Текст книги "Братья Львиное Сердце"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Астрид Линдгрен
Братья Львиное Сердце

Глава 1

Я расскажу сейчас о моем брате. Моего брата звали Юнатан Львиное Сердце. Мне просто необходимо рассказать вам о нем. Все это похоже на сказку и чуть-чуть на историю с привидениями, и все же это чистая правда. Но об этом знаем лишь мы с Юнатаном.

Сначала фамилия Юнатана была вовсе не Львиное Сердце, а Лейон, что по-шведски значит – лев. У нас с мамой такая же фамилия. Меня зовут Карл Лейон, а маму – Сигрид Лейон. Папу звали Аксель Лейон, хотя он бросил нас, когда мне было всего два года. Он ушел в море, и больше мы о нем не слышали.

Но я хочу вам рассказать о том, как мой брат Юнатан стал Юнатаном Львиное Сердце. И обо всем удивительном, что случилось потом.

Юнатан знал, что я скоро умру. Мне думается, все знали об этом, кроме меня. Даже в школе про это знали, ведь последние полгода я вовсе не ходил в школу, а все время болел. Лежал дома и кашлял. Все тетеньки, которым мама шьет платья, тоже про это знали, одна из них говорила об этом с мамой, а я случайно услыхал. Они думали, что я сплю. А я просто лежал с закрытыми глазами и не показывал вида, что слышу эти страшные слова, будто я скоро умру.

Я, понятно, расстроился и ужасно испугался и не хотел, чтобы мама об этом знала. Но когда Юнатан пришел домой, я заговорил с ним об этом.

– Ты знаешь, что я скоро умру? – спросил я и заплакал.

– Да, знаю.

Я заплакал еще сильнее.

– Какой ужас! – сказал я. – Почему же люди могут умирать, не дожив и до девяти лет?

– Знаешь, Сухарик, мне кажется, что это вовсе не ужас, – ответил Юнатан. – Мне кажется, тебе будет просто замечательно!

– Замечательно? – воскликнул я. – По-твоему, это замечательно – быть мертвым и лежать в земле!

– Да что ты! – сказал Юнатан. – Ведь это лишь только твоя оболочка там будет лежать, а сам ты улетишь совсем в другое место.

– Куда улечу? – удивился я, не поверив ему.

– В Нангиялу, – ответил он.

«В Нангиялу» – он сказал это запросто, будто это что-то такое, о чем знает каждый. А я прежде никогда об этом не слыхал.

– А что это за Нангияла? – спросил я. – Где она находится?

Юнатан ответил, что точно он этого и сам не знает. Где-то по другую сторону звезд. И он начал рассказывать про Нангиялу так, что мне чуть ли не захотелось тут же полететь туда.

– Там сейчас еще время костров и сказок, – сказал он, – тебе там понравится.

Он рассказал, что все сказки приходят из Нангиялы, ведь именно там случается все удивительное. И когда попадешь туда, то и с тобой будут случаться разные приключения с утра до вечера и даже ночью.

– Вдумайся, Сухарик, здесь вот ты лежишь и кашляешь, болеешь все время и не можешь играть. А там будет совсем другое дело.

Юнатан называл меня Сухариком еще тогда, когда я был совсем маленьким. Я спросил его почему, он ответил, что очень любит сухарики, особенно такие, как я.

Но в тот вечер, когда я так боялся умереть, он сказал, что как только я попаду в Нангиялу, сразу стану здоровым, сильным и даже красивым.

– Таким красивым, как ты?

– Куда красивее!

Но это он мне вкручивал зря. Таких красивых, как Юнатан, не было нигде и быть не может.

Как-то раз одна из тетенек, которым мама шьет, сказала:

– Милая фру Лейон, ваш сын похож на сказочного принца.

И она говорила не обо мне, это уж точно!

Юнатан и в самом деле был похож на сказочного принца. Волосы у него отливали золотом, глаза синие, сияющие, зубы белые, красивые, а ноги совсем прямые.

К тому же он был добрый и сильный, все умел, все понимал и учился лучше всех в классе. Все ребята во дворе ходили за ним по пятам и хотели играть с ним. Он придумывал для них разные игры и приключения, а я не мог с ним играть, ведь я только и делал, что изо дня в день лежал на старом кухонном диванчике. Но когда Юнатан приходил домой, он рассказывал мне про все, что он делал, что видел, что слышал и что читал. Он мог сколько угодно сидеть со мной на краю диванчика и рассказывать. Юнатан тоже спал в кухне на раскладушке, которую каждый день вытаскивал из шкафа. И даже когда он ложился спать, он продолжал рассказывать мне сказки и всякие истории, покуда мама не кричала нам из комнаты:

– А ну-ка замолчите! Калле нужно спать!

Но спать трудно, когда все время кашляешь. Иногда Юнатан вставал среди ночи и кипятил для меня воду с медом, чтобы смягчить кашель. Добрый был Юнатан!

В тот вечер, когда я боялся умереть, он сидел со мной по нескольку часов и рассказывал про Нангиялу, правда тихонько, чтобы мама не услыхала. Она, как всегда, сидела и шила, швейная машинка стоит у нее в комнате. Она и спит в этой комнате. Ведь у нас всего одна комната и кухня. Дверь была открыта, и мы слышали, как она поет про моряка, который плавает где-то далеко в море. Она, наверно, думает про папу, когда поет. Я помню только несколько строчек из этой песни:

 
Пусть суждено мне погибнуть
В морской пучине, -
Не плачь, моя нежная,
Милый тебя не покинет.
Душа моя – белый голубь -
В окно постучится.
Открой! Приголубь на груди
Усталую птицу…(1)
 

Это красивая и печальная песня, но Юнатан только засмеялся и сказал:

– Послушай, Сухарик, может, ты тоже прилетишь ко мне однажды вечером? Из Нангиялы. Обернешься белой голубкой и сядешь на подоконник. Прилетай обязательно.

Тут я начал кашлять, и он, как всегда, взял меня на руки, чтобы мне полегчало, и пропел:

 
Ты обернись
Голубкой белокрылой
И прилетай ко мне,
Сухарик милый…
 

И тут я подумал: «Что мне делать в Нангияле без Юнатана? Без него мне там придется плохо. Что толку, если там будут сказки и приключения, а Юнатана не будет! От страха я и не пойму, что мне там делать».

– Не хочу я туда, – сказал я и заплакал. – Я хочу всегда быть с тобой, Юнатан!

– Так ведь я тоже когда-нибудь попаду в Нангиялу, ясно тебе? Когда-нибудь, хоть и не теперь.

– Да-а! Не теперь! Может, ты будешь жить до девяноста лет, а я буду там все время один.

Тогда Юнатан сказал, что в Нангияле время совсем другое, чем на земле. Даже если он проживет до девяноста лет, мне покажется, будто его не было со мной всего два дня. Ведь время там не настоящее, как у нас.

– Уж два-то дня потерпеть один ты сможешь, – сказал он. – Будешь лазить по деревьям, сидеть у костра в лесу или удить рыбу на берегу какой-нибудь речушки, ведь тебе этого всегда хотелось. Только ты вытащишь окуня, а я уже тут как тут, прилетел! А ты спрашиваешь: «Никак ты уж здесь, Юнатан?»

Я постарался перестать плакать, решив, что два дня-то уж, верно, смогу выдержать без него.

– Хотя было бы здорово, если бы ты прилетел туда первым, – сказал я. – А потом я прилетаю, а ты уже сидишь там и удишь рыбу.

Юнатан согласился со мной. Он долго смотрел на, меня ласково, как всегда. Я понял, что ему было жаль меня, потому что он сказал тихо и печально:

– А вместо того мне придется жить на земле без своего Сухарика. Может, даже целых девяносто лет! Да, мы думали, что так оно и будет!

Глава 2

Теперь я расскажу о самом трудном. О чем я не в силах думать. И о чем не могу не думать.

Мой брат Юнатан мог бы все еще быть со мной, говорить со мной по вечерам, ходить в школу, играть с ребятами во дворе, кипятить для меня воду с медом… Но все вышло не так… нет его больше со мной!

Юнатан теперь в Нангияле.

Тяжело мне, я не могу, не могу я про это рассказывать. Но вот что после написали в газете:

«Ужасный пожар бушевал вчера у нас в городе в квартале Факкельрусен. Один из деревянных домов сгорел дотла, и погиб один человек. Когда дом загорелся, в квартире на третьем этаже находился больной десятилетний мальчик, Карл Лейон. Вскоре пришел домой его тринадцатилетний брат, Юнатан Лейон. Его никто не успел остановить, и он бросился в горящий дом, чтобы спасти брата. Мгновение спустя вся лестница уже была объята пламенем. Детям оставалось спастись лишь через окно. Перепуганная толпа, собравшаяся возле дома, была бессильна помочь им. Людям оставалось только с ужасом смотреть, как тринадцатилетний подросток, держа брата на спине, не раздумывая прыгает из окна. При падении на землю мальчик ударился так сильно, что почти сразу скончался. Его младший брат, которого он заслонил от удара своим телом, напротив, не получил никаких повреждений. Мать обоих мальчиков, портниха, была в это время у своих клиенток. По возвращении домой с ней случился тяжелый шок».

На другой странице газеты еще напечатано про Юнатана. Это написала школьная учительница:

«Милый Юнатан, не правда ли, тебя следовало бы назвать Юнатан Львиное Сердце? Ты помнишь, мы читали в учебнике истории про храброго короля Ричарда Львиное Сердце? Ты тогда сказал мне: „Надо же, быть таким храбрым, чтобы потом про тебя написали в учебниках истории! Я никогда не смог бы стать таким!“ Дорогой Юнатан, если даже про тебя и не напишут в учебниках, ты все равно герой, ты проявил настоящее мужество в решающий момент. Твоя старая учительница никогда тебя не забудет. Твои школьные друзья тоже будут долго помнить тебя. В классе будет пусто без нашего веселого красивого Юнатана. Но тот, кого любят боги, умирает молодым. Покойся в мире, Юнатан Львиное Сердце!»

Она была слегка чокнутая, школьная учительница Юнатана, но она его очень любила, да и все любили его. И потом здорово, что она придумала про Львиное Сердце, просто здорово!

Во всем нашем городе не найдется, поди, ни одного человека, кто бы не жалел Юнатана и не считал бы, что лучше бы умер я, а не он. По крайней мере, я понял это, глядя на тетенек, которые бегают сюда со своими тряпками, муслинами и разным там барахлом, Проходя через кухню, они глядят на меня и вздыхают, а после говорят маме:

– Бедная вы, фру Лейон! Ведь именно Юнатан был у вас такой замечательный!

Мы живем рядом с нашим бывшим домом. Точно в такой же квартире, только на первом этаже. Общество призрения бедных дало нам старую мебель, и эти мамины тетеньки тоже дали кое-что. Я лежу почти на таком же кухонном диванчике, какой был у меня раньше. Все у нас почти такое же, как раньше. И все, все совсем не такое! Ведь с нами нет больше Юнатана. Никто больше не сидит со мной по вечерам, никто мне ничего не рассказывает. Мне до того одиноко, что даже грудь болит. Я могу только лежать и шептать слова, которые Юнатан сказал перед смертью. Тогда, когда мы прыгнули и упали на землю. Он лежал вниз лицом, но потом кто-то повернул его, и я увидел его лицо. Из уголка рта у него текла кровь, и говорить он не мог. И все же он попробовал улыбнуться и с трудом сказал: «Не плачь, Сухарик, мы увидимся в Нангияле!»

Больше он ничего не сказал. Он закрыл глаза, и люди унесли его. И больше я его не видел.

Мне не хочется вспоминать, что было потом. Но забыть, как мне было страшно и больно, никак нельзя. Я лежал на диванчике и думал о Юнатане, пока голова у меня не начинала раскалываться. Сильнее тосковать, чем я тосковал по нему, просто невозможно. И еще мне было страшно. Мне пришло в голову, что, может быть, и нет никакой Нангиялы! А вдруг Юнатан просто выдумал ее, ведь он умел придумывать разные удивительные истории! И я стал плакать.

Но потом Юнатан пришел и утешил меня. Да, он пришел, и как это было прекрасно! Все стало снова хорошо, почти как раньше. Он понял там, в Нангияле, как мне плохо без него, и решил меня утешить. Потому он и пришел ко мне, и теперь я больше не горюю, а просто жду.

Он пришел ко мне вечером, совсем скоро. Я был дома один, лежал и плакал о нем, и был до того растерянный, больной и несчастный, что словами не расскажешь. Окно кухни было открыто, ведь вечера теперь стоят теплые, весенние. Я слышал, как за окном воркуют голуби. Их у нас целая стая на заднем дворе, и весной они вечно воркуют.

И тут это случилось.

Я лежал и плакал, уткнувшись лицом в подушку, и вдруг услыхал, что где-то совсем рядом воркует голубь. Я взглянул и увидел, что на окне сидит голубка и смотрит на меня добрыми глазами. Белоснежная голубка, запомните, а вовсе не серая, как голуби у нас на дворе! Белоснежная голубка! Никому не понять, что я почувствовал, увидев ее! Ведь это было прямо как в песне: «Я прилечу к тебе голубкой белоснежной». И мне показалось, что я снова слышу, как Юнатан поет: «…и прилетай ко мне, Сухарик милый!». Но вместо этого он сам прилетел ко мне.

Я хотел что-то сказать, но не смог, а просто лежал и слушал, как воркует голубка. А за этим воркованием, нет, в самом этом ворковании я слышал голос Юнатана. Хотя он теперь был какой-то другой. Какой-то шепот раздавался по всей кухне. Это было похоже на историю с привидениями, и можно было бы даже испугаться, но я не испугался, а обрадовался до того, что готов был прыгать до потолка. Ведь то, что я услышал, было просто замечательно.

Так вот, все, что брат рассказывал про Нангиялу, было правдой! Юнатан хотел, чтобы я поскорее оказался там, потому что там очень хорошо. Подумать только, когда он туда пришел, его уже ждал дом, в Нангияле у него теперь собственный отдельный дом. Это старая усадьба, рассказал он, называется она Рюттаргорден, то есть «Усадьба всадника», и находится в Долине Вишен. Правда, красивое название? И подумать только, первое, что он увидел в Рюттаргордене, – зеленую дощечку, а на дощечке надпись: «Братья Львиное Сердце».

– Это значит, что мы будем там жить вдвоем, – сказал Юнатан.

Надо же! Когда я явлюсь в Нангиялу, меня тоже будут звать Львиное Сердце! Я этому очень рад, ведь мне хочется, чтобы у меня была такая же фамилия, как у Юнатана, хотя я и не такой храбрый, как он.

– Только приходи поскорее, – попросил он. – Если не найдешь меня дома в Рюттаргордене, значит, я сижу на речке с удочкой.

Потом стало тихо, и голубка улетела. Поднялась над крышей и полетела назад в Нангиялу.

А я лежу на своем диванчике и хочу скорее улететь. Я надеюсь, что дорогу туда найти не трудно. Ведь Юнатан сказал, что это очень просто. На всякий случай я записал адрес:

Братья Львиное Сердце

Рюттаргорден

Долина Вишен

Нангияла.

Вот уже два месяца, как я живу один, без Юнатана. Два длинных, страшных месяца. Но теперь я уже скоро попаду в Нангиялу. Скоро, скоро я полечу туда. Может, даже сегодня ночью. Я напишу записку, положу ее на кухонный стол, и мама найдет ее, когда проснется утром.

А в записке я напишу:

Не плач мама! Мы увидимся в Нангияле!

Глава 3

И вот это случилось. Такого чуда со мной никогда еще не было. Я вдруг оказался у калитки и прочитал на зеленой дощечке: «Братья Львиное Сердце».

Как я туда попал? Как прилетел в Нангиялу? Как нашел дорогу, никого не спрашивая? Я и сам не знаю. Знаю лишь, что я вдруг очутился у калитки и увидел надпись на дощечке.

Я позвал Юнатана. Кричал много раз, но никто не отозвался. Потом вспомнил, что он, наверное, удит рыбу.

Я побежал по узенькой тропинке вниз к реке. Бежал и бежал и наконец увидел Юнатана. Он сидел на мосту, и волосы у него так и сияли на солнце. Что я почувствовал, снова увидев его, я не сумею рассказать, даже если очень захочу.

Юнатан не сразу заметил меня. Я попытался крикнуть: «Юнатан!» Наверное, я при этом плакал, потому что вместо крика у меня получился какой-то странный звук. И все же Юнатан услышал. Он поднял голову и увидел меня. Сначала он вроде бы не узнал меня. Но, потом он вскрикнул, отшвырнул удочку, бросился мне навстречу и крепко обнял, как будто хотел увериться, что я и в самом деле пришел. Потом я немного всплакнул. Плакать-то мне было не с чего. Просто я так долго тосковал по нему.

А Юнатан только засмеялся. И мы стояли на крутом берегу, обнимали друг друга и радовались тому, что мы снова вместе, – так радовались, что не расскажешь.

И Юнатан сказал:

– Ну вот, Сухарик Львиное Сердце, ты наконец пришел!

«Сухарик Львиное Сердце» – звучало смешно, и мы оба сперва фыркнули, а потом стали так хохотать, будто смешнее никогда ничего не слышали. Нам просто хотелось смеяться, потому что внутри у нас все так и бурлило от радости. Мы хохотали, потом начали бороться и продолжали смеяться. Смеясь, мы упали на траву, покатились по склону и досмеялись до того, что свалились в реку. Я думал, что мы сейчас утонем, а мы поплыли. Я никогда не умел плавать, а мне так хотелось научиться. Но сейчас я поплыл без труда. И плавал просто отлично.

– Юнатан, я плыву! – закричал я. – Я умею плавать!

– Ясное дело, умеешь, – ответил Юнатан. И тут я вспомнил еще кое о чем.

– Юнатан, а ты заметил, что я больше не кашляю?

– Понятно, не кашляешь. Ведь ты теперь в Нангияле.

Я наплавался вволю, потом залез на мост и стоял там, а с моей промокшей одежды текла вода. Мои брюки прилипли к ногам, и я увидел, что со мной случилось чудо. Хотите верьте, хотите нет, но ноги у меня теперь стали такие же прямые, как у Юнатана.

Тогда мне пришло в голову: а вдруг я к тому же стал красивый? Я спросил у Юнатана, не кажется ли ему, что я стал красивее.

– Погляди в зеркало, – ответил он.

Вода в реке была спокойная и гладкая, как зеркало. Я лег на живот, подвинулся к краю моста, но особой красоты в себе не заметил. Юнатан улегся на мосту рядом со мной. Мы лежали долго, а из воды смотрели на нас братья Львиное Сердце. Юнатан был красивый: золотые волосы, синие глаза, нежное лицо, а я все такой же курносый, волосы косматые, одно слово – рыло.

– Нет, я красивее не стал, – огорчился я.

Но Юнатан сказал, что я стал намного лучше.

– И такой здоровый на вид! – добавил он.

Все еще лежа на мосту, я ощупал себя. И понял, что я здоров, что все тело мое радуется этому здоровью. Для чего же мне тогда быть красивым? Все тело мое было до того счастливо, что казалось, будто все в нем смеялось.

Так мы лежали, грелись на солнышке и смотрели на рыб, которые то заплывали под мост, то выплывали из-под моста. Но потом Юнатан захотел идти домой, и я тоже, ведь мне не терпелось взглянуть на Рюттаргорден, мой новый дом.

Юнатан шел впереди по тропинке, которая вела в нашу усадьбу, а я поспевал за ним, ведь ноги у меня теперь были хоть куда. Я все время пялил глаза на свои ноги и радовался, как легко мне теперь ходить. Когда мы поднимались по холму, я ненароком обернулся и увидел наконец Долину Вишен. Ах, что это была за долина, – вся залитая белым вишневым цветом. Белые цветы и зеленая-презеленая трава! И через все это бело-зеленое серебряной лентой протекала речка. Почему же я не заметил этого раньше? Неужто я видел только Юнатана? Но сейчас я замер на тропинке, любуясь этой красотой, и сказал Юнатану:

– Это самая красивая долина на земле!

– Да, самая красивая, хоть и не на земле, – ответил Юнатан.

И тут я вспомнил, что нахожусь в Нангияле.

Долину Вишен окружали высокие горы, они тоже были красивые. С горных склонов в долину стекали ручьи, с обрывов падали, звеня, водопады, все кругом бурлило и пело, была весна.

Воздух здесь был тоже какой-то особенный, такой чистый и приятный, что его хотелось пить.

«Вот бы пару кило такого воздуха к нам в город!» – подумал я, вспомнив, как мне не хватало воздуха, когда я лежал на кухонном диванчике. Мне тогда казалось, будто воздуха нет совсем.

Но здесь его было много, и я вдыхал его глубоко, всей грудью, словно не мог надышаться. Юнатан засмеялся и сказал:

– Оставь и мне его хоть чуть-чуть!

Тропинка была белая от цветов вишни, и в воздухе кружились белые лепестки, осыпая нас, застревая у нас в волосах. Мне всегда нравились узенькие зеленые тропинки, усыпанные белыми цветами вишни.

А в конце тропинки стояла усадьба Рюттаргорден с зеленой дощечкой на калитке.

– «Братья Львиное Сердце», – прочел я вслух Юнатану. – Подумать только, и здесь мы будем жить!

– Да, подумать только, Сухарик, разве это не здорово?

Ясное дело, это было здорово. Я понимаю, почему Юнатану здесь нравилось. А что до меня, так я лучше места и представить себе не мог.

Там был старый белый дом с зелеными углами и зеленой дверью, а вокруг – небольшая зеленая лужайка, на которой рос первоцвет, камнеломка и маргаритки. Здесь же пышно цвели вишни и сирень, а сад был обнесен низенькой серой каменной стеной, увитой розовыми цветами. Через нее можно было запросто перепрыгнуть. И все же, как войдешь за калитку, кажется, что стена эта ограждает тебя от всех опасностей, что здесь ты – дома.

Между прочим, там был не один дом, а два, хотя второй скорее походил на конюшню или какую-нибудь пристройку. Дома стояли под углом друг к другу, а в том месте, где они встречались, стояла скамья, старая-престарая, ну прямо из каменного века. И скамья, и этот угол были очень симпатичные. Так и хотелось посидеть немного, подумать или поглядеть на пичужек, а может, выпить стаканчик соку.

– Мне здесь нравится, – сказал я Юнатану. – А что, в доме так же хорошо?

– Идем, посмотришь, – ответил он.

Он уже стоял у двери и хотел было войти в дом, как вдруг послышалось ржание, и это в самом деле заржала лошадь. Тогда Юнатан сказал:

– Давай заглянем сначала в конюшню!

Он вошел во второй дом, и я, конечно, побежал за ним!

Это и в самом деле была конюшня. В ней стояли две красивые гнедые лошади. Когда мы вошли, они повернули головы в нашу сторону и заржали.

– Это Грим и Фьялар, – сказал Юнатан. – Угадай, который из них твой!

– Да брось ты, нечего мне вкручивать, будто у меня есть конь, ни за что не поверю.

Но Юнатан объяснил, что в Нангияле без коня не обойтись.

– Без коня далеко не уедешь, – объяснил он, – а ведь здесь, сам понимаешь, Сухарик, иногда приходится ездить далеко.

Ох и обрадовался же я, узнав, что в Нангияле обязательно нужно иметь лошадь, ведь я так люблю лошадей. До чего же у лошади нежный нос, просто удивительно!

Лошади, что стояли у нас в конюшне, были просто загляденье. У Фьялара была белая звездочка на носу, а в остальном они были одинаковые.

– Тогда, наверно, Грим мой, – сказал я, раз Юнатан хотел, чтобы я угадал.

– А вот и не угадал, – ответил Юнатан, – твой Фьялар.

Я позволил Фьялару обнюхать меня и похлопал его. Я его ни капельки не боялся, хотя прежде никогда не дотрагивался до лошади. Мне Фьялар сразу понравился, и я ему тоже, во всяком случае мне так показалось.

– А еще у нас есть кролики, – сказал Юнатан. – Они в клетке за конюшней. Мы можем потом поглядеть на них.

Да уж мне-то, ясное дело, увидеть их не терпелось.

– Я должен поглядеть на них! – воскликнул я. – Мне всегда хотелось завести кроликов, а дома, в городе, их не заведешь!

Я выскочил на двор, завернул за угол конюшни и там увидел клетку, а в ней трех маленьких славных крольчат. Они грызли листья одуванчика.

– Просто удивительно, – сказал я после Юнатану, – в Нангияле получаешь все, чего когда-нибудь желал.

– Так ведь я же тебе об этом говорил еще тогда, дома, на кухне. А теперь мы сами можем убедиться в том, что это правда. Вот здорово!

Никогда, никогда не забуду я первый вечер на кухне в Рюттаргордене! Как замечательно было лежать и болтать с Юнатаном, точно так же, как раньше! Такое не забывается. Теперь мы опять вместе жили в кухне. Хотя эта кухня вовсе не была похожа на нашу городскую, это уж точно. Кухня в Рюттаргордене была, наверно, старая-престарая. Потолок из грубых бревен и большой открытый очаг. Этот очаг занимал почти всю стену, и готовить еду нужно было прямо на огне, как в древние времена. Посреди кухни стоял здоровенный стол, какого я в жизни не видел, а по бокам длинные деревянные скамьи. На них могли бы рассесться человек двадцать, и то им было бы просторно.

– Мы можем жить в кухне, как всегда, – сказал Юнатан, – а мама, когда явится сюда, поселится в комнате.

Во всем доме была лишь одна комната и кухня, но нам ничего больше и не надо, ведь мы привыкли так жить. Правда, здесь комната и кухня были вдвое больше, чем у нас дома.

Да, дома!.. Я рассказал Юнатану про записку, которую я оставил маме на кухонном столе.

– Я написал ей, что мы увидимся в Нангияле. Хотя кто знает, когда она придет.

– Может, и не скоро, – ответил Юнатан. – Но во всяком случае у нее будет большая комната, куда она сможет поставить хоть десять швейных машинок, если захочет.

Угадайте, что еще мне нравится? Я люблю лежать на старинном откидном диванчике в старинной кухне, когда отсветы языков пламени пляшут на стенах, а за окном качается ветка цветущей вишни, и болтать с Юнатаном. Потом огонь в очаге становится все меньше и меньше, и под конец остаются одни головни. В углах комнаты становится темно, глаза у меня слипаются все сильнее. Я лежу и не кашляю, а Юнатан рассказывает мне всякие истории. Все рассказывает и рассказывает, покуда его голос не становится шепотом, как в тот раз. И тогда я засыпаю. Вот что я люблю. В первый вечер в Рюттаргордене все так и было, и этого я никогда не забуду.