Текст книги "Без права на развод (СИ)"

Автор книги: Ая Кучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 34. Рома

Я смотрю на Юлю, любуюсь. Она устроилась напротив, откинулась на спинку дивана.

Жена слушает восторженный рассказ Киры, кивает, но краем глаза смотрит на меня.

Тупица ты, Алимбаев.

Недоумок.

Такую девушку потерять из-за собственных загонов…

Да без какой-либо причины похерить всё, что можно было исправить, если бы я вовремя постарался.

– Привет.

Улыбаюсь. Я уже это говорил? Нет?

Чувствую себя первокурсником, который на первой вечеринке перебрал и решил к понравившейся девочки подойти.

В голове звенит, слова разлетаются между собой. Чертово сердце барахлит, разгоняя дурман по телу.

Она мороженое хотела? Точно.

Поднимаюсь, двигаюсь в сторону кассы. Тут самообслуживание.

Пульс зашкаливает. Едва соображаю.

Хочется об стену шибануться, чтобы мозги на место встали. Набрать Михалыча, пусть советы даёт?

Как крышей не поехать. Когда жена рядом, а касаться её нельзя.

Набираю несколько вкусов в разные бумажные стаканчики, хватаю пластиковые ложки. Отношу за стол.

Возвращаюсь за напитками. Малой – какао, себе кофе, чтобы хоть немного в сознании остаться, Юле – её любимый манговый чай.

– Ром, салфетки попроси, – разворачивает меня обратно к кассе. – Кира…

– Ага.

Я падаю на диван, достаю из кармана пачку влажных салфеток. После того как Кира чернилами обмазалась, всегда с собой стараюсь носить.

Квартира забита, машина, карманы, и даже офис. Высшая боевая готовность.

Мелочь, а как-то раньше не задумывался, что нужно рядом держать.

Потому что малышка у меня бедовая, действительно слишком активная.

– Пап, – дует губки, когда забираю у неё мороженое. Хмурится недовольно. – Я тоже хочу.

– Мы с тобой договаривались, Кирусь? Один шарик, ты его съела.

– Но тут много!

– Это маме. Она взрослая, ей можно больше.

– Ма-а-ам…

– Нет, Кирусь. Мама с тобой делиться не будет. Папа запретил.

– Пфф!

Громко вздыхает, со скрипом отставляет от себя кружку. Под столом выбирается наружу, убегая к детскому уголку.

Сверкает недовольным взглядом напоследок. Кажется, Кируся полностью в маму пошла.

И ждёт меня мстя дома, страшная и беспощадная.

– Ты хорошо справляешься, – в голосе Юли явное удивление. Я себя от этого тона законченным идиотом чувствую. Настолько хреновым отцом был?

– Учусь, – беру в руки кружку с кофе. – Но базу уже усвоил.

– Угу. А Луна как?

– Нормально. Всё так же ссыт в мои ботинки, можешь быть спокойна. Ты хорошо её обучила.

– Если она тебе надоест… Ты ей не выбрасывай! И не отдавай никому. Я заберу.

– Я и не собирался. Это же моя кошка. Раз я её притащил, мне и нести ответственность.

– Ну, ты всегда был против домашних животных.

Был. Не только из-за того, что меня когда-то в детстве дворовой кот пытался убить.

И не из-за шерсти, вони, неожиданных сюрпризов в ботинках. Это раздражает, но не главная причина.

– Я не против самих животных, – пытаюсь объяснить. – Но ты помнишь, не до них было. На съёмной запрещали.

– А потом? – уточняет, внимательно разглядывая меня.

– Мы переезжали. Ты забеременела. А животное – это большая ответственность.

– Больше, чем ребёнок? Странные у тебя приоритеты, Алимбаев.

– Ребёнок растёт. Становится отчасти самостоятельным со временем, взрослым. А кот – это перманентная ответственность. В отпуск с собой не возьмёшь, нужно пристраивать куда-то. Даже на выходные не уедешь просто так. Вроде мелкий комок шерсти, а ответственности много.

– А ты с каких пор ответственности боишься, Ром? Никогда за тобой этого не замечала.

Первый порыв – уйти в отказ. Отшутиться, перевести тему. Не поднимать то, в чём признаваться не хочется.

Михалыч повторяет, что разговаривать полезно. И мол, нет ничего постыдного в том, чтобы признать слабость.

А я трындец как это не люблю. Ни в слабости признаваться, ни в ошибках.

Легче наворотить новых проблем, зато старые перекрыть.

Но Михалыч кажется умным мужиком. И пока разговоры с ним только на пользу шли.

Юля цепляет ложкой подтаявшее морожено, жмурится от наслаждения. Я залипаю.

Ловлю каждый момент. Как трепещут длинные ресницы. Как девушка морщит нос довольно. Облизывает губы, собирая сладкие капли.

Залипаю. Запоминаю. На всякий случай. Если это последний раз, когда я так близко могу любоваться.

Я чётко определился, чего от жизни хочу. Вернуть Юлю, наши отношения. Выстроить всё заново.

Но насильно мил не будешь. Я не могу её преследовать или заставлять, продавливать. Только больнее сделаю.

А я достаточно боли Юли причинил.

– Давно боюсь, – слова царапают, выдавливаю их силком. – Не вывожу. Боюсь облажаться, не потянуть. Поэтому и… Маху давал. На работе оставался. С Ником зависал.

– Чтобы домой не возвращаться?

– Чтобы в новую ответственность не нырять. Почувствовать, как бы это тупо ни звучало, свободу. Глоток свежего воздуха. Где от меня никто ничего не ждёт.

– Зачем тогда ты всё это делал? Не мог взять перерыв? Рассказать?

– Как нытик пожаловаться любимой, что я слабак и не вывожу? Тогда это казалось тупостью. Пытался как-то сбалансировать. В итоге работу удержал, а на семейном поприще всё растерял. Поэтому и боялся новой беременности. Понимал, что окончательно потону в обязательствах, лишних и надуманных, которые сам на себя навешал.

– И почему ты их надумывал?

– Точно смогу через пару месяцев сказать. Когда с Михалычем разберёмся.

– Михалыч? Я не помню таких друзей у тебя.

– Это мозгоправ. Пошёл недавно.

В целом, задумка Юли с психологом была не такая уж плохая. Подсадила зерно идеи в голову, а дальше я уже докрутил.

Понимал, что не вывожу. И если я хоть шанс с женой хочу, то нужно что-то меня. Прорабатывать.

Почти все психологи меня бесили. Пафосные, заумные, словно мы на международной конференции, а не в офисном центре собрались.

Михалыч – Михаил Михайлович – оказался нормальным мужиком. Под пятьдесят, с простыми фразами, уютным кабинетом. Без дебильного блокнота, который меня раздражал.

Постукиваю ложкой по столу, отбрасываю. Ощущение, что с себя кожу стягиваю.

Вот эта вся искренность о слабостях – не моё.

Но надо. Через себя переступить.

Всё из детства, да?

Как же шаблонно, как же правдиво.

Отец свалил… Я мелким ещё был, почти не помню его. Пару фраз в голове засело, которые выкинуть сложно.

«Мужик, Ромка, должен ответственным быть».

«Надо, Ромка, самому всё делать».

«И что, что сложно? Ты девчонка или как? Давай, напрягись».

Подобные фразы, в разных вариациях. И это какой-то занозой засело.

Потом отец свалил. Без предупреждения. Решил, что для него слишком всё, где-то проще будет.

А я на краю сознания зарубку сделал. Не тянешь – останешься без семьи. Надо тянуть.

Больше работы, выше лезть по горе, на вершину. Даже если в какой-то момент объём уже не вывозишь, надо продолжать.

Обеспечить семье лучшую жизнь. Лучше и лучше. Потому что обещал. Потому что хочу, чтобы всё по карману было.

А потом нищета в детстве наложилась ещё сверху. Сложно было. Мама тянула на себе меня, деда, чья фамилия мне досталась после развода родителей.

Засело, что обязан из этого выбраться. Никогда не скатиться обратно в момент, когда не на что продукты купить на ужин. Хотелось быть как те мажоры в универе, которые всё в жизни могли.

Гулять, тусить, веселиться, ни на что не отвлекаясь. Стать подобно им, стать ими.

Наложилось, задвоилось.

Привело не к лучшему результату.

Конечно, Юля знает. Поверхностно историю моей семьи. Со мной была, когда денег не хватало, прошла этот путь от копеек до приличной зарплаты.

Но чувства я никогда не обнажал.

– Вот как-то так, – фыркаю. Всё-таки не сдерживаюсь, за показной ухмылкой всё прячу. – Так что твоё наказание с психологом было в тему.

– Это не наказание было, – Юля натянуто улыбается, явно не знает, как реагировать. – Просто ты настаивал, а я…

– Не хотела рассказывать про то, с кем на самом деле встречалась. Я понял. Но вот эта байда с «выполнять все прихоти» явно в твою сторону подача была.

– Ну… Заметь, я ничего странного не попросила! А могла бы!

– Могла.

Усмехаюсь, наблюдая за тем, как Юля заводится. Глаза горят, на лице – дикая уверенность в своей правоте.

Я уже забыл, какая девушка бывает, когда с кем-то воюет.

Яркая. Обжигающая. Опасная.

Жаль, что со мной эта война была.

– Другую я бы за такие приколы удушил, Юль. А тебя нельзя же.

– Почему? – приподнимает бровь.

– Потому что без тебя – нельзя. Приходится терпеть.

– Всё это хорошо, Ром, – девушка тяжело вздыхает, греет тонкие пальчики о кружку. – Я рада, что ты с собой разбираешься. Но… Я не понимаю, чего ты добиваешься.

– Разве? – подаюсь чуть вперёд, Юля вжимается в спинку дивана. – Понимаешь же.

– Нет. После всего, что ты натворил… После всех измен…

– Одна. Одна интрижка, Юль.

– Врёшь. Либо в том, когда её закончил. Либо в количестве. Я ведь знаю, когда… Когда это было. Не с пустого же места за тобой проследила.

Я это понимаю. Но пока не нашёл вариант, как доказать свою правоту. Тут на слово верить надо.

А Юлине доверие я потерял.

– Кто бы мог подумать, – горько усмехается девушка. – Что биточки столько всего вскроют.

– Ты уже говорила. Если это про то, что я должен был поужинать в ресторане… Там действительно банкет был. Дай мне минуту, я на сайт зайду. Должны фото выставить, наверное.

– И воротник случайно натёр?

– Это был не засос. Действительно натёр. Весь день на встрече и с начальством, расстегнуть не получалось.

– А Никита как относится к тому, что ты его «Никусей» называешь?

– Никак. Ты чего, Юль? Я так не называл.

– Но я слышала! Дважды слышала!

Я хмурюсь. Пытаюсь понять, когда это могло произойти. Кого из своего окружения я так бы назвал.

Пусто. Нет таких.

Но просто так Юле это не доказать. Она ни одному слову не поверит.

– Когда дважды? – уточняю напряжённо. – Вспомнишь?

– Естественно! Когда с засосом пришёл! Когда ужинал не пойми с кем. Точнее, не ужинал. А потом утром и поехал…

– К Никите. Давай сразу обозначим. Что я не настолько двинулся, желая в столичную жизнь влезть, чтобы так прям чудить. Хотя, вообще не должен был влезать куда-то. Низко поступил.

– Нет, я…

Юля кусает губу, усиленно размышляет над чем-то. Кусает костяшки пальцев, взгляд бегает.

Я не мешаюсь, наблюдаю. Уверен, что этого быть не могло. Но девушка сама к этому дойти должна была.

– Ладно, один раз, – поджимает губы недовольно. – Утром, может, Ник было. А я среагировала остро. Но вечером тогда, накануне…

– Тебе послышалось. Я сейчас газлайтингом не занимаюсь, Юльчик. Не перекручиваю. Но этого действительно не было.

– Ладно. И что ты тогда Нику говорил? Что на «Никусь» похоже?

– Без понятия. Уже и не вспомнит. Юль, я бы сейчас многое отдал, чтобы открутить всё назад. Сохранить доказательства для защиты. Отменить всё, что натворил. Но к тому моменту я всё закончил.

– А после я узнала? Хочешь сказать, что я неправильно сложила все факты, а при этом угадала?

– Это можно внести в список самых тупых вариантов, как муж спалился с изменой.

Шутка – на грани фола.

Не смешно. Спалился.

Полез куда не следовало. Заигрался, чувствуя вседозволенность, и бумерангом в голову хорошо стрельнуло.

Юля усмехается, поднимая руки. Не хочет продолжать эту тему. Понимаю. Лихорадочно ищу новый повод для разговора.

Удержать её тут.

Не отпускать.

Самым тупым вариантом ещё ненадолго задержать.

– Ты красивая, – вылетает неожиданно.

– Что?

– Ты красивая. Я говорил это недостаточно часто. Своими поступками заставил сомневаться в тебе. Я искренне сожалею. Это не должно было задеть тебя. Ты красивая, Юль. Очень красивая. И мне половине посетителей хочется в морду дать, что они на тебя смотрят.

Юля держится секунду. А после начинает оглядываться. Улыбаюсь, наблюдая за ней.

Не соврал же.

Красивая.

В тёмном платье, с распущенными волосами. Короткие пряди чёлки падают на лицо. Руки свербит от желания поправить.

– Тут одни подростки, – выдыхает недовольно.

– Но у них тоже глаза есть. И в ресторанах, куда мы ходили, тоже хотелось. Это нездоровая штука, согласен. Свою вину на тебя проецировал.

– И что? Вдруг окажется, что ты поэтому Никите всю ту чушь говорил? Что бы что? Он ко мне не подкатил случайно? Серьёзно?! Алимбаев! Это уже чушь.

Я молчу. Оправдания тут не сработают. Да и впустую будут. Только сильнее себя закопаю.

Перевожу взгляд на Киру. Сидит за детским столиком. Высунув кончик языка, что-то сосредоточенно рисует.

Щеку прожигает взгляд Юли. Палит, кожа начинает гореть.

Ну что ты смотришь, милая?

Вот такой у тебя муж. Был.

Дашь шанс показать, что я другим могу стать?

– У меня к тебе просьба, Ром, – вздыхает, отвернувшись к окну. – Я очень надеюсь на то, что ты её выполнишь.

– Конечно. Всё, что нужно.

Обещаю, именно это и вкладывая в свой ответ.

Всё, что понадобится, я сделаю.

– Не приглашай меня на мороженое больше, – убивает своей просьбой. – Или на кофе. Или ещё куда-то. Не надо. Мне нужно время без тебя.

– Тебе не понравился вечер?

– Это… Сложно. С тобой так сложно, Алимбаев, – подпирает лицо ладонями. – Вот скажи, что с вами, мужиками, не так? Почему ты не мог быть таким раньше? С Кирой сидишь, в декрет готов был уйти. Внимательный, подарки присылаешь. Почему раньше так не делал? И где гарантия, что через пару недель всё не вернётся в прежнее русло?

Её нет.

Мои обещания для Юли сейчас пустой звук. Мне нужно заново её доверие заслужить, поступками.

Но я не врал и не юлил, когда предлагал декрет. Готов был на это.

Явно бы двинулся и облажался не раз, но готов был учиться. С Кирой экспресс-курс проходит не совсем провально.

Денег бы хватило. Сбережений достаточно, мы с Юлей никогда попусту не тратили деньги, откладывал постоянно. Достаточно, чтобы декрет просидеть и ещё хватило.

Разочарованием ударило под дых, когда все тесты показали одну полоску. Понимал, что так правильно. Не беременностью брак спасать.

А справиться не мог.

Не с тем, что Юлю удержать не получится. Не хочу этим. Только не так.

Но… Осознание укололо, что у нас мог быть ещё один ребёнок. Через пару лет. Ещё одна светловолосая малышка. Или пацан, в меня чтобы пошёл.

А я этот шанс потерял.

Глава 35. Рома

– Роман Романович, Измиров встречу перенёс на пять. Я подтверждаю?

Киваю неохотно. С этим клиентом у нас не получается состыковаться. То я отменяю, то они. А заполучить нужно.

Современный мир. Когда банк бегает за клиентом и просит взять кредит. Но сумма внушительная, упускать нельзя.

Измиров сложный бизнесмен, но суммы в кредит берёт внушительные. Если дожму, то повышение у меня в кармане.

Рука автоматом тянется к телефону. Хочется набрать Юле, просто так, без повода.

Похоже на ломку. Дома не хватает. Запах духов выветрился со съёмной квартиры. Никаких мелочей не осталось. Словно исчезла насовсем.

Постукиваю по телефону, после отодвигаю – от греха подальше.

Юля просила не тревожить.

Я – стараюсь.

Включаю ноутбук, выскакивает браузер с открытыми вкладками. Доставка цветов, мороженое, сладости, любимый магазин косметики.

Сдерживаюсь, не заказываю.

Опять же – потревожу. А мне до зуда под кожей хочется наплевать на всё. Врубить старый режим. Нахрапом взять, измором. Завоевать и покорить.

Сжимаю челюсть. Держу себя под контролем. Вспоминаю советы Михалыча.

Не давить, не возвращаться к перманентному эгоизму. Я должен поставить желания Юли выше своих.

Склеить то, что я сам разбил.

Раньше я не видел проблемы.

Раньше я не понимаю, насколько рискую.

Последние лет семь этим живу, на хлеб зарабатываю.

А риск в семейной жизни просчитать не смог.

– Алимбаев, я к тебе, – Никита заваливается в кабинет. – Чо как?

– Занят, – отрубаю, пытаясь погрузиться в документы.

Никиту я видеть не особо хочу. Тошно. Не потому, что он вдруг стал каким-то другим.

Он – отражение моих косяков.

Напоминание.

А я прежним быть не хочу.

– Делов на три минуты, – ухмыляется бывший друг, заваливаясь в кресло. – На выходные планы есть? Выберемся куда-то. Ты вечно сливался.

Я вечно либо на тренинги и конференции мотался.

Либо в отеле ночевал, когда чувствовал, что хочется тишины.

Как если бы мне больше всего этот отдых нужен был.

Прав Михалыч. Эгоистичный мудак.

– Сейчас тоже сливаюсь, – отвечаю ровно. – Больше я не заинтересован.

– Да ладно тебе. Ещё пару ребят подтянутся, ну ты их знаешь. Бери свою новую и…

– Аверин, новых нет. И не будет. Ко мне с подобным больше не подходишь. Ни алиби, ни приглашение. Неинтересно.

– Ты чего такой резкий? Твоя под каблук взяла?

– Взяла. Я там и был.

– Ну да. Конечно.

– Не было у меня других девок, Ник. Не будет. Разговор закончен.

Подписываю документы, захлопываю папку. Внутри рвёт от признания собственных ошибок, но…

Да, с этим я тоже учусь работать.

– Что ты заливаешь? – хмурится Никита. – Твоя Юля прослушку поставила?

– Ты меня с кем-то видел? Нет. Наболтал за каким-то чертом.

– Ещё скажи, что Юле верность хранишь всё время. Конечно.

Ржёт так, словно как будто это невозможная и тупая затея. Не стоящая ничего.

Аверин – из элиты. Ребёнок с золотой ложкой в зубах, которому место в банке приготовили заранее.

Сейчас, трезво и после сессий, я по-другому смотрю на это. Раньше же находил что-то в нём интересное. Дебил.

Хотелось… Соответствовать.

Дорвался до высшего круга, вошёл. Почувствовал атмосферу вседозволенности, статусности. Где другие правила и ставки. Казалось, что вот это уровень.

Этого же хотел? Надо доказать, закрепиться. Жеребец и мачо, а не подкаблучник.

– Храню, – подтверждаю.

– Понял, – вдруг ухмыляется Ник. – Она запалила? Узнала. Прижала тебя. Всё нормально, все такие. Когда остынет – сообщай, отпразднуем.

– Нечего праздновать. И не будет. Слушай, Аверин. Я из ваших тусовок сваливаю.

– Да ладно, не гони. С Юлей всё так плохо? Или, может, разводитесь?

Не в бровь, а в глаз бьёт. Не зря ведущий юрист, хорошо детали подмечает. И считывает мою реакцию.

Напрягаюсь. Напоминаю себе, что в ситуации виноват я. А кулаки зудят от желания вмазать другому.

– Получается, Юлька свободна будет? – приподнимает бровь. – Интересно получается.

– Это не твоё дело, – напрягаюсь, внутри от рычания всё вибрирует. – Если рядом с ней увижу – закончу то, что твоя жена не смогла. Окончательно твоё кое-что оторву.

– Какой ты нудный стал, Алимбаев. Найди себе кого-то и стресс сбрось. А то никакого удовольствия от разговора.

Ник поднимается, а я выдыхаю. Откидываюсь на спину кресла, прикрываю глаза, возвращая контроль над эмоциями.

Погружаюсь в работу. Встречаюсь с одним из клиентов, обсуждаем новые условия. Шаблонно, быстро, по накатанной.

Обратно в офис, по пробкам. Город стоит, снегопад и гололёд парализовал всех. Лучше бы в ресторан свернул, но нужно забрать документы для переговоров с Измировым.

Есть время ещё раз всё проверить, подготовиться. Но не получается. Звонит детектив, которого я нанял. Сообщает детали по Юле, которые я просил проследить.

Открываю файл, проматываю первые бесполезные страницы. А после торможу на одной из фотографий, брови ползут вверх.

Улыбаюсь широко.

Обдумать не успеваю, мой телефон оживает. На экране фотография Юли, сделанная когда-то на природе.

Кутается в мою спортивную кофту, прячет лицо за воротником. Только глаза видно. Светящиеся и счастливые.

Пульс сразу на двести двадцать.

Мозги всмятку.

Не было момента, когда я вдруг разлюбил Юлю. Хоть позволил тупизне взять надо мной верх.

Но кажется сейчас…

Заново влюбляюсь.

Дофамин бьёт по нервам. Пульс шалит.

А она лишь позвонила. Что от разговора будет?

Почти тридцатник, а словно всё те же двадцать.

– Привет, – голос садится. В горле пустыня.

– Ром, ты можешь забрать Киру? – спрашивает без предисловий. – Няня с ней до семи будет.

– Сегодня же твой день. Среды, у меня встречи. Или с ней что-то случилось?!

– Нет, она в порядке. Я просто не успею. Тут очередь ужасная, а ещё пробки. Я не успею приехать домой вовремя.

Ревность кусает. Змеёй извивается. И с кем ты там, Юльчик? Куда выбралась вдруг, что к дочери не успеешь?

Внутренний голос ехидно напоминает, чья это вина.

Но я отмахиваюсь.

Глаза прикрываю.

Глубоко вдыхаю.

Не твоё дело, Алимбаев, с кем она сейчас.

Уже не твоё.

Пока не твоё.

– А не хочу, чтобы в больницу тащить малышку, вдруг заразится, – продолжает Юля. – Ох. Так ты сможешь? Или у тебя встречи допоздна?

– Ты в больнице?

– В травмпункте. На льду поскользнулась, ну и ушиблась. Тут много таких, поэтому быстро не будет.

– В частную нужно ехать.

– Там тоже забито. Сегодня Армагеддон на улице. Так что? Ты заберёшь? Аня не сможет задержаться, но если никак, то…

– Как. Да, я приеду. Конечно. В какой ты травме?

– Не нужно ко мне приезжать. Я в порядке! Ой-ой-ой, – стон боли эхом внутри отдаёт. – Нормально. Гипс наложат, МРТ или ЭЭГ сделают и отпустят. Надеюсь, что это произойдёт сегодня.

– Адрес скажи. Вдруг у меня там знакомые? Быстрее будет.

– Не заберёшь?

– Заберу я Киру, заберу. Это решённый вопрос. Я жду.

Юля начинает диктовать со вздохом, а после сбрасывает вызов. Набираю повторно. Внутри стягивает неприятно.

Но ответа нет. Абонент вне зоны, абонент вас послал. Пробиваю начало адреса, который услышал. В том районе всего две больницы, круг поиска сужается.

Юля просила не приезжать. Я знаю.

Сшибает. Вот в этот момент – сшибает любые аффирмации, которые работают в качестве тормоза.

Прости, Михалыч, но когда дело касается безопасности семьи – тут держаться в стороне я не могу.

– Меня нет, – оповещаю секретаршу, на ходу натягивая пиджак. – Валерия Николаевна, придумайте что-то. Похитили, убили, срочные дела. Но меня нет. Встречи надо отменить.

– Я могу, но… Вряд ли это обрадует начальство. Измиров предупредил, что если сегодня контракт не будет подписан…

– Я всё знаю. Значит, не будет. Генерального на меня отправляйте. На себя кричать не позволяйте. Мой косяк.

– Когда это я позволяла? Поезжайте. Юлечке привет передавайте.

– Я ведь не сказал, куда еду.

– А к кому ещё вы так срывались, Роман Романович?

Ничего не отвечаю. Направляюсь к стоянке. В голове – разговор на репите. Звучат слова жены.

МРТ, ЭЭГ…

Это же при травмах головы делают?

Насколько всё серьёзно?

Черт, Юляш, если с тобой что-то случилось…

Сердце сжимает. Хорошо, что в больницу направляюсь. Если инфарктом шибанёт-таки, то там сразу помогут.

В нужную травму я попадаю с первого раза. Коридор забит, действительно много народа.

Юлю я замечаю сразу. Светлое пятнышко волос, растерянный взгляд. Держится за колено. Спешу к ней.

– Привет, – улыбается непривычно.

Мягко, тепло. Будто не было этих недель.

Назад отмотало.

– Привет, Ром, – повторяет нежно. – Как ты меня нашёл?

– Ты же сама сказала, – падаю рядом на лавку. – Что успела. Несложно оказалось выследить.

– А. Да? Я тут задремала немного, в голове сплошная вата. Не соображаю.

– Тошнит? В глазах двоится?

– Нет. Ничего. Только память какая-то мутная. Не могу вспомнить.

– Что именно?

– Многое. Наверное… А какое число? – отвечаю, а у самого колокола паники звенят в голове. – Ого. Нет. Я… Сентябрь помню. А потом – провал. Будто не было этих недель. Что ты так смотришь? Что-то важное случилось?