Текст книги "НИЛИ - верный израилев не скажет неправды"

Автор книги: Авиэзер Голан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

ИОСЕФ ЛИШАНСКИЙ, ОТВАЖНЫЙ И ПЕРЕМЕНЧИВЫЙ

Исключительной личностью среди земледельцев Шомрона, составлявших ядро НИЛИ, был Иосеф Лишанский, вместе с Сарой Аронсон руководивший подпольными действиями НИЛИ в самые трудные дни. С его именем также связана трагическая страница НИЛИ – гибель Авшалома Файнберга.

Иосеф родился в Метуле, в Галилее. Его лишь относительно можно назвать селянином, так как Иосеф осиротел в детстве, рос в доме дяди в Метуле и там познакомился с Ароном Аронсоном. Повзрослев, Иосеф сделался рабочим, а позднее-охранником в «Ха-шомере».

Он был смелый человек, поражал людей отвагой, обладал развитой фантазией. Именно склонность к фантазиям свела его с Авшаломом Файнбергом и другим мечтателем – прославленным в ту пору – Михаэлем Гальпериным.

Никто не знает, кто на самом деле подал мысль о том, чтобы обнаружить племя еврейских бедуинов – «Яуд аль хибар», – которое, согласно арабской легенде, жило где-то в пустыне и занималось тем, что грабило караваны верующих мусульман, направлявшихся в Мекку. Как бы там ни было, но идея объединила Авшалома, поэта-фантазера, Михаэля Гальперина, духовного отца организации «Ха-шомер», и Иосефа Лишанского. Они так уверовали в реальность еврейских бедуинов, что пришли в представительство Всемирного еврейского конгресса просить денег для экспедиции. Однако, управляющий, хладнокровный сионист из Германии, им в этом отказал.

Тогда они решили довести дело до конца собственными силами. Лишанский предложил… взять управляющего в заложники и не отпускать его, пока тот не согласится дать деньги.

Они все же отказались от своей идеи, но остались друзьями, и эта дружба много лет спустя привела Лишанского в НИЛИ и к его смерти на виселице в Дамаске.

ВОЙНА, НАПРАСНЫЕ НАДЕЖДЫ И СТРАДАНИЯ ИШУВА

Война свалилась на евреев Палестины, как гром с ясного неба. Половина еврейского населения сразу превратилась в подданных вражеской державы, перед которыми встал выбор: либо принять турецкое подданство и отказаться от покровительства иностранных консульств, а без их услуг граждане европейских стран не могли жить в пределах турецкого государства; либо уехать.

Десятки тысяч евреев, среди них Ицхак Бен-Цви и Давид Бен-Гурион, избрали второй путь. Но в то же время в стране возникло движение «оттоманистов», за которым стояли сионисты, уроженцы Германии и воспитанники немецких сионистких кружков. Они были убеждены в победе «Малой Антанты» и утверждали, что евреи обязаны смириться с мыслью о том, что Земля Обетованная – часть Оттоманской империи.

Меир Дизенгоф и Давид Ремез, являвшийся представителем трудящихся в Зихроне, возглавляли прооттоманское движение. Во всех населенных пунктах Палестины проходили торжественные собрания с принятием турецкого подданства, при этом производились патриотические речи и на флагштоке поднималось турецкое знамя.

Радости пришел конец, когда «оттоманистов» призвали в армию. Гидеонисты, как большинство земледельцев, состояли в сторонниках турецкой империи. Владельцы земель принимали турецкое подданство, чтобы избежать национализации участков и имущества, тогда как Гидеонисты, считавшие себя сабрами, и построившие на этой базе собственное мировоззрение, пошли в турецкую армию по идейным соображениям. Они говорили, что в качестве уроженцев страны, должны ее защищать. Александр Аронсон с 20 товарищами явились на призывной пункт. Месяца муштры, голодного пайка и грязи оказалось достаточным, чтобы остудить их пыл.

За этот месяц они увидели, что турки даже их – добровольцев – не принимают за равноправных подданых. Турки начали флирт с арабами и дискриминировали не мусульманские меньшинства, а маронитов (в Ливане), армян и евреев. Их направляли не в боевые подразделения, а в рабочие полки, где условия были еще хуже, чем в войсках; трудиться приходилось тяжко, при скудном пайке.

Евреи начали искать возможности покинуть армию; чаще всего этого можно было добиться путем взятки.

В первые месяцы «оттоманизации», призывов в армию и эмиграции, Арон Аронсон оставался на своей ферме в Атлите точно на необитаемом острове.

Ферма принадлежала американцам, а США оставались нейтральной страной. Работники фермы получили освобождение от призыва, даже скот не был реквизирован.

Но Арону не позволили долго оставаться в «слоновой башне». Положение евреев в Палестине ухудшалось с каждым днем. Турки не скрывали своих намерений, и по арабским деревням поползли слухи, что вскоре будет разрешено проливать кровь евреев и отбирать их имущество. И как бы в подтверждение этих слухов, поступили сведения о дикой резне армян, учиненной турками.

Турецкие цензоры не вымарывали антиеврейские статьи в арабской прессе. В деревнях ходил по рукам официальный призыв к арабам становиться под ружье для войны против Антанты. В листке говорилось: «Священный долг каждого мусульманина сражаться против неверующих. Когда будет дан сигнал, каждый правоверный (мусульманин) обязан убить по крайней мере троих „гяуров“ (иноверцев)…»

Затем последовал второй этап репрессии. Эль Дин-бей, турецкий правитель Яфо, запретил пользование марками Керен-кайемет, закрыл ивритские школы, а также мировой еврейский суд. Бей обвинил евреев в стремлении к независимости и намерениях восстать. В еврейских деревнях и городских районах проводятся обыски – ищут оружие, командиры «Ха-шомера» арестованы и депортируются в Малую Азию. Цели турецкой власти становятся очевидными: они хотят уничтожить силы еврейской самообороны, оставить евреев беззащитными перед лицом грядущего.

А грядущее принесло с собою приказ о немедленном выселении всех евреев из Яфо.

Арон Аронсон был в отчаянии. События вынудили его покинуть уединение, побудили использовать личное знакомство с американским консулом в Иерусалиме. Аронсон просил консула заступиться за евреев.

– Турки разработали сатанинский план уничтожения евреев! – сказал Аронсон своему помощнику, Авшалому Файнбергу, и брату Александру. – И они это сделают, если их вовремя не выбросят отсюда.

– А что мы делаем для того, чтобы избавиться от них? – с иронией спросил Авшалом. Вот уже несколько недель он места себе не находил от ярости. – А что можно сделать? – удивился Александр. – Много! – сказал Авшалом. – Мы можем войти в контакт с британским штабом и разработать с англичанами план освобождения Палестины. Мы можем втайне мобилизовать гидеонистов, людей «Шомера», молодежь, захватить какой-нибудь пункт на побережье, хотя бы Атлит, поднять там еврейский флаг и создать плацдарм для высадки англичан. Мы провозгласим независимое еврейское государство, мобилизуем еврейскую молодежь мира и выкинем отсюда прогнившую власть турок…

– Идея хороша, – сказал Арон. – Но скольких мы сумеем мобилизовать? Даже полка не получится. А десант с моря – дело опасное и сложное. Нужно много кораблей, точное планирование. Я не верю, что англичане загорятся нашим планом. Они предпочтут войти в Палестину с юга, по суше… Но, с моря они придут или по суше, мы можем стать союзником британских сил и если сумеем снабдить их сведениями о военном положении и если докажем, что тыл у турок гнилой настолько, что не выдержит наступления, и вся империя развалится… – это иное дело. Что скажете? Так зародилась НИЛИ.

КОНТАКТЫ С АНГЛИЧАНАМИ

В то время, в начале 1915 года, британцы в Египте были еще очень далеки от планов наступления. Большая часть их войск завязла во Франции, а индийские и австралийские дивизии только начали прибывать на Ближний Восток. Немногочисленные подразделения в Египте были заняты исключительно обороной Суэцкого канала, который только чудом не оказался в руках у турок.

Это чудо свершилось 2 февраля 1915 года. Джемаль Паша, один из триумвирата правителей Турции, назначенный командующим Южного фронта, сумел собрать мощный кулак. В течение месяца, передвигаясь и по ночам, (лишнее доказательство выносливости турецких солдат) ударные силы добрались до восточного берега Суэцкого канала. Англичане прозевали подготовку марша и передвижение турецких сил и обнаружили их лишь случайно, притом за несколько дней до их выхода на канал. Англичане сумели собрать в канале эскадру боевых кораблей и придвинули к нему все силы, какие только можно было высвободить в Египте. Атака была отбита. Но англичане прекрасно понимали, что спасли Суэцкий канал чудом. Если бы они не обнаружили войско Джемаля на подходе, 45000 турецких солдат проникли бы в Египет. Поэтому каирский штаб британцев начал строить агентурную сеть в тылу врага.

Несколько недель после того, как была отбита атака на канал, Александр Аронсон пришел в разведывательное управление британцев в Каире и попросил о встрече с ответственным чином. Его привели к капитану, который без восторга выслушал гостя, а затем сказал: – К сожалению, у нас нет вакансий.

Александр был поражен. Он не нашелся, что сказать этому капитану, и покинул управление.

Когда через некоторое время в управление разведки пришел Авшалом Файнберг, он был тепло принят ирландцем, майором разведки, а через несколько минут они оба уже входили в кабинет к генералу, начальнику управления.

Тот уже имел опыт общения с евреями, готовыми подвергаться опасностям в тылу у турок. Он был знаком с одноруким лейтенантом Трумпельдором, посланным в Галиполн, и знал русского журналиста Жаботинского, обивавшего пороги в Лондоне с тем, чтобы убедить правительство Его величества короля Великобритании поддержать идею создания еврейских полков. Трумпельдор и Жаботинский просили лишь одного вознаграждения: чтобы было создано еврейское государство. Очевидно и этот пылкий молодой человек хочет того же.

Терпеливо выслушав Авшалома, генерал сказал: – Я – военный, а не политик. Поэтому ничего не могу обещать. Но я передам моим начальникам о вашей готовности пожертвовать собою ради победы над турками. А вы, наверное, еще не готовы к решительным действиям, к восстанию, например. Но снабжать нас информацией – вы можете.

…В ноябре 1915 года небольшое британское судно появляется в водах напротив Атлита. Судно плывет без опаски, так как в Средиземном море нет вражеского флота, за исключением нескольких немецких подводных лодок. Капитан смотрит на берег в бинокль. Авшалом Файнберг показывает ему, где расположена опытная ферма. Вот там, в окошке под крышей, покажется красный свет.

Ночью судно снова плывет вдоль берегов Атлита. С него спускают шлюпку, два матроса перевозят Авшалома на берег. Собаки на ферме знают Авшалома и не лают. Никто не заметил его. Файнберг бросает камушки в окошко. Арон просыпается и отворяет дверь.

– Связь с англичанами налажена! Судно вернется через 10 дней Ровно полчаса после захода луны. Если в окошке твоей комнаты загорится красный свет, спустят шлюпку, и я передам сведения.

– А где Александр?

– Он поехал в Америку. Надо поднять общественное мнение Америки, объяснить, какая опасность нависла над еврейской колонией Палестины. Александр намерен добиваться вмешательства американцев до погрома, а не после него, как было с армянами.

Но и Арон не сидел сложа руки. Он объездил страну, встретился с верными людьми, заложил основы деятельности группы разведчиков. Среди первых добровольцев были житель Ришона Нееман Белкинд, родственник Авшалома, и Иосеф Лишанский, прятавшийся от властей. Он участвовал в побоище с арабами в Галилее и был заочно приговорен к трем годам тюрьмы. Иосеф жил в Рухаме под чужим именем, у него были прекрасные связи со всеми племенами бедуинов в Негеве.

Больше того, Аронсону удалось проникнуть в само «логово зверя». По рекомендации консула США он был принят Джемаль Пашой – командующим турецких войск. Аронсон понравился Паше, и весной 1916 года, когда Палестину постигло нашествие саранчи, Джемаль назначил Аронсона главой штаба по борьбе с саранчой и дал ему пропуск для свободного передвижения по подвластной территории. Синай (там саранча откладывала яйца и оттуда двигалась на север) представлял важный участок для сражения с нашествием. Но Синай, по которому проходил фронт, был также важным участком для сбора информации людьми НИЛИ.

ПОПЫТКИ СОХРАНИТЬ СВЯЗЬ С АНГЛИЧАНАМИ

Связь при помощи военного корабля действовала несколько месяцев, а затем капитан решил поменять условные знаки. Арабский проводник, посланный к Аронсону, чтобы передать новый код, не выполнил задания. Судно встало против Атлита, но ферма не подавала признаков жизни. Корабль ушел и больше не приплывал.

Прошло несколько месяцев, связи не было. Тогда Авшалом решил пройти в Египет по суше. С пропуском исследователя саранчи он, вместе с возницей, которого звали Эфраим Коэн, прибыл в Беер-Шеву. Там они купили верблюда и продолжили путь в Эль-Ариш. Здесь они расстались. Коэн вернулся на север, Авшалом спустился в пустыню.

Ему удалось обойти турецкий фланг и выйти на ничейную землю в двух-трех часах езды до линий англичан. Но тут верблюд почуял воду и пустился к ней галопом. Он издавал радостные вопли. Они достигли ушей турецкого надзора, расположившегося у колодца. Верблюда и всадника арестовали.

Авшалома доставили в тюрьму в Беер-Шеву; там немецкий и турецкие следователи допрашивали его часами, но он твердил свое: – Я искал саранчу. Верблюд сбился с пути.

Лишанский, прибывший в Беер-Шеву по заданию Арона, советует выкрасть Авшалома. Авшалом готов к попытке, если нет иного пути. Арон решил испытать еще один путь, чтобы освободить товарища. Он отправился к Джемаль-паше.

Арон знает слабое место генерала – его слепую ненависть к немцам, прежде всего к немецким офицерам, окружающим его в ролях советников, на деле не считающими себя хозяевами турецкой армии. Арон играет на чувствах генерала.

Он рассказывает, что немцы арестовали его служащего, служащего турецкой администрации, искавшего в Негеве сгущения саранчи, и хотели его расстрелять, только турецкие офицеры спасли его. Арон не просит освободить Авшалома, а всего лишь судить справедливым судом.

Джемаль не упускал случая подставить немцам подножку. Он издает приказ – перевести Авшалома в Дамаск и судить безотлагательно, так как он нужен Турции.

Офицеры в Дамаске поняли намек. Файнберга объявили невиновным.

Когда он возвращается в Зихрон-Яаков, удивлению нет предела: он встречает Сару.

Она прожила два года в Стамбуле в семье мужа, где царили домостроевские порядки. Терпение ее иссякло. Вопреки опасности пути, она настояла на том, чтобы муж разрешил ей навестить родительский дом.

Радость встречи с родиной и близкими была омрачена известием об аресте Авшалома. Но вот он вышел из заточения, и узнав о существовании НИЛИ, Сара без колебаний, с присущей ей энергией и рвением, берется за работу. Вскоре Сара становится центральной фигурой подпольной организации.

НИЛИ собирает очень важные сведения, но корабль из Каира так и не прибывает к берегам Атлита. Тогда они решают, что Авшалом отправится в Египет через одну из нейтральных стран: Голландию или Швецию.

Арон снова встречается с пашой, докладывает о мерах, принятых против саранчи, и просит разрешения получить пропуск для своего служащего: после ареста он нуждается в покое, и хочет повидать дядю в Румынии. Джемаль подписывает пропуск.

ПОПЫТКА АНГЛИЧАН ВОЙТИ В КОНТАКТ С АТЛИТОМ

Потеря связи между Каиром и Атлитом беспокоила также англичан, но они решили, что либо турки накрыли группу, либо евреи отчего-то не хотят больше иметь дело с англичанами. А тут, несколько месяцев спустя после того, как британский корабль ни с чем вернулся из Атлита, бедуины, работавшие на «Ителлидженс сервис», прибыли с вестью, что турки поймали какого-то еврея, пытавшегося перейти пустыню, и что этот еврей обвиняется в шпионаже и сидит в тюрьме в Беер-Шеве.

Британцы осторожно расследуют сообщение и устанавливают имя арестованного: Авшалом Файнберг. Выходит, что НИЛИ еще существует и пытается восстановить связь.

Англичане посылают корабль среди бела дня. Вернувшись, капитан сообщает: он видел, что на ферме в Атлите жизнь идет своим чередом, во дворе и в поле работают.

Разведуправление англичан решает взять инициативу в свои руки. В военном госпитале в Каире находят добровольца из Палестины, Цви Рабина, раненного в Галиполи во время службы в «Полку погонщиков мулов». Англичане расспрашивают Рабина и выясняют, что он служил в Хайфе извозчиком и знаком с местностью вокруг Атлита, как с собственным домом. Ему предлагают сойти ночью на берег и передать сообщение. Рабин соглашается.

Он сошел на берег без помех, но, когда пересекал шоссе между фермой и берегом, увидел колонну турецких войск. Рабин залег в кустах. Колонна оказалась очень длинной, потому что это был транспорт снабжения, двигавшийся на юг. Повозки двигались всю ночь.

Днем Рабин не рискнул выйти из укрытия, а ночью шоссе снова запрудили повозки. Передвигалась часть немецких и турецких войск, которые под командованием генерала Керса фон Керсенштейна должны были совершить новую попытку форсирования Суэцкого канала.

На третью ночь корабль должен был отплыть… Если Рабин не вернется к сроку, ему не выбраться в Египет. И он пускается бегом через шоссе. Вот он уже во дворе фермы. Постучать в двери Рабин побоялся. Письмо из Каира от английского офицера он привязал к… оглобле телеги и бросился наутек, успев на корабль до его отплытия.

Арон, обнаруживший на заре письмо, узнал, что корабль снова приплывает через три недели. Он срочно отправил прибывшему тем временем в Стамбул Авшалому телеграмму, что надо возвращаться.

Но корабль в назначенный срок не показался. Вместо него появилось сообщение турецкого командования о том, что британский военный корабль напоролся на мину вблизи Бейрута. Корабль, которого люди НИЛИ ждали с таким волнением, утонул.

В ЕГИПЕТ, КРУЖНЫМИ ПУТЯМИ

Авшалом снова готов на риск, но Арон настаивает на своем: на этот раз – его очередь. Он рассказывает Джемаль-паше, что хочет повидаться со своим учителем – крупнейшим ботаником Германии, профессором Отто Варбургом, живущим в Берлине.

Арон обещает использовать пребывание в Германии для того, чтобы развеять там слухи о гонениях на евреев в Палестине. Турецкий вельможа с таким планом согласился.

После нескольких дней переговоров в Стамбуле с чиновниками, Арон получает паспорт для поездки в Берлин, а оттуда – в нейтральный Копенгаген, кишащий шпионами разных стран. Тут он возобновляет связи с англичанами, встречается с британским уполномоченным в Дании и излагает ему план союза НИЛИ с Британией. Уполномоченный отвечает, что обычно шпионят ради денег, а не ради политических целей. Поменял ли англичанин свое мнение или нет, мы никогда не узнаем, но так или иначе, Арон внезапно решает отправиться в Нью-Йорк. Он взял билет на голландское судно. Но англичане судно задержали и, вопреки протестам капитана, учинили проверку пассажиров.

Арон Аронсон, гражданин вражеской державы, «попадает в плен». Когда судно прибывает в Англию, Аронсона отводят не в лагерь для интернированных, а к очень важному человеку – сэру Базилю Томпсону, главе британской разведки. Аронсон излагает ему план сотрудничества с НИЛИ. Хладнокровный англичанин загорается. Его интерес к собеседнику повышается еще больше, когда тот, как бы невзначай замечает:

– Я слышал, что ваши войска в Синае получают воду в цистернах, которые доставляют по железной дороге. Тот, кто следит за движением поездов с цистернами, может составить себе мнение о ваших силах. А ведь под ногами у ваших войск есть вода. Лишь надо копнуть песок и добраться до нее.

– Откуда вы знаете? – спрашивает англичанин.

– Из хроник Иосифа Флавия и собственных наблюдений. Я как-никак специалист по сельскому хозяйству. Я знаю, что на глубине 300 футов хранится столько воды, что можно напоить всю землю, пригодную для обработки, не только в Палестине, но и в самой пустыне.

Томпсон заколебался. Он проникся уважением к Аронсону, но где это видано, чтобы шпионажем занимался ученый? Такого рода люди Томпсону еще не встречались. После некоторого размышления начальник «Интеллидженс сервис» решил дать Аронсону рекомендательное письмо в Военное министерство.

Премьер-министр Англии Ллойд-Джордж также, как Аронсон, был убежден, что, вопреки провалу операции в Галиполи в 1915 году. Восточный фронт – то место, где можно сломить врага и вывести из застоя Западный фронт. В правительстве не находилось желающих взять на себя ответственность за новую инициативу на турецком участке. После того, как Уинстон Черчилль потерял место в правительстве из-за неудач с турками, не только политики, но и генералы не хотели брать командование фронтом, «третьего сорта»…

Из Лондона Арон отправляется в Египет с рекомендациями бюро главы правительства. Прибыв на место, он убеждается, что явился чересчур рано. В штабе в Каире ничего не знают о планах Ллойд-Джорджа превратить Синай в главный фронт. Каирские чины готовы восстановить связи с НИЛИ, но не ценой, которую требует Аронсон. Его утверждение о воде, которая якобы ждет, чтобы до нее добрались в районе Рафиаха, тоже не вызывает восторга. Рафиах – передовая позиция британцев в пустыне. Там расположено несколько подразделений с задачей наблюдать за турками. Им вполне хватает воды, доставляемой поездом из Исмаилии. А о том, чтобы Рафиах стал трамплином для прорыва, никто не думает.

Арон бесцельно проводит дни. Посещает лагеря эмигрантов из Палестины, встречается с добровольцами Еврейских транспортных полков, демобилизованных после эвакуации из Галиполи, и ждет.