Текст книги "Немезида (пер. А. Андреева)"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Орбита
Глава 19

Отведенное для отдыха время кончилось, но Питт решил отменить все намеченные на вторую половину дня приемы, отложить все дела и еще раз как следует все обдумать.

В первую очередь стоило подумать о Марлене. Много неудобств, особенно за последние десять лет, причиняла ее мать, Юджиния Инсигна Фишер. Уж слишком она была эмоциональна, руководствовалась только чувствами, совершенно забывая о всех доводах рассудка. И все же она была обычным человеком; ею можно было управлять, ее можно было убедить. Хотя временами она бывала весьма надоедлива, ей все же можно было позволить остаться на Роторе.

Другое дело – Марлена. Теперь Питт нисколько не сомневался, что она – настоящее чудовище. Ему просто повезло, что она так глупо выдала себя лишь для того, чтобы помочь своей матери в столь мелком деле. Конечно, она еще неопытна и у нее не хватило ума утаить свои способности до тех пор, пока с их помощью ей не удалось бы достичь ошеломляющих результатов. Но с возрастом Марлена станет еще опаснее, поэтому надо остановить ее именно сейчас. И остановит ее только другое чудовище – Эритро. Питт по праву мог воздать себе должное. Он изначально понял, что Эритро – это чудовище. Освещенная кровавым светом своей звезды, планета даже внешне казалась зловещей и угрожающей. Когда Ротор достиг пояса астероидов, находящегося в ста миллионах километров от орбиты Мегаса и Эритро, Питт уверенно сказал: «Здесь». Он не ожидал никаких серьезных возражений. Рациональный подход не допускал другого решения. До пояса астероидов почти не доходило световое и тепловое излучение Немезиды. Отсутствие естественного источника света и тепла ничем не угрожало Ротору, обладавшему собственным термоядерным реактором. Напротив, скорее это было преимуществом: красный свет Немезиды здесь практически не был заметен, он не подавлял человека, не действовал на него угнетающе. К тому же в поясе астероидов гравитационное влияние Немезиды и Мегаса было незначительным, и поэтому маневры Ротора потребовали бы меньших затрат энергии. Да и астероиды гораздо легче перерабатывать на полезные материалы; на них достаточно и летучих веществ, так как свет Немезиды сюда почти не доходит.

Идеальное положение для Ротора!

И тем не менее подавляющее большинство роториан проголосовали за то, чтобы поселение перешло на орбиту вокруг Эритро. Питт устал объяснять, что здесь они будут постоянно подвергаться психологически вредному воздействию красного света, будут связаны по рукам и ногам гравитационным объятием Мегаса и Эритро, что им, возможно, все равно придется отправляться в пояс астероидов за материалами. Питт горячо обсуждал эту проблему со своим предшественником на посту комиссара Тамбором Броссеном. Сильно постаревший Броссен не скрывал, что новая роль старейшего советника нравится ему намного больше, чем прежняя должность комиссара. (Все знали его слова о том, что в отличие от Питта ему никогда не доставляло удовольствия принимать решения.) Броссен не разделял озабоченности Питта проблемой, где расположить поселение, и только мягко посмеялся над ним:

– Джэйнус, нет никакой надобности в том, чтобы все роториане во всем соглашались с вами. Пусть изредка они поступают, как им заблагорассудится; тем легче они согласятся с вами позднее. Если они хотят, чтобы Ротор вертелся вокруг Эритро, пусть так и будет.

– Но, Тамбор, это же бессмысленно, вы это понимаете?

– Конечно, понимаю. Однако я знаю и то, что раньше Ротор постоянно находился на орбите вокруг планеты. Роториане к этому привыкли и не хотят другого.

– Раньше Ротор был на околоземной орбите. Эритро – это не Земля, он ничем не напоминает Землю.

– Это планета, к тому же планета примерно такого же диаметра, что и Земля. На Эритро есть континенты и моря. Там есть атмосфера, содержащая кислород. Можно пролететь тысячи световых лет и не найти другой планеты, более похожей на Землю. Повторяю: пусть люди выберут для Ротора такую орбиту, какая им нравится. Питт последовал совету Броссена, хотя внутренне никак не мог согласиться с таким решением. Теперь на орбите вокруг Эритро находились и Новый Ротор, и два других строящихся поселения. Готовы были и проекты поселений в поясе астероидов, но роториане явно не торопились воплотить эти проекты в жизнь.

Комиссар был уверен, что за все годы после открытия Немезиды выбор орбиты вокруг Эритро был самой большой ошибкой. Этого нельзя было допускать. И все же – мог ли он тогда настоять на своем? Мог ли приложить для этого еще больше усилий? Возможно, это привело бы лишь к его отставке и выборам нового комиссара.

Серьезная проблема – ностальгия. Людям свойственно оглядываться назад, и Питту не всегда удавалось заставить их повернуть головы и посмотреть вперед. Вот хотя бы тот же Броссен… Он умер семь лет назад у Питта на руках. Случилось так, что только Питту удалось понять смысл последних слов умирающего старика. Броссен знаком поманил Питта, и тот наклонился к умирающему. Слабой высохшей рукой Броссен притянул Питта еще ближе и прошептал: «Как ярко светило на Земле Солнце», – и умер.

Роториане не могли забыть, каким ярким было Солнце и как зеленела трава на Земле, поэтому они отчаянно возражали против разумных доводов Питта и требовали, чтобы Ротор остался на орбите возле планеты, которая была совсем не зеленой, и вокруг светила, которое совсем не было ярким.

В результате они потеряли добрых десять лет. Если бы они с самого начала обосновались в поясе астероидов, то уже ушли бы далеко вперед. В этом Питт был убежден.

Одного этого было достаточно, чтобы он навсегда почувствовал отвращение к Ротору. Но этого мало, на Эритро было нечто худшее, гораздо худшее…

Ненависть
Глава 20

Случилось так, что Крайл Фишер, который дал землянам основание полагать, что цель полета Ротора не так уж очевидна, позже натолкнул их и на другую любопытную мысль.

Со времени возвращения на Землю прошло два года, и Крайл стал понемногу забывать поселение. Юджинию он почти не вспоминал, но память о Марлене была источником постоянной боли. Мысленно Крайл уже не разделял Марлену и Розанну. Запомнившаяся ему годовалая дочь и семнадцатилетняя сестра слились в его сознании в одно лицо. Крайл не мог пожаловаться на жизнь. Ему назначили довольно щедрую пенсию и даже нашли подходящую работу – необременительную должность, где от него требовалось принимать решения в тех случаях, когда заранее было известно, что эти решения ни на что не повлияют. Крайл считал, что Бюро простило его, в частности, и за то, что он вспомнил брошенные в запальчивости слова Юджинии:

«Если бы ты знал, куда мы направляемся…»

Вместе с тем Крайла не покидало ощущение, что за ним постоянно наблюдают, и это было оскорбительным.

Время от времени появлялся неизменно дружелюбный и настойчиво любознательный Гаранд Уайлер, всегда умудрявшийся так или иначе склонить Крайла к очередному разговору о Роторе. Вот и сейчас он явился и снова, как Крайл и ожидал, завел речь о Роторе.

– Прошло почти два года. Что вы еще от меня хотите? – раздраженно спросил Крайл.

– К сожалению, Крайл, я сам этого не знаю, – признался Гаранд. – Все, чем мы располагаем, – это единственная фраза твоей жены. Очевидно, этого слишком мало. За те четыре года, которые вы прожили вместе, она должна была сказать еще хоть что-то интересное для нас. Вспомни ваши разговоры, обмен вроде бы ничего не значащими фразами. Не было ли там чего?

– Гаранд, ты уже пятый раз спрашиваешь меня об этом. Меня допрашивали, гипнотизировали, проверяли на анализаторе мыслей. Меня выжали как лимон, и во мне ничего не осталось. Выберите себе другую жертву и оставьте меня в покое. Или дайте мне возможность вернуться на работу. У нас добрая сотня поселений, и на каждом есть друзья, доверяющие друг другу, и враги, шпионящие друг за другом. Может быть, кто-то из них знает – или сам не догадывается, что знает.

– Старик, честно говоря, мы уже давно работаем в этом направлении. И очень много внимания уделяем Дальнему Зонду. Можно с большим основанием предположить, что роториане обнаружили что-то, не известное всем нам. Мы никогда не посылали аппарат, подобный Дальнему Зонду. И ни одно другое поселение не посылало. Это смогли сделать только на Роторе. Значит, то, что обнаружили роториане, должно находиться среди данных, переданных Дальним Зондом.

– Хорошо. Тогда изучите эти данные. Их должно хватить на несколько лет работы. Что до меня, то оставьте меня в покое. Все оставьте.

– Да, конечно, данных достаточно, чтобы загрузить нас работой на долгие годы, – спокойно продолжал Гаранд. – Роториане выполняли Договор об открытом обмене научной информацией и предоставили ее нам. В частности, у нас есть снятые Дальним Зондом фотографии звездного неба во всех диапазонах длин волн. Фотокамерам Дальнего Зонда были доступны почти все участки неба. Мы детально изучили их и не нашли ничего интересного.

– Ничего?

– Пока ничего. Как ты правильно заметил, мы будем изучать их еще годы. Конечно, мы обнаружили несколько интересных аномалий, которые привели в восторг астрономов. Они довольны и заняты своим делом, но мы не нашли ни малейшей зацепки, ни одного намека на то, куда направился Ротор. Во всяком случае пока не нашли. Полагаю, во всех этих данных вообще нет ничего такого, что могло бы натолкнуть нас, например, на мысль о существовании планет, обращающихся вокруг одной из больших звезд системы Проксима Центавра или близкой, похожей на Солнце звезды, о которой мы ничего не знаем. Что касается меня, то я и не ждал от этих данных многого. Разве мог Дальний Зонд увидеть что-то такое, что мы не в состоянии заметить из Солнечной системы? Ведь Зонд улетел всего лишь на пару световых месяцев, так что принципиальных различий быть не должно. И все же мы чувствуем, что роториане увидели что-то не известное нам. Поэтому мы и пришли снова к тебе.

– Почему ко мне?

– Потому что твоя бывшая супруга возглавляла проект «Дальний Зонд».

– Фактически не возглавляла. Она стала главным астрономом уже после того, как все данные были получены.

– Да, руководителем она стала после, но и до этого была не последним человеком на Роторе. Она никогда не упоминала, что же они нашли в данных, переданных Дальним Зондом?

– Никогда ни слова. Подожди, ты сказал, что камерам Дальнего Зонда были доступны почти все участки неба?

– Да.

– «Почти все участки» – это какая доля?

– Точно сказать не могу, но думаю – по меньшей мере девяносто процентов. – Или больше?

– Может быть, и больше.

– Мне кажется…

– Что тебе кажется?

– Одним из руководителей Ротора был некто Питт.

– Это нам известно.

– Мне кажется, я знаю, как поступил бы в такой ситуации Питт. Он передавал бы вам данные Дальнего Зонда понемногу, почти не нарушая Договор об открытом обмене научной информацией. Почти! И к тому времени, когда Ротор отправился в путь, их оставалось бы совсем чуть – десять процентов или даже меньше – и передать их вам он как бы не успел. И эти десять процентов или меньше должны быть самыми важными.

– Ты хочешь сказать, что именно там скрывается ответ на вопрос о цели путешествия Ротора?

– Возможно.

– Но у нас нет этих данных.

– Напротив, они у вас есть.

– Как ты можешь это знать?

– Только что ты говорил, что не надеешься найти на фотографиях, сделанных Дальним Зондом, что-либо такое, чего нельзя увидеть из Солнечной системы. Тогда почему вы тратите время на изучение того, что передал вам Питт? Очертите ту часть звездного неба, карты которой Питт вам не дал, и исследуйте эту область по своим картам. Посмотрите, нет ли там чего-то такого, что могло бы выглядеть на фотографиях Дальнего Зонда иначе и почему. Вот чем бы я занялся на вашем месте. – Крайл повысил голос до крика:

– А теперь возвращайся в Бюро и скажи, чтобы они повнимательнее взглянули на ту часть неба, фотографий которой у них нет!

– Все шиворот-навыворот, – задумчиво заметил Гаранд.

– Это у вас все шиворот-навыворот, а на самом деле все просто и понятно. Единственное, что тебе нужно, – это найти кого-нибудь в Бюро, у кого голова служит не только для того, чтобы носить шляпу. Тогда вы сможете чего-то добиться.

– Посмотрим, – сказал Гаранд. Он протянул руку Крайлу, но тот, нахмурившись, отвернулся.

Гаранд Уайлер снова появился у Крайла Фишера только через несколько месяцев. На этот раз у Крайла было мирное настроение. В тот день у него был выходной и он даже читал книгу. Крайл не относился к числу тех, кто считал книгу пережитком двадцатого века, а головидение – непременным атрибутом цивилизации. По его мнению, было что-то особенное в том, что ты держишь книгу в руках, переворачиваешь страницы, задумываешься о том, что только что прочел, а иногда замечтаешься о чем-то совсем другом и придешь в себя только через сотню страниц или даже к концу книги. Словом, Крайл считал, что книга ближе к цивилизации, чем головидение. Вторжение Гаранда вывело Крайла из приятно-дремотного состояния, и это рассердило его.

– Что вам еще нужно? – спросил он неприветливо. Все с той же вежливой улыбкой Гаранд сказал:

– Мы нашли, нашли именно там, где ты предлагал искать.

– Что нашли?

Крайл давно забыл об их последнем разговоре. Теперь, поняв, о чем идет речь, он торопливо добавил:

– Не рассказывай мне ничего, что я не должен знать. Теперь я не имею к Бюро никакого отношения.

– Слишком поздно, Крайл. Тебя разыскивают. Тебя хочет видеть сам Танаяма.

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

– В таком случае расскажи хотя бы в двух словах суть дела. Я не хочу показаться ему круглым дураком.

– Именно это я и собираюсь сделать. Мы изучили весь участок звездного неба, который отсутствует на фотографиях Дальнего Зонда, присланных нам Питтом. Очевидно, как ты и советовал, наши исследователи искали то, что могли бы зарегистрировать фотокамеры Дальнего Зонда и что не бросалось бы в глаза на фотографиях, снятых из Солнечной системы. В такой ситуации первое, что приходит в голову, – параллакс ближайших звезд. Вот так ваши астрономы и обнаружили нечто удивительное, такое, чего они никак не могли предугадать.

– И что же это оказалось?

– Они обнаружили очень слабую звезду с параллаксом больше одной секунды дуги.

– Я не астроном. Это что-то необычное?

– Это означает, что звезда вдвое ближе к нам, чем Проксима Центавра.

– Ты сказал, что звезда очень слабая.

– Мне объяснили, что она находится за небольшим пылевым облаком.

Послушай, ты не астроном, конечно, но твоя жена была астрономом. Может быть, она и открыла эту звезду? Она никогда ничего не говорила о ней?

Фишер отрицательно покачал головой:

– Ни слова. Но…

– Что «но»?

– Последние несколько месяцев она явно была чем-то взволнована, слишком возбуждена.

– Почему, ты не поинтересовался чем?

– Я считал, что причина в предстоявшем межзвездном путешествии.

Она была в восторге от этих планов. А меня эта перспектива приводила в бешенство.

– Из-за дочери?

Крайл молча кивнул.

– Ее возбуждение могло быть связано и с открытием новой звезды. В таком случае все сходится. Да, конечно, они отправились к этой новой звезде. И если ее открыла твоя жена, то они полетели к ее звезде. Это объясняет ее состояние. Я логично рассуждаю?

– Возможно. Во всяком случае я не могу утверждать обратное.

– Тогда все в порядке. Именно по этому поводу тебя и хочет видеть Танаяма. Он очень зол. Не на тебя, конечно, но зол.

Глава 21

Такие дела не терпят отлагательств. В тот же день Крайл Фишер оказался в здании Земного бюро расследований, сотрудники обычно называли это учреждение короче – Бюро.

Каттиморо Танаяма, возглавлявший Бюро более тридцати лет, заметно постарел. На снятых много лет назад голограммах (впрочем, их было совсем немного) он выглядел другим – стройным, подтянутым и энергичным, с гладкими черными волосами.

Теперь он поседел, слегка ссутулился (высоким он никогда не был) и казался нездоровым. Должно быть, подумал Крайл, ему уже давно пора подумать о пенсии; правда, трудно себе представить, чтобы этот старик не мечтал умереть в своем рабочем кабинете. Впрочем, отметил Крайл, взгляд Танаямы, как всегда, был внимательным и острым. Крайл понимал Танаяму не без труда. На Земле английский язык уже давно стал средством общения людей независимо от их национальности, но Танаяма говорил на диалекте, заметно отличавшемся от диалекта Северной Америки, к которому привык Крайл.

– Итак, Фишер, на Роторе вы полностью провалились.

Крайл вообще не собирался возражать, а уж тем более Танаяме.

– Да, директор, – сказал он невыразительно.

– И все же вы еще можете располагать полезной для нас информацией.

Крайл бесшумно вздохнул.

– Меня уже опрашивали много раз, – сказал он.

– Мне об этом говорили. Однако вас спрашивали не обо всем. У меня есть вопрос, на который я – именно я – хотел бы получить ответ.

– Слушаю, директор.

– Не замечали ли вы в годы вашего пребывания на Роторе чего-то такого, из чего можно было бы заключить, что роторианские руководители ненавидят Землю?

Крайл удивленно поднял брови:

– Ненавидят? Для меня было очевидно, что роториане, как, по-моему, и жители всех других поселений, смотрят на Землю сверху вниз и считают землян отсталыми, жестокими и вероломными. Но ненавидеть? Честно говоря, я думаю, что они считают ниже своего достоинства ненавидеть нас.

– Я говорю о руководителях, а не о всех жителях.

– Я тоже говорю о руководителях. Никакой ненависти я не замечал.

– Другими причинами объяснить это невозможно.

– Извините, директор, могу ли я спросить – что объяснить?

Танаяма бросил на Крайла внимательный взгляд (в нем чувствовалась настолько сильная личность, что собеседники крайне редко обращали внимание на его рост).

– Вы знаете, что к нам движется новая звезда? Непосредственно к нам?

Пораженный Крайл быстро обернулся к Уайлеру, но тот спокойно сидел в полутени, вдали от падавшего из окна солнечного света, и, судя по его виду, не обращал особого внимания на происходящее.

– Итак, Фишер, садитесь, если это поможет вам думать. Я тоже присяду, – и Танаяма присел на край стола, свесив коротенькие ноги. – Вы знали о движении звезды?

– Нет, директор. Я вообще не знал о существовании звезды, пока агент Уайлер не сообщил мне.

– Не знали? Но роторианам это, конечно, было известно.

– Возможно, но мне никто не говорил об этом.

– Ваша жена была взволнована и возбуждена в последние месяцы перед отлетом Ротора. Так вы сказали агенту Уайлеру. Что послужило причиной?

– Агент Уайлер предположил, что, возможно, именно она открыла звезду.

– И, возможно, она знала о траектории ее движения и радовалась, представив себе, что будет с нами.

– Не вижу, чему бы она могла в таком случае радоваться, директор. Должен сказать вам, что мне по сути дела неизвестно, знала ли она о траектории звезды или даже о ее существовании. Я думаю, никто на Роторе не знал об этой звезде.

Слегка потирая, как бы почесывая подбородок, Танаяма задумчиво посмотрел на Крайла:

– Я полагаю, все роториане – европеоиды, не так ли? У Крайла округлились глаза. Он не слышал ни одного упоминания о человеческих расах уже давным-давно, с тех пор, как стал работать в правительственном учреждении. Крайл вспомнил, как вскоре после его возвращения на Землю Уайлер однажды заметил, что на Роторе живут только «белоснежки». Тогда он не обратил на это внимания и счел, что Уайлер легкомысленно оговорился.

– Не знаю, директор, – сказал Крайл, не скрывая своего возмущения.

– Я не изучал их генеалогию и понятия не имею, кто были их предки.

– Перестаньте, Фишер. Для этого совсем ненужно изучать генеалогию, достаточно просто посмотреть вокруг. За все четыре года, что вы провели на Роторе, вам встретилось хоть раз лицо негроида, монголоида или индуса? Вам попался хоть один темнокожий? Или кто-нибудь с эпикантической складкой?

– Послушайте, директор, вы рассуждаете, как человек из двадцатого века, – взорвался Крайл. (Если бы он знал более подходящие к месту хлесткие слова, он бы их сказал не задумываясь.) – Я никогда не позволяю себе даже думать на эту тему, и никто на Земле не должен этого позволять. Меня крайне удивляют ваши слова, не думаю, что они укрепят вашу репутацию, если станут общеизвестными.

– Не доверяйте сказкам, агент Фишер, – Танаяма предостерегающе поводил из стороны в сторону кривым пальцем. – Я говорю то, что есть. Я знаю, что на Земле мы не придаем значения расовым различиям, по крайней мере внешне.

– Только внешне? – негодующе уточнил Фишер.

– Да, только внешне, – холодно подтвердил Танаяма. – Разбредаясь по поселениям, люди одновременно разделяются и по расовому признаку. Если бы они не придавали значения расовым различиям, разве это было бы не иначе? На любом поселении живут представители только одной расы, а если там и появляется малочисленная группа другой, то она чувствует себя там крайне неуютно или для нее создают такие условия, что она волей-неволей почувствует себя неуютно. В результате они эмигрируют на другие поселения, где их раса преобладает. Вы не согласны?

На это Крайлу нечего было сказать. Он принимал это как нечто само собой разумеющееся и не задавал себе лишних вопросов. Он попытался возразить:

– Такова природа человека. Подобное стремится к подобному. Так подбираются… соседи.

– Да, конечно, человеческая природа. Подобное стремится к подобному, потому что подобное ненавидит и презирает все, отличное от него.

– Есть и поселения мо… монголоидов, – Крайл запнулся на последнем слове, поняв, что он, возможно, смертельно оскорбил директора, а это было небезопасно.

Но Танаяма и бровью не повел.

– Это мне хорошо известно. Дело в другом: на планете совсем недавно доминировали европеоиды, и они до сих пор не могут этого забыть.

– Быть может, и другие расы не могут этого забыть, а у них больше причин для ненависти.

– Но Солнечную систему покинул только Ротор.

– Потому что только на Роторе открыли гиперсодействие.

– И они направились к ближайшей звезде, известной только им, той самой, которая движется к нашей Солнечной системе и может пройти настолько близко от нее, что от всех нас не останется и следа.

– Нам неизвестно, знали ли они это и даже подозревали ли они о существовании этой звезды.

– Конечно, знали, – почти огрызнулся Танаяма. – И улетели, не предупредив нас.

– Директор, при всем моем уважении к вам я должен заметить, что вы рассуждаете нелогично. Если они обосновались возле звезды, которая сблизится с Солнечной системой и разрушит ее, то ведь и планетная система той звезды тоже будет уничтожена. – Они легко смогут уйти, даже если построят еще несколько поселений. Нам же понадобится эвакуировать восемь миллиардов человек – это задача потруднее.

– Сколько у нас осталось времени?

– Говорят, несколько тысяч лет, – пожал плечами Танаяма.

– Не так уж мало. Может быть, они считают, что предупреждать нас нет необходимости. Когда звезда приблизится, мы заметим ее и без всякого предупреждения.

– Тогда у нас останется меньше времени на эвакуацию. Звезду они открыли случайно. Мы не обнаружили бы ее еще много лет, если бы вы не вспомнили оброненную вашей женой фразу и если бы не ваше предложение – очень хорошее предложение – повнимательнее посмотреть на участок неба, отсутствующий на снимках. Роториане явно хотели, чтобы мы обнаружили их звезду возможно позднее.

– Но почему, директор? Просто из ненависти, без всяких причин?

– Не без причин. Они хотят, чтобы была уничтожена Солнечная система, в которой большинство людей не принадлежат к европеоидной расе, и чтобы человечество возродилось на базе расово однородной колонии, населенной только европеоидами. Ну как? Как вам нравится такое объяснение?

– Это невозможно. Этого я не могу себе даже представить, – растерянно сказал Крайл.

– Почему же они не захотели предупредить нас?

– Возможно, они сами не знали о движении звезды.

– Это невероятно. Такого я не могу себе даже представить, – Танаяма насмешливо повторил слова Крайла. – Нет и не может быть никакой другой причины, кроме желания уничтожить нас. Но мы сами скоро освоим переход через гиперпространство, мы полетим к этой новой звезде и найдем их. Тогда мы будем на равных.