Текст книги "Neoplasma infestum est (СИ)"

Автор книги: Артур Зеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Картезиус перемахнул через невысокий ржавеющий заборчик, некогда выкрашенный в голубой цвет. Медленно и осторожно пошёл по влажной после дождя земле, присматриваясь к грязи в поисках следов. У окна кельи остановился – это было единственное освещённое пространство, стоило приглядеться.

Небольшое помещение, все стены выкрашены белой краской, пожелтевшей от времени. Прямо под окном грубо сколоченный стол тёмного дерева, на нём лежат несколько книг и заметны следы воска от свечей, около окна в левом углу стоит подстаканник, в гранёном стакане помутневший чай. За столом затёртый советский стул, похоже, доставшийся монастырю ещё с тех пор, когда тут был музей атеизма. Дощатый грязный пол, в углу потрёпанная тумбочка из «Икеа», рядом с ней незаправленная кровать. Источником света служит керосиновая лампа на тумбочке. Комната кажется пустой.

Слух Августа уловил какое-то движение сзади справа. Медленно и плавно он обернулся вполоборота – на него скалилось существо, бывшее некогда сторожевой собакой. Побитая молью шерсть, стеклянные глаза и перекошенная швами морда ясно давали понять, что последние лет пять-семь собака была чучелом. Однако оно дышало, пусть и с сопением, и, издавая глухое бурчание из криво приоткрытой пасти, подкрадывалось к непрошенному гостю. Картезиус затих – существо замерло и стало водить головой из стороны в сторону, как будто прислушиваясь.

Резкий короткий выпад – и чучело, чем бы оно ни было после тератоформирования, повисло на клинке мужчины. Август тихо опустил тушу на землю, принюхался – фонило формалином и чем-то кислым. Картезиус вынул из кармана плаща агнитор, воткнул короткие заостренные антеннки в приоткрытую пасть, из которой вытекала бурая жижа, и зажал кнопку. Пара секунд жужжания – и датчик замигал малиновым. Юнгер, ничего опасного, если не учитывать агрессивность и размеры. Значит, оживили простой магией.

За углом ошарпанной монастырской стены виднелся сарай, от которого нестерпимо воняло формалином. Август аккуратно приоткрыл дверь – в тусклом свете единственной лампочки, свисавшей на проводе с дощатого потолка, видно было обитый листами металла деревянный стол, служивший аналогом операционной. На столе копошилось нечто, более всего напоминавшее полусгнивший человеческий эмбрион из анатомического музея и, по всей видимости, служившее основным источником вони. Вокруг стола на деревянных полках стояло несколько пустых стеклянных банок, залитый чем-то жёлтым и липким по виду микроскоп, натёртый до блеска самовар, приспособленный для возгонки, собственно, нехитрая установка для возгонки и перегонки жидкостей, да трёхлитровая банка с мутной жижей. За спиной чавкнуло грязью – мужчина моментально заскользнул в сарай и вжался в темноту.

Долговязый парень лет двадцати, пыхтя и отдуваясь, втащил в сарай труп собаки. С видимым усилием он поднял тушу на руки, положил на стол рядом с эмбрионом и сделал шаг назад, вытирая пот со лба рукавом толстовки. Почерневшие ногти поскребли над ухом, унося с собой несколько прядей волос. Картезиус поморщился – очередной схимник, поехавший фанат чёрной магии, который отравляет себя и мир заклятьями, даже не понимая их смысл.

Точный удар в правый бок заставил схимника согнуться пополам – Август схватил его за шкирку и как следует приложил головой об обитый металлом стол, заломал руку:

– Август Фрэнсис Картезиус, малигнолог высшей категории, мандат особых поручений. Вы задержаны за нарушение первой, третьей и пятой статей Устава о применении магии джаромами, а также за незаконные эксперименты по тератоформированию и некромантии. Советую не пытаться оказывать сопротивление.

Юноша, выказав неожиданную для столь худощавого тела силу, рванул влево и вбок. Треск швов – и малигнолог приложился спиной к полкам, сжимая в руках оторванный рукав толстовки. Схимник выпрямился, пробежал взглядом незваного гостя и вытащил из-за пояса охотничий нож, ухмыльнувшись гнилыми зубами.

Выпад. Короткий и быстрый, явно отработанный. Картезиус легко увернулся, но отметил быстроту реакции – обычно схимники очень сильно «тормозили» вследствие злоупотребления эликсирами, а зачастую и просто наркотиками. Снова выпад – нож рассёк воздух в паре сантиметров от шеи Августа. Малигнолог чертыхнулся и нанёс серию ударов: отвлекающий замах левой по печени, вбок и назад, хук с правой в скулу, левой в живот, отпрыгнуть от ножа, коленом в лицо, схватив за уши, наконец, тяжёлый удар «с навеса» в левый висок. Парень повалился на пол, выронив нож.

– Сука!

– Во-первых, повежливей. Во-вторых, я предупреждал. В-третьих, лучше лежи – целее будешь.

– Пошёл ты!

Схимник с рычанием бросился Августу в корпус, стараясь повалить оппонента. Три удара кулаком в бок – столько же в ответ локтем по спине. Малигнолог сцепил руки и как следует засадил противнику по пояснице, а когда тот дёрнулся – резко повёл вправо, попутно заламывая руку. Мужчины оказались на полу: схимник упирался лицом в доски, Картезиус как следует отвёл к лопатке его правую руку, левую придавил коленом.

– Ещё рыпнешься – сломаю руку. Ясно?

– Хозяин найдёт тебя. Он Тёмный, он тебя уничтожит. Он...

– Вот о нём и поговорим.

Август слегка надавил на правую руку болевым приёмом, от чего его пленник взвыл.

– Твоё тело отравлено семутой. У тебя уже сыплются волосы, гниют зубы, начали чернеть вены. Подумай: ещё пару месяцев – и всё. И метамфетамин тебе не поможет.

– Как ты... Плевать! Мы работаем над таким, что всё это будет искуплено. Когда...

– Ну началось.

Малигнолог привстал – и тут же резко опустился, до хруста всадив кулаком в левое подреберье схимника.

– Давай по слогам. Ман-дат о-со-бых по-ру-че-ний. Смекаешь? Я тебя тут могу поджарить или на электрическом стуле казнить. А я спешу, так что лучше не беси своими бреднями про приход тёмного мессии и тому подобное.

– Идиот! Тёмного мессию придумали в фанфиках, это чушь. А вот Хозяин – это иное существо. У него уже получилось с пятью объектами – и получится дальше. Мы изменим мир. Мы...

– И это я ещё идиот.

Картезиус заломил руку сильнее: перестарался, с характерным слабым щелчком плечо вывихнулось. Буквально на мгновение Август замешкался – и уже был сброшен, а схимник рванул к выходу. Меткий бросок ножа – парень сполз по притолоке.

– Чёрт! Надо ж было сразу в сердце! Ну что за день такой!

Малигнолог пощупал пульс – схимник был в агонии, лишь в пожелтевших склерах подёргивались тёмные червячки сосудов. Что ж, придётся вывернуть его карманы, а потом весь монастырь, чтоб найти таинственного «Хозяина».

Беглый осмотр не дал ничего интересного. Парень лет двадцати-двадцати пяти, человек, надо полагать, типовой схимник, кто начитался форумов и полез сначала на сходки сатанистов, а потом и на обряды, проводимые уже настоящими магами и существами нечеловеческой природы. Худощавого телосложения, на руках и ногах сильно проступают вены, есть несколько бессмысленных татуировок с псевдооккультными символами, внешность совпадает с тем портретом, что нарисовал Фидайюм. Ногти чёрные, склеры жёлтые, зубы гниют, волосы выпадают, на предплечьях даже в тусклом свете единственной лампочки отчётливо видны почерневшие вены и следы от частых инъекций. На поясе чехол для охотничьего ножа, явно купленный с рук или на барахолке, в карманах полупустая пачка жвачки, затёртая банковская карточка и дешёвенький кнопочный телефон.

Монастырь оказался куда интереснее схимника. Облупившаяся краска и ржавые дверные петли на пару с очагами мха и лишайника на полу уже с порога говорили, что он вроде как заброшен. На стенах до самого потолка виднелись затёки от дождей, кое-где обильно поросшие плесенью и мхом. Ни одной иконы, только выписанные образы, все при этом потрескавшиеся, на большинстве следы от ударов штыком или ещё чем-то острым, на некоторых ещё явно замазывали ругательства. Примечательно, что у многих образов в оплавленном воске были церковные свечи – видимо, прихожане навещают уже заброшенный монастырь. Их же руками был частично восстановлен алтарь, за ним в стену вмурована единственная икона, которую Картезиус сначала даже не заметил.

Невероятно почерневшая от времени и копоти икона: стандартное изображение Богоматери с ребёнком на руках, нарисовано на обычной деревяшке, масляной краской. Нет ни позолоты, ни оклада, единственное украшение – затёртое помятое кадило с какой-то пылью внутри, подвешенное на криво вбитый гвоздь. Пыль при приближении малигнолога пошевелилась – мужчина резко отскочил и выставил вперёд агнитор, переведя в сканирующий режим. Немного помедлив, прибор выдал зелёный сигнал – аргонавт, сильная нечисть либо гость из другого мира. Видимо, оставил свои споры в кадиле на случай паломников – просто и изящно. Картезиус аккуратно достал из-за пазухи большой пакет на зип-замке, поместил туда кадило, закрыл пакет и убрал поглубже в плащ.

За алтарём лестница вела вниз. Справа большая комната на несколько окон – по всей видимости, в прошлом здесь обитал настоятель. На двери – сбитый ржавый замок, само помещение завалено старой мебелью, советскими агитационными плакатами антирелигиозного содержания, бюстами вождей пролетариата, вымпелами пионеров и прочим хламом. Похоже, что как музей закрылся в девяностые – так это всё сюда свалили, закрыли и оставили догнивать своё. Едкий запах мочи, разбитые окна и «бычки» выдавали визитёров из числа местных алкоголиков да подростков.

На двери центральной комнаты замок был свежий. На полу за дверью оказалось несколько больших медицинских банок, в которых плавали жертвы позднего аборта. Август принюхался, подсветил фонариком – абортусы были свежие, не старше пары месяцев, и хранились в формалине. Очевидно, то, что копошилось на столе в сарае, притащили отсюда ради эксперимента. При этом на банках нигде не было маркировки – скорее всего, аборты проводили нелегально. Помимо банок в комнате был дизельный электрогенератор, обеспечивающий электричеством монастырь и сарай, пара канистр с топливом и большой подержанный холодильник для мороженого. В холодильнике обнаружилась слегка подгнившая туша собаки, беспородной по внешнему виду, пять трупиков крыс и что-то совсем разваливающееся, отдалённо напоминающее кролика или нутрию. Из двух трупов крыс и гниющего нечто вытекала такая же бурая жижа, как и из чучела собаки.

В крайней слева келье, бывшей полной копией центральной, судя по всему и жил схимник. Ничего нового: всё нехитрое «убранство» просматривалось через окно. Единственная находка – армейский рюкзак, засунутый глубоко под изголовье кровати. Перцовый баллончик, несколько банок консервов, три ампулы с метамфетамином, жгут, два одноразовых шприца и свёрток, едкий запах корицы от которого сразу выдал семуту. Схимник не мог тут жить, он просто ночевал в келье во время экспериментов.

Как следует облив всё внутри монастыря горючим, Картезиус вернулся в сарай. Существо на столе всё ещё копошилось и невнятно сопело. При ближайшем рассмотрении это оказался абортус месяцев семи, с посиневшими губами и загноившимися глазами. Следы на пятках выдавали минимум две инъекции – скорее всего, использовалась та же бурая жижа, которая была и в крысах, банка с ней стояла на полках. Малигнолог поморщился, забрал банку для исследований, после чего расплескал по сараю горючее и поджёг его.

В всполохах огня Скадомский монастырь и все его «находки» прекратили своё существование.

***

Месяц – ровно столько Мария Смирнова проходила интенсивный курс терапии. За это время она набрала ещё двадцать килограммов, обзавелась одышкой при подъёме по лестнице и свыклась с ноющим дискомфортом в суставах, особенно в пальцах рук и ног. Но болезнь отступала: припухлости на шее стали существенно меньше и мягче на ощупь, уже не болели, а Валентин Владимирович и вовсе давал самые оптимистичные прогнозы.

Вообще, доктор Долгопупов был очень странный. Всё время какой-то нервный, разве что тика не хватает, с потными липкими руками и порой со странной манерой изъясняться. Жилистый, очень твёрдый на ощупь, как из дерева, мужчина крайне редко моргал и иногда как будто пошатывался. При этом врач, вне всякого сомнения, заигрывал с пациенткой, отпускал комплименты и двусмысленно шутил.

– Так-так, можете одеваться.

– Как сегодня? Лучше?

– Безусловно! Да вы и сами чувствуете, что ваш организм постепенно поправляется.

Мария вздохнула.

– Ну что такое?

– Да так...

– Говорите! Я, как ваш лечащий врач, настаиваю.

Женщина немного замялась, покрутила пуговицу джинсов.

– Я действительно очень сильно... поправляюсь. С момента начала интенсивной терапии я набрала почти двадцать кило, ещё до этого – семь килограммов за две недели... Я стала сильно больше, мне даже тяжело подниматься по лестнице...

– Я уже говорил: таковы издержки. Ваш организм борется с раком – и поэтому многие процессы как бы остановились, замерли. Очень скоро вам потребуется куча энергии, и все килограммы будут кстати. Да и вам так очень даже...

– Эх... Максим... мой молодой человек... В общем, мы больше не вместе. Сказал, что я подурнела, когда раздалась, и больше его не возбуждаю... Он ушёл...

Мария расплакалась. Валентин Владимирович обнял её, обдав характерным кисло-сладким запахом корицы, кислых щей и формалина. Как ни странно, Смирнова не только привыкла к весьма специфическому амбре от врача, но даже и полюбила его – этот запах теперь ассоциировался у неё с надеждой.

– Мария... Я тут нанял нового сотрудника, Евгению. Видели, наверное, тёмненькая.

– Да... Кажется, да. Это она мне выдавала лекарства на той неделе? Но сейчас её нет.

– Ну... У неё возникли некоторые... как бы так сказать... Осложнения. Но уже всё хорошо... В общем, она выйдет с больничного через два дня. И будет дежурить в выходные... Заходите ко мне. Я живу прямо тут, во флигеле... Может, мы могли бы погулять немного по ночному Серпу, полюбоваться звёздами...

Женщина с недоверием покосилась на собеседника, взвешивая все «за» и «против».

– Вы... Вы это сейчас серьёзно?

– Абсолютно! Конечно, врачебная этика несколько противоречит подобному... Но я же тоже человек... Если вы не согласны, разумеется, я не буду настаивать...

– Я согласна!

Долгопупов улыбнулся, затем посмотрел на часы.

– В субботу, в восемь вечера. Вам удобно?

– Идеально!

– Тогда я вас жду. И не опаздывайте!

Мария крепко обняла врача на прощание и покинула клинику.

***

Надевать или нет? С одной стороны, лифчик выгодно приподнимает грудь, подчёркивая формы. С другой – многим мужчинам нравится, когда сквозь одежду просвечивают соски. Но так грудь может немного отвиснуть – всё же размер увеличился. Так надевать или нет?

Мария в нерешительности скользила по своей хрущёвочке в одних трусах и никак не могла определиться с остальными предметами гардероба. Наконец, обойдя однушку в двенадцатый раз, женщина замерла перед зеркалом, внимательно себя осмотрела и решила, что пойдёт без верха. Всё остальное подобралось быстро и само собой: у неё была всего одна строгая чёрная юбка и одна розовая блузочка. Образ готов!

До Серпухова доехали быстро. Смирнова вышла как всегда «У Корстона», поднялась до Советской и пошла по ней к Соборной горе, стараясь обходить лужи, чтобы не забрызгать чулки. На Чехова ей показалось, что сзади пристраивается крепко сбитый парень в длинном плаще, она даже немного ускорилась – но тот вскоре свернул на Калужской во дворы. Выдохнув, женщина сбавила темп и улыбнулась.

В окнах клиники на Серпейке было темно: видимо, дежурный врач где-то внутри. Валентин Владимирович встретил лучезарной улыбкой и, ежеминутно извиняясь, предложил войти к нему во флигель, буквально на минутку: надо было дать последние распоряжения медицинскому персоналу. Заодно, в качестве извинения, он уже приготовил крепкий кофе. Мария улыбнулась – даже если её заманивали в постель, она была непротив.

Кофе оказался очень вкусным, с корицей и чем-то ещё, напоминающем по запаху миндаль. Долгопупов что-то сказал Наде на ухо, кивнул – и вернулся к гостье.

– Ну как вы? Как кофе?

– Знаете, мне давно не было так приятно. И кофе – оно потрясающее. Вы сами готовили?

– Конечно! Лучшие сорта арабики, лично сварил покрепче, а потом добавил сироп. Мужчина должен уметь делать такой кофе, чтобы голова кружилась. Как иначе?

Женщина улыбнулась – у неё действительно немного начинала кружиться голова и как будто ощущалась тяжесть в ногах. Туфли что ли жмут? Раньше нормально были.

– Пойдёмте на Володарского! Там ночью очень мило.

– С удовольствием!

Мужчина протянул руку, взял свою спутницу под локоть и повёл в ночной город.

Чем дольше они шли, тем больше у Марии кружилась голова. В какой-то момент она стала тормозить – как будто кофе не бодрил, а, наоборот, действовал как снотворное.

– Что с вами?

– Простите, мне немного нехорошо. Не знаю, переволновалась что ли.

– Минутку.

Валентин Владимирович потянул женщину обратно – не прошло и пяти минут, как они снова оказались в клинике. Вокруг всё начало плыть, ноги совсем отяжелели, руки всё меньше слушались. Мария скорее почувствовала, чем поняла, что Долгопупов её раздевает.

– Ох, Валентин... Я сама...

– Ложись уже.

Смирнова улыбнулась и откинулась на спину. Кровать почему-то была холодной и жёсткой, но крепкие руки уже стягивали юбку – какая разница. Лишь бы не отключиться в процессе...

Старуха на входе оказалась на удивление крепкой скотиной. Август трижды приложил её головой о стену – только тогда вырубилась. Достал агнитор – как и ожидалось, падре, чёртов ксеноморф.

Плохо освещённый коридор вёл прямо в операционную. Судя по звукам, процесс тератоформирования ещё не начался – надо попытаться спасти ту миловидную девицу в розовой блузке.

– Август Фрэнсис Картезиус, малигнолог высшей категории, мандат особых поручений. Вы задержаны за незаконные эксперименты по тератоформированию, агрессию по отношению к коренным видам системы, похищение людей и создание ксеноморфов. Советую медленно, без резких движений, отойти от женщины – тогда обязуюсь со своей стороны не применять насилие сверх меры.

Высокое существо в белом халате обернулось на вошедшего крупным квадратным лицом цвета морёного дуба с остатками косметики по краям, раздвинуло щелевидный рот и зашипело. Две шароподобные женщины в белых халатах, оскалив редкие кривые зубы и растопырив жирные руки, бросились на незваного гостя. Картезиус отпрянул назад и выхватил широкий меч – придётся повозиться.

Ксеноморфы с подвыванием стали размахивать жирными лапищами перед лицом малигнолога, стараясь схватить его. Август не спешил применять клинок и лишь уворачивался от выпадов, присматриваясь к своим противникам. Незнакомая тварь, подобных сущностей он прежде не встречал.

Тяжёлый грузный удар сзади по голове. Картезиус повернулся – и еле успел отскочить от следующего. Третий ксеноморф, ещё одна заплывшая жиром шароподобная женщина в белом халате, с точно такими же чертами и оскалом, налетела со спины. От удара меч выскочил из руки мужчины – началась жестокая схватка на кулаках.

Удар в голову. Отпрыгнуть, увернуться от растопыренной пятерни, два быстрых удара в ответ – в грудь и под дых. Прыжок назад, блок удара по лицу, уворот, короткий и быстрый выпад в правую скулу. Из-за смачного хука от лица одного из ксеноморфов отлетел кусок кожи в косметике – тварь буквально была тестоподобной консистенции, вся бугрилась и шла волнами при ударах. Август поморщился.

Захват сзади. Крепкий и очень жёсткий, пропитанный запахом корицы и формалина. Врач, скинув халат, налетел на малигнолога со спины, взяв в стальной захват. Крепкие, невероятно прочные, как из железного дерева, руки сжимали грудную клетку, не давая дышать. Вторая пара конечностей, которую Долгопупов прятал под одеждой, обхватила таким же манером нижнюю часть тела, на уровне таза. Картезиус попробовал высвободиться из захвата, напряг плечи: существо не меньше двух метров ростом, высушенное тонкое тело с проступающим твёрдым скелетом. Шипит и воняет корицей с примесью кислого – сомнений быть не могло, это мэлфаст. Треклятый аргонавт!

Захват становился всё сильнее – стало не хватать воздуха, заболели рёбра. Август завёл руки назад, закатил правый рукав и провёл перстнем по знаку «Урд». Мощный акустический удар раскидал соперников по разным углам комнаты.

Рывок вперёд, схватить меч. Снизу вверх, с проворотом рассечь жируху от левого бедра до правой ключицы – ксеноморф с шипением отскочил, рана задымилась от серебра. Уворот от лапы мэлфаста, поднырнуть под вторую пару конечностей – точный пинок ногой в живот. Выпад клинком назад и вверх пробил насквозь ещё одну «медсестру», налетевшую сзади. Тварь взывала, но продолжила наступать, попытавшись задушить мужчину.

Резко вниз, сбросив тушу с клинка на другого ксеноморфа. Тяжёлая оплеуха – Картезиус прозевал удар от мэлфаста. Ругнулся, поставил блок на другие два выпада, ответил, сложив пальцы левой руки в символ «Йен» – существо отбросило к противоположной стене.

Слева налетел ксеноморф. Малигнолог, замахнувшись, обрушил меч на правую руку – кисть и предплечье с дымком рухнули на пол, но пальцы продолжили судорожно сокращаться. Ещё один такой же удар – и существо уже без двух рук, шипит и пытается укусить кривыми заострёнными зубами. Другой ксеноморф замешкался – Август снёс ему голову. С жуткой гримасой и шипя она пролетела наискосок и с чавкающим звуком шлёпнулась на плитку. При этом само создание продолжило размахивать жирными лапами.

Из коридора появилась четвёртая «медсестра», самая жирная и самая старая, с частично сплющенным лицом. Выругавшись, Картезиус размахнулся и рубанул с плеча, снеся ей полголовы и правую руку по плечо. Пока ксеноморф с визгом шарахнулся, малигнолог сцепился с мэлфастом: существо схватило клинок нижней парой конечностей, а верхними стало душить противника. Мужчина попятился, одной рукой пытаясь высвободить своё оружие, а другой ощупывая пространство. В ладони оказался медицинский скальпель – он по рукоятку вошёл в фиолетовый глаз монстра. Тварь завизжала и ослабила хватку – клинок из серебра резко пошёл влево и вниз, дёрнулся, взмыл вправо и вверх, после чего с ювелирной точностью отделил голову от тела.

Ксеноморфы взвыли и бросились на Августа всей толпой. С присвистом малигнолог закружился в смертоносном танце, буквально кромсая окруживших его созданий. С дюжину ударов – и все они рухнули на залитый бурой жижей пол, лишившись головы, рук и ног. Тем не менее, туши продолжали издавать звуки и дёргаться, а отрубленные конечности хаотично ползали вокруг. Тогда Картезиус выудил из глубины плаща пузырёк, вытянул зубами пробку, сделал пару глотков и плюнул на ближайшую к нему «медсестру». Монстр воспламенился и стал с визгом дёргаться, утрачивая остатки человеческого облика.

Мужчина обернулся на стон – Мария Смирнова всё ещё лежала на операционном столе. Обнажённая и прикованная наручниками, она пришла в себя. Август протяжно выругался, достал агнитор, переключил на сканирующий режим и медленно повёл от лица вниз. На уровне верхней трети живота прибор уверенно заморгал синим – а вот и место ксеноморфа.

– Вам наркоз давали?

– Не понимаю... Кто вы? Я отключилась... Что...

– Ай, ладно!

Отбросив меч, Картезиус сложил ладони знаком «Нест» и резко ударил им в лоб женщину – она мгновенно провалилась в забытье. Малигнолог скинул плащ, закатил рукава рубашки и облил руки спиртом. Ещё раз выругался, взял скальпель, плеснул на него и на живот спирта, после чего сделал первый разрез. Мария тихонько застонала.

Сверху вниз, вправо, затем влево. Вздохнув, Август запустил правую руку в живот по локоть, стараясь нащупать личинку ксеноморфа. Между желудком и кишечником в мягкой склизкой массе удалось ухватиться за что-то твёрдое, змееподобное. Мужчина резко вытянул – в руках у него извивалось нечто, напоминающее то ли сороконожку, то ли миногу, то ли просто огромного червя. Существо шипело и старалось укусить схватившую его руку единственным зубом в широко раскрытой круглой пасти, из которой текла слизь с кровью.

Картезиус левой рукой дотянулся до стоявшей рядом банки с формалином и погрузил туда находку, быстро закрыв крышкой. Пока монструозный червь бился о стеклянные стенки, малигнолог осветил фонариком внутренности Марии. Как ни странно, кроме нескольких следов от укусов на двенадцатиперстной кишке, всё было невредимо. Радостно выдохнув, мужчина как можно быстрее наложил швы и перевязал женщину. Отпил ещё пару глотков из пузырька, плюнул горючей жидкостью на расползающиеся по комнате обрубки ксеноморфов, закинул пациентку на плечо и поспешил к выходу.

Уже на улице Мария Смирнова тихонько застонала. Август накинул на неё плащ и вернулся обратно в клинику, в которой занимался пожар. Взяв банку с личинкой ксеноморфа под мышку, Картезиус поджёг тушу мэлфаста, забрав насаженную на скальпель голову. На выходе малигнолога привлёк резкий неприятный запах. Он приоткрыл дверь слева по коридору, присмотрелся: посреди комнаты виднелся большой стеклянный тубус наподобие гроба, погружённый на медицинскую каталку. Мужчина подошёл поближе.

Импровизированный «гроб» был заполнен смесью формалина с чем-то жёлтым и маслянистым, отчётливо отдавал нотками корицы, квашеной капусты и лимонной кислоты. В жидкости покоилось раздувшееся тело брюнетки, чья грудная клетка мерно поднималась и опускалась – шёл процесс тератоморфной перестройки в ксеноморфа. Сбоку была приклеена табличка: «Neoplasma infestum, mod. 5».

В очередной раз выругавшись, Август ускорился. Положил около Марии голову, поставил рядом банку – и побежал обратно. Уже в дыму он выкатил из здания каталку с «гробом» и телом в нём. Подошёл к женщине, пытавшейся прикрыться плащом, улыбнулся.

– А красиво горит. Что думаете?

– Вы... Вы кто? Что происходит?

– Не помните... Дымом надышались, ясно, вон какое зарево. На вот, дыхните.

Мария наклонилась и принюхалась к небольшому пузырьку с чем-то синим. Пахло лавандой и гвоздикой. И почему-то сразу захотелось спать.

– Я...

– Спите, сударыня. Вам и так досталось.

***

– Невероятно! Просто невероятно!

Апертиор ходил вокруг стеклянного «гроба», в котором неоплазма уже пришла в себя и внимательно следила за всем вокруг, иногда оскаливаясь. Картезиус постучал костяшкой по стеклу – существо забило лапами, попыталось броситься.

– Ну хватит, не дразни.

– Это тебе хватит. Что за дрянь? Падре, но я таких никогда не видел.

– Так на ней же написано. Neoplasma infestum – Неоплазма агрессивная. Номер пятый. Я так понимаю, что первых четырёх ты уничтожил вместе с создателем. Эх, а было бы неплохо с ним потолковать.

Август покосился на отрубленную голову мэлфаста, ухмыльнулся.

– Скажи спасибо, что я тебе его голову притащил для опытов. Мог вместе с клиникой спалить. А то чуть было мешок не протёк – так и сиденья недолго запачкать.

– Ой, то есть тащить вот эту дуру тебе было несложно, а голову в мешке – уже всё.

Мужчины рассмеялись.

– Хьюг, давай уже, говори, что это за сволочь такая. И там, в банке, личинка – странная она.

– Август, ты нетерпелив... Ладно. Личинка как личинка. Напоминает позднюю стадию морулы кламаров. Есть все основания предполагать, что близкая к ним по систематике тварь.

– Но так они же из другого мира.

Апертиор молча кивнул. Подошёл к своему столу, взял мундштук и раскурил сигариллу.

– Я её хлороформом на днях травить буду. Сдохнет – вскрою, станет яснее... Кстати, название хорошо дано. Действительно злобная тварь, всё в стекло бьётся и пытается покусать.

– Поверь, взрослые они ещё хуже.

– Да я вижу... Эту мы изолируем в хранилище, блок С. Посмотрим, может, для чего-нибудь пригодится. Ну и шеф хочет лично поизучать, попробовать определить происхождение поточнее.

Картезиус кивнул.

– Так, за первые сутки могу сказать лишь примерно. Вне всяких сомнений, ксеноморфы появились вследствие тератоморфных экспериментов. Похоже, что личинка сначала готовила себе пищу, перестраивая метаболизм жертвы, а потом прорастала в её ткани уже по полной и происходило перерождение. Как ты описал вашу схватку – надо полагать, что нервная система заменялась ганглиями личинки, они руководили поведением и были в той или иной степени автономны. Учитывая схожесть с кламарами, могу предположить, что дрянь потенциально бессмертная и с повышенной регенерацией. Впрочем, хорошо горит.

– А формалин зачем?

– А вот это хороший вопрос. Похоже, что они в нём вызревают. Я вот от той, что в «гробу», кусок оторвал для биопсии. А ещё один высушил – он сначала сморщился, после почернел и сгнил. Видимо, они не смогли полноценно адаптироваться к воздуху на нашей планете. И выдержка в формалине нужна как бы для созревания. Возможно, он их ещё как-то активирует или типа того: иногда личинкам нужны химические сигналы, что пора расти дальше.

Малигнолог прошёлся по лаборатории, прищурился на коллегу.

– Это может быть изменённая личинка мэлфаста? Я знаю, что звучит странно и даже безумно...

– Вполне. Я пока не проводил секвенирования, но по результатам гистохимического анализа споры из того монастыря и ткани неоплазмы имеют очень похожий профиль. Так что я не исключаю такой возможности... Но не совсем ясно тогда, как именно они были преобразованы. Потому что, как нас учит классический бестиарий, споры мэлфаста убивают свою жертву и прорастают уже в могиле. Занятно, как ты любишь говорить.

– Занятно, даже очень. Мэлфаст не пойми откуда, ловушка в монастыре, поехавший схимник, который на основе выделений из неоплазмы занимался некромантией – и даже смог оживить абортуса и чучело собаки. Занятно...

Хьюг пожал плечами и выпустил струйку ароматного дыма.

– Ну, это ты тут следователь. А я так, апертиор. Моё дело – вскрытия и научный анализ.

– Не прибедняйся. Лучше скажи, как девица?

– О, с моей стороны всё прекрасно. Личинку ты извлёк правильно, даже швы наложил как следует. Удивительно, но ткани почти не пострадали. Конечно, есть масштабные жировые отложения, есть интоксикация, пара укусов, где эта дрянь питалась. Но всё пройдёт, недельку полежит – и пускай на фитнес идёт, вес в норму приводить... Ну а дальше – это по твоей части, я с живыми не очень хорошо общаюсь.

Август улыбнулся, пожал другу руку на прощание и вышел.

Мария лежала на кушетке в медицинской пижаме. Её спаситель возник как будто из ниоткуда – женщина успела задремать и не заметила гостя.

– Как вы себя чувствуете?

– Уже гораздо лучше, спасибо. Врачи говорят, что я полностью здорова, осталось только отойти после операции – и выпишут. Домой!

– Это радует.

Мужчина улыбнулся.

– А ведь я даже вашего имени не знаю. И что случилось. Помню только, как вы меня про пожар спрашивали...