Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 2"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Илья Варшавский,Джек Финней,Анатолий Днепров,Евгений Войскунский,Исай Лукодьянов,Ариадна Громова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Железо, содержащееся в геме Гусыни, состояло только из желеэа-54, железа-57 и железа-58. Вывод напрашивался сам собой. Железо-56 исчезало, остальные изотопы нет; а это означало, что происходит ядерная реакция. Только ядерная реакция может затронуть один изотоп и оставить в покое остальные. Любая обычная химическая реакция должна была вовлекать в себя все изотопы в равной мере.

– Но это энергетически невозможно, – произнес Финли.

Говоря это, он хотел всего-навсего слегка съязвить по поводу первой реплики Биллингса. Мы, биохимики, хорошо знаем, что в организме идет множество реакций, требующих поступления энергии, и что проблема решается так: реакция, потребляющая энергию, сопрягается с реакцией, выделяющей энергию.

Но химические реакции выделяют или поглощают лишь несколько килокалорий на моль. Ядерные же реакции выделяют или поглощают миллионы килокалорий. Значит, чтобы обеспечить энергией ядерную реакцию, нужна другая ядерная реакция, в ходе которой энергия выделяется.

Два дня мы не видели Биллингса.

Когда он вновь появился, то заявил:

– Послушайте! В ходе реакции, служащей источником энергии, должно выделяться ровно столько же энергии на участвующее в ней ядро, сколько требуется, чтобы могла идти реакция, поглощающая энергию. Если энергии поступает хотя бы чуть меньше, то реакция не пойдет. Если ее поступает хотя бы чуть больше и если учесть астрономическое число участвующих в реакции ядер, то избыточная энергия в доли секунды превратила бы Гусыню в пар.

– Ну и что? – спросил Финли.

– Так вот, количество возможных реакций очень ограничено. Я смог найти только одну подходящую систему. Если кислород-18 превращается в железо-56, то при этом выделяется достаточно энергии, чтобы превратить железо-56 дальше в золото-197. Это похоже на катание с гор, когда санки спускаются с одной горки и тут же въезжают на другую. Придется это проверить.

– Каким образом?

– Во-первых, что если установить изотопный состав кислорода в крови Гусыни?

Кислород воздуха содержит три стабильных изотопа, главным образом кислород-16. На кислород-18 приходится только один атом из 250.

Еще один анализ крови. Содержащаяся в ней вода была подвергнута перегонке в вакууме, и часть ее пошла в масс-спектрограф. Кислород-18 в ней был, но только один атом из 1300. Почти 80 % ожидаемого количества кислорода-18 в крови не оказалось.

Биллингс сказал:

– Это косвенное доказательство. Кислород-18 расходуется. Он постоянно поступает в организм Гусыни с кормом и водой, но он все-таки расходуется. Вырабатывается золото-197. Железо-56 является промежуточным продуктом, и так как реакция, в которой оно расходуется, проходит быстрее, чем реакция, в которой оно образуется, то оно не может достигнуть заметной концентрации и изотопный анализ показывает его отсутствие.

Мы не были удовлетворены этим и попробовали еще один эксперимент. Целую неделю Гусыню поили водой, обогащенной кислородом-18. Выделение золота повысилось почти немедленно. К концу недели она вырабатывала 45,8 г, в то время как содержание кислорода-18 в тканях ее тела осталось не выше, чем прежде.

– Сомнений нет, – произнес Биллингс. Он переломил карандаш и встал. – Эта Гусыня – живой ядерный реактор.

Очевидно, Гусыня представляла собой результат мутации.

Для мутации требовалось, кроме всего прочего, радиоактивное облучение, а это наводило на мысль о ядерных испытаниях, которые проводились в 1952–1953 годах в нескольких сотнях миль от фермы Мак-Грегора. (Если вам придет в голову, что в Техасе ядерные испытания никогда не проводились, то это просто свидетельствует о двух вещах: во-первых, я вам не сообщаю всего, что знаю, а во-вторых, вы сами много чего не знаете.)

Вряд ли за всю историю атомного века когда-либо так тщательно изучался радиоактивный фон и так скрупулезно анализировались радиоактивные составляющие почвы.

Были подняты архивы. Неважно, что они оказались совершенно секретными. К этому времени проекту «Гусыня» придавалось самое первостепенное значение, какое только было возможно.

Изучались даже метеорологические данные, чтобы проследить за поведением ветров в период испытаний.

Выяснились два обстоятельства:

Первое. Радиоактивный фон на ферме был чуть выше нормы. Спешу добавить, – не настолько, чтобы причинить какой-либо вред. Однако были данные о том, что в то время, когда родилась Гусыня, ферма была задета краями по меньшей мере двух радиоактивных облаков. Снова спешу добавить, что никакой реальной опасности они не представляли.

Второе. Гусыня, единственная из всех гусей на ферме, по сути дела единственное из всех живых существ на ферме, которых мы смогли исследовать, включая людей, не обнаруживала вообще никакой радиоактивности. Только подумайте: все что угодно обнаруживает следы радиоактивности (это и имеют в виду, когда говорят о радиоактивном фоне). Но Гусыня не обнаруживала никакой радиоактивности.

В декабре 1955 года Финли представил доклад, который можно пересказать следующим образом:

«Гусыня представляет собой результат в высшей степени необычной мутации и родилась в обстановке высокой радиоактивности, которая способствовала мутациям вообще и сделала данную мутацию особенно благоприятной.

Гусыня обладает ферментативными системами, способными катализировать различные ядерные реакции. Состоят ли эти системы из одного или нескольких ферментов, неизвестно. Ничего неизвестно также о природе этих ферментов. Теоретически невозможно объяснить, как могут ферменты катализировать ядерные реакции, поскольку последние связаны с взаимодействиями частиц, на пять порядков более сильными, чем в обычных химических реакциях, которые обычно катализируют ферменты.

Сущность ядерного процесса состоит в превращении кислорода-18 в золото-197. Кислород-18 изобилует в окружающей среде, присутствует в значительных количествах в воде и во всех органических кормах. Золото-197 выделяется из организма через яичники. Известен один промежуточный продукт реакции – железо-56, а тот факт, что в этом процессе образуется ауремоглобин, позволяет предположить, что в состав участвующего в нем фермента или ферментов входит гем в качестве активной группы.

Значительные усилия были направлены на то, чтобы оценить возможное значение этого процесса для Гусыни. Кислород-18 для нее безвреден, а удаление золо-та-197 представляет значительные трудности, само оно потенциально ядовито и является причиной ее бесплодия. Синтез золота мог понадобиться для того, чтобы избежать какой-то более серьезной опасности. Такая опасность…».

Когда вы просто читаете об этом в докладе, все это кажется вам таким спокойным и логичным. На самом деле я еще никогда не видел, чтобы человек был так близок к апоплексическому удару и после этого остался в живых, как это удалось Биллингсу, когда он узнал о нашем эксперименте с радиоактивным золотом, о котором я вам уже рассказал, – когда мы не обнаружили в Гусыне радиоактивности и отбросили результаты как бессмысленные.

Он снова и снова спрашивал, как же это мы могли счесть неважным исчезновение радиоактивности.

– Вы, – говорил он, – ничем не отличаетесь от того новичка-репортера, которого послали дать отчет о великосветском венчании и который, вернувшись, заявил, что писать ему не о чем, потому что жених не явился. Вы скормили Гусыне радиоактивное золото и потеряли его. Мало того, вы не обнаружили в Гусыне никакой естественной радиоактивности. Никакого углерода-14. Никакого калия-40. И вы решили, что это неудача!

Мы начали кормить Гусыню радиоактивными изотопами. Сначала осторожно, но к концу января 1956 года она получала их просто в лошадиных дозах.

Гусыня оставалась нерадиоактивной.

– Все это означает, не что иное, – сказал Биллингс, – как то, что этот ядерный процесс в Гусыне, катализируемый ферментами, ухитряется превращать любой нестабильный изотоп в стабильный.

– Это полезно, – сказал я.

– Полезно? Но это же замечательно! Это великолепное защитное средство от опасностей века! Послушайте, при превращении кислорода-18 в золото-197 должно высвобождаться восемь с чем-то позитронов на атом кислорода. А как только каждый позитрон соединится с электроном, должны испускаться гаммалучи. Но и гамма-лучей не наблюдается! Гусыня должна обладать способностью поглощать гамма-излучение без вреда для организма.

Мы облучили Гусыню гамма-лучами. С увеличением дозы у нее было повысилась температура, и мы в панике прекратили опыт. Но это была не лучевая болезнь, а простая лихорадка. Прошел день, температура упала, и Гусыня снова была как новенькая.

– Вы понимаете, что это такое? – вопрошал Биллингс.

– Научное диво, – сказал Финли.

– Боже мой, неужели вы не видите здесь возможностей практического применения? Если бы мы могли выяснить механизм этого процесса и повторить его в пробирке, мы получили бы прекрасный метод уничтожения радиоактивных отходов! Самое важное, что не позволяет нам перевести всю экономику на атомную энергию, – это мысль о том, что же делать с радиоактивными изотопами, образующимися в ходе реакции. Пропустить их через бассейны с препаратами этого фермента – и все! Стоит нам найти механизм, джентльмены, и можно не беспокоиться о радиоактивных осадках. Мы нашли бы и средство от лучевой болезни. Стоит слегка изменить механизм, и Гусыня сможет выделять любой нужный нам элемент. Как насчет яичной скорлупы из урана-235? Механизм! Механизм!

Он, конечно, мог кричать: «Механизм!» сколько угодно. Толку от этого не было.

Все мы сидели, сложа руки и уставившись на Гусыню.

Если бы яйца хоть насиживались. Если бы мы могли получить выводок гусей – ядерных реакторов…

– Это должно было случаться и раньше, – сказал Финли. – Легенды о таких птицах должны были на чем-то основываться.

– Может быть, подождем? – предложил Биллингс.

Если бы у нас было стадо таких гусей, мы могли бы разобрать несколько штук на части. Мы могли бы изучить их яичники. Мы могли бы взять срезы тканей и их гомогенаты.

Из этого могло бы ничего не выйти. Ткани биопсии печени не реагировали на кислород-18, в какие бы условия мы их ни помещали.

Но мы могли бы извлечь печень целиком. Мы могли бы исследовать неповрежденных зародышей, проследить, как у зародыша развивается этот механизм.

Но у нас была только одна Гусыня, и мы не могли сделать ничего подобного.

Мы не осмеливались зарезать Гусыню, Которая Несла Золотые Яйца.

Тайна была заключена в печенке этой толстой Гусыни.

Печенка толстой Гусыни! Для нас это было не просто сырье для приготовления знаменитого паштета из гусиной печенки – дело было куда серьезнее.

Невис произнес задумчиво:

– Нужна идея. Какой-нибудь радикальный выход из положения. Какая-нибудь решающая мысль.

– Легко сказать, – уныло сказал Биллингс.

Сделав жалкую попытку пошутить, я предложил:

– Может быть, дать объявление в газетах?…

И тут мне пришла в голову идея.

– Научная фантастика! – сказал я.

– Что? – переспросил Финли.

– Послушайте, научно-фантастические журналы печатают статьи-мистификации. Читатели воспринимают их как шутку, но их это заинтересовывает.

Я рассказал об одной такой статье, которую написал Азимов и которую я когда-то читал.

Это было встречено с холодным неодобрением.

– Мы даже не нарушим секретности, – продолжал я, – потому что этому никто не поверит.

Я рассказал им, как в 1944 году Клив Картмилл написал рассказ об атомной бомбе на год раньше, чем нужно, и как ФБР посмотрело на это сквозь пальцы.

Они уставились на меня.

– А у читателей научной фантастики бывают идеи. Не надо их недооценивать. Даже если они сочтут это мистификацией, они напишут издателю и выскажут ему свое мнение. И если у нас нет своих идей, если мы зашли в тупик, то что мы теряем?

Их все еще не проняло.

Тогда я сказал:

– А знаете, Гусыня не будет жить вечно.

Это подействовало.

Нам пришлось уговорить Вашингтон; потом я связался с Джоном Кэмпбеллом, издателем научной фантастики, а он связался с Азимовым.

И вот статья написана. Я ее прочел, одобрил и прошу вас всех ей не верить. Пожалуйста. Но только…

Нет ли у вас какой-нибудь идеи?

Перевел с английского А. ИОРДАНСКИЙ