и особого отдела. Вместе с воинскими частями, предназначенными для зачистки (интернационалисты), по прибытии на место вся данная волость оцепляется войсками и в ней вводится осадное положение. Берутся заложники из числа наиболее видных людей (священники, учителя, фельдшеры и т. д.). Затем собирается волостной сход, на котором зачитываются приказы за NN 130 и 171, а также приговор этой волости. Всем ее жителям дается два часа на выдачу оружия с скрывающихся бандитов и их семей. Все население волости ставится в известность, что в случае отказа в выдаче все заложники будут расстреляны. Если через два часа не будет выдано оружие и все те, о ком идет речь, то опять, повторно собирается сход и на глазах его участников производится расстрел заложников. И все начинается с начала и так до тех пор, пока не будут выданы все, о ком идет речь. Все оставшиеся пропускаются через опросные комиссии, за отказ дать ей сведения – расстрел на месте. В это время всякий въезд и выезд в волости запрещен.

Председатель полномочной комиссии ВЦИК РСФСР

В.А. Антонов-Овсеенко

Командующий войсками Тамбовской губернии

М.Н. Тухачевский

Интересно, что думали подписавшие этот документ, когда их самих уже в 30-х гг. обоих повели на расстрел? Вспомнили ли они тогда тех, кого по их приказу расстреливали? По всей видимости, нет. Ниже – еще один документ, подписанный все теми же. В приказах N 130 и N 171 они инструктировали палачей, как надо обходиться с русскими крестьянами, приведя их в собственный дом.

ПРИКАЗ[51]51
  Архив автора


[Закрыть]

Полномочной комиссии ВЦИК N 171

1. Всякого, кто отказывается называть свое имя, расстреливать на месте.

2. Семьи, в которых может быть спрятано оружие, властью уполномоченного объявлять заложниками и расстреливать на месте.

3. В случае нахождения оружия расстреливать всех на месте.

4. Семья, в доме которой укрывается бандит, вся поголовно подлежит аресту, а имущество их конфискуется. Старший работник в семье расстреливается на месте, а семья высылается.

5. Всякая семья, укрывавшая членов семьи или имущество «бандитов», рассматривается сама как «бандитская». Старший работник в этой семье расстреливается на месте.

6. Крестьянам, указавшим семью, в которой укрывали «бандита» переходит все имущество этой семьи, а эта семья арестовывается и подлежит высылке. Старший работник этой семьи расстреливается на месте.

7. В случае бегства семьи «бандита» ей объявляется розыск, а имущество распределяется среди верных советской власти крестьян.

Оба этих приказа приводить в жизнь беспощадно.

Однако и без этих приказов «интернационалисты» с крестьянами расправлялись беспощадно. Взятых в плен крестьян расстреливали, и делали это все кому было не лень: чужеземные солдаты-наемники, красноармейцы, чекисты, ревкомы по своим постановлениям и без постановлений, командиры частей по своим приказам, дознаватели в силу своего "пролетарского чутья", политкомиссары, тройки, двойки и ревтрибуналы, и те, кто это просто хотел делать для своего удовольствия. А концентрационные лагеря были переполнены детьми, женщинами с грудными младенцами и глубокими стариками. При этом все семьи повстанцев шли в эти лагеря, где их чаще всего не кормили, и они там умирали от голода, холода и нечеловеческого обращения. На смену умершим пригонялись новые жертвы. Среди узников, обезумевших от голода, процветало трупоедство. Разумеется, большинство архивов было уничтожено во время советской власти, так как коммунистам нельзя было против себя оставлять улик.

Об этом в своей книге "Красный террор в России" пишет историк С.П. Мельгунов:

«Материал исчезает, и многое уже исчезло безвозвратно в дни гражданской войны, когда сами Чрезвычайные комиссии уничтожали свое прекрасное делопроизводство при спешной эвакуации или при грозящем восстании (например, в Тамбове при антоновском выступлении)».[52]52
  Мельгунов С.П. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть]

Шли годы, и все советские архивы каждый год подвергались чистке, из них изымалось все, что проливало свет на преступления коммунистов против русского народа. Коммунисты уже однажды были научены горьким опытом, когда архивы ЧК попали в руки деникинской контрразведки и была создана специальная комиссия по злодеяниям ЧК. Эта комиссия опубликовала за границей все попавшие в ее руки документы ЧК, и мир содрогнулся от ужаса. Тамбовский архив, как и все остальные, также был подвергнут тотальным чисткам. А сколько было всего того, что никогда не отражалось ни в каких документах? Вот как об этом говорил один из тамбовских чекистов, некто Гольдин: "Для расстрела нам не надо никаких доказательств и допросов, а также подозрений и уж конечно никому не нужного, глупого делопроизводства. Мы находим нужным расстреливать и расстреливаем". Вот и все. Чего еще проще. Нет человека и нет проблем.

Два больших концентрационных лагеря во время зачистки были организованы коммунистами в самом губернском центре – Тамбове. Один был стационарный, по соседству с тюрьмой, там, где сегодня находится исправительно-трудовая колония (так как свято место пусто не бывает), а другой на противоположном берегу Цны, напротив Казанского монастыря, где в то время размещалась Тамбовская губернская ЧК. Оба этих лагеря, как и все в губернии, были организованы по приказу будущего маршала Советского Союза. В первом стационарном концентрационном лагере была в свое время жена партизанского главкома Токмакова – Анастасия Дриго-Дригина. Второй лагерь носил название полевого, потому что все узники его сидели на большом заливном лугу, не имея над собой никакой крыши. Крышей лагеря было само небо, и оттуда светило солнце и лили дожди. Со всего Тамбовского уезда в эти лагеря везли беспрерывно детей, стариков и женщин, и это все были семьи участников сопротивления. Оба этих лагеря охранялись наемниками китайцами, латышами и мадьярами, которых коммунисты считали полезной охраной из-за того, что они почти не знали русского языка и были абсолютно несговорчивой охраной. Смерть от голода не покидала этих мест. Заключенных кормили сыро-гнилой картошкой, свеклой и другими сырыми овощами. Всех детей у матерей изымали и они находились в разных лагерях, оставляли матерям только грудных младенцев, которые первыми умирали, так как у голодных матерей пропадало молоко. Вскоре второй полевой лагерь разбух от заключенных в него людей и чекистам пришлось открыть его филиал в самой черте города, неподалеку от ГубЧК на нынешней Кронштадской площади, где когда-то находилось старинное казачье кладбище.

Эта площадь тогда называлась Покровской, по имени находящихся на ней двух храмов Святого Покрова, один из них был разрушен коммунистами перед II мировой войной, а старый казачий стоит и по сей день. Во время основания крепости Тамбов здесь находилась Покровская казачья слобода и казаки несли караульную службу по Татарскому валу, охраняя крепость Тамбов на ближайших к нему подступах от набегов кочевников с Дикого поля. Во времена императрицы Екатерины II всех казаков с Покровской слободы перевели на новые рубежи Российской империи, на Кубань и Терек. А казачье кладбище было закрыто по указу Сената от 1771 года и прекратило захоронения в 1880 году, постепенно превратясь в площадь.

Вот на этой площади коммунисты и решили основать филиал второго полевого лагеря. Площадь обставили по периметру крестьянскими телегами и подводами. На балконе Духовной семинарии установили пулемет, а второй – на одной из двух церквей, таким образом и был готов филиал второго полевого концлагеря Тамбова. А затем пригнали со всего уезда детей, женщин и стариков. Режим филиала второго лагеря был ужасен ввиду того, что он находился в черте самого города, всякое передвижение по нему во весь рост было запрещено и китайцы и латыши стреляли на поражение во всякого, кто только вставал на ноги. Люди сидели плотно на его территории, как селедка в бочке. Отхожих мест не было и каждый из них оправлялся на том же месте, где сидел, зарывая в землю все испражнения. Латыши и китайцы привозили на подводах гнилые овощи и лопатой их разбрасывали в гущу сидящих людей. Доставалось тем, кто был с краю, а в глубине лагеря умирали беспомощные старики и больные. Трупы умерших вывозили не каждый день, и они разлагались на солнце, источая трупный запах. Обезумевшие от голода люди эти трупы ели. Некоторые вставали во весь рост, пытаясь попасть под пули охраны, но те скоро перестали по ним стрелять, так как поняли их намерение уйти из жизни. На место умерших пригоняли новых людей. Был неудавшийся побег детей школьного возраста, которых всех покосил пулемет с балкона Духовной семинарии. Первые жертвы – это старики и грудные младенцы, умершие от голода.

Одна старая женщина, еще недавно жившая в одном из близлежащих домов, который находился в десятке метров от периметра лагерного оцепления телег, и в то время еще бывшая девочкой, рассказала такую историю. В лагере была молодая крестьянка с грудным ребенком. Звали ее Паша, или Даша, она всегда находилась на одном месте и оставалась долго живой потому, что жители кидали ей вареную картошку в мундире, початок вареной кукурузы, иногда корку хлеба, стараясь ее поддержать. Но вскоре у нее умер младенец, и она сошла с ума. Она его баюкала на руках, кутая в теплый платок, как живого. Жители близлежащих домов жалели ее, говоря: "Умер ребенок, сама тронулась головой, а ребенка мертвого не бросает – мать". Прошла неделя, как у Даши умер ее младенец, и вот однажды кинули что-то поесть, она наклонилась, чтобы это поднять с земли, но у мертвого ее ребенка отвалился кусок мяса. Бедная мать схватила его и со слезами на глазах стала прикладывать его на место, а потом с криком кинулась бежать в середину лагеря, больше ее никто не видел, по всей видимости, там и умерла.

На Покровской площади – старом казачьем кладбище – скончалось за короткое время много народу. Среди лагерников вдобавок к голоду еще началась и какая-то эпидемия. Больше половины узников были дети. И санитарный врач Тамбова доктор Юстов сказал чекистам, что эпидемия может перекинуться и на город и ее жертвой могут быть и они. Лагерь вскоре был убран из города, но участь оставшихся еще в живых людей не изменилась, их просто перевели умирать в другое место. Многие тюрьмы соседних с Тамбовом городов были битком набиты семьями повстанцев. С десяток тысяч их полуживых удалось довести до Соловков, а потом их встречали на Урале в Вишерских лагерях смерти, пока они все не затерялись в лихоманке советских лагерей. Осенью 1921 года в Олонецкий край в северные лагеря людей везли раздетых и разутых. Часто они прибывали туда уже трупами, замерзнув в неотапливаемых вагонах. Эшелоны с ними везли на Кольский полуостров и Архангельскую губернию, куда они, как правило, уже не доезжали. Так что и там, в этих северных краях остаются лежать косточки тамбовских крестьян. Господи, помяни их всех за их нечеловеческие муки…

Сохранилось письмо одного тамбовского крестьянина, которое так и не дошло до адресата. Оно было послано из Петроградской пересыльной тюрьмы, где он ожидал этапирования на Соловецкие острова. Вот что он в нем пишет: "…получаем один фунт (400 граммов. – Б.С.) на три дня, а щи не щи, а помои, соли совсем не кладут, и помои без соли противные; все обещают прибавить паек, а пока что не прибавляют, видно, ждут, когда мы все подохнем, тогда и прибавят, а только нас уже немного осталось".[53]53
  Путь революции. – Берлин, 1922. С. 338.


[Закрыть]

Петроградское «Революционное время», орган РСДРП(м) в N 2 за февраль 1922 года, в таких словах характеризует положение двух тысяч наших тамбовских крестьян, в основном детей и женщин. Все они содержались в Петроградской «Выборгской» тюрьме:

"По тюрьме бродят не люди, а тени. Целыми днями и ночами стоит сплошной стон. И идет поголовное их вымирание от голода. Их вообще никого не кормят, так как сюда привезли умирать".[54]54
  Революционное время. – Петроград, 1922. Февраль. N 2.


[Закрыть]

Вот с чего в стране начиналось построение коммунизма, светлого будущего всего человечества. История с большим трудом до нас донесла документы о направляемых в тамбовские лагеря детях – ни имен, ни фамилий, – только общее число. Все они прибыли в Тамбов из различных деревень и сел Тамбовского уезда. В одном документе числится 850 человек, следующий этап – 563 человека и, наконец, еще 490 человек, все дети повстанцев, школьного и дошкольного возраста. Подобный документ есть у одного историка в Тамбове, там число детей достигает 400 с лишним человек. Кто они и из каких сел и деревень – не известно.

А вот из одного из таких этапов было изъято 23 человека, и здесь о них имеется больше сведений. Они все были расстреляны по постановлению Особого отдела Полномочной комиссии ВЦИК РСФСР, как участники восстания. Это постановление подписано начальником Особого отдела Полномочной комиссии Турунбергом и его заместителем Рубинштейном. Все они были из разных населенных пунктов. Списки с фамилиями сделаны разными почерками разными чернилами. Вот они перед вами.[55]55
  Архив автора.


[Закрыть]

Нечаевская волость

1. Кочеркин Георгий Васильевич. 15 лет.

2. Беляев Василий Яковлевич. 16 лет.

3. Кирилов Тимофей Васильевич. 13 лет.

4. Житенев Федор Васильевич. 15 лет.

5. Татушкин Тимофей Павлович. 16 лет.

6. Мардвиков Владимир Иванович. 15 лет.

7. Ивановский Сергей Васильевич. 16 лет.

8. Борисов Архип Иванович. 16 лет.

9. Рассказов Егор Степанович. 15 лет.

Далее список расстрелянных мальчишек продолжен другим почерком и другими чернилами.

Деревня Коптево

10. Сотников Алексей. 16 лет.

11. Сотников Яков. 16 лет.

12. Степанов Алексей. 16 лет.

13. Стемхов Михаил. 14 лет.

Далее список продолжен другой рукой.

Село Н. Спасское

14. Яковлев Дмитрий. 16 лет.

15. Безуглов Степан. 15 лет.

16. Лапунов Ефим. 13 лет.

И снова список продолжает другая рука.

17. Рассказов Степан Иванович. 15 лет.

Далее список продолжен двумя различными почерками, последний – химическим карандашом.

Деревня Буровка

18. Бескринский Иван Сергеевич. 16 лет.

19. Воскресенский Леон Семенович. 14 лет.

Село Алексеевка

20. Андреев Иван Семенович. 16 лет.

21. Тетеркин Федор Степанович. 15 лет.

22. Шляпин Андрей Егорович. 15 лет.

23. Воинов Алексей Николаевич. 14 лет.

Старый особняк, в котором сегодня размещается Дворец бракосочетания, в 1921 году был резиденцией Полномочной комиссии ВЦИК. Старые тамбовцы рассказывали, что прохожие всегда сворачивали на другую сторону улицы, проходя мимо этого особняка, так как он у них вызывал неприязнь и страх. В задней части этого особняка в подвале находилась тюрьма для особо интересующих комиссию арестантов. Там правили бал Турунберг и Рубинштейн, и там же были расстреляны все эти мальчишки. Впрочем, и без них каждую ночь из этого особняка выезжали два грузовых автомобиля, накрытых брезентом, и направлялись в сторону Петропавловского кладбища Тамбова. После ликвидации этого учреждения особняк, отмыв и отскоблив от крови, передали детскому садику. Сегодня в Тамбове уже почти все забыли, что здесь было в те страшные годы, и теперь под звуки марша Мендельсона здесь заключаются брачные союзы ничего об этом не знающих горожан. Стреляют, правда, здесь по-прежнему, но только пробками от шампанского. Известно, что «совку» на историю наплевать.

В это время в Казанском монастыре день и ночь, сплошным конвейером шли массовые расстрелы взятых в плен партизан и повстанцев. Тамбовская губчека трудилась в две смены. Две газогенераторные машины-душегубки возили из уездов на берег реки Цны задохнувшихся в них людей, где их закапывали вместе с расстрелянными под стеной монастыря. Ночью, в вечер, привезенные трупы, вываленные из душегубок, раздевали, рискуя своей жизнью, беспризорники, чтобы на другой день променять их одежду на еду. Всех расстрелянных в ЧК к ямам подносили голыми – их раздевали еще перед расстрелом, а задохнувшихся в душегубках привозили не раздетыми. Так председатель ВЧК Феликс Дзержинский проявлял свою заботу о беспризорниках и их пропитании, так как беспризорниками он их сделал сам. Сколько было привезенных спецмашинами, задохнувшихся в них от газа людей, никто не знает. Одно только ясно, что Адольфу Гитлеру было у кого учиться применять душегубки. Сколько под стенами Казанского монастыря похоронено было тогда замученных и расстрелянных людей, известно одному только Богу.

В 1982 году городские власти при рытье траншей под городской водосток неожиданно потревожили эти захоронения, и тогда жителям города представилась возможность воочию увидеть дело рук коммунистов. Многие тысячи простреленных черепов и кости рук, связанных проволокой. Горожане, конечно, знали о том, что здесь есть захоронения, которые оставили после себя чекисты, но видеть этого им еще не приходилось. В траншею быстро бросили трубу водостока, и бульдозер ее завалил. Хотя эту же работу на главной улице города растянули на целые месяцы. После засыпки землею человеческих останков со строительных котлованов города на берег стали самосвалами возить грунт и наращивать толщину насыпи на месте захоронений. Высокие ивы были закопаны до самых крон, и теперь они напоминали скорее разросшийся кустарник. Затем ту часть берега, где были захоронения, еще раз, добавочно, засыпали метров на пять землею, хорошо спрятав людские кости. В самом монастыре, в котельной Зимней церкви, под сводами, когда разобрали кирпич, оказалось также много человеческих останков. Там в двадцатых годах расстреливали людей, а потом обвалили прямо на них кирпичный свод. До революции в мужском Казанском монастыре был большой пантеон, где было захоронено очень много знатных людей города. Так вот, при вскрытии одного из больших склепов, наполненных также человеческими останками, при входе лежала большая куча стреляных гильз от револьвера и ржавый шомпол, оброненный каким-то исполнителем, которые тогда были в основном китайцы и мадьяры. Много в Тамбове таких мест, где наследили "устроители светлого будущего всего человечества". Так, например, в сегодняшнем здании областного управления МЧС по Тамбовской области, где в свое время размещалось тамбовское управление ГПУ-ОГПУ, в конце 60-х гг. вскрыли замурованный подвал с останками многих расстрелянных людей. При рытье котлована около первого стационарного концлагеря тамбовского губчека при строительстве дома в 1970-х гг. самосвалами вывозили человеческие останки в течение четырех дней. При сносе некоторых зданий Казанского монастыря, где в 1920-х гг. было губернское ЧК, в подвале продуктовой кладовки детского сада в 1982 году при снятии дубовой двери, обитой жестью, было обнаружено множество надписей, нацарапанных ожидавшими расстрела людьми. Расстрелянных хоронили также в Ахлебиновой роще Тамбова, в саду Асеевской дачи и многих других местах города. Этим в свое время занимался тамбовский «Мемориал», который выявлял все такие места захоронений.

В 1970-1980-х гг. я работал в одном из научно-исследовательских институтов Тамбова и, кто помнит то время, тот знает, что тогда из городов в сельскую местность посылали горожан на сельхозповинности, то есть на посевную, прополочную и уборочные работы, выполнять «брежневскую продовольственную программу». А я в то время уже интересовался крестьянской войной 1918–1921 годов и где только можно собирал о ней материал. Когда надо было ехать в колхозы области, охотно вызывался, так как всегда оттуда привозил данные о народно-крестьянском восстании и о его подавлении коммунистами. Один раз приехали в одну небольшую деревушку в районе Пахотного Угла. Место было красивое и деревушка находилась у леса. Поставили нас на квартиру к очень доброй старой женщине, с которой я быстро подружился, благодаря ее удивительному характеру. Мы со своей стороны помогли ей по хозяйству, починили крышу и сарай, где у нее была корова, и еще кое-что по хозяйству, она нам рассказывала о том, что половина ее деревни – обрусевшие поляки, которых сюда выслали из Польши еще во время восстания Костюшко. Сейчас все они уже не знают польского языка, сохранились только польские фамилии. Рассказала также о том, что знаменитый партизанский командир Василий Селянский также из их деревни, во время крестьянской войны командовал Пахотно-Угольским полком партизан, который много доставил хлопот большевикам.