Текст книги "Авиация и космонавтика 2005 12"

Автор книги: Авиация и космонавтика Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Воспоминания сына

Мой отец, Анатолий Яковлевич Брандыс, родился в посёлке Клочко, на станции Нижнеднепровск, которая была окраиной, а со временем стала микрорайоном Днепропетровска. Районы Клоч– ко, Султоновки считались в то время неблагополучными, хулиганскими, или как теперь говорят, криминогенными. Однако именно они, как и Днепропетровск в целом, дали достаточно большое число героев войны и известных государственных деятелей. Повидимому то, что сказал Жванецкий об Одессе: «Что-то есть в этом сочетании солнца, воздуха и моря, если здесь рождаются такие люди», имеет отношение и к Днепропетровску. Только роль моря здесь играет красивый и полноводный в этом месте Днепр.

Полный кавалер орденов Славы Абдукосым Карымшаков

Мои первые воспоминания относятся ко времени проживания в латвийском городе Елгава, куда отец был направлен для прохождения службы после окончания академии. Жили мы в каком-то двухэтажном особнячке в трёхкомнатной квартире с печным отоплением. Вскоре к нам подселился молодой старший лейтенант с женой. Вскоре отца направили но учёбу в академию Генерального штаба Сменял его в Елгаве дважды Герой Советского Союза А Н. Ефимов, будущий маршал авиации. Наши вещи уже отправили, а их ещё не прибыли и мы в пустых комнатах с младшим Ефимовым играли в футбол моей форменной школьной фуражкой-конфедераткой, за что получили от отцов подзатыльники «за непочтительное отношение к форме».

После окончания академии отца направили командовать дивизией, расположенной в посёлке Раховка, в 400 км от Одессы. Места эти знамениты лиманами, куда часто выезжали на выходные с семьями порыбачить. Один роз, сослуживцы то ли заблудившись, то ли желая угодить командиру, заехали на колхозные пруды, где натаскали много здоровенных карпов. Отец вернулся ночью очень гордый своим уловом, который еле тащил и запустил в ванну. А утром нагрянула милиция с руководством колхоза. Разразился скандал, рыбу забрали, а потом, непонятно как, все оказались за одним столом, главным украшением которого были эти самые карпы, но уже пожаренные. Конфликт был улажен и в ближайшие выходные состоялся футбольный матч между колхозной и нашей дивизионной командой.

Дивизия, однако, попала под расформирование, и пробыли там мы недолго. Лётчиков сменили ракетчики, и эта замена в судьбе отца, как я понимаю. сыграла значительную роль. Как высококвалифицированный военный, а академию Генштаба он окончил с хорошими показателями, он, конечно, не мог отрицать возрастающую роль ракетного вооружения, но с уничтожением штурмовой тактической авиации согласиться никак не мог и к лозунгу Никиты Сергеевича Хрущёва о том, что мы весь мир забросаем этими "колбасами". относился довольно скептически.

Следующим местом службы отца был польский город Шпротава. Мне запомнились два мощных взрыва, от которых задрожали окна в домах и в школе (это были катастрофы самолётов), и многочисленные вечера польско– советской дружбы с концертами художественной самодеятельности (мама пела в женском хоре, я – в школьном). Сходство польского и украинского языков (отец учил украинский в школе), позволявшее ему довольно сносно объясняться с поляками, а также фамилия Брандыс, вызывали к отцу определённую симпатию с их стороны и недовольство со стороны нашего особиста, с семьей которого мы довольно дружно жили в одном коттеджике.

После польского этапа службы отец был назначен начальником Центрального аэроклуба имени Чкалова. Участвовал в организации и проведении красочных авиационных соревнований и праздников на тушинском аэродроме, принимал зарубежных гостей. К этому периоду относится его первая зарубежная поездка: в Париже в Международной авиационной федерации он представлял на утверждение в качестве мировых рекордов результаты полётов наших космонавтов. Никаких особых впечатлений оттуда не привёз, хотя приходившие гости ждали захватывающих рассказов о посещении стриптиза, а вот мне досталась шариковая авторучка и жевательная резинка, что невероятно подняло мой авторитет во дворе.

Жили мы в то время на улице Глаголева в трёхкомнатной квартире на пятом этаже "хрущёвки" без лифта. Неказистость дома с лихвой компенсировалась его обитателями: в доме жили специалисты медико-биологических проблем – врачи, готовившие космонавтов. Очень интересно было слушать их, не всегда понятные, правда, беседы с отцом о влиянии перегрузок на психологию перенесения одиночества.

К этому времени я оканчивал восьмой класс в седьмой по счёту школе за время переездов нашей семьи Мать очень беспокоил уровень моих знаний и направление дальнейшего обучения, тем более что именно в это время появились школы с профессиональным уклоном. Она постоянно докучала отцу требованием поговорить с сыном и помочь ему с определением своего место в жизни. Однажды он не выдержал, сказал: "Ладно* и увёл меня в другую комнату. Когда мы остались одни, он спросил: "В каком лётном училище ты хочешь учиться"? Я по мальчишески самоуверенно ответил, что профессия военного лётчика мне не нравится, так как связана с неоправданным риском в мирное время. Только позже я понял, как нелегко отцу это было услышать. Но с наигранным спокойствием сообщил матери, что мы обо всём договорились, и я от его помощи отказался. Тогда мне было преподано чёткое уставное правило: "Командир принимает решение, реализует его и несёт всю полноту ответственности за правильность принятого решения и полноту его реализации". Только командир – это ты сам и ответственность за свои поступки несёшь перед собой и своими родными и близкими. Я не без труда поступил в математическую школу и стал учиться на программиста. Мама была очень довольна: 'Если в институт не поступишь, то в армии, по крайней мере, куда-нибудь в шахту не засунут". Эх, знать бы.

Как-то, придя домой из школы, застал у входа в квартиру достаточно пожилого, невысокого, но жилистого киргиза в сапогах, халате, с какими-то мешками через плечо. На моё удивление. увидев отца, он заулыбался и с возгласом: "Толя"1 полез к отцу обниматься. Самое удивительное, что отец бросился к нему, обнял, расцеловал и стал выговаривать: "Андрей, что ж не позвонил, мы бы встретили!?" Это оказался стрелок, с которым они вместе прошли всю войну. Надо сказать, что и впоследствии Абдыкасым не утруждал себя предупреждениями о своём приезде, что однажды стало причиной забавного эпизода.

На юбилей Победы в Москве собирали полных кавалеров ордена Славы из всех тогда ещё союзных республик. Все были уже в сборе, не было только представителя Киргизии. Его искали и журналисты, и телевизионщики, позвонили отцу на работу: 'Где Карымшаков?' А Абдыкасым сидел в это время у нас в подьезде на подоконнике, где я его и застал, придя домой. Но и после обнаружения ехать в гостиницу он отказался и сказал, что жить будет у Толи. Потом несколько раз заезжал в гости сын Абдыкасымо – Куван. Он стал штурманом гражданской авиации и по делам прилетал в Москву.

В доме вообще часто бывали гости, но всё-таки больше запомнились люди, познакомившиеся с отцом ещё в войну. Герой Советского Союза, лётчик, писатель Василий Борисович Емелья– ненко слушал детские стихи моей сестры и почти всерьёз их рецензировал. А потом они с отцом стали вспоминать как погиб их приятель Пашка Амшеев: бежав из плена и снова вернувшись в строй, возвращаясь на аэродром с удачно выполненного задания, решил попугать в поле девушек и врезался в единственное в степи дерево. Я выскочил из комнаты, чтобы не разреветься при них, а они, сокрушённо покачав головами, налили себе водки, причём дядя Вася – в блюдце, и покрошил туда кусочки хлеба, которые с удовольствием употребил.

В начале 1973 года ситуация в семье складывалась немного напряжённая: отцу предстояла командировка в Египет, сестра оканчивала десятый класс, я был женат, и моя жена была в положении. А тут меня ещё стали бомбардировать повестками из военкомата. Мама очень нервничала и намекала, чтобы отец сходил и договорился об отсрочке моего призыва. У нас с ним состоялся хороший разговор, в котором я сказал, что служить – это дело моё, а вот от его помощи с квартирой, если он сочтёт возможным, я бы не отказался. Прямой похвалы от него было добиться трудно и одобрением собеседнику служила обычно лёгкая подковырочка. В тот раз он сказал: "Ну, растёшь, Валерьян Анатольевич" и ласково, но с силой как он это любил, потрепал по шее.

Служил я два года в отделении заправки компонентами ракетного топлива на шахтной пусковой установке в Прибалтике, недалеко от Елгавы. После демобилизации стал вопрос о трудоустройстве. Одним из вариантов была работа в органах госбезопасности. Я решил посоветоваться с отцом и, как мне показалось, этот вариант его как-то не порадовал, но прямо он ничего не сказал, а чуть позже, вроде между делом, уже за шахматами, рассказал историю со СМЕРШем во время войны. Кто-то разбомбил нашу танковую колонну, при этом в эфире якобы мелькали позывные отца. Не успел он приземлиться, как его затолкали в машину и отвезли в штаб дивизии. Там в гимнастёрке без ремня долго таскали по кабинетам, угрожали сорвать погоны, лишить орденов, поставить к стенке, пока какой-то сидевший в углу полковник не сказал: "Хватит ерундой заниматься, такой не мог, не видите что ли?" Этот урок-намёк я понял и усвоил: "Работай, где хочешь, но доверяй людям и оставайся человеком сам".

Ко времени его работы над диссертацией уже закончилась вторая арабо-израильская война, были проанализированы и обобщены результаты войны во Вьетнаме, где чётко проявилась роль тактической штурмовой авиации, показали свою эффективность вертолёты. Работал над диссертацией он увлечённо, с интересом, открывал для себя новые понятия "алгоритм", "блок-схема", а главное – тема была выстрадана и близка.

Воспоминаний и фильмов о войне отец не любил, предпочитал комедии. Но один фильм, если и не понравился в чистом виде, то чем-то притягивал. Это "В бой идут одни старики" с Леонидом Быковым в главной роли. Актёра этого он любил ещё по фильму "Максим Перепелица" и смотреть картину начал, видимо, из-за него. Мы, конечно же, не могли оценить точность и правдивость многих моментов, но вот главный герой прямо списан с отца: та же лёгкая бравада перед окружающими, дружеские подначки, снисходительность к пехоте, характерный жест – отмашка ладонью со словами "слабак". Не претендуя на приоритет дважды Героя Советского Союза Виталия Ивановича Попкова, как прототипа образа, невозможно не заметить таких общих черт для всего славного и гордого племени "сталинских" соколов. Что-то общее чувствовалось в этих внешне непохожих дважды Героях: статный Василий Андрианов, элегантный Алексей Прохоров, щупловатый Леонид Беда. Наверное, сильный характер, да ещё та самая национальная идея, которую мы теперь, как у нас принято, "что имеем – не храним, потерявши" – …ищем.

Приятелей и знакомых у отца было много, а вот к друзьям можно отнести только немногих из числа фронтовых сослуживцев, однокашников по учёбе в период Золотой Орды, да сослуживцев по раннему елгавскому периоду. Не то, чтобы трудно сходился с людьми, наоборот, мог разговориться с простым работягой или просто земляком. Как мы понимали, не хотел сближения с людьми, которым интересен не он сам, а притягателен блеск его Золотых Звёзд. Человеком великосветской тусовки отец не был, "с сильными мира сего" тесных отношений не поддерживал. Что-то выхлопотать для друзей или родстенников ещё мог, а вот для себя делать этого не хотел. Свободное время проводил в семье, любил пешие прогулки по Серебряному бору. В отпуск выезжали с мамой в престижные по тем временам санатории, но по возвращении она всегда смеялась: "Все люди, как люди, по аллеям гуляют, на процедуры ходят, у фонтанов сидят, а наш, как молодой, с волейбольным мячиком прыгает". И друзья – "кореша", подтрунивали: "Ну, какой ты, Брандыс, генерал? У тебя и живота-то нет".

Болезнь он переносил тяжело. Всей семьёй ездили к нему в госпиталь в Красногорск, поднимали дух перед операцией. Мама просто там дежурила, а мы её периодически подменяли. После операции в 1980 году отца выписали домой, и у нас появилась надежда на то, что врачи, как они сами говорили, успели. Были осложнения, но мама сама делала обезболивающие уколы, и состояние отца вроде стабилизировалось. Но к середине 1987 года боли усилились, стало ясно, что это метастазы. Его снова забрали в Красногорск. Осталось ощущение, что больше всего отца мучила не боль, а то, что он не может скрыть от окружающих своё бессилие перед болезнью.

23 февраля 1988 года я приехал к нему в палату, налил стаканчик коньяку и бросил туда две звёздочки с предложением обмыть полученное звание подполковника. Попытался расшевелить отца шуткой: "У тебя две звезды на груди, две – на погонах (он уже был генерал-лейтенантом), и у меня теперь тоже две. Не такие, как у тебя, но тоже чего-то стоят". Он лежал с закрытыми глазами, на юмор не реагировал. Тогда мать сказала: "Совсем фиговые наши дела, кто ж поверит, что Толик от коньяка отказался?" Отец открыл глаза, слабо улыбнулся и со словами: "Эх, вы, черти!" пригубил стаканчик.

Через месяц отца не стало. Похороны на Кунцевском кладбище были очень торжественными, завершилось всё гимном, салютом и торжественным маршем почётного караула. На поминках было много народу и тёплых, искренних слов. Запомнилось сказанное старым другом Героем Советского Союза Борисом Савельевичем Левиным: "Мы потеряли не только лётчика, героя и друга. Анатолий был государственным человеком, который последовательно отстаивал роль штурмовой авиации даже в самые трудные для неё дни в ущерб, быть может, собственным карьерным интересам".

При жизни ещё до болезни отец иногда говаривал, что надгробие себе заработал – на родине в Днепропетровске бронзовый бюст уже стоит. После его смерти мы всей семьёй обсуждали различные варианты надгробия и надписи. 9 мая 1990 года, как обычно, привели могилу в порядок, протёрли фотографию, положили цветы и стояли неподалёку, собираясь уже уходить. Мимо проходили двое ветеранов и вдруг остановились: "Смотри-ка! Только Брандыс! Отлетался, штурмовичок".

Теперь на могиле отца чёрный камень с силуэтом штурмовика Ил-2, две бронзовые звезды, надпись "Анатолий Брандыс" и маленький пропеллер с лётной петлицы между датами жизни.

Владимир КОТЕЛЬНИКОВ, Михаил НИКОЛЬСКИЙ

Супермарин «Спитфайр»

Продолжение. Начало в №№ 1-4,7-8.10,11/2005 г.

'Девятка' на заводском аэродроме

Асы девяток

Гроуп-кэптэн Джсймс Эдгар «Джонни» Джонсон

Джонни Джонсон родился в Бэрроу, графство Лейкестешир, вступил в RAF вскоре после начала Второй мировой войны. Первые боевые вылеты он выполнил в декабре 1940 г. на «Спит– файре» Mk.l в составе 616-й эскадрильи В начале 1941 г. эскадрилью перевооружили «Спитфайрами» Mk.HA, через несколько месяцев – «Спитфайрами» Mk.V. В ходе патрульных рейдов над территорией оккупированной Европы он одержал свою первую подтвержденную победу: сбил на «Спит– фойре» Mk.HA 26 июня 1941 г. над северной Францией Bf 109Е. Несколько раз Джонсон летал ведомым у уинг– коммендера Дугласа Бадера.

В июне 1942 г. на личном счету Джонсона числилось уже семь личных побед в воздушных боях и одна в группе, ему было присвоено звание скуад– рон-лидера. Джонсон получил назначение командиром вооруженной «Спитфайрами» Mk.V 610-й эскадрильи. В марте 1943 г. Джонсон стал уинг-ком– мендером и принял под свое начоло канадское авиакрыло, которое базировалось в Кенли. На вооружении крыла состояли истребители «Спитфайр» Mk.lX В последующие шесть месяцев ас сбил 14 самолетов, еще пять побед он разделил с товарищами по оружию.

В сентябре 1943 г. Джонсона направили на «отдых» – перевели в штаб 11-й группы. В боевое подразделение летчик вернулся в марте 1944 г. Джонсон получил назначение командиром другого канадского авиакрыла – 144-го, также оснащенного «девятками». Джонсон командовал этим соединением в период вторжения во Францию и в первые критические недели

боев в Нормандии В августе 1944 г. 144-е авиакрыло расформировали, а Джонсон получил назначение командиром 127-го крыла. В этой должности он оставался до начала 1945 г. 6 апреля 1945 г. Джонсон получил чин гроуп-кэптена.

За свою боевую карьеру Джеймс Эдгар Джонсон лично одержал 34 победы в воздушных боях (из них 27 на «Спитфайре» Mk.lX) и семь – в группе. Кроме того, три личных и две групповые победы посчитали вероятными; 10 самолетов лично и три в группе он уничтожил на земле. Дж. Джонсон стал самым результативным британским летчиком-истребителем. Все свои победы в воздушных боях он одержал исключительно на «Спитфайрах». Интересно, что и все сбитые им самолеты (исключая один «вероятный» Bf 110) – одномоторные истребители.

После окончания войны Джонсон продолжил делать карьеру в RAF, дослужившись в конечном итоге до вице– маршала авиации.

Уинг-коммендер Копии Фэпкпэнд Грэй

Колин Грей родился в Кристчарче, Новая Зеландия, вступил в RAF в 1938 г. После завершения курса летной подготовки получил в ноябре 1939 г. назначение в вооруженную истребителями «Спитфайр» Mk.l 54-ю эскадрилью. Первый боевой вылет совершил на прикрытие эвакуации британских войск из Дюнкерка. Тогда же одержал и первую подтвержденную победу – сбил 25 мая 1940 г. над Гравелайнсом Bf 109 В последующие несколько месяцев Грей провел множество воздушных боев. К концу Битвы за Британию на счету новозеландца числилось 16 подтвержденных побед и одна вероятная. В течение 1941 г. Грей успел послужить в 1-й, 41-й, 43-й, 54-й, 403-й и 616-й эскадрильях, но сбил всего два самолета противника, прежде чем его «боевой тур» (тур – в смысле "командировка") подошел к концу Вновь к боевой деятельности новозеландец вернулся в сентябре 1942 г.

Одна из первых серийных 'девяток', поступивших в боевую чость

Эдгар 'Джонни' Джонсон

Расстрел 'летающих бомб' V-1 был опасен для перехватчика, о чем свидетельствуют повреждения "Слитфайра'

'Спитфайр' пытается крылом сбить V-1 с курса на Лондон

Снаряжение пушки 'Испано" на "Спитфайре' Mk IX

Ночная пристрелка бортового вооружения "Спитфайра'

Прежде чем получить назначение командиром вооруженной «Спитфай– рами» Mk.IX 64-й эскадрильи, он летал в составе 403-й и 616-й эскадрилий. Затем аса перевели в Тунис, где после короткого периода службы в штабе 333-й группы, его назначили командиром 81-й эскадрильи, также оснащенной «девятками». В составе этого подразделения он добавил в свой личный реестр еще пять побед в воздушных боях.

В мае 1943 г. Колин Грей стал уинг– коммендером. В период вторжения на Сицилию летчик командовал 322-м авиакрылом, в октябре 1943 г. вернулся в Британию. С июля 1944 г. командовал авиакрылом, которое базировалось в Детлинге, затем – авиакрылом из Лимпни. Летчики крыла осуществляли перехват самолетов-снарядов V-1.

Войну ас завершил, имея на своем счету 27 личных побед (семь из них – на «Спитфайре» Mk.lX) и две групповые; шесть личных побед и четыре групповые засчитаны кок вероятные; 12 самолетов противника Грей повредил. Копии Фэлклэнд Грей стал лучшим летчи– ком-истребителем Новой Зеландии. После войны ветеран продолжил службу в RAF, уволился в запас в звании гроуп-кэптена.

Скуодрон-лидор Йохоннес Якобус «Крис» Лс Роукс

Крис Ле Роукс родился в Южной Африке, в Трансваале, вступил в RAF в феврале 1939 г. Карьеру летчика– истребителя начол в феврале 1941 г. в составе 91-й эскадрильи, вооруженной сначала истребителями «Спитфайр» Mk.I, затем – «Спитфайр» Mk.V Первую воздушную победу одержал над Булонью, сбив 17 августа 1941 г. BI 109Е. Первая военная командиров

ка Ле Роукса завершилась в декабре 1941 г. Несколько последующих месяцев южноафриканец служил инструктором в 55-м оперативно-тренировочном центре. Некоторое время Ле Роукс работал летчиком-испытателем на фирме Роллс-Ройс. Он, в частности, проводил испытания оснащенного мотором «Мерлин-61» самолета «Спитфайр» Mk.V – будущего «Спитфайра» Mk.lX. В сентябре пилот вновь вернулся в боевое подразделение – в 91-ю эскадрилью. Эскадрилья имела на вооружении истребители «Спитфайр» Mk.V В январе 1943 г. его перевели в Тунис на должность командира 111-й эскадрильи, также оснащенной «пятерками». Здесь Ле Роукс прослужил до конца боев в Северной Африке После короткого периода службы в должности офицера управления воздушным движением, Ле Роукс принял в июле 1944 г. командование 602-й эскадрильей. На вооружении подразделения находились «Спитфайры» Mk.IX.

17 июля южноафриканец в ходе разведывательного полета над Нормандией обнаружил мчащийся на большой скорости штабной автомобиль. Но всякий случай Крис его обстрелял: был убит водитель, пробиты шины, ранен пассажир. Обычная для войны история, если не считать, что пассажиром являлся командующий немецкими войсками в Нормандии генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель. Простой летчик случайно решил задачу, с которой не смогли справиться десятки специально обученных коммандос – поставил точку в карьере «лиса Пустыни». 29 августа 1944 г. Крис Ле Роукс не вернулся из боевого вылета, до сих пор он считается пропавшим без вести. Боевой счет южноафриканца включает 18 достоверно сбитых самолетов противника (шесть но «Спитфайре» Mk.IX), два – вероятно и 8 поврежденных.

Попадание 20-мм снаряда в фюзеляж за кабиной 'Спита'

Попадание 20-мм снаряда в закрылок 'девятки'

Два самых известных истребителя союзников на одном аэродроме: "Спитфайр' IX и P-5IB 'Мустанг'

Уинг-Коммсндер Уильям Верном Кроуфорд-Комптон

Кроуфорд-Комптон родился в Новой Зеландии, в Инверкаргилле, вступил в RAF в 1939 г. Карьеру летчика– истребителя начал в начале 1941 г. сержантом в составе оснащенной истребителями «Спитфайр» Mk.V 603-й эскадрильи. В мае 1941 г. его перевели в 485-ю эскадрилью. Первую победу «киви» (прозвище новозеландцев в британских вооруженных силох) одержал 13 октября 194 I г. над Францией – его жертвой стал Bf 109F В конце апреля 1942 г боевой счет Кроуфорд– Комптоно достиг шести достоверных побед и одной вероятной. Затем на некоторое время боевая работа аса прервалась из-за ранения, полученного при вынужденной вследствие полученных боевых повреждений посадки В августе Кроуфорд-Комптон был назначен командиром летавшей но «Спитфайрах» Mk IX 611-й эскадрильи В июне 1943 г. после получения звания уинг-коммендер Кроуфорд-Комптон вступил в командование авиакрылом из Хорнчарча. В октябре аса направили в США для передачи боевого опыта молодым летчикам-истребителям. Вернувшись в Англию, Кроуфорд-Комптон стал командиром вооруженного «Спитфайрами» Mk.lX 145-го авиакрыла В начале 1945 г. новозеландца отозвали на штабную работу в 11 -ю группу; в этой должности «киви» застала весть о разгроме Германии. Кройфорд-Комптон сбил не менее двадцати самолетов (14 из них на «Спитфайре» Mk.IX), одну победу ему засчитали как «вероятную». После окончания войны он продолжил службу в RAF, где дослужился до звания вице-маршала авиации.

Ричард Юдит

Рассказ об асах, воевавших на «девятках», не был бы полным без упоминания короткой, но блестящей карьеры канадца французского происхождения Ричарда Юдита. Юдит прибыл в Британию в 1942 г. Два года он служил здесь в подразделениях второй линии, в частности таскал матерчатые конусы, в стрельбе по которым упражнялись расчеты зенитной артиллерии. За два года франко-канадец налетал очень много часов, став опытным пилотом. В сентябре 1944 г. в звании флайт-лейтенанта он получил назначение в 411-ю эскадрилью. оснащенную истребителями «Спитфайр» Mk.IX, через месяц стал здесь командиром звена. К 28 декабря Дик Юдит совершил 52 боевых вылета, но не провел ни одного воздушного боя.

29 декабря большая группа немецких истребителей прикрывала взлет реактивных истребителей-бомбардировщиков Ме-262 с аэродрома Рейн под Оснобрюком. Истребителям-бомбардировщикам предстояло атаковать позиции союзников в Арденнах. Около полудня «Спитфайры» Mk.IXE из 411– й эскадрильи взлетели с голландского аэродрома Хииш и направились на высоте 3000 м в район патрулирования над Рейном. Юдит возглавлял «желтое» звено. Внезапно он обнаружил ниже себя истребители противника: – Четыре Вf 109 и восемь Fw 190 летели колонной. Я атаковал Мессершмитт, последний истребитель в строю. С дистанции 180 м открыл огонь Трасса прошла вдоль всего фюзеляжа самолета противника от киля до кока воздушного винта. 109-й загорелся, и оставляя шлейф черного дыма, пошел к земле.

Техническое обслуживание 'Спитфайра' на передовом аэродроме в Нормандии

Заправка 'Спитфайра' из канистр перед вылетом Нормандия

Обслуживание 'Спитфайра' Mk.lX в 317-й эскадрилье

Остальные истребители успели встать в оборонительный круг прежде, чем я атаковал Fw 190. Я стрелял с дистанций от 230 м до 100 м под курсовым углом в 30 градусов. Снаряды попали в кабину пилота и хвостовую часть фюзеляжа фокке-вульфа Самолет загорелся.

Следующим стал полого пикировавший В/ 109 Короткой очередью с дистанции примерно в 270 м я отправил его в отвесный полет. Немецкий летчик выпрыгнул из кабины, но парашют у него не раскрылся Я наблюдал, как Мессершмитт взорвался, ударившись о землю.

Затем я атаковал Fw 190, который преследовал «Спитфайр», в свою очередь насевший на другой фокке– вульф. вСпитфайр» был из моего звена. С 230 м я расстрелял самолет противника. Он также упал и взорвался.

Несколькими минутами позже я перестроил звено. На 600 м я перехватил Fw 190. Противник находился в левом вираже Я выждал пока он подойдет ближе, после чего с дистанции 180 м дал короткую очередь Попаданий не видел, поэтому продолжил вести огонь и стрелял, пока немецкий истребитель не развалился в воздухе. Все пять побед Юдита в одном бою подтверждены рапортами летчиков 411-й эскадрильи, принимавших участие в схватке, а также кадрами кино– фотопулемета.

В том же самом бою коллега Юдита из той же 411-й эскадрильи сбил три вражеских истребителя. В тот день тяжелые потери понесли штаффели трех истребительных эскадр люфтваффе: JG-6, JG-27 и JG-54. Три сбитых Юдитом фокке-вульфа скорее всего принадлежали 9-му штаффелю JG-54 За знаменательный воздушный бой Дик Юдит был удостоен ордена, он стал асом в течение одного боевого вылета. В январе 1945 г. Юдит одержал в воздушных боях еще пять побед, в том числе сбил реактивный Ме-262. Самолет Юдита сбили зенитки 3 марта 1945 г. при штурмовке железнодорожной станции. К моменту гибели на счету Юдита значилось десять личных побед в воздушных боях, одна групповая, один самолет он повредил, еще один уничтожил на земле.

Основное вооружение «Спитфайров»: 7,7-мм и 12,7-мм пулеметы «Браунинг» и 20-мм пушки «Испано» с коротким и длинным стволами

Выверка прицела

В прицеле Мессершмитт Вf 110

Тактика асов

К лету 1942 г., когда но вооружение эскадрилий RAF начали поступать истребители «Спитфайр» Мк.Х, основной тактической единицей Истребительного командования являлась пара самолетов. В боевом строю дистанция между самолетами составляло 250 ярдов (229 м), ведомый самолет летел С небольшим сдвигом в одну из сторон по отношению к ведущему и чуть ниже него. Такой боевой порядок обеспечивал летчикам сплошной круговой обзор без «мертвых» зон. Ведомый мог открывать огонь без команды только в случае атаки противником самолета ведущего. Две поры составляли звено, три звена – эскадрилью.

Тактика, которой следовало большинство асов, была довольно простой, но требовала хорошей индивидуальной летной подготовки. Во-первых, следовало первым обнаружить противника, чтобы успеть оценить ситуацию. Затем, по возможности незаметно для противника, занять выгодное положение для атаки со стороны солнца и получить преимущество в высоте. Далее следовала скоростная атака но пикировании. Вести стрельбу желательно было прицельно короткими очередями. Выходить из атаки следовало набором высоты, чтобы опять занять выгодное исходное положение выше противника с возможностью нанесения повторного удара. Асы, кок правило, отличались превосходной воздушно-стрелковой подготовкой, которая позволяла поражать им противника в первой атаке.

Примером такой атаки может служить 15-я победа, одержанная уинг– коммендером Джонни Джонсоном 24 июня 1943 г.

Джонсон вел две эскадрильи «Спитфайров» в ходе операции Ramrod-164 – налете бомбардировщиков «Вентура» Королевских ВВС Великобритании на французскую электростанцию в Йенвилле. В послеполетном рапорте Джонсон писал.

– Я возглавлял авиакрыло из Кинпи. «Вентуры» вышли на цель в 17ч 25 мин. По радио я получил предупреждение о взлете истребителей противника. Вскоре мы заметили труппу из 40 вражеских самолетов, летевших курсом на Гавр. Хотя у нас не было тактического преимущества, я отдал приказ отсечь их от бомбардировщиков. Крыло перестроилось. Когда первые фокке-вульфы подошли на дистанцию примерно в две мили, я приказал обеим эскадрильям набрать высоту и выйти на солнце. Солнце слепило пилотов Fw-190, мешая летчиком истребителей противника верно оценить ситуацию. Для нас же вражеские самолеты теперь представляли собой отличные цели. Они летели но 300 метров ниже меня, дистанция сократилось до одной МИЛИ. Я приказал ведомому скуадрон-лидеру Макнэйру держаться за мной, а остальным сохранять набранную высоту и пока не вмешиваться в бой. Мишенью я выбрал ведомый Fw 190. Я зашел ему в хвост и открыл огонь с дистанции в 270 м, гашетку отпустил когда до противника оставалось 140 метров. Попадания снарядов отчетливо наблюдались на фюзеляже вражеского истребителя и на его хвостовом оперении. От правого стабилизатора фокке-вульфа отлетел большой кусок. Fw-190. перешел в неуправляемое падение, он упал в окрестностях Вэлмона.

Анализ кадров, снятых кинопулеметом показал, что Джонсон выпустил по Fw-190 три очереди: одну с дистонции в 330 м продолжительностью 0.7 с, затем короткую очередь длительностью 0,3 с, после чего – длинную, продолжительностью 4,9 с дистанции 220 м. Кадры наглядно показывали попадания снарядов и пуль, выпущенных «Спитфайром» Джонсона. Скуадрон– пидер Роберт Макнэйр сбил ведомого пары фокке-вульфов.

Любой летчик-истребитель старался занять выгодную и простую для последующей точной стрельбы позицию для атаки, но ас был способен поразить самолет противника и из не выгодного для себя положения Примером такой атаки могут служить действия скуодрон-лидера Уильяма Крауфорда-Комптона в бою над Дуврским проливом вечером 20 января 1943 г., когда он одержал свою десятую победу:

– Я возглавлял в боевом вылете свою 64-ю эскадрилью, когда полу-

чил по радио сообщение о появлении над нашими кораблями в районе Коле двух или трех самолетов противника. Я снизился до высоты 2100 м. На поиск противника потребовалось две или три минуты. Семь фокке-вульфов Fw-190 находились примерно в семи мипях от нас, противник держал курс к мысу Крис-Низ В наборе высоты я внезапно обстрелял замыкающий самолет в звене. Фокке-вульф скрылся в облаке – я промахнулся. Другой Fw-190 шел левее меня, его пилот похоже не видел мой «Спитфайр». Снизу сзади я обстрелял его, снаряды прошипи фюзеляж и правое крыло вражеского истребителя. Я вел огонь бронебойными и бронебойно-зажигательными снарядами, последние при попадании в цель давали языки пламени длиной в полметра. Сильно дымя, фокке– вульф взял курс в сторону берега Второй очередью я добил противника: фокке-вульф упал в Ла-Манш в полумиле от Кале. Через две минуты я обнаружил другой Fw-190 с тянущимся за ним дымным шлейфом. Самолет также шел в направлении побережья. Мы вернулись к середине пролива практически на уровне моря. Пробив облачность, мы ушли на высоту.