Текст книги "Братья Львиное Сердце"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

– Когда-нибудь настанет и черед Тенгиля! – сказал Юнатан.

Мы лежали на зеленой траве у реки. В такое прекрасное утро трудно было поверить, что на свете есть Тенгиль или какое-то еще зло. Вокруг нас царили тишина и покой. Меж камней под мостом тихо журчала вода, а больше не было слышно ни звука. Было так приятно лежать на спине и видеть лишь маленькие белые облака на небе. Лежишь себе, наслаждаешься, мурлычешь песенку, и нет тебе ни до чего дела!

А тут приходит Юнатан и напоминает про Тенгиля! Мне не хотелось думать о нем, но я все-таки спросил:

– Что ты хочешь этим сказать? Что значит «настанет и черед Тенгиля»?

– Рано или поздно с ним случится то, что бывает со всеми тиранами, – ответил Юнатан. – Его раздавят, как вошь, и он исчезнет навсегда.

– Надеюсь, это случится скоро, – сказал я. И тут Юнатан тихонько пробормотал:

– Хотя он силен, этот Тенгиль. И у него есть Катла!

Снова он произнес это ужасное имя. Я хотел спросить про него у брата, но промолчал. Не хотелось портить себе прекрасное утреннее настроение.

Но после Юнатан сказал такое, что хуже не выдумаешь:

– Сухарик, тебе придется ненадолго остаться одному в Рюттаргордене. Мне нужно отправиться в Долину Терновника.

И как только он мог сказать мне эти страшные слова! Как он мог подумать, что я останусь без него хоть на минуту в Рюттаргордене? Если даже придется броситься прямо в пасть Тенгиля, я все равно поеду с ним. Так я ему и сказал.

Он как-то странно посмотрел на меня и ответил:

– Знаешь, Сухарик, у меня только один брат, и я должен уберечь его от всякого зла. Как ты можешь хотеть, чтобы я взял тебя с собой, когда мне нужно сохранить все силы на что-то другое? На что-то очень опасное.

Но мне от его слов легче не стало. Я расстроился и разозлился до того, что все во мне закипело, и крикнул ему:

– А ты! Как ты можешь требовать, чтобы я сидел один в Рюттаргордене и ждал тебя? А может, ты вообще никогда не вернешься!

Я вдруг вспомнил то время, когда Юнатан умер и был далеко от меня. А я лежал на кухонном диванчике и не знал точно, увижу ли его когда-нибудь. Ах, думать об этом было все равно что смотреть куда-то вниз, в черную дыру!

А теперь он снова хочет покинуть меня и отправиться навстречу опасностям, о которых я ничего не знаю. Ведь если он не вернется, то на этот раз уже ничего не поделаешь, придется мне остаться одному навек.

Я разозлился еще сильнее, закричал на него еще громче и наговорил ему всяких гадостей, каких только мог.

Нелегко ему было успокоить меня хотя бы немного. Но под конец, ясное дело, он взял верх. Ведь я знал, что он во всем разбирается лучше меня.

– Ну что ты, дурашка, конечно я вернусь! – уверил он меня.

Это было вечером, когда мы грелись в кухне у очага. Вечером, накануне его отъезда.

Я больше не злился, а только огорчался, и Юнатан это знал. Он был так добр ко мне. Дал мне свежеиспеченного хлеба с маслом и медом, рассказывал мне сказки и всякие истории, а я был не в силах их слушать. Я думал только о сказке про Тенгиля, о том, что это самая злая сказка на свете. Я спросил Юнатана, почему он должен идти на такое опасное дело. Нет чтобы сидеть себе дома в Рюттаргордене, у очага, и наслаждаться жизнью. А он ответил, что есть дела, которые человек должен делать, даже если они опасные.

– А почему? – спросил я.

– Потому что иначе это не человек, а ни то ни се, дерьмо!

Он рассказал мне, что собирается делать. Он хотел попытаться вызволить Урвара из пещеры Катлы. Потому что Урвар был еще главнее Софии и без него придет конец зеленым долинам Нангиялы.

Было уже поздно. Огонь в очаге погас. Наступила ночь.

И вот настало утро. Я стоял у калитки и смотрел вслед Юнатану. А он поскакал и исчез в тумане. Да, в то утро Долину Вишен заволокло туманом. Верите ли, когда его поглотил туман, сердце у меня чуть не разорвалось. А он растаял в тумане и исчез. И я остался один. Выдержать это было невозможно. Я просто с ума сошел от горя. Я помчался в конюшню, вывел Фьялара, прыгнул в седло и бросился догонять Юнатана. Я должен был увидеть его еще раз, быть может в последний. Мне было известно, что сначала он отправился в Тюльпанную усадьбу, чтобы получить приказ Софии. И я поехал туда. Я мчался как сумасшедший и нагнал его возле самого дома Софии. Тут мне стало стыдно, и я хотел уже было спрятаться, но он услыхал топот копыт и увидел меня.

– Чего ты хочешь? – спросил он. И в самом деле, чего я хотел?

– А ты точно вернешься назад? – пробормотал я, больше ничего не сумев придумать.

Тогда он подъехал ко мне. Наши лошади встали рядом. Юнатан стер что-то, может быть слезы, с моей щеки указательным пальцем и сказал:

– Не плачь, Сухарик! Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме.

– В Нангилиме? – спросил я. – А что это такое?

– Об этом я расскажу тебе в другой раз, – ответил Юнатан.

Не знаю, как я вытерпел те дни, когда оставался один в Рюттаргордене. Правда, я ухаживал за своими животными. Почти все время я проводил в конюшне у Фьялара. А еще подолгу болтал со своими кроликами. Иногда удил рыбу, купался и стрелял в цель из лука. Но все это казалось мне без Юнатана пустым делом. София заходила и приносила мне еду, и мы с ней говорили о Юнатане. Я все ждал, что она скажет: «Скоро он вернется домой». Но она этого не говорила. Мне хотелось спросить ее, почему она сама не попыталась спасти Урвара, а послала Юнатана. Но зачем было спрашивать, это я знал сам.

Ведь Юнатан говорил мне, что Тенгиль ненавидит Софию.

«София из Долины Вишен и Урвар из Долины Терновника – его злейшие враги. Уж будь уверен, он хорошо это знает, – говорил мне Юнатан. – Урвара он засадил в пещеру Катлы. Он с удовольствием запер бы туда и Софию, чтобы она там томилась до самой смерти. Этот негодяй обещал дать пятнадцать белых лошадей тому, кто доставит ему Софию живой или мертвой».

Да, Юнатан рассказывал мне об этом. И мне было ясно, почему София должна была держаться подальше от Долины Терновника. Пришлось послать туда Юнатана. О нем Тенгиль ничего не знал. Во всяком случае, можно было на это надеяться. Хотя, видно, кто-то понимал, что Юнатан не просто батрак в саду у Софии. Тот, кто был у нас ночью в доме. Тот, кто стоял тогда у буфета. И София не могла не думать о нем с тревогой.

– Этот человек слишком много знает, – сказала она.

И она велела сразу же сказать ей, если я замечу, что кто-то вертится возле Рюттаргордена. Я сказал ей, что в буфете они теперь ничего не найдут, потому что мы перепрятали секретные бумаги в другое место. Теперь они лежат у нас в ларе с овсом, в конюшне. Мы положили их в большую табакерку и засунули на дно ларя, под овес.

София пошла со мной в конюшню, достала табакерку и положила в нее новую бумажку. Она решила, что это хороший тайник, и я с ней согласился.

– Постарайся не падать духом, – сказала мне София, уходя. – Хотя я знаю, как тебе тяжко, но ты не Должен падать духом!

Мне и в самом деле было тяжело, особенно по вечерам.

Однажды вечером я отправился в «Золотой петух». Мне было невмоготу сидеть одному в Рюттаргордене, там стояла такая тишина, что мои мысли звучали слишком громко. А радоваться этим мыслям не приходилось.

Когда я вошел в трактир без Юнатана, все, все до одного, уставились на меня.

– Вот те раз! – сказал Юсси. – Явилась только половина братьев Львиное Сердце! Куда же ты подевал Юнатана?

Нелегко мне было выкрутиться. Я помнил, о чем мне твердили София с Юнатаном. Мне было велено молчать, куда и зачем отправился Юнатан, что бы ни случилось. Не говорить ни слова ни одной душе! И я сделал вид, что не слышал вопроса Юсси. Но рядом со мной сидел Хуберт.

– Да, так где же Юнатан? Неужто София лишилась своего маленького садовника? – спросил он.

– Да нет, Юнатан на охоте, – ответил я, – охотится на волков.

Надо же мне было что-то сказать! И мне показалось, что я неплохо вывернулся, ведь Юнатан рассказывал мне, что в горах водятся волки.

В тот вечер Софии на постоялом дворе не было. Но, кроме нее, там собралась, как обычно, вся деревня. Они, как всегда, пели и веселились. Но я с ними не пел. Для меня все теперь было по-другому. Без Юнатана мне здесь было невесело, и я скоро собрался уходить.

– Не куксись, Карл Львиное Сердце, – сказал мне на прощание Юсси. – Юнатан, поди, скоро вернется домой с охоты.

Ах, как я был благодарен ему за эти слова! Он похлопал меня по щеке и дал с собой вкусного печенья.

– Погрызешь его, пока будешь сидеть дома и ждать Юнатана, – добавил он.

Добрый был этот Золотой Петух. Мне даже стало как-то не так одиноко.

Я приехал домой, сел у камина и стал есть печенье. Днем солнышко уже сильно пригревало, почти как летом. Но мне все же приходилось разводить в большом очаге огонь, потому что толстые стены нашего дома еще не прогрелись.

Когда я улегся на свой откидной диванчик, мне было холодно, но я тут же уснул. Во сне я видел Юнатана. Сон был такой страшный, что я проснулся.

– Да, да, Юнатан! – закричал я. – Я иду! – снова крикнул я и вскочил с постели.

В темноте эхом отозвался чей-то крик. Это кричал Юнатан! В моем сне он кричал и звал меня на помощь. Я это знал. У меня в ушах еще звенел этот крик. И мне захотелось прямо в эту минуту, темной ночью броситься искать его, где бы он ни был. Но скоро я понял, что это невозможно. Что мог сделать я, такой беспомощный? Я мог лишь снова улечься в постель. Меня била дрожь, и я чувствовал себя маленьким, растерянным, испуганным, одиноким, самым одиноким на свете.

Ненамного стало мне легче, когда настало утро, а потом пришел светлый, ясный день. Конечно, страшный сон как-то отдалился, потускнел, но крик Юнатана, его призыв о помощи не выходил у меня из головы. Мой брат звал меня – разве я не должен отправиться в путь и искать его?

Я сидел часами возле кроликов и думал, что мне делать. Мне не с кем было поговорить, не у кого спросить совета. К Софии я идти не мог, она бы меня не отпустила. Она ни за что не позволила бы мне ехать, не настолько она была глупа. Ведь то, что я задумал, было глупо, и я сам это понимал. И опасно. Опаснее и быть не могло. А ведь я совсем не храбрый.

Не знаю, как долго я сидел, прислонясь к стене конюшни, и рвал траву. Я сорвал все травинки до одной вокруг того места, где сидел. Но это я заметил уже потом, а не тогда, когда сидел и мучился, не зная, что делать. Часы шли, а я все сидел и сидел. Может, я сидел бы там и до сих пор, если бы не вспомнил слова Юнатана, что иногда нужно решиться и на опасное дело, а не то ты не человек, а куча дерьма!

И тут я решился. Стукнув кулаком по клетке с кроликами, так что бедняги подпрыгнули, я сказал громко, чтобы уверить самого себя:

– Я сделаю это! Я сделаю это! Я вовсе не куча дерьма!

Ах, как мне стало легко, когда я принял решение!

– Я знаю, что поступлю правильно, – сказал я кроликам, ведь больше мне говорить было не с кем.

А как же кролики? Теперь они одичают. Я вытащил их из клетки, отнес за калитку и показал им прекрасную зеленую Долину Вишен.

– По всей долине полно травы, – сказал я им, – и там сколько угодно кроликов, с которыми вы можете водиться. Мне думается, там вам будет гораздо лучше, чем в клетке, только берегитесь лисы и Хуберта.

Все три кролика, казалось, были немного удивлены. Они сделали несколько прыжков. Убедились, что они на свободе. А потом пустились наутек и исчезли за зелеными холмами. Мол, поминай как звали!

Я стал торопливо собираться в дорогу. Приготовил все, что нужно было взять с собой: одеяло, чтобы завернуться в него, когда буду спать, огниво, чтобы развести огонь, мешок, полный овса для Фьялара, и мешок с едой для меня самого. Да, у меня не было ничего, кроме хлеба, но это был самый вкусный хлеб на свете, лепешки Софии. Она принесла их мне целую гору, и я набил ими мешок доверху. Этого мне хватит надолго, решил я, а когда хлеб кончится, буду есть траву, как кролики.

София собиралась принести мне суп на следующий день, но к тому времени я уже буду далеко. Бедной Софии придется самой есть свой суп! Но я не хотел, чтобы она беспокоилась, куда я подевался. Я должен предупредить ее, но так, чтобы она не успела мне помешать.

Я взял из очага кусок угля и написал на стене большими черными буквами: «Кто-то звал меня во сне, и я отправляюсь далеко за горы искать его».

Я написал такую странную записку на тот случай, если не София, а кто-нибудь другой придет в Рюттаргорден и станет шарить по углам. Чужой в ней ничего не понял бы, а София сразу догадается: я уехал искать Юнатана!

Я радовался, чувствовал себя в эту минуту по-настоящему сильным и храбрым и даже напевал себе под нос: «Кто-то звал меня во сне, и я ищу его за дальними гора-а-а-ами». До чего же это здорово звучало! Я подумал, что обязательно расскажу об этом Юнатану при встрече.

Если я встречу его, подумал я позднее. А если не встречу?..

И тут вся храбрость разом слетела с меня. Я снова стал кучей дерьма. И, как всегда, захотел пойти к Фьялару, я должен был тут же увидеть его. Только он мог мне хоть немножко помочь, когда мне было грустно и страшно. Сколько раз я приходил к нему в стойло, когда мне было невмоготу оставаться одному! Стоило мне поглядеть в его умные глаза, похлопать его по теплой спине, погладить его мягкую морду, как мне становилось легче. Без Фьялара я не выжил бы в ту пору, когда со мной не было Юнатана.

Я побежал в конюшню.

Но Фьялар в стойле был не один. Там стоял Хуберт. Да, он стоял и поглаживал моего коня, а увидев меня, ухмыльнулся.

Сердце у меня сильно заколотилось.

«Это он – предатель», – подумал я. Мне кажется, я давно его заподозрил, но теперь я был точно уверен. Хуберт был предателем, иначе к чему бы ему приходить в Рюттаргорден и шпионить здесь?

«Этот человек знает слишком много», – сказала тогда София, и Хуберт был этим человеком. Теперь я понял это.

А что именно он знал? Все? Неужто он знал, что мы прячем в ларе с овсом? Я старался не показывать, как мне страшно.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, храбрясь изо всех сил. – Что тебе нужно от Фьялара?

– Ничего, – ответил Хуберт, – я шел к тебе и услышал конское ржание, а я люблю лошадей. Хорош твой Фьялар!

«Меня не проведешь», – подумал я и спросил:

– А что тебе надо от меня?

– Хочу дать тебе вот это, – сказал он и протянул мне что-то, завернутое в белую тряпку. – Вчера вечером у тебя был такой печальный и голодный вид, я подумал: «Может, у них в Рюттаргордене кончилась еда, пока Юнатан охотится?»

Не зная, что мне говорить и что делать, я растерянно пробормотал: «Спасибо». Но ведь не мог же я принять еду от предателя! Или все-таки мог?

Я осторожно развернул тряпку. В ней был большой кусок сушено-копченой баранины, ну, как там она называется, форфиуль – баранья скрипка.

Мясо пахло замечательно. Мне хотелось тут же вонзить в него зубы. Хотя мне надо было бы отдать это мясо Хуберту и послать его подальше.

Но я этого не сделал. Разбираться, кто предатель, было делом Софии. А я, я должен был делать вид, будто ничего не знаю и ничего не понимаю. К тому же мне очень хотелось взять это мясо, его так не хватало в моем мешке!

Хуберт продолжал стоять рядом с Фьяларом.

– Ты в самом деле хороший конь, почти такой же хороший, как моя Бленда.

– Бленда белая, – сказал я. – Тебе нравятся белые лошади?

– Я очень люблю белых лошадей, – ответил Хуберт. «Тогда тебе, наверно, хочется получить их целый табун – пятнадцать!» – подумал я, но промолчал. А Хуберт вдруг сказал ужасные слова:

– Давай дадим Фьялару немножко овса. Ему, поди, тоже хочется вкусненького?

Я не смог помешать ему. Он пошел прямо в отсек с упряжью, а я побежал за ним. Мне хотелось крикнуть: «Не смей!», но я не мог выдавить из себя ни слова.

Хуберт взял лежавший на ларе совок и открыл крышку. Я закрыл глаза. Мне не хотелось видеть, как он выудит из овса табакерку. Но Хуберт вдруг вскрикнул и выругался. Я открыл глаза и увидел, что по стенке ларя бежит небольшая крыса. Хуберт хотел поддать ей ногой, но она быстро юркнула по полу конюшни и исчезла в какой-то потайной дыре.

– Эта дрянь укусила меня за палец, – сказал Хуберт.

Он стоял и рассматривал большой палец. И тут я не растерялся. Я быстренько зачерпнул полный совок овса и захлопнул крышку прямо перед носом Хуберта.

– Вот обрадуется Фьялар! – сказал я. – В это время я его не кормлю.

«Но ты-то не шибко обрадовался», – подумал я, когда Хуберт тут же сказал: «До свидания» – и убрался из конюшни.

В тот раз ему не удалось запустить когти в наши секретные бумаги. Однако нужно было придумать новый тайник. Я долго думал, а потом зарыл табакерку в картофельном погребе. Возле двери, с левой стороны.

А после написал на стене кухни для Софии новую загадку: «Рыжая борода хочет получить белых лошадей и знает слишком много. Берегись!»

На следующее утро, когда никто в Долине Вишен еще не проснулся, я выехал из Рюттаргордена и направился в горы.

Глава 7

Я рассказал Фьялару, что я чувствовал во время долгой скачки по горам, что это для меня значило.

«Можешь ли ты понять, какое это для меня приключение? Не забудь, что я почти всю жизнь пролежал на кухонном диванчике! Не думай, что я хоть на минутку забыл про Юнатана. А не то я бы кричал от радости, чтобы слышали все горы, ведь здесь так замечательно».

Да, там было замечательно, Юнатан бы меня понял. Подумать только, какие высокие горы, сколько прозрачных маленьких озер, шумных ручьев и водопадов, а среди гор цветущие луга, усеянные весенними цветами! А я, Сухарик, сидел на коне и любовался этой красотой! Я и не подозревал, что на свете есть такая красотища. И сначала я просто ошалел от восторга!..

Но постепенно я пришел в себя и нашел узенькую тропу. Верно, это о ней мне говорил Юнатан. Он рассказывал, что в Долину Терновника можно попасть лишь по крутой извилистой тропе, ведущей через горы. А уж изгибов и поворотов здесь было предостаточно. Вскоре я свернул с цветущих лугов. Горы становились все более дикими и мрачными, а тропа все более опасной. Она то поднималась вверх, то круто спускалась вниз, а местами извивалась по огромным уступам скал, по краю глубокой пропасти, и я думал: вот-вот сорвусь! Но Фьялар привык карабкаться по опасным горным тропам. Да, отличный конь этот Фьялар!

К вечеру мы оба устали, и я, и конь. И тогда я разбил на ночь лагерь на маленькой зеленой полянке, где Фьялар мог пастись. Рядом протекал ручей, из которого мы оба могли утолять жажду.

Потом я разжег костер. Всю свою жизнь я мечтал посидеть у ночного костра. Ведь Юнатан рассказывал мне, как это здорово. И вот наконец-то!..

– Ну вот, Сухарик, – сказал я сам себе, – наконец-то ты сам испытаешь, что это такое.

Я собрал в большую кучу сухие ветки и хворост, зажег костер. Костер горел, потрескивая и рассыпая искры, а я сидел у огня. Все было точно так, как рассказывал Юнатан. Так хорошо было мне сидеть и смотреть на огонь, есть хлеб и грызть копченую баранину. До чего же она была вкусная! «Жаль только, что мне дал ее Хуберт, а не кто-нибудь другой», – думал я.

Я сидел и весело напевал себе под нос:

– Мой хлеб, мой конь, мой огонь! Мой хлеб, мой конь, мой огонь! – больше я ничего не мог придумать.

Долго сидел я и думал обо всех кострах, которые горели в глухомани с незапамятных времен. Они давным-давно погасли. А мой костер горел, вот здесь, сейчас!

Тьма вокруг меня сгущалась. Горы стали совсем черными. До чего же быстро наступил полный мрак! А вдруг кто-то крадется у меня за спиной? Между прочим, пора было ложиться спать. Я подбросил веток в огонь, пожелал Фьялару спокойной ночи, лег как можно ближе к костру и закутался в одеяло. Только бы поскорее заснуть и не успеть испугаться!

Не тут-то было! Я успел испугаться, да еще как! Не знаю, есть ли на свете кто-нибудь боязливее меня? «Точно, кто-то шпионит за мной в темноте! Точно, здесь в горах полно лазутчиков Тенгиля и его солдат! Точно, Юнатана уже давным-давно убили!» – вертелось у меня в голове. Эти мысли мучили меня, не давали спать.

Внезапно над вершиной горы показалась луна. Наверно, это была какая-то другая луна, хотя она была похожа на нашу, обыкновенную. Но такого лунного света я никогда еще не видел. Правда, я вообще никогда не видел лунного света, сияющего над высокими горами.

Все вокруг стало таким удивительным! Я очутился в каком-то странном мире из серебра и черных теней. Какой красивый был этот мир, но немножко печальный, как-то странно красивый и грустный. И страшный. Хотя луна и ярко светила, в тени могло скрываться немало опасностей.

Чтобы не видеть больше ничего, я натянул одеяло на глаза. Но зато я кое-что услышал. Да, я услышал вой где-то далеко в горах. Потом вой послышался уже ближе. Фьялар испуганно заржал. И тут я понял, что это такое. Это был волчий вой.

Вообще-то я трусоват и, наверно, чуть не умер бы от страха, но увидев, как боится Фьялар, я решил, что нужно бодриться.

– Фьялар! – сказал я. – Ведь волки боятся огня, разве ты этого не знаешь?

Но сам я в это не поверил, да и волки об этом, понятно, не слыхали. Поэтому теперь они приблизились, и я увидел эти страшные серые тени, они подкрадывались все ближе и выли от голода…

И тут я тоже взвыл. Заорал на весь свет. Никогда в жизни я так не кричал, и крик мой их немножко испугал.

Но ненадолго. Вскоре они снова приблизились. Фьялар ошалел от страха. И я тоже. Я знал, что нам с Фьяларом пришел конец. Мне уже пора было бы к этому привыкнуть, ведь я уже умер один раз. Но тогда я хотел умереть, мечтал об этом, а теперь я этого не желал. Теперь мне хотелось жить, быть рядом с Юнатаном. Ах, Юнатан, если бы ты только мог прийти и помочь мне!

Теперь волки подошли уже совсем близко. Один из них был больше остальных и наглее, наверно вожак стаи. Я понял, что это он вонзит в меня свои зубы. Он кружил вокруг меня и выл так, что кровь застывала у меня в жилах. Я бросил в него горящую головню, но это только разозлило его. Я видел его разинутую пасть со страшными клыками, которые норовили впиться мне в горло. Скорее, Юнатан, помоги! Вот он прыгнул!

Но что было потом? Что же, в самом деле, было потом? Прыгая, он издал страшный вой и упал к моим ногам. Мертвый! Мертвее не бывает! В голове у него торчала стрела.

Чей лук пустил эту стрелу? Кто спас мне жизнь? Кто-то вышел из тени, падавшей от скалы. Да никак это Хуберт! Вот он стоял и смотрел на меня, как всегда, немного насмешливо, а мне все же захотелось броситься к нему, обнять его, так я ему обрадовался. Но только в первую минуту.

– Вижу, я пришел как раз вовремя, – сказал он.

– Да уж, конечно! – сказал я.

– Почему ты не дома, в Рюттаргордене? – спросил он. – Что ты делаешь здесь среди ночи?

«А сам-то ты что здесь делаешь? – подумал я, вспомнив, кто он такой. – Какое предательство совершится здесь в горах этой ночью? Ах, почему именно предателю нужно было спасти меня? Почему я должен быть благодарен именно Хуберту не только за баранину, но и за свою драгоценную жизнь?»

– А что ты сам делаешь здесь среди ночи? – буркнул я.

– Охочусь на волков, сам видишь, – ответил Хуберт. – Между прочим, я видел, как ты нынче утром отправился сюда, и решил проследить, не грозит ли тебе какая беда. Потому и приехал за тобой.

«Ври, ври! – подумал я. – Раньше или позже придется тебе за все ответить Софии. Тогда можно будет тебя только пожалеть!»

– А где твой Юнатан? – спросил Хуберт. – Если он охотится на волков, ему бы надо было быть здесь и застрелить парочку.

Я огляделся. Волки исчезли, все до одного. Видно, они испугались, увидев, что их вожак убит. И опечалились. Я слышал, как они жалобно выли где-то в горах.

– Ну, так где же Юнатан? – добивался Хуберт, и тут мне тоже пришлось соврать:

– Он скоро приедет, он погнался за волчьей стаей вон туда. – И я махнул рукой в сторону гор.

Хуберт ухмыльнулся. Я видел, что он мне не поверил.

– А ты все-таки не хочешь вернуться со мной домой, в Долину Вишен?

– Нет, мне нужно дождаться Юнатана, – ответил я. – Он вернется с минуты на минуту.

– Вот оно что, – сказал Хуберт. – Вот оно что. – И как-то странно поглядел на меня. Потом он вынул из-за пояса нож. Я слегка вскрикнул. Что же он собирался делать? Он стоял освещенный лунным светом, с ножом в руке. И я испугался его больше, чем всех горных волков.

«Он хочет убить меня! – промелькнуло у меня в голове. – Он знает, что мне известно о его предательстве, потому он и поехал за мной, а теперь хочет меня убить».

Я задрожал всем телом.

– Не надо! – заорал я. – Не надо!

– Что не надо? – спросил Хуберт.

– Убивать меня!

Хуберт побелел от злости. Он ринулся ко мне, а я чуть не опрокинулся назад от страха.

– Ты понимаешь, болван, что говоришь? Он схватил меня за вихры и потряс.

– Чертова скотина! Да если бы я хотел, чтоб ты умер, я не помешал бы волку разорвать тебя!

Он держал нож прямо перед моим носом, и я видел, какой острый этот нож.

– Этим ножом я сдираю шкуры с волков, – сказал он, – а не убиваю им глупых детей.

Он дал мне пинка, и я ткнулся носом в землю. Потом он принялся сдирать с волка шкуру, не переставая ругаться.

А я поспешил оседлать Фьялара. Мне хотелось поскорее убраться отсюда. Ах, как хотелось!

– Ты куда это собрался? – крикнул Хуберт.

– Поеду навстречу Юнатану, – ответил я испуганным и жалким голосом.

– Давай, давай, баранья башка! – крикнул мне Хуберт в ответ. – Погибай, я тебе больше не помешаю!

Но я уже мчался прочь галопом, и мне было наплевать на Хуберта.

Впереди, залитая лунным светом, вилась вверх в горы тропа. К счастью, от лунного света было светло почти как днем! А не то я бы пропал. Потому что здесь были овраги и обрывы такие крутые, что кружилась голова. Было страшно, но зато как красиво! Казалось, я скачу в каком-то сне, да, весь этот залитый лунным светом горный край мог быть только в каком-то прекрасном, буйном сне. И я сказал Фьялару:

– Как ты думаешь, кому это снится? Уж наверно не мне! Видно, это кто-то другой придумал такой удивительно страшный и прекрасный сон. Может быть, Бог?

Я сильно устал, хотел спать и еле держался в седле. Где-то мне нужно было отдохнуть этой ночью.

– Только лучше бы подальше от волков! – сказал я Фьялару, и, думаю, он согласился со мной.

Между прочим, кто это протоптал горные тропы между долинами Нангиялы? Кто придумал эту тропу в Долину Терновника? Неужто было необходимо, чтобы она извивалась на такой крутизне, по еле заметным выступам скал, вдоль страшных пропастей? Ведь стоило Фьялару хоть раз оступиться, мы оба полетели бы в пропасть, и никто никогда в жизни не узнал бы, куда подевались Карл Львиное Сердце и его конь.

Ехать было все труднее и труднее. Под конец от страха я не смел открыть глаза: уж если придется падать с обрыва, лучше лететь с закрытыми глазами.

Но Фьялар не оступился. Он справился со всеми трудностями. И когда я наконец решился взглянуть на дорогу, то увидал, что мы очутились на небольшой зеленой полянке, с одной стороны которой отвесной стеной поднималась гора, с другой сияла пропасть.

– Вот хорошее место для Фьялара, – сказал я. – Сюда волки не доберутся.

И в самом деле, какой же волк мог вскарабкаться сюда из пропасти по отвесной стене. Если волк и мог бы сюда пробраться, то только вдоль обрыва по узенькой опасной тропке. Но я решил, что волки не настолько хитры.

И тут я заметил еще одно преимущество: в горе было глубокое, узкое ущелье. Его можно даже было назвать пещерой, потому что на нем лежал в виде потолка обломок скалы. В этой пещере можно было спокойно спать. Крыша над головой, волков нет.

Кто-то отдыхал здесь и до меня и жег костер. Мне тоже хотелось развести огонь, но на это у меня не было сил, и очень уж клонило ко сну. Я взял Фьялара под уздцы и повел в пещеру. Она была глубокая, и я сказал Фьялару:

– Здесь хватило бы места и для пятнадцати лошадей.

Фьялар тихонько заржал. Может быть, ему захотелось вернуться домой, в конюшню? Я попросил у него прощения за то, что втянул его в такие опасные приключения, дал ему овса, похлопал по спине и снова пожелал ему спокойной ночи. Потом я улегся в самый темный угол пещеры, закутался в одеяло и, не успев ничего испугаться, заснул как убитый.

Не знаю, как долго я спал, но вдруг мгновенно проснулся, сна как не бывало. У входа в пещеру слышались голоса людей и конское ржание.

Этого было довольно, чтобы дикий страх снова охватил меня. Кто знает, может, люди у входа в пещеру пострашнее волков?

– Загони лошадей в пещеру, тогда нам здесь будет посвободнее, – сказал чей-то голос, и тут же ко мне в пещеру притопали две лошади.

Заметив Фьялара, они заржали, Фьялар им ответил, но потом все три лошади смолкли, видно, подружились в темноте. Видно, ни один из людей на полянке не расслышал ржанья чужой лошади, потому что они продолжали спокойно разговаривать.

Зачем они сюда приехали? Что это за люди? Что им надо здесь ночью, в горах? Это мне было необходимо узнать. От страха у меня стучали зубы, и мне хотелось оказаться за тысячу миль отсюда. Но я находился здесь, и рядом со мной были люди, которые могли оказаться друзьями с таким же успехом, как и врагами, и я должен был это узнать во что бы то ни стало. Я лег на живот и пополз на звуки их голосов. В открытый проем пещеры светила луна, и полоска лунного света падала как раз в мое убежище, но я держался в темноте и медленно-медленно подползал ужом все ближе к говорившим.

Они сидели на залитой светом полянке и разводили огонь. Их было двое, оба с грубыми лицами. На головах у них были надеты черные шлемы. Я впервые увидел лазутчиков и солдат Тенгиля, но сразу же догадался, что это были они! Я знал, что эти двое – из шайки жестоких людей Тенгиля, решивших погубить зеленые долины Нангиялы. И к ним в руки я попасться не хотел, уж пусть бы лучше меня задрал волк! Они говорили тихо, но я подполз к ним в темноте так близко, что слышал каждое слово. Видно, они на кого-то злились, потому что один из них сказал:

– Я отрежу ему уши, если он и на этот раз не явится вовремя.

А другой ответил:

– Да, надо проучить его. Из-за него мы должны здесь сидеть одну ночь за другой, а какой от него, по правде говоря, толк? Подстреливать почтовых голубей, конечно, дело хорошее, но Тенгиль требует большего. Он хочет засадить Софию в пещеру Катлы, а если этот дурень нам не поможет, я ему не завидую!

Тут я понял, о ком они говорили и кого ждали. Речь шла о Хуберте!

«Успокойтесь, – подумал я. – Погодите лишь, пока он сдерет с волка шкуру. А потом он явится, уж поверьте мне! Он покажется на тропе, этот человек, который должен поймать для вас Софию!»

Я весь горел от стыда. Мне было стыдно, что у нас в Долине Вишен есть предатель. И все же я хотел увидеть его, когда он появится, ведь теперь у меня наконец будет доказательство. Одно дело подозревать, другое – знать наверняка, чтобы я мог сказать Софии: «Хуберт – предатель, ты должна избавиться от него! А не то придет конец и тебе, и всей Долине Вишен!»