Текст книги "Краткая история Золотой Орды и татарских ханств"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Рассказ о восшествии Токтая на престол своего улуса, о появлении разногласий между ним и Нокаем, об их войне друг с другом, о поражении Нокая и об умерщвлении его

После того как Токтай при помощи и содействии Нокая убил упомянутых царевичей, он стал на престоле Джучи самодержавным властелином, неоднократно посылал к Нокаю гонцов и приглашал его к себе, обнадеживая хорошими обещаниями. [Но] Нокай не соглашался. Отец жены Токтая, Салджидай-гургэн из племени кунги-рат, муж Келмиш-ака-хатун, посватал для своего сына по имени Яйлаг, родившегося от упомянутой хатун, дочь Нокая, некую Кабак, Нокай согласился. Через некоторое время после того, как свадьба была сыграна, Кабак-хатун стала мусульманкой. Яйлаг [с ней] не ладил, так как принадлежал к религиозной общине уйгуров, и между ними из-за религии и убеждений постоянно были ссоры и пререкания. Они презирали Кабак. Она [об этом] сообщила отцу, матери и братьям. Нокай крайне разгневался и послал к Токтаю гонца и сообщил: «Людям известно, сколько я понес трудов и тягот, самого себя я сделал причастным к вероломству и коварству, чтобы хитростью освободить для тебя трон Саин-хана, а теперь на этом троне правит карачу Салджидай. Если сын [мой] Токтай хочет, чтобы между нами укрепились отцовско-сыновние отношения, то пусть он Салджидая отошлет в его юрт, который находится вблизи Хорезма». Токай не согласился. Снова Нокай послал [к нему] гонцов с просьбою относительно Салджидая. Токтай сказал: «Он мне как отец и воспитатель, и [он] старый эмир, как же я отдам его в руки врага?» И не выдал [его]. У Нокая была жена, крайне умная и способная, по имени Чапай. Это она неоднократно ездила с посольской миссией к Токтаю. Она имела трех сыновей: старший – Джуке, средний – Еке и младший – Тури. Они прельстили несколько тысяч, принадлежавших Токтаю, и, подчинив их себе, переправили через [реку] Итиль, простерли руку дерзости и насилия над владениями Токтая и стали [там] самовластно править. Токтай рассердился и потребовал вернуть [те] тысячи. Но Нокай также не согласился и сказал: «Я отошлю их тогда, когда он пришлет ко мне Салджидая, его сына Яйлага и Тама-Токту». По этой причине с обеих сторон запылало пламя смуты и вражды. Токтай собрал войска и в 698 г.х. [9 октября 1298 – 30 августа 1299 г. н. э.] на берегу [реки] Узи сделал смотр приблизительно тридцати туманам войск. Так как в ту зиму [река] Узи полностью не замерзла, то он не смог [через нее] переправиться. Нокай же не трогался с своего места. Весной Токтай повернул обратно и сделал летовку на берегу [реки] Тан. На другой год Нокай переправился с сыновьями и женами через [реку] Тан, снова приступил к уловкам и говорил: «Я имею намерение [устроить] курилтай, чтобы примириться с вами». Так как он знал, что войско Токтая разошлось и при нем [находится] небольшое число, он поспешно двинулся вперед, чтобы внезапно напасть на него. Токтай узнал о его прибытии и собрал войско. В местности Бахтияри, на берегу реки Тан, они сошлись и вступили в бой. Токтай был разбит и, обращенный в бегство, удалился в Сарай. Эмиры Маджи, Сутан и Сангуй отвернулись от Нокая и направились к Токтаю. Токтай потребовал к себе Тома-Токту, сына Елуги, который долгое время был охранителем и защитником Дербенда, опять двинул большое войско и выступил войной на Нокая. Нокай не имел силы противостоять, уклонился [от сражения] и переправился через реку Узи. Они разграбили город Крым и увели много пленных. Тамошние жители направились ко двору Нокая и умоляли о возвращении пленных. Нокай приказал возвратить пленных. Воины сразу озлобились на Нокая и послали Токтаю извещение: «Мы рабы и подданные ильхана; если государь простит нас, то мы схватим Нокая и приведем». Сыновья Нокая узнали о том послании и решились на борьбу с тысячами. Эмиры-тысячники послали человека ко второму сыну Нокая, Теке, [передать]: «Мы все сговорились относительно тебя, если ты поспешишь к нам, то царствование мы передадим тебе». Теке отправился к ним. Они его немедленно заточили. Джуке, который был старшим братом, собрал войско и сразился с большими тысячами. Тысячи были разбиты, и один эмир-тысячник попал в его руки. Он послал его голову к другим тысячам, которые захватили Теке. Его стерегли триста человек. Став заодно с ним, они ночью бежали и отправились к Нокаю и [его] сыновьям. Когда Токтай услыхал о несогласии их с войском, он переправился с шестьюдесятью туманами войска через реку Узи и расположился на берегу реки Тарку, где был юрт Нокая. А с той стороны [реки] прибыл, сидя в арбе, Нокай с тридцатью туманами [войска] и расположился на берегу [той же] реки. Снова под предлогом болезни он лег в арбе, послал к Токтаю гонцов и передал: «Раб твой не знал, что государь лично благополучно прибывает. [Мое] царство и войско принадлежат рабам ильхана, раб [твой] человек старый, немощный, всю [свою] жизнь провел на службе отцов ваших. Если и произошел какой-нибудь пустяк, то [это] было по вине сыновей. Вся надежда на милость государя, что он соизволит простить эту вину». Тайно же он послал Джуке с большим войском, чтобы тот переправился через реку Тарку выше и ударил на Токтая и его войско. Караулы Токтая захватили лазутчика, и он рассказал положение дела. Когда Токтай узнал о его коварстве, он приказал войскам приготовиться и выступить. Войска с обеих сторон завязали бой. Нокая и его сыновей разбили, и множество народа в том сражении было убито. Нокай бежал с семнадцатью всадниками. Русский всадник из воинов Токтая нанес ему рану. Нокай сказал: «Я – Нокай, отведи меня к Токтаю, который является ханом». Урус, взяв [коня] его за повод, вел к Токтаю. По дороге он отдал [богу] душу. Токтай же победоносно вернулся в Сарай Бату, который является их столицей. Сыновья Нокая без пользы [для себя] колебались; так как они не видели от своей судьбы ничего хорошего, то Еке, мать его Чуби и Яйлак, мать Тури, сказали Джуке: «Самое лучшее – оставим раздоры и строптивость и отправимся к Токтаю». Джуке испугался этого и убил брата и жену отца, а сам с некоторыми приверженцами стал [бесцельно] бродить и скитаться. Он укрылся в одной крепости, путь к которой узок, как [мост] Сырат, и тесен, как сердце скареда; каков-то будет его конец? Еще до этого Нокай с Абага-ханом и Аргун-ханом положил начало искренней дружбы и единения, в… году он послал к Абага-хану свою жену с сыном своим Тури и одного эмира и сватал у него двух дочерей. Он [Абага-хан] выдал одну дочь за Тури. Они пробыли там некоторое время, и их отпустили обласканными. Когда между ним [Нокаем] и Токтаем наступили раздор и война, он посылал постоянно к государю ислама [Газан-хану], да увековечит Аллах его власть, почтенных послов, умолял [его] о помощи и хотел стать зависимым от его высочайшей особы. Правда, случай был очень хороший, но государь ислама Газан-хан, да увековечит [Аллах] его царствование, по величию [своих] помыслов не согласился [на это] и не обратил внимания на неблагоприятные обстоятельства [Токтая], изволив сказать: «В настоящее время предательство и нарушение слова далеки от благородства; коварство и обман осуждаются и запрещаются рассудком, божественным законом и ясой; хотя у нас с Нокаем полная дружба, но мы не входим в их споры и ссоры, так как использование во зло удобного случая – качество не похвальное, в особенности у великих государей». Токтай же, поскольку [и сам] боялся и опасался, то для устранения этого обстоятельства [также] отправлял послов с изъявлением дружбы. Государь ислама Газан-хан, да увековечит [Аллах] его власть, вызывал к себе послов обеих сторон и говорил им во время приема: «Я не вхожу в ваши междоусобные дела и не пользуюсь [вашими] неблагоприятными обстоятельствами. Если бы вы еще поладили друг с другом, то было бы хорошо и похвально». И для того, чтобы [устранить] их подозрения и сомнения, он сам своей благословенной особой не ходил на зимовку в Арран, а зимовал в Багдаде и в Диярбекре, дабы души их были спокойны. До сего времени он сохраняет в сердце дружбу и искренность как с Токтаем, так и с сыновьями Нокая. Он неоднократно приказывал и [всегда] приказывает, чтобы никто из родичей не начинал с ними распри и не искал повода к вражде. «Мы никогда не начнем ссоры [говорил он] и не приступим [первыми] к тому, что влечет за собой смуту, дабы вина за разруху, которая постигнет улус, не обратилась на нас». Словно создатель всевышний сотворил его беспорочное существо и лучезарную душу из чистой доброты и безграничной милости. Это государь, одаренный благородством характера, знаменитый во всех концах света [своей] справедливостью и добродетелью. [Это] царь царей, пекущийся о вере, справедливый судья, устроитель войска, ласковый к подданным, [родившийся] под счастливой звездой, избранник молвы. Бог всевышний и всевеликий да дарует ему [быть во главе] народов мира на многие лета и бесконечные века и да даст ему в удел наслаждение жизнью, державой, царством и властью. Клянусь честью лучшего из пророков [Мухаммеда] и его рода праведников! Да помилует Аллах раба [своего], сказавшего «Аминь». <..>

2.5. Извлечения из древнерусских памятников литературы о совместных русско-ордынских походах как элемента русско-ордынских отношений 2-й пол. XIII в.

Уже вскоре включения русских земель в состав Золотой Орды русские князья оказались активными участниками политических процессов в Орде. Одним из важнейших свидетельств такого деятельного и взаимовыгодного сотрудничества стало вовлечение русских князей в военных кампаниях степной империи.

1260 г. поход Бурундая на Литву: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 846–847:

Времени же миноувшоу. и приде Боуранда. безбожныи злыи со множествомъ. полковъ. Татарьскыхъ. в силѣ тѧжьцѣ. Вперёдмѣстѣх̑. Коуремьсѣнѣх̑. Данило же. держаше рать. с Коуремьсою. и николи же. не боӕсѧ Коуремьсѣ. не бѣ бо моглъ. зла емоу створити. никогда же Коуремьса донже К приде. Боуранда. со силою великою. посла же послы. к Данилови река. идоу на Литвоу. ѡже еси миренъ поиди со мною Л. Данилови же сѣдшоу с братомъ со сн҃мъ. печалнымъ бывше. гадахоуть. вѣдахоуть бо. аще Данилъ поедеть. и не боудеть с добромъ. сгадавъше вси. и еха Василко за брата. и проводи братъ до Берестьӕ. и посла с нимъ людн своӕ. и помоливсѧ Бо҃у стм҃оу Спс҃оу. избавникоу ӕже есть икона. ӕже есть в городѣ мѣлницѣ. во цр҃кви ст҃оѣ. Бц҃ѣ. и нынѣ стоить в велицѣ чс̑ти ѡбѣща емоу Данило король. оукрашениемь. оукрасити и Василкови же ѣдоущоу по Бороунд̑аи В ѡдиномоу по Литовьскои землѣ. ѡбрѣтъ негдѣ Литвоу. избивъ ю и приведе саигатъ. Боурондаеви. и похвали Боурандаи Василка. аще братъ твои. не ѣхалъ. и воеваше ѣздѧ с нимь. ищющю емоу снв҃ца своего Романа. воеваша. землю Литовьскоую.

1274–1288 гг. отмечены циклом походов русских князей в составе войск Ногая на Литву, Польшу и Венгрию. Участниками походов с русской стороны были Лев Данилович Галицкий, Роман Брянский и союзные им князья. Это был не только вассальный долг, но и выгодная служба. Например, за свой поход Лев рассчитывал получить Люблинскую волость Польши. Помимо того в этих походах и татары проявили себя как заботливые сюзерены. Именно татары оказали военную помощь Льву Даниловиву в борьбе с Литвой.

1274 г. Помощь татар Льву: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 871:

се же слъıшавъ Левъ. печаленъ быс̑ ѡ семь велми. и нача промъıшлѧти. и посла в Татаръı ко великомоу цс̑рви. Меньгоути-мереви. просѧ собѣ помочи оу него на Литвоу. Менгоутимерь же да емоу рать. и Ӕгоурчина с ними воеводоу и Заднѣпрескыи кнѧзи всѣ да емоу в помочь. Романа Дьбрѧньского. и сн҃мь Ѡлгомъ. и Глѣба кнѧзѧ Смоленьского инъıихъ кнѧзии много тогда бо бѧхоу. вси кнѧзи. в воли в Тотарьскои. зимѣ же приспѣвше. и начаша сѧ. пристравати. кнѧзи Роусцѣи и Левъ. Мьстиславъ Володимерь. идоша же с ними кнѧзи Пиньсции. и Тоуровьсцѣи. и быс̑ идоущимъ имъ. мимо Тоурово къ Слоучкоу тоу сѧ снѧ с Татары. оу Слоучка. и тако поидоша вси воборзѣ к Новоугородъкоу. и не дошедше рѣкы. Сырьвѧчѣ тоу же Вперёднощь. а заоутра рано воставше поидоша. и перешедше рѣкоу до свѣта тоу же и дождаша свѣта. восходѧщоу же слн҃цю и начаша изрѧживати полкы. изрѧдивша же полкы и тако идоша к городоу. Татаром же идѧхоу по правоу своим̑ полкомъ. а ѿ нихъ Левъ идѧше своимъ полкомъ. а ѿ Лва Володимеръ идѧше по лѣвоу своим̑ полкомъ. Татари же прислаша. ко Лвови и к Володимерови. тако рекоуче. дѣти нашѣ видѣлѣ. ѡже рать стоить за горою. пара идеть ис конѣи. а пошлете люди добрыи с нашим̑ Татары. ать оусмотрѧть што боудеть.

1277 г. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 876:

Присла ѡканьныи и безаконьныи Ногаи послъı своӕ с грамотами Тегичага. Коутлоубоугоу. и Ешимоута. ко Лвови и Мьстиславоу. и Володимѣрю. тако река. всегда мь жалоуете на Литвоу. ѡсе же вы далъ есмь рать. и воеводоу с ними Мамъшѣӕ. поидете же с ним̑. на вороги своѣ. зимѣ же приспѣвше. и тако поидоша. кнѧзи Роусции на Литвоу. Мьстиславъ Володимѣръ. а Левъ Е не иде но посла сн҃а своего Юрьӕ. и тако поидоша вси к Новоугородъкоу. быс̑ же пришедшимъ имъ ко Берестью. и вѣсть приде имъ. ѡже оуже Татаровѣ попередили к Новоугородъкоу

1280 г. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 881:

Посем же Левъ восхотѣ собѣ части в землѣ Лѧдьскои. города на Въкраини. еха к Ногаеви ѡканьномоу проклѧтомоу В. помочи собѣ просѧ. оу него на Лѧхъı. ѡнъ же да емоу помочь ѡканьнаго Кончака. и Козѣӕ. и Коубатана. зимѣ же приспѣвши. и тако поидоша. Левъ радъ поиде с Татаръı и со сн҃мъ своимъ Юрьемь. а Мьстиславъ и Володимеръ сн҃ъ Мьстиславль Данило. и поидоша неволею Татарьскою.

1282 г. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 888:

Пришедшоу ѡканьномоу и безаконьномоу Ногаеви. и Телебоузѣ с нимь на Оугры в силѣ тѧжьцѣ во бещисленомъ множьствѣ. вѣлѣша же с собою поити. Роускимъ кнѧземь. Лвови Мьстиславоу. Володимѣроу. Юрьи Лвовичь. Володимеръ же бѧше тогда хромъ. ногою. и тѣмь не идѧше. зане быс̑ рана зла на немь. по посла рать свою съ Юрьемь. съıновцем̑ своимъ. тогда бо бѧхоуть. кнѧзи Роусции. в воли Татарьскои. и тако поидоша вси токмо и ѡдинъ Володимѣръ. ѡстасѧ зане быс̑ хромъ.

1283 г. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 891–892:

Хотѧщоу поити. ѡканьномоу и безаконьномоу. Телебоузѣ на Лӕхъı. и собравшоу емоу силоу многоу. забъıвшоу емоу казни Би҃ѣ. еже сбысѧ над нимъ. во Оугрѣхъ. ѡ немже передѣ сказахомъ. и приде к Ногаеви. бѧше же межи има нелюбовье велико. Телебоуга же посла ко Заднѣпрѣискымь кнѧземь. и ко Волъıньскимь ко Лвови и ко Мьстиславоу и к Володимѣроу. велѧ имъ поити с собою на воиноу. тогда же бѧхоу вси кнѧзи в неволѣ Татарьскои. и тако поиде Телебоуга. на Лѧхъı собравъ силоу многоу. пришедшоу же емоу. к Горинѣ и срете и Мьстиславъ с питьемь и з дары. и поиде ѿтолѣ мимо Кремѧнѣць. ко Перемилю. тоу и срѣте Володимеръ кнѧзь с питьемь и с дары на Липѣ. и посемь оугони Левъ кнѧзь ко Боужьковичемь. и с питьемь и с даръı и пришедшимъ же имъ. на Боужьковьское поле. и тоу перезрѣша своѣ полкъı кнѧзи же надѣӕхоутьс̑ избитьӕ. собѣ и городомъ взѧтьӕ. и ѿтолѣ поидоша к Володимѣроу. ВперёдЖитани. Телебоуга же еха. ѡбьзирать города Володимѣрѧ. а дроузии молъвѧть оже вы и в городѣ былъ но то не вѣдомо. в нед̑лю же миноуша городъ. по Микоулинѣ дн҃и. на зав̑три дн҃ь Бъ҃ избави своею волею.

1287 г. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 897–898:

миноувшим же дн҃емь нѣколичемь. приѣхаша слоуги его к немоу. въ Каменѣчь. иже то были в Лѧхохъ. на воинѣ с Татаръı. Володимѣръ же нача вопрашати ихь. ѡ Телебоузѣ. оуже ли пошелъ и землѣ Лѧдьскои. ѡнѣм же повѣдающимъ пошелъ. а братъ ми Левъ. и Мьстиславь. и сн҃овець ми. во здоровьи ли. ѡнем же повѣдающимъ гс̑не. добри вси и здоровѣ. и боӕрѣ и слоуги. Володимѣръ же ѡ томъ похвали Ба҃ а Мьстислава повѣдаша. ѡже пошелъ. с Телебоугою на Лвовъ. тогда же повѣдаше братьи. даеть городъ. Всеволожь боӕромь. и села роздаваеть.

2.6. Перевод фрагментов из византийского источника «Chronica Breviora» о выборах православного сарайского епископа

Перевод Хроники № 85 в Изолированных хрониках (Einzelchroniken (isolierte Chroniken)) выполнен Александром Николовым по источнику: Schreiner P. Die Byzantinischen Kleinchroniken, 1 Teil (Einleitung und Text), Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, Wien, 1975. p. 606. Сам перевод опубликован: Николов А. Татары в византийских хрониках «Chronica Breviora»: реальность и стереотипы // Золотоордынское обозрение. 2019. Т. 7, № 1. С. 22–36.

Хроника № 85:

1334/6842 (Ind.2) Juni [1334/6842, 2 индикт, июнь] (идентификация датировки Шрайнера):

«В месяце июне, 2 индикт, 6842 года, совершился выбор в богохранимом городе Сарае, присутствовали боголюбивые епископы Василий, архиепископ Новгородский, Антоний Ростовский, Феодор Тверской, Григорий Рязанский и приехали и остальные и когда выбрали трех достойных лиц в соответствии с каноническим порядком, то есть иеромонаха и архимандрита Андрея, иеромонаха Афанасия и иеромонаха… предложен бысть и выбран бысть иеромонах Афанасий, который был рукоположен как епископ Сарайский Афанасий.»

1343/6852 (Ind.12) Okt.30 [1343/6852, 12 индикт, 30 октября] (идентификация датировки Шрайнера):

«30 дня месяца октября, 12 индикт, 6852 год, был осуществлен выбор в богоспасаемом городе Сарае, присутствовали и боголюбивые епископы Гавриил Ростовский и Кирилл Рязанский и как приехали и остальные, после выбора трех достойных кандидатов в соответствии с каноническим порядком, предложен бысть и выбран бысть иеромонах Исаак, который был рукоположен как епископ Сарая.»

2.7. Из сочинения Ибн Арабшаха

Текст воспроизведен по изданию: Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. – СПб., 1884. – С. 455–474; История Казахстана в арабских источниках. I том. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из арабских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном. Переработанное и дополненное издание. – Алматы, 2005. – С. 329–349.

«О возвращении его (Тимура) из Дийар Бакра и Ирака и походе его в степи Кипчакские; описания царей и владений их, да объяснение селений и путей их…

Направился он (Тимур) в Дашт-Кипчак, усердствуя по части быстроты и спешности. Он (Дашт-Кипчак) царство обширное, обнимающее степи ужасные; султан его Токтамыш – тот самый, который в войне с Тимуром был во главе султанов мятежных, как знамя: ведь он первый, который выступил против него враждебно, и, противостав ему в землях Туркестанских, сразился с ним, но был побежден при этом, как сказано выше, Саййидом Барака. Страна Даштская называется Дашт-Кипчак и Дашт-Берке; на персидском языке дашт означает «степь», а «Берке» – имя приставочное в родительном падеже. Он (Берке) первый султан, который принял ислам и развернул в ней знамена религии мусульманской; (до него) они (Кипчаки) были только идолопоклонниками и многобожниками, не знавшими ни ислама, ни правоверия. Некоторые из них до сих пор еще поклоняются идолам. В этот-то край он (Тимур) двинулся по дороге Дер-бендской, подвластной Шейху Ибрахиму, султану владений Ширванских… Другая причина похода его (Тимура) в эти владения, хотя в нем и не было надобности, заключалась в следующем: эмир Идику был у Токтамыша одним из главных эмиров левой стороны, (одним) из вельмож, избиравшихся во время бедствий для устранения их, и из людей здравомыслия и совета; племя его называлось Кунграт. У Тюрок (разные) племена и наречия, как у Арабов. Заметив со стороны своего владыки перемену в расположении (к нему), Идику стал бояться за себя, и так как Токтамыш был свирепого нрава, то он (Идику), опасаясь, чтобы несчастье не застигло его внезапно, постоянно остерегался его и всегда был наготове бежать, коли увидел бы, что это нужно. Он стал наблюдать и следить за ним, ухаживать за ним и льстить ему, но в одну из ночей веселья, когда звезды чаш кружились в сферах удовольствия и султан вина уже распоряжался пленником ума, случилось, что Токтамыш сказал Идику – а огонь разумения то потухал, то вспыхивал: «(Настанет) для меня и для тебя день, (когда) ввергнет тебя беда в нищету, придется тебе после трапез жизни поститься, и наполнится глаз существования твоего сном от действия гибели». Идику старался обойти его и стал шутить с ним, говоря: «Не дай Бог, чтобы владыка наш, хакан, разгневался на раба неповинного и дал завять деревцу, которое сам насадил, или разрушил основание (здания), которое сам построил». Затем он (Идику) выказал наружно смирение, покорность, убожество и принижение, но, убедившись в действительности того, что он подозревал, он стал изощрять свой ум на счет спасения и употреблять на это в дело проницательность и сметливость, понимая, что если оставить без внимания свое дело или отсрочить его, с тем чтобы подождать немного, то (им) займется султан. Он быстро проскользнул между свитой и слугами и вышел в сильном смущении, как будто хотел исполнить нужное дело, отправился в конюшню Токтамыша в сильном неулегавшемся волнении, устремился на оседланного, породистого, быстроногого коня, стоявшего готовым на всякий случай, и сказал одному из слуг своих, в котором был уверен, что он не выдаст тайны его: «Кто захочет застать меня, тот найдет меня у Тимура; не разглашай этой тайны до тех пор, пока не удостоверишься, что я перебрался чрез пустыни». Затем он, оставив его, уехал; хватились его только тогда, когда он уже (далеко) ускакал вперед и верхом постепенно, благодаря милостям пути, успел проехать длиннейшие пространства. Не настигли следов его и не догнали ни его, ни пыли (поднятой им). Он прибыл к Тимуру, облобызал руки его, изложил ему историю свою, поведал ему, что с ним случилось, и сказал: «Ты устремляешься в страны дальние, да в местности дикие и заброшенные, из-за этого подвергаешься опасностям, пересекаешь хребты пустынь и перебираешь книги путешествий, а вот добыча холодная, перед самыми глазами твоими; ты добудешь ее легко и удобно, как тебе будет угодно и приятно. Для чего же мешкать и дремать? Или медлить и отлагать? Поднимись с твердой решимостью, и я тебе порука в том, (что) нет крепости, которая тебя задержит, и нет преграды, которая тебя остановит; нет пресекателя (меча), который отгонит тебя; нет отражателя, который заградит тебе путь; нет супостата, который противостанет тебе, и нет воителя, который сразится с тобой. Там только сброд и сволочь. Богатства же там поддадутся угону, и сокровища придут (к тебе) на своих ногах!». Он (Идику) не переставал подстрекать его (Тимура) к этому, возбуждать да опутывать его на все лады… Тогда Тимур с величайшей быстротой приготовился к завоеванию Дашт-Берке. Это область исключительно Татарская, переполненная разными животными и Тюркскими племенами, со (всех) сторон огражденная и во (всех) частях возделанная, обширная по объему, здоровая водой и воздухом. Люди ее – мужи (в полном смысле), воины ее – (превосходные) стрелки. По языку это самые красноречивые Тюрки, по жизни – самые праведные, по челу – самые прекрасные, по красоте – самые совершенные. Женщины их – солнца, мужчины их – полнолуния, цари их – (великие) головы, бояре их – (богатырские) груди. Нет в них ни лжи, ни обмана, нет между ними ни хитрости, ни лукавства. Обычай их – ездить на телегах с уверенностью, не знающей страха. Городов у них мало, и переходы их (от одного привала до другого) продолжительные. Граница Даштской земли с юга – море Кулзумское (Каспийское), злобное и своенравное, да море Египетское, завернувшее к ним из области Румской. Эти два моря почти что сталкиваются, не будь промеж них гор Черкесских, составляющих между ними «грань непроходимую». С востока – пределы владений Хорезма, Отрар, Саганак, да другие земли и страны по направлению к Туркестану и землям Джетским, вплоть до границ Китайских, принадлежащих к владениям Монголов и Хатайцев. С севера – Ибир и Сибир, пустыни и степи, да пески (нагроможденные) точно горы. И сколько этой степи, где бродят птицы и звери! Она подобна милости вельмож (нашего) времени: край, до которого не доберешься, и предел, до которого не доплетешься. С запада – окраины земель Русских и Булгарских, да владения христиан-нечестивцев; к этим окраинам прилагают владения Румские, (лежащие) по соседству с землями, подвластными Ибн Осману. Выезжают, бывало, караваны из Хорезма и едут себе на телегах спокойно, без страха и опаски, вдоль до (самого) Крыма, а переход этот (требует) около трех месяцев, в ширину же – море песка, длиною в семь морей, в которых не отыщет пути и вожак и по которому не пройдет самый отважный из сметливых людей. Караваны не возили с собою ни продовольствия, ни корма для лошадей, и не брали с собой проводника, вследствие многочисленности (тамошних) народов, да обилия безопасности, еды и питья у (живущих там) людей. Путешествовали они не иначе, как от одного племени до другого, и останавливались только у того, кто (сам) предлагал у себя помещение. Это точно про них говорит стих: «Все они расположились по обе стороны Оказа, а дети их созывают там (друг друга) на игру крича «’ар’ар». Ныне же в тех местах, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не движется и не живет, и нет там другого общества, кроме газелей и верблюдов. Столица Дашта – Сарай. Это город мусульманской постройки, чудная крепость. Описание его будет приведено (ниже). Султан Берке – да помилует его Аллах! – приняв ислам, построил его (Сарай), избрал его столицей (своего) царства и возлюбил его. Он побудил народы Дашта ко вступлению в заповедье и на пастбище ислама, и вот почему он (Дашт) стал (сборным) местом всякого добра и блага, так что к (прежнему) прозванию «Кипчак» прибавилось (еще) прозвание «Берке». Маула и саййид наш Ходжа Исам ад-Дин, сын покойного муллы и саййида нашего Ходжи Абд ал-Малика, одного из сыновей знаменитого шейха Бурхан ад-Дина ал-Маргинани, – да помилует его Аллах! – возвращавшийся из славного Хиджаза в 814 году (25 апреля 141112 апреля 1412 г.), а в наше время, т. е. в 840 году (16 июля 1436 – 4 июля 1437 г.), сделавшийся начальником в Самарканде, продекламировал мне (следующее) стихотворение свое в Астрахани, одном из Даштских городов, претерпев на пути Даштском разные невзгоды: «Я слышал было, что благо находится в степи, прозванной по своему султану Берке (т. е. степью благодати). Дал я верблюдице моего путешествия остановиться на одной из окраин ее (степи), но не нашел там никакой благодати…».

Когда Берке-хан был пожалован почетной одеждой ислама и водрузил в землях Даштских знамена в честь исповедания ханафитского, то он пригласил к себе ученых из всех краев да шейхов со всех сторон и концов, чтобы они научили людей уставам религии своей и указали им пути своего единобожия и правоверия, раздавал им (за это) богатые подарки и на тех из них (ученых), которые пришли (на его призыв), излил (целые) моря даров. Он оказывал покровительство науке и ученым, уважал законы Аллаха Всевышнего и уставы пророков. Были у него в это время, а после него у Узбека, да у Джанибек-хана, мулла наш Кутб ад-Дин, ученейший ар-Рази, шейх Са’д ад-Дин ат-Тафтазани, саййид Джалал ад-Дин, толкователь «Хаджибийи», и другие знаменитости ханафитские и шафи’итские, а потом, после них, мулла наш Хафиз ад-Дин ал-Баззази и мулла наш Ахмад ал-Худжанди – да помилует их Аллах! При содействии этих саййидов Сарай сделался средоточием науки и рудником благодатей, и в короткое время в нем набралась (такая) добрая и здоровая доля ученых и знаменитостей, словесников и искусников, да всяких людей заслуженных, какой подобная не набиралась ни в многолюдных частях Египта, ни в деревнях его. Между построением Сарая и разрушением тамошних мест (прошло) 63 года. Это был один из величайших городов по положению (своему) и населеннейший по количеству народа. Рассказывают, что у одного из вельмож его сбежал невольник и, поселившись в месте, отдаленном от (большой) дороги, открыл там лавочку и торговал в ней, снискивая себе пропитание. Так прожил этот негодяй около десяти лет, и господин его (ни разу) не встречал его там, не сходился с ним и не видел его, вследствие величины его (города) и многочисленности жителей его. Он (лежит) на берегу реки, отделившейся от реки Итиль, относительно которой путники, летописцы и странствователи (?) согласны, что больше ее нет (ни одной) в числе рек проточных и вод пресных, нарастающих. Выходит она из земли Русских, и нет от нее другой пользы, кроме той, что она радует души. Впадает она в море Кулзумское (Каспийское), подобно Джайхуну и прочим рекам Аджамским, хотя море Кулзумское закрыто и окружено несколькими Персидскими владениями, как то: Гиланом, Мазандараном, Астрабадом и Ширваном. Имя Сарайской реки Сингила; через нее переезжают не иначе, как на (больших) судах; не вступает в нее нога ни пешехода, ни всадника (т. е. не переправляются через нее вброд). Да сколько рукавов отделяется от этой длинной и широкой реки, а каждый рукав больше Евфрата и Нила!

О том, как настал этот потоп (Тимурово нашествие) и смыл народы Даштские после поражения Токтамышева. Прибыл Тимур в этот край (Дашт-Кипчак) с войсками несметными, нет – с морями бурными, с обладателями стрел летучих, мечей секущих, да копий зыбучих, со львами задушающими и тиграми нападающими, со всякого рода настигателями, вымещающими на неприятеле месть свою, защищающими добро свое и соседей своих, логовище свое и убежище свое, добычу свою и род свой, ввергающимися в пучины моря боевого и противоборствующими волнам и потокам его (моря). Тогда Токтамыш послал к старейшинам своих людей и начальникам своих народов, к жителям своих песчаных степей и обитателям окраин своих, к главам своей родни и вождям (собств. «коренным зубам») правой и левой сторон, созывая их и приглашая их к сопротивлению и к бою. Они пришли, влача за собою одежду повиновения и устремляясь (к нему) со всех высей, собрались по племенам и родам, конные и пешие, вооруженные мечами и стрелами, надвигающиеся и наступающие, отражающие и поражающие острым мечом и копьем. Эти люди – самые отборные и меткие стрелки; метатели их не дают промахов и стреляют лучше Со’алей. Когда они натянут тетивы, то и попадут в жилы, и когда доискиваются нужного, то и достигают цели, сидит ли она неподвижно или летает. Затем он (Токтамыш) двинулся в бой и приготовился к битве и состязанию с войсками, похожими на песок по многочисленности своей и на горы – по громадности своей.

О раздоре, возникшем в войске Токтамышевом во время сражения. Когда оба строя противостали друг другу и обе рати вступили в бой, то из войска Токтамышева выступил один из вождей правого крыла, имевший злобу на одного из эмиров, и потребовал (выдачи) его от него (от Токтамыша), прося у него (Токтамыша) разрешения убить его (эмира). Он (Токтамыш) сказал ему: «Да, твое желание будет уважено и твоя просьба будет улажена, но ты видишь, что случилось и приключилось с людьми, так оставь нас в покое, пока мы не управимся и не добьемся того, чего желаем; (тогда) я отдам тебе твоего должника и предоставлю тебе твоего соперника, и ты вымести на нем твою злобу и удовлетвори твои притязания». Но он ответил: «Нет, (мне он нужен) сейчас, а коли нельзя, то нет тебе (от меня) ни послушания ни повиновения!». Тот (Токтамыш) возразил: «Мы (находимся) в тяжком горе, которое озабочивает (нас) более твоего желания, и в мрачном положении, которое кручинит (нас) более твоей беды, так потерпи и не торопи, да успокойся и не бойся: ни от кого не уйдет то, что (ему) следует, и не пропадет то, на что он имеет право. Не заставляй же слепого искать убежища на обрыве и не будь из тех, которые чтут Аллаха ради барыша; ты (теперь) точно среди ночи несчастья, уже минувшей, и зари благоденствия, уже занявшейся, так оставайся на своем месте и напускайся на своих противников, наступай и не отставай, да верши, что тебе приказано». Но этот эмир (не послушался и) двинулся с громадной толпой; за ним последовали все изменники и отступники, да все его племя, которому имя Актау. Отправился он, устремляясь во владения Румские, пришел со своими людьми в земли Адрианопольские и поселился в этих местах. Вследствие этого расстроилось войско Токтамышево, и стрелы желания его не попадали в то место, в которое они пускались. Не видя возможности уклониться от стычки и избегнуть встречи, он подбодрил свой дух и свое войско, отбросил свою спесь и свое легкомыслие, выставил вперед удальцов из своих ратей, выстроил конницу и пехоту, укрепил центр и фланги, да наладил стрелы и мечи. Что же касается войска Тимура, то оно обошлось без этих приготовлений, потому что дело ему было известно, да положение его ясно, и на челе его знамен были начертаны слова победы и власти. Затем обе рати сошлись, ударили друг на друга, смешались и запылали огнем сражения. Столкнулись враги с врагами, протянулись шеи для нанесения ударов мечом, и выпрямились груди для метания копий; помрачились лица и покрылись пылью; оскалили зубы волки боевые и завыли; ожесточились тигры злобные и выпрямились (для прыжка); сцепились львы полчищ и встали дыбом; покрылись кожи перьями стрел и вздрогнули; опустились чела вождей и головы глав в михрабе битвы (как бы преклоняясь) к молитве и простерлись (на земле); закрутилась пыль, и взвился прах; погрузились в моря крови все – и знатные и простые; во мраке пыли летание стрел стало метанием снарядов в бесовских вождей, и в тучах праха сверкание мечей сделалось блестящим сиянием над царями и султанами. Кони смертей не переставали носиться и крутиться, а львы отрядов нападать и напускаться (на врагов); взвивалась на воздух пыль от копыт, и лилась по степи кровь от мечей, так что земель стало шесть, а небес, как морей, – восемь. Длился этот бой и погром около трех дней; затем явилась пыль от бегства войска Токтамышева, показавшего тыл; рати его разбежались и отступили, а полчища Тимура разбрелись по владениям Даштским, да расположились (в них). Он покорил племена их, и (ему) подчинились последние и первые из них. Завладел он движимым и разделил его, да недвижимым и унес его с собой, собрал (все) захваченное и роздал добычу, дозволил грабить да полонить, произвел гибель и насилие, уничтожил племена их, истребил говоры их, изменил порядки да увез (с собой все) захваченные деньги, пленных и имущество. Передовые войска его дошли до Азака, и он разрушил Сарай, Сарайчук, Хаджжитархан и (все) эти края. Возвысилось положение Идику при нем. Затем он перебрался в Самарканд в сообществе Идику, пожелав от него, чтобы он последовал за ним.