Текст книги "Солнечная кошка (СИ)"

Автор книги: Ашира Хаан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

29. Нетерпеливая дрожь

Я вздрогнула и подняла на Стаса глаза, ища в его лице… что?

Насколько он это серьезно? Взялся за фигуру – играй!

Или просто случайность, пошатнулся, как и я, вот и ухватился за что попало?

Или пьян и ему все равно – с кем и как.

А мне?

Все равно?

Вот он, момент, когда я могу наконец изменить Артему. И если не вернуть его, то хотя бы отомстить!

Но Стас истолковал мой взгляд по-своему:

– Ты меня боишься? – спросил он, так и не отпуская, впрочем, грудь. Только склонился надо мной, так что я чувствовала его дыхание и могла бы встать на цыпочки, чуть-чуть приподняться и дотронуться губами до его губ.

– Да, – честно ответила я. Подумала и исправилась: – Нет. – Подумала еще и призналась: – Не знаю. Никогда всерьез не хотела изменять Артему, а теперь…

Договорить не успела – Стас склонился ко мне и поцеловал. Просто коснулся губами губ, символически затыкая мне рот и твердо сказал:

– Мы достаточно поговорили о твоем мудаке. Его больше нет. Да и не было. Ты никому не изменяешь.

Но губы его были мягкими… Они снова коснулись моих губ, нежно, очень нежно, так аккуратно и ласково, словно не он тут расплескивал виски и раскидывал кубики льда, не справляясь с координацией.

Он был очень осторожным, касался меня так бережно, будто ждал, что я затрясусь в ужасе, закрою руками лицо и убегу со всех ног. Его пальцы вновь скользнули, задев сосок, подцепили бретельку сарафана и потянули ее вниз, обнажая грудь. Волна дрожи промчалась по моему телу. Одно совсем невинное действие взбудоражило меня сильнее наглых раздвиганий ног и лапанья от других мужчин.

Но Стас не собирался на этом останавливаться. Он снова поцеловал меня, собирая с губ участившееся дыхание, и, склонившись, так же нежно взял губами сосок, дотронулся до него кончиком языка. Колкое искристое чувство, похожее на пузырьки шампанского, раскатилось по моей коже, заставило прерывисто вдохнуть.

Так же неторопливо он стянул с плеча вторую бретельку и скатал сарафан до пояса. Сжал руками мои плечи, наклонился, ловя языком затвердевшие как камушки соски. Обвел их по кругу, медленно, чуть шершаво, словно кот, слизывающий капли сливок с моей кожи.

Я почувствовала острые молнии, стрельнувшие сквозь все тело от этой аккуратной и томительной ласки.

Стас выпрямился, коснулся губами моих губ, оттянул нижнюю, прошелся по ней кончиком языка. Дыхание его стало тяжелее. Он посмотрел мне в лицо – казалось, в его штормовых глазах бушует северное море. Медленно отстранился, любуясь моей грудью, сжал ее ладонью и снова беззвучно зашипел, пропуская воздух сквозь сжатые зубы. Обнял за талию и прижал к себе, к своим бедрам так плотно, что я невольно опустила глаза – только этот знак смущения обернулся своей противоположностью, когда я увидела распирающую его брюки эрекцию.

Вскинула глаза обратно – и вновь встретилась с испытующим взглядом, от которого смутилась намного сильнее.

Стас провел ладонями по моим плечам, перешел на предплечья, сплел свои пальцы с моими и закинул себе на шею, принуждая практически повиснуть на нем. В таком положении соски терлись и скользили по гладкой ткани его рубашки, и это было так странно и приятно, что я просто закрыла глаза и откинула голову, позволяя ему делать все, что хочет.

Но он медлил.

Покачивал меня в объятиях, положив ладони на талию, словно мы танцевали под неслышную музыку. Время от времени касался легким поцелуем моих губ, шеи, ключиц, втягивал в рот сосок, смачивая его слюной, а потом дул на него, от чего волны дрожи пробегали по всему телу.

– Кошка, Кошка… – шепнул он мне на ухо. – Ты точно за этим пришла? Может быть, тебя накормить и спать уложить? А утром налить кофе и отправить в институт?

Я поморщилась, представив себе эту перспективу. Вернуться обратно в свою жизнь, где ничего не изменилось, и все мои беды и проблемы только и ждут, чтобы наброситься на меня и начать снова жрать. И даже нечего будет вспомнить, кроме горько-кислого вкуса коктейля и этих касаний, легких как сон, который забудется уже к обеду.

– Точно, – отозвалась я, не открывая глаз. – Ты снова хочешь меня отшить?

– Нет! Что ты. Нет… – он зарылся пальцами в мои волосы, чуть потянул их, запрокидывая мою голову. – Открой глаза.

Я открыла, глядя в его затуманенные желанием зрачки.

– Скажи, ты правда хочешь сейчас именно секса?

– Да, да! – нетерпеливо и раздраженно выпалила я. Зачем он спрашивает? Неужели непонятно?

– Ладно… – и у него стал такой предвкушающий вид, что у меня потянуло низ живота от волнения.

Он качнул меня, закружил в импровизированном вальсе и приземлились мы уже на кровати. Пушистый мех с готовностью прильнул к коже, чувствительной от недавних ласк, и я потянулась всем телом под туманным взглядом Стаса устроившегося рядом. Он не торопился избавлять меня от сарафана, накидываться, форсировать события.

Гладил мою грудь, то сминая ее собственническим грубоватым движением и резко, остро всасывая мои соски, то пальцы вновь порхали по коже, едва касаясь, разогревая постепенно, но неумолимо.

Горячие губы накрыли мой рот, язык скользнул внутрь, изучая, ощупывая, присваивая себе новые территории.

Рука Стаса провела по щиколотке, подхватила подол сарафана и медленно двинулась наверх, задирая его выше и выше. На бедре замерла и переместилась на внутреннюю сторону, остановившись опасно близко от тонкой ткани трусиков. Пальцы скользнули на другое бедро, задирая подол до конца, почти до пояса. Я сглотнула вдруг застрявший в горле воздух и развела ноги в стороны, позволяя Стасу все, что бы он там ни задумал.

Но он все еще никуда не спешил, снова принявшись играть с моими сосками, сжимая их по очереди и обводя подушечками пальцев, пока обветренные губы, чуть царапая гладкую кожу, нежили поцелуями плечи.

– Что ты… Почему ты… – никак не могла сформулировать я. – Долго… Я же так протрезвею!

– Это хорошо, – низким хрипловатым голосом мурлыкнул Стас. – Зачем мне бесчувственная пьяная любовница?

– И откажусь.

– Тем более. Ты хочешь отказаться?

– Нет!

Я распахнула глаза, ловя на его лице просверк желания, мучительного и острого, такого лестного и возбуждающего, что я застонала, сама притягивая его голову к себе, сначала целуя в губы, а потом заставляя накрыть ртом ноющий сосок.

Но его язык лишь обвел его по кругу, скользнул по ареоле и двинулся к нижнему полушарию груди, где затанцевал, даря мне какие-то совершенно неожиданные, новые ощущения, легкие, сладкие. Никогда не подозревала, что это место такое чувствительное. Я ахнула и задрожала под его касаниями.

Я снова открыла глаза, когда он оторвался от меня, и увидела торжество и удовлетворение на его лице.

– Сколько у тебя было мужчин? – спросил вдруг Стас.

– Два… – мне и в голову не пришло врать.

– Ох…

Он сгреб мою грудь двумя руками, сжал, стиснул сильно и страстно, мгновенно переводя тлеющий огонек возбуждения в лихорадочный пожар. Но тут же выпустил и откатился в сторону. Его пальцы легли мне между ног, там, где ткань трусиков была уже бесстыдно влажной.

Я всхлипнула. Вроде и так никаких приличий не осталось – лежу в квартире для траха постороннего мужика старше меня на пятнадцать лет, сарафан скатался в тряпочку где-то поясе, ноги раздвинула, он облизал мне всю грудь – терять мне, в общем, нечего. Но все равно, когда пальцы Стаса скользнули мне в трусы, я вздрогнула.

Словно именно в этот момент перешла какую-то грань.

Ни раньше, ни позже.

30. Горячая ночь

И там, за гранью, начиналось настоящее волшебство.

Не отрывая взгляда от моего лица, следя за каждой проскользнувшей на нем эмоцией, Стас провел сначала сверху вниз по щели между ног, а потом вернулся тем же путем обратно, но уже раздвигая пальцами складочки, раскрывая меня шире. И снова скользнул вниз, туда, где было влажно, очень, очень, очень влажно, достаточно, чтобы этой влаги хватило на все вокруг – нежных лепестков плоти, набухшего клитора, его пальцев, которые начали кружить, массируя так легко, почти нечувствительно, что я ощущала лишь легкое покалывание во всем теле, будто тянущий прохладный ветерок.

Он склонился надо мной, подложив ладонь под спину, чуть-чуть спустившись, чтобы было удобно доставать пальцами до самых далеких точек, и я вдыхала его запах – алкоголя, эвкалипта, терпкой мужской кожи. В расстегнутой рубашке виднелась кудрявая поросль. Я расстегнула последние пуговицы и положила ладонь ему на грудь. Повела вниз, к животу, чувствуя, как напрягаются и дрожат его мышцы, пока пальцы хозяйничают у меня между ног. Пробиралась все ниже и ниже, не отвлекаясь на его действия, и победно накрыла твердую выпуклость под брюками.

Дыхание Стаса стало резче, его пальцы в моем сокровенном месте задвигались быстрее, превращая ветерок в закручивающийся смерч, и я застонала, сжав ладонью его член через брюки и мгновенно потеряв концентрацию.

Пальцы вошли в меня, проникли глубоко, туда, где было безбожно мокро, и я невольно подняла бедра им навстречу, одновременно стараясь неумело и неловко расстегнуть ремень брюк Стаса. Он, однако, отстранился, мешая мне дотянуться до них, хотя его собственные пальцы не прекращали движения ни на секунду, заставляя смерч стягиваться туже и набирать мощь.

– Что? – удивилась я. – Ты не хочешь?

– Очень, очень хочу, поверь мне.

Но в этот момент он вонзил в меня два пальца так резко, что меня подбросило и выгнуло. Прикусил губу, глядя на меня лихорадочно мерцающими глазами, пока его пальцы еще несколько раз повторили это движение, трахая меня грубо и резко, но я была уже так возбуждена, что после аккуратных нежных движений, только дразнящих и раззадоривающих, мне хотелось этой жесткости.

Я заелозила по его руке, чувствуя, как из меня буквально течет, и снова потянулась к его ремню. Но Стас опять отклонился и спросил с упреком:

– Куда ты торопишься?

– Ты же хочешь! – не поняла я его промедления.

– Рано.

– Я готова!

– Нет, – он качнул головой. – Я хочу секса с тобой, а не помастурбировать о твое тело.

Мне было непонятно, что ему еще нужно – вот же я, мокрая, готовая, согласная, сама раздвигаю ноги, сама зову. Еще что?

Но по крайней мере, он снял рубашку, перестал мучить мое воображение, открыв широкую мускулистую грудь, подтянутый живот и полоску темных волос, уходящих под все еще застегнутый злосчастный ремень. Мне страшно хотелось пройтись пальцами по этой темной дорожке и прийти туда, куда она вела.

Холодность Господина Никто, язвительная отстраненность бизнесмена Вишневского, даже доброжелательное внимание Стаса в начале этого вечера – все эти маски таяли под напором его живой сексуальности и харизмы.

Пользуясь случаем, я быстро стянула трусики, ужасно мешающие наслаждаться его умелыми пальцами. Сарафан скинуть я уже не успела. Компенсируя задержку, Стас буквально набросился на меня, одновременно прикусывая и облизывая вишенку соска, сжимая ладонью грудь и накрывая второй рукой лобок так, что запястье медленно и ритмично терлось о клитор, пока в меня жестко вонзались длинные ухоженные пальцы.

Мышцы вибрировали от напряжения и предвкушения разрядки. С каждой секундой хотелось уже отпустить эту все сильнее натягивающуюся раскаленную струну возбуждения, дать ей раскрутиться, хлестнуть удовольствием по нервам, взорвать дрожащие мышцы. Но Стас не позволял даже приблизиться к той точке, после которой лавину уже не остановить. Не давал дойти до края, на котором можно чуть напрячься и сорваться в пропасть самой, без его контроля и участия. Он останавливался немного заранее, не доводя до момента, когда это торможение стало бы раздражающим, позволял остыть мягко, без нетерпения.

У меня почти не было шанса поучаствовать в процессе, все делал только он. Я лишь гладила его ладонью по груди, он ловил мою руку и целовал пальчик за пальчиком, на мгновение всасывая губами. Я все меньше понимала, что происходит, и что я делаю, и что делает он – сознание заволакивал плотный туман, в котором оставалось только дрожашее на краю удовольствие и мужчина рядом, который распоряжался моим телом как хотел. Как я хотела.

В какой-то момент Стас остановился и все-таки выпутал меня из сарафана, сдернул покрывало, укладывая мое разгоряченное тело на прохладные белые простыни. Я лежала, бесстыдно разведя ноги и трогая пальцами свою грудь и смотрела затуманенным взглядом, как он расстегивает брюки – наконец! – стаскивает их вместе с трусами, по одному снимает носки и возвращается ко мне. Мой взгляд приковывал его член: темно-розовый, гладкий, прямой – он казался мне в этот момент невероятно красивым, его так и хотелось потрогать. Но Стас только прижался горячей тугой плотью к моему бедру, а сам вернулся к прерванному занятию.

Он почти лежал на мне, губы терзали мои губы, я обнимала его за шею, чувствуя как между ног двигаются пальцы – то совсем нежно, томительными кругами обводя клитор, то проникая внутрь грубо и резко, с размаху на всю длину. Я покрылась капельками пота и дрожала, уже практически ничего не соображая.

Никогда раньше я не доходила до такой степени возбуждения. Никогда.

Мне казалось, что время растянулось бесконечно, и я уже вечность вздрагиваю и тяжело дышу, когда пальцы находят новый способ мучительной сладко-острой пытки, выворачиваюшей меня наизнанку, но не дающей желанного облегчения.

– Пожалуйста… – не выдержала я и простонала в его напряженную шею. – Пожалуйста, Стас.

– Хочешь? – сиплым от возбуждения голосом спросил он.

– Хочу!

– Меня или кончить?

Это было жестоко, слишком жестоко. Я не понимала, что надо ответить, чтобы это прекратилось… чтобы не прекращалось никогда. Только выгнулась и застонала нетерпеливо и голодно.

И вдруг он сделал что-то… я не поняла что, но вся эта напряженная дрожь вдруг сошлась в одной-единственной точке и разом выплеснулась горячей спазматической волной, залившей мои мышцы расплавленным удовольствием. Касания пальцев моментально, в один миг стали казаться грубыми, тело слишком чувствительным. Стас, словно поняв это, убрал руку, позволяя мне выгнуться, перевернуться, скрученными пальцами сжать подушку и уткнуться в нее, погашая вибрирующий крик, которым из меня выходил избыток дрожи.

Я почти не слышала и не видела, как он доставал с широкого изголовья кровати презерватив, раскатывал его по члену, заметила его только уже в полной боевой готовности. Стас перевернул меня на спину, навис сверху, сильные холеные руки властно сжали мои бедра – и одним толчком он вошел внутрь, сразу попадая туда, где его уже бесконечно нетерпеливо ждали.

Странно – только что его пальцы внутри казались мне чересчур, а твердый и не такой уж маленький член, который сразу принялся двигаться, растягивая и наполняя меня – был в самый раз. Именно то, что нужно. Единственное, чего хотелось – точно так, точно в таком количестве, точно в таком темпе, точно такой температуры, только, только, только этого.

Я обхватила мужчину надо мной руками и ногами и судорожно стонала прямо на ухо, потому что сила воли, которая могла бы заставить меня быть приличнее и тише, расплавилась без остатка в недавнем оргазме.

Пальцы на ногах поджимались от потрясающего удовлетворения, наполняющего все мое тело чуть ли не впервые в жизни. Словно я всегда была сосудом, ждущим молока, и вот в меня налили сливки, и большего желать невозможно – настолько я стала цельной и полной.

Если вот это – оргазм, то что же я испытывала раньше?

31. Трезвое утро

Я лежала у Стаса на плече и слушала, как потихоньку успокаивается его сердце. Надо было доползти в ванную, но кости и мышцы расплавились вместе с силой воли, и все, на что меня хватало – водить пальцами по темно-русым завиткам у него на груди и время от времени касаться губами горячей соленой кожи у меня под щекой.

Стас закинул руки за голову, повернулся ко мне и поцеловал в макушку – легко, нежно и как-то не эротично, очень уютно. Он молчал, и я молчала, все еще переживая случившееся. Это было… это было феерично. Все мои речи о том, что секс без любви ничего не стоит, которые я всегда с уверенным видом задвигала окружающим, этой ночью выглядели бледно. Я не влюблена в Стаса, я его вообще не знаю толком, но секс с ним был чем-то иным, просто совершенно другим уровнем. И технически, что еще объяснимо, и эмоционально – а это уж совсем странно.

Может быть, я зря раньше не смотрела на мужчин постарше?

Пожалуй, теперь действительно будет что вспомнить. Надо же, вот в этом он мне и отказал в самый первый раз? И, наверное, был прав. Я ведь совсем ничего не делала. Наверное, по шкале его любовниц я совсем «бревно».

– Ну что… – начала я хрипло, сорванным голосом. Сглотнула, чувствуя, как саднит горло. Нифига себе я орала. Хорошо хоть в подушку. Откашлялась, попробовала еще раз: – Ну что, ты меня научил понимать, чего я хочу?

– Что? – Стас повернулся, удивленно на меня глядя. – В смысле? А-а-а-а-а! – он расхохотался, опуская голову обратно на подушку и прижал меня к себе теснее. – Ну что ты. Пока нет. Просто показал направление.

Я, кстати, пропустила момент, когда перешла с ним на ты. Но легкое смущение все равно осталось. Внутри горячего секса все было в тумане, там для стеснения не было места, а сейчас… Я чувствовала, что Стас – чужой. Взрослый, влиятельный, уверенный в себе мужчина, для которого я просто глупенькая неопытная девочка. Но после такой наглядной демонстрации мне хотелось в его взрослый мир. Лучшая реклама эмиграции.

– Ты протрезвела? – Стас нежным жестом отвел мои мокрые волосы со лба. – Как обещала?

– Угу… А ты? – я приподнялась, вглядываясь в темно-серый туман его глаз. Не был он похож на человека, который вылакал почти бутылку виски.

– Я… – он прислушался к себе. – Нет. Не до конца. Надо повторить.

Хорошая шутка. Я рассмеялась, но тут же осеклась – под укрывавшей его простыней явно намечалось намерение продолжить.

– Угу-у-у-у… – довольно прогудел Стас, и его рука накрыла мою грудь, пропуская между пальцами сосок и тут же сжимая его. – Я тобой еще не наелся.

Он откинул простыню, но так и не дал полюбоваться на свой член, который в туманном мареве желания казался мне таким красивым. Подтолкнул под бедра и затащил на себя, привлекая для поцелуя, но всячески намекая, что продолжение будет со мной в активной роли. Хотела поучаствовать – участвуй!

Я скуксилась и захныкала, чувствуя, как он твердеет подо мной. Артем очень любил эту позу – можно было лежать и ничего не делать, пока я скачу сверху. По его словам, мне от этого была сплошная польза – прокачка мышц малого таза в комплекте с удовольствием. Женщинам ведь эти мышцы очень важны: для предотвращения застоя крови, для легких родов, профилактики недержания в будущем и более ярких оргазмов. Медик, блин.

– Не хочешь? – замер Стас.

– Я устала, – пожаловалась я. – Мышцы дрожат.

– Но все-таки хочешь? – уточнил он.

Я смущенно уткнулась ему в шею, трогая кончиком языка напряженно бьющуюся жилку на ней. Одно дело – развратно стонать во время секса, другое – вот так, трезвой, вслух…

– Хочу… – пробормотала еле слышно, но прикусила терпко пахнущую кожу.

– Тогда ничего не делай, расслабься, я все сам, – Стас выковырял меня из норки, в которую я закопалась между его плечом и подушкой, поймал мои губы и целовал до тех пор, пока я не расслабилась и не влилась в этот поцелуй, прильнув к нему всем телом.

Только тогда его руки прошлись по спине, выглаживая меня, словно кошку, легли на попу, прижимая к отчетливо твердому члену так сильно, что я сама развела бедра, чтобы он давил на клитор.

Не глядя, Стас потянулся к изголовью, достал оттуда презерватив, натянул, ловко приподняв меня. И опустил обратно на то же место, но уже медленно нанизывая на себя.

Я застонала, чувствуя, как он плотно входит внутрь, будоража еще не до конца остывшие нервы. Попыталась выпрямиться, чтобы начать двигаться сверху, но Стас не дал. Прижал меня к себе, поймал губами губы, зафиксировал крепкими пальцами бедра и… действительно не пришлось ничего делать.

Он резко и быстро вбивался в меня сам, снизу, я только цеплялась за его плечи и то охала в губы, то прикусывала шею, то приподнималась и встречалась с ним взглядом, насыщенным таким желанием, что меня продирало, будто когтями по позвоночнику. Все чувства обострялись, тело загоралось и отвечало на его глубокие толчки короткими сильными спазмами удовольствия.

Это был совсем другой секс. Это был секс ради его наслаждения. Быстрый, яростный, даже немного жестковатый, но то, как Стас смотрел на меня при этом – меняло все. Я чувствовала, что он меня хочет. Хочет – именно меня. Что этот взгляд глаза в глаза – ему так же необходим для удовольствия, как и мне.

И оргазм был совсем другой. Не то, предыдущее, растворение в густом молочном тумане, а острая, яркая, до звездочек в глазах вспышка, заставившая меня содрогнуться и сжаться так сильно, что Стас больше не мог двинуться внутри. Но уже и не хотел, тоже вдруг застыв и откинувшись назад с прерывистым долгим вздохом.

Я еле слезла с него на дрожащих ногах и все-таки поползла в ванную, понимая, что если снова промедлю – так и вырублюсь вся потная и мокрая между ног.

Ополоснулась, не притронувшись к пробникам гелей и шампуней. Не хотелось ставить себя в один ряд с теми, кто был тут до меня. Со мной все иначе. Даже если это неправда.

Вышла – и покрылась гусиной кожей от холода. Стас включил кондиционер и густое липкое тепло, насыщенное запахом секса, растворялось в рукотворном дуновении стерильного прохладного воздуха. Я завернулась в одеяло и лежала, бездумно глядя в полутьму и ожидая возвращения Стаса из душа.

Он скользнул ко мне под одеяло, обнимая двумя руками и сразу вжимаясь в меня всем телом. Легкий озноб реальности быстро растаял от его теплых уютных рук.

У меня слипались глаза, но почему-то я все никак не засыпала. Судя по поверхностному дыханию Стаса – он тоже. Я погладила его пальцами по руке и тихо спросила:

– Как ты догадался, что я хотела тебе написать?

– Открыл чат и увидел, что ты набираешь сообщение, – отозвался он совершенно не сонным голосом.

– А почему ты напился?

– Мммм… Неважно. Не бери в голову.

– Эй… – я развернулась к нему лицом. Он тут же воспользовался случаем, чтобы накрыть мои губы своими. – Ты же меня весь вечер нянчил. Моя очередь.

– Это только мои неинтересные дела, Кошка, – поморщился он.

– Взрослые? Вырасту – пойму? – съехидничала я.

– Или не поймешь, и это будет к лучшему, – серьезно ответил он.

– Нет, ну правда. Скажи. Откровенность за откровенность.

Он тяжело вздохнул, провел пальцами по моему лицу в нежной ласке и сдался:

– Возвращал бывшей жене кое-какие документы. Нужно было чем-нибудь… перебить вкус.

– Кем-нибудь? – уточнила я.

Он слабо улыбнулся. Я повторила его нежный жест, проведя пальцами по виску, по шершавой щеке с отросшей щетиной. Сказала:

– Бедный…

– Нет, – он перехватил мою руку и поцеловал пальцы, а потом откинулся на спину, подкатывая заодно меня к себе под бок. – Не я бедный. В той истории бедный не я, Кошка. В ней я мудак. Так что жалеть стоит скорее ее.

Я прикусила губу, чувствуя боль в его словах.

Он покосился на меня и закатил глаза:

– Нет, не делай такое лицо! Вот поэтому я не хотел говорить. Я не трагический герой, который благородно винит только себя. Это честный, без рисовки, диагноз.

Что я могла ответить? Вот именно – ничего.

Потерлась лбом о его плечо, закинула на него ногу и незаметно заснула, так и прижавшись губами к его груди.

Будильник – это было жестоко. Хотя разумно и предусмотрительно. Потому что мне вчера снесло голову настолько, что я забыла про все – работу, маму, сессию, Пашкины планы и, к счастью, хоть ненадолго – про Артема.

Я и сейчас не успела толком ни о чем вспомнить, потому что Стас не терял времени даром: его руки уже путешествовали по моему телу, взбадривая лучше любого кофе. Не успела я очнуться, как уже была вжата животом в одеяло и кусала уголок подушки, чтобы не кричать от удовольствия, растекающегося по всему телу горячими спазмами.

– Эй… – еле выдохнула, когда все закончилось, и Стас, не заморачиваясь одеждой, выпрыгнул из постели, чтобы включить кофеварку. – Ты же говорил, тебе женщины на один-два раза…

– И? – насторожился он, не забывая впрочем, облизывать меня взглядом, пока я вставала и заворачивалась в полюбившийся мне пушистый плед.

– Это был третий! – обвиняюще тыкнула в него пальцем, подходя и устраиваясь на барной табуретке. Волочившийся за мной пушистый черный хвост пришлось обернуть вокруг нее, чтобы не мешался.

Стас расхохотался в голос:

– Ты совершенно очаровательная кошечка! – он чмокнул меня в нос и протянул чашку капучино. – И очень, очень неопытная. Даже можно сказать – невинная.

Я смущенно уткнулась в свой кофе. Боюсь, если бы я стала перечислять все то, чем занимались с Артемом и после чего «невинная» это точно было не про меня, Стас опять начал бы ржать. После этой ночи я вообще планировала пересмотреть свой опыт и взгляды на секс в принципе.

Воспоминание об Артеме даром мне не прошло. Только я сделала первый глоток кофе, как зазвонил мой телефон.

Застыв с чашкой в руке, я со слезами на глазах слушала, как он надрывается:

«Я не могу сказать тебе, что я не я… Я не твой! – А я не твоя!»

Всегда умирала от этой песни. И каждый раз, когда она играла, я чувствовала болезненно-острый, сладкий укол в сердце и видела на экране имя…

Стас обогнул стойку, подхватил телефон с полки у двери, где я его оставила ночью, бросил взгляд на экран и протянул мне:

– Артем.

