Текст книги "«На суше и на море» - 90. Фантастика"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Василий Лобов,Фрэнк Ричард Стоктон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Какой обработке?

– Возможно, нас просто изучали. Наблюдали, как мы поведем себя в экстремальной ситуации. Звезда, к которой мы приближаемся, может быть обжита высокоразвитым Разумом. Любой корабль, подходящий к Звезде, изучается, подвергается определенному тесту…

– Послушай, Дэви, – прервал его Андрей. – Это могла быть зона предупреждения! Защитная зона. Вспомните о взрыве. Возможно, они пытались дать нам понять, что не желают нашего проникновения в систему. Возможно, они показали нам, что нас ожидает в случае проникновения. Реально показали.

– А если вся эта система, – сказал Арвид, – представляет некую вполне определенную опасность для любой живой субстанции? Даже несмотря на защитные экраны? И кто-то, какие-то разумные существа, позаботились о том, чтобы нас об этом предупредить, создав вокруг пояс предупреждения? Понимаете разницу? Там никого нет, там только смерть, зараженное пространство, которое нельзя обезвредить. Или еще что-то в этом роде…

– Искусственно созданная зона предупреждения или изучения, – задумчиво проговорил Дэви. – Ее наличие объясняет отсутствие в пределах видимости чужих кораблей, многое объясняет… Если это была зона предупреждения, то таких зон должно быть несколько, по меньшей мере – две, и нас в скором времени ожидает встреча со второй, где, не исключена возможность, мы и на самом деле испытаем на себе все то, что нам только мерещилось.

– Ты уже уверен, что нам это только мерещилось? – спросил Арвид.

– Ни в чем я пока не уверен… Если же это была зона изучения, следует ожидать попытки контакта. Так или иначе, но мы не можем исключить огромный риск, которому себя подвергнем, если примем решение продвигаться дальше.

– Нужно повысить мощность защитных экранов, – сказал Арвид.

– Нужно ли?

– Что ты имеешь в виду, Дэви?

– Кажется, мы пришли к выводу, что нас хотели о чем-то предупредить… ну, или изучить. Так стоит ли им мешать?

– А если мы во всем ошибаемся? – спросил Андрей.

– Значит, нужно повернуть назад и попробовать пройти там еще раз, – ответил Дэви.

– Зачем?

– Возможно, это не повторится. Возможно, все наши страхи окажутся напрасными.

– Дэви, черт его знает, что тут возможно, а что нет. Но если мы будем терять время попусту, то проторчим здесь целую вечность. Конечно, мы можем со спокойной совестью отправиться даже домой, на Землю, и никто нас за это не осудит. Пусть другие ломают себе голову все над той же проблемой, пусть другие пройдут сквозь зону или как ее там еще раз, а потом поведут корабль дальше. Ввиду чрезвычайных обстоятельств мы имеем полное право прервать экспедицию. Но что это кому даст? Мы уже выяснили: пройти там можно и другой экипаж, возможно, ничего нового, принципиально нового не узнает, а потом перед ним будут стоять те же вопросы. Так стоит ли зря терять время? Почему мы должны упустить возможность быть первыми? Первыми из людей выйти на контакт? Ну а если там ничего нет, если это был какой-то единичный эффект, то и говорить о возвращении не стоит, мы все проверим на обратном пути.

– Андрей, пойми меня правильно, – сказал Дэви, – ты, как командир, должен в первую очередь думать о людях, о тех, кто остался на Земле, о тех, кто пойдет за нами, а не лезть на рожон, чтобы только оказаться первым, не пытаться удивить всех своей отвагой. Извини за эти сентенции… Пойми, что сейчас мы представляем собой все человечество.

– Да, конечно, я только… Кстати, нужно немедленно же отправить рапорт на Землю.

Андрей подошел к блоку связи. Несомненно, их версия о зоне заинтересует Центр, и он включил ее в сообщение. Потом нажал кнопку выброса информации.

Он стоял к товарищам спиной. Вдруг он вспомнил, как Арвид убил «двойника» Дэви… «Почему Дэви уговаривает меня вернуться?» – пронеслось у него в голове, и он подумал, что не знает, кто на самом деле эти люди, да и люди ли они вообще. Перед его глазами возникла камера холодильника, труп Дэви на стеллаже. Он повернулся и столкнулся с напряженным, недоверчивым взглядом Арвида. Андрей посмотрел на Дэви, и ему вдруг показалось, что вот сейчас Арвид выхватит из кобуры бластер и разрядит его в Дэви, и Дэви тут же рассыплется, растечется по полу густой темно-красной лужей. Растечется, а потом, прямо на его глазах, воскреснет… Холод и страх сковали Андрея.

Будто перехватив его мысли, Дэви совсем невесело улыбнулся и тихо сказал:

– А ведь сознайтесь, каждый из нас так до конца и не уверен, что это все было не на самом деле, что другие не заменены на копии…

Никто ему не ответил, и какое-то время в рубке стояла полная тишина. Андрей пытался отогнать от себя мысль о подобной возможности, но чувствовал, что не может целиком и полностью доверять Арвиду и Дэви, что не доверяет им до конца с момента прекращения галлюцинаций… а может быть, и не галлюцинаций вовсе.

– Если мы и дальше так будем думать, – решительно сказал Андрей, – то нам действительно лучше повернуть назад.

– Значит, ты предлагаешь вернуться на Землю? – спросил Дэви.

– Я предлагаю выбросить это из головы. Мы должны доверять друг другу. Предположим, что все-таки кто-то из нас двойник, внедренный на корабль с какой-то целью. Не сомневаюсь, рано или поздно он себя обнаружит, – Андрей выдержал паузу. – Возможно, впереди нас ожидает нечто еще более невероятное и крайне опасное. Мы должны быть готовыми к любым неожиданностям, мы не знаем, как проявит себя следующая зона, если она действительно существует. Если принять за основу версию Арвида о зараженном пространстве, то, может быть, мы уже и сейчас как-то подвергаемся ее воздействию. Будьте особенно внимательны к собственному самочувствию. Ты, Дэви, сейчас же займись нашими энцефалограммами за последнее время. Арвид, осмотри компьютер. Торможение начинаем немедленно, перегрузки – не выше нормы. Вопросы?

– Успеем ли мы остановиться до входа в пределы звездной системы?

– Вполне.

– Тогда все ясно.

– Если хоть что-то покажется вам подозрительным, немедленно докладывайте мне.

Арвид и Дэви ушли. Андрей проверил показания приборов, еще раз запросил компьютер о возможных неполадках и убедился, что полет проходит нормально.

Теперь он мог спокойно обдумать сложившуюся на корабле ситуацию. Гипотеза о защитной зоне казалась ему наиболее вероятной. Случайность событий он отвергал, а это значило, что так или иначе в их дела вмешался Разум… Материализованные галлюцинации? Нет, не все так просто…

5

С Андреем связался Арвид.

– Я должен тебе кое-что сообщить, – взволнованно произнес он. – Дэви, ты нас слышишь?

– Слышу, – ответил Дэви.

– Я думаю, в связи с чрезвычайной обстановкой, сложившейся на корабле, мы обязаны рассказать Андрею о спецпрограмме.

– Не знаю, Арвид, имеем ли мы право…

– Тут кое-что случилось.

– Ладно, давай.

– Андрей, видишь ли, тебя взяли в разведку сразу же после окончания Академии, что является скорее исключением, чем правилом. Притом назначили командиром судна… В общем в память компьютера была введена спецпрограмма. Если бы за время нахождения в системе с нами ничего экстраординарного не случилось, то на обратном пути, согласно программе, произошли бы некоторые события… Возникли бы некоторые чрезвычайные обстоятельства, которые заставили бы тебя проявить всю твою сообразительность. В спецпрограмме заключалась имитация аварийной ситуации, понимаешь? В Центре прочитали бы твои энцефалограммы и наши докладные, исходя из которых тебя действительно взяли бы или не взяли в разведку. Но не думаю, что командиром. Обычная процедура, понимаешь?

– Что это за программа? Что конкретно должно было случиться?

– Не знаю, заранее нас о ее содержании не информировали, мы должны были ознакомиться с ней только на обратном пути.

– Черт возьми, может, что-то случилось с компьютером, и он раньше времени выдал нам эту программу? Да еще как-то перестарался? Может быть такое, Арвид?

– Исключено. Но самое интересное, на мой взгляд, заключается в том, что после прохождения зоны запись программы в блоке памяти компьютера уже отсутствует. Кто и как ее мог уничтожить?

– Послушайте, а эта запись… Она могла быть прочитана ими? Могли они принять ее за руководство к действию? Дэви…

– Возможно.

– Ну, выкладывай свои соображения.

– Я зайду в рубку через несколько минут, и мы это все детально обсудим. Сейчас я занят проверкой энцефалограмм. В моей ничего нет о зоне, только тот же двухсекундный перерыв.

– Арвид!

– Откуда я могу знать? Ладно, у меня еще много дел, думай сам.

Информация, полученная от Арвида, внесла еще большую путаницу в размышления Андрея о недавних событиях. Какое влияние могла оказать спецпрограмма на то, что уже случилось? Не повлечет ли ее расшифровка теми существами каких-либо нежелательных для людей мер? Андрей посмотрел на экран – там по-прежнему спокойно сияли звезды, среди них находилась и та, к которой они неслись, потихоньку сбрасывая скорость. Какие еще неожиданности она таила в себе? Какие сюрпризы готовила?

Решив осмотреть корабль, Андрей вышел из рубки. Все вокруг, каждая мелочь, было знакомым. Он остановился около двери в холодильник и открыл ее.

На стеллажах, рядом друг с другом, лежали три грубо сработанных муляжа, весьма приблизительно напоминавшие Дэви, Арвида и его самого, Андрея, облаченные в порванные, опаленные огнем комбинезоны.

Андрей вызвал команду.

За ту минуту, что он стоял в дверях в одиночестве и, не отрываясь, с какой-то болезненной настойчивостью рассматривал изувеченные лица муляжей, Андрей успел прокрутить в мозгу все события этого безумного дня и почувствовал вдруг и понял совершенно определенно, что Арвид и Дэви не могут быть никем иным, как только людьми настоящими, его прежними товарищами. И у него стало легче на душе.

– Грубая подделка, – услышал он за спиной голос Дэви, – но мурашки по телу бегут…

– Примерно такими я и видел вас, – ответил Андрей.

– А я тебя, – сказал Арвид.

– Кто и зачем их нам подкинул?

– Наверное, – сказал Дэви, – это – предупреждение об опасности, наглядное предупреждение.

– Может быть. Арвид, как компьютер?

– Полный порядок на данную минуту, но я должен еще кое-что осмотреть.

– Обломки материализованных галлюцинаций… Дэви, отнесите в медотсек хотя бы один муляж. Пожалуйста, проверь, из чего он изготовлен.

– Нужно будет провести структурный анализ всего корабля, – сказал Дэви.

– Зачем?

– А вдруг на корабль… обломок материализованных галлюцинаций, как ты только что выразился.

– Вот этим всем и займись. Какой из них ты думаешь осмотреть?

– Конечно, свою копию.

– Арвид, помоги Дэви. Я буду неотлучно находиться в рубке: вполне вероятно, что следующая зона проявит себя сначала точно так же, как первая, – «угасанием» звезд. Но не думаю, что это начнется слишком скоро: они должны понимать, что корабль невозможно остановить мгновенно.

Да, проявления второй защитной зоны Андрей пока не ждал. Быть может, они успеют остановиться, так и не достигнув ее. Что он предпримет в этом случае? Возможно, попробует вести корабль дальше, чтобы методом проб и ошибок разгадать тайну, прятавшуюся за защитными зонами, тайну звездной системы КК-6832Ж, даже подвергая экипаж смертельной опасности. Или решит выждать, что-то придумать на месте. Или, скорее всего, сядет в катер и, оставив товарищей на борту «Колумба», попробует прорваться вперед в одиночку. Но катер не был оборудован защитными экранами, подобными защитным экранам самого «Колумба». Значит, риск неимоверно увеличивался…

Андрей связался с Дэви.

– Что у тебя? – спросил он.

– Любопытные вещи происходят на этом корабле. Ты даже не можешь себе представить, насколько любопытные. Минут через пять я закончу и сразу приду к тебе.

Дэви замолчал, и Андрей понял, что мешать ему расспросами не стоит. Он связался с Арвидом.

– Ты где?

– В компьютерном отсеке. Видишь ли, двухсекундному провалу памяти у Малыша предшествовало десятиминутное уменьшение потребления им энергии. Правда, незначительное, всего на один ватт.

– Ну?!

– Снижение примерно совпадает с началом помутнения картинки на экране. Но, что самое главное, этого просто не могло быть, не мог он снизить потребление энергии, не мог. Я пытаюсь установить причину. Интересно, что он даже не обратил на это никакого внимания, хотя и оставил запись в блоке контроля.

– А после тех двух секунд ничего необычного?

– Сразу полный порядок, если не принимать во внимание исчезновение записи спецпрограммы.

– Арвид, эта спецпрограмма не дает мне покоя. Ну хоть что приблизительно в ней могло быть? Ты же наверняка слышал о подобных проверках.

– Да, конечно. Психологи могли выдумать все, что угодно.

– Значит, и появление на корабле двойников?

– К чему ты клонишь, Андрей?

– Взрыв, пожар, «набухающие» стены?

– Не мог компьютер раньше времени выдать эту программу, никак не мог.

– Ни при каких условиях?

– Ни при каких.

– Даже в области деформированного пространства-времени?

– Муляжи, по-твоему, это тоже из спецпрограммы?

Андрей немного помолчал.

– И все-таки, – настаивал он, – мне важно знать, какие обычно ситуации обыгрываются в подобных программах?

– Да может быть и взрыв, и пожар. Нападение на корабль и защита. Еще вопросы есть?

– Всего один, Арвид. Ты можешь установить на катере защитные экраны?

– Зачем?

– Потом расскажу.

– В принципе да. Но на это уйдет много времени.

– Сколько?

– Часов десять. Да и защита будет не очень эффективной.

– Займись этим сразу же, как только появится возможность. До связи.

– До связи.

Андрей откинулся на спинку кресла. Скосил глаза на часы: восемнадцать десять. Прошедшие с момента выхода из зоны три часа подарили им несколько сюрпризов – возможно, что-то новое они узнают уже в течение ближайших же минут. Что ему хотел сообщить Дэви?

Дэви пришел в рубку не через пять минут, как обещал, а через полчаса. Едва взглянув на него, Андрей понял, что узнал он нечто очень и очень важное.

– Муляжи изготовлены из материалов, неизвестных людям…

– Этого и следовало ожидать.

– Я провел структурный анализ некоторых материалов корабля, все они неземного происхождения.

– Что ты этим хочешь сказать? – побледнел Андрей.

– Этот «Колумб» уже не прежний «Колумб», материалы, из которых он изготовлен, только внешне напоминают земные, причем все органические.

– Ты не мог ошибиться?

– Не мог.

– Но это значит…

– Да, катастрофа или что-то другое, о чем мы пока не догадываемся. Я взял у себя несколько анализов. У меня третья группа крови… и был, понимаешь, был положительный резус-фактор. Теперь отрицательный.

– Ты считаешь, что они заменили тебя двойником?

– Почему только меня? Почему заменили? Может быть, просто восстановили? Если «Колумб» действительно попал в катастрофу… Ну пусть это будет та же зона, только зона, сразу же убивающая все живое. Вспомни, всем нам казалось, что был взрыв. Все мы теряли сознание. Мы могли погибнуть, а они могли нас воссоздать по нашим же представлениям.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?! – воскликнул Андрей. Он был готов наброситься на Дэви с кулаками. – Ерунда, не может быть.

– Может, – спокойно отозвался Дэви, – только не очень хочется в это верить.

– Каким образом они смогли бы нас скопировать? Как они смогли бы нас воссоздать?

– А что мы знаем об их возможностях?

– Ладно, пусть они нас скопировали, но почему тогда не совсем точно, во всяком случае тебя? Почему они изменили твой резус-фактор? Не смогли скопировать положительный?

– А если это входило в их планы – дать нам понять, что в нас что-то изменилось?

– Неужели нельзя было предупредить нас, сообщить нам о нашей гибели как-то иначе? Просто рассказать каким-то образом обо всем?

– Думаю, это не так-то легко… Если ты хочешь, могу высказать некоторые свои соображения на этот счет.

– Я тебя слушаю.

6

– Что мы знаем о Разуме? О его формах, проявлениях? Наконец, типах? Пока мы не обнаружили в космосе ни одной цивилизации, хотя и открыли множество различных планет, в том числе и таких, на которых существует жизнь. Ну а если мы все же сталкивались с Разумом, но так и не смогли, не сумели этого заметить? Понять? Наши представления о контакте весьма туманны, они основаны на древнейшем опыте первооткрывателей новых земель. Но тогда люди встречались с пусть отличными от себя по языку и культуре, традициям и уровню развития, но все же людьми. А тут ведь космос. Космос!

Что такое Разум? Способность понимания, образования идей, способность творчества. Все это так, но… До сих пор мы судили о разумности по материальным проявлениям идей и творчества. А разве можно говорить о неразумности какой-то жизни только потому, что она не умеет, а возможно, и не хочет строить дома и ракеты, спать в постелях и писать книги? Разве нельзя представить себе Разум, который никогда бы не проявлял даже стремления к материальному воплощению своих помыслов? Во всяком случае в привычных нам формах. Разума, совершенно нам непонятного, с непонятной нам логикой, знаниями и законами, с совершенно непостижимой для нас организацией мыслительного процесса? Природа должна была обеспечить разнообразие (и довольно обширное!) форм Разума, не внешнее, пойми меня правильно, а глубинное. Земля – только крошечный островок в безбрежном океане Вселенной. Если в процессе эволюции окажется несовершенной и погибнет одна форма Разума, выживет другая.

– Ты сказал: «непонятными нам законами». Но разве дважды два для них будет уже не четыре? Разве мы не сможем найти общий язык посредством той же математики?

– Вот именно – «общий язык»… Человечество обладает, казалось бы, универсальным инструментом общения – языком, речью. Но, если вдуматься, сколь же громоздок и несовершенен этот инструмент! Посредством языка мы порой не в состоянии не только передать другим людям – подобным нам существам – нюансы своих чувств, настроений, желаний, но и более или менее доступно изложить самые простые истины так, чтобы собеседник понял нас совершенно. Мы постоянно вынуждены блуждать в густом лесу бесконечных фраз, мы пытаемся подобрать какое-нибудь слово, чтобы оно точно отражало всю гамму наших ощущений, и знаем, что такого слова в языке нет… И в этом смысле нам кажется вершиной возможного телепатия. Но ведь мы и не каждую свою мысль можем точно определить, выявить, ощущая внутри себя только как бы «привкус» этой мысли. А представь себе разумное существо, разговорным и мыслительным языком которого является язык образов, разумное существо, способное передавать другому такому же существу не мысли даже, а целые образы во всех их мельчайших оттенках, передавать как бы всю свою сущность, все свои знания, чувства, представления о жизни во всех их аспектах… Говорят, композиторы, еще не создав симфонию, уже слышат ее в себе, слышат всю сразу, полностью, одновременно. А писатели как бы «видят» свои ненаписанные книги. Вот этот образ, собранный в комок, но не менее от этого значимый, этот сгусток и мысли, и чувства, и настроения передается мгновенно и при желании всем сразу. Сможем ли мы с таким существом найти общий язык? О чем будем разговаривать? Не покажемся ли ему чем-то вроде собаки, которая вроде бы и понимает, но только сказать не может?

Какие уж тут «дважды два»! Смешно, право… Я уже не говорю о том, что они, быть может, не имеют ни малейшего понятия о математике, обходятся без нее точно так же, как мы обходимся без тех знаний, которые кажутся совершенно необходимыми им. Мы достигли определенных результатов в математике только потому, что нам было это необходимо. Математика – это не просто игра ума, математика понадобилась нам для того, чтобы суметь материализовать наши желания.

– Ко всему прочему и для того, чтобы объяснить окружающий нас мир, понять его законы.

– Объяснить и понять для того, чтобы переделать, перестроить согласно своим потребностям, то есть материализовать наши помыслы.

– Значит, ты считаешь, что они не стремятся его познать и перестроить?

– Познавать можно различными способами, переделывать вовсе не обязательно. Скажи мне, что такое «интуиция»? Мы пока не знаем, подвластна она каким-то законам или нет. Возможно, они овладели этими законами гораздо лучше, чем мы законами математики, а законы математики для них – все равно что для нас законы интуиции.

А если добавить к этому несколько чувств, которых мы лишены, способность совершенно непринужденно перемещаться в пространстве и времени, в других измерениях? Способность материализации представлений, побуждений? Энергию для жизнедеятельности такое существо получает непосредственно из окружающего его пространства, физиологические его потребности минимальны, оно свободно адаптируется к любым, или почти к любым, условиям существования. Ему не нужны ни жилища, ни средства передвижения, ни одежда… Ну и зачем вот такому существу материализовать свои помыслы в том виде, что кажется необходимым нам? Зачем ему математика и вся эта наша техника? Какие они, эти помыслы? Я не могу себе реально представить, как выглядела бы подобная жизнь, мне это чуждо и непонятно. Но непонимание не означает невозможность.

Поразительно, еще совсем недавно вполне серьезно говорили о том, что, мол, Разум на Земле – явление исключительное, что человек, как носитель разума, во Вселенной одинок. С чего бы такая исключительность? Наш опыт подсказывает нам: природа не терпит исключительности, исключительность – слишком слабое звено в цепи закономерностей: выпади оно, и разрушится вся цепочка. А природа – это цепь закономерностей.

Человечество слишком долго дурманило себя идеей своей исключительности, идеей эгоцентризма. И очень болезненно с ней расстается. Теперь нам кажется, что все разумное должно обязательно нам соответствовать. Если не физиологически, то во всяком случае образом мышления, будто природа не могла создать нечто более совершенное. Послушай, ну а если все-таки Человек не венец творения, не его рядовой продукт даже, а некая производственная ошибка? Болезненный гнойник на теле Мироздания?

Представь себе, только представь, что Земля, наша мать-Земля, может мыслить. Как бы она оценила всю нашу так называемую разумную деятельность? Не показались бы мы ей самыми неразумными из всех ее обитателей? Ведь все наши младшие неразумные братья за все время своего существования не смогли (да и конечно же никогда бы не захотели) нанести ей, матери, даже миллионной доли того вреда, что нанесли мы за каких-нибудь триста последних лет, испоганив ее моря, материки, атмосферу, опустошив ее недра, вырубив леса, исковеркав ее тело бетоном и металлом. И пусть к нам пришло наконец-то понимание абсолютно очевидного любому неразумному животному факта, что, чтобы жить, нужна среда обитания, пусть мы поняли, что Земля хрупка и может погибнуть благодаря нашим усилиям, погибнуть вместе с нами, с нашим замечательным, исключительным разумом, пусть мы восстановили многое из уже разрушенного, но все так же Землю покрывает густая накипь всего того, что дал нам прогресс, мы все так же продолжаем вторгаться в естественные, разумные жизнеобразующие процессы природы, нарушаем ее взаимосвязи и думаем, что Природа должна подчиняться нам. Но там, где есть подчинение, не может быть гармонии. Говорят же вот, что природа мстит. Нет, конечно, не мстит. Не может мстить мать своему пусть и заблудшему дитяти – природа только раны свои зализывает, только восстанавливает нарушенный человеком баланс. Мы расширяем свое жизненное пространство путем насилия над естеством и первозданностью и никак не желаем понимать, что это ненормально, что все-таки где-то может существовать разумная жизнь, состоящая с Природой в отношениях полной гармонии. Сейчас человек все глубже проникает в глубины космоса, но с чем он туда идет? С готовностью разрушить любые барьеры на пути своего продвижения? С намерением все переустроить согласно своим потребностям? С кем встретится? И что тот, кто с нами встретится, в нас поймет? Не увидит ли в нас лишь агрессора, если будет судить о нас только по нашим внешним побуждениям? В космонавты отбирают людей, готовых к решительным действиям при любых непредвиденных обстоятельствах, людей смелых и волевых, умеющих добиваться намеченной цели. Но может быть, главным достоинством людей, отправляющихся на встречу с Неизвестным, людей, представляющих собой все человечество, должно быть умение любить все сущее во всей Вселенной – живое и неживое? Готовых в любую минуту погибнуть, но не причинить никому и ничему зла?

Как знать, может быть, основным критерием разумности во всей Вселенной как раз и является умение жить в полной гармонии с окружающим миром… а не наличие сверхразвитой техники. Я вовсе не призываю разрушить заводы, уничтожить механизмы, вернуться в шалаши и жить дикарями – прогресс необратим, такими нас создала сама природа, но пора, кажется, позабыть о своей исключительности и перестать считать, что Разум – это обязательно вандализм по отношению к природе, а значит, и к самим себе…

Монолог Дэви был прерван сухим голосом компьютера:

– Прямо по курсу – неопознанный материальный объект, передвигающийся в одном с нами направлении с равной нашей скоростью.

– Что это такое? – встрепенулся Андрей.

– Скорее всего искусственное тело, имеющее форму, близкую к яйцевидной. Размеры: триста пятьдесят пять на триста два метра.

– Арвид, ты слышал?

– Да, командир.

– Да.

– Вижу огромное черное яйцо. Бегом в рубку!

Через минуту Арвид уже сидел в кресле.

– Расстояние? – спросил Андрей.

– Около трех километров, – ответил компьютер.

– Как он к нам приблизился?

– Появился мгновенно.

– Вышел из подпространства или мгновенная переброска материи…

Андрей направил луч прожектора в центр «яйца» – при соприкосновении с его поверхностью полоска оборвалась.

– Стопроцентное поглощение света, – констатировал Андрей.

– Если это что-то вроде космического корабля, то непонятно, почему на его поверхности нет ни антенн, ни экранов; такое впечатление, что она идеально гладкая и ровная.

Они обследовали «яйцо» в различных режимах – оно не имело ни единого шва, ни единого выступа. Его температура лишь на сотую долю градуса превышала абсолютный ноль.

– Яйцо-то не «раскалывается», – пробормотал Андрей. – Думаю, нам нужно попробовать рентген-сканирование.

– А если там живые существа? – пожал плечами Дэви.

– Я не превышу безопасную дозу.

– Для нас безопасную, а для них?

– Что предлагаешь ты?

– Подождать. Возможно, через некоторое время оно себя как-то проявит.

– А если нет?

– Тело, имеющее такие параметры, могли создать только высокоразвитые существа, – вмешался Арвид, – и поэтому, не сомневаюсь: они способны защитить себя не только от рентген-сканирования. Более того, возможно, это единственный способ установить с ними контакт.

– Арвид прав, – заключил Андрей.

Но и рентген-сканирование оказалось неэффективным: они так и не смогли узнать, полое «яйцо» или нет, не установили, что в нем находится.

– А не попробовать ли нам лазер? – задумчиво спросил Арвид.

– Не думаю, что это сможет причинить ему хоть сколько-нибудь вреда – эта штука поглощает свет с видимым удовольствием. Попытаемся по лучу передать какую-нибудь информацию, скажем, технические характеристики корабля.

Луч лазера коснулся «яйца» – и провалился в бездонную пропасть. Компьютер не отметил ни повышения температуры корпуса в точке касания, ни каких-либо других изменений. Андрей плавно увеличивал мощность – «яйцо» не реагировало.

И вдруг люди как бы увидели то, что находится там, внутри, за толстым органическим слоем корпуса. Они соприкоснулись с Разумом, и этот Разум позволил им понять нечто такое, что составляло его организацию.

– Оно разговаривало с нами! – воскликнул Андрей. – Оно разумно. Оно живое!

– Гигантский мозг, мириады клеток, заключенные в крепчайшую оболочку, – добавил Дэви.

– Малыш, это ты выключил лазер? – удивленно спросил Андрей.

– Нет.

– Видимо, оно само…

– Малыш, а ты отметил хоть что-нибудь исходившее от объекта? – спросил Дэви.

– В моей памяти отпечаталась схема его строения.

– Проверь мою энцефалограмму за последние десять минут. Есть ли в ней что-нибудь о строении «яйца»?

– Да, – через секунду ответил компьютер. – Точные данные необходимы?

– Спасибо, нет.

– Дэви, ты думал, что это начало?

– Я просто проверил. Во-первых, эта штука не галлюцинация, а во-вторых, она, насколько я понял, не имеет ничего против активного обмена информацией.

– Твои выводы имеют историческую ценность, но ты лучше скажи, что нам теперь делать? Что?! – Андрей вдруг растерялся, в полной мере осознав, какой груз ответственности лежит на его плечах. Он вспомнил разговор с Дэви… Вот люди и встретились с внеземным Разумом, они трое – экипаж «Колумба», и от того, как они представят собой все человечество, как представят себя этому Разуму, будет зависеть успех дальнейшего сближения обеих цивилизаций.

Он вспомнил предположение Дэви о невозможности контакта с некоторыми типами Разума. Что-то холодное проникло в него вместе с этим воспоминанием. Неужели действительно они не сумеют найти общий язык? Неужели вот так, едва соприкоснувшись, и разбегутся в разные стороны? Только потому, что слишком непохожи. Но смогли же они хоть чуть-чуть, хоть как-то и в чем-то понять друг друга за ту долю секунды, в течение которой «яйцо» с ними «разговаривало». Или оно больше не предпримет подобной попытки, поскольку убедилось, что люди ему неинтересны? Нет, не может этого быть… раз оно разумно. Любому Разуму присуще любопытство. Мыслит, значит, стремится познавать.

– Объект меняет курс, – объявил компьютер.

– Скорость?

– Прежняя.

– Какие будут мнения? – спросил Андрей.

– Следуем за ним, – ответил Арвид.

– Я согласен, – сказал Дэви.

– Малыш, следуй за ним. Неужели «яйцо» хочет от нас отделаться?

– Мы передали ему некоторые параметры корабля… – начал Арвид.

– Ну и что?

– Оно знает наши возможности, хотя, скорее всего, его знания о нас и корабле исходят от нас самих. Честное слово, у меня было такое ощущение, что оно копается в моем мозге…

– Ну?

– Оно демонстративно изменило курс. Если бы оно хотело от нас отделаться, то исчезло бы точно так же, как появилось.

– Ты думаешь, что оно указывает нам дорогу? К какой-то вполне определенной цели?

– А ты как считаешь?

– А ведь ты прав, Арвид. Да, Дэви?

Дэви не ответил, видимо, он что-то напряженно обдумывал.

– Малыш, каково изменение курса?

– Угол отклонения 2.75 на 0.09 к прежнему курсу.

– Мы шли прямо на Звезду, а теперь… Если продолжить траекторию нашего движения, то она, скорее всего, пройдет где-то рядом с одной из планет, так, Малыш?

– К третьей планете.

– Командир, зачем ему понадобилось тащить нас к какой-то планете? Мне кажется, среда его естественного обитания – космос. О чем ты задумался, Дэви?