Текст книги "Хроника гениального сыщика"

Автор книги: Артур Кангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 21
Красные шапочки

1.

От лютых зверств банды «Красные шапочки» Москва содрогнулась.

– Почему их прозвали «Красными шапочками»? – я, акушер Кусков, начал предварительный анализ. – Они как-то связаны с французским сказочником?

– Не думаю… – возразил сыщик Рябов. – Скорее всего, они просто их носят.

– Где они продаются? – сощурился я.

– На Новом Арбате. В торговом центре «Валдай».

2.

В «Валдае» мы подошли к никелированной стойке кафетерия. За ней гордо возвышалась Люси (мы узнали по бейсику), сексапильная продавщица с длинными и упругими ногами, тяжелой грудью и крепким задом.

– Нам два кофе без сахара, – хлестко заказал Рябов.

– Мне с сахаром… – потребовал я.

Люси пристально взглянула на нас и поправила подвязку чулок на левой ноге.

– Красные шапочки, – в проброс произнес сыщик.

Краля насторожилась:

– Что вы сказали?

– Красные шапочки… – опять, как бы невзначай, обронил Рябов.

Люси уронила кофейник на пол. Обожгла себе ногу:

– Ай-ай!

И тут мы услышали объявление по местному радио: «На втором этаже начинается осенняя распродажа красных шапочек. Сектор 16».

Молодыми сайгаками мы кинулись к эскалатору.

3.

Вся банда кучно толклась в вышеозвученной секции.

Откормленные жеребцы с узкими лбами и платиновыми мобильниками в нагрудных карманах.

Душегубы не спеша примеряли красные шапочки.

Я хотел выхватить свой вороной парабеллум, открыть стрельбу на поражение, но Рябов меня тормознул:

– Их больше тридцати, а нас двое. Лучше приглядимся, кто у них джокер.

Главаря заметить мы тут же запеленговали.

– Паук, Паук, – уважительно обращались к нему душегубы.

Ему же они раболепно преподнесли элегантную шапочку из красного бархата, расшитую черным жемчугом.

– Вот с ним-то у нас и будет схватка, – процедил сквозь зубы сыскарь.

4.

Дома мы нырнули в сеть интернета. Оказывается, Паук работал главным спасателем на Москве-реке. Для прикрытия.

На метро мы добрались до Речного вокзала.

Вид ставки центрового бандита изумил нас. Заржавелый катер «Надежда» с выбитыми иллюминаторами и полуистлевшим трапом.

Мы с Рябовым осторожно взобрались по трапу, запрыгнули на борт, заглянули в щелочку иллюминатора.

Паук примерял перед осколком зеркала свою обновку, расшитую черным жемчугом.

Рядом, на грязном топчане, щеголяя полуобнаженными ногами (в красных подвязках, но без чулок), возлежала наша старая знакомая, подавальщица Люси, в свое время так и не напоившая нас арабским кофе.

Сыщик нырнул в трюм. Я за ним.

Там, в дегтярной темноте, Рябов прикрепил пластитовую шашку к канализационной разводке, а радиопульт с пульсирующим янтарным глазком положил в карман брюк.

Мы вынырнули из трюма и вновь приникли к иллюминатору.

5.

– Паучок, – капризно поджав губки, ворковала Люси. – Мне опротивел этот кавардак! Ты что мне обещал? Париж… Ты сулил роскошный завтрак у Триумфальных ворот… Ты клялся устроить ужин из миног при витых свечах в «Мулен Руж»!.. А что я имею? Ржавую «Надежду»? Сгнившие леера? Осколок чмошного зеркала?

Люси ошалело обвела взглядом стены каюты, разгромленный умывальник, обломок зеркала, прилепленный жвачкой к пожарному щиту.

– Триумфальные ворота подождут. Сначала избавимся от этих «Красных шапочек».

– От наших пацанов? – Люси взметнула собольи брови.

– Москва опустошена. Больше стричь некого. Теперь наши ребятки захотят постричь меня, – Паук снял красную жемчужную шапочку, сунул в карман замасленной телогрейки. – Молодые волки всегда сжирают матерого.

– Ты меня пугаешь…

Паук гулко постучал кирзовым сапогом об пол катера.

– Слышишь звук? Катер отлит из золота высшей пробы, лишь поверху забрызган ржавчиной.

– Мой Паучок!

И вот тут-то выскочили мы, сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

6.

– Ноги на стену, руки расставить! – гаркнул я.

– Ноги расставить, руки на стену! – поправил меня великий сыщик.

Ноги Люси оказались красивее и длиннее, чем я ожидал.

Ноги Паука – так себе…

– Одно движение, – гортанно отчеканил Рябов, вынимая из кармана пульт с пульсирующим глазком-индикатором, – и вашу золотую калошу разнесет вдребезги пополам.

– Ты достал меня, Рябов… – прохрипел Паук. – Чего ты хочешь? Войти в долю?

На секунду предложение Паука мне показалось разумным.

Сыщик же выдернул из кармана Паука красную жемчужную шапочку и надел на себя:

– Отныне все ваше награбленное богатство принадлежит Сбербанку РФ! И лично самому президенту…

7.

Катер Паука мы отдали в переплавку, а из вырученных средств на побережье Черного моря взметнулись белоснежные корпуса санаториев и здравниц органов ФСБ. (Именно им Сбербанк РФ предал все деньги).

Паука мы не тронули. Он так и продолжает служить главным спасателем на водах Москвы-реки. Недавно его фото повесили на Доску Почета.

Да, о Люси с ее умопомрачительными ногами!

Она умотала в Париж. Творит оголтелый разврат. За чумовые бабки. Клиентура изысканная: бизнесмены, банкиры, депутаты Госдумы. Слухи настойчиво говорят о ее недвусмысленной связи с нашим обожаемым президентом. Желтая пресса, как всегда, беспардонно врет. Хотя с вертикалью Люси мы пару раз видели.

Глава 22
Орден великого карлика

1.

Москву, как гром среди ясного неба, поразила чудовищная весть – украдено кашне спикера Госдумы, Григория Понайотова.

Резким ударом ноги сыщик Рябов открыл дверь моей квартиры (замок вылетел к чертовой матери!) и закричал:

– Петя, я беру это дело!

В свою очередь я, акушер второго разряда Кусков, стремительно сменил кальсоны на пятнистые брюки и выскочил за сыскарем в маслянистую тьму.

– У вас есть какие-нибудь зацепки? – с хрипотцой, но все же отчетливо спросил меня Рябов.

– У меня? – удивился я, наступая на собственные шнурки. – Это же ваше дело?!

– Все зацепки ведут нас в логово карликов.

2.

Великий карлик Питерсон в эту ночь спал дурно.

Ему снилось, как розовое кашемировое кашне спикера, кое приказал он отдать на портянки своему великому воинству, взвилось к облакам и улетело по направлению к Лубянке.

Кто же у него может отнять пресловутое кашне?

Этого пока Питерсон не знал.

Поразительная недальновидность!

Карлик Питерсон, тревожно играя маленькими желваками, закурил крошечную самокрутку из табака «Мальборо», сумрачно глянул в черное окно.

3.

Скажу вам честно, я, акушер второго разряда Кусков, не питаю особой страсти к карликам.

Роды у махоньких женщин принимать чрезвычайно трудно.

Радость карликовых мужчин после рождения первенца так пискляво назойлива.

Однако я внутренне подобрался и дал себе клятву остаться беспристрастным в этом веском и, я бы даже сказал, увесистом деле.

Кашне самого спикера! Не футы-нуты…

4.

Войско великого карлика Питерсона в это время примеряло портянки из розового кашне спикера Понайотова.

Два часа ночи по Московскому времени.

Все спят.

Только карлики все не могли угомониться и примеряли кашемировое портянки. Видимо, эти они им пришлись по вкусу. Точно не знаю.

Из кашне вышло ровно 131 пара портянок.

Карлики щупали фактуру ткани и умудрено кивали крошечными головами.

5.

У здания американского посольства я первым заметил крошечного мужчину с маршальскими эполетами.

– Это Питерсон! – сквозь зубы, прокричал я.

Рябов выхватил именной парабеллум и выстрелил вверх.

Нервозной мышью Питерсон нырнул в подворотню посольского особняка.

– Уйдет! – помертвел я.

– Не таких ловили! – рявкнул Рябов и прыжком леопарда преодолел посольскую ограду.

В окне особняка на мгновение мелькнуло испуганное лицо чрезвычайного и полномочного посла США в РФ.

6.

Стояла весна.

Как я уже, кажется, говорил, пахло сиренью. Запах обморочный.

Останкинская башня ласково помигивала топовыми огоньками.

Рассекая утреннюю хмарь, к зданию мэрии неслись «Волги» с моторами «Бентли».

Сплоченная команда столичного мэра скоро должна была начать свой новый многотрудный день.

Я шел, крепко зажав бесценную ношу под мышкой.

Я нес карлика Питерсона.

7.

Великий карлик раскаялся в содеянном и приказал своему таинственному воинству собрать портянки и срочно сшить из них кашне господину Понайотову.

Кашне вышло пестрым. Стало походить на стеганое одеяло.

На следующий день после возвращения пропажи спикер подписал Закон по защите прав карликов Российской Федерации. И объявил тотальную амнистию (широкая душа!) для лиц мизерного роста.

8.

Питерсон поступил наездником пони в цирк на Цветном бульваре.

Во время его выступлений всегда аншлаг.

О таинственном воинстве карлика с тех пор почти ничего не слышно. Поговаривают, что все они перебрались в США и влились в «зеленое» движение борцов за мирное сосуществование людей и китов.

Вы можете спросить:

– Зачем же Питерсон похитил кашне спикера Понайотова?

Всё просто!

Карлики обожают кристально чистые портянки. Тем более, из кашне спикера Госдумы. Такая у карликов психологическая природа. Об этом много размышляли Зигмунд Фрейд и Карл Юнг. Последний даже посвятил этой теме свою последнюю книгу «Бессознательное в жизни карликов». Жаль эту книгу не написал Фрейд. Он бы копнул гораздо глубже.

Глава 23
Оборотень в полицейском мундире

1.

Когда сыщику Рябову исполнилось сорок лет, он загрустил:

– Стар я уже… Азарт не тот. Да и дела какие-то пустяшные.

– А как же дело о полицейком-оборотне? – горячо возразил я.

– Если это дело окажется тривиальным, клянусь, к чертям собачьим, я брошу сыскную практику.

2.

Полицейский-оборотень уже пару лет терроризировал всю столицу.

Стало известно, что был он невеликого роста (158 см), широкоплечий, в красном галстуке с изображением экзотических животных и родинкой на левом крыле крючковатого носа.

Работал подонок в 137 отделении полиции Чертановского муниципалитета.

Звали оборотня Василий Беленький.

Надо ли говорить, что Беленький вел двойную игру?!

Днем он героически защищал Москву от неугомонных инородцев, от всяческих черномазиков с окраин РФ и далее, а ночью высасывал кровь у невинных младенцев. Тьфу! У простых москвичей. Накидывая им на шею удушающий витой шнурок.

Обескровленные горожане, в каком-то кратковременном умственном помешательстве, сами отписывали ему свои квартиры.

Что говорить, ночная жизнь приносила Васе неплохой доходец.

3.

– В 137 отделение милиции? – сощурился я на Рябова, одним махом натягивая походные пятнистые штаны.

– Успокойтесь, милейший, – усмехнулся сыскарь. – И снимите, пожалуйста, пятнистые штаны. Амбре от них еще то. Киньте в стирку. Оборотень пожалует сам. Дело уже к полуночи.

Рябов достал раскладной саксофон и заиграл мелодию, крепко настоянную на печали московских трущоб.

И тут в нашу дверь кто-то мягко, можно даже сказать, интеллигентно постучал.

Тук-тук-тук.

И опять.

Тук-тук-тук…

На пороге, тревожно поводя кривоватым носом, стоял Василий Беленький.

Выряжен был с иголочки.

Окровавленный, небольшой его рот хищно ощеривался.

Форма лейтенанта МВД сидела на нем как влитая, красный галстук с экзотическими животными безупречно отглажен.

Лишь кончик витого шелкового шнура, торчащий из кармана кителя, слегка выдавал в госте матерого оборотня.

4.

– Ну, здравствуй, оборотень, – приветствовал ряженого Рябов. – Пожаловали на «огонек»?

– О чем это вы? – попятился Вася.

– Шнурочек уберите в нагрудный карман. И вытрете рот! Кровь выдает вас с лихвой.

Монстр выхватил шнурок и накинул его на шею моего наставника и друга.

– Именем Российской федерации, – взревел Беленький, – вы арестованы.

Прорычав эти слова, оборотень попытался прокусить вздувшуюся сонную артерию Рябова, однако тот, ударом ноги в домашнем чувяке, звезданул наглеца по мошонке.

Полицейский рухнул на ковер прямо своим кривоватым носом.

Я испугался…

Лишь во вторник принес ковер из химчистки.

За спиной оборотня жизнеутверждающе клацнули наручники.

– Я вам все расскажу, – виновато прохрипел Беленький.

5.

– Я родился в России, – неторопливо начал повествование Вася. – В селе Урюк-юрт. По знаку зодиака я – тигр.

Вдруг Василий вздрогнул:

– Инспектор Рябов, сколько мне дадут?

– Пришло времечко из тебя, братишка, пососать кровушку! – оскалился Рябов.

Чудовище зарыдало.

6.

– Как вы выманили зверя в наше логово? – спросил я Рябова, когда «черный воронок» увез полудурка.

Инспектор протянул мне вчерашний номер «Московского комсомольца».

– Раздел объявлений.

И я читаю: «Агент частного сыска Рябов, полнокровный, с красными щеками и отчетливо видной сонной артерией на шее, по сходной цене продает трехкомнатную квартиру на Чистых прудах. Живет совершенно один. Ждет вас ночью”.

– Ловко! – поразился я.

– На такое объявление он не мог ни клюнуть, – сыщик закурил «Золотую Яву». – И все-таки скоро я брошу сыскную практику. Стар я для всех этих оборотней и второразрядных маньяков. Буду, как мудрецы Эллады, выращивать цветную капусту. На подоконнике.

– Через Беленького, мы обязательно придем к полосе белой… – решил подбодрить я друга. – Вы провернете еще пяток-другой грандиозных дел. Мир ахнет!

– Признаться, я не очень-то и люблю цветную капусту. Тем более с подоконника квартиры на Чистых прудах. Экология мерзкая. В Чистом пруду, зуб даю, водятся только мутанты.

Глава 24
Армада вшей

1.

Москву одолели вши.

Армада хитрых и коварных насекомых вторглась с Волоколамского шоссе и расплеснулась по весенним улицам и площадям Златоглавой.

Вши, не всегда расплачиваясь, нагло брали такси. Заходили в изысканные ночные дискоклубы пропустить двойной «Мартини». Парочку зарвавшихся разжиревших тварей видели даже в vip-залах реконструированной Третьяковской галереи.

Сыщик Рябов ворвался ко мне, акушеру Кускову, как водится, за полночь.

В лунном свете нейлоновая рубашка Рябова блестела всеми цветами радуги. Высокие, из кожи кенгуру, ботинки инспектора агрессивно поскрипывали.

– Вы слышали об армаде вшей?!

Я достал из-под подушки свои пятнистые походные штаны и молодым зайцем сиганул с кровати.

Как стальная пружина швейцарских часов, был к бою готов.

2.

В это самое время, в Колонном Доме Советов проходило пышное, по образцу китайских партсъездов, коронование вши Павла на трон.

Вши не умели говорить, поэтому изъяснялись ногами и руками, а титулованные – исключительно через сурдопереводчика.

О, как агрессивно, с оттенком нескрываемой наглости размахивали вши миниатюрными копытцами!

Какие ухмылки кривили их зарвавшиеся рожи…

– Павел, ты наш всенародно избранный президент! – кричали насекомые дланями.

– Под твоим руководством мы заживем еще лучше! – подобострастно размахивали ногами другие.

– Завоевали Москву, теперь нам Нью-Йорк подавай, – глумились остальные непарнокопытные.

И что, вы думаете, ответил вошь Павел?

Он нагло замер на своих кривых и артритных лапках. Ухмылка разверзла харизматическую рожу Павла до самых красных ушек.

Вот же гад…

Давайте, до поры до времени, оставим его.

Вперед, мой читатель!

3.

– Прежде всего, надо уяснить откуда они берутся, – Рябов перепрыгнул через урну (последние были заботливо расставлены в самых неожиданных местах по личному указанию мэра Москвы) и вдруг встал, как вкопанный.

– Акушер Кусков, мы летим не в ту степь.

– А какая степь наша?

– К земляному провалу, на Большой Дмитровской.

– Возле Госдумы? – уточнил я.

– Ага! – сквозь зубы произнес сыщик.

4.

В Думе царил форменный кавардак.

– Вы слышали о короновании вши Павла? – вопрошали думцы друг друга.

– Арендовали Колонный Зал Дома Советов! – яростно подхватывали другие.

– А сколько стоит аренда? – спрашивал кто-то маленький, с пейсами и лихим хохлацким чубом.

– Чудовищную сумму! Чу-до-вищ-ную! – отвечал знаток цен на аренды вместительных помещений.

Накалившись от подобных словопрений, депутаты, высокие и низенькие, худые и с брюшками, большеглазые и с вдавленными глазами, разом устремлялись в Дубовый буфет, в надежде плотным, калорийным ужином подбодрить себя.

Шло заседание третьего чтения Закона об уничтожении бабочек капустниц.

Им бы о вшах подумать!

А они о капустницах.

Нашли время!

Но – вперед, мой читатель!

5.

Даже не заглянув внутрь, сыщик прыгнул в земляной провал на Большой Дмитровке.

Мне, акушеру второго разряда, Петру Кускову, ничего оставалось, как с отчаянной смелостью за ним последовать.

То, что мы увидели, изумило до немоты.

На теплой трубе московского водоснабжения сидел генеральный секретарь по делам СНГ Иосиф Шварцборген и дико чесал свою рыжую густую шевелюру.

Из волосяных зарослей фонтаном брызгали вши.

Маленькие и большие, худенькие и с брюшками, пучеглазые и вовсе без глаз.

Рябов выхватил из кобуры тридцатизарядный наган с антипедикулезными разрывными пулями, метко выстрелил в рыжие джунгли.

Иосиф бросился было бежать, но смирительная рубашка, кою я живо накинул на него, пришлась ему изумительно впору.

6.

В Колонном Зале Дома Советов царило подлинное смятение.

– Есть сведения, – кричала своими погаными лапками одна жирная вошь, – что наш живительный источник, наше рыжее золото, наше красное солнышко повязано смирительной рубашкой и препровождено в антипедикулезную клинику имени профессора Зелинского.

Стон ужаса пронесся бы среди вшей, если бы они умели стонать.

А так они лишь нервозно задергали лапками.

– Павел! Всевышний наш президент! – возопили они всеми частями своего мелкого тела.

Положа руку на сердце, можно признаться даже в жалости к этим малюсеньким гнидам.

– Уходим на северо-восток! В Красноярск! – уверенно махнул своими ножками кронпринц Павел.

Вши бросились вон, ориентируясь по небесной мозаике Млечного Пути.

7.

Госдума ликовала.

Какая светлая победа разума!

– Вши позорно покинули Златоглавую! – восторженно вопили депутаты всех мастей и фракций.

– Вот они, наши герои! – дружелюбно указывали на нас пальцами с платиновыми печатками другие народные избранники.

– Инспектор Рябов! Акушер второго разряда, Петр Кусков! Браво! – раздавалось то там, то сям.

Мы с сыщиком кланялись.

Весь мой организм заливала феерическая радость. Наконец-таки, административный центр России очищен от инородцев и мамаев всех мастей и фасонов.

Я ликующе посмотрел в зал, затем ликующе же на моего героического друга и коллегу по ратным битвам, инспектора Рябова и… столкнулся с его тревожным, не без пронзительности, взглядом.

Куда же он смотрел?

И я увидел лидера одной из фракций, однояйцового близнеца Иосифа Шварцборгена. Звали его Филипп Караваев (фамилию он хитроумно взял по матери).

Филипп Караваев вычесывал свои льняные кудри специальной расческой. И с народного представителя, одна за другой, маленькие и большие, худенькие и с брюшком, пучеглазые и вовсе без глаз, прыгали вши.

– Выхватывайте свой антипедикулезный наган, – подсказал я Рябову.

Мой друг устало усмехнулся.

– Запомните, милый Кусков, параллельный мир вшей нельзя уничтожить. Он в другом измерении. С ним всегда нужно быть начеку. И время от времени сходиться в кровавой схватке.

Я с ненавистью посмотрел на водопад глумливых вшей, обрушивающийся из льняных кудрей лидера одной из фракций.

Глава 25
Соломенный ковчег

1.

Газета «Труд», от 17 сентября, опубликовала заметку:

«В городе Валдай Новгородской области готовится к спуску на воду ковчег, выполненный местными умельцами из соломы. На ковчеге горожане отправятся на поиски легендарного Эльдорадо. По данным московских ученых соломенный ковчег может выдержать от 200 человек и 100 голов мелкого скота».

Сыщик Рябов помрачнел:

– Петя, мы должны предотвратить катастрофу.

– Не понял?

– В Валдае явно живет более двухсот человек. Они утонут!

– Да я готов разорвать ковчег своими зубами…

Инспектор внимательно посмотрел на меня.

Как принято говорить, в комнате пролетел тихий ангел.

2.

Валдай – город маленький, однако найти ковчег оказалось не так-то просто.

Рябов и я, акушер Кусков, тщательно исследовали все излучины и мыски валдайского озера. Я даже пару раз нырнул в студеную воду, вспугнув стадо тощих гусей.

Пусто!

Мы приметили батюшку в черной сутане, с золотым крестом на груди. Он уютно расположился на зеленой травке берега и наливал в пластмассовый стаканчик водку «Молодецкую».

– Отец, – обратился к нему Рябов, хитро сощурившись, – сказывают, тут где-то есть соломенный ковчег?

Батюшка, крякнув, дерябнул.

– Отцом Серафимом меня зовут… – наконец-таки отреагировал он, закусывая ливерной колбасой.

– Нам бы соломенный ковчег? – намекнул ему я, Петр Кусков.

– Идите в городскую библиотеку. Спросите библиотекаря Ящурова.

3.

Библиотекарь Федор Ящуров оказался низеньким лысым человечком, с острым, я бы даже сказал, ястребиным взором крошечных глаз.

– Знать не знаю! – сразу отбрил нас.

Сыщик развернул перед ним газету «Труд», от 17 сентября.

– Жидомасонский заговор, – криво усмехнулся Ящуров. – Черные все рынки захватили. Убивать надо. Мечом и железом выжечь заразу. За возрождение России! Рот фронт! Мо па саран!

– И такие, извините за выражение, ящуры выдают книги нашим детям?! – сглотнул сыщик.

Тут библиотекарь расплакался.

– Зарплату уже пять лет не уплачивают. Дома шаром покати! Дети одну лебеду кушают! Это Антошка, сучий масон, воду мутит.

– Что за Антошка? – резко спросил я.

– Да с пожарной каланчи… Лейтенант Антон Жаркий, – вытирая слезы с ястребиных глаз, ответил Ящуров.

4.

Пожарная каланча размещалась в бывшем городском храме и неоднократно горела. Закопченные стены, стая галок у разрушенной маковки, злой бурьян, кустящийся на крыше. Типичная, для кого-то, быть может, милая сердцу картинка.

Лейтенант Антон Жаркий оказался здоровенным рыжим детиной с ласковыми голубыми глазами.

– Про ковчег, хрена лысого, скажу, – с ходу огорошил Антоша.

Рябов достал и передернул именной браунинг.

Жаркий тоже достал револьвер, правда, гораздо более внушительных размеров. Маузер!

– Пойми, чудило… – отеческим баском обратился к нему Рябов. – Весь город ковчег не выдержит.

– Может, оно и к лучшему… – наконец с хрипотцой пробормотал брандмейстер. – Так сказать, уйдем с гордо поднятой головой.

– Свидетелем трагедии станут лишь гуси да утки, – взорвался сыщик.

– Я человек не тщеславный, – заметил Антошка.

5.

На берегу всё также сидел отец Серафим.

Подле него валялись уже две порожних пузыря «Молодецкой».

– Что, детки, – приветливо обратился к нам батюшка, – узнали чего-нибудь?

– Ничего, отец… – обронил Рябов.

– О, чада! – широко оскалился батюшка. – Не гоже у моей паствы остатнюю надежду забирать. Я сам ведаю, что до Эльдорадо нам не доплыть. Хотя все это началось с моей подачи. А вдруг чудо случится? Ась?

Батюшка рыгнул и перекрестился левой рукой.

Сыщик подпрыгнул к Серафиму. Сорвал сутану.

На загорелом торсе батюшки мы увидели дьявольскую метку, жуткое число – 666.

– Ах, вот оно что… – по-бабьи вскрикнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков. – Окаяшка!

6.

Когда мы вскарабкались на каланчу, то обнаружили под высокими и закопченными сводами, то, что мы так безуспешно искали, ковчег.

Ковчег буквально трещал по соломенным швам. Еще бы! Все горожане оказались на нем. Как бычки в томате…

У штурвала же, на капитанском мостике, стоял бравый лейтенант, Антоша Жаркий.

Еще минута-другая и соломенный ковчег из заднего входа каланчи, на деревянных слегах был бы спущен в валдайское озеро.

И… тю-тю… Катастрофа! Гибель всерьез!

Рябов выхватил из кармана прорезиненной куртки спичечный коробок чудовской фабрики «Солнце», чиркнул спичкой и подпалил щетинистый канареечный борт.

Огонь взялся карнавально весело. С ковчега, как блохи, запрыгали старики и старухи, интеллигенты и побирушки, банщики и бродячие псы, несколько коров и даже одна коза, по кличке Кнопка.

– Что вы наделали?! – подскочил к нам весь к копоти Жаркий. – Мы эти борта всем городком плели целый год.

– Ищите Эльдорадо в себе! – посоветовал Рябов.

7.

Прошло несколько месяцев.

Газета «Труд» сообщила, что на месте выгоревшей каланчи отреставрирован храм, а его настоятелем назначен отец Антоний, прошедший недавно постриг, бывший пожарный Антон Жаркий.

Отец Серафим подрабатывает вышибалой в валдайском ресторане «На посошок» и списывается с римским епископатом, ожидая вакансии в католическом папстве.