Текст книги "Фокус"

Автор книги: Артур Ашер Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Ну да, они же все слабоумные. Вы никогда с ними не договоритесь.

– Я тоже это понял. Поэтому я пришел сюда.

Откуда вы узнали, что это еврейская компания? – поинтересовалась она.

– Почему… разве это так?

– А вы не знали?

– Ну, имя…

– Мейерс – еврей.

Он сделал вид, что усваивает новость, и ничего не говорил. То, кем был Мейерс, теперь не имело никакого значения.

– Вы не хотите здесь работать, да? – сочувственно улыбнулась она ему, как будущему товарищу по несчастью.

Он грустно поднял на нее глаза, обрадовавшись в душе, что она сравнила свое положение с его.

– Итак, вы все же хотите здесь работать.

Он замигал как будто беспомощный и уязвленный.

– Мистер Ньюмен, плохи ваши дела. Теперь я это увидела.

– Правда?

– О да, с этим здесь в порядке. – Она перевела взгляд на его лицо.

– Я действительно извиняюсь, что перепутал вас с… – начал он, пытаясь высказаться сам и, помогая высказаться ей.

– Ничего, не волнуйтесь. Господи, это произошло не в первый раз. Единственно, почему я вышла из себя у вас, потому что я думала… ну, вы понимаете.

– Вы действительно так подумали?

– Ну, не совсем наверняка. Вы знаете, как это бывает. Если вы достаточно разъярены на кого-то, вам почти хочется, чтобы он был одним из них. Это зависит от того, как вы относитесь к человеку. Я имею в виду, например, как сейчас. – Она посмотрела на него, как будто он попросил ее поделиться мнением о своей новой прическе. – Сейчас, мне это даже не пришло бы в голову. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Да, конечно, – сказал он.

Никогда еще он не говорил так свободно с женщиной, которую считал прекрасной. И теперь, глядя в ее лицо, он как-то понял, что он тоже был первым, с кем она поделилась своим сокровенным. Как будто пришло время спокойствия, время удовлетворенной тишины. Впервые ничего не создавало напряжения между ними, и Ньюмен воспринимал паузу с благодарностью и надеждой. И когда она заговорила, он почувствовал, что слышит ее настоящий голос, как, несомненно, он впервые увидел, как расслабились ее блестящие веки.

– Я не могу принять вас на работу, – сказала она тихо, глядя вниз, – но если вы придете через час, Арделл будет здесь, и я скажу ему о вас.

– Замечательно. Здесь есть свободное место?

– Ну, это не совсем то, чем вы занимались на предыдущем месте, но это вполне приличная работа. Здесь нужен специалист, который мог бы проводить собеседования с людьми, которых нанимают для торговли продукцией компании. Вы будете отправлять их в соответствующий отдел. Вам придется узнать кое-что о продукции фирмы, но вас этому научат. Это что-то вроде контроля за сбытом и продажей… думаю, это называется так. Эта компания больше, чем она кажется с первого взгляда. В октябре она снимет еще два этажа в этом здании. В ваши обязанности будет входить, чтобы коммивояжеры попадали сразу в соответствующие кабинеты. Мне кажется, что здесь будет работа и после войны, хотя когда наступит мир, по всей стране все закроется.

– Кто такой Арделл?

– Ну, с ним все в порядке. Он католик. По секретарше в приемной, не думайте, что здесь берут на работу только иностранцев. Сам Петерсон швед или что-то вроде этого. Здесь есть кто угодно. Даже бухгалтером работает черномазый.

Она поднялась и он вместе с ней.

– Мне еще нужно кое-что напечатать. Вы придете снова?

Он задрожал, предположив заинтересованность в ее тоне.

– Да, – быстро сказал он, – вы сказали примерно через час.

Она посмотрела на часы. – Да, давайте через час. Я скажу ему о вас.

Их глаза встретились. – Большое спасибо, сказал он, втягивая живот.

– Запишите на свой счет. – Она равнодушно отвергла это незначительное ухаживание, подошла к пишущей машинке и, не обращая на него внимания, начала быстро печатать.

Улыбаясь, он боком робко пробрался к двери, но она не подняла глаз, и он вышел. Уже на улице, он удивился, что забыл спросить, какую ему будут платить зарплату. Конечно, едва ли это имело значение. Казалось, что ничего – больше ничего на свете не имело значения. Она почти уговорила его вернуться, а на этот момент это было равноценно тому, как если бы Фред, и Карлсон, и Гарган, и мистер Лорш дали ужин в его честь; во всяком случае, нигде на улице ощущение невидимой опасности в этот день не возникало.

Глава 12

Эта работа ему не нравилась. Через две недели стало ясно, что здесь он всего лишь квалифицированный швейцар для коммивояжеров, никто из которых не приходил именно к нему. Ему здесь не нравилось, но он никогда еще так не стремился каждое утро занять свое рабочее место. Благодаря ей он чувствовал себя таким энергичным, что вся его предыдущая жизнь до встречи с ней выглядела пустой и глупой тратой времени.

Однажды вечером они прогуливались по Пятой авеню, чтобы подышать свежим воздухом. Его чувство к ней иногда разгоралось так сильно, что он был готов крепко обнять ее и поцеловать на улице. Особенно тогда, когда проходящие мужчины оглядывались на нее, – а он все это время знал, что ему нужно лишь наклониться к ее уху и шепотом предложить ей руку, и она выйдет за него. Это был редкий случай в его жизни, когда он был в состоянии добиться и получить то, чего хочет.

Эта широкая чистая улица была настолько малолюдна, что она могла свободно разговаривать. Она залпом выпила два неразбавленных виски, что немного нервировало его, потому что у него имелось определенное мнение о женщинах, которые пьют с удовольствием. Кроме того, она очень громко говорила.

– Да, – сказала она, произнося как да-а-у, – меня не назовешь девочкой из церковного хора. – Она глянула на него, готовая расхохотаться. – Вас это смущает, правда?

– Да ничего, – засмеялся он так, как будто этого было недостаточно, чтобы смутить его. Разговаривая так, она заставляла его томиться желанием к ней и пугала его.

– Я собиралась выйти замуж за актера. Никогда не выходите за актера. – Она засмеялась и дернула его за руку. Он засмеялся вместе с ней, но не так громко. Каждый раз когда она выпивала, этот актер казалось, пробирался в их разговор. – Он был моложе меня, но он был прекрасен. Понимаете, просто очарователен?

Ее ресницы как будто стали гуще. Она никогда не рассказывала о нем так много. – Однажды утром я распрощалась с ним, и больше он не вернулся.

Похоже, она была готова рассказать об этом субъекте.

– И вы до сих пор… мне кажется, вы все еще думаете о нем, – рискнул Ньюмен.

– Я? – Она саркастически засмеялась. – Тогда я была весьма сильной женщиной, сеньор. – Она время от времени повторяла это странное предложение. – Я продолжаю интересоваться вами. Неужели вы и правда, так ни разу и не были женаты?

– Нет, нет. Я всегда был закоренелым холостяком, – улыбнулся он.

– Как же вам удается так смотреть за собой?

– Ну, я просто аккуратный, вот и все.

– Действительно, – сказала она, осматривая его с некоторым удивлением, – вы из аккуратных людей.

– У меня тоже всякое бывает, – неуверенно сказал он. Он осознал, что они впервые по-настоящему говорили друг о друге.

Они дошли до парка Плаза и сели на скамью, с которой были видны выходящие на парк дорогие гостиницы. Рядом с ними, у тротуара стоял ряд запряженных лошадьми экипажей с пожилым кучером в шелковой шляпе возле каждого. Позади них журчал мраморный фонтан, сидевший на его краю мальчик опустил ноги в воду.

Она ни разу не выпустила его руки, даже когда они сели. Некоторое время они сидели молча, наблюдая, как к блестящим дверям элегантных гостиниц подъезжали лимузины.

Она тихо сказала, – Какая у вас машина?

– Плимут.

– Какой? Я имею в виду кузов.

– А. Седан, – сказал он, в то время как мимо них проезжал серый двухместный автомобиль с открытым верхом.

– Угу. – Она снова уставилась на проезжающие мимо машины. – Что вы обычно делаете, чтобы развлечься?

– Ничего особенного. Всю жизнь был слишком занят, в основном работал.

– У одних есть все, а у других ничего. – Ему нравились ее неожиданные философские отступления. Иногда она казалась возвышенной.

– Очевидно, это так. Хотя я свое получил, – вздохнул он.

– Да? И что же это? – равнодушно спросила она.

– Ну, чудесный дом, и… ну, и хорошую работу.

– А вы когда-нибудь проводили хорошо время?

– Ну, конечно, я… – Он начал было рассказывать, что играл в кегли с Фредом и весело проводил время, катаясь на автомобиле. Он повернулся к ней. – Думаю, что так, как вы имеете в виду, никогда, – сказал он.

– Лоренс, это ваш недостаток.

Он почувствовал, как съеживается, и ему нечего было сказать, кроме какой-нибудь глупости. – Гертруда, психотерапевты говорят о вытеснении желаний в подсознание, так это мой случай.

– Вот поэтому я всегда цепляю актеров. – Он не совсем понимал, что она имела в виду под «цепляю», но выбросил это слово из головы. – Актеры бывают стильными. Они зарабатывают доллар и тратят семьдесят пять центов. Все остальные экономят, чтобы оплатить страховку.

Она как будто сообщала ему, что знала, как трудно ему оказалось заплатить те два доллара и сорок центов за вход в Радио Сити два дня назад.

– Но ведь актеры зарабатывают гораздо больше, чем…

– Нет, нет. Вы бы удивились.

– Вы бы не хотели как-нибудь сходить в ночной клуб? – спросил он.

Она глянула на него и улыбнулась, – Неужели вы были в ночном клубе?

– В Нью-Йорке ни разу. Я бывал в одном в Куинзе вместе с Фредом. Это мой сосед, я рассказывал о нем.

– Ночной клуб в Куинзе, – произнесла она.

– В Куинзе есть довольно веселые заведения.

– Чем вы там занимались?

– О, мы пили и танцевали.

– Вы были с девушкой?

– Не всегда. Обычно я танцевал с женой Фреда. Но я не очень люблю танцевать. Я понял, что большинство женщин абсолютно глупы. Я имею в виду, что они несерьезны, – быстро добавил он.

– Вы много пьете?

– Немного. Только по случаю.

Некоторое время они сидели молча. Она продолжала смотреть на гостиницы на другой стороне улицы.

– О чем вы задумались? – сказал он, пытаясь хихикнуть.

Она неторопливо повернулась к нему. Действие выпитого виски прекратилось. – Вы собираетесь продолжать прогуливаться со мной? –напряженно спросила она.

– Вы бы хотели, чтобы я продолжал? – пробормотал он.

– Скажите да или нет. Я не из тех, кто вешается на шею, – сказала она со странным налетом раздражения.

– Да, конечно, с удовольствием. Я как раз размышлял о том, нравятся ли вам эти прогулки.

Она безжалостно не отводила взгляд. – Почему вы гуляете со мной?

– Мне нравится быть с вами. Это правда.

– Это все?

– Иногда вы… – он начал мягко делать ей замечание.

– Я бываю остра на язык, правда? – она отвернула голову от него как будто это ее беспокоило.

– Все нормально, – нашел выход он. Но она продолжала сидеть отвернувшись.

Через некоторое время он сказал: – Гертруда, расскажите о себе еще.

– Зачем?

– Мне кажется, я хочу знать вас лучше. Вы рассказывали, что бывали в Голливуде. Как вам там понравилось?

– О, там все в порядке.

– Вы пробовали сняться в кино?

– Угу.

– Как актриса?

– Я певица.

– Правда? Профессиональная?

– Конечно. У меня было больше двухсот выступлений.

– Что вы поете?

– Все что угодно. Шлягеры, блюзы или свадебные песни.

– Что же произошло? Пропал голос?

– К сожалению, нет.

– Почему вы так говорите?

– Я до сих пор хочу петь. Я все еще могу.

– Почему же вы не поете?

– Не нужно повторять собственные ошибки.

– Что вы имеете в виду?

– Я не хочу просто выступать с оркестром. Я хочу быть известной. Как в кино.

– Почему вас не взяли? Бьюсь об заклад, вы великолепно поете.

– У меня не тот тип красоты.

– О.

– Я была на прослушивании, но я выгляжу слишком трагично для певицы.

– О, – тихо повторил он.

– А потом куда вы пошли? Остались в Голливуде?

– Осталась ждать у моря погоды.

– И долго вы были без работы?

– Мне не совсем хорошо… Вы хотите, чтобы я рассказала?

– Да, Гертруда. Действительно хочу.

– Хорошо. Меня прослушали и не приняли. Потом я поняла, что это бесполезно, понимаете? Так что я бросила эту профессию. Хотя, я завязала определенные контакты, и думала, что, возможно, смогу получить какие-нибудь партии. Но все мои контакты устанавливались после одного и того же, и я дошла до того, что едва переносила, когда водитель автобуса касался моей руки чтобы положить сдачу. Так что я провела там два года, работая у человека который содержал маникюрный салон для собак. Знаете, купание и подстригание когтей…

– Да, я слышал о таких.

– Он хорошо ко мне относился, как может мужчина. Я пришла в себя. И снова начала бывать в обществе. Ну… – Она задумалась. Он наблюдал ее внутренний взгляд, в то время как рассеянный свет фар проезжающих автомобилей освещал ее расслабленное лицо, в котором он теперь видел величавость. – У меня был роман с этим актером. Я вызвала на свадьбу свою мать.

– Откуда вы родом?

– Из Рочестера. Нас семь сестер. Я самая старшая. Моя мать приехала, и он ушел.

– Он не женился на вас.

– Даже не собирался. Он просто сбежал.

– Это тогда вы болели?

– Да. Это тогда я болела. Я вернулась в Рочестер и там пришла в себя. Именно тогда я поняла, в чем причина.

– О чем это вы?

Она повернулась к нему и задумалась на мгновение. – Вы когда-нибудь слушали отца Кафлина [1]1
  Отец Кафлин – американский проповедник, известен своими антисемитскими выступлениями в США с 30-х годов (здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть]?

– Да, конечно. Много раз.

– Было ощущение, как будто он обращается лично ко мне. Слушая его, я была уверена, что ему можно верить. Это именно то, чего я хочу от людей, чтобы они говорили правду, как он. Просто в жар бросает, когда слышишь его голос. А то, что он говорил, было так правильно, понимаете? Это единственный священник из тех, кого я когда-либо слышала, который имеет мужество говорить о таких вещах. Он действительно знает, что такое есть Бог… Или вы так не считаете?

– Считаю. Думаю, он очень убедительно доказывал свои мысли. Вы католичка?

– Нет, но по воскресеньям, как правило, хожу в церковь. Но совсем необязательно быть католиком, чтобы верить в него.

– Знаю. Я просто спросил.

– Он заставил меня снова поверить в Бога. Он смог это. Я не шучу, он вернул мне надежду. Я имею в виду веру в то, что есть еще порядочные люди.

На них опустилось спокойствие, возвышенный покой. Он был уверен, что она подразумевала его, и то, как доброжелательно и откровенно он обращался с ней последнюю неделю. Пока они молчали, он думал о ней, что она одухотворенный человек. Женщина, с которой жестоко обошлись. Ему захотелось убаюкать ее голову в своих руках и защитить. И все же он не мог перестать удивляться, откуда у нее взялся этот бруклинский говорок, если она приехала из Рочестера, где говорят совсем по-другому.

– Вы ходили в школу в Рочестере? – спросил он невпопад.

Она взглянула на него. – Вы что не верите, что я приехала из Рочестера?

– Конечно, верю. Я просто подумал…

– Вы поверили во все, что я рассказала? – чрезвычайно серьезно спросила она.

Если бы он сказал нет, она бы встала и ушла. Он знал, что она бы ушла. Так что он сказал, что поверил ей. И без предупреждения, она взяла его лицо в руки так, что он не мог пошевелиться, приблизилась губами к его губам и посмотрела ему в глаза, как будто собираясь расплакаться. А потом она крепко поцеловала его и освободила. Он продолжал сидеть, ничего не видя. Через мгновение она вынула носовой платок и поднесла его к носу, при этом ее голова склонилась и он увидел, что она плачет.

– Не плачьте, – сказал он, взяв ее за руку.

Она встала и пошла прочь. Он догнал ее. Она ничего не сказала. Они брели вдоль края парка. Слава Богу, подумал он, что уже так темно.

Через некоторое время он почувствовал, что она ждет, чтобы он повел ее куда-нибудь. До сих пор, прогуливаясь вместе, они всегда куда-то направлялись. Вход в парк был в четверти квартала впереди от них.

Он неловко, будто помогая идти по ступенькам, взял ее под локоть. Но поблизости не было ступенек, и он не знал, нужно ли что-нибудь сказать, прежде чем взять ее под руку. Вход в парк был уже всего в нескольких шагах, и, казалось, она реагировала на малейшее пожатие его руки. Затаив дыхание, он повернул ее направо, к входу и она подчинилась. Они свернули на темную дорожку, которая, извиваясь, вела вниз к маленькому озерку.

С обеих сторон виднелись склоны холмов и неподвижные деревья. Дорожка повела между холмами, и воздух здесь вообще не двигался. Он старался смотреть только прямо вперед, после того, как, проходя мимо скамейки, увидел, что на ней лежали вытянувшись матрос с девушкой. Ему пришло в голову, что он с детства не был в парке ночью. В те времена были люди, которые бродили среди густых зарослей с электрическими фонарями и когда находили в траве подобную парочку, то требовали с них деньги.

– Здесь прохладно, – тихо сказала она.

– Да, действительно, – согласился он.

Было ли это самое время попросить ее пригласить его к себе или это прозвучит оскорбительно? Сбоку, в темноте между высокими кустами сирени он услышал движение и хриплый шепот. Гертруда казалось, стала дышать иначе. Он этого не сделает. Чего бы она от него не ожидала, он знал, что не сможет попросить ее. В темноте он увидел пустую скамейку под нависающим деревом.

– Хотите, присядем? – едва слышно спросил он.

– Хочу, – сказала она.

Как только они подошли к скамейке, к ним подбежала девушка. Она запыхалась, и в отблесках отдаленного света было видно ее лицо, – у нее был нежный маленький как у ребенка рот, копна мелко завитых волос, а коричневый гребень едва держался на распустившейся пряди.

– Вот здорово! – выпалила она прямо в лицо Ньюмену. Он увидел, что она напугана. Она резко повернулась назад, и завитушки на ее голове всколыхнулись.

– Вот это да!.. – жадно хватая воздух, сказала она.

– Что случилось? – спокойно спросила Гертруда.

– Моя подруга. Вы не видели девушку в широкой голубой юбке в сборку в сандалиях? – безнадежно спросила она.

– Нет, мы никого не видели.

– Вот это да! – Она начала плакать.

– Прекрати, – раздраженно сказала Гертруда. – Где ты оставила ее?

– Думаю, матрос увел ее, – снова всматриваясь в темноту, сказала девушка.

– Он что, за шиворот ее утащил? – рассердившись на моряка, спросила Гертруда.

Ньюмен озадаченно глянул на Гертруду. Он бы уже ушел отсюда.

– Нет, мы гуляли. Мой матрос ушел, и тогда я поискала ее, и ее там не оказалось, – объяснила девушка.

– Вас что, подцепили? – Гертруда нахмурилась от тупости девушки.

– Да, – призналась девушка. Но Ньюмен видел, что она понимала, что ее не осуждают.

– Ты знаешь, как их зовут? – спросила Гертруда.

– Да, но не их настоящие имена.

– Тебе бы найти полицейского, это лучшее, что ты можешь сделать.

– Я не хочу. Помогите, ее заберут в тюрьму.

– Ты пьяна, да? – Гертруда спрашивала с бесстрастностью знатока.

– Нет, я пила, но я уже больше не пьяна. Помогите, ее мать прибьет меня. Она пошла гулять в первый раз. Она еще ребенок. Пожалуйста, я обещала привести ее домой в девять.

Гертруда на мгновение задумалась. Ньюмен все еще держал ее под руку, и он предчувствовал катастрофу, если Гертруда решит пойти с девушкой.

– Где ты с ней рассталась? Идем, – в конце концов, сказала Гертруда.

Девушка с благодарностью взглянула на Гертруду и своей детской рукой позвала ее за собой. Все трое поспешили вперед. Ньюмен пытался придумать, что бы сказать; он не мог позволить себе просто так идти за ней.

Они быстро и внимательно продолжали идти по тропинке. Ньюмен трепетал, – он гордился Гертрудой и боялся ее. Кто она такая? Кто эта девушка? Что он сам здесь делает? Черт подери…!

Они подошли к питьевому фонтанчику, и девушка остановилась и огляделась, пытаясь вспомнить куда идти. Она показала на низкий холм, который возвышался слева от тропинки. Холм зарос кустарником вперемешку с деревьями, и там не было освещения, что означало, что там нет ни дорожки, ни полиции.

Показывая туда, девушка тихо сказала: – Мне кажется, она осталась там наверху. Вы можете подняться туда вместе со мной? – взмолилась она.

Гертруда всмотрелась в темноту холма. Ньюмен делал вид, что тоже его изучает. Страх перед темнотой, которым он страдал, теперь изливался с холма прямо в него. Его колени вздрогнули.

– Тот матрос был сильно пьян? – для виду спросил он.

– Я не знаю. Я не помню. Мне нужно найти ее, пожалуйста, мистер.

Гертруда посмотрела на него: – Пойдем туда?

Ее голос был пьян от возбуждения. Он хотел уйти. Теперь она была чужой ему. – Хорошо, – прошептал он.

– Идем, – сказала она.

Следом за девушкой они сошли с дорожки и начали взбираться на небольшой пригорок. Уйдя с дорожки, они сразу перестали вообще что-либо видеть. В темноте они слышали, как хлюпает носом идущая впереди девушка. Через мгновение они смогли разглядеть ее, она слегка наклонилась как будто чтобы, карабкаясь, видеть землю под низко свисающими ветвями.

Ньюмен ухватился за руку Гертруды. Его тело излучало тепло, а воротник душил. Он почувствовал себя необычно, как-то крупнее, немного смелее. Было ощущение, как будто он всегда хотел жить подобной жизнью, как будто сейчас Гертруда открыла это желание в нем, и сочла его само собой разумеющимся. И он любил ее за это доверие к нему когда они пробирались сквозь темноту за согнувшейся сопящей девушкой. Что-то зашуршало среди веток одного из кустов. Все трое замерли. Ньюмен вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал, как впиваются в его предплечье пальцы Гертруды. В то же время она прижимала его руку к себе. Девушка стала на четвереньки и посмотрела в куст. Нагнувшись, она заглянула под густой верхний слой листьев, встала, подошла к Гертруде и прошептала ей в ухо: – Это не они. Потом она повернулась и продолжила подъем. Ньюмен почувствовал, что пальцы Гертруды ослабили хватку. Теперь девушка немного опережала их, потому что они замедлили шаг. Впереди и над собой они увидели вершину холма и очертания огромного черного дерева на фоне неба. Когда они поднялись наверх, у подножия дерева стало видно что-то белое. Они видели, как девушка остановилась возле дерева, и через мгновение присоединились к ней и увидели разложенную на земле подстилку из газет. Девушка наклонилась и подняла что-то, потом вышла из-под дерева и остановилась там, где кончалась тень и светила луна. Ньюмен увидел у нее в руке маленькую бутылочку виски. Гертруда не пошевелилась, чтобы подойти к ней и какое-то время они так и стояли, наблюдая девушку, которая разбирала этикетку. Гертруда осматривалась вокруг, но на девушку уже не смотрела. Девушка бросила бутылку и подошла к ним. Она задумчиво вздохнула и тихо сказала: – Они здесь были.

Она повернула голову, осматривая темные склоны под ними.

– Не могли бы вы пойти со мной? Я знаю, куда они могли пойти за выпивкой. Пожалуйста, я должна привести ее домой. Я просто обязана. Пожалуйста, Миссис, – собираясь расплакаться, сказала она.

– Идем дальше, – прошептала Гертруда. Ньюмен задрожал от ее низкого томного голоса. Девушка начала спускаться тем же путем, каким они туда поднялись. Гертруда и Ньюмен повернулись и пошли за ней. Через мгновение их снова поглотила глубокая чернота холма. Теперь они не видели девушку. Ньюмен подождал Гертруду, чтобы пойти немного быстрее или позвать девушку. Они замедлили шаг. А потом они остановились, и Ньюмен почувствовал, как расслабляется тело Гертруды, и стал перед ней. Теперь она стояла на шаг ниже по склону, а он оказался над ней и выше ее. Ему удалось взять ее за руку, и она тут же обвила его своей другой рукой, и он поцеловал ее губы, и ее духи струились на него, как будто пузырек открыли у него прямо под носом.

Глядя сквозь листья дерева, он видел неясное зарево, которое отбрасывал на небо окружающий парк город. Он чувствовал, что его тело отсоединилось от него, бесчувственное, как челюсть на приеме у зубного врача.

– Господи! – тихо произнесла она. Она покачивала головой из стороны в сторону. Это было первое слово, которое они произнесли за полчаса.

Он повернулся и, глядя сбоку на ее лицо, попытался сложить слова в предложение. Чувство сожаления было таким глубоким, что он задыхался.

– Господи, – снова тихо сказала она, и повернула к нему голову. – Где ты этому научился…

– Я…

Прежде чем он смог начать извиняться, ее лицо повернулось к нему, она поцеловала его в губы, и он вздрогнул. Потом она снова опустила голову на траву. – Господи, мы не должны были этого делать. Знаешь, ты просто поразил меня? Ты просто уничтожил меня. – Она прикрыла глаза тыльной стороной ладони.

Его сожаление улетучилось, как только он понял, как она его любила. Он приподнялся на локте. Вы… ты в порядке? – спросил он неуверенно.

– Да, – нежно выдохнула она. – Господи. Мне хорошо, – снова со стоном произнесла она, – я никогда не думала, что ты на это способен. Ты просто уничтожил меня.

Изумившись, он попытался вспомнить, как все произошло, и подивился, можно ли было, назвать это соблазнением девушки. – Дорогая, я не смог сдержаться, – сказал он, извиняясь уже слабее.

Неожиданно она села и, сильно прижимая его голову к траве, обхватила его лицо и поцеловала. Затем она легла щекой ему на грудь и восторженно прошептала: – Боже.

Он смотрел сквозь дерево вверх. Через минуту он расправил грудь и, не меняя положения, стал дышать животом. Он снова начал ощущать свое тело. Конечности как будто удлинились и стали толще. На миг он почувствовал себя выше ростом.

– Гертруда, – сказал он. Они должны были идти. Он продолжать всматриваться в темноту, готовый к миганию электрического фонаря.

Она подняла голову и посмотрела вниз на него. – Сейчас ты похож на Клода Рейнса.

– Это потому, что ты не видишь моего лица, – улыбнулся он.

– Я все равно могу представить, как ты выглядишь. У тебя такие же маленькие мешочки под глазами. А еще ты приблизительно его размера. Ты, правда, похож. Я видела его в Голливуде. Вы очень похожи.

– Ну, давай, давай.

– Я не шучу. Ты можешь сделать состояние в кино.

– А вот теперь хватит. – Эти слова смутили и вывели его из себя.

– Ты зря тратишь время, действительно, зря.

– Я не актер. И никогда не смогу им стать.

– Совсем необязательно быть актером. Ты можешь быть руководителем. Ты мужчина руководящего типа.

– Ты действительно так думаешь?

– Да. Знаешь, большинство руководителей занимают свои должности после сорока лет. Я как-то прочитала это в одной газете, когда мне делали прическу.

– Я слышал об этом, но…

– Ты должен внимательнее осмотреться по сторонам. В тебе, по-видимому, много скрытого потенциала. Дома я смотрела твой месяц по зодиаку.

– Правда? Я собирался спросить у тебя.

– Ты действительно принадлежишь к руководящему типу.

– Ну, я не слишком серьезно отношусь к…

– Не обманывай себя. Некоторые крупнейшие голливудские звезды и шагу не ступят, пока не проверят, что им предвещает гороскоп.

– Я читал об этом.

– Это так. Потому что с твоими знаниями у тебя перспективы большого человека. Я серьезно. Иногда в конторе насмотрюсь на всех этих начальников, а потом гляну на тебя…

– Ну, я могу только попробовать. Я выполняю свою работу и…

– Никто ничего не достигает, просто выполняя свою работу. Тебе нужно установить связи. Ты чересчур скромничаешь и твоего ума и таланта не видно. Я все время хотела тебе это сказать. Правда, – сказала она. – Тебе всего лишь нужно выбрать, каким заняться делом. Что-нибудь такое, что даст тебе возможность расправить плечи и продемонстрировать свои способности.

Он прислушивался, чтобы не пропустить шум шагов. Если бы он только смог сделать так, чтобы они продолжили этот разговор, снова прогуливаясь и не произвести впечатление ханжи…

– Какое дело ты имеешь в виду? – спросил он.

– О, существуют сотни разных занятий. Я же вижу что ты ответственный человек.

– Я привыкбыть ответственным, – частично согласился он. – Но, чтобы начать свое дело, нужны деньги.

– Но не в том случае если есть богатые связи. Знаешь того мистера Гелвея в отделе продаж?

– Ну?

– Ты думаешь, после войны этот парень будет работать за зарплату?

– Я плохо его знаю.

– Ну а я время от времени с ним разговариваю. Еще будут звучать Трубы Мира, а этот парень уже уйдет из компании, чтобы начать свое собственное дело. Тебе обязательно нужно познакомиться с ним поближе. Или возьми мистера Макинтая. Хотя Мак скорее напьется, когда закончится эта война, и будет пить пока не начнется следующая. Но у него есть идеи, да, у Мака есть идеи. Лоренс, все дело в том, что тебе нужно познакомиться с кем-нибудь из таких ребят. Это я знаю. Точно. Покрутись немного среди них. Там и сориентируешься.

– Гертруда, я не знаю, выйдет ли у меня это…

– Я не имею в виду, что ты…

– Нет, я имею в виду, что я не такой. В бизнесе приходится жульничать. Я…

– Но есть дела, где ты можешь оставаться порядочным.

– Это так. Но…

– Именно о таком деле я и говорю, – сказала она. Она опиралась на локоть, ее лицо было рядом с его лицом. Он продолжал смотреть мимо нее на дерево, пытаясь найти в ее словах истину. – Гелвей собирается открыть завод по производству пластмасс. Ты получишь место, если начнешь работать вместе с хозяином. Ты даже можешь стать компаньоном через какое-то время.

Она снова легла в траву, и он посмотрел на ее лицо. – Тебе нужно иногда выбираться на Побережье, – сказала она, – посмотреть дома, в которых там живут! Господи… снова восторженно вздохнула она. – Это то о чем я мечтаю, – сказала она тихо, – только об этом я всегда и мечтала.

– Но ведь не могут же все быть богатыми.

– Ты бы мог, – сказала она, потрепав его за щеку. – В тебе это есть. У меня чутье на людей. Я в этом разбираюсь.

– Не знаю. Сомневаюсь, что когда-нибудь разбогатею.

– Может, ты никогда и не хотел быть богатым? – весело спросила она.

– Хотел, конечно. Никто не скажет, что я когда-нибудь отказывался от денег.

– Но ты об этом не думаешь, – спросила она.

– Ну да, задумывался… ну, я не знаю, что человек начинает делать, чтобы стать богатым. – Он засмеялся над тем, как механически он изобразил процесс. Левой рукой он водил по траве, потом подумал о собаках и положил руку на живот.

– То, о чем я говорила. Связи. Контакты. Вот почему я советую тебе поближе познакомиться с некоторыми людьми в компании.

Он долго смотрел на нее. Никто прежде не замечал в нем качеств руководителя. Он знал, что никогда не станет начальником, но очевидная возможность увлекла его. Она увидела в нем то, чего никто никогда в нем не видел, и он хотел узнать ее и таким образом раскрыть себя. Он долго лежал возле нее, обдумывая эту волнующую мысль. А потом он впервые полностью осознал что делает. Он лежал на спине рядом с женщиной ночью в центре парка. В этом не было ничего ужасного. Это было как в молодости. Он подумал, что она уже ведет его на новые пути. Кто знает, к какой волнующей жизни она может привести его?

Он рассматривал ее профиль. Она была, как никогда сосредоточена. – О чем ты думаешь? – спросил он.

Она тихо засмеялась. Над ними, от слабого дуновения тут же затихшего ветерка, качнулись деревья. – Просто думала о всякой ерунде. Как всегда. –Она сильно прижалась губами к его губам, и мгновение он не мог дышать.