Текст книги "Без Надежды"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6
БАЗАРЫ, ТЕРКИ И ДОКЛАДЫ

Словно вышагивая по подиуму, эффектной походкой секретарша пересекла кабинет и составила с подноса на рабочий стол Рудновского большую чашку со слабеньким кофе – «американо» и вазочку с крекерами.

– Владимир Сергеевич, к Вам Матвеев с докладом.

– Пусть зайдет.

Рудновский безразличным взглядом проводил прошествовавшую в обратном направлении девушку и подумал: «Пора менять эту худобу. Если до этого не поменяют меня. Проклятый Питер! Сволочной Разин! Гребаная операция „Сестрорецк“! И какого же черта мне понадобилось из-за этой шпаны Костоправа городить весь этот огород! Сдох бы и сам! Но теперь процесс набрал ход. Минуло уже больше недели, и его не остановить».

– Рассказывай, – кивнул он на стул, предлагая вошедшему в кабинет молодому мужчине в гражданском костюме сначала присесть и не отсвечивать навытяжку перед столом.

– Благодарю. – Прежде чем примоститься на уголке синего офисного стула, посетитель положил перед Рудновским несколько листов бумаги. – Здесь все данные. – И, когда генерал-майор не удостоил служебную записку мимолетным взглядом, принялся, торопливо и сбивчиво, зачитывать со своей копии: – За семь суток, начиная с ноль третьего ноль девятого две тысячи первого в ходе операции «Сестрорецк» задержано восемьдесят семь человека, из них в течение сорока восьми часов освобождено сорок два, против двадцати семи возбуждены уголовные дела, взяты под арест восемнадцать лиц, находящихся в федеральном розыске. Изъято тридцать шесть единиц холодного и огнестрельного оружия, тридцать четыре и ноль восемь сотых килограмма взрывчатых веществ, найдено семь единиц автотранспорта, числящихся в угоне, выявлено…

– Читать я и сам умею, – перебил Рудновский. – К тому же на всю эту статистику мне начихать. Подведи резюме своими словами. Ты же в курсе, Андрей, что меня больше всего интересует, и из-за чего собственно и заварена эта каша. Что по Знахарю?

– Работаем, – развел руками Матвеев. – Ищем.

– Знаю, что ищете. Вопрос в другом: как ищете, чтобы это дало хоть какие-то результаты?

– Комитетчики перекинули нам информацию по даче, где сейчас должен быть Разин. Я же докладывал. Там оставлена засада…

– Уже больше недели эта ваша засада! – повысил голос Рудновский. – И ты все еще надеешься, что она принесет хоть какие-то плоды?! Да Разин уже давным-давно вас срисовал, или ему передали, что на дачу соваться нельзя. Так он больше туда и не сунется! Засаду снять! – И генерал вздохнул с горькой иронией: – У нас так много людей, что десять здоровых лбов занять просто нечем, иначе как дать им возможность помаяться от безделья в этой деревне. Что слышно от барабанов?

– Ничего нового, – покачал головой Андрей. – Создается впечатление, что ни положенец, ни его свита сами не знают, где сейчас Разин.

– Думаешь, знали, так сдали бы? – ехидно поинтересовался Рудновский.

– А почему бы и нет? За общак-то?

– Даже за общак – нет. Это точно. Такое решение – отдать нам кого-нибудь из своих – принять может только сходняк, но никто из блатных никогда, если он дорожит своим авторитетом, даже не предложит подобное… Отдать нам своего кореша… Не-е-ет!

– А если все-таки забрать эти деньги, – осторожно предложил Матвеев, – спровоцировать…

– Брось даже думать, – перебил генерал. – Мы и так уже перегнули палку настолько, что она скоро треснет. А если еще изымем у них общак, жди чего-то ужасного. Начиная от депутатских запросов в Госдуме и заканчивая банальным террором. Нет, Андрей, я пока не спешу умирать. А потому ограничимся тем, что не пускаем ворье к их деньгам уже больше недели. Пусть взвоют, сидючи на голодном пайке. Вот тогда и посмотрим, так ли им дорог этот их Знахарь. Глядишь, кто-нибудь и не выдержит – настучит. В общем, продолжайте всех плющить так, чтобы не могли и вздохнуть. Ни глотка воздуха. Никаких компромиссов. Никаких сделок. Вопрос ставить только так: «Будет нам Разин – будет и разговор». Жестче, Андрей!

– Есть жестче, Владимир Сергеевич.

– И параллельно с разработкой блатных продолжайте активный розыск этого Знахаря своими силами!

– Ищем, Владимир Сергеевич. Ищем!

– Ну так найдите!!! Найдите мне его!!! Слышишь?!!

«Слышу. Найдем, – автоматически пробормотал про себя Матвеев, торопливо выходя из кабинета, где генерал-майор МВД Рудновский безуспешно пытался залить вспыхнувшую в нем ярость остывшим кофе. – Толстый, откормленный боров! Тупой, как и все боровы! Даже еще тупее! – Он подмигнул симпатичной светловолосой секретарше и невольно подумал: – Интересно, он ее трахает? – И решил: – Конечно. Как же без этого?»

***

– …Есть такой Арцыбашев Вадим Валентинович, – лениво цедил Стилет, упершись взглядом в бокал, наполненный бордовым напитком, и Саша Малина непроизвольно подумал о том, что не только взгляд, но и слова, и мысли Смотрящего, прежде чем пойти дальше, сперва тщательно отфильтровываются в легком «Кот дю Рон». – Из комитетчиков.

– Знаю, – проскрипел старик Митрич. Этого матерого, покрытого шрамами волка уже давно отправили на покой, закатили отвальную стоимостью в нового «Мерина», но по-прежнему ни одно значимое решение не принималось без его участия. Например, как сегодня, когда в небольшом «воровском» ресторанчике на Московском проспекте собралась вся блатная верхушка Санкт-Петербурга, чтобы решить вопрос с заблокированным в Курорте легавыми общаком. – Что ему надо?

– А надо ему, боюсь, очень многое. Если бы еще и знать, что. Значит так, передаю все по порядку. Отзвонился он мне сегодняшним утром, притом и на ту трубку, которая лишь для своих. Как узнал номер, не представляю, но на то он и комитетчик. А предложил он мне следующее – свою помощь, чтоб уже завтра забрать из Курорта общаковые фишки. Ни больше ни меньше, – задумчиво пробормотал Стилет и поднес бокал к губам. Но отпивать из него не стал, даже не смочил в вине губы. Лишь понюхал и поставил назад. – Вот так: ни больше ни меньше.

Минула ровно неделя с того момента, как утром 3-го сентября несколько, так называемых мусорами, «мест концентрации преступного элемента» подверглись жесткому наезду ОМОНа. В том числе и коттедж в Курорте, где в бойлерной был установлен сейф, отвечающий высшим стандартам надежности сертификационного центра UL, а в этом надежнейшем сейфе сложено около трех миллионов баксов, из которых оплачиваются для братвы лучшие адвокаты, получают свои гонорары ссученные менты, закупается грев и обеспечивается его доставка в СИЗО и на зоны, поддерживаются вдовы погибших и семьи тянущих сейчас чалку блатных. Да мало ли на что постоянно требуются живые общаковые хрусты?! И вот уже неделя, как коттедж опечатан и оцеплен ОМОНом, и хотя доподлинно известно, что тронуть сейф мусора не посмели, все равно в финансовом плане возникли серьезные проблемы. Конечно, вроде бы, не проблема – взять прямо сейчас за глотку барыг, сдоить с них немного на бедность, но с другой – получается беспредел, непонятка. Нет, так нельзя. Надо срочно изыскивать возможность достать из коттеджа общак. И тут как нельзя кстати от одного из центровых питерских комитетчиков поступает предложение помочь как раз в этом вопросе. Очень стремное предложение, попахивающее подставой.

– И что он за это хочет? – поинтересовался Саша Малина. – Он объяснил, на хрена ему вписываться в это ментовское фуфло?

– Сказал, что на их Контору вышло ГУИН. Мол, боятся хозяева, как бы братва по зонам без грева ни начала хипешить. С мусорскими Минюст [10]10
  ГУИН в настоящее время относится к Министерству юстиции.


[Закрыть]насчет общака договориться не смог, вот и подписали Контору.

– До лампы Минюсту этому, что братва сейчас на баланде хозяйской доходит, – заметил Малина. – Будет хипеж – будет спецназ, вот и вся проблема для них. Тут тема другая. Нету грева на зоны – закрыта кормушка хозяевам. Фишки не капают, вот они быром и взгоношились.

– Пожалуй, что так. Да только уж больно мелковатая тема – фишки хозяевам, чтобы с ней заморачиваться генералу Конторы. Не нравится мне все это, – покачал головой Стилет. – Но свое слово сейчас навязывать никому не хочу. Как решите, так пусть и будет. Комитетчика вписывать в это стремно, а без общака сейчас и того хуже. Вам решать. Вам делать выбор, братва.

Выбор сделали через час. В пользу предложенной Арцыбашевым помощи. И, уже не откладывая ни на секунду звонок генералу, смотрящий взял со стола свою трубку.

– Ну что, генерал, не передумал, – почти прошептал он, когда услышал генеральское: «Слушаю». – Мы тут на досуге тоже подумали. Решили кое-чего. Забивай стрелку… Так… В десять вечера… Хорошо… Так… Понял… Понял… На «Волге»… Лады… Буду… Договорились… Сам не опаздывай.

***

Уже стемнело, когда серебристый «Мерседес 420», стоявший уже более двадцати минут возле центральной лестницы Спортивно-Концертного комплекса им. Ленина, коротко мигнул дальним светом и начал медленное движение вперед. В тот же момент от павильона билетных касс отъехала неприметная серая «Волга». Со скоростью пешеходов машины начали медленное сближение. И в тот момент, когда казалось, что точно в центре пустынной просторной площадки напротив центрального входа на стадион они так и разминутся на встречных курсах, едва не зацепившись боками, «Мерсюк» и «Волжанка» остановились. Синхронно опустились вниз два стекла на задних дверях, и два пассажира, один – «Мерседеса», другой – серенькой «Волги», с расстояния буквально в полметра обменялись вроде бы совершенно безразличными взглядами.

– Добрый вечер, Вадим Валентинович, – одними губами улыбнулся пассажир «Мерседеса», мужчина лет пятидесяти с узким хищным лицом, но при этом даже не шелохнулся, чтобы протянуть своему знакомому для приветствия руку, хотя опущенные до упора стекла сделать это легко позволяли.

– Сомневаюсь, Артем, что он для тебя добрый, – ответил генерал Арцыбашев. – Но все равно, спасибо, что нашел время приехать. У тебя его сейчас не так-то и много. А потому не буду его попусту тратить. Приветствиями, считай, мы обменялись. Перехожу прямо к делу. Завтра утром мои люди помогут вам забрать общаковые деньги. За это мне от вас надо только одно. Держи. – Через окно эфэсбэшник протянул свернутую в несколько раз бумажку.

– Это что, те места, про которые ты говорил? – спросил Стилет, забирая записку. – И сколько их?

– Всего восемь. Сало завтра поделишь и раскинешь по ним. Здесь две надежные кассы, шесть банков. Кстати, все они крышуются вашими, и деньги вы в них оставляли ни раз. Так чего ты боишься сейчас?

– Напряг сейчас, вот и боюсь. Торцуют легавые всех без разбору, – пожаловался смотрящий, – так чего бы и вашим не попить нашей кровушки, не кинуть на деньги.

– Хотели бы, давно кинули бы и без участия МВД, – спокойно заметил Арцыбашев. – Это раз. А во-вторых, мы не какие-нибудь залетные отморозки, чтобы забирать у вас даже часть общака. Зачем провоцировать бурю? В Питере сейчас и так слишком напряжно, чтобы еще и подливать масла в огонь. Так что, мы стремимся, наоборот, хотя бы немного разрядить обстановку, пока не уговорим милицейских ослов вообще свернуть операцию.

– И когда же это случится?

– Надеюсь, что скоро. Ну что, мои доводы тебя убедили? Ты больше не опасаешься, что на ваши деньги может позариться наша Контора?

– Я опасаюсь. Но здесь решал не я, а сходняк. А братва посчитала, что разговор идет совсем не о такой сумме, которая может вас заинтересовать. От вас никакого развода можно не опасаться.

– Именно так, Денис. Так что беспокойся больше о том, как бы до этого общака вдруг ни добрался кто-то из ваших. А я за своих отвечаю.

– Я за своих тоже, – процедил Стилет.

Затем генерал ФСБ и воровской положенец перешли к обсуждению технической стороны того, как завтра Контора совместно с блатными будут забирать у ментов арестованный ими общак и развозить его по частям по шести банкам и двум, со слов Арцыбашева, очень надежным кассам.

Глава 7
ВРЕМЯ ЕСТЬ, А ДЕНЕГ НЕТ…

Вторник, 11 сентября 2001 года, оказался последним днем Международного Торгового Центра в Нью-Йорке.

И первым днем за истекшую неделю, когда я не заметил на своей даче никаких признаков присутствия мусоров. До наступления сумерек я просидел в своих любимых кустах, практически не отрываясь от окуляров «Призматика». До рези в глазах вглядываясь в неподвижные занавесочки. И ничего…

То же самое и на следующий день, если не брать в расчет того, что с утра зарядил мелкий затяжной дождь, и всю первую половину дня пришлось потратить на то, чтобы дойти до Вырицы и купить себе армейскую плащ-накидку и резиновые сапоги. Вроде бы мелочь, но деньги при этом продолжали утекать из лопатника, словно вода. А я пока так и не решил для себя хотя бы в самых общих чертах, где мог бы попытаться их раздобыть. Правда, вертелась постоянно в мозгах одна навязчивая мыслишка, которую спровоцировал Вадим. А он мужик опытный и производит впечатление крутого волчары… И кабы ни Наташа, которая говорит, что ее папа занимается легальным бизнесом, а до этого якобы был всего лишь обычным офицером Советской Армии, я бы по его жесткости, уверенности, по всему тому, что у психологов называется совокупностью психофизических качеств, скорее принял бы его за воровского авторитета.

У меня в голове еще и еще раз, словно записанная на диктофон, проигралась фраза, которую Вадим сказал, многозначительно поглядев на меня: «Ты, Денис, парень решительный и сильный… А ведь такие никогда не позволят себе перебиваться с хлеба на квас, как ты сейчас. Мне же Наталья обрисовала твой нынешний финансовый кризис.

Знаешь, когда я был в Афгане, именно такие сильные и решительные парни, вроде тебя, принимали радикальные и правильные решения… именно на них все там и держалось, а остальные – так, мразь – жижа навозная, балласт… И тебе, теперь, как мне кажется, нужно только одно – выбрать объект для приложения тех сил, которые в тебе так и бурлят… И ты примешь свое радикальное и правильное решение – я в этом не сомневаюсь… А иначе бы я протестовал против того, чтобы моя Наташка с тобою общалась… И может, Наташка как раз и поможет тебе?»

«А Наталья работает в банке, – в тот вечер задумался я. – А банк – это в том числе и наличка. Так ни рискнуть ли использовать сельскую нимфу не только, как неплохое прикрытие в непростом деле бегов от легавых, но и… Так что, это и есть то радикальное решение моих финансовых проблем?»

И я принял решение: «Все, начинаю разрабатывать эту тему. Сам Бог мне послал работающую в банке Наталью – правильно мне сказал об этом Вадим. Сперва нужно узнать, что знает об этом она. А наблюдение за дачей снимаю. Есть там сейчас менты или нет, а соваться туда не буду».

В тот вечер на дачу опять прибыл на выходные Натальин отец. И привез дочке известие, что звонили из Северо-Запада, и ей в понедельник предстоит выходить на работу. А я про себя подумал, что это и хорошо. У меня теперь появлялась возможность уже в ближайшее время сориентироваться на месте – напроситься в гости к Наталье в банк.

***

– Ты пока живи здесь, – предложила Наталья, – а я с удовольствием стану приезжать к тебе после работы. И на выходные. Хотя, к выходным, я уверена, уже опять буду в отпуске. Сейчас в банке просто случился какой-то аврал. Или кто-нибудь заболел, и его заменить, конечно же, некем, кроме меня.

– Может быть, заболел даже сам управляющий, – с напускной серьезностью предположил я. – Как тебе перспектива на время занять его место?

– А что, я не против, – рассмеялась Наталья. – Но только надеюсь, что это продлится не дольше нескольких дней. Черт, и не мог папа соврать им, что не знает, где меня разыскать! Иногда он даже очень секретный! Но не тогда, когда дело касается любимой дочурки. А теперь делать нечего придется выходить на работу. Не хочу потерять даже такое паршивое место. И стать, как ты, безработной.

…Она уехала в пятницу вечером вместе с отцом, доверчиво оставив на мое попечение свои ценные арбалет и гитару и даже не допуская мысли о том, что я могу оказаться мелким воришкой и, прихватив ее игрушки, скрыться. Ведь за две недели никаких выходных данных о себе я так и не сообщил. При этом мне даже ничего не пришлось выдумывать. Наталья просто ни разу не поинтересовалась моим адресом, хотя бы в шутливой форме не попросила продемонстрировать какие-нибудь документы. И лишь на платформе, – а я провожал их с Вадимом до станции, – перед тем как сесть в электричку, спохватилась и попросила записать ей номер моего мобильного телефона.

И позвонила на него уже утром.

– Не разбудила? – первым делом поинтересовалась она. – А я уже два часа как на работе.

– И что же такое там произошло, что тебя пришлось срочно вытаскивать из этой избушки?

– А, суета. – Я представил, как Наташа сейчас презрительно махнула рукой. – Вполне бы могли обойтись без меня. Но я же незаменимая и с осознанием этого, как с крестом, потихонечку тащусь через жизнь на Голгофу. И сейчас просто-напросто вышла на очередной этап этого триатлона.

Я улыбнулся. Наталья и представить себе не могла, из каких этапов состоит тот триатлон, в котором участвую я. И какие кресты при этом таскаю.

– Наташка, и надолго для тебя все это затянется?

– Не знаю. Не меньше чем на год. Я оказалась права, предполагая, что кто-нибудь заболел.

– И кто?

– Мой непосредственный шеф. И, похоже, надолго. Надеюсь, – кощунственно прошептала Наталья, – помрет, и удастся занять его место.

– Не говори так. Нехорошо.

– Зато хорошо, – парировала она, – быть не обычной девчонкой на побегушках, а администратором банка. Хоть и такого убогого, как наш…

Денис, представляешь, я по тебе уже успела соскучиться.

– Я тоже, – автоматически ляпнул я дежурную фразу. И Наталья мне не поверила.

– Врешь ты, – весело констатировала она. – Но я тебе это прощаю. И навещу тебя уже нынешним вечером. Может быть, даже сперва позвоню, чтобы ты меня встретил на станции. А может быть, если хорошо себя будешь вести, привезу из города какой-нибудь гостинец.

– Лучше привези из своего банка немного деньжат.

– Н-не знаю, – на секунду замялась Наташка. И, сдерживая усмешку, почти серьезным тоном вдруг озвучила то, о чем я размышлял на протяжении всей последней недели: – Не думаю, что мне разрешат что-нибудь взять. Но ничего, вот приеду сегодня, и обмозгуем, как совершить налет на инкассаторов или депозитарий. А пока до свидания, а то наговорим сейчас на столько, что придется, и правда, грабить мой нищий банк.

Наташа повесила трубку, и я тут же набрал номер Конфетки.

– Ничего нового, – привычно сообщила она. – Ни хорошего, ни плохого…

– …Ни денег, – продолжил я. – Ни идей, где их можно достать.

– Ни денег. Ни идей. Боюсь, как бы не пришлось подаваться в бомжи и собирать по помойкам цветные металлы. Или вставать на обочину…

– …Или брать на цугундер какого-нибудь барыгу.

– У тебя что, – оживилась Светлана, – есть на примете конкретный барыга? Или так, треплешься?

– Так. Ничего конкретного. Но пора уже что-то изобрести. Я буду думать, – пообещал я, попросил на прощание: – Ты тоже подумай над этим. Пока. – И, вытащив из-под кровати «Саксон», поплелся на улицу тренироваться его собирать и заряжать. И истязать из него трухлявую заднюю стену избушки.

Все равно больше нечем заняться. А арбалет… кто знает, вдруг когда-нибудь навыки обращения с ним мне пригодятся?

Глава 8
ЛУЧ ДЕНЕГ В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ

…Вечером я отправился встречать Наталью, и на обратном пути она прожужжала мне все уши, взахлеб рассказывая о том, что ее непосредственному начальнику, администратору банка «Северо-Запад», в четверг вечером по дороге домой кто-то крепко приложил по кумполу. И теперь шеф в реанимации. В глубокой коме, с проломленным черепом и с очень размытыми перспективами на то, чтобы благополучно выкарабкаться с того света.

– Но это уж точно, что быстро не оклемается. Бедный мужик, – неискренне вздохнула Наташка. – Вот ведь бывает: возвращаешься себе мирно с работы в предвкушении тарелки борща и толстой желанной жены, и тут тебя сзади… хря-я-ясь по башке! – она даже азартно взмахнула рукой и продемонстрировала мне, как это делается.

При этом я сокрушенно покачал головой, словно душный папаша, журящий свою малолетнюю дочку.

– Наталья! Тебе не стыдно? Мужик сейчас Богу душу отдает, а ты с таким упоением смакуешь то, что с ним произошло. Что значит «хря-я-ясь»?

– То и значит!

– Сдается мне, ты не очень-то любишь своего патрона.

– А как прикажешь любить того, кто буквально не дает тебе на работе проходу? Дряхлый плесневелый сморчок, давно пора пить «Виагру» и пользоваться эректором, а все туда же: «Наточка, почему у тебя нет любимого? Как ты живешь без мужских гормонов? Поехали за город, я поучу тебя водить машину. А как насчет того, чтобы на выходные прокатиться ко мне на дачу? Шашлычки… Трали-вали… Гормоны…» И при этом, словно шутя, шлеп по заднице! И опять шлеп! Забудешь соблюсти дистанцию, и тут же его клешня у тебя на груди. Или, в лучшем случае, на плече. Сначала намеки, а в последнее время уже дешевый шантаж: «Мол, на твое место у меня есть на примете одна очень хорошая девочка. Вся такая покладистая, вся такая доступная. И при этом просто фотомодель. Но я ее попросил подождать. Сказал, что пока от своей Наташки отказываться не намерен… Так, Наташенька, поедем на дачу?» – «Нет, Арсений Петрович». И уже на следующий день: хлоп, я без премии! За то, что якобы не так улыбнулась клиенту. И опять разговоры про дачу и про мечтающую занять мое место фотомодель.

– М-да… – пробормотал я. – Теперь я тебя понимаю.

– Жаль только, что он схлопотал по башке, а не куда-нибудь немного пониже. Ладно, – махнула Наташа рукой, – довольно об этом. Денис, а ведь у меня не получится каждый день ездить сюда после работы. Я свихнусь от дороги. А отпуск, похоже, накрылся.

– Тогда приезжай только на выходные, – предложил я. – Или по вечерам, если пораньше освободишься из банка.

– Это, по-моему, нереально, – освободиться оттуда пораньше. А ты что, собираешься обитать здесь? И как долго? – спросила Наташа и впервые поинтересовалась моими жилищными условиями: – Тебе в Питере некуда ехать, Денис?

– У меня там квартира, – без запинки выдал я заранее заготовленное вранье. – Но только я ее сейчас сдаю. Надо же на что-то существовать.

– Поня-а-атно. А как насчет того, чтобы пока пожить у меня? Правда, у меня тесно.

– Вот видишь. Так что перебьюсь пока здесь. А ты будешь приезжать ко мне в гости. Аренду избушки я оплачу…

– Какие мелочи!

– …А когда выпадет снег, всерьез задумаюсь над тем, чтобы подыскать для жилья что-то получше. А заодно и ограбить твой банк. Ты, кажется, обещала, что мы обмозгуем возможность налета?

– Легко обмозгуем, – рассмеялась Наташка. – Было бы только еще, на что налетать. Самое ценное, что можно стащить из нашей дыры, так это какой-нибудь старый компьютер.

– А деньги?

– Ну, иногда бывают и деньги. От случая к случаю. Раза два в год.

– Странно, – пробормотал я.

– Ничего странного. – Наташе было приятно ощущать хоть в каких-то вопросах свое превосходство. – У тебя, дорогой, замшелое представление о работе современного банка. Ты рисуешь в воображении денежные мешки и забандероленные пачки купюр, но все это было когда-то давным-давно, во времена Ротшильдов, Бонни и Клайдов. Теперь все иначе, и иметь дело с наличкой нам почти не приходится. Все платежные операции проводятся по компьютеру. После того, как несколько лет назад на нашу машину был совершен налет, и в результате мы потеряли троих инкассаторов и более двух миллионов долларов, инкассацией больше не занимаемся. Пенсии не выплачиваем. Накопительные счета физическим лицам не открываем. У нас даже депозитарий оборудован так, что с нами не хотят иметь дело серьезные страховые агентства.

– А как должен быть оборудован депозитарий, чтобы эти агентства хотели иметь с вами дело? – невинно поинтересовался я.

– Не знаю, – дернула плечиком Наталья и, опершись на меня, принялась переобуваться в резиновые сапожки, которые я ей прихватил специально, чтобы пройти через грязь от асфальта до дачи. – И правда не знаю, Денис. В моем понимании, депозитарий – это комната-сейф с бронированными стенами, полом и потолком и мощным люком, как на космической станции, отодвигаемым в сторону только при помощи специального двигателя и только в определенное время. А у нас… – Она, как обычно, когда вела речь о своем «Северо-Западе», презрительно махнула рукой.

– Что у вас?

– Денис, дорогой! – Наташа наконец натянула сапожки и бросила на меня насмешливый взгляд. – Признавайся, пока ты сидишь без работы и у тебя уйма свободного времени, ты решил на досуге грабануть мой банчок? Или я не права?

– Права, – признался я таким тоном, что ни у кого бы при этом не возникло сомнений в том, что я так шучу. – А ты что, разве против?

– Я? – вскинула брови Наталья. – Да ради Бога! Вот если бы только еще было, что красть. Хотя, – заговорщицки посмотрела она на меня, – в данное время как раз и есть. Обычно на депозитарии днем даже не включена сигнализация. А сегодня гляжу: на пульте горит контрольная лампочка. Спрашиваю секьюрити: «Что, заточили в хранилище кого-нибудь провинившегося?» – «Да нет, – отвечает. – Там деньги. Приволокли какието лбы на прошлой неделе целый рюкзак, небрежно так, словно картошку, забросили в депозитарий и отвалили. Теперь, – говорит, – у нас усиленный график ночных дежурств». Это значит, что вместо того, чтобы вдвоем по ночам играть в нарды, наши охраннички вчетвером режутся в преферанс. Вот и все усиление… Ау, дорогой! Ты меня слушаешь? О чем задумался?

– О том, не пойти ли работать в охрану, – с ходу придумал я. – Неплохо: играть в преферанс и получать за это зарплату.

– Мизерную зарплату, – уточнила Наташа и собралась было начать рассуждать о работе секьюрити, но я поспешил вновь направить разговор в интересующее меня русло:

– А откуда известно, что в том рюкзаке именно деньги?

– Деньги. – Было заметно, что Наталья не сомневается в том, что говорит. – А что же еще?

– Ну, например, героин, – предположил я и тут же прикинул, что рюкзак героина должен стоить на порядок дороже рюкзака, набитого баксами.

– Не-е-ет, на такое наш шеф не отважится!

Никаких наркотиков. Деньги. Такое бывает порой: привозят нам чемодан или туго набитый мешок и хранят его в депозитарии иногда месяц, иногда два.

А потом увозят. А охранники снова переходят с преферанса на нарды… Знаешь, Денис, – вдруг повернулась ко мне Наталья, – я порой на полном серьезе задаюсь интересным вопросом: «Почему никто до сих пор не забрался в наше хранилище?»

– Наверное, ни у кого нету уверенности, что там можно наткнуться на что-нибудь стоящее.

– Возможно. Просто воры не знают, когда там лежат деньги. Но ведь когда они и правда лежат, никто не делает из этого большого секрета. Хотя, конечно, при этом мы не даем рекламу в печать: «Мол, в депозитарий банка „Северо-Запад“ поступили на хранение доллары. Заинтересованных лиц просим обращаться по телефонам…» – Наташка расхохоталась. – Представляешь глаза той сотрудницы рекламной газеты, которая принимала бы подобное объявление?

– Не представляю, – рассеянно ответил я. Куда больше выражения глаз какой-то сотрудницы рекламной газетки меня сейчас интересовали совершенно материальные деньги, которыми был под завязку набит рюкзак, положенный на хранение в совсем ненадежное по заверениям Натальи хранилище банка «Северо-Запад». Но продолжать расспросы об этом я не рискнул. Подумал: «В таких тонких делах никогда ничего не стоит форсировать. И лучше пока потерпеть, чем насторожить Наталью своим любопытством. Пока она воспринимает все это как несущественный треп, но в любой момент в сознании девочки может наступить перелом, и она призадумается: И чего этот парень так заинтересовался рюкзаком, который отдали нам на хранение? Уж не зарабатывает ли он на жизнь тем, что грабит депозитарии? Вполне возможно. Вполне! Ведь я про него ничего толком не знаю, а что и знаю, так лишь с его слов. Денис уверяет меня, что он врач, а вдруг он на самом деле… О Господи!. Нет, таких мыслей у Натальи нельзя допустить. А потому надо набраться терпения и ждать, когда эта нимфа сама заговорит о „Северо-Западе“. Надеюсь, она скоро снова свернет в своей пустой трескотне на эту интересную тему».

И мои надежды Наташа оправдала с лихвой: сворачивала на интересную тему, и при этом не раз – так, словно специально задалась целью этим вечером выложить мне все секреты своего несчастного банка. Мне даже не пришлось ломать голову над проблемой, как узнать о том, что, например…

– …проникнуть в депозитарий проще пареной репы. Если, конечно, человек, который это затеет, не лентяй, не трус и не круглый дурак. – Наталья смерила меня внимательным взглядом, и я решил: «Оценила. Определила, что я по всем статьям подхожу под эту мерку. Готов к ограблению банка!» – Тут главное суметь забраться в подвал. А оттуда просто поднять перекрытия пола мощным домкратом. И добро пожаловать в хранилище денег!

– А сигнализация?

– Элементарщина! У нас она наипростейшая, без наворотов. Как в детском садике. Администрация жалеет денег на что-нибудь хитрое, а потому во всех помещениях стоят обычные объемные датчики, а кабель сигнализации проходит по общегородскому коллектору телефонной сети. Отключить ее проще простого, если рубануть в люке все без разбора кабеля связи. Заодно оставив без телефонов весь микрорайон, – зловредно хихикнула Наташка, а я не смог не отметить:

– «Коллектор», «объемные датчики», «кабеля связи». Ты говоришь об этом так непринужденно, словно сама, как минимум, инженер вневедомственной охраны. Наташка, а ну признавайся, откуда ты все это знаешь?

– Я же администратор, Денис, к тому же еще и со строительным образованием. Моя обязанность знать обо всем, что творится в помещении банка. И обо всем, что этого банка хоть как-то касается.

– И даже о том, что в депозитарий можно проникнуть, приподняв из подвала пол?

– Ну, про это мне просто когда-то кто-то рассказывал. Не помню, кто именно, но этот способ отложился у меня в памяти.

– И ты подумала: «Почему бы его ни испробовать?»

– Именно так и подумала, – улыбнулась Наташка. – Эх, была бы я мужиком…

Она как будто сознательно провоцировала меня совершить то, к чему я уже внутренне готов: «Вот, милый, тебе задрипанный банк, администрация которого экономит на сигнализации и обеспечении надежности депозитария, где сейчас дожидается решительных мужиков – не трусов, не дураков и не лентяев – рюкзак, набитый дензнаками. Вот тебе готовый сценарий, как проникнуть к этому рюкзаку из подвала, вскрыв пол с помощью домкрата. Вот тебе схема, как отключить ту дешевую систему охраны, что сейчас установлена в банке. Короче, все карты в руки! Иди и бери из хранилища деньги! Ни об этом ли ты так мечтал?! Вот и пожалуйста, все тебе как по заказу, на блюдечке с голубой каемочкой! Остается буквально лишь протянуть руку и хапнуть!