Текст книги "Песни действия"

Автор книги: Артур Конан Дойл

Артур Конан-Дойль
Песни действия (Songs of Action, 1898)

Песня о луке

 
– Откуда этот лук?
– Из Англии, милорд.
Из тиса он, —
С седых времён
И тис, и эту землю,
Где тис растет,
Здесь чтит народ,
Живущий, рабства не приемля!
– Откуда тетива?
– Из Англии, милорд.
Она прочна, —
Струной-струна! —
Стрелком любима. Ну-ка,
О ней споём,
О крае том,
Где тетиву сплели для лука!
– Откуда, друг, стрела?
– Из Англии, милорд.
Она длинна,
Заострена,
Она – с пером гусиным.
Все пьют со мной
За край родной,
Где гуси пролетают клином!
– А где же, где же цель?
– Не в Англии, милорд.
За рубежом,
В краю чужом,
За дальним синим морем.
Наш львиный флаг
Там знает всяк,
Там – наша цель. А ну, поспорим!
– Откуда сей народ?
– Из Англии, милорд.
Он прям и горд,
Упрям и твёрд
В боренье за свободу.
За сердце пьём,
Что бьётся в нём,
За край, что дан уму от роду! [1]1
  © Перевод Евг. Фельдмана


[Закрыть]
 

Кремона

Французская армия под командованием маршала Виллероя, – в состав этой армии входила ирландская бригада, – удерживала укрепленный город Кремону в течение зимы 1702 года. Но в городе нашёлся священник-предатель, и однажды утром принц Евгений, главнокомандующий австрийской имперской армией, занял город, – весь и внезапно, – прежде чем кто-либо успел поднять тревогу. Виллерой и большая часть французского гарнизона попала в плен. Однако ирландцы – два полка под командованием Диллона и Берка, засев в крепости, – её месторасположение позволяло держать под контролем шлюзные ворота, – целый день обороняли её, и не оставили позиции, несмотря на все попытки принца Евгения перетянуть их на свою сторону. Не сумев захватить крепость, принц Евгений вынужден был оставить город. (Примечание А. Конан Дойля).

 
И грозен он, и страшен он, австрийский гренадёр,
Для вражьих стен и башен, австрийский гренадёр.
Издалека, почти в ночи
Они пришли и – и т-с! молчи! —
Проникли утром в сонную Кремону.
 
 
Ни шёпота людского, ни ржанья лошадей.
Пехота – лотарингцы, а конница – Дюпрей.
Сошлись на площади в тиши.
Светало… Местных – ни души…
И – захватили сонную Кремону!
 
 
Вскочил с постели маршал, отважный Виллерой.
Забыл парик напялить прославленный герой.
«Я потерял моих ребят,
А те – меня. Эх, будь я клят!
И вместе потеряли мы Кремону».
 
 
Евгений, принц австрийский, смеясь промолвил: «Да!
Мы вас перехитрили. Победа, господа!
Мы захватили Цитадель.
Наш гордый флаг видать отсель:
Вон, чёрно-желтый, вьётся над Кремоной!»
 
 
Майор Дэн O’Махони грохочет на плацу:
«Шесть сотен нас, ирландцы! Нам сдача не к лицу!
Надеть рубашки – и айда!
Какое утро, господа!
Пройдемтесь-ка по улицам Кремоны!»
 
 
Майор Дэн О’Махони грохочет у ворот:
«Шесть сотен нас, ирландцы! Вперёд! Вперёд! Вперёд!
Живей, Диллон! Быстрее, Берк!
Нас ждут резня и фейерверк,
Но мы австрийцам не сдадим Кремону!»
 
 
Майор Дэн О’Махони – бригада под рукой.
Вошли ребята в крепость, что встала над рекой.
Майор: «Позора – не хочу!
За мной, друзья, плечом к плечу!
Вовек австрийцам не видать Кремоны!»
 
 
Евгений, принц австрийский, не рад своей судьбе.
Наёмного ирландца потребовал к себе.
«Макдоннелл, поспеши к своим.
Они одни, скажи ты им,
Мне не сдались в захваченной Кремоне!»
 
 
Парламентёр Макдоннел спешит через овраг.
К его сержантской пике привязан белый флаг.
А над рекою – бодрый крик:
«Мужайтесь, Клер и Лимерик,
Последние защитники Кремоны!»
 
 
Парламентёр – майору: «Австрийских войск не счесть.
Пустите наших к шлюзу, покуда время есть.
Вернусь ни с чем, – ужо тогда
Вам худо будет, господа:
Австрийцы вас не пощадят в Кремоне!»
 
 
Майор: «Коль это правда, мы остаемся тут,
И шлюзные ворота австрийцы не возьмут.
Евгений не отдаст приказ,
Покуда будешь ты у нас.
Будь гостем у защитников Кремоны!»
 
 
Кровавый день! – Германцы – на штурм – ура! ура!
Кровавый день! – Убитых – во рву – растёт – гора.
Уже река красным-красна,
А что с победой? – Неясна.
(«Евгений, хрен тебе, а не Кремона!»).
 
 
Кровавый день! – И снова – ба-бах! ба-бах! ба-бах!
Пехота – лотарингцы, дюпрейцы – на конях.
Здесь Таафе и Геберштейн,
Гусары с Рейна (дивный Рейн!),
Все – в битве: высока цена Кремоны!
 
 
Орут, орут германцы, орут – в ушах звенит.
Орут они и бьются, как волны о гранит.
Мужайтесь, Лимерик и Клер!
Ирландцы – доблести пример.
Ну, кто захватит выход на Кремону?
 
 
Воскликнул принц Евгений: «Тьфу, не хватает зла!»
Воскликнул принц Евгений: «Удача – уплыла!»
Воскликнул принц: «Отходим прочь!
Темнеет; скоро будет ночь.
Боюсь, дела закончены в Кремоне».
 
 
Уокоп – Маколиффу: «Австрийцы отойдут».
Майор Дэн О’Махони: «Да, больше не попрут.
А мы сумеем как-нибудь
Им указать короткий путь,
Короткий путь из города Кремоны».
 
 
Вперед! – И захватили у Нойберга штандарт,
И барабан – у Диака (ха-ха, вошли в азарт!).
Австрийцы конные – вдали,
Вдоль По печально отошли,
Понурившись, оставили Кремону.
 
 
Ирландцы торжествуют, – их двести на стене.
Четыреста – погибли, служа чужой стране.
Ирландец, – лучше нет бойца,
Он всюду бьется до конца, —
И в Дублине, и в неродной Кремоне.
 
 
«Отличная работа! – промолвил де Водрей. —
Диллон и Берк, прославит вас Франция, ей-ей!
Что ни попросите сейчас,
Всё будет сделано для вас,
Героев отвоеванной Кремоны!»
 
 
Майор Дэн О’Махони: «Нас подняли чуть свет.
На нас – одни рубашки, штанов же – нет как нет.
Мы этим очень смущены.
Дозвольте нам надеть штаны:
Прохладно нынче вечером в Кремоне!» [2]2
  © Перевод Евг. Фельдмана


[Закрыть]
 

ШТУРМОВАЯ КОЛОННА

 
Барроу слышит от Поля Лероя:
– Узкая брешь не задержит героя.
Двинемте дружно,
Двинемте – нужно! —
Двинемте разом, – наш будет форт!
Десять моих да твоих два десятка,
Хендерсон (прозвище «Мёртвая Хватка»),
Хенти (противнику будет несладко!),
Также – Макд?рмотт (дерётся, как чёрт!).
 
 
Барроу молвит Полю Лерою:
– Трудное дело будет, не скрою.
Шутка ли: в целом,
Все под прицелом,
Вкопаны мины, – как подойдёшь?
Впрочем, забудем и ахи, и страхи:
Сорок шагов, – и увидим их ряхи,
Сорок шагов, – и увидим их бляхи,
И сапоги, и рубахи их тож!
 
 
Барроу слышит от Поля Лероя:
– Вон уж и солнце встаёт за горою!.
Порозовело,
Повеселело
Хмурое небо, – так-то дружок!
Я с полшестого буду в движенье:
Сорок шагов, – и я в гуще сраженья,
Мой субалтерн1 приведёт подкрепленье,
Двинет, как только услышит рожок!
 
 
Барроу, выждем сигнала… Но, странно,
Вижу, в глазах твоих стало туманно.
Ты медальон достаёшь из кармана,
Жарко целуешь его… Без обмана,
Где медальон раздобыл, говори!
Он ведь на Эми моей красовался;
Покрасовался и вдруг – потерялся.
Как у тебя медальон оказался?
Как, негодяй? Говори и не ври!
 
 
– Небо, Лерой, мне шепнуло намедни:
День мой сегодняшний – день мой последний.
То, что скажу я, не ложь и не бредни:
Да, твоя Эми носила его,
Да, он при мне, – как он, Господи, ярок! —
Но не подумай, что это подарок,
Нет, не подарок, – совсем не подарок:
Эми ведь любит тебя одного!
 
 
В танце украл я его незаметно.
Я твою Эми люблю беззаветно,
Но ни словечка,
Ни полсловечка
Ей не сказал – и уже не скажу.
Только тебя она, милая, любит,
Только тебя она в мыслях голубит.
Время такую любовь не погубит,
Я ж подошёл к своему рубежу!
 
 
– Барроу, Барроу, низкий предатель!
Как же ты мог, ты, мой друг и приятель!
Эми – верна мне.
Ты же… Сполна мне…
И разговор с тобой будет иной…
Всё, что угодно, прощу, но – не это…
Всё, но… Внимание: в небе – ракета!
Крепость, Макдугалл, возьмём до рассвета.
Смело, йоркширцы, в атаку – за мной!
 

* * *

 
– …Ты, отругав меня, Эми, отчасти
Будешь права. Но, учти, что в несчастье
Ум помутили мне чёрные страсти.
Мне ли, безумному, грех не скостить?
Да и, к тому же, его беспредельно,
Стало мне жаль, когда ранен смертельно
Был он в сраженье,
В это мгновенье Всё я сумел и понять, и простить!
 
 
Умер он. Молвил я: «Мир вам, страдальцы!»
Взял медальон я, разжав его пальцы,
Тот, что он в вальсе…
(«Господи, сжалься! —
Думала Эми, – милость яви
Другу, который красив был на диво,
Другу, в котором всё было правдиво,
Другу, который солгал, умирая,
Другу, что лгал у могильного края,
Ради меня, – ради нашей любви!»). [3]3
  ©Перевод Евг. Фельдмана
  17-26.10.2003
  7.04.2004 (ред.)
  11.02.2004 (ред.)
  Публикации:
  1. Артур Конан Дойль. Баллады из книги «Песни действия». Песня о луке. Кремона. Штурмовая колонна. Песня о британских границах. Шахта Пеннарби-Майн. Ирландский полковник. Притча. Дочь франклина. Старый охотник. // Побережье: Литературно-художественный ежегодник. Филадельфия (США), 2004. Вып. № 13.
  Адрес в Интернете:
  http://www.coastmagazine.org/coast/13/texts/translations/Feldman-tr-2004.htm
  2. Артур Конан Дойл. Штурмовая колонна. (Неизвестные строки «отца детектива»). // «Третья столица». Еженедельная общественно-политическая омская газета. № 6 (204), 26 августа 2004 г. – 32 с. – С.5.
  3. Джон Хейвуд. Уильям Гаррисон Эйнсворт. Артур Конан Дойль. (Переводы). // Сегодня и вчера. Антология: в 3 т. – Омск: книжное издательство, 2005. Том 1. – 544 с. – С. 347–370. – С. 359–361. ISBN 5-85540-500-1 (1 т.), ISBN 5-85540-499-4.


[Закрыть]
 

Песня о британских границах

 
Чем отмечены контуры наших границ?
Чем приметны, индиец, у нас рубежи?
Гималаями, чудом подлунного мира?
Или, может, горами-долами Кашмира?
Или Идом, что плавно течет перед нами
От Аттоха до устья с пятью рукавами?
«Нет, не тем!»
Ну тогда ты скажи-подскажи,
Чем отмечены контуры наших границ?
 
 
Чем отмечены контуры наших границ?
Чем, бирманец, границы приметны у нас?
Может, вехой, что где-то вблизи Мандалея?
Может, след – у Като? Может, сил не жалея,
Мы от Бамо на юг двинем прямо к Кьянг-маю,
Где рубины в земле, это точно я знаю?
«Все не то!»
Ну так чем же, ответь мне сейчас,
Обозначены контуры наших границ?
 
 
Чем отмечены контуры наших границ?
Африканер, ты ясность не сможешь ли внесть?
Поселеньем туземным – зулусским краалем?
Дракенсбергом? Извилистым бурным Ваалем?
Или Шире, – рекой мозамбикского края,
Что спешит, в океанские воды впалая?
«Все не то!
Понадежнее способы есть
Обозначить пределы британских границ!»
 
 
Чем отмечены контуры наших границ?
Египтянин, ты дашь ли ответ? И какой?
Их следы не в песках ли Луксора однако,
Где стоят расписные колонны Кранака?
И не там ли, где речка течет по стремнинам
Меж страной Эфиопией и Бишарином?
«Нет, не там!»
Не ручьем, не ключом, не рекой
Мы отметили контуры наших границ.
 
 
На восток ли, на запад, – куда ни взгляни,
Всюду видишь единый и памятный знак.
Изменяются небо, земля, языки,
Но саксонские волны, всему вопреки,
Охраняют могилы в далеком краю,
Где британские братья погибли в бою.
Что ни шаг,
То могилы солдатские, – так
Обозначены контуры наших границ! [4]4
  © Перевод Евг. Фельдмана


[Закрыть]
 

Шахта Пеннарби-Майн

 
Пеннарби-Майн – и крута, и темна.
Восемь футов – её ширина.
Вглубь – восемьсот (Под ногами нетвердо:
Включён подъемник Уинчмена Форда).
«Вниз не смотри
И возьми себя в руки!» —
Первооснова шахтерской науки
В Пеннарби-Майн.
 
 
Раз незнакомца сюда занесло.
Вот где от меха народ затрясло!
Модный костюм, котелок да ботинки, —
Весь из себя как с журнальной картинки.
Встал на носки
И спустился, лощеный,
Словно бульвар ему был здесь мощеный
В Пеннарби-Майн.
 
 
– Прибыл из Лондона. Золото? Да?
Что вы копаете? Ах, господа!
Дайте лопату! Зуд меня гложет:
Что-то и я накопаю, быть может!
Ну и жара!
Неужели всё время
Спину вам гнет, словно тяжкое бремя,
Пеннарби-Майн?
 
 
Так повстречались не люди – миры:
Тяжкой работы и легкой игры.
Видя. как пот прошибал джентльмена,
Громко смеялась шахтерская смена.
– Браво, дружище!
– Замёрзнешь – согреем! —
Эхом гуляло по галереям
Пеннарби-Майн.
 
 
Карнбрей Боб, пеннарбийский мудрец,
Гостю сказал: – Здесь, увы, не дворец!
Ежели запах учуяли серный,
Значит, вы знак получаете верный
Глубже копнуть, —
Навсегда здесь остаться.
Стоило б каждому с этим считаться
В Пеннарби-Майн!
 
 
Олово! – вдруг перебил его гость.
В жилу хотел бы ткнуть свою трость,
И потянулся, и в черную яму
Ухнул, да так, что не вспомнил и маму!
– Господи!
– Надо ж такому случиться! —
Как побледнели чумазые лица
В Пеннарби-Майн!
 
 
Нет! Уцепился за узкий карниз,
Ногти ломает, не падает вниз.
– Клети дождитесь! Эй, сэр, осторожно!
Эта веревка – совсем ненадежна!
Нет, все равно
Ухватился за стропы!
Тянем! – кричали вокруг рудокопы
Пеннарби-Майн.
 
 
– Дружненько! Разом! Ну вот, наконец…
Гость-то наш – дышит! Какой молодец!
Дышит, как бык, а не фат с Пикадилли.
Вот где геройство! Всех убедили,
Даром что франтом
Явились вначале.
Сэр, вашу руку! – шахтеры вскричали
В Пеннарби-Майн. [5]5
  © Перевод Евг. Фельдмана


[Закрыть]
 

Поле для игры в гольф

 
Дует бриз на пригорке.
Задвигаем конторки!
Выйдем в поле, где клюшки и лунки,
Где цветение дрока
Впечатляет глубоко,
Где играют спортивные струнки.
Голубые палаты,
Где любые кантаты
Исполняет пернатое племя,
Игровые площадки
Или царство брусчатки, —
Выбирайте же, – самое время!
 
 
О мячах и о метках,
О любителях метких
Мы расскажем врачам, – а военным
Об участках препятствий,
Чтоб среди неприятствий
Был конечный успех – непременным.
Зачарованный вешкой,
Здесь политик с усмешкой
Говорит о «возвышенной цели»,
Здесь не квёлые клушки,
Здесь весёлые клюшки,
Здесь душа, здесь – восторг на пределе!
 
 
Ах, нечасто мы всё же
Прикасаемся к коже,
То бишь, к ручке, к её рукоятке,
Но со сталью упругой,
Как с любимой подругой,
Мы, встречаясь, дрожим в лихорадке.
Где спортивные клики,
Одобрение клики —
Грех великий, а радость – ничтожна:
Ведь с удачным ударом
Дар, доставшийся даром,
Право слово, сравнить невозможно!
 
 
Приходите, актёры,
Школяры, прокуроры,
Если злая хандра одолела.
На лужайке спортивной
От болезни противной
Вы избавитесь, – милое дело!
Мы устали от странствий
В бесконечном пространстве,
А идти ещё – годы и годы
Обо всём позабудем,
Ныне счастливы будем,
Если завтра вернутся невзгоды! [6]6
4-26.04.2004  ©Перевод Евг. Фельдмана
  Публикации:
  1. Артур Конан Дойль. Поле для игры в гольф. Притча. Безрассудный стрелок. Дочь франклина. Ирландский полковник. // «Складчина». Литературная газета № 3 (15). Июль 2004 г. Омск. – 32 с. – C.10–11.


[Закрыть]
 

.

УМИРАЮЩИЙ ПСАРЬ

 
Мне стало жарко, – собаки
заливались на все голоса, —
Себя не жалея, провёл в седле я
в тот день полтора часа.
«Джек, у меня чахотка, —
сказал я брату, – беда!»
И вот, не успел оглянуться,
как меня привезли сюда.
 
 
Ночью вспотел я, – слабость
меня охватила потом.
А нынче горло схватило, спёрло,
каждое слово – с трудом.
Замучил тяжёлый кашель,
не вижу, где тьма, где свет,
Беда! Не успел оглянуться,
и вот я – живой скелет.
 
 
И раньше-то весил мало,
а нынче – живой скелет,
И раньше-то весил мало,
а нынче – сошёл на нет.
И раньше-то весил мало,
а нынче, скажу без затей,
Вешу я ровно столько,
сколько самый худющий жокей.
 
 
Доктор твердит: причина,
что я тощего стал тощей,
В хворобных каких-то тварях,
что вроде сырных клещей.
Зовут их… Кажись, «мукробы»,
точно не помню я,
Но «муки» они мне «робят»
и не дают житья.
 
 
Всё, моя песня спета,
знаю, дела мои – швах.
Люди молчат, но это
прочёл я в людских глазах.
Херст за конюшней присмотрит,
за псарней – мой Джек дорогой,
Хотя присмотреть за сворой
я могу, как никто другой.
 
 
Всяк подтвердит, кто знает,
что я говорю не зря:
Нынче во всём Суррее
лучшего нет псаря.
Каждого пса щеночком
помню. Лежу пластом,
Но если увижу, что машет хвост,
я скажу, кто машет хвостом.
 
 
Чую природу, слышу
голос её живой!
Чую природу, знаю
каждый скулёж и вой.
Рядом со мной проведите
четыре десятка псов
И сорок их кличек вспомню
на сорок их голосов.
 
 
Книжек я не читаю,
мне ни к чему они.
Лошади и собаки, —
в них и труды, и дни.
Лошади и собаки, —
им я душевно рад:
Мне всегда интересно,
о чём они говорят.
 
 
Бешенство! То-то страсти! Сколько прошло? Пять лет.
Нейлер, пёсик мой бедный! – Помните или нет? —
Тащил я его из псарни, как тащат больных бродяг,
А после мне сказали,
что я спас остальных собак…
 
 
Помню, Хозяин сказал мне:
«Тебе бы за это, брат,
Крест Виктории дали,
когда бы ты был солдат».
Стало быть, мне в награду
орден бы дали – да-да! —
Когда бы в солдатском званье
я пребывал тогда.
 
 
Явился Священник с Библией,
пожелал мне её прочесть.
«Здесь всё, – пояснил Священник, —
обо всём, что на свете есть».
«А есть ли там о лошадках?» —
спросил я его всерьёз,
И он всякой всячины на вопрос означенный.
выдал мне целый воз.
 
 
Читал он мне долго-долго,
и, что интересней всего,
Там ни одна лошадка
не ржёт, как здесь, «и-го-го!»
И я сказал Священнику:
«Понятное дело, сэр:
Лошадка – библейская, древнееврейская,
и ржёт на другой манер!»
 
 
Когда Священник был мальчиком,
учил я его, как мог,
В седле держаться, но, надо признаться,
Священник – плохой ездок.
Священник твердит… О Боже,
я слышу охотничий рог!
Скорее окно откройте,
чтоб я свору услышать мог!
 
 
По землям нашего Сквайра
бежит она… Вот-те на!
Да это же лает Фанни!
Ей-Богу, она! Она!
Вот старый Боксёр залаял,
вот Храбрый залаял сам. —
Я не хвастал, сказав, что знаю
всю свору по голосам!
 
 
А ну-ка приподнимите…
Полюбуюсь минутку-две:
Вон Сквайр на мидлендской кобыле
скачет по мокрой траве.
Лошадка должна быть умной, —
иначе какой в ней прок? —
Чтоб осилить могла бы и холмы, и ухабы,
и лес, и душистый дрок.
 
 
Ты, что ягнёнок, блеешь. —
Джек, прекрати, наконец!
Рыдать? Да на кой? – Ты вспомни, какой
я прежде был молодец!
Даже гордые дамы не бывали упрямы
со мною наедине.
Прибегали соседки в лесные беседки
и без боя сдавались мне!
 
 
Славное было время!
В поле – шумной ордой:
Пёрселл скакал на чалой,
Доктор скакал на гнедой,
На серо-стальной – Хозяин;
не Бог весть какая масть,
Но лошадь, бывало, одолевала
ручей в двадцать футов, – страсть!
 
 
Кейна отлично помню
и Макинтайра – тож.
Здешних помню, нездешних,
старых и молодёжь.
Полный дом гостей! До мозга костей —
джентльмены. Жаль, господа
Нашу славную свору в её лучшую пору
уже не застали тогда.
 
 
Чу! Свора резко вдоль перелеска
рванула по следу – ату!
Притомились кони от такой погони,
поспеть им невмоготу.
Ветер в спину свищет, лис дорогу ищет, —
и найдёт! – и тогда, боюсь,
Вернётся свора, вернётся скоро,
вернётся ни с чем, клянусь!
 
 
Ха! Кто из норки там на разборки
крадётся? В глазах – огонь!
И – вперёд, на север, – в поля, где клевер;
но свора не мчит в погонь.
Ни пёс, ни псица за ним не мчится,
там всякий впал в слепоту.
Эй, Мэгги, жёнка, ты крикни звонко,
крикни вместо меня: «Ату!»
 
 
Ты слышишь? Лают, мне слух ласкают.
Ну, слава те! Взяли след.
Бегут из чащи и лают, – слаще
на свете музы?ки нет.
Их век лечил я, их век учил я,
и, Мэгги, пойми меня:
По ним я люто тоскую, будто
они мне и впрямь – родня.
 
 
«Всему – свой предел и время», —
Священник твердил не раз.
И конь, и пёс, и охотник
встретят свой смертный час.
Мой пыл всегдашний – мой день вчерашний,
который уже не вернуть.
Я тоже – скоро… Задёрни штору…
Мэгги, хочу уснуть… [7]7
  Ноябрь-декабрь 2004
  Январь 2005
  26.02.2005
  10-13.05.2005
  14-16.05.2005 (ред.)
  19.05.2005 (ред.)
  ©Перевод Евг. Фельдмана
  Публикации:
  1. Артур Конан Дойль. Умирающий псарь. // Вестник Омского университета… 2008. № 2. – 162 с. – С. 155–156.
  ISSN 1812–3996.
  Тираж 200 экз.


[Закрыть]
 

«СКАКАЛ НА ОХОТУ ХОЗЯИН…»

 
Скакал на охоту хозяин
Под небом осенним и мглистым,
Скакал он вьючной тропою,
Скакал он с пеньем и свистом.
«Вернитесь домой, ваша милость:
Недоброе нынче мне снилось!».
Полыхнул огонь. Грохнул выстрел. – Конь
Понёсся. – Предатель, Каин,
Кто свершил такое преступленье злое?
Прости-прощай, хозяин!
 
 
Вернулся с охоты хозяин.
Друзья принесли его тело.
Глаза – навеки закрыты,
Лицо его – мертвенно-бело.
«Кто знал бы, что снова… снова…
Мы встретим здесь вас… такого?»
Я схватил миледи. «Здесь твоей победе
Не бывать! Был твой умысел таен.
Вышло зло наружу. Марш на плаху! Ну-же!»
Прости-прощай, хозяин! [8]8
  10.10.2007
  ©Перевод Евг. Фельдмана
  Публикации:
  1. Семь веков английской поэзии. Кн. 3 / Сост. Е.В.Витковский. – М.: Водолей Publishers, 2007. – 1008 с. – С. 224…
  ISBN 978-5-902312-33-8 Тираж 1.000 экз.


[Закрыть]
 

«ФУДР?ЙАНТ»,
корабль военно-морских сил Её Величества

Смиренное обращение к советникам военно-морского ведомства Её Величества, которые продали Германии старинное судно – флагман Нельсона – за тысячу фунтов стерлингов.

 
Безденежье – удел глупцов,
А мы… Себе мы – не враги:
Наследство дедов и отцов
Мы выставляем на торги!
В делах застой, карман пустой.
Наш хлопок, уголь – кто берёт?
Торгуй святым; святое – дым.
Вперёд, вперёд!
 
 
Очаг Шекспира (господа,
За это кое-что дают!),
Уютный домик (не беда,
Что это – Мильтона приют!),
Меч Кромвеля (хотите, нет?),
Доспех Эдварда (о, восторг!),
Могила, где лежит Альфред, —
Отличный торг!
 
 
Сбыть мрамор – тоже не позор
(Большая выгода при сём!).
Эдвардов разнесём Виндзор,
Дворец Уолси разнесём.
Не будь ослом, – продай на слом
Собор святого Павла. (Ай,
Какой барыш! – Чего стоишь?
Считай! Считай!
Ужель неясно, торгаши,
О чём ведётся эта речь? —
Не отовсюду барыши
Вам дозволяется извлечь!
Историю не продают,
Здесь неуместен звон монет.
Мы продаём и жизнь, и труд,
Но славу – нет!
 
 
На бойню отведи коня
(Он, старый, срок свой пережил!),
Лакея не держи ни дня
(Тебе он, старый, отслужил!), —
Но взгляд широкий обрети
На то, чем наш народ богат,
И славный флагман вороти,
Верни назад!
 
 
И если нет, куда ни кинь,
Стоянок лишних никаких,
Старинный флагман отодвинь
Подальше от путей морских.
Открой кингстоны. Пусть умрёт,
Когда иного не дано,
И с флагом, с вымпелом уйдёт
На дно, на дно! [9]9
  25-26.05.2004
  ©Перевод Евг. Фельдмана
  Публикации:
  1. Семь веков английской поэзии. Кн. 3 / Сост. Е.В.Витковский. – М.: Водолей Publishers, 2007. – 1008 с. – С. 224–226.
  ISBN 978-5-902312-33-8
  Тираж 1.000 экз.


[Закрыть]
 

ФАРНШИРСКИЙ КУБОК

 
Кристофер Дейвис
Сел на Мейвис,
Сэм Грегор – на Фло, на Флоридку,
Джо Чонси – на Дачника,
На неудачника
(Но Джо б разогнал и улитку!).
Здесь были: Цирцея,
Робин, Боадицея,
И Честерский Боцман, и Ли,
И Ирландка, что ранее,
В Великобритании,
На бегах обойти не смогли.
 
 
Маршрут лошадок
На старте был гладок,
Затем – резко в гору; там
Четыре фута
Под гору – круто! —
И – к мельнице; дальше – к садам,
К шлюзу Уиттелси.
Но кого, спроси,
Здесь преграды сдержать могли б?
Любая преграда —
Ничто: награда
Фарнширский кубок! – Гип-гип!
 
 
Букмекеры! Ставки!
В давке у лавки
Обсуждаются стати и масти.
Леди – в бархате, в шёлке,
Джентльмены – с иголки.
(Ипподромные страсти-мордасти!).
Молвил Браун: «Из сфер мы
Не из этих, – мы с фермы,
 
 
Мы – народец простой, неспесивый,
Но явились на скачки
Поучаствовать в драчке
Мы с кобылкою старой и сивой.
 
 
Пусть моя животинка —
Далеко не картинка
(Мы не льнём к благородным лошадкам!),
Ноги – тонкие палки,
Грива – вроде мочалки
Да и та уж облезла порядком, —
Но при всём, брат, при этом
Лошадёнка – с секретом», —
Молвил фермер с усмешкой игривой,
И умолкнул, и снова
Не промолвил ни слова
О лошадушке старой и сивой…
 
 
И заржали букмекеры,
Что точны, как аптекари,
В том, что ставок и шансов касается.
«Ставка – сто к одному!»
«Заключаю!» «Приму!»
«Эта ставка весь день не меняется!»
«Может быть, окосеет,
Может, вся облысеет
На финише эта кобылка?»
«О её родословной
Говорит, безусловно,
Владельца кривая ухмылка».
 
 
Тут же выползли слухи
В фантастическом духе:
Буцефаллос – родитель коняшки!
«Пятьдесят к одному!»
«Заключаю!» «Приму!»
«На поджилки взгляните, на ляжки!»
«Тьфу! Совсем неухожена!»
 
 
«Джентльмены, похоже на
То, что все мы для Брауна – веники!»
Так усмешку простецкую
Деревенскую, детскую
Прочли городские мошенники.
 
 
Браун молвил: «На бочку
Деньги выложил. Точка.
Ай, худоба моя, расхудоба,
Даже будучи биты,
Мы с фортуною – квиты,
Если тяжко потрудимся оба!»
Панорама приятными
Разноцветными пятнами
Засверкала от шляп и от юбок.
Знала публика пёстрая,
Что борьба будет острая:
Награда – Фарнширский кубок!
 
 
Вороные и чалые —
Озорные и шалые,
Каурые – лучезарные.
Но волнуются зрители:
Кто же тут победители?
Кто осилит преграды коварные?
Старт! – Мелькают копыта,
Пылью тропы покрыты,
Что изрыты, как в яростной сшибке.
Сходу – через преграды!
Все радёхоньки-рады,
Приземлясь без единой ошибки!
 
 
Словно шарики в лузу,
К Уиттелсийскому шлюзу
Полетели, помчались лошадки.
Робин, Ли, и Цирцея,
И Боадицея
Чуть отстали на ровной площадке.
 
 
А вот Дачник, хвороба,
Сзади к лидеру – о-ба! —
Пристроился, – прямо липучка!
Недотёпой считался,
Но, вишь, оказался
На поверку – та ещё штучка!
 
 
Ослабли Цирцея,
Робин, Боадицея,
А Ли, пусть без явной увечности,
Но ужасно страдая,
Побежал, припадая
На все четыре конечности.
Вот и Боцман сдался.
А кто же остался?
Трое вошли в их число,
Всего лишь трое:
Эти герои —
Ирландка, Дачник и Фло.
 
 
Какой союз! —
Уиттелси, шлюз,
Четыре фута барьер.
За ним – с водицей
Ров. Словно птицы,
Взлетели! Вперёд! В карьер!
Хотя бы дьявол
Им палки ставил
С криком: «Стой, говорю!» —
Что дьявол значит,
Коль приз маячит
Бегущим ноздря в ноздрю!.
 
 
Ну-ну, лошадушки,
Крепитесь, ладушки,
Ирландка, Дачник и Фло!
Но кто, бедняжка,
Там рухнул тяжко?
 
 
Кому там не повезло?
Победа, увы, была
Так близко! Фло – выбыла!
Во рву подвернула ножку.
Джо и Дачник, в надежде
На приз, как прежде,
Готовы разбиться в лепёшку.
 
 
«Дачник – победа!»
«Джо Чонси – победа!»
«Победа!» – сильнее грома
Букмекеры, леди
О близкой победе
Шумят с трибун ипподрома.
Пускай этот Дачник
Всегда неудачник,
Но Джо, разогнав его тушу,
Обгонит природного
Скакуна благородного,
Обгонит – за милую душу!
 
 
«Дачник – победа!»
«Джо Чонси – победа!» —
Гремит, как валы прибоя.
Но не гром, не рокот,
А копытный цокот
Джо слышит рядом с собою.
«Ирландка! Малышка!
Жми! Дачнику – крышка!» —
Кричат. Невтерпёж кому-то?
Выходишь на финиш, —
Вселенную сдвинешь,
Когда в запасе – минута!
 
 
Бегут коняшки,
Не дав промашки.
Ведь приз-то – не грош в кармашке.
Бичи, что в воздухе
 
 
Не знают роздыха,
Им жгут-обжигают ляжки.
И вдруг… Джо Чонси,
Умом не тронься:
Кончилась эта пытка:
Была Ирландка,
Сплыла Ирландка, —
Побеждена фаворитка!
 
 
Не надо жалоб,
Мол, не мешало б
Фортуне быть без капризов.
Есть мозг и есть тело,
Что делают дело,
И нет никаких сюрпризов.
Фортуна? – Да всуе
Её поцелуи!
Беги от красивых губок!
Кто сказал «неудачник»? —
Славен Джон, славен Дачник
В борьбе за Фарнширский кубок!
 
 
Что ж с кобылкою сталось,
Коей сам Буцефаллос
Был возможным родителем? Что там
Стало с сельским хозяином,
Показавшимся Каином
Хамью, городским идиотам? —
Шла в тот день хромоногая
Лошадёнка убогая,
И всё кашляла, и чихала,
Но обидного, злого,
Ни единого слова
От хозяина не слыхала.
 
 
Кто-то был при наваре,
Кто-то – в полном прогаре
Из-за этой вот самой лошадки.
 
 
Фермер – счастлив: «Дружище,
Огребли мы деньжищи,
И дела наши нынче не шатки!
Ты стара, но при этом
Ты – лошадка с секретом,
Ты – лошадка с особым галопом:
От такой вот старухи
И бывают прорухи, —
Я не врал городским остолопам!» [10]10
  11.10.-26.10.2004
  4-5.11.2004 (ред.)
  ©Перевод Евг. Фельдмана


[Закрыть]