Текст книги "Чп в заповеднике (СИ)"

Автор книги: Артем Эмануэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   Дочка же полностью ушла в себя. Чувствуя состояние мамы, она уже попрощалась с отцом. И попытки брата растормошить ее, его улыбки и показушная веселость больше злили и раздражали. Она стала запираться в комнате, не отвечала на его уговоры выйти к ужину.

   Лида механически готовила еду, кормила, стирала, убирала. Когда силы оставляли женщину, она садилась с ногами на диван в гостиной. В спальню не заходила – Лида убедила себя, что стоит ей лечь на кровать одной, и все ее страхи окажутся правдой.

   На восьмой день в десять утра раздался звонок. Звонили из полиции.

   – Лидия Викторовна! Вашего мужа нашли.

   Лида чуть не выронила трубку. Жесткий напряженный голос напугал ее. Она до боли прикусила губу, чтобы сдержать рыдания.

   – Он, он...

   – Ваш муж жив, – опередил ее голос.

   Лидия задохнулась. На несколько секунд она потеряла связь с реальностью.

   Сердце бешено колотилось, слезы радости текли из глаз. Закружилась голова – напряжение последней недели схлынуло, навалилась жуткая усталость. Она не сразу поняла, что далекий гул – это настойчивый голос из телефона, выпавшего из ослабевшей руки.

   «Да что им еще надо?!» – раздраженно подумала она и подняла трубку.

   – Да, что? Слушаю вас!

   – Лидия Викторовна. Михаил Львович болен. Его перевозят в военный госпиталь. Требуется серьезное лечение. Завтра вас будут ждать в клинике по адресу...

   – Болен? Что с ним? Почему завтра? Я приеду сегодня, прямо сейчас!

   – Лидия Викторовна, – голос был спокоен и тверд. – Сегодня ехать не имеет смысла. Михаил Львович будет доставлен в госпиталь ориентировочно завтра ночью. Утром вы сможете навестить его.

   Сутки прошли в суматохе. Восторг от известия, что муж жив, сменился отчаянием. Лиду лихорадило. Она ходила по дому, пыталась занять себя уборкой, но все валилось из рук.

   Сын старался успокоить – главное, папа жив, его вылечат, вот увидишь. Но было видно, что и ему все это дается нелегко. Юля совсем замкнулась. Она лишь выслушала новости, кивнула и пошла к себе. Брат бросился следом.

   – Ты ведешь себя как эгоистка! Маме плохо, а ты даже не пытаешься поддержать ее, – укоряюще прошептал он.

   Сестра исподлобья взглянула на Сашу и захлопнула перед ним дверь. Дождавшись удаляющихся шагов, девочка упала на кровать и разрыдалась.

   Наутро сын помог матери собраться. Она плохо соображала. Всю ночь Лида порывалась вызвать такси и поехать в клинику. Сын всеми силами удерживал ее. Он понимал, что в военный госпиталь она попадет только в назначенное время и отпускать мать ночью в неизвестность не желал. Он сидел рядом, держал ее за руку, просил подождать, увещевал, объяснял.

   Дочь из своей комнаты не показывалась.

   Утром Лида приехала по указанному адресу. Ее встретили и провели в палату. Она неслась по коридору, ей что-то говорили, но слова пролетали мимо. Она распахнула дверь и влетела в пахнувшую больницей комнату.

   Михаил сидел на койке.

   Лида замерла в дверях, а потом бросилась к мужу. Он повернулся и посмотрел на нее. Лида замерла. В глазах существа, имевшего вид мужа, не было ничего человеческого. Пустые, с огромными зрачками, почти без радужек, они прошлись по ней, не задержавшись ни на мгновение. Ни капли узнавания. Существо издало утробный рык и попыталось встать. Только сейчас Лида увидела, что его руки и ноги были привязаны к койке мягкими фиксаторами. Существо задергалось, открыло рот и заурчало.

   Подбежал доктор, посмотрел на висящий на стене монитор, взял женщину за локоть и сильно потянул к дверям.

   – Вам надо срочно уйти, он нервничает!

   Лида не понимала, что происходит. Перед ней еще маячили нечеловеческие глаза, и она, не сопротивляясь и механически переставляя ноги, вышла из палаты за доктором. Лиду усадили на скамью в коридоре.

   – Что с ним? – тихо спросил у доктора подошедший мужчина в халате, накинутым на темный костюм.

   – Судя по ЭЭГ, он почуял самку и возбудился. Такая же реакция наблюдается на всех медсестер, которые к нему пытались приблизиться.

   ***

   Следующие месяцы прошли в ожидании. Лида и дети посещали отца. Сначала каждый день, потом несколько раз в неделю. Врачи подобрали препараты, и Михаил стал тише. Теперь к нему без опаски приближались медсестры, да и на Лиду с дочкой он реагировал спокойно. Но никакого узнавания близких, осознания себя, ни единого членораздельного слова или разумной мысли в глазах.

   Через четыре месяца врачи объявили Лиде, что улучшения не предвидятся. Они использовали все известные средства. На робкий вопрос забитой женщины о возможности отвезти Михаила Львовича в Израиль или США, ей объяснили, что для лечения ученого такого ранга, как ее муж, были вызваны ведущие специалисты из многих стран, в том числе из Японии. Но сделать ничего нельзя.

   Судя по всему, Михаил неудачно упал. Его нашли в овраге, без сознания, где он пролежал несколько дней. Удача, что его не съели дикие звери. Удар сильно повредил головной мозг. Внутренние органы остались полностью здоровы. Но до конца жизни Михаил будет похож на овощ с некоторыми животными инстинктами. Забрать его домой нельзя – он может быть опасен для себя и окружающих.

   На полгода Лида выпала из жизни. Плакала, не замечала ничего кругом. Забросила дом, ни с кем не общалась.

   Солнечным весенним утром обнаружила на кухне мать. Та в течение часа жестко вправляла дочке мозги.

   – На что будешь жить, как дальше растить детей? Надолго сбережений хватит? Мы с отцом не вечны! По специальности ты не работала. Очнись и думай! – закончила та отповедь.

   Оправившись от горя, Лида решила, что единственный для нее путь – найти нового мужа. Мужа, который примет ее – нахлебницу с двумя взрослыми детьми. Она быстро оформила развод. Помогли связи отца и нужные люди быстро решили все формальности.

   Свободная, она приступила к поискам, которые оказались напрасными. В ее кругу не нашлось желающих связать жизнь с бывшей женой больного ученого. А искать где-то на стороне она просто не умела.

   Решение пришло неожиданно. Когда горе притупилось, Лида вошла в кабинет мужа. Прошел почти год после его злополучного отъезда в заповедник. Все это время двери в его комнату не открывались.

   Лида знала пароль на ноутбуке Миши. Она поняла, что в нем хранится множество неопубликованных данных, которые могут ей помочь. Нужно лишь найти человека, способного оценить весь потенциал научной работы Михаила. Женщина вспомнила о Сергее. Михаил много рассказывал о нем, но лично Лида знакома не была.

   Найти контакты Сергея Викторовича оказалось плевым делом. Несколько дней она раздумывала, а потом позвонила.

   ***

   Они встретились через две недели. Сергей не стал изменять привычкам и позвал Лиду в «Белый Кролик». Он отправил на вокзал водителя, который привез женщину точно в семь вечера. Сергей уже ждал внутри. Некоторое время они изучали друг друга.

   – Признаться, я несколько иначе вас представлял, – первым заговорил Сергей.

   Он вообще не любил молчание, никогда не тушевался и рассматривал все происходящее скорее как забавное приключение, чем что-то серьезное. Эта немолодая, но все еще красивая женщина позвонила и без обиняков предложила стать ее мужем.

   – Позвольте, – перебил он заговорившую Лиду, – пока вы выбираете, расскажу о себе.

   Сергей Викторович откинулся на мягком диванчике, сложил руки на выпирающем животе, покрутил большими пальцами.

   – Предложение ваше смешно. А я люблю посмеяться. Потому вы здесь.

   Он помолчал, глотнул виски.

   – Буду откровенен, Лида. Уже полгода как я академик РАН. У меня много всего впереди. Я живу наукой. И такому человеку, как я, семья – в тягость. Я не люблю детей, не люблю обязательств. Больше всего на свете я ценю свободу, известность и власть. И все это у меня есть! И вы не можете мне ничего предложить. Молчите! – прикрикнул он. – Лида порывалась что-то сказать. – Вы ни-че-го мне предложить не можете! Как женщина вы не в моем вкусе. Да и дети, – покрутил он пальцем перед собой, глотнул еще виски. – Я позвал вас сюда исключительно из любопытства. Я думал. Жена Миши не может быть деревенской клушей без мозгов. Значит, у вас что-то на уме. Что-то такое, чего я не углядел. И мне пришло в голову. А что, если она позвонила не из безысходности. Что, если она хочет предложить сделку? А? Так? Скажите, так?

   – Так, – прошептала женщина. Она сидела с прямой, напряженной спиной, руки под столом отчаянно силились порвать тряпочную салфетку. Но лицо ее оставалось приветливым. Светская улыбка приклеилась к губам.

   – Хорошо! – самодовольно пробасил Сергей. Еще глоток виски и знак официанту – мол, еще принеси.

   – И что же это? Наработки мужа, так? – Он слегка подался вперед, пальцы вцепились в столешницу.

   Лида смотрела в алчные глаза толстого борова. Ей жутко хотелось встать и уйти, убежать отсюда. Но бежать было некуда. Она представила свою жизнь с этим человеком. О супружеской верности не будет и речи. Лида прекрасно понимала, что очень, очень редко супруг будет ночевать дома. Детей он вряд ли даже заметит. Но если правильно составить брачный договор, если все продумать... Лида мило улыбнулась, достала из сумки нетбук.

   – Я привезла некоторые материалы. Вот...

   ***

   Прошло три года. Лида сидела на кухне огромного загородного особняка. Только что звонил Сергей.

   – Милая, я задержусь на конференции. Тут одна фармкомпания хочет заключить контрактик, надо с ними потолковать. Не жди меня, сладкая! Целую нежно.

   Лида прекрасно знала, что это за «контрактик». Последнее время Сергей пристрастился к сексу с двумя молоденькими девочками и сейчас наверняка развалился на кровати в крутом отеле. Лида вспомнила их с Михаилом последний день перед злополучной командировкой. Как они лежали в объятиях друг друга, как любили друг друга, как в перерывах обсуждали, какими будут дети, когда вырастут.

   Из глаз, уже обрамленных морщинами, потекли слезы.

   Она сильно постарела. Никуда не выходила из нового дома, ни с кем не общалась. Ложась в постель, она вспоминала, как раньше тоже ложилась одна, и тоже слезы текли из глаз. Но это были слезы ожидания. Она жила встречей с мужем, его возвращением. Теперь она никого не ждала.

   Надо отдать должное – Сергей свое обещание держал. Лида и дети ни в чем не нуждались. Он даже старался играть приличного, любящего мужа и отчима. Но у него была своя, полная радостей, удивительная жизнь. И в ней не было места ни Лиде, ни ее детям. Да никто из них и не стремился туда.

   Одиночество вдвоем.

   Лида чувствовала, что ее жизнь окончена. Что она не живет, а существует. Но единственное, о чем она действительно жалела, что мучило ее каждую секунду – сомнение. Правильно ли она поступила? Она сделала это для детей. Но дети... Слезы душили. Саша забросил учебу, потерял интерес к науке. Рос как заброшенное деревце, которое бережно укрывали от морозов, удобряли, холили и лелеяли. И в один момент р-раз! И забыли.

   У Лиды не было сил. Она целыми днями сидела, смотрела сериалы, сериалы, сериалы. А сын скатывался. Он уже вовсю курил. Оценки в школе сперва спустились до четверок. Потом до троек. И сейчас он еле-еле перебивался с двойки на тройку. Пропадал вечерами с компанией ребят из неблагополучных семей. Уже два привода в полицию. Сергей лишь раз вмешался. И пригрозил, что если парень не возьмется за ум, он вышвырнет его из дома. Саша только нагло улыбался.

   А Юля? Лида вспомнила, как два года назад дочка пришла к ней и впервые заговорила о папе. Юля повзрослела. Она поняла и приняла то, что сделала мать. В отличие от сына. И Лида думала, что дочка решит активно учиться, чтобы в будущем самой себя содержать.

   И оказалась права. Почти. Дочь забросила рисование и решила пойти по пути некоторых сверстниц и начать кадрить мужиков. Выбивать из них деньги, одежду, подарки. Сейчас она приходила домой под утро, отсыпалась, красилась, по три часа переодевалась и выпархивала прочь из дома.

   Лида сдалась. Сил на борьбу не было. Последней каплей стал Сергей. Как-то, смотря вслед Юле, он обронил:

   – А ничего! Выросла твоя дочка! Прям цаца!

   И Лида увидела в его маслянистом взгляде вожделение, которое тот и не подумал скрывать.

   ***

   Александр Михайлович, пожилой доктор медицинских наук, нейрохирург, получил приглашение войти в состав экспертной комиссии по расследованию несчастного случая с питерским ученым. Он читал мельком об этой трагедии – исследования Михаила Макова частично пересекались с его научными интересами. Он согласился.

   Его встретили в аэропорту и отвезли в клинику, где он начал изучать медкарту несчастного Михаила.

   Не дойдя и до середины, Александр понял, что не зря согласился на поездку. Случай был удивительный.

   От работы с данными МРТ его отвлекли вошедшие в кабинет. Несколько врачей, двое до боли похожих друг на друга мужчин в серых костюмах, и броско одетый молодой темноволосый кудрявый мужчина, по виду – итальянец, непрерывно лопотавший на своем языке, захлебываясь и брызгая от азарта слюной, хватающий всех подряд за одежду.

   Один из мужчин в сером подошел к Александру.

   – Доктор, позвольте представить – профессор Лоренцо Торрегросса, эксперт по теологии и религиоведению. Мой коллега, – указал он на второго мужчину в сером, – профессор Аркадий Новиков, антрополог, специалист по верованиям народов Севера. Мы бы хотели обсудить возможные причины происшедшего с профессором Маковым. Я попрошу вас выслушать гипотезу, разработанную Аркадием и Лоренцо, а потом в приватной обстановке ее обсудить.

   Следующие полчаса Александр Михайлович сидел молча, слушал, и лишь нарастающее подергивание ногой выдавало раздражение. Он смог дотерпеть, пока все, кроме переводчика, вышли, и лишь тогда позволил себе заговорить.

   – Что это за бредни?! – заорал он. – Какие еще коренные народы? Что за шаманизм? Кто-то из местных охотников наколдовал? Племя решило отомстить за осквернение тотема? Да я скорее поверю, что Маков случайно всадил себе собственный препарат и сошел с ума! Но это все, всееееее, – протянул он, размахивая руками, – полностью противоречит данным инструментальных исследований! Вы опросили людей, которые были с ним там? Вы изучили их показания? Вы хоть представляете себе, что нужно было сделать с Михаилом, чтобы так разрушить его мозг?!

   – Вы полностью правы, профессор, – дождавшись паузы, слегка улыбнулся переводчик.

   – Понимаете?! – Александр осекся. – Я прав?

   – Конечно же, вы правы. Отвечу, что мы не стали особо усердствовать с допросами. Мы тоже не считаем, что местные шаманы, племена или кто-то еще, могли сотворить такое с Михаилом Львовичем.

   – Но тогда зачем весь этот балаган?!

   – Нужна официальная версия. Вариант с падением и травмой не выдерживает критики. Слишком большая шумиха поднялась после того, как новый муж Лидии Маковой опубликовал данные их совместных исследований. Сначала мы думали свалить все на местного жителя – Григория Кмоль. Михаил Львович упоминал его в своих дневниках. Там сказано, что на последней стадии эксперимента будет задействована собака Григория. Профессор Маков описал очень тесный эмоциональный контакт мистера Кмоль и пса. Если он начал эксперимент, Григорий вполне мог попытаться убить ученого в состоянии аффекта. К счастью или нет, допрос Кмоль ничего не дал. Григорий очень удивился нашим вопросам, сказал, что с собакой все прекрасно. Даже показал несколько интересных трюков. Так что с этой версией не вышло. Правда, он натолкнул нас на другую. Вот, посмотрите.

   Переводчик щелкнул – и экран на столе засветился. На записи шел допрос Григория. Профессору запомнился лишь один момент:

   – Господин Кмоль, расскажите, когда вы последний раз видели Михаила Львовича, – скучно спросил следователь.

   Гриша смотрел ясно, отвечал глубоким, спокойным голосом.

   – Я проснулся очень резко. Тишина. Несколько секунд тишины, когда лес замолкает в смене ночи и утра. И глаза Михаила Львовича. Красные, сощуренные. Я сразу смекнул – он тут всю ночь просидел, рядом с нами, с костром. И он глухо, через силу просипел: «Уходи!» Я удивился, испугался даже. – Что случилося? Вскочил сразу, хотел спросить, но ка-ак наткнулся на взгляд его – прям отрезало. Быстро собрался и ушел. Из лагеря, когда выходили с псом моим, послышалось сзади: «Прощай, Гриня! Береги собаку». И голос у него словно помолодевший, будто он груз какой с себя скинул.

   Переводчик выключил экран.

   – Так вот. Мы просмотрели записи экспериментов, изучили его дневник. Есть версия, что Михаил Львович покончил с собой. Мы выяснили, что его поездка была спровоцирована конфликтом с коллегой по работе. Они оба боролись за место в академической среде. Но вам это лучше знать. Материалы дела мы вам предоставили. Вы видели, к чему привели опыты. Почти тридцать процентов зверей на территории заповедника уничтожены или покалечены. Чего стоит поедание волчицей своих же детенышей заживо... От их визга у меня чуть инфаркт не случился. А я много чего повидал. Одно время мы были почти уверены, что эксперимент зашел не туда и профессор не сдюжил. М-да.

   – Чушь, – побарабанил пальцами по столу Александр. – Чушь, чушь, чушь и еще раз чушь! Не мог он сам с собой такое сотворить. Не мог! Как вы не понимаете-то!

   – Понимаем. Потому, после консультации с нейрофизиологами, версию самоубийства пришлось отбросить.

   – И что? Чему вы придерживаетесь сейчас? Вариант с шаманами и тотемами вы благоразумно отвергли?

   – Мы – да. Но очень просим, чтобы вы на планируемой пресс-конференции подтвердили именно эту версию. Она будет озвучена нашими коллегами.

   – Подтвердить этот бред?!

   – Да, именно. Этот бред. И найти научные словечки, чтобы в него поверили. Подождите! – переводчик поднял обе ладони вверх. – Подождите. А затем мы предлагаем вам войти в поисковую группу. Это будет секретная военная миссия. Мы считаем, что Михаил Львович случайно попал под испытания нового оружия.

   Он помолчал.

   – Вы можете сходу сказать, что могло стать причиной выборочного уничтожения тех частей мозга, которые отвечают лишь за высшую нервную деятельность? Нет? Вот и мы не можем. Но если такое оружие появилось... Вы сами можете представить, к чему это приведет.

   ***

   В хорошо освещенный пустой зал вошел мальчик лет четырех. Невысокий, белобрысый, чем-то недовольный – нахмуренный лоб, чуть выпяченная нижняя губка. Кожа неестественно красноватая, глаза навыкате, ушки маленькие.

   – Слушается отчет по вступительным испытаниям, – голос без эмоций шел со всех сторон. – Претендент, расскажите о вашем исследовании.

   – Уважаемые члены комиссии! – начал мальчик. – Я повторил опыт бета-семь два двенадцать по выявлению признаков разума. В качества объектов исследования я выбрал жителей планеты-заповедника «Земля», где собраны и обитают в условиях стабильной биосферы основные тупиковые ветви эволюции. Я провел эксперименты над несколькими видами млекопитающих, в том числе homo sapiens. Я применил стандартную схему обнаружения разума в виде поиска эманаций гамма-волн в условиях тетра-излучения. Также я использовал эмбриональный ускоритель когнитивных функций.

   – Интересное решение, эти два подхода ранее не применялись одновременно. Это и не нужно, но вы достойны похвалы за рвение. И каковы выводы?

   – Все исследуемые мною особи не разумны. Эманаций гамма волн не обнаружено. Более того, в условиях облучения ускорителем наблюдался распад некоторых отделов коры головного мозга у всех исследуемых образцов, в том числе у черепахи, зайца, слона, гориллы и homo sapiens. Статистически достоверных различий в скорости распада мозга обнаружено не было, что свидетельствует о том, что разум всех этих видов находится на примерно одинаковом уровне развития и отличий между ними нет.

   – Спасибо, претендент. Детали отчета комиссия изучит позднее. Тем не менее, уже сейчас мы можем сообщить, что вы прошли отбор и приняты в первый класс начальной школы. Удачи в учебе.

27