Текст книги "Ночной шедевр"

Автор книги: Айлин Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

5

Поднявшись на второй этаж в общий зал, Ирвин растерянно огляделся по сторонам. Все столики заняты, никому до него нет дела. Шум голосов, аппетитнейшие ароматы, звон бокалов…

Пока Ирвин пытался сфокусировать зрение на ближайших объектах и понять, как ему поступить, рядом появился элегантный господин в смокинге и осведомился об имени вошедшего.

– Ирвин… Ирвин Стоктон, – выдохнул ресторанный неофит.

Господин профессионально осклабился.

– Вас ждут… – И добавил вопреки этикету: – Честно говоря, сэр, я бы хотел оказаться на вашем месте.

Ирвин осторожно улыбнулся и, молча кивнув, двинулся вслед за смокингом, прокладывавшим путь с уверенностью ледокола.

Внутреннее убранство и вальяжные разодетые посетители достойно свидетельствовали о высоте цен в этом заведении и об особой изысканности меню. Но Ирвин не успел прикинуть, хватит ли ему всех капиталов, которые удалось наскрести на скорую руку – аванс и остатки дедовых накоплений…

Метрдотель отодвинул красивую бархатную штору и любезным жестом пригласил Ирвина в отдельный кабинет.

Мерцающий приглушенный свет окутывал Сандру, которая сидела за единственным столиком, одинокая, склоненная над свечой в розовом бокале, задумавшаяся о чем-то недоступном – и сама бесконечно далекая и недоступная, как мечта…

Увидев Сандру, Ирвин мгновенно забыл и про голубой «субару», и про слежку, и про деда, и даже про угрожающе неподъемный счет. Он неуверенно подошел к столику.

Очнувшись от таинственных грез, Сандра грациозным движением поправила локон у виска. Пламя свечи в глубине бокала дрогнуло, отразилось в ее бездонных глазах, мелькнуло легким бликом на ухоженной нежной коже безупречной шеи, украшенной бриллиантовым колье, озарило мерцающим светом кружева белого платья.

– Прости… – неуклюже пробормотал Ирвин и осторожно присел на свободный стул, не отрывая глаз от Сандры. – Я задержался…

Сандра Бьюфорт в этом уединенном уголке выглядела еще более потрясающе, чем во время фотосессии. Обратила к вошедшему грустное лицо.

– Я уже думала, что ты не придешь… что ты рассердился на мое приглашение.

– Нет, но это было так неожиданно.

Сандра протянула руку – на запястье мелькнул тонкий золотой браслет.

– Ничего, ведь ты пришел. – Пальцы с безупречным маникюром коснулись неловкой ладони робкого кавалера. – Это главное.

– Я рад, что ты не сердишься.

– Ну что, – неожиданно оживилась Сандра, – давай выпьем за нашу встречу?

К счастью, шампанское было открыто. Ирвин разлил напиток по фужерам мастерски, не пролив ни капли. Чокнулись, улыбнулись друг другу, молча выпили.

– Я не стала роскошествовать, – объясняла Сандра, грациозным жестом обводя блюда, неизвестные Ирвину ни по названию, ни по вкусу. – Все очень просто и очень полезно.

– Наверное, – сказал Ирвин. – Судя по твоей фигуре, ты разбираешься в этом, как это называется… калорийном балансе.

– Еще бы! – Сандра лукаво прозвенела серебряной вилкой по хрусталю. – Для начала – вот этот салат.

– С удовольствием.

Проголодавшийся Ирвин послушно пробовал все, чем угощали, ел, не различая ингредиентов, блаженно улыбался и соглашался, не разбирая слов, – хмель понемногу овладел сознанием. Но не только шампанское опьянило и затуманило глаза, сердце, душу. Та, что сидела напротив, сама была как бокал шампанского. Самого искристого и вкуснейшего сорта. И он готов был всю жизнь сидеть здесь, в этой тишине и полутьме, потягивать очередной бокал, слушать слова, жемчугом слетавшие с волшебных губ, смотреть на отблеск света в этих глубоких темных глазах, не зная, зачем все это, как это называется, – но, наверное, это-то и называется счастьем…

Сандра задумчиво, медленно проводила тонкими пальцами над пламенем свечи, и Ирвин завороженно следил за таинственными движениями, слушая странные слова:

– Ирвин… я рада, что ты так мужественно пережил неудачу. Ах, если бы ты знал, насколько ты счастливее меня! Судьба королевы красоты несравнима с судьбой фотохудожника. Кто я? Мотылек, который скоро сгорит на пламени вот этой свечи. У художника всегда остается надежда, что рано или поздно он создаст шедевр, а королева красоты обречена на забвение. Через год приходит новая Мисс, которая, быть может, и уступает по многим параметрам прежней, но зато у нее главное преимущество – свежесть. Королева красоты – товар одноразового пользования. Художник может чередовать провалы с удачами, художник может вновь заявить о себе, если даже его прочно забыли. Королева красоты лишена права на повторный успех. Она даже не может снова участвовать в конкурсе, который проиграла. Потому я так завидую твоей доле, потому я так счастлива, что ты, именно ты, можешь навеки запечатлеть красоту мотылька.

Она смахнула нечаянную слезу.

– Да, это, кажется, единственное, что я могу, – проговорил Ирвин, потрясенный признанием. – Единственное, что я могу для тебя сделать. И я постараюсь, очень постараюсь.

Сандра подняла на него взгляд – темный и томный.

– Надеюсь! – Сандра убрала руку от свечи. – Очень надеюсь.

– А можно вопрос? – Ирвин охмелел и осмелел. – Правда не совсем корректный…

– Ну что ж, раз мы об этом заговорили – спрашивай.

– Неужели ни один из твоих мужей не смог оценить…

– Ах, мои мужья?.. – Сандра поняла вопрос с полуслова. – Не Лайза ли тебя просветила насчет моей семейной ситуации? Хотя не помню, чтобы я просила ее об этом рассказывать кому попало.

– Это я виноват.

Ирвин покраснел, изо всех сил надеясь, что в полутьме это не будет заметно.

– О, как мы защищаем нашу безотказную ассистентку, – горько усмехнулась Сандра – и снова протянула пальцы к огню свечи, словно пытаясь ее неверным пламенем согреть похолодевшие руки, как греют замерзшую душу.

Ирвин опять оробел. Неуверенно произнес:

– Знаешь, насколько я успел понять, Лайза всем старается сделать лучше – правда это не всегда у нее получается.

– Впрочем, мне все равно, что тебе рассказала угодливая и разговорчивая ассистентка. Обо мне говорят все и всё. Все, кто хочет, всё, что угодно, – кроме правды. Ибо ее знаю только я. А я ее никому открывать не собираюсь.

Она осеклась на полуслове и снова взглянула в растерянное лицо Ирвина, прямо в глаза – решительность боролась с нежностью.

– Никому, кроме тебя, Ирвин. Тебе я скажу все как есть. До встречи с тобой я не представляла себе другой возможности сохранить жизнь мотыльку. Да, мне пришлось вести тяжелую борьбу – если не за любовь, то за элементарное существование. Вот-вот то, что люди называют моей красотой… и что мне еще не довелось увидеть, – эти слова Сандра произнесла с особым значением, – эта так называемая красота увянет – и что же останется мне? Вот я и пыталась хоть таким образом превратить ее в капитал. Ведь только удачное замужество может обеспечить женщине приличное состояние – и необязательно, чтобы брак был по обоюдной любви. Звучит грубо, да, не спорю. Правда вообще груба. Каждый борется за жизнь как умеет. Да я и не умею бороться, а с людьми – тем более. Пусть говорят, что хотят. – Она грациозно махнула рукой. – Давай лучше выпьем и забудем эти грустные темы!

– Давай, – охотно согласился Ирвин и подлил ей шампанского.

После очередного глотка Сандра порозовела, глаза заблестели. Полетели шутки, то невинные, то вольные, и всякая цепляла Ирвина, заставляла хохотать от души. На какое-то мгновение он почувствовал себя не то игрушкой, которой забавляется котенок, не то рыбой, которой кидают блесну. По крайней мере уж лучше быть крупной рыбой, мысленно посмеивался он над собой, слушая, как Сандра веселится, рассказывая подробности о своих мужьях-оригиналах. А попробуй не кинься на такую заманчивую блесну!..

Лукавый взгляд красавицы поощрял и соблазнял. Ирвин, совсем потеряв голову – от шампанского, от смеха, от волнующих слов, – смело взял Сандру за руку и принялся целовать ее пальцы – один за другим.

Она не отнимала руку, с улыбкой следила за выражением его лица. Потом взяла его руку и поцеловала – легко и просто.

От прикосновения нежных губ Ирвина словно ударило током.

– Не надо… – пробормотал он, чувствуя, что еще мгновение – и он не выдержит…

Сандра убрала губы, оставила ему свою нежную ладонь. Оба замолчали.

Медленно поднялись длинные ресницы, блеснул лукавый взгляд исподлобья – и вдруг непостижимая в своих переходах красавица неожиданно произнесла:

– А вот теперь моя очередь задать некорректный вопрос: тебе нравится ассистентка?

– Да ты что! Нисколько, – поспешно ответил Ирвин, стараясь говорить как можно увереннее. Перехватил иронически-недоверчивый взгляд, заглянул в свои мысли, чтобы ответить более искренно. – Хотя иногда возникает какое-то странное ощущение…

– Ну-ка, ну-ка!

Тонкая ладонь сжимала его руку, словно проверяла на детекторе лжи. Ирвин чувствовал, что надо отвечать только правду, одну правду, даже если это и не очень кому-то понравится.

– Когда Лайза рядом – я ее воспринимаю на уровне… – Ирвин замялся, но продолжил: – Ну, на уровне оборудования и аксессуаров.

– Молодец! – звонко рассмеялась Сандра. – Действительно, она воспринимается, как какая-то мебель.

– Но вот когда Лайза уходит… – Ирвин снова замялся, почувствовав, как в руку вжимаются острые ногти, но все же докончил: – Когда уходит… у меня возникает ощущение, что в студии не хватает чего-то существенного.

– Другая атмосфера сразу, да? – охотно подхватила Сандра нить мысли. – Все так считают, не ты один. Всем известно, что, несмотря на свою демонстративную скрытность, Лайза умеет навязать свою волю. Даже боссу доказала свою незаменимость.

Ирвин растерялся от такого поворота и смог только неуверенно пробормотать:

– Да, странное, непонятное существо…

Сандра похлопала его по руке и откинулась на спинку стула. Прищурившись на огонь свечи, задумчиво произнесла:

– Между прочим, мы с ней когда-то пересеклись на конкурсе «Мисс Америка»: я как победительница в Техасе, она – в Иллинойсе.

Ирвин изумленно уставился на нее:

– Ты хочешь сказать, что Лайза… И кто из вас победил?

Сандра помрачнела. Вздохнула.

– Никто. Лайза, увы, еще до финала угодила в аварию. Ну а мне не повезло по причинам политкорректно.

– Объясни.

– В тот год впервые избрали президентом афроамериканца – так что устроители конкурса сделали все, чтобы победила сам понимаешь кто…

– Выпьем за справедливость! – воодушевленно прервал ее Ирвин и разлил остатки шампанского – на этот раз досталось и скатерти.

Сандра отпила глоток и продолжала:

– Да, насчет справедливости… Наш босс оказался умным и добрым человеком. Он пылко пообещал исправить несправедливость, принял меня на вакансию фотомодели, а Лайзу – из жалости – в ассистентки. Но его понятия о справедливости, скажу тебе, оказались весьма своеобразными. Я стала, так сказать, учебным пособием для начинающих фотографов, а Лайза принялась, как удается, обеспечивать техническую сторону. Мы превратились в студийный реквизит и скоро покроемся вековой пылью.

Ирвин потрясенно покрутил головой.

– Кто бы мог представить, что все так повернется! Если бы тогда спросить судьбу…

– Ирвин, – произнесла Сандра медленно и печально, – судьба, как правило, на вопросы не отвечает. Судьба дает свои ответы, с которыми не спорят.

Опять наступило молчание. Ирвин ушел в размышления. Сандра какое-то время внимательно смотрела на него, потом снова заговорила первая – и опять на прежнюю тему:

– Значит, говоришь, тебе не хватает иногда Лайзы? Она заботливая, правда?

Ирвин ответил из глубины своих беспокойных дум:

– И сколько претендентов на мастеров осталось за бортом?

– Ни один не прошел, – усмехнулась Сандра. – Понимаешь, выяснилось, что у меня такой тип красоты, который требует особого подхода.

– Я это уже понял.

– Да ты не переживай. – Сандра снова положила ему на руку ладонь, снова блеснул тонкий браслет. Участливо заглянула в глаза. – Я знаю секрет, только никому его не говорю – все надеюсь, что сами откроют. Но тебе скажу. Ты только слушайся меня – и у нас все получится.

– О'кей.

Сандра увлеченно заговорила:

– Понимаешь… во время сеанса я думала о твоем подходе… Мне кажется, ты распыляешься. Зачем так много вариантов, когда надо найти один-единственный, но такой, чтобы сшибал с ног с одного взгляда.

Умница, подумал Ирвин. Озвучила мои мысли о шедевре. И как вовремя.

Сандра продолжала – голос теперь звучал воодушевленно, весело, словно она нашла решение труднейшей задачи:

– Я столько снималась, что лучше любого фотографа знаю, как меня подать. Да, Ирвин, я давно открыла этот секрет. И тебе, только тебе его открою! Потому что ты, именно ты – тот, кто его достоин! Ты не просто талант, Ирвин! Ты – ге… Нет, прости, я не могу этого сказать. Но я очень хочу это сказать и обязательно скажу, когда увижу тот шедевр, который ты сделаешь! А ты его сделаешь обязательно! Мы его с тобой сделаем!

Ирвин был так же потрясен щедростью бескорыстного подарка, как и почти буквальным повторением его недавних слов. Стало ясно все: и почему не удался ни один снимок, и кто спасет неудачника. Оставалось только найти правильное решение – и завтра оно будет найдено!

Ирвин успокоился, повеселел и принялся заканчивать ужин, соревнуясь с Сандрой в аппетите и в шутках, с радостью видя, как она от души смеется его рассказам о проказах над дедом и о смешных случаях его любовных похождений. Она слушала, смеялась, отвечала, изящно снимая серебряным ножом кожуру с яблока, изредка взглядывала на него, и этот взгляд каждый раз словно бил током: темный, откуда-то глубоко изнутри, как будто взглядывала не девушка, а сама бездна.

Но и ужин в конце концов закончился, и Ирвин не знал, что ему дальше делать с этой бездной. Впервые в жизни не знал, как вести себя с женщиной.

– Послушай! – вдруг предложил он с воодушевлением, совершенно искренним. – А не начать ли нам съемки прямо сейчас? Все твое с тобой, а мое – в студии, и всегда готово!

Сандра ласково рассмеялась.

– Нет, не все. Кое-чего не хватает!

– Чего?

– Нашей милой ассистентки Лайзы. Она обидится, что мы обошлись без нее. Да и правила съемки ты знаешь не хуже меня.

– Ах да, – Ирвин досадливо махнул рукой. – Черт, я совсем про это забыл…

Сандра нежно скользнула губами по его щеке и отпрянула.

– Не расстраивайся. Завтра я с утра приду в студию и все-все-все тебе расскажу и покажу! Ты узнаешь, как создается шедевр, обещаю тебе!

– Отлично! – с готовностью согласился Ирвин. – Но завтра командуешь ты, а сегодня за ужин плачу я. Идет?

– Как хочешь, – ответила Сандра, ее голос стал неожиданно холодным и загадочным.

Ирвин подошел к выходу, приоткрыл занавес, жестом пригласил официанта.

В тот самый момент, когда вышколенный, накрахмаленный работник ресторана с улыбкой перешагнул порог со счетом в руках, этот же порог стремительно миновала выходящая Сандра. Ошеломленный Ирвин не успел ни задержать ее, ни сказать хоть слово. Лишь проводил взглядом мелькнувшее белое воздушное платье. Красота была подарена на каких-то два часа – и исчезла дымом, растворилась в неизвестности.

Машинально подписав счет, Ирвин высыпал на стол все содержимое портмоне. Официант быстро перелистал купюры, ласково улыбнулся, сгреб выручку на фирменный поднос и с достойным поклоном удалился.

Ирвин обогнал его, едва не сбив с ног, пролетел к выходу, ушибаясь об углы столиков и не замечая боли. Пронесся вниз по ковровой лестнице, поскользнулся на мраморном полу вестибюля, упал, успел сгруппироваться, вскочил и, едва не разбив стеклянную дверь, вылетел на ночную прохладу.

Пустота. Ни Сандры, ни единого человека. Только вдали, рыча газом, стремительно выворачивал на магистраль голубой седан «субару».

Тот самый.

Ирвин остолбенелым взглядом проводил исчезающий в темноте автомобиль.

Значит, в ресторане тоже была слежка.

Куда исчезла Сандра? А может, она уехала на этом голубом «субару»?

Ирвин подскочил к стоянке такси, кинулся в салон, уселся, скомандовал следовать в направлении, куда скрылся «субару». Тут же опомнился. Дал отбой, велел остановить машину, полез в портмоне и с облегчением нашел заветную заначку – когда-то так велел поступать дед. Рецепт морского пехотинца в очередной раз выручил его непутевого внука.

Откинулся на мягкую спинку сиденья, закрыл глаза. Тишина и мерное гудение мотора постепенно привели в чувство. С каждой милей возвращались обычное спокойствие и уверенность. Финал вечера оказался неожиданным, но завтра во всем разберемся. Конечно, ужин нанес весьма ощутимый удар по бюджету, но ничего. Пробьемся фастфудами…

6

Раннее утро застало Ирвина в одиночестве на кожаном диване. Пушистый плед сполз на пол, и внезапный холодок, ворвавшийся в спальню из студии, отозвался дрожью и резким пробуждением. Кто-то открыл окно?

Да, за перегородкой шаркающие, ставшие привычными шаги. Это она, ассистентка. Хлопочет, чем-то стучит, что-то двигает, устанавливает. Незаменимая Лайза…

Ирвин прислушивался к звукам и, не открывая глаз, представлял, как девушка в черных очках, черном шарфе, сером мешковатом костюме и черной шапочке усердно готовит студию к новому рабочему дню. Да, день начался, пора впрягаться.

Ирвин вскочил и ринулся в душ. Угощая себя для начала приятной теплой струей воды, невольно размышлял, почему это так получается: такая невзрачная, почти угрюмая ассистентка вопреки своей унылой внешности создает в студии какую-то деловую, даже уютную атмосферу? Сразу хочется работать, зная, что все под рукой, все готово и тебе вовремя помогут, подскажут, да и после съемки не придется заботиться ни о качестве снимков, ни об уборке и разборке – как будто все делается само собой.

Ирвин переключил душ на самый жесткий режим – и интенсивно хлещущий ледяной дождь неожиданно вызвал непростой вопрос: почему, когда Сандры рядом нет, исчезает и завораживающая аура ее потрясающей красоты? Почему, только появляясь в поле зрения, Мисс Техас пробуждает взрыв чувств, сильно напоминающих первую, самую восторженную, самую наивную, инстинктивную влюбленность?

Так и не найдя вразумительного ответа ни на один вопрос, но основательно взбодрившись, Ирвин отправился на кухоньку, где его поджидал горячий завтрак.

– С добрым утром! – приветливо кивнула Лайза. – Яичница с ветчиной готова.

– Отлично, – пробурчал Ирвин. – А то, знаешь, вчера в ресторане наугощался бескалорийной диетой.

– Чем меньше калорий, тем ценнее блюдо, – сыронизировала ассистентка. – А ты наверняка не позволил Сандре превратить себя в альфонса, так что…

– Да, все оставшиеся дни придется жестко экономить, – вздохнул Ирвин.

– Не придется.

– Это почему? – удивился Ирвин, густо намазывая гренок сливовым джемом. – Босс опомнился и увеличил аванс? Гуманитарная помощь начинающему фотографу, чтобы не умер с голоду, не успев создать шедевр?

– Угадал. Только гуманитарную помощь будущему ведущему фотографу агентства я взяла на себя, – улыбнулась Лайза. – Не вздумай выкидывать из холодильника то, что я туда загрузила. Едва донесла.

– Ладно, уговорила, – смиренно сказал Ирвин. – Принимаю твою гуманитарную помощь. Но с одним условием…

– Заодно взять на пропитание и ведущую фотомодель, еле живую от бескалорийных блюд?

Ирвин сделал вид, что пропустил неуместное предположение мимо ушей. Усмехнувшись, продолжал:

– В общем, когда я выбьюсь наверх… а я обязательно выбьюсь!..

– Не сомневаюсь.

– То возьму тебя в…

Лайза сделала странное движение – словно попытку снять очки. Но Ирвин весело проговорил раньше, чем она успела это сделать:

– В личные постоянные ассистентки!

– Не возражаю. – Лайза опустила голову – очевидно, в знак согласия. Провела пальцем по щеке, словно что-то смахивая – наверно, пылинку. – Осталось только выдержать экзамен – и мне, и тебе…

Ирвин не понял странный смысл высказывания, но не стал вдумываться и решительно атаковал яичницу, а Лайза выбрала самый маленький кусочек сыра.

Дальше завтрак проходил в обоюдном молчании.

Когда Ирвин приступил к черному кофе, ассистентка сослалась на срочные дела и удалилась. Топ-модель тоже не спешила появляться. Ирвин наслаждался тишиной после сытного завтрака. Кофе окончательно привел его в боевую готовность.

Ирвин вышел в студию и в ожидании Лайзы и Сандры принялся прохаживаться от стены до стены, настраиваясь на рабочее состояние, которое – если повезет – может перейти во вдохновение и озарение.

Если повезет…

В распахнутые настежь окна врывался холодный, промозглый воздух, отдающий смогом.

Поеживаясь, Ирвин подошел, чтобы закрыть раму. Взглянул вниз, на улицу. Не припаркован ли где-то поблизости голубой «субару»? Но вчерашнего преследователя не обнаружилось.

Позади открылась дверь, потянул резкий сквозняк. Ирвин сердито замкнул раму.

Лайза влетела с двумя большими пакетами в руках и пронеслась на кухню.

Ирвин ощутил приятный запах свежих апельсинов и прочих фруктов, стимулирующих творческую деятельность мозга.

– Кстати: я терпеть не могу киви и грейпфруты! – на всякий случай крикнул Ирвин вдогонку.

Загрузив холодильник, ассистентка так же точно и быстро занялась настройкой софитов.

Ирвин разбирался с фотокамерами, поглядывая на хлопочущую Лайзу. Откуда в этой бывшей красавице, пережившей автокатастрофу, столько энергии, усердия?

Лайза заметила его взгляд.

– Ты не жалеешь, что вчера провел вечер с Сандрой? – внезапно спросила она тихим голосом. – Не жалеешь?

– Ну что ты! – как можно бодрее ответил Ирвин. – О чем жалеть? Теперь я вооружен до зубов! У меня две музы – одна вдохновляет красотой, вторая окружает заботой, – улыбнулся он ассистентке. – Грешно, если я в такой творческой обстановке не создам что-нибудь шедевральное!

– Я в тебя верю.

– Спасибо.

– Может, стакан сока?

– Можно, – ответил Ирвин, поглядев на часы. – Все равно наша топ-модель задерживается.

– Может, я сделаю тебе коктейль на свой вкус?

– Не возражаю.

Когда Лайза появилась с парой бокалов коктейля, Ирвин навел на нее объектив – шутки ради, фото на память, – но нажать на затвор не успел.

– Не смей! – крикнула Лайза. Она резко повернулась, едва не уронив поднос, коктейль заплясал в бокалах. – Не смей!

Ирвин опустил камеру, недоуменно и огорченно.

– В чем дело?

Свободной рукой Лайза поправила очки.

– Еще раз наведешь на меня объектив – будешь искать другую помощницу.

– Хм. Ну как хочешь. Извини, я не думал, что тебе это настолько неприятно.

– Да, неприятно, – подтвердила Лайза уже спокойным голосом, подходя с подносом к рабочему столу. – Не забудь: я здесь всего лишь ассистентка, а не модель. Упражняться будешь на других.

– Да, – дружелюбно подтвердил Ирвин, любуясь разноцветным напитком, красиво переливающимся в бокалах. – Согласен на все, только бы не лишиться такой замечательной ассистентки. Прости меня, пожалуйста, я больше не буду. А вот где же наша замечательная модель?

– Придет, никуда не денется. – Лайза протянула запотевший бокал. – Извини за резкость. Я в свое время достаточно наснималась – больше не хочу. С меня хватит.

– Ладно, пусть будет по-твоему, – миролюбиво ответил Ирвин, потягивая коктейль. – Мм, как вкусно! Что здесь смешано? – Он угадал лишь клубнику и апельсины. – Лайза, у тебя кулинарный талант! Нет, тебе определенно надо идти ко мне в ассистентки! Наверно, и других талантов немало – о которых я еще не знаю?

Лайза смущенно засмеялась, поставила свой бокал на поднос и озабоченно взглянула на стенные часы.

– Похоже, Сандра срывает фотосессию?

– Точно. – Ирвин допил коктейль. – Хотя она говорила, что заявится с утра пораньше, но, наверное, запамятовала.

– Кажется, тебя это не особенно огорчает?

Ирвин улыбнулся.

– Странно, но почему-то нет. Сам удивляюсь. Но мне сейчас так хорошо… Может, потому что рядом… – Он осекся и замолчал, смутившись не меньше Лайзы.

Ассистентка в упор смотрела на него, но выражения глаз за черными очками было не угадать. Неожиданно прозвучали и ее слова:

– Ты не сердишься, что я сообщила Сандре о неудачных снимках?

– Что ты! Нет! – В эту минуту Ирвин был совершенно искренне убежден в своих словах. – Наоборот, благодарен, что ты избавила меня от подробных объяснений с разгневанной моделью. Она сама завела разговор…

– Там, в ресторане? И как она отреагировала? Что она про меня сказала?

Ирвин вдруг замялся.

– Ну, знаешь… – Ирвину вспомнились мимоходом сказанные слова и осторожные вопросы насчет самой Лайзы – любопытство ассистентки показалось настолько неуместным и опасным, что он попытался перевести ситуацию в другое русло: – Она что-то говорила, но я забыл. Помню только, что она тебя жалела.

Лайза вздрогнула.

– Жалела? Разве она способна на такое чувство?

Ирвин сменил тон.

– Извини. Я понимаю, тебе трудно об этом…

– Да, нелегко. Если бы ты знал, сколько пришлось пережить… Даже вспоминать не хочу. – Но тут же продолжила монолог, который Ирвин не решился прервать. – Не дай бог никому того, что мне пришлось пережить – с самого детства. Отец – вечный неудачник. С матерью каждый день ссоры, каждую ночь – ее слезы и стоны, каждое утро мне доставалось от обоих – а я при чем? Когда родилась младшая сестренка, я слышала, как они друг друга упрекали – кто виноват – и тыкали в меня: вот такая же будет! А потом – кризис. Отец потерял последнюю работу, где его терпели. Мать кинула в него пустой сковородкой – он хлопнул дверью и ушел неизвестно куда. С тех пор не знаю, что с ним. Может, и на свете уже нет.

Ирвин потрясенно молчал, боясь и слов, и молчания.

Лайза продолжала, не в силах остановиться:

– Мать плакала неделю. Потом забрала младшую сестренку укатила в Мексику. Мне сказала: «О тебе позаботятся!»

– А сколько тебе было?

– Двенадцать. И уехала. И от нее тоже с тех пор никаких известий. Может, вышла замуж, а может, утопила горе и печаль в текиле. Она всегда любила прикладываться к спиртному…

– А ты?

– Я ненавижу алкоголь и тех, кто пьет. Достаточно насмотрелась дома – надежное противоядие.

– Да, молодец, что не пьешь. Я почти тоже… – Ирвин осекся, вспомнив вчерашнее неумеренное возлияние. Подойдя к окну, глядя на шумящую улицу и не видя ее, вновь заговорил: – Странно, Лайза, наши судьбы в чем-то схожи. Я ведь тоже фактически сирота. Родители бросили, воспитывал дед… Контуженый, с причудами.

Лайза вздохнула издали, от стола.

– Все-таки ты рос дома. Не в приюте.

– Да. Тебе пришлось хуже.

– Ты прав. Я и говорю – никому такого детства не пожелаю. Одна на всем белом свете.

– А потом что было?

– Ну, со временем привыкла к мысли, что у меня больше нет ни дома, ни родителей, ни вообще ничего. Не думала о будущем, училась жить настоящим – так велел мне школьный психолог. Пыталась подружиться с девочками из группы и стать лучшей по учебе. Первое не удалось, а второе – вполне.

– Да? Это как?

– Я закончила школу первой по всем предметам. Назло всем. Меня называли уродкой, клали кнопки на стул, портили тетради, но я доказала, что я лучше тех, кто пытался меня унизить и оскорбить. Когда вручали награды, это был первый час, когда я чувствовала себя сильной и счастливой. И я этот час помню до сих пор…

Она вздохнула и замолчала.

– И как, помогли тебе твои награды? – Вопрос Ирвина прозвучал бы неуместной насмешкой, если бы не ласковый, искренне заинтересованный тон.

И Лайза, почувствовав это, откликнулась:

– Нет, не помогли. Никому не нужны девушки без образования, а похлопотать за меня было некому. Устроилась бебиситтером. Какое-то время это позволило мне просуществовать. Потом надоело, стала искать другие возможности заработка. За три года сменила десяток профессий: развозила пиццу, мыла окна в офисах, работала секретарем в муниципальном гараже, участвовала в разных рекламных и избирательных компаниях, пыталась вдвоем с подругой организовать фирму по продаже воздушных шариков. Нигде удержаться не удалось…

Лайза опять замолчала. Ей трудно было найти слова, чтобы передать Ирвину, как она все эти годы надеялась, что ее усердие, молчаливую услужливость, сверхъестественную аккуратность и понятливость в конце концов оценят по достоинству.

Оценили – но совсем не то, на что она рассчитывала.

– Ну а потом? Как потом получилось? – осторожно спросил Ирвин.

– А потом – сначала зеркало, а потом люди сказали мне, что я вовсе не уродина. Что я красивая. По-настоящему красивая.

– Бывает, – сказал Ирвин неопределенным тоном. – Бывают чудеса на белом свете.

– Но это меня совсем не обрадовало.

– Почему?

– Потому что оценили не душу, не характер, не интеллект, а только внешнюю привлекательность.

– Но это ведь тоже немало, – горячо возразил Ирвин.

– Конечно, конечно… Тогда я действительно восприняла это как чудо: меня пригласили к участию в конкурсе «Мисс Иллинойс»…

– И ты же победила, – радостно напомнил Ирвин. – Победила!

– Да… Когда я услышала свое имя в качестве победительницы конкурса, я думала, упаду в обморок от счастья. Слезы градом, корона едва не упала с головы, я кружилась, смеялась, разбрасывала цветы и подарки – словом, сошла с ума. А Берт – Берт так смотрел на меня… Он был счастливее всех.

– Берт – это?..

Ирвин не решился закончить вопрос, опасаясь вернуть ассистентку в утраченное прошлое. Но она вернулась сама, добровольно.

– Мой жених. Он-то и уговорил меня участвовать в конкурсе. Он сказал: «Выиграешь – поженимся! Я хочу, чтобы моя жена была дипломированной красавицей!» Он был богат, у него солидные родители – а я кто? Вот мы и надеялись, что, может, победа в конкурсе сделает меня достойной войти в эту семью…

Лайза погрузилась в долгое молчание. В воспоминания о той безмятежной поре, когда она была самой желанной невестой на свете.

Ирвин терпеливо ждал продолжения исповеди.

– У нас все было готово к свадьбе. Кольца, платье… все, что полагается. Мне осталось пройти последнее испытание – участвовать в конкурсе на звание «Мисс Америка». Я считала, что, даже если я не займу призовое место, сам факт участия в таком престижном конкурсе будет для Берта и его родителей подтверждением моей ценности. И настал ад. Меня начали преследовать. Звонки, письма, гнусные предложения… Но самое страшное произошло, когда за нами однажды погнались папарацци. Мы с Бертом решили потихоньку от всех прокатиться на его машине за город. Но на шоссе за нами увязалась целая стая автомобилей, набитых охотниками за «жареным». Берт ненавидел этих хищников еще больше, чем я. Он разъярился, включил максимальную скорость, чтобы оторваться, но…

На этот раз молчание оказалось коротким, но таким выразительным, что Ирвин поймал себя на приступе пронзительной жалости и едва удержался, чтобы не погладить Лайзу по голове, как брошенного котенка. Она с трудом процеживала слово за словом:

– До сих пор перед глазами жуткая картина… В общем, Берт, пытаясь уклониться от удара, не справился с управлением.

– От удара?

– Да. Нас подрезал голубой «субару».

– Седан «субару»?! – выкрикнул Ирвин на всю студию.