Текст книги "Когда пророчества сбываются (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Не переставая удивляться, староста зашел внутрь гостеприимного дома и сразу же оказался лицом к лицу с незнакомкой. Высокая рыжеволосая женщина средних лет, одетая в меховой жилет из белого песца, надетый поверх длинного платья, связанного из выбеленной шерсти, неожиданно вышла ему навстречу, и внезапно сказала приятным голосом:

– А вот и сам деревенский староста пожаловал!

– Я не припомню, чтобы мы были знакомы, – пробормотал Елисей, немного смутившись оттого, что в женщине этой он сразу почувствовал власть.

Выражение ее красивого лица с высокими скулами, тонким носом, волевым подбородком и крупными зелеными глазами говорило о том, что она привыкла распоряжаться. А еще Голованов сразу заметил у нее на шее крест на цепочке. И то не был обычный крестильный нательный крестик, а довольно крупный золотой и витой, все четыре конца которого заканчивались наконечниками копий. И это сразу проясняло многое. Перед ним была одна из сестер таинственной церковной организации Огненный Крест Справедливого Возмездия. Или же просто Возмездия, как называли это в народе. Староста слышал, что сестры этого ордена стоят не только над духовной властью, но и над светской. И обладают они полномочиями покарать любого правителя во имя справедливости. А суд их, якобы, неподкупен. Потому, староста смиренно спросил:

– Не провинился ли я чем-нибудь перед вами, сударыня? Простите, не знаю, как вас величать?

– Я сестра Алевтина. И вы ни в чем не провинились. Мы прибыли сюда лишь потому, что получили сигнал об опасности проникновения тьмы с этого направления в самое ближайшее время. Ведь в наши обязанности входит и организация духовной обороны на местах от воинства Сатаны, – сказала женщина.

– Значит, нам действительно угрожает серьезная опасность? – спросил ошарашенный староста.

– Боюсь, что так, – кивнула сестра Возмездия.

– Да, не случайно мальчишка Илларионовых видел этого рогатого морока, – пробормотал Елисей.

– Этот морок всего лишь предвестник, вражеский лазутчик. За ним скоро придут другие, – сказала женщина в меховом жилете. Потом добавила:

– Где этот мальчик? Раз он увидел морока, значит, и сам он не совсем обычен. Ведь подобных тварей дано видеть не каждому. Я должна познакомиться с этим ребенком.

– Он уже не ребенок. Ему исполнилось шестнадцать. У нас в деревне дети взрослеют рано, – сказал староста.

– Не важно. Я обязательно должна услышать о мороке от самого свидетеля, – произнесла Алевтина тоном, не терпящим возражений.

Глава 5

Когда в дом Илларионовых прибежал Саша, тринадцатилетний сынишка Гореловых, передав, что Петю ждет в гостеприимном доме какая-то важная приезжая монахиня, чтобы расспросить его, Петя не знал, что и подумать. Хватило с него уже и того, что бабка Ксения сегодня расспрашивала. А тут еще какая-то монахиня приезжая, незнакомая. Но, не отказывать же в просьбе важной гостье? В Дружковке так не принято. Потому Петя, спросив позволения у отца, собрался и пошел на улицу вместе с Сашей.

По дороге сын Гореловых рассказывал какие-то удивительные вещи. Дескать, приехала эта важная монахиня не на простых санях, а на лодке с полозьями. И к тому же, лодка та из железа сделана, а не из дерева. А тянут такую необыкновенную железную повозку не лошади, а самые настоящие медведи. Да еще и девушки-наездницы на четырех медведях ее охраняют. Важная птица, судя по всему, эта сестра Алевтина. Саша предположил даже, что она городская, может быть, из самой столицы к ним в деревню пожаловала, из далекого Сибирска.

Пройдя через половину деревни, Петя и Саша успели продрогнуть от резкого ветра, который все гнал и гнал пургу, крутя снежные вихри вдоль деревенских улиц и бросая колючий снег прямо в лицо. И потому оба обрадовались, когда наконец-то оказались в тепле гостеприимного дома. Пареньки вошли не сквозь въездные ворота и не через калитку, а через дверь, ведущую с улицы прямо в дом. Потому Петя пока так и не увидел всех тех диковинок, о которых рассказывал по дороге Саша: ни могучих медведей, ни их наездниц, ни железной лодки на полозьях. Ведь все они, по словам Саши, разместились за воротами во дворе. Медведи сидели под навесом, наездницы находились в домике для дорожной прислуги, а повозка, похожая на железную лодку, осталась стоять прямо посередине двора.

В просторном гостевом зале, куда вошел Петя, следуя за Сашей, было хорошо натоплено. Помимо обычной печки, здесь для обогрева гостей в противоположном конце помещения имелся еще и немаленький камин, выложенный из кирпичей и оснащенный по бокам двумя открытыми объемными сундуками с углем. И каждый гость, сидя напротив каминной топки в кресле-качалке, всегда мог подкинуть в огонь железным угольным совком столько угля, сколько ему требовалось для собственного обогрева. Пете казалась подобная щедрость хозяев расточительством, ведь в камине топливо гораздо быстрее вылетает в трубу, чем в печке, но он понимал, что таковы законы гостеприимства. В Дружковке издавна жили добрые люди, которые умели не только дружить между собой, но и заводить дружбу с проезжими. И уютный камин для гостей был, наверное, очень важен.

Перед оранжевым потрескивающим каминным пламенем расположились три человека, двое мужчин и одна женщина. У всех в руках были глиняные пиалы с ароматным иван-чаем, а у ног каждого из них на циновках свернулись калачиками домашние коты Гореловых с пушистым мехом серой масти. Несмотря на то, что снаружи уже почти стемнело, и из окошек не лился внутрь с улицы свет, в отсветах каминного пламени Петя сразу узнал деревенского старосту Елисея Голованова и хозяина гостеприимного дома Федора Горелова, который был моложе старосты лет на десять, но выглядел, при этом, гораздо хуже. Морщинистый лицом, с темными кругами под глазами, он еще и полностью облысел, да и густой бородой не мог похвастаться.

– Вот, отец, я привел Петю Илларионова, – выпалил с порога Саша, невежливо прервав разговор взрослых. Но, никто не пожурил его. Федор лишь кивнул, внимательно взглянул на юного гостя и произнес:

– Пойди сюда, парень. Сударыня матушка Алевтина хочет расспросить тебя.

Женщина, которую увидел Петя, когда подошел к камину, мало походила на тех монашек, которых он видел до этого. Она совсем не выглядела матушкой, как, обыкновенно, величали старых монахинь. На лице ее не видно было морщин, присущих почтенному возрасту. Более того, ее можно было назвать красивой, с какой-то удивительной нездешней внешностью. Она не являлась круглолицей и русоволосой, как большинство женщин Дружковки, не была и раскосой с темными волосами, как женщины оленеводов сибирского севера, не походила и на носатых чернявых южанок с завитушками на головах, несколько которых имелись в женах у деревенских мужчин из тех, которые в молодости служили на юге и привезли оттуда себе супруг в родную деревню. Да и волосы у приезжей монахини не прятались под косынкой, как обычно это делали сестры креста, а свободно падали на плечи волнистыми рыжими локонами.

Да и одета приезжая была не так, как деревенские монахини. Никакой белой простыни на ней Петя не увидел. А разглядел меховой жилет, высокие унты с меховой оторочкой на ногах, да выбеленное шерстяное платье. К тому же, имелись у нее и украшения. И не только крупный золотой крест необычного вида на шее, но и ожерелье из самоцветов, разные кольца на пальцах обеих рук, а также массивный браслет с драгоценными камнями на запястье левой руки, который выглядывал из рукава платья. И Петя сделал вывод, что на этой женщине навешано целое богатство, даже подумав про себя: «Ну, какая же она монахиня? Непохожа. Скорее, купчиха какая-нибудь». Ведь его родители с малолетства учили, что монахи и монахини – это очень скромные люди, которые стараются избегать излишеств.

Петя уставился на приезжую во все глаза и даже забыл, что его позвали не рассматривать гостью, а рассказывать о том, что видел возле леса.

– Расскажи мне, что ты видел, мальчик, – велела, между тем, монахиня.

И Петя пересказал все, не утаив ничего, что касалось появления рогатого морока. Алевтина выслушала рассказ Пети очень внимательно. Потом сказала, обратившись к мужчинам:

– Мальчик говорит правду. Он видел рогатого, ибо тьма близко.

И в ее голосе звучала властность, выдающая привычку повелевать и то, что возражений эта особа не терпела, считая любое из собственных высказываний непререкаемой истиной. В этот момент из двери, ведущей на кухню, появилась Настя, одна из старших дочерей хозяина гостеприимного дома. Она поставила на маленький столик перед гостьей корзинку с теплыми пряниками и тут же удалилась обратно.

– Вот, возьми. Спасибо тебе за правдивый рассказ, – неожиданно проговорила Алевтина, протянув Пете только что испеченную ароматную сладость. Он взял пряник и тут же начал его жевать, хоть это и было, наверное, не совсем прилично. Но, уж очень на него подействовали вкусные запахи теплой сахарной глазури и пряничного теста, рецепт которого передавали в семье Гореловых из поколения в поколение. Глядя на него, жующего пряник, женщина улыбнулась, сказав загадочно:

– Я думаю, что мы еще встретимся. А сейчас иди домой, мальчик, а то уже почти совсем стемнело на улице.

Всю обратную дорогу Петя думал о том, что женщина почему-то называла его мальчиком. Хотя, у них в Дружковке так, обычно, обращались только к малышне, которой нельзя было самостоятельно выходить за засеку. Только детей до двенадцати лет в деревне называли мальчиками и девочками. А ребят постарше уже называли пареньками и девчушками или даже уже совсем по-взрослому, парнями и девушками. Даже уменьшительных имен по отношению к подросткам взрослые старались не произносить. Относились старшие уважительно, чтобы привыкали поскорее ребята к взрослой жизни.

Приезжая женщина произвела на Петю и еще одно непонятное ему самому впечатление. Он почему-то почувствовал, что она не кичится своим положением или властью. А то властное достоинство, с которым она держится и разговаривает, исходит не от ее пренебрежения к людям и не от желания казаться значительнее. Просто она на самом деле знает и умеет много всего такого, о чем простые люди даже и не догадываются. Петя почему-то сразу же понял это для самого себя. Вот только пока не мог объяснить сам себе, откуда мог узнать такое? Но точно знал, что все именно так, потому что почувствовал каким-то особым чутьем.

И еще он ловил себя на мысли, что хотел бы поговорить с этой женщиной, чтобы рассказать ей о своей собственной жизни. Ведь он же может исповедоваться монахине, разве не так? Думая о том, что завтра обязательно пойдет в часовню, подгадав, когда приезжая монахиня придет туда к настоятельнице, Петя повеселел. Он почему-то даже не сомневался, что приезжая обязательно будет в часовне служить какую-нибудь молельную службу вместе с бабкой Ксенией.

После ужина Петя почти сразу же заснул, улегшись в своем углу на довольно узкую деревянную кровать-лавку с матрасом и подушкой, набитыми соломой, и укрывшись теплым меховым одеялом. Но, спать пришлось в ту ночь недолго. Все в деревне проснулись от шума и криков. Мужчины быстро одевались и хватали оружие, выбегая в ночь. И Петя тоже, едва продрав глаза, выскочил в темноту следом за отцом, схватив свой лук и колчан со стрелами.

Казаки, которые охраняли засеку, зажгли факелы. Но, света они давали мало. К счастью, ветер утих, снегопад закончился, облака на небе разошлись, хотя и мороз усилился. И когда из-за леса вышла луна, то все увидели, что напротив главных ворот на общинном поле расположилось целое кочевье оленеводов. Олени мычали и ревели, а люди кричали, били в бубны и требовали, чтобы деревенские впустили их за частокол. Кочевники столпились на поле возле деревни на другой стороне неширокой речки с таким же названием, как и у деревни. Эта водная преграда с момента основания Дружковки использовалась для обороны в излучине вместо оборонительного рва с водой перед засекой. Вот только зимой речная вода вся замерзла, а потому река не представляла собой такого препятствия, как в теплое время года. К тому же, снежные сугробы сильно сгладили крутой берег, что позволяло неприятелю сходу прорваться к самому засечному частоколу.

На памяти Петра такого никогда не бывало, чтобы оленеводы просились на постой к деревенским. И это пугало всех. Не только пареньки, вроде Пети, выскочившие в морозную ночь вместе с отцами, но и взрослые бывалые мужики тоже выглядели сильно встревоженными. Виданное ли дело, пустить в деревню не меньше тысячи кочевников с их оленями и всем скарбом? Потрясая оружием, мужчины горячо обсуждали между собой, что же делать. Но, все разговоры стихли, едва на сторожевую вышку, пристроенную к воротам, забрался сам староста, вооруженный саблей, в кольчуге и с железным шлемом на голове.

Он крикнул пришлым, стараясь перекрыть громким голосом шум толпы оленеводов, что будет говорить один на один с их вождем. И, пока они будут разговаривать, остальные, пускай, заткнутся. Кочевники сначала расшумелись пуще прежнего, но потом затихли, потому что вперед вышла высокая седая старуха. Надтреснутым голосом она крикнула старосте:

– Нету у нас вождя. Гнобы убили, а нового мы еще не выбрали. Потому что бежим. И говорить буду я, Кучума, как старшая хранительница очага.

– Так что случилось? Почему вы покинули стойбища и пришли к нам? – прокричал староста с вышки.

Старуха крикнула с противоположного берега замерзшей речки:

– Гнобы вышли из-под проклятых холмов. Они напали на нас и многих перебили. Севернее, верстах в сорока отсюда, было большое сражение. Теперь мы спасаемся, а они преследуют нас. И если не поможете, то и вас они скоро всех перебьют. Их много. Целая орда. И вместе с ними муданы.

Петя вспомнил, что однажды, когда был помладше, видел гноба в лесу летом. Они в тот раз с матерью и с сестрой Ириной вместе с другими деревенскими жителями как раз вышли на сбор грибов и ягод. Да зашли подальше в чащу, где из земли под корнями деревьев торчали какие-то развалины каменных построек с черными провалами, похожими на входы в звериные норы, только сделанные прямо в камнях. И вот из одной такой норы внезапно вылез гноб с лицом цвета земли, обросший черной всклокоченной бородой до самых глаз, и с топором в руках. Мать мгновенно натянула лук и наложила стрелу, направив ее в сторону гноба. Но, ничего не произошло. Гноб просто нырнул обратно, скрывшись в своей норе и больше не показываясь. Был он небольшим, размером с ребенка, а взрослому мужчине, наверное, по пояс. Вот только плечи выглядели широкими, а руки толстыми и длинными с буграми мышц, совсем не такими, как у детей.

Петя еще спросил тогда, почему эти уродливые карлики гнобами называются? И мама ответила, что называют их так за то, что гнобят они всех, кто попадает к ним в руки. Воруют они детей и даже взрослых людей, да затаскивают к себе в норы под землю, чтобы загнобить. В старых книгах написано, что дают гнобы пленнику лопату и заставляют копать до тех пор, пока человек не умрет, а потом съедают его. «И что же будет, если целая орда таких придет следом за оленеводами?» – подумал Петя и поежился. А вот муданов он никогда не видел, потому даже не знал, чего от них ожидать.

– Так куда же мы вас пустим? Вы же не поместитесь в деревне! – крикнул в ответ староста.

– Если не пустите, то разнесем ворота и войдем сами! – прокричала ему старуха-кочевница.

Она отступила назад, а ее сородичи снова заголосили, потрясая копьями и луками. Вскоре среди них нашелся какой-то смелый парень, который послал стрелу в сторону старосты. И в этот момент с противоположной стороны от ворот ударила ярким белым огнем молния. Ослепительная вспышка озарила все пространство, сделав тени на миг удивительно четкими. И тот, кто пустил стрелу, упал замертво. А с другой вышки, возвышающейся над засекой, раздался громкий и решительный женский голос:

– Следующий, кто пустит стрелу, умрет точно так же. Возмездие настигнет быстро.

Все обернулись, уставившись на верхнюю площадку, откуда говорила сестра Алевтина, одетая в короткую белую шубку. Как и когда женщина забралась туда, никто не заметил. Но то, что она сделала, произвело впечатление. Никто после ее слов не сомневался, что молнией именно она ударила. Вот только, как она сотворила это волшебство, никто не имел ни малейшего понятия. Петя подумал, что, эта монахиня, пожалуй, была очень опасной женщиной, раз умела вытворять такие фокусы. Впрочем, он почему-то и ожидал от нее чего-нибудь подобного, необыкновенного. И ожидания, похоже, не обманули его.

Между тем, оленеводы притихли, а женщина снова заговорила с вышки:

– Я, как одна из сестер Верхнего Круга Огненного Креста Справедливого Возмездия говорю вам, люди, что сейчас не время ссориться друг с другом. А нужно подумать о том, как вместе отразить удар тьмы. Пусть воины кочевников и воины деревни объединятся и выйдут в поле, чтобы дать бой, а все дети, женщины и немощные укроются внутри деревни, за частоколом и стенами домов. Тем более, что помощи ждать неоткуда. Никакое войско уже не успеет сюда добраться прежде, чем на это место обрушится тьма. Я вовремя почувствовала этот новый вызов Сатаны. Я находилась в этот момент не так далеко. И потому я оказалась здесь к сроку. И я единственная, кто может по-настоящему помочь вам именем Господа. Но, только до тех пор сможет действовать моя помощь, пока между вами будет согласие. А тьма, как всегда, сделает все, чтобы запутать вас. Потому что Сатана и его слуги разобщают людей, чтобы разделять их и властвовать ими. Сподвижники тьмы насылают безумие. И только не поддавшись темному искушению, вместе мы сможем дать темным силам отпор.

– Но, почему так? Почему тьма решила напасть на нас именно сейчас? – раздались вопросы с разных сторон.

Женщина ответила:

– Потому что все происходит к сроку, установленному высшими силами. Не раньше и не позже. И этот срок настал. Тьма снова обрела силу, поднялась и вышла из подземных нор. Пророчества начинают сбываться. «Деревня друзей примет бой». Так написано в древней книге. Но, только вместе мы сможем победить.

Глава 6

Такой тревожной ночи в жизни Пети Илларионова еще никогда не было. Привычный ночной покой полностью исчез. Повсюду под светом полной луны слышались голоса людей и звуки, которые издавали растревоженные животные. Все взгляды деревенских притягивала фигура женщины, стоящей на вышке. К ней проворно поднялась одна из девушек из ее свиты с каким-то удлиненным предметом, подвешенным на спине. Сначала все думали, что это просто большой лук в чехле. Но, когда девушка начала разворачивать ткань, толпа загудела пуще прежнего. Бледное ночное светило, висящее над полем в ясном морозном небе, давало достаточно света, который отражался от снежной поверхности. И в этом лунном освещении, дополняемом факелами, зажженными над засекой, да кострами, которые развели на деревенском поле оленеводы, чтобы согреться, собравшиеся наблюдали, как женщина взяла из рук девушки флаг и водрузила его над площадкой сторожевой вышки. Все узрели белую стрелу, летящую сквозь красный огонь в круге, вписанном в середину золотого креста с заостренными концами на синем фоне.

Люди сразу притихли, рассматривая полотнище в неверном лунном свете. Тревожный шепот прошел по рядам. И лишь некоторые знали смысл этого знамени. Стрела Возмездия. Так называли этот флаг. Но, никто не видел его уже много лет. Лишь некоторые из мужчин старшего возраста, но еще способных держать оружие, помнили, что в то время, которое пришлось на их молодость, на юге Сибири воевали со степной ордой под этим знаменем. Между тем, женщина, развернувшая полотнище, снова заговорила:

– Не думайте, что тьма обрушилась только на вас. По всей стране враги подняли голову. Сатана долго подготавливал свою атаку. И он нанес удар сразу во многих местах. От Южных степей и до Холодного океана начались стычки с тварями тьмы. А они безумны и не боятся умирать, потому что сами несут смерть всему живому. Они никого не пожалеют. У них нет жалости. Это война. Враги беспощадны и готовы уничтожить всех вас. Потому говорю вам, люди, объединитесь прямо сейчас перед общей угрозой и сражайтесь с супостатами! Помощь не придет. Только я и те, кто меня сопровождает, помогут вам. Но, одни мы не справимся. Потому и надеемся на вас. И вы обязаны выстоять. Больше некому, кроме вас самих, встать на этом направлении удара тьмы.

Услышав такое, толпа загудела. Никто не был готов к настолько плохим новостям. Если одиночный поход темных тварей, выбравшихся из своего логова, еще можно было надеяться отразить объединенными силами оленеводов и деревенских, то как противостоять, если началась самая настоящая война? Все понимали, что тогда потребуется сильное обученное и хорошо вооруженное войско. А где его взять? В этой части Сибири никакого войска не располагалось. Лишь небольшие деревеньки, вроде самой Дружковки, разбросанные на немаленьком расстоянии друг от друга. В мирное время это давало жителям свободу вести собственное хозяйство без всяких помех соседям, но вот защищаться от большого неприятельского войска маленькие деревеньки приспособлены не были. Да и основывать стали подобные поселения в этих краях не так давно, лет триста назад, когда междоусобные войны уже утихли, тьма затаилась, получив отпор, и жизнь в Сибири сделалась относительно мирной. Но, если началась новая война, как говорила Алевтина, то дела деревенских плохи. Оборонительный частокол хорошо помогал сдерживать одиночных злых тварей, желавших полакомиться чем-нибудь в деревне. Но, против серьезного неприятельского войска он был почти бесполезен. И это понимали даже пареньки, вроде Пети Илларионова.

– Но, почему же они, эти гнобы или кто там еще, решили воевать? – недоуменно спросил Петя у своего отца.

– Просто потому, что они и есть сама тьма. По одной этой причине пошли войной, я так понимаю. Они кровожадны по своей природе. Но, конечно, не обошлось без злой силы, которая вооружила и направила их, – проговорил Еремей Илларионов. Достав из ножен обе свои острые сабли, чуть загнутые на концах, он время от времени потрясал ими в воздухе в знак решимости воевать, как делали в этот момент и многие другие мужчины, руководствуясь старым воинским обычаем салютовать оружием друг другу перед боем.

Но, враги, наверное, двигались медленно, раз пока что на них никто не нападал. И слово взял староста Елисей Голованов. Стрела, пущенная тем оленеводом, который бесславно погиб от удара молнии, по-прежнему торчала в локте от головы старика, воткнувшись в стойку верхней площадки сторожевой вышки, как напоминание о том, что еще совсем немного времени назад оленеводы собирались брать деревню штурмом. Теперь же, убедившись в волшебной силе сестры Возмездия и внимательно выслушав то, что она сказала, кочевники притихли, признав власть этой женщины над собой и ожидая решений.

Они даже не роптали из-за того, что одного из молодых парней их племени убило молнией. Понимали, что он совершил очень опасный поступок. Ведь, убей парень старосту Дружковки, и толпа вооруженных деревенских мужиков, которых было не меньше, чем полтысячи, смела бы оленеводов, воинов у которых в строю, после сражения с тварями тьмы и бегства от них, оставалось не больше трех сотен. Да и вооружены боевые отряды кочевников были лишь легкими луками, да деревянными копьями. В то время, как у деревенских имелись настоящие сабли, мощные большие луки с длинными тяжелыми стрелами, острые копья на железных древках, круглые щиты, да кольчуги и шлемы у многих. Трудно было бы оленеводам противостоять такому ополчению.

Амбиции, конечно, у некоторых из погонщиков оленей взыграли поначалу, но здравый смысл все-таки взял верх. Ведь сибирские оленеводы никогда не были глупыми людьми, как любили рассказывать про них жители более теплых мест. Вот ведь попробуй, выживи лютой зимой, длящейся большую часть года, когда ничего не растет на мерзлой земле, а кругом только снег, лед да холодный ветер! Чтобы в таких условиях не только оставаться в живых самому, а успешно создавать семьи и растить детей, нужно быть не только ловким и смелым, но еще и умным человеком, способным к постоянному наблюдению и сопоставлению малейших деталей погоды и поведения животных. Ведь без этих умений и успешно охотиться на северных зверей не получится. Потому, когда деревенский староста начал говорить, оленеводы уже смирились с тем, что решать будут не они, а другая сторона. Голос старика еще сохранил достаточную силу для того, чтобы его хорошо слышали по обе стороны от засечного частокола.

– Вы все видите, что знамя Возмездия снова поднято, как в старые времена. А это означает, что каждому из вас придется прямо сейчас сделать выбор со Светом ли он, или с Тьмой? Ибо обе великие силы снова начали сражение на земле, что следует из слов матушки Алевтины. Так с кем вы? – прогудел Елисей Голованов с площадки сторожевой вышки.

И деревенские ответили ему дружно боевым кличем старых времен:

– За Свет Господа!

А потом и оленеводы подхватили этот клич, потрясая в воздухе своими короткими копьями и маленькими луками.

Старик продолжал:

– Раз вы все сделали свой выбор, и желаете драться с тьмой, то объявляю о призыве ополчения. Я хотел созвать вече завтра на деревенской площади, но вижу, что тут присутствуют почти все главы семейств со своими старшими сыновьями. А потому ждать уже нечего. Прямо сейчас нужно выбрать воеводу. И я предлагаю вам на это место Еремея Илларионова. Есть ли другие предложения?

– Афанасий Михайлов более опытный боец! – прокричали несколько мужчин.

– А еще у него есть боевой кот! – выкрикнул еще один человек.

Но, больше никто не высказал предложений. И староста повелел:

– Тогда пусть главы семейств Дружковки проголосуют. Кто за Афанасия?

Поднялось два десятка рук.

– А кто за Еремея?

Подняли руки почти все остальные.

– Ну, тогда воеводой назначается Еремей Илларионов, а Афанасий Михайлов пусть будет его помощником.

Так и утвердили отца Пети воеводой. А еще на этом необычном ночном вече решили пустить в деревню детей, женщин и немощных людей племени кочевников. И о них деревенские должны были позаботиться, дать кров, еду и обогреть. А вот мужчинам оленеводов предстояло сражаться плечом к плечу с надвигающейся тьмой вместе с деревенскими воинами. Полевой лагерь для войска решено было разбить перед частоколом, для чего сразу же приступили к обустройству. Когда открыли ворота, поднялась суета. Но, староста старался упорядочить приток беженцев в деревню, сразу же распределяя прибывающих по семьям.

Илларионовым тоже пришлось потесниться и взять некоторых оленеводов к себе в жилище, а их нескольких оленей разместить в собственном хлеву, рядом с домашними животными. Еремей, как только принял командование, сразу же придумал план обороны. Взрослые мужчины должны были принять сражение в поле за пределами засеки. А подростки вместе с женщинами будут в это время удерживать частокол, поддерживая мужчин стрелами своих луков. Он расспрашивал оленеводов о том, какая численность у войска гнобов. Но кочевники не имели понятия, лишь повторяли, что созданий тьмы очень много, целая большая орда. Тысячи. А сколько точно, так никто не знает. Да и как их посчитать? Если приблизишься, то сразу убьют. К тому же, сквозь лес враги наступают. И между деревьями не понять, сколько их там. Потому Еремей выслал навстречу супостатам разведку. Надо было узнать, к чему готовиться. И с какого направления ждать главный удар.

Отосланный отцом защищать семью, Петя вернулся в родную избу уже под утро. В доме Илларионовых все, конечно, были встревожены, и никто не спал. Мать и сестры устраивали на постой семейство кочевников, состоящее из старенькой бабушки по имени Матерона, которая передвигалась с трудом, опираясь на палку, сухощавой женщины Анис с раскосыми глазами и двумя длинными черными косами, и ее четверых детей, совсем малышей двух, трех и пяти лет. А самую младшенькую девочку Анис держала на руках и кормила грудным молоком.

Глеб и Иван, которые проспали все интересное, задавали на перебой вопросы старшему брату:

– Что случилось? Неужели будет война? И далеко ли еще от Дружковки эти ужасные карлики гнобы с их войском?

Хоть дети и росли в мирное время, но все-таки про войну знали, потому что старшие рассказывали им. Да еще и в книгах про войны было написано немало. Кто кого и когда победил, и сколько людей в каких местах погибло. Потому младшие братья воспринимали это известие со страхом. Ведь всем было понятно, что грядущая война несет разрушения и погибель. Но, как сложатся военные события на самом деле для родной деревни, для их родных и для их собственных жизней никто из ребят пока не представлял. Ведь почти три десятка лет никакой большой войны в Сибири не было. Лишь отдельные стычки происходили где-то на дальних границах, откуда до Дружковки доходили с большим опозданием лишь невнятные слухи, мол, снова какая-нибудь степная орда пыталась набег устроить, чтобы пограбить приграничные земли. А серьезной войны ни с соседями, а с созданиями тьмы, живущими в проклятых местах внутри самой Сибири и почти не встречающимися с людьми, не случалось уже лет триста, не меньше.

Сам Петя знал о войне не больше братьев. Потому на их вопросы ответить он и не мог. Он просто рассказал, что случилось, не забыв упомянуть и про молнию, и про знамя, и про ополчение, которое сразу созвали. А то, что отца выбрали воеводой, оказалось предметом гордости для мальчишек. Их глаза сразу засверкали озорными искорками.

– Теперь-то мы не просто Илларионовы будем, а семья воеводы, – сказал Глеб.

– Да. Мы теперь сыновья самого главного командира, – сказал Иван.

– Так с нас, значит, и спрос теперь больше, – проговорил Петр.

* * *

По причине очень позднего ночного времени, или же слишком раннего, когда уже вскоре должен был наступить рассвет нового дня, Елисей Голованов чувствовал себя неважно. Нервная бессонная ночь в его годы оказалась нелегким испытанием. Но, он остался доволен собой, потому что не растерялся и смог выполнить свои обязанности даже в такой неожиданной трудной ситуации, избрав надежного воеводу, который теперь возьмет заботы по организации обороны на себя. Во всяком случае, Елисей на это очень надеялся. Вот только возвращаться к себе домой староста не торопился. Он, хоть и не пошел в военный лагерь, как старик, не подходящий по возрасту для того, чтобы сдерживать первый натиск врага, но все-равно хотел быть полезным, организовав штаб обороны деревни недалеко от главных ворот в частоколе, прямо в гостеприимном доме Гореловых.