Текст книги "Нат Пинкертон и дом смерти"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– А что сделала мисс Лора?

– Она начала носить туда драгоценные вещи и деньги, а я по старой дружбе провожала ее. Но она в дом уже не входила, а подкрадывалась к одному из окон и клала вещи на подоконник. Но как только она удалялась, комната начинала озаряться красноватым светом, какая-то таинственная сила раскрывала окна и в них появлялись два мертвеца!

– О, как это ужасно! И что же они делали?

– Они грозно протягивали руки, а затем исчезали! Иногда они восклицали: «Горе тебе, мы зовем тебя! Ты обречена на смерть!» Теперь вам станет понятным, мистер Миллер, почему моя бедная подруга стала так несчастна и грустна! Отцу она не хотела ничего сказать, так как опасалась, что тогда придется умереть и ему!

– Да, да, вы совершенно правы! – ответил Пинкертон и стал тайком рассматривать медальончик, который Мэри Стирман носила на груди на тонкой цепочке.

– Где находится этот дом мертвых? – спросил он.

– Почему вы спрашиваете?

– Видите ли, я охотно посмотрел бы, не явятся ли привидения и мне!

– Что ж, если вы собственными глазами хотите их видеть, я укажу вам путь: если вы пойдете по шоссе на северо-запад, то после сорока минут ходьбы увидите на правой стороне, немного поодаль, маленький пруд, за ним рощу, в ней и стоит маленький дом, где появляются привидения.

Нат Пинкертон встал.

– Я сегодня же вечером рискну пойти туда! – сказал он. – Совсем близко я не подойду, это слишком опасно, я не хотел бы, чтобы привидения укокошили меня! А теперь прощайте, миссис Стирман! Я убедился, что продолжать расследование в данном случае не имеет смысла!

Сыщик вышел. Он заметил, что хозяйка дома наблюдала за ним, а потому направился в город. Однако вскоре он спрятался в одной из подворотен.

Прошло около получаса.

Вдруг он заметил, что из дома миссис Стирман вышла горничная, оглянулась во все стороны, а затем быстро пошла по направлению к шоссе.

Сыщик сделал обход, чтобы не пройти мимо дома миссис Стирман, и вскоре догнал горничную. Он схватил ее за руку и крикнул:

– Куда вы идете?

Она вздрогнула и дрожащими руками пыталась скрыть в складках своего платья закрытый конверт.

– Вам поручено отнести письмо, – продолжал он, – и я даже знаю, куда: в тот уединенный домик, который стоит вблизи пруда в роще! Не так ли?

Горничная была озадачена, а сыщик продолжал:

– Хорошо, идите! Отдайте письмо по назначению!

Она убежала, а Пинкертон вернулся к дому миссис Стирман, но не позвонил, а открыл дверь при помощи своей отмычки. Юркнув в переднюю, он запер за собою дверь и подошел к гостиной.

Он слегка приоткрыл дверь и увидел Мэри Стирман, сидевшую в кресле в глубоком раздумье. По ее лицу видно было, что она торжествует.

Она и не заметила, как в комнату вошел мнимый чиновник уголовной полиции, не так давно ушедший отсюда.

– Здравствуйте, миссис Стирман! – вдруг произнес он. Она вздрогнула и побледнела:

– Ради бога! Откуда вы взялись? Ведь я видела, как вы ушли! Каким образом вы пробрались сюда, мистер Миллер?

Сыщик с улыбкой указал на связку отмычек:

– При помощи вот этих штучек! Я не хотел шуметь, чтобы не мешать вам!

– Совершенно напрасно! Я просила бы вас в другой раз не входить ко мне таким образом! Чего вам, впрочем, еще нужно?

– Я хотел спросить, куда вы послали вашу горничную?

– Мою горничную? А вам какое дело? Я дала ей поручение!

Сыщик тихо усмехнулся:

– Вы поручили ей отправиться в дом мертвых, не правда ли? Туда она несет письмо с приказанием, чтобы негодяи, которые там наряжаются привидениями, были готовы, так как, мол, сегодня вечером какой-то болван, по имени Миллер, будет издалека наблюдать за домом! Разве я не прав?

В первый момент Мэри Стирман не могла произнести ни слова. Но затем она заволновалась, подошла к сыщику и сердито топнула ногой:

– Как вы смеете говорить мне подобные дерзости? Это неслыханная вещь! Сию минуту убирайтесь вон отсюда, я вас видеть не хочу!

Но теперь сыщик выпрямился во весь рост, быстро сорвал парик, фальшивые брови и усы и резким голосом произнес:

– Довольно комедий, миссис Стирман! Я вовсе не Джекоб Миллер, а Нат Пинкертон!

Она громко вскрикнула, когда услышала это имя.

– Вы отлично попались в ловушку! – продолжал Пинкертон. – Охотно верю, что вам было приятно видеть у себя такого болвана, как изображенный мною Джекоб Миллер, так как его вам нечего было опасаться! Но, откровенно говоря, в данном случае, вы были изумительно глупы! Правда, у нас в полиции служит много чиновников, не обладающих особыми способностями к своему призванию, но все-таки такого осла, как этот Миллер, полицейское управление не приняло бы на службу! Это вы и сами могли подумать!

Миссис Стирман с большими усилиями взяла себя в руки.

– Но в чем же дело? – спросила она. – У меня с этим делом нет ничего общего! Меня вы не имеете права трогать! Дело обстоит именно так, как я вам рассказывала!

– Удивляюсь в таком случае, почему вас так испугало мое имя! – отозвался Нат Пинкертон. – Нет уж, бросьте попытки водить меня за нос! Те негодяи, которые изображают духов и которым вы послали письмо, действуют с вами заодно! И я полагаю, что один из этих негодяев – ваш муж, якобы постоянно где-то разъезжающий!

По поведению миссис Стирман видно было, что сыщик прав. Теперь он указал рукой на драгоценное украшение, висевшее у нее на груди на тонкой золотой цепочке, и продолжал:

– Вы носите вот этот медальон с красивым большим и несколькими маленькими бриллиантами! Эта вещь принадлежит мисс Браун!

Снова она вздрогнула и побледнела как полотно. Глядя в ужасе на сыщика, она воскликнула:

– Эта вещь прежде, действительно, принадлежала мисс Браун, но она мне ее подарила!

Нат Пинкертон покачал головой и ответил:

– А я наверняка знаю, что именно этой вещью мисс Лора очень дорожила как памятью покойной матери! Она никогда не подарила бы вам этого медальона!

– И все-таки она это сделала, именно потому, что хотела мне дать доказательство своих дружеских чувств!

– Это, впрочем, видно будет из следствия! – заявил Нат Пинкертон. – Да и обыск в этом доме, по всей вероятности, обнаружит веские улики! Я арестовываю вас, миссис Стирман, и вы немедленно последуете за мной в полицейское управление!

– Вы не имеете права на это! – простонала она. – Я ни в чем не виновата!

– Это потом видно будет! В скором времени за решеткой очутятся и те привидения, которые безобразничают там, в уединенном домике.

Мэри Стирман не пыталась больше сопротивляться, понимая, что все равно ничего не поделает с сыщиком. Она была совершенно разбита и с трудом держалась на ногах.

Он проводил ее в переднюю, где она надела шляпу и жакет, затем вместе с ней вышел из дома и сел с нею в коляску, которая отвезла их в полицейское управление.

Несмотря на то, что Мэри предложила круглую сумму в виде залога, ее, по настоянию Ната Пинкертона, отвели в надежную камеру.

Он же распорядился арестовать горничную, которая, по-видимому, действовала заодно со своей барыней.

Глава IV В доме мертвых

Около десяти часов вечера Нат Пинкертон вместе со своим помощником Руландом бесшумно приближались к уединенному домику за городом.

Почти на всех окнах ставни были закрыты, и света нигде не замечалось.

Сыщики подошли метров на десять к домику и притаились в кустах.

– Мне хотелось бы подкрасться и посмотреть, не имеют ли они там какого-нибудь тайника, – шепнул Пинкертон. – Если нужна будет твоя помощь, я свистну или выстрелю.

Сыщик осторожно подкрался к самому домику и увидел, что дверь не заперта, а лишь притворена.

После некоторого колебания он решил не входить в дом, так как не сомневался, что дверь соединена со звонком или каким-нибудь другим приспособлением. Именно то обстоятельство, что дверь была лишь притворена, возбудило в нем подозрение.

В окно он тоже не мог пролезть, так что в конце концов решил влезть на крышу. Здесь он нашел открытое слуховое окно и через него забрался внутрь дома.

Чердак был пуст; следов недавнего пребывания людей здесь не оказалось. Тщательно осмотрев стены и пол, он бесшумно спустился вниз. Здесь кроме передней находились три помещения: уютно обставленная комната, кухня и еще маленькая пустая комната, выходившая окнами на задний фасад.

Нигде никого не было, и нигде не виднелось ни прохода в погреб, ни чего-нибудь в этом роде.

Нат Пинкертон быстро осматривал в каждой комнате полы, потолки, стены и мебель. Ему, однако, пришлось убедиться, что, по-видимому, у преступников имелся поразительно удачно скрытый тайник, так как нигде нельзя было обнаружить следов такового.

Нат Пинкертон предположил, что преступники уже оповещены о его пребывании в доме. Он допускал возможность, что под полом или в каком-нибудь другом месте находилось скрытое приспособление, которое он, незаметно для самого себя, привел в действие. Да и кроме того, его мог выдать свет электрического фонаря, которым он вынужден был пользоваться, так как во мраке нельзя было производить осмотра.

Ввиду этого он вышел из дома тем же путем, каким пробрался в него, и спустя пять минут присоединился к своему помощнику.

Кроме обычного вооружения, оба сыщика в этот вечер захватили с собою ружья.

– Решительно ничего не удалось обнаружить! – шепнул сыщик. – И все-таки я убежден, что у этих негодяев где-то в доме есть тайник. Так или иначе надо раскрыть эту загадку еще сегодня ночью, так как меня сильно беспокоит участь мисс Лоры. Вряд ли преступники согласятся освободить девушку, которая им доставила столько денег и драгоценных вещей. Они достигли уже своей цели, она ничего не может им больше принести, и они укокошат ее, чтобы она не могла выдать их впоследствии, когда отделается от своего страха.

– Не подойти ли нам поближе, чтобы быть на месте, если привидения появятся? – спросил Боб.

– Нет, это рискованно! – ответил Пинкертон. – Мне думается, что их тайное приспособление, благодаря которому они куда-то скрываются, действует быстро и хорошо. Как только они увидят постороннего человека, то могут моментально скрыться. Я больше надеюсь на свое ружье.

Сыщики стали терпеливо ждать.

Когда настала полночь, вдруг в окнах большой комнаты появился слабый красный свет. Вместе с тем бесшумно открылись ставни, и сыщики увидели, что комната наполнена красноватым паром.

Вдруг в каждом появилось по привидению. Они, действительно, были похожи на мертвецов: лица и руки были белы как снег, глаза смотрели куда-то в пространство.

Зрелище поистине было ужасно. Но Нат Пинкертон лишь улыбнулся и поднял ружье.

Привидения не шевелились, а сыщик шепнул:

– Теперь вот что, Боб! Как только я выстрелю, мы бросимся туда, быть может, нам еще удастся ворваться, прежде чем они захлопнут ставни!

Нат Пинкертон нажал курок, раздался пронзительный крик, одно из привидений взмахнуло руками и свалилось назад.

В тот же момент сыщики вскочили и бросились к окнам.

Но они не успели еще добежать до них, как вдруг захлопнулись ставни и свет в комнате погас.

– Вперед через дверь! – крикнул Пинкертон.

Они побежали к заднему фасаду и ворвались в дверь, а оттуда добрались до комнаты, в которой только что еще находились привидения.

Сыщики оставили ружья в кустах и теперь выхватили револьверы. Комнату они освещали электрическими фонарями.

Нат Пинкертон осмотрел пол и увидел следы пятен крови, которые вели к стоявшей в углу кафельной печи.

– Вот это мне и нужно было! – проговорил он. – По этим следам мы и пойдем! Я прострелил негодяю правое плечо!

Он схватил один из тяжелых стульев и изо всей силы начал колотить им печь.

Вдруг кафель, прикрывавший вход в маленький погреб, рассыпался, и сыщики увидели довольно уютно обставленное помещение, в котором на постели лежала мисс Браун.

Почти в тот же самый момент изнутри раздался выстрел, и пуля просвистела мимо головы Пинкертона. Но Боб Руланд уже бросился вперед; он увидел стоявшего внутри на лестнице преступника. Он схватил его за горло и сшиб с ног.

Теперь вошел и Нат Пинкертон.

– Молодец, Боб! – похвалил он помощника. – Но где же второй «дух»?

Снова из угла грянул выстрел, и пуля вторично прожужжала мимо Пинкертона.

– А! Вот он где! – совершенно спокойно сказал сыщик и одним прыжком очутился около негодяя. – Для «духа» ты стреляешь прескверно, милейший!

С этими словами он схватил его за руки.

Несмотря на отчаянное сопротивление, оказанное обоими «привидениями», они вскоре были связаны по рукам и ногам.

Сыщики вынесли своих пленников наверх, а за ними последовала и мисс Лора. Со слезами на глазах она благодарила своих спасителей.

Арестанты в ту же ночь были доставлены в полицейское управление Нью-Йорка. На следствии выяснилось, что один из них был муж Мэри Стирман, а другой – его лакей.

Оказалось, что Стирман спустил все свое состояние и вместе со своей женой и лакеем задумал нарядиться привидениями, чтобы заставить нервную и впечатлительную Лору Браун приносить им деньги и драгоценности.

Они, действительно, имели намерение покончить с несчастной девушкой.

В тот вечер, когда Лора бежала от Эриха, она отправилась прямо к уединенному домику, так как решила умереть, не имея сил больше хранить ужасную тайну. Она считала себя недостойной быть женой Эриха.

Преступники понесли заслуженное наказание и на долгое время скрылись за стенами тюрьмы.

Лора Браун вышла замуж за Эриха, и впоследствии Нат Пинкертон часто бывал в доме счастливой молодой четы.

Натурщица-убийца

Глава I Таинственная незнакомка

Художник Джон Мелвилл жил в Нью-Йорке на 58-й авеню, в доме № 72.

Около пятнадцати лет тому назад он получил известность, выставив на одной из нью-йоркских экспозиций картины, за которые был удостоен золотой медали.

Он снимал квартиру у добродушной старушки, мисс Аггор. Мастерская располагалась на самом верхнем этаже и имела большие стеклянные окна, выходившие во двор.

Рядом с мастерской находилась спальня, и, кроме того, в его распоряжении была еще одна комната на первом этаже. Других жильцов в доме не было, и мисс Аггор в свое время сдала ему помещение только потому, что в приобретенном ею доме была мастерская для художника.

Мисс Аггор имела все основания быть довольной своим жильцом. Очень симпатичный, скромный и нетребовательный человек, и даже популярность не испортила его, не сделала тщеславным.

Джон Мелвилл, правда, нередко развлекался вне дома, но в общем вел степенный образ жизни. Отношения с хозяйкой были весьма дружественными, он любил ее почти как родную мать.

Ежедневно она заходила к нему в мастерскую, радовалась его успехам и была в курсе всех его дел.

Они обедали, а иногда и ужинали вместе. У молодого художника не было секретов от хозяйки, за исключением одного.

В течение последнего месяца в мастерской Джона Мелвилла иногда стала появляться какая-то женщина в шляпе с густой вуалью. Когда она звонила в дверь, художник всегда сам спускался вниз и открывал ей. Потом они быстро поднимались в мастерскую, и Мелвилл запирал дверь на ключ.

Мисс Аггор несколько раз мельком видела незнакомку и заметила, что та одевалась очень изящно; но имени ее она не знала.

Лица незнакомки мисс Аггор не могла разглядеть, поскольку оно всегда было закрыто вуалью. Хозяйка, конечно, не преминула спросить художника, кто это такая. Он ответил весьма уклончиво, а когда мисс Аггор повторила свой вопрос, сказал, что это натурщица. Прежде она была богата, а теперь вынуждена зарабатывать позированием и поставила условие никому не называть ее имени, так как не хочет быть узнанной.

Мисс Аггор поверила всему, что сказал Мелвилл, и прониклась сочувствием к незнакомке, которая стала появляться после этого разговора довольно часто. Но хозяйка тщетно пыталась увидеть в мастерской художника картину, для которой позировала незнакомка. В смежной комнате стоял огромный шкаф, где молодой художник хранил свои незаконченные творения, но он был всегда закрыт.

Мисс Аггор очень хотелось увидеть картину с изображением незнакомки, но она не осмеливалась просить художника об этом, пока Мелвилл как-то в разговоре не заметил, что покажет ее, но после завершения и при условии, что она никому о ней не скажет.

В течение всего лета натурщица приходила к Джону Мелвиллу три раза в неделю. Настала осень, а картина все еще не была готова.

Как-то утром, когда художник сидел с мисс Аггор за завтраком, она сказала ему:

– Мистер Мелвилл, раньше вы работали более интенсивно, и я часто поражалась тому, как быстро вы пишете ваши вещи. Но теперь вы работаете уже целое лето! И эта женщина продолжает ходить к вам позировать. Неужели картина еще не закончена?

– Нет, – коротко ответил он, – потребуется еще некоторое время.

Художник казался недовольным и, по-видимому, ему не понравилось, что мисс Аггор завела разговор о таинственной натурщице.

Помолчав немного, он сердито проговорил:

– Я бы охотно уничтожил эту картину!

Старушка широко открыла глаза:

– Почему же? Разве вы не удовлетворены вашей работой?

– Работой-то я доволен, но не натурщицей!

– Я заметила, что в последнее время вы стали бледны и задумчивы! Неужели из-за натурщицы? Может быть, вы в нее влюбились?

В ответ Джон Мелвилл лишь махнул рукой.

Позвонили в дверь. Пришел один из богатых нью-йоркских банкиров, не раз бывавший у Мелвилла. Он поднялся с художником в мастерскую и отобрал несколько картин, заплатив за них большую сумму.

Джон Мелвилл уже мог запрашивать высокие цены, поскольку пользовался известностью.

В тот день он работал мало, вечером куда-то ушел, но вскоре вернулся. В последнее время он постоянно был не в духе.

На другое утро Джон Мелвилл проснулся рано. За завтраком мисс Аггор заметила, что он чем-то сильно расстроен.

Около десяти часов раздался звонок. Судя по тому, как художник заторопился вниз, старушка поняла, что пришла таинственная натурщица.

Мисс Аггор поспешила к двери, но они уже поднялись в мастерскую, и хозяйке опять не удалось разглядеть лица незнакомки.

Дверь мастерской закрылась, щелкнул замок. Мисс Аггор, вздохнув, стала убирать со стола.

– Чувствую, что это знакомство не приведет мистера Мелвилла к добру, – бормотала она, – мне кажется, эта женщина принесет ему несчастье! Только бы он поскорее закончил свою картину!

Потом она взяла шитье и села к окну. Но работа не спорилась. Ее мысли были в мастерской. Мисс Аггор понятия не имела, в каком виде позирует художнику незнакомка, есть ли на ней вообще какой-либо костюм. Она опустила руки на колени и вспоминала минувшее лето, в конце которого между ней и Джоном Мелвиллом постепенно возникло отчуждение. Прежних откровенных бесед не стало, и художник уже не обращался к мисс Аггор со своими сокровенными мыслями, что ее очень огорчало. У мисс Аггор не было близких, все родственники или умерли или проживали далеко, поэтому сердечное отношение к ней молодого художника искренне радовало ее. А теперь все изменилось, и она понимала, что виной этому таинственная натурщица.

Когда художник сообщил мисс Аггор, что натурщица так скромна, что не хочет показывать своего лица и называть своего имени, она осталась очень довольна этим объяснением. Но теперь она чувствовала, что здесь что-то не так.

Сидя у окна, хозяйка провела в раздумьях около часа. Иногда, напрягая слух, она пыталась услышать, что происходит наверху.

Ей никогда не приходило в голову подслушивать у двери мастерской, поскольку это было неприлично. Она ни разу не слышала голоса незнакомки. Лишь однажды, когда та пробегала по лестнице, вдруг раздался ее серебристый смех.

Мисс Аггор насторожилась. Дверь мастерской отворилась и тут же захлопнулась. Потом кто-то осторожно повернул ключ, и на лестнице раздались торопливые шаги.

Подойдя к двери, она увидела проходившую мимо ее комнаты незнакомку.

– Сегодня сеанс уже закончен? – не удержалась мисс Аггор от вопроса.

– Да!

– Вы, кажется, заперли ключом дверь? Но ведь мистер Мелвилл остался в мастерской!

Ответа она не услышала.

Незнакомка быстро спустилась в переднюю и выбежала на улицу, сильно хлопнув парадной дверью. Мисс Аггор замерла в недоумении. Вдруг ее сердце сильно забилось от нахлынувшего страха. По-видимому, что-то случилось! Может быть, между ними произошла ссора? Ведь незнакомка находилась в сильном волнении. Почему она повернула ключ в двери мастерской? Там же остался художник! Как и почему она не позволила ему выйти вслед за ней?

Хозяйка решила серьезно поговорить с молодым художником и убедить его в необходимости порвать знакомство с этой женщиной. Она стала медленно подниматься в мастерскую. Ее тело точно налилось свинцом, какой-то необъяснимый, безотчетный ужас сжимал горло.

Мисс Аггор наконец добралась до мастерской. Постояв некого перед дверью, постучала, затем нажала на ручку.

Дверь была заперта. Она хотела открыть ее, но увидела, что ключа в замке нет. Неужели незнакомка взяла его с собой? Или же художник сам закрылся и вынул ключ? Она вновь постучала и громко позвала:

– Мистер Мелвилл! Откройте, пожалуйста!

Ответа она не дождалась. Из мастерской не доносилось ни единого звука. Мисс Аггор посмотрела в замочную скважину, но могла увидеть лишь небольшую часть мастерской.

– Здесь определенно что-то случилось! – вырвалось у нее. – Надо вызвать полицию!

Она еще раз постучала в дверь и позвала художника, но ответа опять не услышала. Тогда мисс Аггор спустилась вниз и недолго думая выбежала на улицу.

Она окликнула проходившего мимо полицейского, изъявившего готовность помочь ей. Он тотчас вызвал слесаря, проживавшего неподалеку, который, захватив свои отмычки, направился к мастерской.

Пока слесарь взламывал дверь, мисс Аггор вся дрожала. Она предчувствовала, что случилось ужасное. И не ошиблась…

Когда наконец замок поддался и слесарь распахнул дверь, все одновременно вскрикнули, увидев потрясающую картину. Около большого окна стоял мольберт с неоконченным портретом женщины в древнегреческом одеянии, лицо которой было вырезано.

У мольберта лежал молодой художник Джон Мелвилл. В его спине торчал кинжал, пронзивший сердце.

Кровь, струившаяся через правое плечо, растекалась по ковру, а потом стекала на пол, образовывая лужу.

В правой руке несчастный художник держал кисть, рядом с ним валялась палитра. Очевидно, он не ожидал нападения сзади.

Мисс Аггор при виде трупа лишилась чувств, и полицейский едва успел подхватить ее. Он посадил мисс Аггор в кресло и обратился к слесарю:

– Я должен сообщить об этом в полицию! Останьтесь пока здесь, но ни к чему не притрагивайтесь!

Слесарь согласно кивнул головой, и полицейский ушел.

Вскоре появился инспектор Мак-Коннел в сопровождении нескольких подчиненных и врача. Весть об убийстве известного художника Джона Мелвилла быстро распространилась по всему Нью-Йорку.

Глава II Пинкертон на месте происшествия

Происшествие показалось инспектору Мак-Коннелу столь странным, что он решил вызвать знаменитого сыщика Ната Пинкертона, и тот не замедлил явиться, зная, что инспектор обращается к нему лишь в случаях интересной и трудной работы.

– Слава богу, что вы пришли! – воскликнул инспектор. – Теперь это загадочное преступление будет раскрыто.

– Труп обнаружили именно в таком положении? – спросил Пинкертон, сердечно поздоровавшись с инспектором.

– Да. Я не трогал его до вашего прихода!

Сыщик молча взглянул на труп, а потом стал внимательно рассматривать картину. Мак-Коннел все это время не проронил ни слова. Составив суждение о происшедшем, Пинкертон сказал:

– Этого человека убила именно та женщина, которая ему позировала! Она же и вырезала изображение лица, чтобы затруднить расследование!

– Так оно и есть, мистер Пинкертон! – отозвался Мак-Коннел. – Почти все лето она появлялась здесь три раза в неделю в качестве натурщицы. Она всегда приходила, прикрывая лицо вуалью, чтобы мисс Аггор, хозяйка дома, не увидела его. Джон Мелвилл сказал, что эта женщина прежде жила в богатстве, а теперь стыдится зарабатывать себе на пропитание в качестве натурщицы и потому носит густую вуаль. Ее имени он не назвал.

Нат Пинкертон прежде всего отправился к мисс Аггор, которая отказалась подняться в мастерскую, так как не могла видеть труп молодого художника. Ведь она любила Джона Мелвилла почти как сына.

Она рассказала сыщику все, что знала, упомянув также о том, что художник в последнее время часто бывал расстроен и грустен, но ни разу не пожаловался ей.

– Вы никогда не видели лица незнакомки?

– Никогда! Я пыталась заглянуть ей в лицо, но вуаль всегда была так густа, что можно было различить лишь его овал!

– Не приходилось ли вам встречать ее на улице, по дороге к вашему дому?

– Приходилось! Она появлялась всегда из западной части города и всегда шла очень быстро!

– Приезжала она когда-нибудь в карете?

– Нет, всегда шла пешком!

– Меняла ли одежду?

– Нет, неизменно была в одной и той же!

– Опишите мне ее подробно!

– Натурщица носила длинное легкое пальто с черной кружевной оборкой. Оно плотно облегало ее фигуру и выглядело очень дорогим! А на голове всегда была черная шляпа со страусовыми перьями!

– В ее одежде вам ничего не бросилось в глаза?

– Нет, ничего!

– Как она вела себя?

– По улице шла очень гордо, вид у нее был высокомерный! В первое время я ей симпатизировала, поверив, что несчастная женщина действительно вынуждена в силу обстоятельств сама зарабатывать себе на жизнь, но вскоре поняла, что это не так!

– Вы никогда не слышали ее голоса?

– Один раз мне удалось услышать ее серебристый смех. И еще сегодня утром, когда я спросила, окончен ли сеанс, она произнесла «да»!

Когда Нат Пинкертон вернулся в мастерскую, инспектор спросил его:

– Ну что? Показания хозяйки весьма скудны, не правда ли?

Сыщик покачал головой.

– Я так не считаю, – ответил он, – я сделал из слов мисс Аггор довольно много важных выводов!

– Неужели? Каких же?

– Прежде всего, что натурщица – очень хитрая женщина. Она приходила сюда, чтобы ограбить художника.

– Но ведь она ничего не украла?

– Думаю, что вы ошибаетесь! Мисс Аггор сообщила мне, между прочим, что вчера к Джону Мелвиллу заходил богатый банкир и за весьма большую сумму приобрел несколько картин. Я уверен, что у художника не осталось ни гроша.

– Но ведь Джон Мелвилл мог не держать денег в мастерской, а спрятать их в каком-нибудь укромном уголке другой комнаты! – возразил Мак-Коннел.

– Посмотрим, но я сомневаюсь в успехе наших поисков! – заявил Пинкертон. – Натурщица, по-видимому, только и выжидала подходящего случая!

– Вы настаиваете на том, что она все лето ходила сюда только затем, чтобы при удобном случае ограбить художника?

– Именно!

– Но почему же она медлила? Почему не ограбила его раньше?

– Да потому, что выжидала момент, когда у Джона Мелвилла на руках появится крупная сумма. Он хранил все свои сбережения в банке и брал оттуда лишь понемногу на текущие расходы. А с мелочью она и не думала связываться!

– Расчетливость удивительная, ничего не скажешь! Но почему Мелвилл, работая так долго над последней картиной, даже не закончил ее? Мисс Аггор говорила мне, что те картины, которые принесли ему славу, были написаны им гораздо быстрее!

– Объяснение очень простое: он был влюблен в эту женщину!

– Пожалуй, что так!

– Даже наверняка! Она сумела поймать его в свои сети! И, вероятно, все время болтала с ним, отрывая от работы.

– Конечно, хитро придумано! Но если она очень практична и сообразительна, то могла ведь женить его на себе! Перед ней открывалось блестящее будущее, стань она женой знаменитого художника!

– Вероятно, что-то мешало ей поступить так. Возможно, ее прошлое было запятнано, а если бы она решилась выйти замуж, то ей пришлось бы покаяться! В данной ситуации она сначала разжалобила художника, потом он влюбился в нее, и в итоге все завершилось для него катастрофой.

– Ужасно! Ужасно! – проговорил инспектор. – У меня сердце сжимается при мысли о том, что погиб талант. Этот художник создал бы еще очень много прекрасных картин.

– Да, действительно, ужасно! А теперь я хочу обыскать мастерскую, может быть, удастся найти то, что поможет выяснить личность преступницы!

Пинкертон опустился на колени и стал внимательно осматривать труп, но ничего особенного не обнаружил.

Потом он посмотрел на кинжал, торчавший в спине убитого. Это был старый, довольно дорогой кинжал с позолоченной рукояткой и хорошо отточенным лезвием, как бы специально приготовленным для убийства.

Со слов мисс Аггор было известно, что кинжал не принадлежал художнику, он вообще не держал никакого оружия, поэтому можно было предположить, что его принесла незнакомка.

Пинкертон уже решил отправить труп в морг, но вспомнил о карманах пиджака художника. В них он обнаружил переплетенный в серый холст блокнот с эскизами.

Осмотр мастерской не дал никаких полезных для расследования результатов. В углу лежал костюм натурщицы, он был скомкан, и на нем Пинкертон заметил несколько пятен крови.

Этот костюм, по словам мисс Аггор, принадлежал художнику, который купил его несколько лет тому назад для работы над какой-то другой картиной.

Закончив обыск, Нат Пинкертон попросил мисс Аггор подняться наверх. Она в страхе переступила порог мастерской – места ужасной драмы.

– Незнакомка бывала только здесь? – спросил он.

– Да!

– Вы, наверное, знаете, бывала ли она в комнате Джона Мелвилла, расположенной на первом этаже?

– Нет! Это я знаю точно! Когда она приходила, я всегда была дома!

– Не обратили ли вы внимание на походку незнакомки? У нее легкая походка?

– Да, очень! Я не раз поражалась ее чрезвычайно легкой, плавной походке!

– Она носила ботиночки на резиновой подошве, без каблуков! – уверенно сказал Нат Пинкертон.

– Вот как! – воскликнул Мак-Коннел. – Откуда вы знаете?

– Об этом нетрудно догадаться! – ответил Пинкертон. – Художник много курил, а пепел сбрасывал на пол. На нем и остались отпечатки обуви этой женщины. Они довольно отчетливо видны, если присмотреться внимательно!

– И все же я не понимаю. Она ведь носила дорогую и изящную одежду, грубые ботиночки никак не соответствовали ее платью!

– Да почему же? Есть очень дорогая обувь такой модели.

– Но что нам дают отпечатки ее обуви?

– Видите ли, я полагаю, что они дают ключ к разгадке ее настоящей профессии! – ответил сыщик.

– Как так?

– Мне кажется, она выступает на сцене кафешантана в качестве эквилибристки или чего-то в этом роде!

– Пожалуй, это возможно! Подобные артистки всегда носят такие ботиночки! – согласился Мак-Коннел.

– Ну вот! А так как женщина, не имеющая ничего общего со сценой, не станет носить их, то становится ясно, чем занималась преступница в то время, когда она не позировала художнику!

– Совершенно верно! – возбужденно воскликнул инспектор. – Это уже большой шаг вперед в нашем расследовании!

– Джон Мелвилл решительно не подозревал ничего дурного. Он работал над картиной, пока она надевала древнегреческий костюм. А потом эта женщина подкралась сзади и нанесла ему смертельный удар!