Текст книги "Звезда Макилвейна"

Автор книги: Август Дерлет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Дерлет О
Звезда Макилвейна

О.ДЕРЛЕТ

ЗВЕЗДА МАКИЛВЕЙНА

Перевод с английского Э. Кабалевской

– Называйте их как хотите, – сказал Текс Харриган. – Потерянные, заблудшие, чокнутые или, скажем, непризнанные гении, – я знаю их столько, что ими можно было бы заселить целую палату в сумасшедшем доме. Я много лет был репортером и нагляделся на таких.

– Назовите хоть одного, – попросил я, чувствуя, что Харриган как раз в подходящем настроении.

– Ну, хоть Тэдиес Макилвейн.

– Никогда про такого не слышал.

– Конечно, – сказал Харриган. – Но я его знал. Это был чудаковатый старик, денег у него едва хватало на три его страсти: он играл в карты и в шахматы в трактирчике Биксби на Северной улице; увлекался астрономией; и еще была у него навязчивая идея, что жизнь существует не только на нашей планете и с обитателями других планет можно как-то связаться. Правда, в отличие от прочих он не только об этом говорил, но даже придумывал какие-то причудливые механизмы.

Ну вот, у этого старика было трое дружков, с которыми он играл у Биксби. Им он и рассказывал, как у него подвигаются дела со звездами и общение с жителями других планет, а дружки, насколько я знаю, превесело над ним подшучивали. Он покорно сносил насмешки – наверно, потому, что больше ему не с кем было поделиться. Так вот, в первый раз я про него услыхал однажды утром, когда меня вызвал к себе редактор отдела городской хроники – тогда это был старый Билл Хендерсон – и говорит: "Харриган, мы только что узнали о некоем Тэдиесе Макилвейне, вроде бы он открыл новую звезду. Этот астроном-любитель живет на Северной улице. В общем, разыщите его и дайте очерк".

И я отправился в путь.

Настала великая минута в жизни Тэдиеса Макилвейна. Он с важным видом уселся, поправил очки и уставился на присутствующих, как всегда, поверх стекол – ни дать, ни взять разгневанный учитель или просто сварливый старикашка.

– Я своего добился, – объявил он негромко.

– Да? А чего именно? – брюзгливо спросил Александер.

– Я открыл новую звезду.

– Ах вот как, – равнодушно откликнулся Леопольд. – Просто тебе соринка в глаз попала.

– Она находится чуть правее Арктура, – продолжал Макилвейн, – и, похоже, приближается к Земле.

– Передай ей от меня привет, – криво улыбнулся Ричардсон. – Ты уже придумал ей имя? Или теперь открыватели новых звезд не дают им названий? Звезда Макилвейна – звучит недурно. Есть чем любоваться вечерами, когда больше нечего делать.

Макилвейн только усмехнулся.

– Это темная звезда, – сказал он, помолчав. – Она не светится. – Он говорил, точно извиняясь. – Хочу установить с нею связь.

– Вот это да! – сказал Александер.

– Сдавай! – сказал Леопольд.

Так приняли великую новость о звезде Макилвейна его друзья-приятели. И потом весь вечер Макилвейн покорно играл в юкр. А Ричардсону пришло в голову, что надо сообщить об открытии в газету.

– Старик Макилвейн принимал все это всерьез, – продолжал Харриган, – и в то же время как-то очень стеснялся. Понимаете, создавалось впечатление, что он так долго старался открыть свою звезду, что теперь уж и сам с трудом в нее верил. Но звезда существовала. Он очень пространно и подробно рассказывал мне, как все произошло – случайно, как всегда бывает. Такие случаи – не редкость, и его рассказ звучал вполне убедительно. И все-таки в глубине души я ему не поверил. Я, конечно, все записал, как положено, и поснимал старика, убежденный, что фотографии нам не понадобятся.

По правде говоря, я таскал свои заметки в кармане два дня, и только потом мне пришло на ум, что ведь можно позвонить в Обсерваторию в штате Висконсин. Позвонил, и они подтвердили, что такая звезда появилась. Газета напечатала очерк о Макилвейне и не пожалела красок.

Через две недели Макилвейн снова дал о себе знать...

В тот вечер старик казался еще более застенчивым, чем всегда. Он ничуть не походил на человека, который готовится объявить очень важную новость. Он бочком вошел к Биксби и нерешительно приблизился к столику, где сидели его друзья.

– Славный вечерок, прямо как летом, – негромко заметил он.

Ричардсон буркнул что-то себе под нос.

– Кстати, Мак, что сталось с твоей звездой? – спросил Леопольд. – Ну, с той самой, про которую писали в газете.

– Мне кажется... – осторожно начал Макилвейн. – Я даже уверен... Я установил с ними связь. Только вот беда... – Он озабоченно наморщил лоб. – Я не понимаю их языка.

– А, ну тогда ты должен сказать им, что это твоя звезда и им теперь придется говорить по-английски, чтобы ты их понимал, – язвительно заметил Ричардсон. – Вот увидите, мы и опомниться не успеем, как ты обзаведешься ракетой или космическим кораблем, умчишься на эту свою звезду и станешь там у них королем или вроде того.

– Король Тэдиес Первый! – торжественно провозгласил Александер. – Эй вы, звездные жители, можете облобызать стопы вашего короля!

– Ну, это было бы довольно противно, – нахмурился Макилвейн.

Бедняга! Они битый час изводили его своими шуточками! Наконец он ушел домой, уселся перед телескопом и еще раз отыскал свою звезду – она стала такая большая, что могла бы затмить Арктур и не затмила лишь потому, что уже отошла в сторону от этой янтарной звезды.

Да, несомненно, звезда Макилвейна намного приблизилась к Земле.

Макилвейн снова попытался связаться с ней по самодельному радио и снова услышал ритмическую звуковую гамму – конечно, это была речь; хоть и необычная, но речь – какой-то скрип, скрежет, ничего общего с человеческой речью. Звуки то повышались, то понижались, в них звучало нетерпение, настойчивость, отчаяние – Макилвейн чувствовал это и изо всех сил старался понять.

Он просидел у радио часа два и вдруг совершенно ясно услышал, что кто-то говорит с ним на его родном языке. Но из приемника теперь не раздавалось ни звука. Макилвейн не сразу понял, что произошло: очевидно, обитателям его звезды удалось освоить английский язык простейшим способом – они читают его мысли и могут теперь объясняться с ним.

"Какие существа населяют Землю?" – поинтересовались они.

Макилвейн рассказал. Он мысленно представил себе человека и попытался обрисовать его словами. Это было трудно – ведь он не мог избаииться от ощущения, что его собеседники нисколько не похожи на людей.

Оказалось, они понятия не имеют о человеке и очень сомневаются, что подобные существа могут обитать на какой-либо другой звезде. На Алголе живут разумные растения, на Денеболе – муравьи, на Бетельгейзе – шестиногие и четырехрукие существа, наполовину минералы, наполовину растения, и нигде нет ничего похожего на людей.

"Вы, верно, единственные в своем роде во всей Вселенной", – сказал его межзвездный собеседник.

– А какие же вы? – с необычным для него пылом воскликнул Макилвейн.

Ответом ему было молчание, но вскоре в сознании его возник на удивление яркий образ. Ничего подобного Макилвейн в жизни не видел: это были тысячи и тысячи крошечных существ, совершенно неведомых человечеству; они напоминали водоплавающих насекомых – чешуйчатые, четвероногие, с узкой удлиненной головой и большими глазами, с зачатками крыльев, похожих на крылья жука, и усиками, как у бабочки. Странно, но Макилвейн не мог отличить там детей от стариков; все они, казалось, были одного возраста.

– Это не так, но мы регулярно омолаживаемся, – сказал его собеседник в ответ на мысль Макилвейна.

"А есть ли у них имена?" – подумал Макилвейн,

– Меня зовут Гуру, – сказал обитатель звезды, – а тебя Макилвейн, не так ли?

"А какая у них цивилизация?"

И тотчас перед мысленным взором Макилвейна встали огромные города, что высились, как ему показалось, в пустыне, ибо человеческий глаз не мог различить здесь ни дерева, ни мха, ни травинки. Глыбы зданий без окон, лишь с крохотными входными отверстиями, через которые туда проникали их крохотные обитатели. Внутреннее убранство жилищ говорило о высокой и древней культуре.

– Понимаете, Макилвейн во все это искренне верил, богатейшее у него было воображение! Ну, понятно, его друзья у Биксби вволю над ним потешались; уж не энаю, как, но он это терпел. И продолжал туда ходить. Ричардсон снова позвонил к нам в редакцию; он простое наслаждением выставлял Макилвейна на посмешище. И меня опять послали поговорить со стариком.

– Он, несомненно, во все это верит, и, однако, не похоже, что оя сумасшедший.

– Но ведь все эти насекомоподобные обитатели звезды прямо соскочили со страниц Уэллса, правда? – заметил я.

– И Уэллса, и многих других фантастов, – согласился Харриган. – Но Уэллс, кажется, первый предположил, что на Марсе живут насекомоподобные; правда, он считал, что они покрупнее.

– И что же дальше?

– Ну, я долго говорил с Макилвейном. Он рассказал мне о цивилизации на этой звезде и о своем друге Гуру. Можно было подумать, что он говорит о соседе, с которым я могу познакомиться в любую минуту.

Потом я заглянул к Биксби и потолковал там с его приятелями, Ричардсон открыл мне один секрет. Он решил подсоединиться к аппарату Макилвейна и назвать себя Гуру. Он собирался еще злее обычного подшутить над стариком, а потом, когда тот поверит, что говорил со своей звездой, вечером у Биксби они потешатся на славу!

Но все вышло по-другому....

– Макилвейн, вы меня слышите? – спросил Ричардсон.

Макилвейн вздрогнул от изумления. Облик Гуру потускнел перед его мысленным взором, а голос, говоривший по-английски, звучал так ясно и громко, словно был где-то рядом.

– Да, слышу, – нерешительно ответил Макилвейн.

– Ну, тогда слушайте, это я, Гуру. Вы дали нам достаточно сведений, теперь мы можем осуществить то, что задумали: в ближайшие двадцать четыре часа мы, обитатели Аали, начнем истребительную войну против Земли.

– Но почему?! – вскричал потрясенный Макилвейн.

Облик Гуру опять четко возник в сознании Макилвейна. Его холодные черты были явно искажены гневом.

– Нам мешают, – сказал Гуру. – Отойди от аппарата, а мы пустим в ход дезинтеграторы.

Макилвейн отошел, но успел заметить, что к передатчику на той далекой звезде подключили какой-то более мощный механизм.

– Макилвейн рассказывал нам, что через несколько мгновений за его окном вспыхнул ослепительный свет, – продолжал Харриган. – В тот же миг в окошечке его аппарата тоже появилась яркая вспышка. Едва опомнившись, Макилвейн тотчас выбежал из дому поглядеть, что случилось. И увидел под окном всего лишь кучку серой пыли, точно кто-то чистил здесь пылесос. Он вернулся к себе и внимательно оглядел все пространство между окном и аппаратом. Там он обнаружил еще две еле различимые полоски пыли, которые протянулись от аппарата к окну.

Естественно было бы предположить, что там побывал Ричардсон, а полоски пыли – все, что осталось от проводов, которые он подсоединил к микрофону аппарата Макилвейна, пока звездочет беседовал у Биксбн с двумя остальными приятелями. Но я не сочинитель, я только пересказываю факты, а вся соль в том, что с того вечера Ричардсон исчез.

– Вы, конечно, провели расследование? – спросил я.

Харриган кивнул.

– И не я один. Полиция, правда, не очень старалась. В Чикаго в то время передрались две шайки гангстеров, и у полиции хлопот хватало, тем более что Ричардсон был не бог весть какое важное лицо, да и влиятельных друзей у него не оказалось. Родственники заботились только о том, чтобы получить после него наследство, и, честно говоря, судьба Ричардсона волновала одних только его собутыльников, в том числе и Макилвейна.

А уж старику досталось! В доме у него все перевернули вверх дном. Перекопали двор и погреб и самого допросили с пристрастием, в полной уверенности, что он как нельзя лучше подходит им для роли обвиняемого в убийстве. Но найти ничего не удалось, никаких улик не оказалось – не фабриковать же их, если нельзя даже доказать, что Макилвейн знал, как Ричардсон собирался над ним подшутить.

Да и возле дома Макилвейна Ричардсона никто не видал. Один лишь Макилвейн утверждал, что он слышал то, что слышал, но его слова – еще не доказательство. Он мог бы этого и не говорить, но сказал. Полиция решила, что он просто безвредный чудак, и его отпустили. А вот что случилось с Ричардсономостается загадкой по сей день.

– Бывает, что люди просто уезжают и не возвращаются, сказал я.

– Бывает. Но Ричардсон ничего подобного не сделал. Или уж он уехал в чем был, ровно ничего с собой не взяв? Все его пожитки остались у него дома.

– А что было дальше с Макилвейном?

Харриган усмехнулся.

– Он жил как прежде. Да никто и не ожидал перемен. Всю свою жизнь он мечтал вступить в контакт с другими .мирами, и теперь, когда это ему удалось, он вовсе не собирался от этого отказываться, хотя исчезновение Ричардсона очень его огорчило. Сначала он верил, что Гуру действительно уничгожил беднягу, и даже пытался объяснить это другим, до к тому времени пыль под окном исчезла, и все только посмеялись над стариком. Так что он вновь занялся своим аппаратом и Гуру, а вечерами по-прежнему ходил к Биксби...

– Что нового на твоей звезде? – спросил Леопольд, когда Макилвейн вошел в трактир.

– Они собираются меня омолодить, – ответил Макилвейн и застенчиво улыбнулся, но видно было, что он доволен.

– То есть как? – кисло переспросил Александер.

– Они говорят, что могут сделать меня опять молодым. Как они сами там, на звезде. Они не умирают. Живут долго, потом омолаживаются и начинают все сначала. Так уж они устроены.

– Так что же, они намерены спуститься сюда, забрать тебя и там у себя обработать? – спросил Александер.

– Нет, Гуру говорит, в этом нет нужды. Можно обойтись при помощи аппарата. Он может им служить и дезинтегратором, и чем угодно. И они сделают меня двадцатилетним или тридцатилетним, как я захочу.

– Что ж, я и сам бы не прочь снова стать двадцатилетним, – признался Леопольд.

– Вот что, Мак, – сказал Александер. – Давай-ка попробуй. Потом придешь и расскажешь нам, что из этого вышло. Если получится, мы все тоже попробуем.

– На всякий случай, составь сначала завещание.

– Я уже срставил. Только что.

Леопольд с трудом удержался от смеха.

– Не принимай асе это уж очень всерьез. В конце концов, одного мы уже потеряли. Жаль будет лишиться и тебя.

Макилвейн был тронут.

– Ничего со миой не случится, я только помолодею, – поспешно заверил он друзей. – Они все сделают при помощи аппарата, и к утру я стану молодым.

– Наверно, тебе пересадят обезьяньи железки, – усмехнулся Александер.

– Эти жучки на твоей звезде, видно, мастаки по части науки, – сказал Леопольд.

– Они вовсе не жучки, – не без досады возразил Макилвейн. – Они люди, может и не такие, как мы с вами, а все равно люди.

В тот вечер он отправился домой, полный надежд. Он сделал все, к чему стремился, и теперь готов был снова стать молодым. Гуру очень удивился, узнавши, что земляне просто умирают, когда этого можно было бы избежать, и сам предложил омолодить Макилвейна.

Макилвейн уселся перед своим аппаратом и поворачивал всевозможные рычажки и нажимал кнопки до тех пор, пока не установил связь со своей темной звездой. Ждал он, как ему показалось, очень долго; наконец перед его умственным взором появился Гуру.

– Ты готов? – беззвучно спросил он.

– Да. Вполне готов, – отвечал Макилвейн, дрожа от нетерпения.

– Не волнуйся, – сказал Гуру. – Это займет несколько часов.

– Я не волнуюсь, – ответил Макилвейн.

Он и правда не волновался. Восторженно, как верующий чуда ждал он того, что, конечно же, станет величайшим событием в его скучной жизни.

– Исчезновение Макилвейна вслед за исчезновением Ричардсона было отличной темой для газетчиков, – сказал Харриган. – Одно плохо: когда об этом узнали в "Глобе", все это уже не было новостью. Прежде нам обо всем сообщал Ричардсон, но мы его лишились; а Леопольду или Александеру и в голову не пришло позвонить нам или кому-либо еще и сказать, что Макилвейн почему-то не появляется больше у Биксби. В конце концов Леопольд отправился к Макилвейну домой узнать, не заболел ли старик.

Дверь открыл молодой человек.

– Где Макилвейн? – спросил Леопольд.

– Это я, – ответил тот.

– Мне нужен Тэдиес Макилвейн, – пояснил Леопольд.

– Это я и есть, – был ответ.

– Мне нужен Тэдиес Макилвейн, который играл с нами в карты у Биксби, – сказал. Леопольд. Молодой человек покачал головой.

– Простите, тогда вам нужен кто-то другой.

– А что вы здесь делаете? – спросил Леопольд.

– Этот дом достался мне в наследство от дяди, – сказал молодой Макилвейн.

И верно, так оно и было. Леопольд рассказал мне все это, уговорил пойти с ним к адвокату Макилвейна, – и там выяснилось, что старик написал завещание и оставил все имущество своему племяннику и тезке. Все пункты завещания были предельно ясны, и среди условий было четко выраженное распоряжение, что если с ним, Тэдиесом Макилвейном старшим, что-нибудь случится, что бы это ни было, а в особенности если смерть его останется недоказанной, племянник должен немедленно вступить во владение всем имуществом дяди.

– Ну ясно, вы наткнулись на племянника, – сказал я.

Харриган кивнул.

– Конечно. Видимо, так и было задумано. Это предназначалось для прессы и для полиции. Рассказ племянника не вызывал ни малейших подозрений. Все было ясно и понятно, кроме разве двух-трех мелких подробностей. Макилвейн младший не сказал, откуда он приехал, только вскользь упомянул Детройт. Я позвонил туда приятелю, который работал в одной детройтской газете, и попросил разузнать там, на месте, о Тэдиесе Макилвеине; он отыскал его следы, но тот оказался не племянником, а дядей Макилвейна, хотя описание в точности подходило и ,к племяннику.

– Значит, он был похож на старика?

– Да, очень. Легко себе представить, что старый Макилвейн в молодости был именно таким.. Только вы не верьте в эту чепуху насчет омоложения. Когда племянник вступил в права наследства, он первым делом сломал дядюшкин аппарат. Можете ли вы хоть на секунду допустить, чтобы старик Макилвейн сделал нечто подобное?

Я покачал головой, но поневоле подумал: а что если в этом рассказе есть хоть зерно истины, только старика не просто омолодили, а послали назад во времени? Тогда он ничего не может знать об аппарате и о том, зачем он нужен – вот ведь какая насмешка судьбы! И насмешка не только над Макилвейном, но и над обитателями его звезды: ведь они, конечно, надеялись и впредь общаться с Землей и не поняли, что аппарат, построенный Макилвейном, очень мало похож на их машины.

Племянник разбил эту машинку вдребезги. Сказал, что понятия не имеет, для чего она нужна и что с ней делать.

– А телескоп?

– Нет, телескоп он не тронул. Сказал, что немножко интересуется астрономией и займется ею, если будет время.

– Значит, это у них семейное увлечение.

– Да. И мало того: старик Макилвейн всегда казался застенчивым и робким. И таков же племянник. Уж не знаю, откуда он взялся, но, видно, родня у него не из тех, кем можно гордиться. Похоже, что он их стыдится. Возможно, он родом из горных районов Кентукки. Современные понятия, видно, не для него, он застрял где-то в начале века.

Мне пришлось видеться с ним не один раз. Полиция, конечно, потормошила его, но не слишком: он явно ни в чем не был замешан, и от него скоро отстали. Да и старика искали не очень долго: с того последнего вечера у Биксби никто его не видел, а так как все давно уже считали его немного не в своем уме, то и решили – наверно, он совсем потерял память, вот и забрел куда-нибудь, а как вернуться домой – не знает. Адвокат Барневол, составивший его завещание, сказал, что старик, видимо, предвидел такую возможность и потому вдруг поспешил привести в порядок бумаги.

– Я его от души пожалел.

– Кого?

– Племянника. Он казался каким-то растерянным... ну, как человек, который силится что-то вспомнить и никак не может. Я это замечал всякий раз, как пытался с ним поговорить; все время было такое ощущение, будто он отчаянно старается собраться с мыслями, но не может найти связи и не находит слов. Он очень старался, но ничего не получалось.

– Ну и что с ним теперь?

– Все еще живет тут. Кажется, нашел себе какую-то работу. Да я видел его только вчера. Он, видимо, шел с работы и остановился перед трактирчиком Биксбм, прижался лицом к витрине и глядит. Я подошел, постоял рядом. За столиком сидели Леопольд и Александер – два одиноких старика – и смотрели на улицу. А одинокий молодой человек смотрел на них с улицы. В лице у него было что-то... я уже не раз видел это выражение... будто ему непременно надо что-то узнать, вспомнить, сделать или сказать, но он никак не может сообразить, что же именно с ним произошло.

– Или произойдет, – невесело усмехнулся я.

– Как угодно, – ответил Харриган. – Налейте-ка мне еще. Я налил, и он выпил. – Бедняга! – пробормотал он. – Ему было бы гораздо лучше там, откуда он явился.

– Это можно сказать и о любом из нас, – сказал я. – Но никто никогда не возвращается. А Макилвейну, может быть, и вовсе некуда идти.

– Вы бы так и решили, если бы только видели его лицо, когда он смотрел на Леопольда и Александера. Впрочем, может, это мне просто почудилось – ведь свет уличных фонарей обманчив. Но я никак не могу забыть это лицо и все думаю – до чего же они похожи; старик Макилвейн, когда он так отчаянно старался найти хоть одного человека, кто бы ему поверил, и его племянник, который так же отчаянно ищет кого-нибудь, кто бы его принял, или жаждет отыскать хоть какой-нибудь уголок, где он почувствовал бы себя как дома.