Текст книги "Чужое счастье"

Автор книги: Аурелия Хогарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

10

Лекс недоуменно уставился на него.

– Что тебе здесь нужно?

Неуверенно покосившись на Эмери, Пэдди пояснил:

– Мне показалось, вы меня зовете…

– Скройся с глаз! – сердито произнес Лекс. – И никого сюда не пускай!

– Хорошо, мистер Сеймур.

Через секунду Лекс и Эмери вновь остались одни.

– Что скажешь, золотце? – процедил Лекс, сверля ее взглядом.

– Ничего нового. Вы с Селией не должны были пожениться, и не поженились. Я сознательно помешала этому.

На скулах Лекса заиграли желваки. Было заметно, что внешнее спокойствие дается ему с трудом. Однако через минуту он справился с собой.

– Что помешала, мне известно. Может, поведаешь почему?

Потому что люблю тебя, вертелось на языке Эмери.

Она лишь на миг представила себе, что произносит это, и ей стало плохо.

– Нет.

– Не скажешь? – с оттенком угрозы уточнил Лекс.

Эмери молча покачала головой.

– Так… – протянул он. – И после этого ты еще возмущаешься тем, как я поступил с тобой?

Она прищурилась.

– Расправился, ты хочешь сказать? А может, лучше – отомстил?

– Называй как знаешь, – хмыкнул Лекс. Затем с мрачной ухмылкой добавил, говоря почти ее же словами: – Но сделал я это сознательно.

Эмери прикусила губу, подавляя вздох. Лекс платил ей той же монетой и считал себя вправе так поступить. Ей же осталось лишь сожалеть, что она так опрометчиво и глупо подставилась под удар.

Тем временем Лекс продолжил:

– Ты явилась на мою помолвку, в полный гостей дом Джоан, моей матери, который я и по сей день считаю своим домом, и нагло солгала, заявив о якобы существующей между нами связи. – Выдержав некоторую паузу, он добавил: – Там были мои друзья, друзья моих родителей, то есть люди, которых я знаю с детства и которые меня самого знают с рождения. Наконец, там была Селия! Девушка, которую я любил и которая любила меня.

Эмери отметила про себя употребленное им прошедшее время. Впрочем, Селия давно замужем. Вряд ли Лексу по душе демонстрировать преданность девушке, выскочившей замуж за другого человека всего через полтора месяца после того, как едва не была объявлена помолвка с ним самим.

– Любил, любила… – презрительно произнесла она. – Чушь все это…

Лекс скрипнул зубами – так громко, что этот звук уловила находящаяся на достаточно большом расстоянии Эмери.

– Чушь? Интересно, что дает тебе повод так говорить?

– Будто сам не знаешь?!

Он нахмурился.

– Намекаешь на ту дурацкую свадьбу?

Эмери даже рассмеялась, несмотря на свое трагическое положение, так ее позабавило выбранное Лексом слово.

– Почему же она дурацкая? Потому что не твоя?

– Нет, потому что Селия вышла замуж от отчаяния!

Вот как ты рассудил? – подумала Эмери. Что ж, милый, утешай себя этой иллюзией.

– Пусть так, оставим ее в покое, – со вздохом произнесла она. – Речь не только о ней, но и о тебе. Ты говоришь, что любил Селию, однако в действительности ничего подобного не было и в помине.

Брови Лекса поползли вверх.

– То есть как? Не хочешь ли ты рассказать мне о том, какие чувства я испытывал к Селии!

Она нервно дернула плечом.

– Почему бы и нет, если ты сам этого не понимаешь…

– Боже правый! – воскликнул Лекс тоном человека, не верящего собственным ушам. – Да с чего ты это взяла?

Эмери вновь вздохнула.

– Просто знаю, и все.

Лекс потер пальцами лоб, потом взглянул на нее.

– По-твоему, я не понимаю, что любил Селию? Ты сама-то соображаешь, что говоришь?

– Не старайся! – поморщилась Эмери. – Сейчас скажешь, что мне нужно обследоваться у психиатра и все такое. А между тем тебе самому не мешало бы посетить… Нет, нет! – качнула она головой, видя, что шея Лекса снова приобретает багровый оттенок. – Не психиатра, а всего лишь психолога!

– Зачем это? – настороженно произнес Лекс.

– Чтобы тот помог тебе понять, что представляла собой твоя так называемая любовь к Селии.

– И что же?

– Иллюзию. Жажду обрести развившийся в твоем воображении идеал женщины. Ты увидел его в Селии, показавшейся тебе подходящим объектом для воплощения в жизнь давних мечтаний. Тем более что внешне она выглядит очень романтично, этого у нее не отнять. Многие мужчины падки на подобный образ.

Лекс смерил ее насмешливым взглядом.

– Ты проводила социологический опрос?

– Нет, мне достаточно было понаблюдать за поведением вашего брата. Завидев воздушную, в светлых кудрях Селию, многие теряли дар речи.

– А ты завидовала?

По лицу Эмери скользнула тень.

– Так и знала, что ты это скажешь.

– Это лежит на поверхности, – усмехнулся Лекс.

Она вздохнула.

– Думай что хочешь, мне все равно. Мне вообще уже все безразлично… Ты лишил меня всего, даже жилья! Я очутилась на улице, как бродяжка. Идти некуда…

– Неправда, – покачал Лекс головой. – У тебя остался еще настоящий замок.

Эмери вздрогнула. Затем исподлобья покосилась на него.

– Все-то ты знаешь!

– Да, золотце, о тебе я знаю все. Жаль, что ты не запросила в моем банке немного большую сумму, а то я сейчас был бы владельцем замка Мэлорн!

От этих слов у Эмери болезненно сжалось сердце. И не столько из-за того, что у нее была реальная возможность в буквальном смысле остаться на улице, сколько из-за тона, которым разговаривал Лекс.

– Неужели тебе мало того, что ты со мной сделал?! – изумленно воскликнула она.

– После того что ты сделала со мной – мало!

– Я всего лишь помешала тебе жениться. Ни о каком финансовом ущербе не было и речи. А ты разорил меня! Пустил по миру!

– Не нужно было лгать на моей помолвке! – крикнул Лекс, вскакивая из-за стола. Кресло на колесиках с грохотом откатилось за его спиной и стукнулось о стену.

Тогда Эмери выпрямилась во весь рост и тоже крикнула, сердито тряхнув темными кудрями:

– Так почему же ты молчал? Почему не уличил меня во лжи? Ведь тебе-то была известна правда!

– Я просто онемел от изумления, – сверкнул он глазами. – Сначала у меня еще оставалась надежда, что это лишь неудачная шутка, но, когда после поцелуя ты продемонстрировала обручальное кольцо, я понял, что твоя акция была запланирована давно. – Лекс на мгновение умолк, словно вернувшись мыслями в тот день. – К тому же Селия, не снеся позора, убежала…

Услышав последнюю фразу, Эмери коротко и зло рассмеялась.

– Ты тешил себя иллюзиями тогда, продолжаешь это делать и сейчас. Что ж, вольному воля… Не смею тебя больше задерживать, наслаждайся местью. Она удалась тебе на славу! – С этими словами она повернулась на каблуках и зашагала к выходу. Через минуту за ней захлопнулась дверь.

Пэдди, встревоженный и даже как будто слегка побледневший, встал из-за своего рабочего стола при ее появлении.

– Эмери, ты…

Она кивнула ему.

– Всего хорошего, Пэдди. Не обращай внимания. У нас с Лексом свои… счеты. – Сердито стуча каблуками, она пересекла приемную и взялась за ручку двери, ведущей в коридор.

В эту минуту за ее спиной раздался голос Лекса:

– Постой!

Но Эмери больше не могла с ним разговаривать. Ей даже видеть его сейчас не хотелось. Для этого у нее просто не осталось сил.

– Оставь меня в покое! – едва повернув голову, зло бросила она через плечо. Затем, оказавшись в коридоре, с грохотом захлопнула за собой дверь приемной. После чего, не останавливаясь и кипя гневом, быстро направилась к лестнице. Ей хотелось поскорее покинуть этот ненавистный банк, а особенно его самоуверенного, непроходимо тупого и толстокожего хозяина. – Безмозглый кретин! – бормотала она, сбегая по ступенькам.

Однако далеко убежать ей не удалось. Не более чем через несколько мгновений ее настиг все тот же до боли знакомый голос:

– Да подожди ты! Несешься как угорелая… Будто кто гонится…

Будто нет! – мелькнуло в мозгу Эмери.

Дальше случилось то, из-за чего она в настоящее время хромала по замку с самодельным костылем, вместо того чтобы придумать и начать какую-нибудь новую деятельность – приносящую доход, разумеется, потому что сидеть без денег ей было непривычно.

– Ты отстанешь от меня наконец? – воскликнула Эмери, резко обернувшись к догонявшему ее Лексу. Именно в этот злополучный момент у нее и подвернулась нога, да так, что туфля слетела со ступни и поскакала вниз по ступенькам. – Ох! – вырвалось у Эмери, которая на миг словно ослепла, потому что в глазах у нее потемнело от боли. Правда, в последнюю долю секунды ее сознание отметило, что спешащий сверху Лекс держит забытый ею впопыхах в его кабинете саквояж, из-за которого, вероятно, и отправился за ней следом. И тут же как подкошенная она шлепнулась на ступеньку, принявшись поглаживать щиколотку. Перед ее взором словно расцветали огненные хризантемы, а в голове то и дело вспыхивало: боже мой, как некстати! Заметив краем глаза, что Лекс двинулся к ней, Эмери, цепляясь за лестничные перила, поднялась и попыталась сделать шаг… но в ту же минуту охнула и вновь упала на ступеньку.

– Что еще такое? – ворчливо спросил Лекс.

Эмери молчала, кривясь от боли и чувствуя, что, если произнесет хоть слово, из ее глаз брызнут слезы. Она никак не ожидала, что к мучениям морального порядка прибавятся еще и физические. Для одного дня это было слишком!

– Что у тебя с ногой? – последовал новый недовольный вопрос.

Собравшись с силами, Эмери буркнула:

– Ничего…

– А если ничего, то почему расселась посреди лестницы? Людям ходить мешаешь…

Неприкрытая грубость, с которой были произнесены эти слова, явилась для Эмери последней каплей. Ее горло сжал спазм, и не успела она опомниться, как по щекам градом покатились слезы.

Ей вдруг все стало безразлично: и мнение окружающих, и то, что она сидит на лестнице банка, и что подумает о ней Лекс. Эмери оплакивала свою жизнь, карьеру, любовь… Все это кончилось, и возврата к этому не было.

Затем она услышала над головой сдавленное ругательство и сообразила, что произнес его Лекс.

Ах ты недоволен! – мелькнуло в ее мозгу. А я, думаешь, рада?

В следующую минуту Лекс произнес:

– Гейб? Пожалуйста, пригоните мой «линкольн» к подъезду. Я сейчас спущусь.

Когда Эмери подняла на него заплаканные глаза, он засовывал в карман брюк сотовый телефон.

– Давай-ка поднимайся, я тебе помогу.

Но она лишь покачала головой. Нога болела, как сломанная, и одна лишь мысль о том, чтобы встать и попытаться идти, вызвала новый приступ боли.

– Ну же, давай! – сердито прикрикнул Лекс, наклоняясь и крепко беря ее под локоть.

Его тон подействовал на Эмери, как удар хлыста. Сцепив зубы, она кое-как встала – в основном благодаря помощи Лекса. Он попросту поднял ее, проявив при этом завидную ловкость. Однако, выпрямившись, Эмери сразу оперлась о перила, перенеся вес на здоровую ногу.

Лекс несколько мгновений внимательно наблюдал за ней, потом присел на корточки и осторожно взял ее больную ногу.

– Не трогай! – вскрикнула Эмери.

– Погоди, дай осмотреть… Попробуй подвигать ступней…

Она попробовала и снова охнула.

– Ну, кости целы, – констатировал Лекс. – Отек, конечно, есть и, скорее всего, будет развиваться дальше. Но у тебя простое растяжение сухожилий.

– Почему же так больно? – простонала Эмери.

– Не знаю. Возможно, есть мелкие разрывы тканей… тогда тебе обеспечена большая гематома. – Он на минутку задумался, затем сказал: – Постой тут, я сейчас вернусь.

Как будто в таком состоянии она могла куда-то уйти! Эмери мрачно усмехнулась, кусая от боли губы.

Лекс вернулся быстро. Принес пластиковый стаканчик с водой и две таблетки.

– Проглоти, будет легче.

– Что это? – простонала Эмери.

Он насмешливо взглянул на нее.

– Думаешь, вдобавок ко всему я вознамерился тебя отравить?

– С тебя станется… – едва слышно пробормотала она.

– Не беспокойся, это обезболивающее.

Эмери схватила таблетки с его ладони и отправила в рот, сразу обе: терпеть боль уже не было сил. Затем давясь запила водой из стаканчика.

– Так-то лучше, – сказал Лекс.

В его глазах промелькнуло странное выражение, в котором Эмери заподозрила было оттенок сочувствия, однако эта мысль показалась ей совершенно неуместной в контексте текущих событий. Впрочем, непонятное выражение тут же исчезло. Зато, будто взамен, Лекс сделал странную вещь: решительно наклонился к Эмери и подхватил ее на руки. Она даже опомниться не успела, только пластиковый стаканчик выпал из ее пальцев и покатился по лестнице, почти повторяя путь туфли.

Сначала Эмери охнула от новой волны боли, потом воскликнула:

– Что ты делаешь? Зачем?

– Отнесу тебя вниз, ты ведь не можешь идти сама.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи! Принес таблетки и спасибо, езжай по своим делам. А меня оставь. Я посижу немножко и пойду себе.

– Пойду! – передразнил ее Лекс. – Ты просидишь здесь вечность. А ехать мне сейчас никуда не нужно, я собираюсь отвезти тебя куда скажешь.

– Но я…

– Все, без возражений!

– Ты не понимаешь, я…

– Молчи!

После этого Эмери не осталось ничего иного, как обвить его шею руками.

Лекс спустился с ней по лестнице, затем на виду у всех, кто находился в операционном зале, отнес к выходу, где швейцар распахнул перед ним дверь.

– Все готово, мистер Сеймур, «линкольн» ждет вас, – произнес он с такой невозмутимостью, будто Лекс каждый день выносил из банка дам на руках.

– Благодарю, Гейб. – Через минуту Лекс со всей возможной осторожностью поставил Эмери возле стоящего напротив входа в банк «линкольна». Открыв дверцу переднего пассажирского сиденья, он сказал: – Прошу! Сама сядешь или помочь?

– Попробую сама, – не глядя на него, ответила Эмери.

Короткое путешествие на руках у Лекса произвело на нее сильное впечатление. В каком-то смысле даже потрясло. Нынешний день вообще стал для нее чередой потрясений, но это, последнее относилось к категории приятных, что само по себе было неожиданностью.

Лекс сам взял ее на руки, по собственному желанию! Фактически заключил Эмери в объятия, ведь без этого невозможно было бы сделать то, что он сделал. Ей осталось лишь прижаться к нему. И пока Лекс нес ее, она старалась не смотреть по сторонам, а потом и вовсе закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его сильного тела и восхитительными запахами. Один она даже узнала – это был аромат лосьона для бритья, который окружал Лекса еще год назад, на приеме в честь объявления помолвки. Эмери вдохнула этот запах, когда целовала Лекса. И вот он снова дразнит ее ноздри и воображение.

Вероятно, Лекс пользуется этим лосьоном постоянно, подумала она, втянув воздух глубже.

Какое это было блаженство! Пока Лекс нес ее, Эмери даже про боль забыла, переживая череду упоительных ощущений.

Правда, быстро опомнилась, оказавшись на тротуаре перед автомобилем. Стоило ей лишь слегка наступить на больную – к тому же босую – ногу, как ее лицо исказилось болезненной гримасой.

Видя это, Лекс все-таки помог Эмери сесть, затем сказал, как недавно на лестнице:

– Побудь здесь, я сейчас вернусь.

Она кивнула и, все еще морщась, стала смотреть, как он идет к дверям банка – высокий, подтянутый, в идеально сидевшем на его стройной фигуре дорогом летнем костюме.

Наблюдение за уверенной и в то же время элегантной походкой Лекса явилось для Эмери своего рода болеутоляющим средством. Как модельеру ей было хорошо известно, что некоторым парням, поднимающимся на подиум для показа моделей одежды, приходится немало потрудиться, прежде чем они овладеют мастерством так непринужденно, раскованно двигаться. У Лекса это умение было врожденным. Не любоваться тем, как он идет, было невозможно. С такой естественной грацией двигаются, наверное, только хищники в африканской саванне.

Лекс действительно очень быстро вернулся, в одной руке неся саквояж Эмери, в котором находились жалкие остатки ее былой роскоши, а в другой – подобранную на лестнице туфлю.

Взяв туфлю и взглянув на свою уже изрядно распухшую ступню, Эмери мысленно поблагодарила небеса за то, что у нее есть милостиво оставленные в ее распоряжении судебными приставами домашние тапочки.

– М-да… – сказал Лекс, проследив за взглядом Эмери. – Надевать эту штуку не придется.

Она лишь прерывисто вздохнула вместо ответа.

Обогнув капот «линкольна», Лекс сел за баранку. Затем повернулся к Эмери.

– Ну, куда тебя отвезти?

С этим вопросом на нее с новой силой навалилось давешнее отчаяние. Понять, что испытывала Эмери, способен лишь человек, которому тоже довелось пережить подобный кошмар – когда к тебе приходят какие-то люди, предъявляют какие-то бумаги, после чего ты должен встать, уйти из своего дома и больше никогда туда не возвращаться.

Лекс нетерпеливо пошевелился на сиденье.

– Так куда?

В душе Эмери вновь поднялась волна гнева.

– Ведь сказано тебе было: оставь меня в покое, я сама разберусь со своими проблемами. Мне только и требовалось, что немного посидеть, а дальше…

– Ты не о том говоришь, – прервал ее Лекс. – Я задал конкретный вопрос: куда тебя отвезти?

– Никуда! – крикнула Эмери. – Мне некуда ехать!

Удивление, промелькнувшее в зеленовато-серых глазах Лекса, показалось ей издевкой.

– Некуда? – произнес тот.

Эмери взглянула на него как на сумасшедшего.

– Тебе трудно в это поверить? После всего, что ты со мной сделал? Не далее как сегодня днем твоими стараниями меня вышвырнули из квартиры, а сейчас ты удивляешься, что мне некуда податься?!

Лекс поджал губы.

– Ты получила судебное уведомление о конфискации твоей квартиры, так что у тебя было время подготовиться к выселению и позаботиться о крыше над головой.

– Как у тебя все просто! – воскликнула Эмери. – Да, прежде я долго не думала бы над этой проблемой, отправилась бы в гостиницу – и дело с концом.

– А сейчас что тебе мешает так поступить?

– Отсутствие денег, – язвительно пояснила она. – Видишь ли, так как ты меня разорил, то я сейчас практически не имею средств к существованию.

В ответ Лекс саркастически усмехнулся.

– Очень жалостливо звучит, сейчас пущу слезу. Да, я тебя разорил, но ты сама виновата. Тебе следовало сто раз подумать, прежде чем разрушать мою помолвку. Впрочем, – перебил он сам себя, – это мы уже недавно обсуждали. – Последовала короткая пауза, затем Лекс продолжил: – Все равно ты должна была позаботиться о каком-нибудь жилье. Разве нельзя было обратиться к друзьям, знакомым и…

– Нельзя, – хмуро произнесла Эмери.

Лекс вновь недоуменно взглянул на нее.

– Почему?

Она отвернулась.

– Вот когда сам останешься без денег, тогда поймешь, что значит оказаться за бортом. От неудачников все отворачиваются, бегут как черт от ладана, будто заразиться боятся. Ты ведь создал обо мне такое представление, будто я совершенно никчемная личность и к тому же творческий банкрот. Ну и финансовый, разумеется, тоже – тут ты особенно расстарался…

– Ладно, отбросим лирику, – в очередной раз перебил ее Лекс. – Ты обратилась к знакомым и тебе отказали в пристанище?

Губы Эмери изогнулись в кривой усмешке.

– Не то чтобы отказали, но, услышав мой голос, ссылались на различные предлоги и прекращали беседу. До обсуждения вопроса о предоставлении мне пристанища, как ты выражаешься, просто не доходило дело. Так что незачем тебе было трудиться, нести меня в автомобиль и тому подобное. Теперь высаживай обратно. Ехать никуда не нужно: нынешнюю ночь я проведу в парке на скамейке.

11

– Хм… На скамейке, говоришь?

Она пожала плечами.

– Ничего иного мне не остается.

– А тебе известно, представительницы какой профессии обычно коротают ночное время на городских скамейках?

– Догадываюсь, – криво усмехнулась Эмери.

Лекс покосился на нее.

– Учти, к тебе начнут приставать. Попытаются снять тебя на часок… или на всю ночь.

– Что ж поделаешь… Деньги мне сейчас нужны, так что постараюсь продать себя подороже. Может, кто-нибудь признает во мне Диззи Эмери и захочет побаловаться со знаменитостью, тогда сорву приличный куш.

Разумеется, это была шутка. Сквозь слезы. Образец черного юмора. Однако в глазах Лекса вновь промелькнуло странное выражение. Правда, Эмери этого не видела, потому что последние фразы произносила, глядя в сторону.

Несколько мгновений Лекс пристально смотрел на нее, потом молча повернул ключ зажигания. Звук ожившего двигателя заставил Эмери вздрогнуть. Теперь уже она покосилась на Лекса, но тот, не глядя на нее, тронул «линкольн» с места. На ближайшем перекрестке он повернул налево.

Некоторое время Эмери сидела тихо, словно выжидая, не скажет ли чего Лекс. Однако он тоже отмалчивался, хмуро сведя брови у переносицы, и следил за дорогой.

Наконец она не выдержала:

– Куда мы едем?

Он промолчал, возможно потому, что они приблизились к следующему перекрестку. Здесь горел красный свет, так что пришлось подождать. Эмери время от времени посматривала на Лекса, однако тот упорно делал вид, что не замечает ее взглядов.

Когда загорелся зеленый свет, Лекс повернул направо. Они проехали квартал, другой, и вдруг беспрерывно вертевшая головой по сторонам Эмери забеспокоилась: впереди находился фешенебельный спальный район Мейфлауэр, в котором, по ее прежним сведениям, жил Лекс. Правда, с тех пор минул год и он мог поменять место жительства, но в душе Эмери все равно возникла тревога.

– Куда ты меня везешь? – вновь с плохо скрываемым напряжением в голосе произнесла она.

Лекс усмехнулся.

– Ты ведь собиралась ночевать на скамейке, не так ли? Почему же вдруг разволновалась?

– Потому что скамейка представляется мне более безопасной, чем твое общество, – совершенно искренне призналась Эмери.

С его губ слетел смешок.

– Неужели? Ты до такой степени меня боишься?

– Я тебя презираю! – процедила она сквозь зубы. – Ты не погнушался разделаться со слабой и беззащитной женщиной!

Лекс вновь нахмурился.

– Даже слабая женщина несет ответственность за свои поступки. Сама подумай, среди женщин немало преступниц, и если они попадают в руки закона, то несут наказание. Их усаживают за решетку точно так же, как сильных, выносливых мужчин. Я бы подал на тебя в суд, если бы нарушенная помолвка подпадала под какую-нибудь криминальную статью. К сожалению, за подобные деяния не судят, так что мне пришлось позаботиться о наказании самому. И, разумеется, я подошел к данному вопросу скрупулезно, как ко всякому другому. Результат тебе известен.

– Не уводи разговор в сторону! – сердито воскликнула Эмери. – Я спросила, куда ты меня везешь!

– Уже привез, – неожиданно обронил Лекс, останавливая «линкольн» перед красивым двухэтажным особняком, состоящим из трех апартаментов с отдельными входами.

– Что это?

– Мой дом. Вернее, я здесь живу. А еще в этом здании проживает фабрикант с семьей и владелец сети спортивных магазинов, тоже с женой и детьми. – Лекс насмешливо взглянул на Эмери. – Так что бояться тебе нечего, кроме меня тут есть и другие люди.

– Что значит «кроме меня»? – прищурилась она. – Хочешь сказать, что…

Лекс сделал нетерпеливый жест.

– Переночуешь здесь, в моем доме. Все лучше, чем в парке на скамейке.

Эмери уставилась на него во все глаза.

– Ты предлагаешь мне провести ночь в твоей квартире?

– Ну не в палисаднике же! – с оттенком раздражения ответил Лекс. – Впрочем, если ты впрямь настроилась спать на свежем воздухе, дело твое. – Он мельком взглянул сквозь окошко автомобиля на аккуратно подстриженный газон. – Могу вынести тебе одеяло.

Эмери прикусила губу. Разумеется, перспектива валяться на газоне ей не улыбалась – пусть даже на таком красивом.

– Ты еще раздумываешь? – усмехнулся Лекс, проследив за ее взглядом. – Лучше соглашайся с моим предложением, пока я не передумал.

– Но…

– Тебя что-то смущает? – нахмурился Лекс.

С минуту Эмери молчала, продолжая кусать губы, потом сказала:

– Мне не хочется тебя стеснять.

– О, на этот счет не беспокойся! – иронично рассмеялся он. Затем ворчливо добавил: – Ты бы лучше проявила подобную щепетильность в другое время и в другом месте. Относительно же твоей боязни меня стеснить скажу следующее: если бы дела впрямь обстояли таким образом, я бы тебя сюда не привез. Понятно?

Она понуро кивнула.

– Да, но…

– У меня есть спальня для гостей, если ты это имеешь в виду, – пристально взглянув на нее, заметил Лекс.

Эмери почувствовала, что у нее заалели кончики ушей – счастье, что под пышными волосами этого не было видно.

– Ну если так… – протянула она, стараясь придать своему тону максимальное безразличие.

– Боже правый, она еще и ломается! – произнес Лекс в сторону, будто обращаясь к некоему невидимому собеседнику. Потом вновь повернулся к Эмери. – Ну, решено?

– Да… – Тише произнести это слово было невозможно.

Но Лекс расслышал. Коротко кивнув, он открыл дверцу и вышел из автомобиля. Затем, на глазах удивленной Эмери, зашагал по дорожке к крыльцу.

Куда это он? – успела подумать она, пока Лекс взбегал по ступенькам. В следующее мгновение она поняла, что он собрался открыть входную дверь.

Через минуту Лекс вернулся, распахнул дверцу переднего пассажирского сиденья, наклонился и деловито взял Эмери под локоть.

– Поднимайся. Я тебе помогу.

От места, к которому он прикоснулся, по ее телу немедленно распространились импульсы чувственного возбуждения. Они были так неожиданны и одновременно сладостны, что Эмери на миг замерла с приподнятым и обращенным к Лексу лицом. Их взгляды встретились. В этот момент Эмери словно испытала удар электрического тока.

Лекс почувствовал, как она вздрогнула, и поднял бровь.

– Что, нога?

Но Эмери, потрясенная внезапным шквалом ощущений, не сразу поняла, о чем он говорит.

– Нога? – растерянно переспросила она. – А… да… Не слишком сильно, но болит…

– Ну если не слишком, то поднимайся.

Он помог ей выйти, потом, когда она выпрямилась, балансируя на одной ноге, вдруг снова, как в банке, подхватил на руки.

И вновь Эмери сначала испытала шок, затем попыталась протестовать:

– Что ты… Зачем? – Ей казалось, что на них смотрят из каждого окна.

– Ведь не станешь ты прыгать к крыльцу на одной ножке! – отозвался Лекс.

Замечание было вполне резонным, так что Эмери, как и в прошлый раз, осталось лишь обнять Лекса за шею. После чего он понес ее к дому.

Чуть позже, в прихожей, не опуская Эмери, Лекс попросил ее потянуть за ручку входной двери, чтобы та закрылась. Она выполнила просьбу. Через мгновение раздался звук защелкнувшегося замка… и они остались одни. Остальной мир словно оказался отрезан от них – во всяком случае, так воспринимала происходящее Эмери.

Лекс по-прежнему держал ее на руках, и она обнимала его, словно для удобства, а сама таяла от пронзительного удовольствия. В доме царила тишина, и отсутствие звуков не просто создавало ощущение какого-то особенного уюта, а делало происходящее чуточку нереальным.

Еще больше это ощущение усилилось, когда Эмери случайно заметила, что отражается в большом, почти во всю стену зеркале: она сама на руках у Лекса. Увиденная картина выходила за рамки всякого воображения. Еще год назад Эмери даже надеяться не могла на нечто подобное, а сейчас, после всех перипетий, бесконечного количества взаимных упреков – пожалуйста, любуйся!

Она зажмурилась, словно стараясь навсегда запечатлеть в памяти соблазнительный образ. Через минуту Лекс понес ее наверх по лестнице.

При воспоминании о том, что случилось дальше, Эмери невольно пошевелилась на скрипучей старинной кровати в спальне замка. Ее тело словно наполнилось теплом из какого-то внутреннего источника, кожа запылала, щеки заалели румянцем.

Примерно то же самое происходило с Эмери, когда Лекс принес ее в спальню для гостей и осторожно опустил на покрытый толстым ковром пол.

– Спать будешь здесь, – кивнул он куда-то влево.

Эмери машинально повернула голову в том направлении, и ее взгляд упал на двуспальную кровать. При виде широкого ложа, она сразу испытала сильное смущение, хотя никаких поводов для этого не было. Ну кровать как кровать, что тут особенного?

Ничего, если бы это не был дом Лекса и сам он не держал бы Эмери в объятиях.

Между тем Лекс действительно продолжал удерживать ее в кольце рук. Вновь повернувшись к нему, Эмери увидела, что он рассматривает ее с таким выражением в глазах, будто лишь сейчас как следует разглядел.

Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле. Может, лишь сейчас, после стольких лет знакомства, разрушенной помолвки и всего, что затем последовало, Лекс впервые увидел настоящую Эмери, которую больше не затмевал романтический образ Селии.

Смутившись еще больше, она пошевелилась в его объятиях.

– Пусти…

Лекс прищурился.

– Разве нога у тебя больше не болит?

Только после его вопроса Эмери обратила внимание на то, что боль в ноге если не исчезла совсем, то стала терпимей. Очевидно, принятые таблетки подействовали.

– Э-э… уже меньше.

– Хочешь сказать, что сама дойдешь до постели?

Эмери быстро взглянула на Лекса.

– Зачем?

Он рассмеялся.

– Чтобы сесть. Не будешь же ты до ночи стоять посреди комнаты!

– Но разве… – Разве здесь больше некуда сесть? – хотела сказать Эмери. Однако, обведя взглядом комнату, не увидела ни стула, ни кресла, ни даже какого-нибудь пуфика.

– Мои гости редко остаются на ночь, – пояснил наблюдавший за ней Лекс. – Поэтому комнатой почти никто не пользуется. А если я приглашаю сюда дам, то они спят в моей постели.

Повернувшись к нему, Эмери заметила в его глазах лукавые искорки.

– Но так как ты не моя дама, будешь спать здесь, – продолжил он. Потом задумался на минутку и добавил: – Собственно, ты первая женщина, которая проведет ночь на этой кровати.

Эмери вновь пошевелилась.

– Что ж, если больше не на чем сидеть, придется примениться к условиям.

– То есть ты все-таки собираешься добраться до постели самостоятельно?

Ей меньше всего хотелось пользоваться помощью Лекса, однако уверенности, что она сможет преодолеть расстояние до кровати самостоятельно, не было.

– Я… – начала Эмери и умолкла, отведя глаза.

Лекс вновь издал смешок.

– Вот такой ты нравишься мне больше.

– Какой?

– Растерянной, неуверенной, сомневающейся. Сейчас ты совсем не похожа на ту Эмери, которую я знал.

– Ты никогда меня не знал. – Не успев договорить, Эмери замерла. Слова слетели с ее губ неожиданно для нее самой, и она сразу пожалела о том, что произнесла их. Они давали Лексу повод для расспросов, которые могли вывести разговор на не приемлемую для обсуждения тему – с точки зрения Эмери, разумеется.

Однако Лекс не стал ни о чем расспрашивать. Вместо этого он медленно произнес:

– Возможно, ты и права. Долгое время для меня существовала только одна женщина.

– Знаю, Селия, – буркнула Эмери.

Лекс кивнул.

– Верно. Других я просто не замечал. То есть я их, конечно, видел и разговаривал с ними, но… – На мгновение умолкнув, он добавил: – Так было и с тобой. На приеме по доводу нашей с Селией помолвки ты показалась мне почти незнакомкой. Да и сейчас… – Лекс вновь умолк. С минуту он продолжал рассматривать Эмери, потом скользнул ладонью вверх по ее плечу, возле лица чуть задержался и, наконец, провел по губам большим пальцем.

Его жест мгновенно вызвал у нее бурную реакцию. Ей стало трудно дышать, и, как она ни пыталась замаскировать свое волнение, из этого ничего не вышло. Все кончилось тем, что она с ужасом увидела, как Лекс рассматривает ее вздымавшуюся грудь.