Текст книги "Правило белой вороны (СИ)"

Автор книги: Аза Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Петренко Е.
Правило белой вороны

Правило белой вороны.

Если вы хотите доказать, что не все вороны

чёрные, достаточно найти среди них одну

белую.

12 сентября 1967года. Москва.

Ночь казалась тёплой, но порывы ветра высоко поднимали края лёгких занавесок. Девушка сидела за столом и, по-детски прикусив кончик языка, старательно выводила буквы на плотной бумаге. Она то и дело сверялась с рукописью. Старинный пергамент был плотно исписан. Нельзя пропустить или изменить ни буковки. Совершенно непонятная ей, мёртвая латынь нагоняла сон. От выцветших коричневатых строк резало глаза.

На круглом обеденном столе, рядом с чернильницей, лежал пакет для переливания крови. Он смотрелся чуждо на белой скатёрке с вышитыми васильками. Ещё несколько исписанных страниц подсыхали на кровати, прижатые безвкусными фарфоровыми статуэтками, чтоб не сдуло ветром.

Девушка потянула с книжной полки новый лист и на пол выпал сероватый конверт с печатью вместо марки. Глаза привычно наполнились слезами. Она вспомнила страшные слова письма ...ваш жених совершил самоубийство... Его армейский друг, тоже не смог найти более сердечные слова. Маме её Сашеньки вообще пришли казёные строчки ...рядовой Каретников погиб от несчастного случая при невыясненных обстоятельствах... Прижав конверт к губам, она всхлипнула, потом бережно вернула его на место. На стене, над отрывным калёндарём, часы отбили полночь. Теперь дата на последнем листке перестала быть верной. Уже тринадцатое.

Занавески взметнулись и ночное небо озарила яркая вспышка. Только что дописанный лист соскользнул со стола и спланировал под комод. Лампочка с коротким щелчком перегорела. Рама хлопнула и, пока хозяйка дома в темноте пыталась затворить окно, за спиной у неё возникла тень.

Следующий разряд молнии высветил две фигуры. Одна, маленькая и скорченая, лежала на полу. Другая, тень от которой ползла по стене, искажаясь и удлинняясь, нависла над первой. Как-будто горбатый гриф с тощей шеей собирался закусить падалью.

Май 655 года н.э. Деревня Бет-Дуррабия в горах Масшу на востоке Верхней Месопотамии. ( территория современной Турции).

Пастух Хассан ещё и ещё раз благодарил высшие силы. У него родился сын. Мальчик оказался крепким, здоровым. Ему дали имя Абдул.

-Подрастёт, будет кому помочь со стадом.

Наследник.. Сын.. он так его ждал. В семье уже были две дочери. И теперь радость в доме была полной.

Мальчик рос и у него появились странные видения. Часто он впадал в ступор и начинал говорить на непонятном языке. Соседи чурались его и считали одержимым демонами. Деревенские мальчишки дразнились и швырялись сухими комьями земли.

Бывало, он исчезал и часами родители не могли найти его. Иногда отец отыскивал сына на утёсе, пялящимся на звёзды или сестры встречали у горного ручья, куда ходили за водой. Он складывал и громко пел затейливые песни. Сёстры не любили и стеснялись его.

-Кто возьмёт замуж девушку у которой такой брат?– жаловались они матери.

Отец частенько грозился поучить кнутом, правда никогда этого не делал. Но по ночам, когда ужасные чудища из его снов будили малыша и мать прибегала на жалобные крики, он прижимался к ней и говорил, что мечтает увидеть, что скрыто за далёкими горными вершинами и в долинах, затянутых туманной дымкой.

А, когда ему исполнилось девять лет, он сбежал из дома. Путники, появляющиеся в селении, жалея безутешных родителей, лгали, что кажется видели похожего мальчика, то в одном месте, то в другом. На самом деле они полагали, что ребёнок давно погиб, сорвавшись с утёса. Либо его сожрали дикие звери. А может просто умер голодной смертью. Но настоящей судьбы своего единственного сына семья так и не узнала.

А жизнь ему предстояла долгая и полная приключений.

15 сентября 1967 года. Москва.

Дверь подъезда поддалась с трудом. Тугая пружина тявкнула визгливо, как скандальная собачонка и пнула следователя по заду. Капитан выругался. Голова, мутная со вчерашнего перепоя, соглашалась думать только о пиве. Руки предательски дрожали.

Ближайший к райотделу магазин уже неделю таращился в переулок закрашенными бельмами витрин. По побелке пальцем были прорисованы кружка с пышной пеной и улыбающаяся тарань. И три больших восклицательных знака. Очевидно, вместо международного слова из трёх букв.

Устало вздохнув, следователь потащился по лестнице мимо грязных обшарпаных стен, где несловарной наскальной живописью баловались равно все местные обитатели, а не только те, кого именовали шпаной.

Звонок зиял чёрной дырой, выжженой окурком. Из отверстия хищно торчал острый кончик пружины. Видимо, пропуском в квартиру был анализ крови. Лампочка на площадке привычно отсутствовала. Глазок украшал засохший плевок. Один из многочисленных замков, наверное, унесли грабители. Судя по видавшему виды дермантину с выдерганой ватой, больше взять было нечего. Футуристический узор, намазанный непонятной субстанцией, убедил следователя не стучать кулаком. Он попинал дверь носком ботинка.

В отверстие просочилось весёленькое бульканье сливного бачка. Потом кто-то пришаркал к двери и засопел, будто сунулся к дыре не глазом, а носом.

-Кому, бля, дома не сидится?– последовал из-за хлипкой преграды негостеприимный вопрос.

-Следователь Черевкин,– охрипшим голосом прокаркал посетитель,– откройте, поговорить надо.

-Поговорите,– издевательски ответили из-за двери,– а открывать не буду. Настроения нет. К одиннадцати может. И то, только чтоб надпись повесить «Без поллитры не входить!»

-Я бы и себе такую на кабинет повесил,– устало сказал следователь,– только начальство не одобрит.

В квартире заржали. Причём уже дуэтом.

Лязгнул замок и дверь отворилась с препротивным скрипом. На пороге стояли два мужичка. Абсолютно одинаковые. Следователь сморгнул и подумал стандартной фразой.

-Надо меньше пить.

Потом присмотрелся и увидел, что клоны отличаются расположением грязных пятен на синих трикотажных майках.

-Близнецы..-понял он.

Мозги продолжали тормозить. А нужно было работать. Дело об убийстве девчонки в соседнем доме пока не двинулось с мёртвой точки.

-Никто из оперов не предупредил, что их двое,– подумал следователь,– кто же из них свидетель?

-Ты из-за Гальки припёрся, чтоль?– как будто в ответ на его мысли, сказал первый, с застиранными разводами, явно от какого-то красного винища.

-Так она шалава,– добавил второй.

Он выпятил впалую волосатую грудь, закрывая вход, будто транслировал лозунг «мой дом – моя крепость» .

Его домашняя одёжка отличалась от братовой свежим пятном от кильки в томате и даже ещё кисло воняла, бередя память следователя о вчерашней тоскливой попойке с операми.

-Где бы пивка купить, посплетничали бы за вашу шалаву,– попробовал заинтересовать свидетелей капитан. Он сам был бы рад похмелиться.

-Так я слетаю к бочке на проспект,– оживился любитель консервов,– финансируешь?

Следователь вяло кивнул и клон исчез из виду ровно на пару секунд, чтоб материализоваться с битым эмалированным битончиком и скомканой авоськой.

-Пиво без водки – деньги на ветер,– проиллюстрировал он пустую тару и просительно глянул на гостя.

Тот вздохнул и покопался в полубабском круглом кошелёчке с металлической застёжкой. Извлёк мятую трёшку и две серебряные монетки по десять копеек. Монетки сунул обратно.

-На дорогу,– пояснил он,– если добавите, будет и водка. А у меня денежная машинка сломалась.

-Ну мне тоже по завещанию достались только братец да геморрой, но классовая независимость не позволяет с ментом бухать на шару. Он вывернул карман брюк и сунул брательнику две рублёвых купюры и горку мелочи.

-А как же время?– мельком взглянув на часы со стрелками, будто залипшими около девяти утра, спросил Черевкин.

-Нынче у баб хронический недотрах,– как-то не в тему заявил побегучий братец уже с лестницы.

-Не понял,– ступил следователь.

-А продавщицы кто?– поучительно подняв палец к небесам, изрёк оставшийся в квартире близнец. У него с Веркой из винного отдела – шашни. Он отступил в сторону и распахнул дверь.

Кухня оказалась на удивление чистой. На столе, застланом цветистой клеёнкой, стояла стопочка вымытой посуды, прикрытая совершенно новым кухонным полотенцем. Хотя в раковине уже скопилась внушительная горка грязной.

-Верка,– хмыкнул хозяин, проследив за моим взглядом. И, со смешком, накрыл газеткой облупленный табурет. После появления трёшки он стал гораздо приветливее.

-Так кто из вас двоих был свидетелем?– решил ковать железо капитан, пока есть трезвый собеседник.

-Васька. Облом,– весело развёл он ручки в стороны и, увидев в глазах следователя разочарование, добавил,– забей.. я тебе и сам всё расскажу. Ты Ваську не слушай. Никакая девочка не шалава. Это для него все бабы сучки, стервы и подстилки.

-Как он вообще там оказался?

-Так Верка же,– поднял брови рассказчик.

-Точно,– следователь заглянул в папочку,– свидетельница к которой он собирался зайти дальше Никифорова Вера Вадимовна.

-Слушай, а чего ты бродишь по домам? Прислал бы повесточки и сидел в кабинетике.

-Ага, а вы бы ждали пока за вами наряд приедет. Так бы твой Васька и явился по повестке. Да мы ещё и вмазали вчера, почует запашок начальство и светит мне лишение премии, минимум. И так затрахали, давай, капитан работай, тебе видать звёзды жмут. По району маньяк бродит, а ты в кармане шары перебираешь.

Следователь понял, что проговорился. В СССР маньяков не бывает. Такая установка от руководства. Но его визави очевидно связал слово маньяк со странной жестокостью убийства и особо не отреагировал.

Квартира убитой и правда была похожа на бойню. Алые брызги по стене от перерезанного горла. Лужа на полу. Платьице разрезано до поясницы и покрыто подсохшей кровью.. На спине мёртвой девушки вырезан странный знак.

Следователь тряхнул головой, чтоб отогнать воспоминания. Поговорить со свидетелями на месте не удалось. Пока эксперты осматривали квартиру и он занимался протоколом, они успели упиться в хлам.

-Нервы полечили,– уточнил, посланный за ними, участковый.

-Так ты расскажешь, как получилось, что твой Васька оказался в квартире, где произошло убийство?

-Ну, да, точно. Васька оказался. Это всё Верка. День рождения у неё был. А квартира её прямо рядом..с той.. И Гальку она с детства знала. Девчонка сначала родителей потеряла. Автобус с грузовиком поцеловался. А потом парень её в армии повесился.

Во время разговора хозяин времени не терял. Порубил подсохший батон на крупные ломти. Открыл вездесущую кильку в томате. Принюхался к бледному ошмётку докторской и, посомневавшись недолго, и ей придал форму закуски.

-Продезенфицирует..– закруглил он свои сомнения одним словом.

Следователь решил, что он рисковать желудком не станет. Ему и от работы язва обеспечена.

-Так во-о-т..-протянул добровольный свидетель,– она из-за парня своего чуть сама не того..

-Чего, не того?

-Ну жизни себя не лишила. Еле вытащили. Все в больничке девчонку жалели. Кстати, я её недавно там встретил. Ещё подумал, что к подружке своей ходила. Сестричкой операционной работает. Как раз в то время и сошлись.

Так вот, потом, значит, стали вокруг неё какие-то людишки странные появляться. Личности, как по мне, не вполне в своём уме. Верка у неё спрашивала, а она ей всё какую-то чушь несла. Что есть человек, мол, через которого она со своим Сашенькой говорит и скоро он её саму научит.

-А видела Верка того человека? Или вообще кого с ней..

-Васька видел. Мужик с ней в дом входил. Не старый, одет.. ну, хорошо одет, вобщем. Дорогие на нём вещи были. Только лица он не видел. Со спины. Высокий, худой. Брюнетистый такой. И прикинь.. пижон.. трость у него такая, с ручкой эбонитовой. С узорами. Вот брательник девку в шалавы и определил.

-А давно видел?

-Да нет. С неделю. Васька, он баб ругает, а к Верке прикипел, каждый день или он к ней бежит, или она к нему.

-Ладно. А тело как обнаружили?

-А,.. так праздновали допоздна. Ночью гроза началась. Сначала задуло. Чуть окна не побило. А потом дождь пошёл, ветер успокоился. Мы на балкон вышли, покурить. А балконы-то рядом. Верка и заметила, что окно открыто, а свет горит не в комнате, а в коридоре. Засомневалась, если б Галька спать лягла, погасила бы. А, если не спит, то чего ж в комнате темно, а в коридоре свет?

Она ведь её приглашала на день рождения. А та сказала, что у неё работа какая-то. Верка приобиделась вроде. Но тогда мы уже весёлые были, она и стала звать соседку. Всё равно свет горит. А она не отзывается. Васька ржёт, давай, говорит, я перелезу посмотрю с кем эта шалава там «работает», что рюмку водки за уважение выпить не хочет. Верка не пускала, только братишку уже понесло. Вот и обнаружил.. Вылез назад, белый весь, и всё бухло на ветер. Вывернуло его знатно. Я побежал в автомат, ментам.. вашим тоесть, звонить.

-А в квартире никого не было? И время.. во сколько это было, когда Васька туда полез?

-Да где-то заполночь. К часу поближе.

Стукнула дверь. Явился сияющий Васька с битоном пива и четвертушкой.

-Верка, зануда, больше не дала,– с неуместно счастливой улыбкой, заявил он,-говорит, нечего напиваться с утра. Вредно для здоровья. Заботится.. Зато воблы дала под пиво.

По делу, впрочем, сразу помрачневший свидетель ничего толкового не добавил.

Пиво было прохладное. Капитан с трудом заставил себя обойтись парой кружек. Водку оставил братьям.

Омеядский халифат город Эр-Ракка северный берег реки Евфрат год 665 н.э.

Сборщик налогов Хасан-ибн-Юсуф сошёл на берег. Он устал от стеснённой обстановки плаванья и желал пройтись пешком. Встретиться с помощником эмира, наместника халифа Муавии он ещё успеет. Вперёд отправился посыльный, который предупредит чиновника о его приезде. Налоги – ремесленнический закат, подушный джизья, поземельный – харадж и ушр. Некоторые из них взимались с мусульман, другие касались не принявших ислам.

На самом деле сборщик считал, что все послабления сделанные местным, принявшим святую веру, следовало бы отменить. Доходы съедают войны и государственная казна страдает.

Проходя мимо рынка, Хасан почувствовал запах свежих лепёшек. Торговец рассыпался в благословениях. Цена была много меньше полученного динара. Но это не значило, что маленький грязный воришка, который попытался стащить под шумок себе завтрак, не будет схвачен и бит. Судя по его страшной худобе, это мог быть не только завтрак, но и обед и ужин.

Дородный торгаш схватил тощую ручонку. Мальчишка выскользнул, но, не вовремя подвернувшийся, камень заставил его растянуться на пыльной дороге. Несмотря на страх и болезненное падение, хлеб он не выпустил. Он вскочил, но был немедленно схвачен одним из слуг.

Хасан поднял было палец, чтоб пристыдить и наставить вора, но, увидев его голодные и полубезумные глаза, приказал слуге оставить ребёнку еду и взять его с собой. Он поговорит с мальчиком, когда закончит дела и узнает как он дошёл до такого состояния.

-Правоверные дают пищу бедным, сиротам и пленникам и говорят, что кормят их ради лика Аллаха и не желают от них ни награды, ни благодарности!– сурово сказал он торговцу.

-Ешь, пока хозяин добрый,– толкнул мальчишку слуга,– зовут-то тебя как?

-Абдул,– затравленно глянул из под густых бровей мальчишка и вгрызся в ещё тёплую лепёшку так, как будто не ел, по меньшей мере, неделю. Что, впрочем, было не так далеко от истины.

-Абдул – Абд..Алла.. значит раб Аллаха.

Сборщик налогов улыбнулся. Имя связанное с пророком давало понять, что он не зря оказал покровительство мальчику. Аллах привёл его под руку истинного правоверного.

16 сентября 1967 год. Москва.

Вчерашний день закончился безрезультатно. Почти. Вера, профессионально уловив запах пива по вчерашнему перегару, неодобрительно сморщилась и сказала почти то же, что следователь узнал у близнецов. Но у него сохранилось стойкое ощущение, что она чего-то недоговаривает.

-Надо будет натравить на неё Славку. Неотразимого опера. Чемпиона по женской откровенности. Пусть размажет начальство (смотри следователя Черевкина) по стенке и получит все женские секреты на блюдечке.

Портрет потерпевшей, частично нарисовался из дневничка тире песенника. Его дочка делала такие же. Песни-стишки-вырезанные и любовно вклеенные картинки из открыток и старых журналов. Только тут были ещё и откровения из юношеской жизни. Видимо таковые присутствовали, потому что заглянуть тайком в секреты было некому. Не было строгого отца и любопытной, но заботливой матери, от которых нужно было скрыть первый робкий поцелуй и девчачьи страхи и сомнения.

Правда дневничок обрывался на дате 30 октября 1964 года. Почему именно тогда стало ясно, когда обнаружилось письмо из части Александра Каретникова. Жениха убитой девушки Гали.

Что происходило с душой и жизнью потерпевшей в последующий период времени, следователь должен был сложить по крупицам свидетельских показаний.

Поход в морг и к экспертам тоже добавил не много. Маньяков в нашей стране быть не могло по определению. Ну не может советский человек быть подобной скотиной. Но дело было на контроле «наверху», поскольку похожие трупы появлялись регулярно и ежемесячно уже почти год. Хотя обратили внимание на сходство не сразу. Первые три обнаружились в разных районах. Дальше, по «счастливой случайности» образовались два в одном. В его собственном районе. Дёрнуло его позвонить соседям и поинтересоваться, не встречалось ли и у них чего-нибудь этакого. А инициатива, как известно, наказуема. Все следователи, занимавшиеся предыдущими, мёртво повисшими, делами, облегчённо потёрли ладошки. Все висяки свалились на меня. За что-то на меня судьба обиделась.

Впрочем, убрать это чудовище с улиц никто бы не отказался. И звёздочек бы насыпалось на погоны. Конечно, скорее всего, начальству. Возможен вариант, что до меня докатилась бы премия. Звезда вряд ли. А то вручат грамоту. Бумага не много стоит. Ещё и проставляйся за неё. Только следов было на удивление мало. При всей кровавости убийств. Сейчас хоть кто-то видел необычного франта с тростью. А ещё нашёлся лист странного текста под комодом. И бумага была нестандартной, и чернила. И язык не русский. В общем хорошая зацепка. Что только скажут эксперты?

Витальич – харизматичная личность. Видно, от молодости и желания приобрести профессиональный вес, требовал звать его по имени-отчеству. Опера сначала ржали, потом, получая свои экспертизы с небольшой затяжкой, в сравнении с теми, кто требование эксперта уважал, приобвыкли. И Витальич приклеилось. Но как-то без имени. Впрочем, несмотря на молодость, экспертом он был очень даже не плохим. Дело своё любил самозабвенно и самообразованием не брезговал.

-Привет, Николай Алексеевич,– доброжелательно встретил он Черевкова. Между ними были хорошие отношения. Не так, чтоб близкие, но доверительные. Перед тем как зайти к нему, капитан ткнулся в морг, но дверь штатного прозектора была закрыта.

-Значит режет,– патологоанатом терпеть не мог, если ему приходилось отрываться от работы для приёма непрошенных посетителей.

-Кто такие отшельники знаете,– шугал он следаков,-зря я что ли себе молчаливых пациентов выбирал? Вот и не нарушайте уединения, если я вас не приглашал. Кроме того, мои гости, по большей части, невинно пострадавшие. Нечего разглядывать их как тушки на витрине. Наше общение интимное, а вы грубые циничные люди и к смерти относитесь непочтительно.

-Поскольку дело срочное и на карандаше у начальства, то, если наш добровольный затворник уже отработал потерпевшую, то бумаги скорее всего у Витальича,-решил следователь. Готовые экспертизы все туда сносят. Парень Севка общительный, любит обсудить дело со следователем и нередко вставит свои очень деловые пять копеек.

Всеволод, увидев капитана, возбуждённо замахал из-за стеклянной перегородки, приглашая его побыстрее заходить.

Севин «Привет» прозвучал нетерпеливо. Николай брякнулся на предложенный стул и тут же получил в руки заключение из морга. Но читать не полез, поскольку молодой эксперт подпрыгивал от нетерпения и жутко обиделся бы, если бы ему тут же не было оказано всё возможное внимание.

Он осторожно взял предмет экспертизы – лист с витиеватыми буковками текста и, с придыханием восторга, выложил свои новости.

-Представляешь, бумага ручной выделки. Ни в одном деле ещё не встречал!

-Как-будто у него их тысяча,– про себя улыбнулся следователь.

-А написано..– пауза и зловещий шёпот,..– кровью.

-Мама, дорогая! Третий класс, вторая четверть. Не знал бы, что он толковый парень, ни одного слова всерьёз не принял бы.

Но Витальич с капитаном расслаблялся и выпускал своего внутреннего ребёнка побегать. Николай никогда не смеялся над ним и терпеливо, как отец с восторженным малышом, дожидался пока он выплеснет эмоции и начнёт говорить по делу. К счастью, Сева застеснялся последней реплики, попахивающей театральщиной и уже спокойнее добавил интриги.

-Кровь погибшей не принадлежит. Группы разные. Кроме того, присутствует цитратно– солевой стабилизатор и антибиотик.. Ну,– сделал паузу он и, поскольку капитан молчал, добавил,– кровь консервированная. И Бармалей проверил.

Патологоанатомов следаки часто дразнят Айболитами, но своего районного, из-за нелюдимости и сварливого характера, они переименовали в Бармалея.

-А ещё он сказал, что текст на латыни. Правда перевести не смог. Говорит у него латынь специализированная на медтерминах.

Всеволод что-то прокрутил в своей голове, потом, очевидно, решился.

-Мой двоюродный работает экспертом в госбезопасности. Он по делу как-то сталкивался со священником католического храма Святого Людовика. Только ты не говори никому, что он обсуждает со мной дела. Там, сам понимаешь, куда как строже..

Следователь сделал знак, как-будто повернул ключик у губ и промолчал, закрывая тему.

-Я могу поговорить с ним, чтоб он перевёл документ. Только не стоит тебе встречаться с ним в храме. Он на Малой Лубянке и за ним присматривают. Я договорюсь. Встретитесь где-нибудь рядышком, в скверике.

Омейядский халифат город Халеб (территория современной Сирии) 666год н.э.

Сборщик налогов задумчиво смотрел на Абдула. Он серьёзно относился к тем, за кого взял ответственность перед Аллахом. Из всех заданных вопросов он получил внятный ответ только на один. Что родился его подопечный в семье пастуха, в горной деревне. Про то, как он оказался в Ракке, без семьи и средств к существованию он рассказывал, то ли выдуманные, то ли привидевшиеся в момент одинокого помешательства, ужасные истории. В них присутствовали и дикие звери, и гули, и демоны. В конце концов хозяин решил оставить мальчика на попечении его собственных пастухов, пасших стада на землях к северо-востоку от Халеба. Он рассчитывал, что обстановка, близкая к его детству, приведёт в порядок его пострадавшее сознание.

Сейчас пастухи вернули Абдула в дом хозяина с жалобами на то, что мальчик не присматривает за козами, а сбегает в развалины мёртвого города. Иногда он чертит на земле непонятные фигуры. Пугает страшными криками стадо по ночам. Если бы он не сочинял такие прекрасные песни, можно было бы подумать, что его душой владеют тёмные демоны.

Долг снова звал сборщика в ежегодное плаванье по реке и он решил взять мальчика с собой. Во время путешествия он научит его чтению святой книги и послушает, что за песни слагает маленький поэт. Не напевает ли ему в уши шайтан – извечный враг правоверного мусульманина.

Хасан, младший сын Юсуфа, родился в городе Мекка. Их семья принадлежала к одной из мелких веточек знатных родов племенного древа курейш. Через Мекканский оазис проходил караванный торговый путь. Родоплеменная верхушка делила между собой всю головку сладкой халвы, оставляя остальным только крохи. Но юному Хасану не пришлось попользоваться даже небольшой семейной долей. В те времена торговые пути сместились в Персию и доходы от караванной торговли сильно упали. Семье грозила бедность.

Юноша увлёкся идеями секты ханифов и стал приверженцем нового учения за которое ратовал Мухаммед, ставший впоследствие светочем правоверных. Хасан даже отправился с ним в Ясриб. Он впитал идеи, отражённые после смерти пророка в Коране. Что ислам должен стать религией для всех народов. А для этого нужно подчинить их, а тех, кто не подчинится – уничтожить или превратить в рабов. Забрать их земли и их имущество.

Он воевал в армиях нескольких халифов и лишь недавно осел, получив в бою рану. Клинок врага перерезал сухожилие и теперь его ладонь не сжималась в кулак и держать оружие было больше не под силу старому воину.

Из завоёванных земель савафи, принадлежавших правящему дому, он получил в награду надел у Халеба, недалеко от Дамасска, куда была через пару лет перенесена столица халифата. И должность сборщика налогов. Сначала в Халебе, а после того, как он стал возить товары по Евфрату к Персидскому заливу, ему было поручено собирать налог в казну по всем городам на берегах великой реки.

17 сентября 1967года. Москва.

Славка Тридцать два зуба был ослепительным красавчиком. За белокурую шевелюру и хищную улыбочку, опера его дразнили ещё и Белой акулой. Любую бабу схарчит, походя.

Длинные кликухи не прижились. Осталась только Акула.

Славка не обижался. Понимал, завидуют. Поэтому Веркин столбняк принял как должное. Как только она открыла дверь и застыла на пороге, обалдев от живой картинки из Советского кино, он сделал мягкий шаг в её сторону и навис над ней всей своей Акульей тонной мужского обаяния. Верка пискнула и попятилась.

Лейтенант грациозно вплыл на освободившийся пятачок и собрался приступить к опросу, пока градус обаяния не остыл.

Но ситуация неожиданно накалилась. Из спальни выполз Васька в семейных трусах и, моментально проведя сравнение с самцом, забравшимся на чужую территорию и углядев отмороженную Веркину улыбку, кинулся на Акулу таким себе озверевшим окуньком. Продолжая морскую тематику, можно было сравнить Верку с прилипалой, которая умудрилась повиснуть сразу на обоих, пытаясь остановить этот нежданный морской бой.

В результате, скорого на расправу, Ваську профессионально уложили на пол с заломленой рукой, а Верка, так и не поняв откуда взялся борзый красавчик и ещё под впечатлением убийства по соседству, с воплем «Милиция!!» выскочила на лестницу и понеслась звонить в отделение.

Наряд тоже не задержался. И, скорее всего, по тем же причинам. Потому что ломанулись в опечатанную квартиру. Тем более, что печати были сорваны. А замок открыт.

В квартире всё было перевёрнуто. Примчавшаяся вслед Верка, указала на ошибку, но Славка уже разобрался с Васькой по-мужски и выполз на шум. Оказалось, что заходя к свидетельнице, он печати проверил. Значит, в те недолгие минуты разборок, в соседской квартире кто-то побывал. И что-то искал. Но поторопился сбежать, когда услышал Веркины призывы к органам правопорядка.

Опять вызвали экспертов поискать пальцы. А Славка снова попытался разговорить свидетельницу. Но, сидевший рядом, надутый Васька явно мешал её откровениям. Славка видел, что капитан был прав и что-то женщина утаивала, но увидеться с ней стоило наедине. Поэтому он сделал вид, что ему нужно поприсутствовать на обыске, вышел, а в коридоре шепнул, провожавшей его хозяйке, что встретит её в конце рабочего дня у магазина. Верка покраснела и торопливо кивнула.

Без пяти восемь лейтенант подошёл к местному Гастроному. Заглянул в витрину у винного отдела. За прилавком последних посетителей обслуживала другая продавщица. Акула поболтался у освещённых витрин, поджидая пока вытолкали задержавшихся покупателей и из магазина стали выходить работники. Веры не было. Славка удивился. Судя по реакции, она должна была нетерпеливо переминаться у входа ещё до его появления. По крайней мере, так обычно вели себя женщины, которым он назначал встречу.

Он подошёл к двум девушкам и включил улыбку. От вечернего фонаря падал круг тусклого света. Уже стемнело. Девушки, застенчиво кокетничая, указали на вышедшую усталую женщину, как на напарницу Веры. Лейтенант церемонно откланялся и поспешил навстречу торопившейся продавщице. Она удивлённо остановилась, когда Севка позвал её.

-Так Вера ушла. С полчаса как. Она вроде ждала кого-то. Потом подошёл грузчик и сказал, что за магазином её мужчина спрашивал. Верка отпросилась и убежала.

-А грузчик этот ещё здесь?

Славкину ментовскую интуицию тревожило нехорошее предчувствие.

-Да вроде допивал ещё с дружками в подсобке. Бутылку портвейна у меня взяли.

Женщина, глянув на помрачневшего лейтенанта, тоже забеспокоилась.

-Давайте со двора в подсобку прямо постучим.

И нырнула в подворотню. Славка отстранил её и пошёл впереди, вглядываясь в тёмный закуток у магазина, где стояли мусорные баки и кем-то вынесенный сломанный комод. Он совсем не удивился, когда увидел тёмную лужу, вытекшую из-за дубового монстра. Для уверенности, он перегнулся через угол бывшего обломка благосостояния трудящихся и толкнул женщину к арке.

-Позвоните в милицию,– сдавленым шёпотом сказал он. Оружия у него не было. Его обычно получали при выезде на задержание.

Двор был глухой. Выход один – там где вход, через арку. Скорее всего, преступник уже ушёл, но Славка всё равно облазил все окрестности, ощущая лёгкую дрожь в мышцах от напряжённого ожидания. И всё время поглядывал в ту сторону, куда ушла испуганная продавщица. Когда услышал сирену расслабился. За спиной раздался шорох. Ноги моментально свело. Лейтенант обернулся. В кустах шевельнулся маленький комочек. Котёнок тоненько мяукнул, он резко нагнулся, чтоб взять его и тут почувствовал острую боль. Сирена завопила уже ближе. Тёмная фигура торопливо выпрямилась, бысто пересекла двор, проскочила арку и, обходя тусклый круг фонарного света, завернула за угол.

Омейядский халифат город Басра (территория современного Ирака) 666 год н.э.

Зияд ибн Абихи, что значит сын своего отца( Абу-Суфьяна ), а значит сводный брат халифа Муавии, прижитый им от рабыни, умел взять от жизни желаемое. Для этого нужно одно – не иметь принципов.

Умный, хитрый и жестокий, он стал талантливым полководцем, поучаствовав в походах Умара-аль-Фарука и Усмана-аль-Кураши, второго и третьего халифов Омейядской династии. Имам Али назначил его наместником Басры, города ставшего центром оппозиции после убийства его благодетеля.

Но достаточно было Муавии публично признать его братом и позволить присоединить имя отца, Зияд-аль-Абу-Суфьян изменил позиции. Со всей ему присущей жестокостью, он повернул против мятежников. Казнили хариджитов и шиитов сотнями. Многие бежали. После победы он создал объединённую из всех племён армию, под руководством командиров, назначенных правительством.

Хасан-ибн-Юсуф делил с ним все трудности прежних воинских походов и даже однажды спас ему жизнь в бою. Когда он приезжал с товарами в Басру, старые друзья собирались вспомнить прошлое. Финансами наместник предпочитал заниматься сам. Поэтому и о настоящем заботится нужды не было. Дела по налогам решались на этих же встречах. На сей раз, Хасан решил порадовать друга, подарив ему маленького раба умевшего писать чудесные стихи.