Текст книги "Знаки на пути"

Автор книги: Авессалом Подводный

Законы творчества

Настоящий художник учится всю жизнь. Первый закон творчества – это постоянная смена объекта внимания. На объект, увиденный один раз, нельзя смотреть во второй – это называется банальностью. Второй закон творчества заключается в том, что чем выше степень концентрации на объекте, тем яснее варианты следующего выбора. Это не значит, что совершать выбор легче, однако трудность меняет свой характер. Третий закон творчества заключается в том, что чем больше следующее направление внимания отличается от предыдущего, тем меньше начальная степень концентрации внимания и тем труднее его фокусировать до прежнего уровня настройки. Однако время от времени все же необходимо сильно менять направление внимания и начинать учиться заново. Когда же? Это зависит от общей способности к концентрации. Поскольку она ограничена, наступает момент, когда дальнейшие попытки фокусировки не приводят к увеличению освещенности объекта. Это и есть знак того, что пора переключиться на другой объект. Иначе получаются «замученные» картины или стихи.

Все вышесказанное относится, разумеется, не только к творчеству в узком смысле, но и ко всей жизни человека в целом. В этом случае объектом творчества служат судьбы человека и мира, рассматриваемые как процессы, где прошедшее и будущее в равной мере важны, вопреки распространенной точке зрения, которая склонна считать важным в человеческой жизни лишь конечный результат (то есть то, чего человек добивается). Резюмируя, можно сказать, что для человека жизнь есть постоянное обучение и творчество. Разница между «творческим» и «нетворческим» отношением к своей жизни и труду количественная, а не качественная, и заключается в степени концентрации внимания и правильности выбора.

Объект творчества

Процесс творчества можно рассматривать как перевод некоторого объекта из Хаоса в Космос, путем его освещения прожектором внимания. Набор направлений, с которых объект был освещен, определяется личной свободой творца; и именно в этом причина того, что любой объект творчества неповторим.

Более того, по мере освещения объект творчества оживает, так как живым является все в Космосе. Можно условно выделить три основные стадии творчества. На первой стадии оживший объект начинает оказывать сопротивление воле творца (писатели говорят, что их герои начинают "жить собственной жизнью"). На второй стадии объект требует воплощения, беспокоит создателя, заставляя его окончить свою работу. Наконец, на третьей стадии уже воплощенный объект начинает оказывать вполне реальное влияние на всю жизнь Вселенной.

Свобода воли

Свобода воли есть главное свойство всего живого. Крайним отрицанием свободы воли является детерминизм Лапласа, который утверждает, что, зная координаты и скорости всех материальных тел в некоторый момент времени, можно точно предсказать состояние Вселенной в будущем. Удивительным (и очень поучительным) является то обстоятельство, что, противореча таким образом основному закону Вселенной (закону творчества), детерминизм Лапласа с хорошим приближением описывает значительную часть процессов в ней (движение макроскопических «неодушевленных» тел).

Более внимательный анализ ситуации в микромире показывает (квантовая механика), что предсказать точное поведение, например, электрона, нельзя. Более адекватным является представление об "электронном облаке", в пределах которого "размазан" электрон, оказывающийся при наблюдениях с определенными вероятностями в различных частях этого облака. Конечно, жесткое распределение вероятностей дальнейшей судьбы является определенным ограничением свободы воли, но все же гораздо лучше лапласовского детерминизма. Впрочем, трудности современной физики показывают, что и с электроном не все так просто, и, вероятно, в следующей модели, которая продолжит квантовую механику, электрону будет предоставлена еще большая свобода воли.

"Свобода воли у растений и животных связана с инстинктом и употребляется для выживания; все их действия запрограммированы" – подобная точка зрения, оставляющая свободу воли только человеку, весьма распространена. Однако, если отвлечься от привычного антропоцентризма, то следует признать, что у каждого животного и растения есть своя индивидуальность, неповторимость, а выбор, который оно постоянно совершает, диктуется не только внешними силами и заложенными эволюцией рефлексами, но и чем-то личным и притом не связанным с борьбой за существование данного животного или его вида.

Аналогично, у человека выбор в любой ситуации определяется не только борьбой за существование. "Не хлебом единым жив человек, но словом Божьим". "Божье слово" – это как раз творчество.

Человек, как и все живое, использует свободу воли в двух основных направлениях – выживание и привнесение в мир гармонии (разумеется, это разделение условно, так как выживание само по себе противоположно смерти, то есть хаосу). Инстинктивное стремление к гармонии свойственно всему живому, но с проявлением Духа в человеке последний начинает указанное стремление осознавать, и тогда он может сознательно направлять свой выбор к этой цели. При этом проявления свободы воли начинают несколько менять свой характер, так что в языке даже появляется специальное слово: творчество.

По мере духовного роста человек все более отчетливо видит в каждом конкретном случае возможные последствия своего выбора в рамках не только личной судьбы, но и судьбы мира (впрочем, для него эти понятия постепенно сближаются). При этом, если варианты выбора и их последствия суть информация, представляемая Богом, то оценка этих последствий и собственно выбор уже определяются неповторимой индивидуальностью данного человека. По мере духовного роста улучшается и возможность оценки последствий выбора: человек все больше воспринимает мир как целое и все лучше оценивает влияние своих поступков на судьбу мира. Однако критерии гармоничности у каждого человека индивидуальны, хотя и согласованы в целом общим замыслом Творца, давшего каждому живому существу частичку Себя.

И именно с индивидуальными особенностями эстетического восприятия связана сама возможность индивидуального творчества, то есть своего вклада в процесс Бого-человеческого общения, выражающегося в творчестве.

Эстетический критерий

По сути дела эстетический критерий является основным при любом выборе, но на низших уровнях развития он несовершенен и остается неосознанным. Несовершенство эстетического критерия связано с узостью сознания (см. ниже гл. 3). Человек начинает с личного эгоизма (концентрация внимания на эго), затем постепенно включает в свое сущностное сознание интересы семьи, группы, нации и т. д. Стремление к гармонизации личности, когда круг внимания ограничен эго, приводит к чистому эгоизму в различных вариантах, обычно сводящих жизнь к тому или иному виду потребления, предметного или культурного, обычно с основной целью получения удовольствия.

С ростом духовного уровня неосознанный эгоистический критерий сменяется осознанным и затем моральным, с одновременным расширением сознания: моральный критерий предполагает включение в сферу восприятия других людей. Затем моральных критериев начинает не хватать и остаются чисто эстетические, которые к этому времени выходят в сознание: слова "хорошо" и "правильно" начинают заменяться словом "красиво".

Степень сознательности выбора растет вместе с духовностью. Не следует заблуждаться по поводу сознательности отдельных несущественных выборов (особенно в обыденной жизни). На низком духовном уровне выбор в существенных для духовного роста ситуациях происходит неосознанно, под действием инстинкта и внешних сил. Кажущиеся самостоятельность и осознанность выбора есть камуфляж подсознания. Конечно, человек совершил выбор сам, но фактически им управляли силы подсознания, которое воспользовалось приемом маскировки. Человеку кажется, что выбор осуществляется сознательно, но сознанием он лишь оценивает ближайшие последствия выбора и притом в несущественной области. В то же время инстинктивно он ощущает, что в иной сфере его выбор имеет другое, гораздо большее значение для будущего, и именно из подсознательной оценки вытекает его фактическое решение. Но для успокоения сознания подсознание ему подыгрывает, создавая видимость свободы выбора.

Вообще, рост внутренней честности есть существенный признак духовного развития.

С духовным ростом меняется и характер трудностей в ситуации выбора. Категории ограничительного свойства (долг, совесть) сменяются эстетическим критерием, свойственным творчеству в его обычном понимании. Человек начинает стремиться жить красиво в истинном смысле этих слов – он творит свою жизнь.

Постепенно исчезает самый неприятный момент в ситуации выбора, когда человек не знает, чего хочет, точнее говоря, его разрывают противоположные стремления и он не может оценить последствий выбора. Уменьшение какофонии хора внутренних голосов и желаний тесно связано с духовным ростом вообще и восприятием гармонии мира в частности.

Известное ощущение безысходности и богооставленности в ситуациях экзистенциального выбора, типа того, который описывает бравый солдат Швейк ("а потом вам предлагают четвертование или сожжение на костре по вашему выбору"), связано с сужением восприятия до чисто эгоистических интересов или, более общим образом, с невозможностью на своем уровне мировосприятия вписать свой личный выбор в судьбу мира. В некотором смысле каждый человек заслуживает свои страдания, то есть его страдания соответствуют его духовному уровню (здесь автор имеет в виду характер, а не интенсивность страданий). Так мы иногда не в силах серьезно отнестись к вполне реальным (и даже значительным) страданиям несчастной любви четырнадцатилетней девочки.

Глава 3. Добро и зло

Теодицея

Вивекананда пишет, что Рамакришна к концу жизни достиг такого духовного уровня, что вообще перестал видеть в мире зло и видел одно добро. (Веданта говорит, что всякий человек видит зла в мире не больше, чем есть в нем самом.) Читателя, надо думать, покоробят такие слова. А как же, скажет он, концентрационные лагеря и пуля дум-дум? Неужто это тоже добро?

Проблема теодицеи, то есть оправдания Бога, попустительствующего злу на Земле, стоит давно. Опуская исторический обзор, отметим следующее. Прежде всего, сама постановка вопроса предполагает личного, то есть антропоморфного Бога, который оценивает добро и зло приблизительно так же, как и мы. В то же время ясно, что зло не с человеком появилось, а присутствовало в эволюции всегда (см. гравюру Брейгеля "Большие рыбы пожирают маленьких"). Особое отношение к специфически человеческому злу связано с наивным антропоцентрическим представлением о человеке как о "венце творения". Тогда, действительно, Бог несет повышенную ответственность за несовершенство человека и зло ему присущее. Попытаемся, однако, встать на более объективную точку зрения.

Проблема зла (к сожалению) сильно эмоционально окрашена. "Непримиримая ненависть ко злу" и "страстное желание добра", с одной стороны, сильно затрудняют объективное изучение вопроса, а с другой – заставляют предположить определенный невроз, как в личном, так и в общественном сознании. О причинах этого невроза нетрудно догадаться даже без помощи Фрейда и Юнга. Она заключается в том, что зло есть символ угрозы существованию – особи и вида. И чем дальше от нас, тем более объективной становится наша точка зрения, заметно при этом видоизменяясь.

Субъективно наибольшее мировое зло – это сокращение штатов предприятия, на котором я работаю. Далее следуют хулиганы в микрорайоне, угроза атомной войны, склочные настроения жены, грядущая старость, предательство друга, текущая болезнь и т. д. Но по мере удаления от проблем человеческого рода огорчения по поводу зла быстро уменьшаются: тигр, пожирающий козленка, вызывает, в худшем случае, легкий укор; всем ясно, что ему вроде так "положено". (Интересно, а козленку "положено" быть съеденным тигром? Или умереть от старости, то есть от болезней, или быть съеденным внутренними паразитами? Как насчет "зла"?) И уж совсем не вызывает осуждения лиана, вьющаяся вокруг другого дерева и медленно удушающая его. А о космических катастрофах, когда погибают целые звезды и образуются черные дыры, никому даже не приходит в голову говорить в моральных терминах.

Однако если смотреть на жизнь с эволюционной точки зрения и считать злом увеличение энтропии, а добром – эволюцию и усложнение существующих систем (с точки зрения кибернетики), то именно гравитационный коллапс (то есть образование черной дыры) следует считать наибольшим злом, так как он приводит к максимальной утрате информации (из черной дыры ее вообще не поступает, оттуда не выходит ни один луч света), то есть, по определению, к увеличению энтропии.

Да и вообще, считать, что система, порождающая более высоко организованные объекты за счет гибели менее высоко организованных, движима добром или движется к добру, неестественно.

 
Так вот она, гармония природы,
Так вот они, ночные голоса!
Так вот о чем шумят во мраке воды,
О чем, вздыхая, шепчутся леса!
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шепот тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Н. Заболоцкий
 

Следует или признать, что князь мира сего – сатана, или что Божественное понимание добра и зла отличается от нашего.

Воздействие на мир

Имеется, впрочем, одно существенное обстоятельство. Сами понятия добра и зла даны человеку в двух противоположных аспектах. Первый, свойственный всем живым существам, – это воздействие мира на субъект. Добро – это то, что помогает выжить особи или виду – солнце, еда, самка; зло – это то, что мешает выживанию. Второй аспект уже требует самопознания. Это – оценка своего воздействия на мир. Способность человека членить свою жизнь на поступки и оценивать их с моральной точки зрения по отношению к различным частям внешнего мира, несомненно, является врожденной. Воспитание, конечно, влияет на критерии оценки, но сама способность явно дана свыше. Это означает, что у человека имеется интуитивное представление о том, что для мира хорошо, а что – плохо. Разумеется, это представление сильно зависит от того, насколько хорошо человек воспринимает внешний мир и, кроме того, сильно искажается общественным воспитанием, преследующим узкую цель сохранения вида, и эгоизмом. Однако, по-видимому, ощущения добра и зла во втором аспекте предназначены для ориентации человека в мире. Индивидуальное зло тогда есть ощущение того, что человек отягощает мировую карму. Понятие мирового зла получается переносом индивидуального зла на антропоморфного Бога. Однако джнани-йога рассматривает в качестве первопричины эволюционирующей Вселенной безличный Абсолют (включающий личного Бога как часть), и поэтому задаваться вопросами типа «зачем Бог создал Вселенную» и «почему Он создал ее так, а не иначе» бессмысленно, так как эти вопросы предполагают человеческую логику Создателя. Можно, однако, задаваться вопросом, какую роль играет то или иное явление. В частности, добро и зло имеют, таким образом, двоякую функцию: будучи оценками воздействия мира на субъект, они дают ему возможность сохранить существование, а будучи оценками участия субъекта в мире, ориентируют его в мировой карме.

Сознание и зло

Выше (гл. 2) уже отмечалось, что, сознательно или подсознательно, критерий выбора всегда эстетический. Человек гармонизирует ту часть мира, которая доступна его сознанию, точнее говоря, сознанию его сердца. Так, эгоист, у которого сознание сердца сужено до пределов своего эго, стремится максимально заботиться о своем низшем "я"; националист думает только о судьбе своей нации; диктатор стремится создать максимально мощный и гибкий аппарат управления своими подданными, поскольку в его сердце помещается лишь одна идея: их полное повиновение. Однако зло возникает не от того, что сознание сужено, а вследствие того, что последнее не соответствует духовному уровню человека. Так, осознание своего "я", то есть отделение себя от мира, равно как и появление самосознания нации и организация человеческих коллективов были в свое время величайшими событиями в духовной жизни человечества. Если, однако, расширение сознания сердца тормозится, человек начинает создавать гармонию в слишком малой (по его карме!) части Вселенной, неизбежно уродуя при этом Вселенную как целое.

Существенно, что именно сознание сердца определяет, творит человек добро или зло. Если эгоист решит (например, под влиянием авторитетного для него лица), что ему необходимо проявить заботу об окружающих, то это означает, что расширилось его ментальное сознание, но не сознание сердца. И если он действительно начнет действовать в духе бескорыстной помощи, он скоро почувствует, что ему противно, что он лицемерит и все равно (непонятно почему) совершает зло, ничего хорошего у него не получается. Иначе быть и не могло. Для того чтобы бескорыстно заботиться о каких-то людях, необходимо расширить сознание сердца, включив их в эту сферу. Сделать это ментальным усилием или по воле эго невозможно. В равной мере никакие чисто ментальные усилия со стороны других людей и вообще "горизонтальные" обмены (то есть взаимодействия без духовной цели) не могут расширить сознание сердца.

То же можно сказать и об отношениях творчества и зла. Если сознание человека сужено относительно его духовного уровня, он неизбежно творит зло. Плохие картины, неудачные романы, мелкая философия выкидываются человечеством за борт, но отравляют океан Бытия: их ядовитые испарения оказывают влияние на всю историю мира.

Эволюция взглядов

Рассмотрим теперь эволюцию взглядов на добро и зло в процессе духовного роста. Здесь наблюдаются две тенденции. Первая из них заключается в том, что человек начинает воспринимать близко к сердцу все больший круг объектов, и для него становится все важнее определять свое нравственное отношение к ним. Вторая тенденция заключается в том, что эмоциональное отношение к своему и чужому добру и злу постепенно уходит, мир видится все более цельным и гармоничным, а добро и зло выступают как различные варианты одного пути кармы (зло – более окольный путь). Бердяев проводит мысль о необходимости зла для осуществления свободы воли; а свобода воли как раз и употребляется для выбора своего варианта личной кармы.

(Автору не очень легко писать эти строки сейчас, в 1984 году, когда сгущаются темные силы вокруг Земли, и само существование земного человечества через двадцать лет весьма проблематично. Однако и у тупиковой ветви эволюции могут обнаружиться объективность и честность, а анализ "изнутри" сильного эсхатологического ощущения – ожидания скорого конца света – представляется очень важным для Космоса. Здесь автору опять вспоминается одна из главных мыслей Бердяева, что Бог ждет творческого импульса человека, и особенно в такие минуты.)

Вивекананда сравнивает зло с железной цепью, а добро – с золотой, и рекомендует отбросить сначала железную цепь, а потом и золотую и быть свободным. Это можно трактовать следующим образом. Сначала человек борется со злом в себе, то есть стремится не совершать таких поступков, которые по его внутреннему ощущению приносят вред объекту. На следующей ступени он стремится делать добро, то есть совершать те поступки, которые, опять-таки по его внутреннему ощущению, приносят пользу объекту. При дальнейшем росте он постепенно обнаруживает, что его внутренние критерии добра и зла начинают плыть. Оказывается, что любой поступок влечет множество последствий, частью дурных, частью хороших, а частью таких, что он не может их оценить. Многое из того, что раньше представлялось ему несомненным добром, равно как и несомненным злом, становится проблематичным, а внутренний голос молчит. Однако мир представляется все более наполненным внутренним смыслом, и каждый поступок получает все более отчетливую внутреннюю оценку такого рода: ведет он к увеличению мировой гармонии или нет. Это и становится критерием выбора, и человек оказывается "по ту сторону" добра и зла.

Здесь автор считает необходимым еще раз отметить, что в этом трактате обсуждаются признаки духовного развития и что указанные явления происходят сами по себе. Непосредственно к ним стремиться нельзя: это приводит к отягощению кармы. Так, легко себе представить, что произойдет с человеком, который раньше времени волевым усилием поставит себя «по ту сторону» добра и зла и будет ориентироваться на внутренний голос без учета ограничений внутренней цензуры (в виде совести, долга и т. п.): он быстро придет к чистому эгоизму и жестокости, поскольку его внутренний голос является (на его уровне), главным образом, рупором низших желаний подсознания.