Текст книги "История Гжатских деревень (Сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

 В результате исследования автором истории совхоза им. Ю.А. Гагарина (60-е – 80-е г.г.) составлен список передовиков: трактористы, сеяльщики, комбайнеры – B.C. Майоров, Н.И. Юркин, Ю.А. Липатов, П.Ф. Буренков, Н. Михайлов, В. Смирнов; механизированное звено Павла Калинина.

 Животноводы – А.Т. Шаргаева, В.А. Соловьева, З. Михайлова, А. Васильева, А. Ладыго, Р.А. Буланцева, Н.П. Платоненкова, Г.С. Муравленкова, М.А. Кулешова, А. Мацкевич, А. Шелвакова, А. Евдокимова. Сварщик Б. Павлов, токарь В. Андреев; слесари В. Кулешов, Е. Дербенков; овощеводы B.C. Петрова, Н.П. Никонова, Г.Г. Озернова, К.В. Никонова, И.В. Глушко...

 На страницах Гжатской-Гагаринской районной газеты тех лет систематически появлялись заметки о трудовых достижениях вышеперечисленных рабочих совхоза, о том, какими наградами они были отмечены за свой труд.

 В течение довольно долгого советского периода хозяйство возглавляли разные руководители: с 1961-го по 1966-й г.г. – А.Т. Моисеев, с 1966-го по 1969-й г.г. – Е.Ф. Пичкуров, с 1969-го по 1972 г.г. – В.М. Верхилеев..., с 1972-го по 1981-й г.г. – В.Д. Смирнов, с 1981-го по 1986-й г.г. – В.А. Клаус (который, кстати, был устранен от руководства хозяйством, исключен из рядов КПСС); затем В.Н. Ряднов (с 1986-го по 1997-й г.).

 Далее, после того, как совхоз перешел в новое качество (постановлением Главы администрации Гагаринского района № 332 от 17 августа 1992 г.) он стал называться акционерным обществом закрытого типа с частной формой собственности, его возглавил председатель Гришутин Виктор Николаевич, который и поныне занимает эту должность. А главой администрации сельского округа в настоящее время является Филимоненкова Татьяна Петровна.

 Особо мне хотелось бы акцентировать свое внимание на всемирно известном факте: 1-й космонавт планеты Ю.А. Гагарин родился на клушинской земле, жил здесь в раннем детстве и позднее прославил этот легендарный уголок земли своим исторически значимым полетом. Именно здесь он учился говорить и ходить, переносить все тяготы, выпавшие на долю его земляков, а по большому счету – своего народа; учился любить и ненавидеть, тем более, пережив тяжелую годину фактической оккупации; впервые пошел в школу и написал первые в жизни слова: мама, Родина... Став уже знаменитым героем, первопроходцем космоса, он приезжал к своим землякам, тепло беседовал с ними, помогал в хозяйственных и личных нуждах.

 Из всего, сказанного выше, очевидно, что в истории села Клушина, как в зеркале, отразилось все то трудное и радостное, что происходило в течение долгих столетий в судьбе России.

 И, как знать, возможно, в будущем еще не один житель или уроженец клушинской земли прославит свою маленькую скромную родину.

Просветительская деятельность в Гжатской деревне пореформенного времени на примере деятельности Василия Карповича Американцева

А.В. Лукьянова, (г. Москва)

Тема моего сообщения связана с деревней Груздевой (Груздево) Воробьевской волости Гжатского уезда Смоленской Губернии.

 Далее будет применяться оригинальное наименование деревни – не Груздево, а деревня Груздева, как она писалась в старину, например, в планах Генерального межевания конца 18 века. Основным источником информации для исследования служили семейные архивы – воспоминания моей двоюродной прабабушки Варвары Васильевны Веткиной, урожденной Американцевой. Ее отец, а мой прапрадед Василий Карпович Американцев не был коренным жителем Гжатского уезда. Он родился в 1825 году в Веневском уезде Тульской губернии.

 Для своего времени Василий Карпович был человеком довольно образованным – он обучался садоводству в Ботаническом саду Московского университета. Особенно его интересовали вопросы, как тогда говорили, акклиматизации растений. До 1846 года Василий Карпович жил и работал у помещика Маслова в Веневском уезде. Сам Маслов интересовался ботаникой, а с помощью Василия его сады и оранжереи были приведены в блестящее состояние, благодаря чему за Василием Карповичем закрепилась слава очень хорошего садовника.

 Но в 1846 году Василий Карпович вынужден был переехать в Воробьевскую волость Гжатского уезда Смоленской губернии в имение одного из графов Каменских. Согласно плану Генерального межевания в конце 18 века фельдмаршалу графу Каменскому Михаилу Федотовичу принадлежала обширная дача – землевладение – в Гжатском уезде. Эта дача называлась село Воробьево с деревнями. Деревни (орфография названий иногда не совпадает с современной и в расшифровке текста могут быть ошибки): Нижняя, Захарьина, Шубина, Сокурова, Барова, Затворово, Володина, Мясоедово, Соколово, Шахматово, Чувидово, Федюково, Артемки, Руши, Груздева, Горбыли, кроме того Белочкина с деревнями и Курьяново с деревнями и еще некоторые пустоши. У Михаила Федотовича был один наследник – сын граф Сергей Михайлович (второй сын – блестящий генерал граф Николай Михайлович умер при странных обстоятельствах в 1811 году). У Сергея Михайловича было 12 (по другим источникам 13) детей от двух браков: 5 сыновей и 7 дочерей. В 1846 году вдова Сергея Михайловича графиня Екатерина Федоровна и его дети проводят официальный раздел наследства. Быть может, переселение Василия Карповича в Гжатский уезд связано именно с этим событием, а возможно виной тому было несколько причин, совпавших по времени.

 Нам не удалось пока установить, где в Гжатском уезде началась служба Василия Карповича – или это Николаевское графа Николая Сергеевича (рядом с дер. Федюково), или Михайловское графа Михаила Сергеевича (дер. Горбыли и Груздева), или Воробьево графа Федора Сергеевича. Федор Сергеевич находился всю свою жизнь под опекой. Сначала опекуншей была мать графиня Екатерина Федоровна, потом братья – сначала Николай Сергеевич, а после его смерти Михаил Сергеевич Каменские, что не помешало бедному Федору Сергеевичу иметь жену. Правда, она жила в Москве, а он – в Гжатском уезде по родственникам. Во всяком случае первое впечатление от нового места привело Василия Карповича в некоторое уныние. После цветущего хозяйства в Тульской губернии, с плодородной земли и в хорошем климате, он попадает в запущенное небогатое имение. Земля не плодородна, климат тяжелый. По словам гжатского краеведа конца 19 века, «половина года – зима, остальное – дурная погода. Весна и лето незаметны, похожи на осень, а потом бесконечная зима. Снег может выпасть и в июне и в августе. Местность однообразна, болотиста. Все увеселения – в питейных заведениях. Песен не поют».

 Помещику принадлежало четыре деревни. Василий Карпович с энтузиазмом опять принимается за сады – огороды помещика. Пытается акклиматизировать растения из других районов. Он насадил фруктовые сады, разбил цветники с редкими видами растений. Как нам представляется после опроса старожил Воробьевской округи, один из садов располагался недалеко от ныне не существующего сельца Козмина. Это место известно под именем «Седовы сады». Дело в том, что из гжатских крестьян происходила большая семья купцов второй гильдии братьев Седовых. К 1868 году старший брат владел сельцом Пьянковым в Гжатском уезде (может быть и еще чем-нибудь), другие жили кто в Москве, кто в Смоленской, кто в Калужской губерниях. Младший из братьев жил в Петербурге. Еще до 1868 года Седовы арендовали у Каменских плодовые сады. В конце 60-х – начале 70-х годов старший из братьев Алексей Алексеевич по поручению младшего Федора Алексеевича, жившего в С.Петербурге, скупает у Каменских все земли, которые те выставляют на продажу, и сады в том числе. Естественно, на что хватает денег. Но особенно их интересует земля вокруг села Воробьева. Уроженец деревни Рыльково Анищенков Виктор Ксенофонтович (1925 года рождения) вспоминает, что в детстве ел очень вкусные яблоки необыкновенных размеров из этих садов. Интересно, что он учился в начальной школе в деревне Долгинево у Дмитрия Алексеевича Седова, последнего из живших здесь представителей этой семьи. Автограф этого Седова найден в девичьем альбоме моей бабушки, внучки Василия Карповича. То есть наша семья хоть и жила с 70-х годов 19 века в Москве, но связи с родиной не прерывались.

 Как царский офицер, Дмитрий Алексеевич был арестован прямо на уроке. Его ученик ясно помнит все подробности ареста и как ему было жалко своего старого учителя. Последнее время перед арестом Седов с женой жил на краю деревни Кострово, соседней с Долгиневой, разводил пчел и преподавал в школе. Пережив Ленинградскую блокаду Виктор Ксенофонтович оказался в Куйбышеве (Самаре), работал на авиационном заводе. Как-то на улице ему встретилась колонна заключенных, их вели узбеки-охранники на строительные работы. Среди заключенных он узнал своего учителя Седова. Несколько дней мальчик бегал встречать заключенных и, идя параллельно с колонной, переговаривался с ним.

 Вернемся к садовнику Василию Карповичу. Прошло несколько лет. По одним данным 5, по другим – 10 лет. Он женится на 15-летней девушке из деревни Груздевой Арине Петровне Слепневой. Причем барин сам выступает и сватом и свидетелем на этой свадьбе. Молодые венчаются в селе Воробьеве. Там – деревянный теплый храм во имя Вмч. Параскевы Пятницы, построенный в 1824 году графиней Прасковьей Сергеевной Каменской, сестрой графа. По словам того же краеведа, невеста на свадьбе обязательно должна была плакать. Была поговорка: «Не поплачешь за столом, поплачешь за углом», т.е. будешь несчастлива в замужестве. Он пишет про Гжатск и его нравы в 1896 году: «Свахи накануне венчания, устроив постель и разместив приданое, выпивают, во славу Божию, а затем, смотря по расположению, или плачут, или пляшут. Жительницы гжатского уезда большие модницы. Носят шелковые юбки, т.н. шубки – они стоят дороже бального платья горожанки средней руки. На голову надевают сразу 8-10 шелковых платков. Парни на гулянье приходят в калошах и с зонтами, независимо от погоды. Переодеваются в ближнем к месту гулянья лесочке, размещая одежду на кустах».

 Итак, Василий продолжает служить садовником и управляющим, пользуется уважением и любовью крестьян. Реформа 1861 года не принесла фактических изменений в его жизнь. А вот в 1871 году все резко меняется. В силу ряда неблагоприятных обстоятельств ему пришлось переехать в Груздево – родную деревню его жены. Обремененный большой семьей (в 1878 г. родился 11 ребенок, автор воспоминаний, всего было 14 детей), почти без средств к существованию, Василий Карпович был, тем не менее, благожелательно принят груздевскими крестьянами. Они выделили ему на краю деревни, в низине, усадьбу под постройку избы и огород. Но в пахотной земле отказали. Груздевское общество владело очень незначительными земельными наделами: три поля, засеваемые рожью, овсом, льном, и лесом, так называемым, Киевником. Причем земли были бедные, главным образом глинистые, частью заболоченные. Василий Карпович стал безземельным крестьянином – бобылем. Иногда Василию Карповичу удалось арендовать несколько полосок земли у соседей, уходивших на заработки в Санкт-Петербург и Москву, их засевали обычными для того времени культурами.

 Пришлось овладевать и непривычными ему крестьянскими промыслами: плетением корзин, лаптей. Сначала семья Американцевых жила в маленькой, в два окна, построенной из амбара избе, как тогда говорили, в изобке, крытой соломой, с большой русской печью. Топили ее по-черному, то есть трубы не было. Неизбежными последствиями были копоть, дым и угар. В русской печи варили обед, пекли хлеб, в ней же каждую субботу мылись и парились, устлав под (пол) печи соломой. Позже Василий Карпович сам выстроил баньку – первую в деревне. Это повлияло на соседей, и вскоре появились в Груздево несколько подобных и даже лучших бань. В избе же зимой держали теленка. Из пола вынимали несколько досок, и в неглубокую яму – подполок – ставили маленького теленка.

 В переднем углу были полки с иконами, под ними лубочные картинки в хорошем издании И.Д. Сытина. В переднем же углу стоял стол, а по стенам, окружая его, широкие и удобные лавки. Освещалась вечером изба березовой лучиной, вставленной в светец. Светец – это железная подставка, в которую вставлялась лучина. Под ней находилась лоханка с водой, в которую падали нагоревшие на лучине угольки. Сбивать с горящей лучины угольки была традиционная обязанность детей. Вскоре появились керосиновые, или, как их сначала называли, фотогенные лампы. В семье Американцевых были единственные в деревне часы – старинные ходики. Ходики проверяли «астрономически» – по солнцу и, конечно, за точность их поручиться было нельзя. Был в семье и единственный в округе самовар. Ежедневный рацион крестьянской семьи состоял из ржаного хлеба, картофеля, кислых щей с затолочкой из свиного сала, гречневой каши с молоком, кваса, кислой капусты и редьки. Все посты, среды и пятницы соблюдались строго. Дети были крепкими и выносливыми. По праздникам и воскресеньям в каждом доме пекли вкусные рассыпчатые ржаные лепешки, так называемые сдобники. Такие сдобники встречались только в восточной части Смоленской губернии.

 Что касается устройства избы, то добавлю, что не только изба, но и двор были крыты соломой, а в крыше двора было большое отверстие для освещения и выхода дыма. Со временем в избе сделали трубу, рядом поставили новую, чистую, светлую и просторную, так называемую, летнюю избу. Василий Карпович Американцев пользовался у груздевских крестьян большим уважением. Уважение это вызвано было, конечно, не ходиками, баней или самоваром, а грамотностью, образованностью и интеллигентностью Василия Карповича. Главной ценностью в семье Василия Карповича был большой шкаф с книгами и журналами, так непохожий на неприветливую крестьянскую мебель. Только этот шкаф он и получил при переселении в Груздево от прежнего хозяина в качестве платы за безупречную службу. Предполагалось, что Василий продаст книги и шкаф, выручит за них деньги. Но несмотря на бедность и вечные недостатки семьи, со шкафом не смогли расстаться. Книги бережно хранили, и не только хранили. Ему и его жене приходилось работать от зари до зари, т.к. они были обременены большой семьей, все же Василий Карпович ухитрялся и почитать. Там были книги не только на русском языке. Например, из тех книг у меня хранится «История Англии для детей» Диккенса на английском языке изданная в 1853 году в Лейпциге. Своими знаниями Василий Карпович делился со своими односельчанами. К нему часто приходили с просьбой прочитать или написать письмо, и никому не было отказа.

 Уместно привести статистические данные конца 19 века: в среднем по России на каждого жителя приходилось по 4 письма в год, в Италии – по 18 писем, а в Гжатском уезде – по 15 писем. Хочется обратить внимание на тот факт, что в пореформенной России среди крестьянского населения была очень сильна тяга к учению, аналогичный процесс можно проследить и в 30-е г.г. 20-го века. В это же время в соседнем Бельском уезде Смоленской губернии в имении Татево начинает свою просветительную деятельность известный педагог Сергей Александрович Рачинский. Имеется обширная переписка С.А. Рачинского с Л.Н. Толстым по поводу обучения крестьянских детей. Тогда же Толстой устраивал школу в Ясной Поляне, разрабатывал методику обучения. На вопрос Толстого, для чего нужны сельские школы, Рачинский отвечал: «Образованному человеку, живущему в русской деревне, столь же естественно учить крестьянских ребят, как родильнице кормить грудью своего ребенка, ... они так голодны, так жадно льнут ко всякому, который может чему-либо их научить...Когда целыми поколениями овладевает страсть, именно страсть к арифметике и орфографии, было бы преступлением не удовлетворять их запроса... Взаимное удовлетворение, которое приносит это дело, является показателем его естественности и законности». Нам трудно сейчас представить, как люди стремились именно со страстью к знаниям. Этим же чувством пропитаны записки моих предков. Лейтмотив: «Если бы я училась в школе! Если бы я получила регулярное образование!» – кажется немного наивным, вызывает улыбку.

 А в то время (1860 – 1880 г.г.) не только в Груздеве, но и в округе, не было школ, среди крестьян грамотными, т.е. умевшими читать и писать, были только Василий Карпович и его дети. В особенности славилась грамотой одна из дочерей – Татьяна Васильевна (Родичева в замужестве). Она рано вышла замуж в своей же деревне, была умной и культурной женщиной. Грамотность ее и других детей создала среди крестьян Груздева и ближних деревень мнение о Василии Карповиче как о хорошем учителе. Крестьяне охотно отдавали ему в учение своих детей. Так в маленькой закопченной избушке Василия Карповича создалась школа. Ученики приходили и из других деревень, число их доходило до 30 человек (занимались они в разные дни). За каждого ученика ему платили 25 копеек, что было большим подспорьем семье.

 Василий Карпович не только научил читать и писать всех своих детей, но и организовал самодеятельную школу для крестьянских детей.

 Школа Василия Карповича просуществовала несколько лет, даже еще некоторое время после открытия в селе Воробьеве двухклассной школы в 1885 – 1886 годах. Популярности Василия Карповича как учителя во многом способствовали и удачные судьбы его детей. Достаточно сказать, что старшие сыновья Дмитрий и Федор стали ювелирами, а младший Тимофей – фельдшером-парикмахером. Он должен был владеть определенными медицинскими навыками. Старшая дочь стала довольно известной портнихой в Москве, научила своих сестер этому ремеслу. Одна из них была портнихой в родном Груздеве. Всем им удалось подняться на более высокую социальную ступень и дать своим детям, то есть внукам Василия Карповича, уже настоящее образование.

 Нет сомнений, что школа Василия Карповича сыграла огромную роль в жизни груздевских и окрестных жителей. Так, в окружении Л.Н. Толстого встречается имя Петра Алексеевича Булахова, уроженца деревни Быково Гжатского уезда, находившейся по соседству с селом Воробьевым. Лев Николаевич называет его «силачом нравственным и умственным». Силачу в это время 24 года. Он приезжает в Москву 20-летним начитанным юношей, мучительно думающем о смысле жизни. Булахов становится настолько близок к Льву Николаевичу, что писатель делает его своим доверенным лицом, приходит к нему на новоселье. В Москве Петр Алексеевич работает сначала на ткацкой фабрике, потом на железной дороге, у Дунаева – директора банка – тоже выполнявшего поручения Толстого.

 Позднее Булахов управляет имением старшего сына Толстого – Сергея Львовича, что, кстати, вызывает отрицательную реакцию Льва Николаевича. Т.е. все эти московские годы жизни Булахова прослежены, как и всех, кто касался хоть чуть-чуть Л.Н. Толстого. По словам внучки Булахова, дед был искусным и прогрессивным садовником, так она показывала черенок от грабель, которые дедушка выписал из Англии. Видимо, основами этих знаний он владел уже при отъезде с родины. Напрашивается вывод, что проще всего было научиться этому у живущего по соседству бывшего управляющего и садовника графов Каменских Василия Карповича Американцева, к тому же авторитетного и благожелательного учителя местных ребятишек.

 Свой шкаф с книгами Василий Карпович поставил в отдельной холодной клети на огороде, «амбарушке», всегда запертой на замок-винт (чтобы отпереть или запереть замок надо было ввинтить в него ключ). Входить в эту амбарушку, ее называли «тятенькина библиотека», можно было лишь с его разрешения, он очень берег эти книги. Но прошло несколько лет, окружающие люди становились грамотными, просили Василия Карповича давать книги почитать, и он, считая, что книга ценна тогда, когда ее читают, а не тогда, когда она очень бережно лежит в шкафу, не принося пользы, охотно давал их читать, в особенности исторические. К сожалению книги забывали вовремя вернуть, небрежно с ними обращались. Постепенно книги из «тятенькиной библиотеки» все убывали, уже у внуков остались от нее только слезы.

 В заключение хочу сказать, что потомки Василия Карповича Американцева, уехавшие в Москву и даже родившиеся там, имея все основания и возможности выписаться в другие сословия, вплоть до 1917 года числились крестьянами деревни Груздево. И не только числились, но и гордились этим и не порывали связи с родными местами.

Все начиналось с хлебных складов

Екатерина Астронович,  Кармановская средняя школа  (пос. Карманово Гагаринского района)

Село Карманово расположено в северо-восточной части Смоленской области на берегу реки Яузы. В 1961 году были проведены раскопки, которые свидетельствуют о том, что первое поселение на месте нынешнего села появилось в середине 1 тысячелетия (6 век) н.э., второй слой поселения – 11-17 в.в.

 1719 год – год основания Гжатской пристани, а в Карманове в эту пору были хлебные склады, которые в то время могли называться «карманами». Это одна из версий, почему Карманово называется Кармановым. Существует еще легенда, в которой говорится, что жила в деревне Карманове молодая барыня, богатая вдова. К ней наведывался один купец из Гжатска. Барыня-то полюбила его. Когда он уезжал от нее, наверное, обещал вскоре письмо написать. Но неверным он оказался: не приехал больше, письма не прислал. Очень горевала барыня. И посадила она пять дубов конвертом. И каждому дубу название дала. Но никому названия эти не доверила. А называются эти дубы Натальиными – так барыню звали. От слова «конверт» (т.е. карман) и пошло слово Карманово, так стало называться наше село. Въезд в Карманово украшает сосновая аллея. Это отголоски времен Петра I, который после посещения Европы издал указ: въезд в имения украсить аллеями из деревьев (сосна, дуб, тополь). У нас сосновая аллея.

 Самое раннее упоминание о селе Карманово, которое мы нашли, Гжатского уезда в официальных справочниках Российской империи относится к 1859 году. Однако, учитывая, что церковь в населенном пункте была построена в 1838 году, можно сделать вывод, что основание села относится к более раннему периоду, может быть, даже к 16 веку. Карманово – владельческое село. Оно было одним из имений Алексея Алексеевича Голицына. По данным 40 тома справочника «Список населенных мест Российской империи по сведениям 1859 года» в селе Карманово значится 35 дворов с 134-мя жителями. В селе была церковь, почтовая станция (кстати, почтовое отделение было открыто 1 сентября 1891 года), в 1892 году 1 января (по ст. стилю) в доме Синягиных была открыта «Северная больница», был сыроваренный завод, мельница, проводились торги, 6 августа здесь устраивалась значительная ярмарка.

 При Голицыне (конец 18 – нач. 19 в.в.), когда были популярны традиции дворцово-парковых ансамблей, появился парк, в котором были посажены дуб, ясень, клен, лиственница, пихта. Площадь парка составляла 23 га.

 Известно, что в 1830 году в Смоленске была устроена первая губернская выставка сельскохозяйственной продукции. Князья Голицыны доставили на эту выставку сыр «на манер швейцарского». А в 1831 году князь Голицын А.А. открыл миткалевую мануфактуру.

 Село развивалось как купеческий населенный пункт. В связи с отменой крепостного права в России князья Голицыны имение Карманово продали Синягину – выходцу из купеческой среды. В «Списке землевладельцев Гжатского уезда», владеющих землею от 50 – 100 и более десятин: 1909 года по 2 стану значится с. Карманово Спасской волости во владении наследников купца Ивана Акакиевича Синягина. Число десятин земли в имении 9176 (это самая большая цифра во всем Гжатском уезде).

 В связи с частыми отъездами супруга имением фактически управляла жена – Синягина Марфа Ивановна, до 1917 г. Именно при ней имение «Карманово» стало довольно обустроенным и экономически развитым селом. Она владела маслобойным заводом. У Синягиной было свое торговое место в Бельгии, куда доставлялось из имения «Карманово» масло, качеством которого славился данный завод.

 Известно со слов старожилов, что Синягина, живя в основном в Сы чевке, но владея имением «Карманово», именно в нем проложила водопровод и построила водокачку в районе льнозаводской улицы. Недалеко действовала мельница. Синягина занималась разведением крупнорогатого скота, вывела сычевскую породу коров.

 У нас имеется такая справка из Государственного Смоленского архива, как «Список работников имения «Карманово» братьев Синягиных за 1917 г. Из нее мы можем судить о том, какие были специалисты и какие работы велись в имении, например: – сыровар – 35 лет (мужчина), экономка – 40 лет (женщина), староста – 32 года (мужчина), слесарь – 39 лет (мужчина), дойка – 30 лет (мужчина), конюх – 30 лет (мужчина), работник при водокачке – 36 лет (мужчина), работник – 45 лет (мужчина), староста -44 лет (мужчина), кузнец 33 года (мужчина), конторщик – 18 лет (мужчина), ключница – 35 лет (женщина), работники – 16 лет, 14 лет, 19 лет (мужчины), дойки – 30 лет, 25 лет, 25 лет, 27 лет (женщины).

 В районе парка, где посажены дубы, по желанию Марфы Ивановны Синягиной, был разведен розарий, т.е. выращивали розы. Кроме нее и ее детей – никто там не ходил.

 После Синягиных имением «Карманово» владели братья Шапошниковы. При них был построен кирпичный завод. На кирпичах делалась пометка «БШ» (братья Шапошниковы). Из этого кирпича были построены некоторые здания Карманова.

 Судьба Карманова ничем не отличается от судьбы страны. Здесь было все: и крестьянские бунты против помещиков, и гражданская война, и коллективизация (совхоз именовался в то время как «Красный прожектор»), партизанское движение (в Кармановском районе действовал партизанский отряд, организованный в октябре 1941 года из работников Павловского лесничества и военнослужащих Красной Армии, оказавшихся в окружении. Комиссаром его был Юдин Афанасий Тимофеевич), подпольное движение в период Великой Отечественной войны (так погибла 19-летняя подпольщица Лиза Бурдина, жительница Карманова). Карманово пережило оккупационный фашистский режим с 11.10.41 г. по 23.08.42 г. За освобождение села и его окрестностей погибло более 7 тыс. солдат и офицеров. Село после войны было почти полностью разрушено. В селе Карманово создан мемориальный комплекс, строительство которого началось в 1975 году, автор проекта Игорь Арефьев. О вечной памяти возвещает юный горнист в развевающейся плащ-палатке. В 1964 году открылся при школе музей боевой славы, посвященный тем, кто освобождал наше село и его окрестности.

 С 1929 года по 1960 год Карманово было центром Кармановского района Смоленской области. В 1960 году Кармановский район вошел в Гжатский район. Длительное время главным предприятием в Карманове был совхоз «Дружба», сейчас единственным стабильным предприятием оказалась Вазузская гидротехническая система, действующая с марта 1977 г., с ее строительством село Карманово получило свое обновление.