Текст книги "100 волшебных сказок"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 67 страниц)

Хозяин заглянул посмотреть, накрыт ли стол, взял большой нож, которым собирался разрезать кур, и на ходу стал точить его.

Тем временем и гость подошел, и вежливенько постучался у входной двери.

Гретель подбежала к двери посмотреть, кто стучит, и когда увидела, что стучит гость, она тотчас приложила палец к губам и сказала: «Тес! Тише! И постарайтесь поскорее отсюда убраться, потому что если вас здесь мой хозяин захватит, быть вам в беде! Хоть он вас и звал на ужин, но у него иное на уме: он собирается отрезать вам оба уха. Не угодно ли послушать, как он нож-то точит?»

Гость прислушался и стремглав бросился с лестницы…

А Гретель, не будь глупа, побежала к хозяину и давай вовсю кричать: «Хорошего вы гостя пригласили, нечего сказать!» – «Да что такое, Гретель? Что хочешь ты сказать?» – «Да как же? Ведь я вам только что хотела кур-то подать на стол, а он у меня их выхватил, да и был таков!» – «Экая досада! – сказал хозяин, которому стало жаль славных кур. – Ну что бы ему хоть одну мне оставить, чтобы было чем мне поужинать».

И он стал кричать вслед гостю, чтобы тот вернулся, но гость прикинулся, что он глух на ухо, и только еще больше прибавил ходу, поминутно оглядываясь назад.

Тогда хозяин сам пустился за гостем бежать вдогонку, все еще держа нож в руке, и кричал ему вслед: «Одну только! Только одну!» – он хотел этим дать понять, чтобы гость оставил ему одну из куриц, а не захватывал бы с собою обеих.

А гостю-то послышалось, что он кричит: «Одно только! Только одно!»

Он подумал, что дело идет об одном из его ушей, и мчался со всех ног, чтобы донести до дому уши в целости.

РУСАЛКА

Сестрица с братцем играли у колодца. Играли, играли, да и свалились в него. А на дне его жила русалка. И сказала она: «Вот вы ко мне попали, должны хорошенько поработать», – и увела их с собою.

Девочке дала она прясть спутанный, плохой лен, да сверх того приказала ей носить воду в бездонную бочку, а мальчику велела рубить дерево тупым топором; пища же их состояла Аз одних клецок, крепких, как камень. Деткам все это наконец так надоело, что они, выждав воскресенье, когда русалка отлучилась в кирху, бежали из ее дома.

Когда русалка увидела, что птички улетели, и погналась за ними, дети заметили ее еще издали, и девочка бросила позади себя щетку; из той щетки выросла щетинистая гора с тысячами тысяч игл, и русалка с великим трудом перебралась через ту гору.

Тогда мальчик бросил позади себя гребешок, и из того гребешка выросла гребнистая гора с тысячами тысяч острых зубцов; однако же русалка и через ту гору перебралась.

Тогда девочка бросила на дорогу зеркальце, оно превратилось в зеркальную гору, такую гладкую, что русалка через нее не могла перелезть.

«Дай-ка я домой схожу за своим топором, – подумала она, – да ту гору пополам рассеку».

Но пока она домой ходила да гору зеркальную рассекала, дети далеко от нее убежали, и русалке опять пришлось одной сидеть в колодце.

ЗОЛОТЫЕ ДЕТИ

У одного бедняка и его жены не было за душой ничего, кроме маленькой хижины, а питались они от рыбной ловли: что добудут, то и съедят.

Случилось, однако же, что однажды, когда муж сидел у воды и сеть свою закидывал, он выловил рыбу, совсем золотую.

И в то время как он в изумлении ту рыбу рассматривал, стала рыба говорить и сказала: «Слушай-ка, рыбак, если ты меня опять пустишь в воду, то я твою крошечную хижину обращу в богатейший замок».

Рыбак отвечал ей: «А что мне в твоем замке, когда у меня есть нечего». – «И о том я позабочусь, – продолжала рыба, – в замке будет такой шкаф, как его отворишь, так и увидишь: там блюда поставлены с лучшими кушаньями, и ешь, сколько хочешь». – «Ну, коли так, – сказал рыбак, – так я могу тебе сделать в твое удовольствие». – «Только помни, – сказала рыба, – один уговор: никому на свете, кто бы он ни был, не сказывай, откуда взялось такое счастье. Скажешь хоть единое слово – тогда все пропало».

Бросил рыбак диковинную рыбу в воду и пошел домой… И что же?

На том месте, на котором была его бедная хижина, теперь стоял большой замок.

Поглазел он на этот замок, вошел в него и увидал, что жена его, разодетая в красивое платье, сидит в богатой горнице.

Лицо у нее было очень довольное, и она сказала: «Муженек! Откуда все это взялось? Все это мне очень нравится». – «Так-то так, – сказал муж, – и мне тоже нравится, но и голод меня тоже порядком мучит, и ты давай-ка мне что-нибудь поесть». – «Да нет у меня ничего, – отвечала жена, – притом же в новом доме я и разыскать ничего не могу». – «И искать нечего, – сказал муж, – вон стоит большой шкаф, вот ты его и отопри».

Чуть только она отперла шкаф, видит: стоят там и красуются и мясо, и овощи, и пирожное, и вина.

Тут жена не выдержала, вскрикнула от радости: «Вот уж точно все, чего душа пожелает!» – и они тотчас сели за стол и принялись оба в свое удовольствие пить и есть.

Когда же насытились, жена спросила: «Однако, муженек, откуда все это богатство?» – «Не спрашивай меня об этом, – отвечал ей муж, – сказать этого я не смею, и если кому-нибудь открою, то наше счастье сразу пропадет». – «Ладно, – сказала жена, – коли я не должна этого знать, так и знать не желаю».

Но сказала она это не от души, и ни днем, ни ночью не давала ему покоя и мучила, и раздражала его своими вопросами до тех пор, пока он не потерял терпенья и не высказал ей, что все к ним пришло от диковинной золотой рыбы, пойманной им и за этот выкуп отпущенной на волю.

И как только он это высказал, исчез прекрасный замок со своим шкафом и очутились и муж, и жена опять в своей старой рыбачьей хижине.

Муж опять должен был приняться за свое ремесло и рыбачить. На его счастье золотая рыба опять попалась ему в сети. «Слышь-ка, – сказала ему рыба, – если ты меня еще раз отпустишь, то я тебе верну тот же замок с тем же шкафом, полным всякой снеди; но берегись – ни за что никому не выдавай своей тайны, не то опять все потеряешь». – «Да уж поостерегусь», – отвечал рыбак и опять пустил рыбу в воду.

А дома опять все было так же богато и прекрасно, и жена была в великой радости от наступившего счастья.

Но любопытство по-прежнему не давало ей покоя, и денька два спустя она опять начала расспрашивать, откуда все взялось и как он этого добился.

Муж молчал и держался некоторое время, но потом она так его доняла, что он наконец взбесился и выдал ей тайну.

В тот же миг исчез замок, и они снова очутились в старой хижине. «Вот на же тебе! – сказал ей муж. – Теперь мы опять можем зубы на полку сложить». – «Ах, – сказала жена, – я уж лучше откажусь от богатства, коли мне не дозволено будет узнать, откуда оно взялось… Этак я и не успокоюсь».

Муж опять пошел рыбачить, и несколько времени спустя опять вытащил ту же золотую рыбу и в третий раз. «Слышь-ка, – сказала ему рыба, – вижу я, что мне суждено постоянно Попадаться в твои руки; возьми же ты меня к себе домой и разрежь меня на шесть частей; две дай съесть твоей жене, две – твоей лошади, а две схорони в землю, тогда увидишь, какое тебе из этого произойдет благополучие».

Муж, понятно, захватил с собою рыбу домой и выполнил все точно так, как она приказала.

Вот и случилось, что из двух частей рыбы, зарытых в землю, выросли две золотые лилии; лошадь, съев две другие части, принесла ему пару золотых жеребят, а жена рыбака родила двоих детей-близнецов, тоже золотых.

Стали дети подрастать, становиться большими и хорошеть; с ними вместе росли и лилии, и жеребята.

И сказали дети отцу: «Батюшка, мы хотим сесть на наших золотых коней и поехать странствовать по белу свету». – «Не знаю, как я это перенесу, когда вы от меня уедете и вестей от вас не будет», – отвечал им отец.

Дети сказали: «Эти две золотые лилии останутся здесь, и по ним вы всегда будете знать, каково нам живется на белом свете – будут они свежи, значит, и мы живы; если они поблекнут, значит, мы нездоровы, а если опадут, то значит, что уж нас нет в живых».

Они поехали странствовать и прибыли в гостиницу; в той гостинице было много всякого люда в сборе, и когда все они увидели золотых близнецов, то стали смеяться и издеваться над ними.

Один из близнецов, услышав эти насмешки, застыдился, повернул коня и вернулся к отцу, отказавшись от намеренья странствовать по свету, другой же поехал далее и достиг большого леса.

И когда уж он собирался в тот лес въезжать, люди стали поговаривать: «Не следовало бы вам через тот лес проезжать, потому что он полнехонек разбойников, от которых вам несдобровать, и даже может случиться, когда они заметят, что и вы сами золотой, и конь у вас золотой же, что они вас убьют!»

Но он не дал устрашить себя и сказал: «Я должен и обязан через этот лес проехать».

При этом взял он несколько медвежьих шкур и прикрыл ими себя и своего коня так, что золота было совсем не видать; затем смело пустился в лес.

Проехав немного, заслышал он шорох в кустарниках и различил голоса, которые между собой переговаривались.

С одной стороны слышалось: «Вот он едет!» – ас другой: «Ну его! Это какой-то оборванец, и гол, и беден, как церковная крыса, – стоит ли его трогать?» Так и проехал молодец через весь лес вполне благополучно.

Однажды приехал он в деревню и увидал там девушку, такую красавицу, что она показалась ему лучше всех на свете.

Возгоревшись такою сильною любовью, он пошел прямехонько к ней и сказал: «Я полюбил тебя от всего сердца – хочешь ли ты быть моею женою?»

Он и девушке понравился настолько, что та, немало не сомневаясь, согласилась и сказала: «Да, я согласна быть твоею женою и буду верна тебе до гроба».

Вот и назначили они день свадьбы, и в самое то время, когда пир был в разгаре, прибыл отец невесты, и когда увидел, что дочь его празднует свадьбу, то очень удивился и сказал: «А где же жених?»

Она показала ему на жениха, который все еще был окутан своими медвежьими шкурами. «Никогда не допущу, чтобы простой охотник женился на моей дочери!» – сказал отец и собирался его убить.

Но невеста стала просить отца и сказала: «Он мне муж, и я его сердечно люблю», – и так укротила гнев отца.

Однако же он еще не мог успокоиться, так что и на следующее утро, ранешенько поднявшись, он захотел видеть мужа своей дочери и своими глазами убедиться в том, что он простой бедняк и проходимец.

Заглянув в спальню дочери, он увидел на постели красивого молодого человека, с ног до головы золотого, и все его медвежьи шкуры на полу около кровати.

Тогда он потихоньку удалился и подумал: «Как это хорошо, что я все же сумел совладать со своим гневом – иначе я бы совершил большое преступление».

А молодцу тем временем снилось, что он выезжает на охоту и охотится за превосходным оленем, и когда он поутру проснулся, то сказал своей новобрачной: «Я хочу ехать на охоту».

Та за него побоялась и просила его не ездить, и говорила: «С тобой легко может приключиться какое-нибудь несчастие». Но он отвечал ей: «Я должен и обязан ехать».

Он поднялся с постели и выехал в лес, и вскоре перед ним явился чудный олень: ни дать, ни взять, как во сне ему снилось.

Он в него прицелился и уже собирался стрелять, но олень пустился бежать.

Он погнался за ним через пень и колоду и гнался целый день, не чувствуя утомления; а вечером олень скрылся у него из глаз. И когда молодец огляделся кругом, то увидел перед собой маленькую избушку, а в избушке – ведьму.

Он постучался у двери, и вышла к нему старушоночка с вопросом: «Чего ты тут бродишь так поздно в дремучем лесу?» Он спросил ее: «А не видала ли ты оленя?» – «Да, видела, – отвечала ведьма, – я того оленя знаю».

В это время выбежала из избушки собачонка и стала громко лаять на молодца. «Замолчишь ли ты, злая жаба? – крикнул он на нее. – Замолчи, не то пристрелю тебя!» – «Как, мою собачку – пристрелишь?» – гневно крикнула ведьма и обернула молодца в камень придорожный.

И тщетно ждала новобрачная его возвращения, и думала: «Верно, случилось с ним то, чего я так опасалась и что так тяготило мое сердце предчувствиями».

А между тем брат молодца, оставшийся дома, глянул как-то на золотые лилии и увидел, что одна из них вдруг опала. «Боже мой! – сказал он. – С братом случилось большое несчастье – я должен сейчас же ехать на поиски его, и может быть, мне еще удастся его спасти!» – «Останься дома, – сказал отец, – ведь если я еще и тебя потеряю. Что я тогда стану делать?» Но тот стоял на своем: «Я должен и обязан ехать».

Сел он на своего золотого коня и поехал, и прибыл в тот лес, в котором его брат камнем лежал.

Старая ведьма вышла к нему из избушки, окликнула его и тоже хотела околдовать, но он знал, что нужно делать, не приблизился к ней, а крикнул ей издали: «Я пристрелю тебя сейчас же, если ты не оживишь моего брата!»

Ведьма очень неохотно ткнула пальцем в камень, и камень тотчас обернулся прежним добрым молодцем.

Оба брата, снова свидевшись, обрадовались друг другу, целовались и миловались, и поехали из леса вместе – один домой, к отцу, другой – к своей новобрачной.

И сказал отец молодцу: «Я и до твоего приезда уже знал о том, что ты спас своего брата, потому что золотая лилия опять поднялась и расцвела».

И так они стали жить и поживать в довольстве и в добре до самой своей смерти.

БЕДНЯК И БОГАЧ

Давным-давно это было – в то время, когда еще сам Господь на земле среди людей странствовал. Случилось, что однажды вечером почувствовал Господь усталость, и ночь застала его на дороге, прежде чем он успел дойти до гостиницы. И вот увидал он перед собою при дороге два дома, один против другого; один – большой и красивый, а другой – маленький и бедный; большой принадлежал «богачу, а маленький – бедняку.

Вот и подумал Господь: «Богатому мое посещение не в тягость будет – у него и переночую».

Богач, услышав стук в дверь, отворил окошко и спросил незнакомца, что ему нужно. Господь отвечал: «Прошу о ночлеге».

Оглядел богач странника от головы до пяток, и так как платье на Господе было плохое и по внешности не походил он на человека, имеющего много денег в кармане, то хозяин отрицательно покачал головою и сказал: «Не могу тебя впустить в свой дом, все помещения моего дома переполнены кореньями и семенами, и если бы я должен был принимать у себя каждого, кто постучит у моей двери, то мне самому пришлось бы взять нищенский посох в руки. Поищи себе приюта в другом месте».

Захлопнул богач окно и оставил Господа на дороге, у дверей дома своего.

Тогда Господь отвернулся от него и перешел через дорогу к маленькому дому.

Чуть только он постучался, как уж бедняк распахнул свою дверь и просил войти в его дом. «Останьтесь у меня переночевать, – сказал он, – на дворе уже темно, и сегодня вам нельзя идти далее».

Это Господу понравилось, и он вошел в дом бедняка. Жена бедняка протянула ему руку, приветствовала его, просила быть как дома и разделить с ними то немногое, что у них было и что они предлагали ему от искреннего сердца.

Затем она поставила картофель вариться на огонь и, пока он варился, стала доить свою козу, чтобы можно было гостя еще и молоком угостить.

Когда стол был накрыт. Господь сел за их трапезу и вкусил от их пищи, и эта бедная пища пришлась ему по вкусу, потому что он видел кругом себя довольные лица.

Когда бил окончен ужин и наступило время ложиться спать, жена отозвала мужа в сторону и сказала: «Муженек, ты нынче сделаешь себе постель на полу, а бедного странника положишь спать на нашу постель, чтобы он мог отдохнуть от целого дня ходьбы». – «Изволь, – отвечал муж, – я это предложу ему», – и пошел к Господу, и предложил ему лечь в их постель и отдохнуть надлежащим образом.

Господь не хотел отнимать постель у стариков, но они от него не отставали с просьбами до тех пор, пока он не согласился и не лег в их постель; а себе они устроили постель на полу.

На следующее утро они уже до света поднялись и приготовили гостю завтрак, как могли и умели.

Когда же солнце заронило свой луч в хижину стариков через оконце и Господь поднялся от сна, он еще раз поел с ними и затем собрался в путь.

Уже стоя на пороге, обернулся он к своим хозяевам и сказал: «Так как вы выказали себя богобоязненными и сострадающими, то я разрешаю вам высказать три желания – и все три исполню».

Тогда старик сказал: «Чего же нам желать более, как не вечного блаженства и чтобы мы оба в течение всей нашей жизни были здоровы и постоянно имели хлеб наш насущный; а третьего желания я и придумать не могу».

Господь сказал: «Разве ты не желал бы себе нового дома?» – «Отчего не пожелать? – сказал старик. – Если бы я мог еще и это получить, я был бы очень доволен».

Тогда Господь исполнил все их желания, обратил старенький дом их в новый, еще раз благословил их и пошел дальше.

Уж совсем рассвело, когда богач поднялся с постели. Сел он к окну и увидел против своего дома новый чистенький кирпичный дом на том месте, где прежде стояла старая хижина.

Удивился богач, призвал свою жену и сказал: «Скажи, пожалуйста, что это значит? Еще вчера вечером туг стояла старая, жалкая хижина, а теперь на ее месте чудесный новый дом. Сбегай туда да разузнай, как это случилось».

Жена богача пошла и обо всем расспросила бедняка; тот рассказал ей, как вчера вечером пришел к нему странник и попросился ночевать, а сегодня утром при прощании даровал им вечное блаженство, постоянное здоровье в этой жизни, постоянный насущный хлеб и сверх того взамен старой хижины дал им новый прекрасный дом.

Жена богача поспешила обратно к мужу и рассказала ему, как все случилось.

Муж и сказал жене: «Вот уж точно, бить бы меня следовало! Ну, кто же это мог знать! Ведь незнакомец-то прежде здесь был и у нас переночевать хотел, а я ему в ночлеге отказал!» – «Поспеши, – сказала жена богача, – садись на лошадь; авось еще нагонишь этого странника – пожалуй, он и тебе дарует исполнение трех желаний!»

Богач последовал доброму совету, погнался вслед за странником и успел нагнать Господа.

Он заговорил с Господом ласково и приветливо и просил Господа не сетовать на то, что он не тотчас его впустил в дом: ключ, мол, от входной двери затерялся куда-то, а тем временем гость и ушел… При этом он просил на обратном пути непременно завернуть в его дом. «Хорошо, – сказал Господь, – если буду возвращаться, то зайду».

Тогда богач спросил его, дозволено ли будет и ему так же высказать три желания, как и его соседу. Господь отвечал, что будет дозволено и ему, но что это будет нехорошо для него самого и лучше бы ему ничего не желать.

Богач сказал, что уж он выищет, чего себе пожелать на счастье, если только будет уверен в том, что его желание исполнится. «Поезжай домой, – сказал ему Господь, – и три желания твои будут исполнены».

Добился богач своего, поехал домой и стал придумывать, чего бы ему пожелать.

В то время как он был занят своими размышлениями, он распустил поводья коня, тот стал горячиться и настолько мешал течению мыслей богача, что он ничего сообразить не мог.

Он потрепал коня по шее и сказал: «Ну, ну, потише. Серый!» – а конь все свое да свое! Тогда богач рассердился на него и в досаде крикнул: «А чтобы тебе шею сломать!»

Едва произнес он эти слова, как упал с коня на землю и увидел, что конь лежит на земле мертвый и недвижимый… Так исполнилось его первое желание!

Но так как он от природы был жаден, то не хотел покинуть седла вместе с конем, срезал его, взвалил себе на спину и должен был с ним тащиться пешком. «Ну, у меня ведь два желания в запасе!» – подумал он и утешился этим.

Медленно плелся он по песку, а в полдень солнце горячо жгло его своими лучами, и на душе у него было неладно; притом седло давило ему спину и все в голову не приходило, чего бы ему пожелать следовало. «Вперед знаю, – подумал он, – что если бы я даже пожелал себе все царства и сокровища мира, так все же мне потом еще и еще чтонибудь пришло бы в голову; нет, уж коли желать, так уж так, чтобы потом больше ничего желать не осталось».

Иногда казалось ему, что вот-вот уж придумал он себе желание, а там опять начинало казаться, что его желание слишком ничтожно. Вдруг пришло ему в голову, что жене его теперь хорошо было сидеть дома в прохладной комнате, и самому туда же захотелось… Раздосадованный этими мыслями, он и сам не заметил, как пожелал: «Желал бы я, чтобы она там, у себя дома, на этом седле сидела да сойти с него не могла, чем мне его на своем хребте тащить».

Чуть только произнес он эти слова, седло исчезло с его спины, и он убедился в том, что и второе его желание было выполнено.

Тут-то и бросило его в жар, и он чуть не бегом побежал, чтобы поскорее очутиться одному в своей комнате и, усевшись на место, подумать хорошенько о чем-нибудь великом для своего последнего желания.

Но чуть только пришел к дому и отворил дверь, как увидел, что его жена сидит среди комнаты на седле и никак с него сойти не может, а потому кричит и плачет.

Он и сказал ей: «Посиди еще маленечко да повремени – я пожелаю тебе все богатства и сокровища мира!» – «Безмозглая башка! – крикнула ему жена и прибавила: – Куда мне все сокровища, когда я вот с седла сойти не могу! Ты пожелал мне, чтобы я на нем очутилась – пожелай же теперь, чтобы я с него сойти могла».

Волей-неволей пришлось ему пожелать, чтобы она сошла с седла; и так было исполнено и третье его желание!

И вот все три желания его привели только к досаде, утомлению, брани и к потере лошади; а бедняки между тем жили в довольстве смирненько и тихонько до самой их блаженной кончины.

МОЛОДОЙ ВЕЛИКАН

У одного крестьянина был сын, ростом с мизинчик. Он нисколько не рос и за много лет ни на волосок не вырос. Задумал однажды крестьянин в поле выехать пахать, а малютка-сын и говорит ему: «Батюшка, я хочу с тобою в поле». – «В поле? – сказал отец. – Нет, уж лучше дома оставайся; ты там ни на что не пригоден; того и гляди, еще потеряешься».

Тут начал малютка плакать, и, чтобы унять его плач, отец сунул его в карман и захватил с собою.

Выехав в поле, отец вынул его из кармана и посадил в свежевзрытую борозду.

В это время из-за горы вышла громадная великанша. «Видишь ли ты эту громадину? – спросил отец сына, и, желая на всякий случай пристращать ребенка, добавил: – Вот она придет, да и возьмет тебя».

А великанша лишь переступила два шага, уж и очутилась рядом с бороздою.

Осторожно подняла великанша малютку двумя пальцами из борозды, внимательно его осмотрела и, ни слова не сказавши отцу, унесла его с собою.

Отец был при этом, но от страха не мог произнести ни звука; он счел своего сына погибшим и навек для себя утраченным.

Великанша унесла малютку домой и стала кормить его своею грудью; и вот малютка стал расти и крепнуть, как все великаны.

По истечении двух лет великанша пошла со своим воспитанником в лес, желая испытать его силу, и сказала ему: «Вытащи-ка себе из земли дубинку».

Мальчик оказался уже настолько крепким, что вырвал молодое деревце из земли с корнями.

Но великанша подумала, что это надо лучше делать, вернула его домой и еще два года кормила грудью.

При вторичном испытании силы мальчика возросли уже настолько, что он мог вытащить из земли старое дерево.

И это показалось великанше еще недостаточным, и она кормила его еще два года грудью.

Через два года великанша вместе с повзрослевшим мальчиком пришла в лес и сказала: «Ну-ка, вырви теперь себе порядочную дубину».

Тот шутя вырвал толстейший дуб из земли, так что треск кругом пошел. «Ну, теперь довольно с тебя, – сказала великанша, – теперь ты выучился!»

И повела его обратно на то поле, с которого его унесла. Отец юноши стоял на том поле за плугом.

Молодой великан подошел к нему и сказал: «Видишь, отец, каким твой сын молодцом стал?»

Крестьянин перепугался и стал отнекиваться: «Нет, ты мне не сын, не надо мне тебя – ступай себе». – «Ну, конечно же, я твой сын; пусти меня поработать, ведь я могу пахать так же, как ты, и даже, пожалуй, еще лучше тебя». – «Да нет же, нет, ты мне не сын, и пахать ты тоже не можешь, пойди ты от меня».

А между тем, испугавшись этого великана, он бросил плуг, отошел от него и присел в сторонке.

Тогда юноша принялся за плуг и надавил на него одною рукою, но напор был так силен, что плуг глубоко ушел в землю.

Крестьянин не мог на такую работу смотреть хладнокровно и крикнул ему: «Коли хочешь пахать, не напирай так сильно, не то испортишь все дело».

Юноша же, чтобы исправить свой промах, отпряг лошадей, сам впрягся в плуг и сказал: «Ступай себе домой, батюшка, да прикажи матушке приготовить какой-нибудь еды побольше, а я тем временем вспашу все поле».

Пошел отец домой и заказал жене приготовить сыну поесть. А юноша вспахал на себе все поле в две десятины величиною, а затем впрягся в две бороны и взборонил все поле.

Окончив эту работу, он пошел в лес, вырвал два дуба с корнями, положил их на плечи, да привесил на них спереди и сзади по бороне и по лошади, и понес все это, словно охапку соломы, к родительскому дому.

Когда он пришел во двор, мать не узнала его и спросила: «Кто этот страшный, громадный человек?» Муж сказал ей: «Да это сын наш». – «Нет, уж никак не сын – такого большого у нас не было; наш был маленький». И давай кричать сыну: «Ступай прочь, нам тебя не надобно».

Юноша на это ничего не сказал, поставил лошадей в стойло, задал им овса и сена. Все справив, вошел он в дом, присел на скамейку и сказал: «Матушка, мне бы теперь поесть хотелось – скоро ли будет у тебя готово?» Она сказала: «Сейчас!» – и внесла два большущих блюда – ими она с мужем дней восемь подряд были бы сытехоньки!

А юноша очистил их один, да еще спросил у матери, нет ли у ней еще чего-нибудь в запасе. «Нет, – отвечала мать, – тут все, что у нас есть». – «Да это меня только разлакомило, мне этого мало». Не решилась мать ему противоречить, поставила на огонь полнешенек котел свинины и, когда свинина сварилась, внесла котел в комнату. «Наконец-то перепадает мне и еще пара крошечек!» – сказал юноша, и весь котел опорожнил один; но и этого оказалось недостаточно.

Вот и сказал он: «Батюшка, вижу я, что тебе меня не прокормить; сделай ты мне железный посошок настолько крепкий, чтобы я его о колено переломить не мог, так я и пойду по белу свету счастья искать».

Отец был этому очень рад, запряг пару коней в повозку и привез от кузнеца железную палицу такой длины и толщины, какую могли свезти его кони. Юноша упер в палицу колено и – ррраз! – сломал ее, как прутик, надвое и отбросил в сторону. Впряг отец две пары коней в повозку и привез на них палицу еще длиннее и толще первой. Сын и эту переломил о колено, отбросил и сказал: «Батюшка, эта мне не годится; запрягай коней побольше, привези мне палицу потолще».

Впряг отец четыре пары коней в повозку и привез такую большую и толстую палицу, какую четыре пары лошадей на себе свезти могли. Взял ее сын в руки, тотчас отломил от нее сверху кусок и сказал: «Вижу, батюшка, что ты не можешь мне добыть такого посоха, какой мне нужен».

Пошел он путем-дорогою и, стал всюду выдавать себя за кузнеца. Вот пришел он в деревню, где жил один кузнец; он был большой скряга, никому ничего не любил давать и все старался захватить в свои руки.

К нему-то и пришел наш молодец в кузницу и спросил, не нужен ли ему подмастерье. «Нужен», – сказал кузнец и, взглянув на него, подумал: «Здоровый детина – хорошим молотобойцем будет, не даром будет хлеб есть!» Потом спросил: «Сколько же ты хочешь получать жалованья?» – «Никакого мне жалованья не нужно, – отвечал тот, – а только каждые две недели я тебе буду давать два тумака, и ты их должен выдержать». Скряга был этим очень доволен. На другое утро пришлому кузнецу надо было впервые ковать; но когда хозяин вытащил из печки раскаленный брус железа, то молодец так ударил молотом, что и железо разлетелось вдребезги, и наковальня ушла в землю. Тут скряга озлился и сказал: «Э-э, брат, ты мне не гож! Ты бьешь слишком грубо! Говори скорее, сколько тебе за этот один удар следует?» Молодец отвечал ему: «А вот сколько: дам я тебе самый легонький пинок, и больше ничего!» И дал легонько пинка ногою, так что скряга от того пинка через четыре стога сена перелетел. Затем он выискал себе в кузнице самый толстый железный брус и пошел далее.

Пройдя сколько-то, наш молодец пришел к фольварку и спросил у управляющего, не нужен ли ему старший рабочий. «Да, – отвечал управляющий, – мне старший рабочий может пригодиться, а ты смотришься здоровенным детиной, так сколько же ты хочешь в год жалованья?» Молодец и этому отвечал, что не требует никакой платы, а только желает дать ему три тумака, и он те тумаки должен выдержать. Управляющий был очень доволен таким условием, потому что и он тоже был скряга.

На следующее утро рабочие должны были ехать в лес за дровами, и все уже встали, а наш молодец еще лежал на кровати. Тут и крикнул ему один из рабочих: «Вставай скорее, пора в лес ехать, и тебе надо ехать с нами». – «Ах, ступайте вы! – отвечал он им грубо и насмешливо. – Я все же раньше всех вас поспею».

Тогда рабочие пошли к управляющему и сказали, что старший еще не встал и не хочет с ними в лес ехать. Управляющий послал их еще раз его будить и приказать ему, чтобы он впрягал лошадей. Но тот отвечал то же, что и прежде: «Ступайте вперед! Я все же прежде всех вас поспею».

Затем он пролежал еще два часа в постели; наконец поднялся с перины, но сначала принес с чердака два мешка гороха, сварил себе кашу и преспокойно ее съел, и только тогда уж запряг коней и поехал в лес.

Невдалеке от леса дорога шла оврагом; он по этому оврагу проехал, а затем завалил дорогу деревьями и хворостом так, что никакой конь не мог по ней пробраться. Прибыв к лесу, он увидел, что остальные рабочие выезжают из леса с нагруженными возами и направляются домой; он и сказал им: «Поезжайте, поезжайте! Все же раньше меня не будете дома». Сам он далеко в лес не поехал, а вырвал с корнями два самых больших дерева, бросил их на телегу и повернул назад.

Когда он подъехал к завалу, остальные рабочие все еще стояли там со своими возами и не могли пробраться. «Вот видите, – сказал он, – кабы вы со мною остались, то вместе со мною могли бы и домой вернуться да еще лишний час поспать». Так как и его лошади не могли через завал пробраться, то он их отпряг, положил и их на воз, сам взял дышло в руку, и разом перетащил воз через завал, словно воз перьями был нагружен. Перетащив свой воз, он обернулся и сказал другим рабочим: «Вот видите, я скорее вас пробрался!».

Приехав во двор фольварка, он взял одно из деревьев в руку, показал его управляющему и сказал: «Тут в одном дереве добрая сажень будет». Управляющий поглядел и сказал своей жене: «Хорош этот детина! Хоть и дольше других спит, а раньше всех домой возвращается».

Так служил он у управляющего целый год; когда дошло до уплаты жалованья рабочим, то и наш молодец тоже сказал, что ему хотелось бы получить условленное вознаграждение. Управляющий же испугался не на шутку тех тумаков, которые ему предстояло получить, и стал его усердно просить, чтобы он ему те тумаки не давал, а за то он уступал ему свое место управляющего, а сам поступал к нему в рабочие.