Текст книги "Загадки пучины"

Автор книги: Б. Лавренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

"Краб" ожил, зажглись сигнальные огни. Он двинулся вперед, все глубже и глубже зарываясь в волны. Вот он уже весь в воде. И, сразу накренясь, "Краб" скользнул вниз, туда, где прозрачная голубизна переходила в мутную темень. Еще минута – и цветные огоньки "Краба" затерялись в пучине.

Заработали "глаза" подводного разведчика. Они позволили видеть все вокруг и самого "Краба". Я направил объектив проектора на самодельный экран: Нина приколола к шкафу обратной стороной первую попавшуюся под руку морскую карту. И с какой ясностью, четкостью мы увидели то, что было скрыто от человеческих глаз.

Склон глубоководной теснины круто падал вниз. Мелькали узкие и темные подводные ущелья, обрывистые гигантские террасы, застывшие каменные потоки. Местами каменные нагромождения удивительно напоминали затонувшие строения. Темнота вокруг "Краба" становилась все гуще и все больше напоминала звездное небо. Прошли считанные минуты, и внизу появилось желтоватое пятно. Дно!

"Краб" остановился. Перед ним вертелась какая-то любопытная акула, поодаль шмыгали неясные тени, а на дне лежали вездесущие креветки. Всюду жизнь. До дна пятьдесят метров. "Краб" начал горизонтальный поиск. Теперь смотреть на экран бесполезно: робот несся над дном, словно самолет на бреющем полете, и на экране все сливалось...

В подводном ущелье батискафа не было.

"Краб" выскочил из его глубин и двинулся вокруг. Здесь он шел с еще большей скоростью. Вдруг, словно споткнувшись, завертелся на месте, и на экране заплясало дно. Там среди камней что-то темнело...

Но "Краб" сразу же рванулся дальше. Из щели блока информации выползла фотография: на дне лежала сильно деформированная подводная лодка. Да, некоторое сходство с батискафом было. На обороте фотографии – точные координаты, глубина, температура, направление и скорость подводного течения. Придет время, и мы вернемся сюда. А сейчас вперед и вперед. "Краб" знает свое дело. Спасибо тем, кто через материки и моря доставил "Краба", лекарство Короткову, тем, кто превратил оружие чудовищной разрушительной силы в средство спасения людей, в мирный почтовый корабль. Спасибо людям в защитной форме, тем, кто готовил ракеты к полету, кто точно рассчитал их траекторию и точно за многие тысячи километров вывел их к борту нашего корабля. Это только первые почтовые ракеты, и отправляют их пока парни в защитной форме, но пройдет время, и трассы геокосмической связи опояшут планету, и некогда страшные баллистические межконтинентальные ракеты станут желанными, мирными, грузо-почтовыми кораблями, прибывающими точно по расписанию. Так будет. А пока...

Луч курсографа прыгнул по шкале: робот отклонился от заданного курса и все больше и больше, забирая влево, пошел вниз.

Три тысячи, три с половиной, четыре, четыре семьсот...

"Краб" остановился. Но где же дно? Внизу какая-то мутная чернота. Но что это? В самом деле или мне показалось? Темнота заколыхалась, и тотчас "Краб", словно крадучись, тихо-тихо двинулся вперед. Снова остановился и даже попятился назад. Из-под обтекателя выдвинулись две иглы, и их острия полоснули голубые трассы в темноту. "Краб" применил оружие!

Нина часто задышала у меня над ухом. Нечто темное теперь уже явственно колыхнулось и стало отодвигаться, откатываться и вдруг резко отпрянуло.

Мы увидели дно...

– "Ява", – прошептала Нина. – Они!

Да, это наконец "Ява". Завалившись набок, красный в белых полосах батискаф лежал, глубоко зарывшись в ил.

До этой секунды меня интересовал только батискаф и ничто другое. Но вот "Ява" найдена, и теперь все мое внимание поглотила эта "движущаяся темнота". Включив ручное управление, я бросил к ней "Краба". На миг показалось, что его усы – чувствительные антенны – коснулись чего-то плотного.

– Назад! – схватил меня за плечо Карл Янович. – Назад! Разрази тебя гром! Нашел время!

– Смотрите, какой след на дне! – вскрикнула Иринка. То, что я сперва принял за складки илистого дна, было следом неизвестного существа. Огромные округлые вмятины шли в два ряда. Одна вмятина слегка задевала батискаф. Он был крохотным камешком на пути неведомого гиганта: в одной вмятине легко уместилось бы три "Явы". Каких же размеров хозяин этого следа?

– М-да... – потер подбородок Карл Янович. – Прежде всего давайте не терять головы. Прежде всего батискаф.

"Краб" приблизился к батискафу. Левый двигатель с кожухом расплющен в лепешку, сильно измята рубка с надписью "Ява", начисто исчезла антенна, где-то под слоем ила невидимая гондола. Скверно. Я ожидал с минуты на минуту, что покажется пробоина в поплавковой камере – смертельная для батискафа рана, и, когда "Краб" закончил осмотр, мы облегченно вздохнули: поплавковая камера была только помята. "Краб" вытянул механическую руку и трижды стукнул по корпусу.

Затаив дыхание, мы слушали. Какое-то шипение, поскрипывание и перестук часовых механизмов: там, на дне, в гондоле, шли часы. Робот снова постучал, и снова "Ява" не отвечала.

Тогда "Краб" вытянул обе руки, пошарил около рубки. Нащупав скобу, он ухватился за нее и потянул. Сперва легонько, потом сильнее, потом на всю мощь своих двигателей. Я не верил своим глазам: батискаф даже не качнулся.

– Стоп! – поднял руку Карл Янович. – Давай "скотинку" на дно!

"Скотинка" опустилась рядом с батискафом.

Неожиданностям не было конца. Под "Крабом" оказался не ил, а жесткий грунт, монолит. Нет, это все же был ил, непостижимым образом, судя по всему, мгновенно окаменевший. Вся, как говорят, фактура ила сохранилась: и следы каких-то подводных существ, и мягкая неровность поверхности, и вспученность, где плюхнулась "Ява", и длинная глубокая борозда от цепи-гайдропа. Смотришь, и кажется, что это зыбкое месиво... а на самом деле – камень. Точно циркулем, очерчена вокруг батискафа невидимая граница окаменелости. Дальше, метрах в тридцати, был обычный ил; "Краб", сунувшийся было туда, поднял целое облако. Обежав круг, он вернулся к "Яве" и принялся выстукивать, сверлить, прощупывать окаменелый ил.

Несколько минут мы все растерянно поглядывали на экран. Похоже, что пучина не собирается расставаться со своей добычей.

– А что, если... – подняла голову Нина, и в ее глазах блеснули огоньки. У нас есть взрывпакеты для сейсмических исследований.

Я всегда говорил, что у Нины золотая головка, и согласен с нашим стариком: "Нина Васильевна соображает, не то что некоторые".

Предложение Нины было принято. Пока ожидали консультантов по подрывному делу, "Краб" успел перетащить на дно все необходимое.

Консультантов было двое: коренастый, с пышными усами полковник инженерных войск и молодой высокий флотский инженер. Они вежливо приветствовали нас с экрана телевизора и внимательно выслушали Карла Яновича.

Не знаю почему, но я как-то был настроен скептически. Что товарищи военные понимают в нашем деле? Глубина... Главное, меня раздражала их спокойная медлительность...

"Краб" снова ползал вокруг "Явы". На мою язвительную реплику о некоторых "Фомах неверующих", которые не перевелись до сих пор, усатый ответил:

– Скажешь гоп, як перескочишь!

Они просмотрели информацию "Краба", посовещались вполголоса и задали несколько вопросов. Мне казалось, слушая мои ответы, усатый ухмылялся. Они снова посовещались и начертили схему закладки зарядов. Оказалось, что зарядов требуется меньше, чем я думал, и закладывать их надо совсем не там, где я опрометчиво предложил. Мне пришлось пережить еще одну позорную минуту. Когда я раздумывал, как дать задания "Крабу" на необычные для него работы подрывника, усатый ласково и насмешливо проговорил:

– Уважаемый, насколько я знаю, ваша "скотинка" понимает человеческий язык. Вот так. – И он четко продиктовал задание, а затем миролюбиво добавил:

– Ничего, бывает, бывает...

Громыхнули взрывы. Мутное облако закрыло батискаф. "Краб" нырнул в это облако. Подводный работяга трудился лихо: огромные рваные куски окаменелого ила так и летели в разные стороны. Постепенно мутная пелена рассеялась. Батискаф стоял на киле.

Главное – теперь можно осмотреть гондолу... Все в порядке! Но почему все-таки безжизненно темны ее глаза-иллюминаторы, почему нет ответа на сигналы "Краба"?

– Попробуем поднять, – говорит Карл Янович и вытирает платком испарину, густо выступившую на лбу.

"Крабу" не удалось оторвать батискаф ото дна.

Надо сбросить балласт: разгрузить из бункеров дробь, отключить цепь-гайдроп, на которой висели огромные глыбы окаменевшего ила. Чтобы это сделать, надо выключить электромагниты, которые удерживают весь аварийный балласт, надо разомкнуть электрическую цепь. Но размыкатель-то в гондоле...

– Извините! – вмешался молчавший до сих пор моряк. – Если я не ошибаюсь, с левого борта открывается доступ к кабелю...

Он не ошибался, этот вежливый моряк. Он просто хорошо знает устройство батискафа.

Ничего не видно. Робот припал к борту батискафа, и его механическая рука копается где-то внутри, под обтекателем. Слышен только скрежет металла о металл. Я чувствую, как напрягаются электрические мускулы "Краба". Что в его руке?

Трос? Кабель?

Батискаф резко качнулся. Грохот и звон обрушивается на нас. Кажется, над нашими головами заплясал железный слон. Затем что-то зашипело, звонко лопнуло, и с экрана "Краба" исчезла "картинка". Пусто. Только нежное голубоватое свечение.

– Ирина Алексеевна, голубушка, быстренько к себе, проконтролируйте лично показания приборов. Что делается на дне? – обратился Карл Янович к Иринке.

Я только успел перевести командное устройство "Краба" на аварийный режим, как в динамике раздался взволнованный голос Иринки:

– Идет! "Ява" идет!

Прошло несколько минут, и батискаф попал в объективы подводных телевизоров "Океана". Сперва это было смутно белеющее пятно. Оно быстро приближалось, росло, все более и более отчетливыми становились контуры корабля глубин.

"Ява" шла, кренясь на левый борт, оставляя за собой мутный "шлейф". Балласт из бункеров, тяжелая платформа с аккумуляторной батареей, цепь-гайдроп – все это осталось на дне, и батискаф поднимался к воздуху, солнцу, жизни. Он шел бы еще быстрее, если бы на нем не висел мертвым грузом бедняга "Краб". Аккумуляторы, падая, обрушились на него, искорежив головные датчики, и, кто знает, что еще натворили.

Вдруг Нина крепко сжала мою руку.

– Смотрите! – прошептала она. – Ой, может, мне показалось? Нет! Опять! Смотрите! Да смотрите же все!

На фоне темного шара гондолы мелькнул огонек, а через секунду живым огнем ярко вспыхнули кругляшки иллюминаторов.

Батискаф вынырнул в полутора кабельтовых от нас. Торжествующе гудел "Океан", заглушая наши голоса, хотя мы не стеснялись в выражениях чувств.

У опор крыльев кипели и пенились буруны, вставали и разбегались изумрудные стены, за кормой оставался ураган и грохот. "Океан" мчался навстречу солнцу и "Кораллу".

– ...Не могу объяснить этого, – говорил Али Чокроаминото, непривычно медленно, то и дело поднимая руку к забинтованной голове. – Времени у нас оставалось много, и мы пошли туда. И все было хорошо и правильно. Было уже глубоко, у самого дна. Интересное дно. Склоны, густо усеянные светлыми кристаллами, местами толстый слой конкреций*. Такого я еще не встречал... А дальше – ил. Мы брали пробы. И тут нас, понимаете, потянуло на глубину. Какая причина? Не знаю. Мы плюхнулись в ил. И сразу началось это... с головой. Какая-то противная пустота стала расходиться от головы по всему телу...

Очнулся я от удара. В гондоле было темно и качало. О, как качало!.. Я летал, как говорит друг Женя, как это? Вверх тормашками...

Али засмеялся. Он не в претензии. Лучше иметь немного разбитую голову и сидеть здесь, чем иметь целую и оставаться там. Да, наверху очень хорошо. Но... Он немного подремонтируется и обязательно полезет в это жилище живой темноты. Что с японцем?

Николай Андреевич не спеша выколотил трубку и так же не спеша спрятал ее.

– Будет жить.

– Смотрите, вот уже и "Коралл".

– А что наш уважаемый рыболов молчит? – толкнул я локтем в бок Женьку. Тебя на "Коралл" тоже в ракете доставили?

– Тише, бегемот. Последние ребра поломаешь, – поморщился Женька. – Я пока предпочитаю пользоваться самолетами.

– Готова поспорить, – засмеялась Нина, – он обдумывает план подводной облавы.

– Ну и, как всегда, проспорила бы. Меня интересует другое. Знаете ли вы, что представляет собой дно в той впадине? Да, ил. Странным образом мгновенно окаменевший? Нет, Володя, ты к этому не привязывай "ту тварь". И в том месте ил был как бы готовой к кристаллизации массой, высокомолекулярным веществом. Батискаф, попав туда, нарушил термодинамические условия – и, пожалуйста, кристаллизация. Очень интересно. Но не в этом дело. В куске окаменелого ила, сохранившегося между гондолой и камерой, оказалось столько некоторых редких элементов, сколько их производят все предприятия Земли за сутки. Вот так! И я думаю; не пора ли по-настоящему открыть океан, а нам, океанологам, переквалифицироваться на океанопроизводственников?

Евгений поднялся и, прихрамывая, зашагал по салону. – Надо брать богатства моря. Хотя бы то, что лежит на поверхности дна. Ведь только в конкрециях, – он поднял черно-коричневый камешек, – миллиарды тонн высококачественной руды! Я уже не говорю о том, что растворено в водах океана...

Мы тепло распрощались с индонезийскими друзьями, и вскоре "Коралл" исчез в бело-голубом просторе. Солнце прямо в зените, и, кажется, все дремлет, разморенное тропическим зноем.

Карл Янович был неумолим, и пришлось бросить все и отправиться в каюту отдыхать. Как и все, я поворчал по этому поводу, но с каким превеликим удовольствием плюхнулся в прохладную постель.

Меня разбудили Иринка с Ниной. Не знаю, была ли в этом необходимость, но они окатили меня холодной водой, а после этого еще и обругали за беспорядок в каюте.

Ладно, милые мои, ругайтесь и шутите сколько хотите. Я готов все вытерпеть за весть, которую вы принесли: нам разрешен глубинный поиск!

...После ужина наш шеф переглянулся с Коротковым. На немой вопрос бортврача Карл Янович согласно кивнул головой.

Николай Андреевич поднялся, вышел из кают-компании и через несколько минут появился снова. В руках его был магнитофон.

– В самые последние минуты, перед отправкой на "Коралл", – сказал Николай Андреевич, – японец пришел в себя. Я записал его рассказ.

...Ночью на палубу "Хризантемы" попало несколько летучих рыб. Мураи пообещал команде "божественный обед" и сейчас старался это обещание осуществить. На сковородке в масле шипели первые кусочки лакомого блюда, когда на палубе началась какая-то необычная возня. Затем дизель застучал реже, и Мураи почувствовал, что "Хризантема" сбавляет ход. Это уже было интересным, и он, немного поколебавшись, выскочил на палубу. Весь немногочисленный экипаж "Хризантемы", даже моторист и рулевой, толпились на носу, переговаривались и жестикулировали. На палубе появился и сам господин Сейдзюро.

Повар заглянул через плечо моториста и очень удивился увиденному. На поверхности воды показалась туша какого-то животного. Желто-зеленое студенистое тело, превосходящее по размеру "Хризантему", колыхалось в десяти метрах впереди судна. Оно плыло. За ним бурлила вода, а по телу пробегали цветные полосы. Нет, это не был кальмар, хотя неизвестное существо и было чем-то похоже на него.

Сейдзюро скомандовал, и один из матросов принес из капитанской каюты карабин. В этот момент ветерок донес запах пригорелой рыбы. Мураи, проклиная все на свете, бросился к камбузу. Пока он метался по камбузу, наполненному сизым дымом, с палубы прозвучало несколько выстрелов и "Хризантема" ткнулась во что-то мягкое.

Сгорая от любопытства, Мураи высунул голову в щель двери и застыл с раскрытым ртом.

Из воды поднималось и изогнувшись дугой, тянулось к "Хризантеме" чудовищных размеров щупальце. Нет, это скорее был страшно увеличенный хвост морского черта. Этот "хвост" опускался к застывшим в различных позах людям на носу корабля.

Сейдзюро вскинул карабин, в то же мгновение по "хвосту" пробежала судорога. Мураи, цепенея от ужаса, увидел, как Сейдзюро и все, кто были рядом с ним, исчезли. Нет, их не схватил "хвост". Просто были люди и не стало их, исчезли на глазах. Это было так непонятно, страшно, что Мураи закричал и отпрянул в камбуз. В тот же момент его словно ударило по голове. В глазах потемнело, в мозгу закружилась огненная карусель. Задыхаясь и чувствуя, что теряет сознание, повар заметался по камбузу, а потом полетел в жаркую темень, наполненную ужасом...

Еще несколько минут в тишине шелестела лента магнитофона. Затем все кончилось.

– Ничего не скажешь, – проворчал Карл Янович, – щедрый нынче океанище на загадки. Ох щедрый. А теперь, други мои, спать. Завтра подниму на зорьке.

* Конкреции – округлые образования в результате концентрации минеральных веществ из водного раствора. В огромном количестве они устилают дно океанов и содержат железо, марганец, никель, кобальт, медь и другие элементы.