Текст книги "Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства"
Автор книги: Айзек Азимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Мамертинцы бежали к Мессане, и Гиерон мог бы захватить и ее, но дело в том, что к ослабленным Сиракузам, как всегда, двинулись карфагеняне. Гиерону пришлось вернуться в Сиракузы, чтобы остановить их. Благодарные жители Сиракуз сделали его своим царем, и он правил как Гиерон II (так как первый Гиерон правил этим городом вскоре после битвы при Гимере, двумя веками ранее).
К 265 г. до н. э. он укрепил свою власть и, рассчитывая, что Карфаген на время угомонился, создал большую и хорошо вооруженную армию и подготовил ее к походу на Мессану. Мамертинцы понимали, что нуждаются в помощи, но не знали, как поступить. Некоторым хотелось позвать тех, кто ни разу не потерпел поражения, помогая Сиракузам, то есть карфагенян. Другие, однако, помня об итальянских корнях мамертинцев, предпочитали обратиться к новой великой державе в Италии – Риму.
В результате победили и те и другие. Мамертинцы направили просьбы о помощи и в Рим, и в Карфаген, и оба города на нее откликнулись. Войска Карфагена вошли в Мессану, чтобы усилить ее обороноспособность против армии Сиракуз, именно в то время, когда римская армия (впервые за всю историю Рима покинувшая территорию Италии) высадилась южнее Мессаны. Гиерон увидел, что римляне ближе, и предложил им сражение. Римляне согласились и нанесли сиракузской армии сокрушительный удар. Вторая попытка Гиерону была не нужна. Он сразу понял, что с римлянами воевать бесполезно, и, будучи не в силах их победить, стал их союзником.
В 263 г. до н. э. он подписал мирный договор с Римом. В оставшийся период своего правления (а оно в целом продолжалось пятьдесят пять лет) он предоставил римлянам и карфагенянам вести все войны. Сам оставался верным союзником Рима, и с ним Сиракузы прожили свой последний период относительной независимости.
Глава 10. ХАНААН ПРОТИВ РИМА
Гамилькар Барка
Войны между Римом и Карфагеном, известные в истории как Пунические (так римляне называли карфагенян), были самыми масштабными из всех виденных до той поры. Сражения, возможно, и не были столь впечатляющими, как гигантские походы и победы Александра Великого, но ни Рим, ни Карфаген не были таким легкопреодолимым препятствием, как Персия. Война на западе была жестокой, обе стороны настроились победить или умереть, и Рим ни разу, а Карфаген почти ни разу не пожелал заключить мир после одного-двух поражений, как это всегда делали македонцы.
Город Карфаген был намного больше и богаче. В период наивысшего расцвета численность населения составляла 700 тысяч человек, и вполне вероятно, в III в. до н. э. он был самым крупным городом Средиземноморья. Кроме того, он имел флот, а Рим нет. Однако союзники Карфагена вечно находились в тревоге и беспокойстве, потому Карфаген никогда не мог вести войну вблизи дома, а римские владения, напротив, были надежны как скала. Карфаген воевал в основном силами наемников, и они могли стать опасными, если им не заплатить. Воины Рима были гражданами своей страны и воевали не за деньги.
Карфагеняне очень скоро убедились в воинском искусстве римлян. В 264 г. до н. э., разгромив Гиерона, они двинулись на карфагенян, фактически оккупировавших Мессану, и прогнали их оттуда. Так началась 1-я Пуническая война. Какое-то время борьба шла с переменным успехом, но потом римляне, постоянно наращивая свою силу, начали побеждать. Карфагеняне поздно поняли, что воюют теперь с гораздо более серьезным противником, нежели сиракузские воины, с которыми они так долго сражались, и этот противник еще более опасен, чем Пирр.
И все-таки Карфаген вполне мог считать, что ему нечего бояться локальных поражений на Сицилии. В конце концов, их там громили в прошлом не раз, но выгнать с острова никому не удалось, потому что они господствовали на море.
Но римляне тоже это понимали. С помощью греческих корабельных плотников они учились строить корабли и сражаться на море. К 260 г. до н. э. они фактически превратились в морскую державу, равную Карфагену. К удивлению последнего, римляне стали одерживать победы на море, и Карфаген понял, что он оказался перед угрозой совершенно иного масштаба.
Римляне пошли дальше. Имея собственные корабли, они могли теперь повторить тактику Агафокла, но при гораздо более благоприятных обстоятельствах. Им не надо было выскальзывать из заблокированных гаваней, сражаться с неравными силами противника, имевшего больше кораблей и войск. Флот, состоявший из 330 кораблей, отправился на Сицилию, а затем в Африку, куда он прибыл в 256 г. до н. э., разгромив карфагенский флот, пытавшийся его остановить. Экспедиционные силы в Африке под командованием римского полководца Марка Атилы Регула начали готовиться к взятию Карфагена.
Город, казалось, не испытывал никакого беспокойства. Набег Агафокла шестидесятилетней давности ничему не научил карфагенян. Город по-прежнему стоял незащищенный, окруженный богатыми пригородами, где жили люди, не имевшие понятия о военных действиях и готовые сдаться при приближении жестоких римлян в надежде спасти свое богатство или, по крайней мере, жизнь. Сам город, охваченный паникой, был осажден и приготовился капитулировать.
Он запросил у Регула условия капитуляции, и уверенный в своем успехе Регул хватил через край. Карфаген должен был отдать римлянам не только Сицилию, но и все другие острова Западного Средиземноморья. Он должен был также сдать свой флот и заплатить громадную контрибуцию. Самое катастрофическое поражение не привело бы к более жестким условиям, поэтому Карфаген решил продолжать борьбу. Его жители были, в конце концов, хананеями, а они по традиции сражаются до последнего, если на них по-настоящему давят. Регул давил по-настоящему.
В это время в городе находился наемник по имени Ксантип. Он был родом из Спарты, и, хотя прошло уже полтора века с тех пор, когда Спарта господствовала в Греции, потомки сохранили ее военные традиции. Ксантип предложил повести за собой карфагенское войско, убедив, что у римлян плохой командир и побеждают они только благодаря тому, что карфагеняне еще по-настоящему не сражались.
Властям Карфагена очень хотелось предоставить спартанцу право делать все, что он в силах, и Ксантип собрал всех оказавшихся под рукой наемников и всех слонов, которые были в городе. (Карфагеняне использовали местных слонов, обитавших в Северной Африке, это вымерший ныне мелкий вид.) Он решил проверить, чего можно добиться дерзостью в войне, в которой до сих пор ее демонстрировали только римляне.
Ксантип напал неожиданно. Римляне, уверенные в капитуляции города, были захвачены врасплох. Кроме того, оказалось, что Ксантип был прав: Регул в общем-то не был способным полководцем. Римская армия, превосходящая карфагенскую по численности и по части военного искусства, была почти уничтожена, а Регул в 255 г. до н. э. взят в плен. Произошла самая большая военная катастрофа для римлян на суше, и Карфаген был спасен. Война вернулась на Сицилию, где Карфаген заставил Рим драться на море и на суше и держался с ханаанским упорством, но постепенно все-таки уступал упорству римлян, которое было по крайней мере не меньшим.
Карфаген, возможно, и не продержался бы так долго, если бы у него не появился более сильный полководец, чем Ксантип, и к тому же не наемник, а уроженец Карфагена – Гамилькар. Его имя возникает в истории Карфагена несколько раз. Этот Гамилькар, величайший из всех, отличается от остальных своим вторым именем – Барка. То ли это было действительно родовое имя, то ли кличка, поскольку оно означает «молния», а Гамилькар Барка славился быстротой и силой своих ударов.
Величайшей неудачей для Карфагена оказалось то, что Гамилькар Барка слишком поздно родился. Ему было шесть лет во время 1-й Пунической войны. Когда он стал наконец достаточно взрослым, чтобы проявить свои способности и возглавить в 247 г. до н. э. карфагенскую армию (даже тогда ему было двадцать с небольшим), война для Карфагена была почти проиграна. На Сицилии во власти Карфагена оставались только Лилибаум и Дрепанум, стоявшие на западном берегу на расстоянии 15 миль друг от друга.
Чтобы отвлечь внимание, Гамилькар Барка высадился с войском на северный сицилийский берег, в горном районе у Панорма, сделав его базой для партизанских вылазок, доводивших римлян до отчаяния. В течение нескольких лет он отбивал все попытки римлян заставить карфагенян уйти. И в этом человеке римляне увидели более сильного и упорного противника, чем весь Карфаген.
Но Гамилькар Барка не мог успеть повсюду. Римляне, уже потерявшие на море несколько флотов из-за действий Карфагена и штормов, которые разрушили и множество карфагенских кораблей, решились на последнюю попытку. Они построили еще один флот, и в 241 г. до н. э. им удалось снова одержать победу над карфагенским флотом. И теперь мужество покинуло Карфаген – он сдался.
Беда была в том, что война длилась четверть столетия, и Карфаген, утратив лидерство в торговле, дошел до нищеты. Рим, народ которого кормился за счет сельского хозяйства и почти не имел торговых связей с другими странами, мог воевать и на Сицилии, и на море вечно, а Карфаген нет. Карфагенские купцы решили сократить свои убытки и запросили об условиях пepемирия, хотя Гамилькар еще не был побежден на Сицилии.
По условиям мирного договора Карфаген сдал Риму всю Сицилию. Он сдал даже города-крепости Лилибаум и Дрепанум, которые римляне не смогли захватить, и опорные пункты в горах, откуда партизан Гамилькара так и не выгнали. Таким образом, римляне сделали то, чего не смог сделать ни один грек – ни Дионисий, ни Агафокл, ни Пирр. Они прогнали карфагенян с Сицилии навсегда.
Для Карфагена 1-я Пуническая война оказалась катастрофой не только из-за потери Сицилии. Она довела Карфаген до разорения. Казна была пуста. Все деньги, которые с трудом удалось собрать, пришлось отдать победителям, и Карфаген не смог заплатить своим наемникам, так долго и умело сражавшимся за него.
Возможно, наемники и согласились бы подождать своих денег, если бы Гамилькар оставался на своем посту, поскольку доверяли молодому полководцу, обещавшему позаботиться о них. Однако купцам, правившим Карфагеном, Гамилькар не приглянулся именно из-за своих способностей. Они боялись, что он возьмет управление в свои руки и положит конец их коррумпированной и корыстной власти, и поэтому лишили его командного поста.
Тогда наемники, опасаясь, что никогда не получат от купцов своих денег, восстали и приготовились взять силой то, что, по их мнению, принадлежало им по праву. Они прорвались через сельскую местность, заняли на побережье западнее Карфагена города Утику и Гиппо и к 239 г. до н. э. фактически осадили город.
Крупные торговцы, понимая, что уступка наемникам на данном этапе означала бы неминуемую и беспорядочную резню, смирились с неизбежным и решили, что даже Гамилькар Барка будет меньшим злом. Его призвали обратно, но урегулировать отношения не удалось. Все зашло слишком далеко, и Гамилькару надо было воевать с наемниками, чтобы Карфаген устоял. Гамилькар начал дело с присущей ему энергией и блеском.
От осаждавших его наемников Карфаген отделяла река. При подходящем ветре эту реку можно было перейти. Гамилькар выбрал удобный момент и со всеми людьми, которых смог собрать (10 тысяч человек плюс 70 слонов), переправился через нее и захватил врасплох наемников с тыла. В другом бою он притворился, что отступает, соблазнил наемников пойти на прорыв и захватил их с фланга теми самыми силами, которые, казалось, только что бежали с поля боя. Оставшихся мятежников загнали в Тунис, пригород Карфагена (разросшийся в конце концов до современного Туниса). Там Гамилькар их заблокировал и в итоге уничтожил. В течение этого года Карфаген находился в опасности. Дело в том, что ему подчинялись далеко не все его доминионы. Рим с нескрываемым интересом наблюдал, как гражданская война еще больше ослабляет противника. На острове Сардиния, триста лет принадлежавшем Карфагену, оккупационная армия, тоже наемная, присоединилась к мятежу. Вполне понятно, что, победив в Африке, Гамилькар поведет свои войска на Сардинию и очистит остров от бунтовщиков. Обеспокоенные мятежники попросили защиты у Рима, а Рим только этого и ждал. Как и Карфаген, Рим любил совершать агрессию под видом помощи несчастному просителю.
Используя эту просьбу в качестве предлога, Рим немедленно потребовал, чтобы Карфаген уступил им не только Сардинию, но и находившийся севернее нее остров Корсика, а кроме того, заплатил дополнительную контрибуцию. Потрясенные карфагеняне оказались в тупике. Двадцать пять лет войны, закончившейся опустошительными набегами наемников, лишили их последних сил, им пришлось сдаться.
Должно быть, в этот момент Гамилькар испытал чудовищную ненависть к Риму. То, чего римляне добились, победив в 1-й Пунической войне, они получили в честном бою: им наносили удары, и они отвечали тем же. Теперь же, отобрав два острова у разгромленного и беспомощного противника, они поступили жестоко и коварно. Остаток жизни Гамилькар решил посвятить сведению счетов. Но как? За пределами Северной Африки у Карфагена осталась только одна сфера влияния – южный берег Испании. И Гамилькар намеревался пойти именно туда. Там он найдет стойкие племена, которые воспитывают первоклассных воинов и которых от Рима отделяет одна лишь суша, а поэтому ему не понадобится флот, впрочем, у Карфагена его уже не было. Кроме того, он будет вдалеке от Карфагена с его сговорчивыми купцами, думающими только о своей выгоде. Что касается Рима, то он знал, что Испания богата полезными ископаемыми, поэтому Гамилькар мог отправиться туда под тем предлогом, что надо их добывать, дабы заплатить контрибуцию римлянам.
В 235 г. до н. э. Гамилькар Барка двинулся в Испанию и основал базу в Гадесе (Кадис), как можно дальше от нежелательного внимания и Карфагена, и Рима. С ним пошел его зять Гасдрубал. Взял он с собой и своего девятилетнего сына Ганнибала. Это имя тоже хорошо известно в истории Карфагена, но в ней никогда не было и никогда уже не будет впредь другого Ганнибала, подобного Ганнибалу Барке. Сначала Гамилькар не собирался брать с собой сына, но Ганнибал так упрашивал его, что Гамилькар в конце концов уступил с условием, что мальчик поклянется в вечной ненависти к римлянам. (Спустя много лет об этом рассказал сам Ганнибал.)
Гамилькар ни разу не пытался открыто завоевать испанские племена. Он покорил их тем, что принял местные обычаи и женился на испанке. Он стал одним из них. Когда ему приходилось воевать с каким-нибудь племенем, то после минимальных боевых действий он предлагал благородное решение, например сразу же заключить союз с побежденными. В результате ему удалось расширить свое влияние на восток до самого Люцента (современный Аликанте), то есть на 400 миль восточнее первоначальной базы в Гадесе. У него ушло на это почти восемь лет, а в 228 г. до н. э. он погиб во время военной операции, вероятно при форсировании реки.
Сын Гамилькара
Гамилькару было всего сорок два года, когда он умер, и его преждевременный уход вполне мог положить конец всем его далеко идущим планам, если бы его зять Гасдрубал не взял власть в свои руки и не пошел бы по следам своего предшественника. Гасдрубал продолжил политику умиротворения испанских племен, стараясь воевать как можно реже. Примерно в 225 г. до н. э. он основал на испанском берегу милях в пятидесяти от Люцента новый город. Он стал «новым Карфагеном», и ему было дано название, которое для римлян звучало как Карфахена [17]17
[17] Этот город под названием Картахена существует и поныне, сохранив таким образом память об уничтоженном Карфагене. Другой город с тем же названием есть в Новом Свете на берегу Карибского моря в Колумбии.
[Закрыть].
Но теперь растущие владения карфагенян в Испании привлекли внимание двух греческих городов на северо-западных берегах Средиземного моря. Одним из них была Массалия, другим Сагунт. Они стояли на испанском берегу всего в 160 милях севернее Карфахены.
Оба города были экономическими соперниками Карфагена и привыкли смотреть на него как на традиционного противника. Они присоединились к Риму, как только стало ясно, что Рим – самая сильная держава на западе, и теперь сообщили новости об угрожающем продвижении карфагенян в Испании.
В 226 г. до н. э. в Испанию отправилась делегация римлян, и Гасдрубал счел разумным пообещать, что останется на тех рубежах, где находится сейчас. Он согласился сделать реку Ибер, современную Эбро, северной границей влияния карфагенян. Сагунт это не вполне удовлетворило, так как река Ибер впадает в Средиземное море всего в девяти милях севернее этого города. Договор означал, что Сагунт будет греческим анклавом в карфагенской державе. Тем не менее, поскольку такое соглашение удовлетворило Рим, Сагунт ничего не мог с этим поделать.
В 221 г. до н. э. Гасдрубал, достойный продолжатель дела Гамилькара, погиб от руки наемного убийцы. Казалось бы, план карфагенян мог опять не осуществиться, но у власти снова оказался достойный преемник, и даже более чем достойный. Им стал сын Гамилькара Барки – Ганнибал, который к тому времени прожил в Испании восемнадцать лет, и ему исполнилось двадцать шесть лет.
Гамилькар Барка мог бы считаться величайшим воином за всю историю Карфагена, если бы таковым не стал его сын, ибо Ганнибал превзошел отца. Ганнибал оказался величайшим полководцем из тех, что дали миру народы, происходившие из древней земли Ханаанской. Дело не только в том, что он был военным гением, но и в том, что он смог завоевать любовь своего народа. Он одевался и жил как простой воин, был храбр в бою, хладнокровно шел на риск и терпеливо переносил все тяготы и лишения военной жизни. Он создал армию из самых различных слоев населения, которых объединяло лишь его умение вести людей за собой многие годы через трудности и победы, и никогда среди его воинов не возникало и намека на бунт против него. Может быть, самым замечательным свидетельством величия Ганнибала является тот факт, что больше всего мы знаем о нем от римлян, которых он почти уничтожил, и, несмотря на это, римские историки прославляют его.
Как только в 221 г. до н. э., после смерти Гасдрубала, Ганнибал взял власть в свои руки при единодушном одобрении армии, он начал реорганизовывать ее в грандиозное боевое соединение.
У него имелся отличный материал для такой работы, на испанскую пехоту можно было положиться. В его распоряжении были стропальщики с Балеарских островов, которые могли поражать цель каменной дробью или упреждать противника с большей точностью, чем лучники. У него были нумидийские всадники из Северной Африки, бывшие в то время, возможно, самой лучшей кавалерией. Имел он и североафриканских слонов из нынешнего Марокко, но по размерам они лишь немного превосходили лошадей, а весили в три раза меньше гигантских слонов тропической Африки.
За год Ганнибалу удалось установить контроль Карфагена фактически над всей испанской территорией южнее Ибера, и он готовился осуществить план, который задумал Гамилькар и проводил в жизнь Гасдрубал. А в этот план входило вывести армию из Испании на восток через Галлию, пересечь Альпы и спуститься с гор в Италию, чтобы сразиться с римлянами на их земле.
Задача предстояла трудная. Удастся ли застичь римлян врасплох? Ганнибал был уверен, что удастся, поскольку римляне были заняты войной с галльскими племенами в Северной Италии и не обращали особого внимания на далекую Испанию. Сможет ли он наладить снабжение своих войск во время такого длительного похода? Скорее всего, да. Можно кормиться за счет Галлии и восполнять людские потери из-за гибели и дезертирства, получая подкрепление от галльских племен, живущих между Испанией и Италией. У этих племен всегда имелись причины бояться и ненавидеть Рим.
Чего Ганнибал опасался больше всего, так это Карфагена. Правившие им купцы, осуществлявшиe политику умиротворения противника, едва ли рискнут объявить войну Риму. Хорошо было бы принудить их к действию, заставив Рим стать инициатором войны. Искать предлогов не пришлось, поскольку город Сагунт застрял как греческая кость в карфагенском горле Испании.
В 219 г. до н. э. Ганнибал сознательно нарушил договор с Римом и осадил Сагунт. Жители Сагунта немедленно пожаловались Риму, и в Испанию послали делегацию римлян напомнить Ганнибалу, что этот город является союзником Рима. Ганнибал умышленно общался с римлянами в оскорбительном тоне, рекомендуя им направлять жалобы в Карфаген, надеясь, что вспыльчивые римляне тут же объявят войну. К большому огорчению Ганнибала, римляне действительно отправились в Карфаген.
Ганнибал посылает вперед них гонцов в Карфаген, чтобы сплотить сторонников войны и как можно дольше затянуть примирение. Пока римляне вели яростные переговоры, Сагунт сдался после восьми месяцев осады. Там начались обычные грабежи и резня, которые Ганнибал и не пытался смягчить, ибо намеревался разозлить римлян. Он конфисковал все собранные ценности города и отправил их в Карфаген на подкупы там, где это принесет наибольшую пользу для поднятия воинственного настроения.
В результате, когда римские посланники заявили, что Карфаген должен сделать выбор между войной и миром, карфагеняне, воодушевленные этой победой и подкупленные золотом, сказали римлянам, чтобы те сами выбирали, что им больше нравится. Римляне выбрали войну, и в 218 г. до н. э. началась 2-я Пуническая война.
В конце мая этого же года Ганнибал вместе с 90 тысячами пеших воинов, 12 тысячами всадников и многочисленными слонами покинул Карфахену. Вместо себя он оставил своего брата Гасдрубала Барку, чтобы тот с 15 тысячами воинов держал под контролем Испанию. Ганнибал двигался быстро, попутно очень осмотрительно воюя с враждебными племенами, встречавшимися между Испанией и Италией. Когда его воины наконец поняли, что он ведет их в Италию, некоторые испугались, и он разрешил им всем уйти, чтобы своей трусостью они не заразили остальных.
Он дошел до реки Роны и переправился через нее до того, как римляне убедились, что он покинул Испанию. Когда римские войска, отправившиеся на запад в Испанию, высадились в устье Роны, их командующий пришел в ужас, обнаружив, что Ганнибал находится уже на севере, в 350 милях от Ибера, и движется в направлении Альп. Он поспешил обратно в Италию.
Теперь Ганнибал продвигался стремительно. Ему надо было преодолеть Альпы и спуститься в Италию, прежде чем из-за зимы горные перевалы станут непроходимыми. Если зима застанет его на севере Альп, у римлян будет время подготовиться и, возможно, выследить его.
Он пошел на север вдоль Роны, стараясь избегать любых столкновений с римской армией на юге, – никаких стычек с римлянами, пока его армия не окажется в Италии, – а затем повернул на восток, достиг Альп и потратил пятнадцать дней, переправляясь через них. По ходу дела ему пришлось встретиться в двух битвах с местными племенами (оба сражения он выиграл, хотя и со значительными потерями). Еще надо было выдержать трудности, связанные с холодами, начинавшимися снегопадами, опасными преследованиями и крутыми спусками.
И все-таки он справился с этим. Через пять месяцев с тех пор, как Ганнибал покинул Карфахену, в конце октября он оказался со своей армией в долинах Северной Италии. Однако положение казалось незавидным. Каким-то образом ему удалось провести всех своих слонов через Галлию и перевалить горы, но две трети людей и большую часть лошадей он потерял. Теперь в Италии римлянам противостояли всего 26 тысяч человек, а Рим мог выставить на поле битвы во много раз большую армию. Кроме того, у Ганнибала не было баз, коммуникаций, резервов. Без всякого сомнения, Ганнибал решился на тщательно разработанное самоубийство. И римлянам осталось только найти и сокрушить его.
Ганнибал на войне
Именно этим римляне и занялись. Римская армия отправилась на север с целью уничтожить войска Ганнибала. Первая стычка произошла у реки Тицин, впадающей в По с севера. Самоуверенные римляне, не предвидевшие никаких неприятностей, атаковали необдуманно и очень удивились, когда оказались отброшенными за реку По. Они сосредоточились у реки Требии, впадающей в По с юга.
Теперь римляне повели себя осторожнее и стали ждать подкрепления. Ганнибал невозмутимо, даже с некоторым высокомерием стоял в стороне, позволив их подкреплению подойти. Чем больше будет римлян, тем величественнее окажется победа. Получившие подкрепление римляне стояли теперь на восточном берегу Требии, а Ганнибал – на западном.
Он послал отряд кавалерии на противоположный берег, велев всадникам вести себя так, будто они оторвались от основных сил и не догадываются о присутствии римлян. Что те и сделали. Когда же римляне напали на них, всадники в притворной панике бросились назад на другой берег реки. Стояла зима, и вода в реке была ледяная, но римляне, жаждавшие расправиться с кавалерией, бросились за ней в воду.
Одно дело – заставить нескольких лошадей пронестись по холодной воде, и совсем другое – проделать то же самое с тысячами пеших воинов. Римляне выбрались из реки насквозь промокшие и замерзшие. Те немногочисленные всадники, которых они преследовали, разбежалась вправо и влево. А прямо перед римскими пехотинцами неожиданно возникла армия Ганнибала – бесстрастная и уверенная в себе.
Захваченные врасплох, римляне, тем не менее, сражались героически, но Ганнибал мастерски использовал свою кавалерию и слонов. Большая часть римской армии была уничтожена, а жившие на этой территории галлы, узнав о великой победе и почуяв возможность реванша над римлянами, которые совсем недавно разгромили их и оккупировали долину По, перешли на сторону Ганнибала.
Пока римляне собирались с силами, Ганнибал простоял всю зиму лагерем. Затем весной 217 г. до н. э. он провел свою армию через Апеннины на 275 миль к окрестностям Тразименского озера, которое находилось всего в ста милях севернее Рима. Та зима и переход через горы в весеннее время были, конечно, нелегкими. Погибли все слоны, кроме одного. На каком-то участке пути войскам пришлось идти четыре дня по дороге, где не было ни клочка сухой земли. Во время последовавшей за этим эпидемии Ганнибал подхватил инфекцию и в результате ослеп на один глаз.
У Тразименского озера Ганнибал заметил тянувшуюся вокруг него узкую дорогу с холмами по сторонам. Он знал, что новая римская армия уже близко, поэтому разместил своих воинов позади холмов и стал ждать. Римская армия, проскользнув по узкой дороге, подошла утром, и небольшой туман способствовал тому, что она не заметила ожидавшего ее противника. Когда все римляне вышли на длинную узкую полосу вдоль дороги, войска Ганнибала хлынули на нее на всем ее протяжении и разбили их в пух и прах. Римская армия была уничтожена, и эта победа досталась Ганнибалу почти даром.
Теперь путь на Рим был открыт. Если у Ганнибала и был соблазн сразу идти на Рим, то он ему не поддался. Он не имел осадных орудий, а римские стены были прочными и дух римлян неукротим. Если начать осаду, его армия потеряет всю свою силу.
У Ганнибала оставался единственный шанс: поднять против Рима всю Италию. В прошедшее столетие итальянцев завоевывали постепенно, и они не имели пока римского гражданства. Если они узнают, что римлян разгромили, то, возможно, начнут бороться за свое освобождение, и Ганнибал предложит им не власть Карфагена, а самоуправление.
Первая из его побед – в двух сражениях на реке По – убедила практически не покорившихся римлянам галлов, но даже вторая победа, у Тразименского озера, не убедила долгое время подавляемых итальянцев. Ему нужна была третья. Пока все выглядело так, будто римляне не предоставят ему такого шанса, поскольку наиболее предусмотрительные из них советовали избегать боевых действий и дать армии Ганнибала развалиться самой по себе. Это была тактика не из легких для гордых людей, привыкших к победам, и вскоре их убедили сделать еще одну попытку.
Ганнибал продолжал двигаться по Италии на юг, демонстрируя презрение к могуществу Рима, и в 216 г. до н. э. еще одна римская армия, самая многочисленная, начала преследование. Она нагнала его у Канн, города на берегу Адриатического моря примерно в 200 милях юго-восточнее Рима.
По численности римская армия почти вдвое превосходила армию Ганнибала – 86 тысяч против 50 тысяч – и жаждала ввязаться в драку. Ганнибал решил уступить прихоти римлян. Он выдвинул вперед пехоту, поставив ее дугой, и, когда римляне пошли в атаку, пехотинцы начали медленно отступать назад, сначала прямыми рядами, а потом в виде обратной дуги.
Все это время фланги войск Ганнибала оставались на месте. Видимо, рвавшиеся вперед римляне не обратили внимания на фланги. Казалось, передовые части в центре фронта отступают, нужно нанести только еще один удар, и тогда Ганнибал будет уничтожен. Но Ганнибал отлично знал, что делал. Он тщательно контролировал ситуацию и позволил передовой линии прогибаться в обратную сторону, пока разъяренные римляне не оказались в мешке, окруженные с грех сторон воинами Ганнибала. И только тогда Ганнибал подал сигнал. Фланги сомкнулись, и карфагенская кавалерия, стоявшая широким кольцом, ринулась в затягивающееся отверстие мешка, чтобы не дать римлянам уйти.
И снова римлянам устроили кровавую бойню. Битва при Каннах представляет собой, возможно, величайший в военной истории образец полной победы малочисленной армии над превосходящими силами противника. Все решил военный гений единственного человека – Ганнибала. Он сражался с римлянами четыре раза: у Тицина, Требии, Тразименского озера и у Канн – и каждый раз одерживал грандиозную победу.
Когда Ганнибал выиграл битву при Каннах, казалось, весь план, который разработал и так великолепно проводил в жизнь его отец, будет успешно выполнен. После его грандиозной победы вся римская система в Италии действительно начала разваливаться. Некоторые италийские города стали переходить на сторону Ганнибала, это было таким же значительным моральным поражением Рима, как и военное поражение при Каннах. Более того, на сторону Ганнибала перешел морской порт Капуа, который можно было использовать в качестве надежной базы зимой 216 г. до н. э.
В чем он нуждался, так это в подкреплении. Ему нужны были свежие силы, новые воины, хорошо обученные и преданные Карфагену, ибо большинство ветеранов погибли. Разумеется, Ганнибал использовал италийцев, перешедших на его сторону, и, вдохновленные его гением, они никогда его не подводили, но ему нужно было много воинов. Он нуждался в продовольствии, в осадных орудиях. Все это могло прийти из Карфагена. Однако этого не произошло. Правившими в городе купцами овладело недоверие к Ганнибалу, боязнь, что победы сделают его всесильным на родине в ущерб им. Они утверждали: его победы – свидетельство того, что он ни в чем не нуждается, и велели продолжать завоевания. Но Ганнибал был всего лишь самым великим полководцем всех времен, и никем более.
