Текст книги "Шофер. Назад в СССР. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

– Я утверждаю, – Начал я, – что у уважаемого судьи Кирилла Денисовича, существуют с Серым какие-то иные отношения. Может, они дружеские, может, еще какие другие. Однако в силу них, Кирилл Денисович не сможет принимать в отношении нашей ситуации хладнокровное решение.

Судьи переглянулись. Ирина Степановна смотрела на меня прищуренными своими глазками.

– Деловыми отношениями они быть не могут. Потому как, – я продолжал, – Павел Серый трудится у нас в гараже Шофером. А какое у Кирилла Денисовича постоянное место работы, я, признаться, не знаю.

В зале все зашептались. Вполголоса загалдела аудитория.

– Прошу, товарищи! По-ти-ше! – Повысила голос Ирина Степановна. В этот раз ее послушались быстро. – Я удивлена, – продолжала Ирина Степановна, – что вы не знаете Кирилла Денисовича. Он же директор нашего сельпо.

– Извините, – я улыбнулся, – из-за руля такие вещи не очень хороши видны. Но это только подтверждает, что у них, скорее всего, личные отношения.

– Что скажет на это, истец? – Спросила Ирина Степановна

Пашка, как бы подскочил на месте, но тут же неуверенно сел. Заозирался.

– Вставайте-вставайте, Павел Владимирович, – поторопила его судья.

Серый встал. Начал с трудом:

– Да нету у нас никаких особых отношений.

– Вы не согласны с ответчиком? Или согласны? А, Павел Владимирович?

– Не согласен!

– А что скажите по поводу отношений с Кириллом Денисовичес?

– Так я… это… – он замялся в нерешительности, – некоторое время думал, потом, наконец сообразил, – знаю я его просто. Вот увидел и поздоровался. А вот интересно мне, – вдруг лицо Серого утратило растерянный вид, – откуда Землицын об этом вообще знает?

– Сестра видела, – сказал я, когда судья передала мне слово, – видела их вместе, о чем-то общающимися и жмущими руки. И готова, – я глянул свысока на Свету, – дать перед судом показания.

– Вы просите допросить вашего свидетеля?

– Да, уважаемый суд, – сказал я громко.

Несмотря на то что Серый против допроса возражал, судья приняла решения этот допрос осуществить.

Света, смущенная и какая-то скуксившаяся, сжавшаяся, прошла за кафедру. Стала. Белая кожа лица ее зарумянилась. Лоб блестел от испарины. Не зная, куда деть ручки, Света мяла пальцы за кафедрой. Нервно шевелилась.

– Прошу вас, расскажите, как, по вашему мнению, все было, – спросила судья.

Света рассказала о той самой встрече в магазине, что она ее случайно видела.

Судьи задумались, Ирина Степановна и мужичок в очках стали совещаться шёпотом. Кирилл Денисович сидел, отстранившись от них, и создавал вид скучающего человека. Однако по его лицу было видно, что он нервничает: глаза его бегали, он бросал строгие взгляды на Серого.

– Так, ну обстоятельство, это мы принимаем, – сказала Ирина Степановна, – но что же вы скажете, уважаемый ответчик, относительно того, что это может быть просто их с Павлом Серым знакомство и банальная вежливость?

– Скажу, – я снова встал, проводил глазами вернувшуюся Светлану, – что любое сомнение в данном случае, должно трактоваться против судьи, как того требует закон. Потому как только так можно соблюсти принцип беспристрастности.

Ирина Степановна посмотрела на меня помягче.

– А вы неплохо подготовились к суду, – сказала она, – но этого все равно мало. И ваш довод никак не оспаривает довод Павла Владимировича.

– Ну тогда давайте послушаем второго свидетеля, которому явно может быть известно кое-что интересное, – пожал я плечами.

– Это какого же? – С интересом посмотрела на меня Ирина Степановна.

– А вот! Гражданка! – Показал я женщину в косынке, та аж подпрыгнула от неожиданности, – да-да! Вы! Это же вы работаете в том самом магазине, где виделись истец с судьей, разве нет?

Кирилл Денисович аж привстал, выпрямившись, он непонимающими глазами посмотрел на женщину. Пашка Серый обернулся. Ирина Степановна посмотрела на продавщицу строго и требовательно.

– Ну… нет, – растерялась продавщица, – вернее… да…

– Так нет или да, гражданка? – Спросила судья.

– Да, – с испуганным лицом сказала женщина.

– Тогда, пожалуйста, встаньте, назовите свои имя, фамилию и отчество, пожалуйста.

– Марфа Сергеевна Полещук, – со стеклянными перепуганными глазами начала женщина.

– Работаете вы в?

– Сельповском магазине номер девять, – сказала она с трудом сглотнув слюну, – его еще называют Казачком.

– Так, – Ирина Степановна посмотрела на меня, – ну допрашивайте вашего свидетеля.

– А у меня к Марфе Сергеевные вот такой вопрос будет: видела ли она уважаемых Кирилла Денисовича и Павла Владимировича в магазине, где она работает?

Видно было, что Марфа совсем растерялась от неожиданности. Некоторое время она молчала, водя глазами по судьям, как бы ища подмоги. Глянула на Кирилла Денисовича. Заметил я, что тот ей украдкой, едва заметно двинул головой, дескать «нет».

Но Марфа не выдержала строгого Ирины Степановны взгляда и испуганно сказала:

– Да, видела.

– И о чем они говорили? – Спросил я дальше, – о деле или о чем-то дружеском?

Тут Марфа аж побледнела. Глаза ее заблестели. Она прям не скрываясь уставилась на Кирилла Денисовича. Тот ответил ей очень жестким, даже суровым взглядом, который, впрочем, прятал от Ирины Степановны, делая вид, что отстраняется на правый край стола.

– Да не волнуйтесь вы, – сказал я доброжелательно, – Марфа Сергеевна. Вас же тут никто не съест.

– О дружеском, – сказала Марфа.

– Так дружат они, что ли? – Улыбнулся я.

– Ну, не то чтобы совсем уж дружить, – сглотнула она, – так, разговаривают.

– Общаются?

– Ну, – снова забегала глазами Марфа, – да. Общение у них.

– Ну вот, уважаемый суд, – пожал я плечами, – нету у меня больше вопросов.

Я сел на свое место.

– Ты где такому понабрался? – Тронул меня за плечо удивленный отец, – ты ж тут как рыба в воде. И не боисся?

– А чего мне бояться? – украдкой обернулся я.

Отец улыбнулся, одобрительно кивнул и отстранился на спинку своего сидения.

– Повел Владимирович, – сказала Ирина Степановна, – есть ли у вас какие-нибудь вопросы к Марфе Сергеевне?

– Нет, – понуро ответил Серый, – нету.

– Хорошо, тогда садитесь, Марфа Сергеевна.

Судьи склонились друг к другу. Стали шептаться. Потом Ирина Степановна огласила:

– Нами решено отвод товарища Землицына удовлетворить. Об этом суд выносит соответствующее определение. Секретаря, я прошу подготовить текст оного.

Черный как туча Кирилл Денисович встал, посмотрел на меня очень злым взглядом. Собрав свои вещи: ежедневник, блокнот, какие-то книги, он удалился.

– Суд объявляет перерыв, – сказала Ирина Степановна, – полчаса. Положение требует, чтобы комиссия судей состояла из трех человек. Таким, образом нужно немного подождать, пока мы пригласим недостающего судью.

Перерыв продолжался минут двадцать. Потом на место Кирилла Денисовича пригласили худенькую блондинку лет сорока. Высоконькая и сухонькая, она имела немножко впалые щеки и маленький вздернутый нос. Смотрела на все из-под полуприкрытых своих век. Женщину эту звали Валентиной Никитичной, и работала она в колхозном отделе кадров начальником.

Когда слушания возобновились, за кафедру вызвали Серого. Тот, естественно, дал показания насчет того, что я его ударил в лицо. Предъявил справку из поликлиники. В свидетелях были у него Кашевой, который подтвердил, что я Серого побил, а также добавил, что с товарищами я груб, потому как заставил его силой буксировать мою машину; Микитка подтвердил, что видел, как я ударил Пашку, но больше ничего говорить не согласился; Серега Бесхлебнов, он же Мятый и вовсе выступил с трибуны зло и напористо, сообщил, что действительно дал я Серому в рожу, ну и правильно сделал, потому как гад такой, как Серый только подобного обращения и заслуживает.

– Так, товарищ Бесхлебнов, – сказала строго Ирина Степановна, – я объявляю вам замечание. Такие вещи в отношении своих товарищей говорить неприемлемо!

– Ну и объявляйте! – Сказал Мятый, глядя сначала на судей, а потом на покрасневшего от злости Серого, – зато я все сказал! Гад этот Серый и никто боле!

– Вам еще одно замечание, товарищ Бесхлебнов. Вернитесь, пожалуйста, на свое место.

– А я хочу еще добавить! – Подбоченился Мятый, – и сознаться!

– Это ж в чем же? – Удивилась судья.

– Добавить, что Игорь Землицын – отличный мужик и профессионал. Да, были у нас и с ним споры. Но то по глупости и по чужому злому поклепу. А то что он ударил Серого, так за то, – принялся предвосхищать мое выступление Мятый, – что заставил тот меня слить ему масло с машины!

– Лгёшь! – Вскачил Серый, – Лгёшь, собака!

– Павел Владимирович! Вам объявляется замечание! – Крикнула судья.

Серый, бубня себе под нос, сел.

– Обманом он меня заставил! – Сказал Мятый, – а у самого меня против Землицына никаких предвзятостей и нету!

– Это ж каким же таким обманом⁈ – Крикнул кто-то из зала.

– Да! Каким обманом⁈

– Прошу тишины! – Снова повысила голос председательствующая, – на заседании у нас сегодня рассматриваются отношения и ссора между Землицыным и Серым. Если сторон этой, другой выявленной нами ссоры интересует, чтобы ее рассудили, стороны сами могут подать об этом соответствующее заявление!

Мятый после вопросов из зала стал какой-то испуганный, побледнел. Однако судья разрешила ему вернуться на свое место. Тогда вызвали уже меня.

– А я, ваша честь, – сказал я с трибуны, – и не отрицаю, что ударил Серого в лицо. Однако считаю, что было это сделано мной правильно. И пусть со стороны юридических законов этот мой поступок и правда считается плохим, то со стороны законов человеческих, морали и нравственности, для себя единственно верным я считаю этот поступок.

Судьи переглянулись, зашептались.

– Ну, то есть вы признаете, что ударили его?

– Не так важно, признаю ли, – сказал я, – и так уж достаточно доказательств. Да и без них я не отпирался бы. Но, повторюсь, считаю его правильным и не отказываюсь от своих действий.

– Почему? – Заинтересованно спросил один из судей, лысенький мужчина в очочках.

– Потому как таким образом защитил от вредных, низких нападок Пашки Серого себя и свою сестру Свету. К ней Пашка Серый пытался против ее воли в женихи напрашиваться. А раз он такой нахальный и по другому не понимает, то только так я и мог преподать ему урок. Готов понести наказание за то, что ударил его. Но пусть видит, что если вести себя со мной не по-человечески, получит он в ответ такое же нечеловеческое к себе отношение.

– И те обстоятельства, что слиты были с вашей машины смазочные материалы, – продолжал очкарик, – вы также подтверждаете?

– Конечно, подтверждаю, – кивнул я, – и не я один.

– Истец отрицает эти обстоятельства, – вклинилась блондинка Валентина Никитична, – ведь отрицаете же?

– Отрицаю, – привстав с места, рявкнул Серый.

– Ну нас уже есть признательные показания Сергея Бесхлебного, – сказал я, глянул на секретаря, – скажите, вы же занесли их в протокол заседания?

– Занесла, – пискнула молодая девчушка-секретарь.

– Ну и хорошо. А остальное уж, – я глянул на судей, – на усмотрение судей останется.

Когда я вернулся на свое место, председательствующая спросила:

– Перед тем, как мы кончим судебное разбирательство, будут ли у кого дополнения?

– У меня, уважаемый суд, – встал Серый, глянул растерянно в свою бумажку, по которой читал каждое свое слово.

Видно было, как он волнуется. Тетрадный лист в тусклую клетку дрожал в его руках как заведенный.

– Слушаем вас, – Ирина Степановна откинулась в своем кресле.

– Знаю я, – начал Серый, глядя в бумажку, – что если уж товарищеский суд найдет в деле признаки всякого противоправного притупления, то обязан тот суд, пренепременно сообщить об них куда следует. Тоисть в пра-во-о-хра-ни-тель-ные, – начал он по слогам, – органы. В милицию значить. Так вот, всем вам известно об деле армавирском. Что крутют сейчас милиционеры тамошних спекулянтов и всяких других вредных врагов советской власти. Расхитителей со-ци-а-ли-стической собственности.

Павел замолчал, вчитываясь, сузил глаза.

– Так вот. Я заявляю официально, что есть у меня сведения о причастности гражданина Землицына к тому делу, как соучастника. И есть у меня тому также и доказательства.

Все в судебном заседании замолчали. Я, нахмурившись, посмотрел на Серого исподлобья.

– Вот, значит, как, – с интересом сказала Ирина Степановна, – это серьезно обвинение. И если оно подтвердится, суд и правда должен будет передать дело в правоохранительные органы. Землицын, есть у вас что сказать по этому поводу?

– Да вот, – усмехнулся я, – интересно мне.

– Что же вам интересно? – Восхитилась судья моей беззаботной реакцией.

– Чего ж Серый на этот раз выдумал, – пожал я плечами.

В зале, в котором до этого момента стояла гробовая тишина, стали раздаваться сдержанные хохотки.

– Ну что ж, Павел, – сказала судья, – проходите за кафедру и расскажите нам, что вы же вы имеете в виду. Вы готовы прояснить?

Глава 12

– Готов, – сказал Серый и встал.

Взяв с парты несколько исписанных размашистым почерком тетрадных листов, он пошел к сцене. Занял место за кафедрой. Стал раскладывать там и тут по ней листочки.

Я бы не сказал, что был удивлен таким Серовским фортелем. Скорее, меня и вправду раздирало любопытство: а как же он устроил свои показания, и что у него там за свидетель?

Потому слушал я Серого внимательно и не позволял не маме, не Свете, не даже отцу отвлекать себя от такого зрелища. Хотя семейство мое очень рвалось разузнать о чем же там было дело:

– Игорь! – Шепотом звала меня Света, – а это что он такое говорит? Что говорит-то?

– Ой господи! – Прочитала за спиной мать полушёпотом, – пусть все это окажется злостным враньем, а никакой неправдой! Да не может быть же так, что б мой Игорек да на такое решился бы!

– Игорь, – тронул меня за плечо отец, – че он мелет?

– Тихо вам, – отмахнулся я ото всех, глянув на семью с улыбкой, – сейчас и узнаем. Повеселимся.

Все трое посмотрели на меня с удивлением. Папа строго нахмурился, сложил на груди крепкие руки.

– Всем вам известно, – начал Серый, – дорогие други, что находятся у нас в розыске вот енти три человека. Мельников Федот Иваныч, Лыков Леонид Сергеевич и Малыгин Максим Иванович. Ентот последний еще и бывший милиционер. Участковый. Слышали же? Ихние портреты всюду по станице висят. И везде пишуть, что злые они преступники, – читал он с бумажки, – проходимцы и расхитители со-ци-алистической собственности. Спекулянты, значить.

По аудитории прокатился всеобщий гул голосов. Кто-то принялся утвердительно поддакивать Серому. Станичники загомонили.

– Прошу тишины, – вмешалась Ирина Степановна.

Зал притих. Все обратили свое внимание на дальнейший рассказ Пашки.

– Так вот, – продолжал он, обведя всех взглядом своих маленьких глазок, а потом вновь направил его в текст написанный на его бумажке, – все трое признаны злостными преступниками. И сейчас всюду в крае по ним розыск идет, – Пашка поднял взгляд, – заявляю я, что Игорь Землицын – ихний подельник и такой же, как и они преступник.

В аудитории повисла тишина. Все внимательно слушали.

– Это ж неправда, – трясла меня за плечо Светка, – скажи ж ему, Игорь! Чего ж ты молчишь-то? Он же брешет! Брешет как пес дворовый!

– Тихо ты, – отмахнулся я от Светки, – не нервничай. Я слушаю. Скажу еще свое слово, не переживай.

– Да когда ж ты свое слово-то скажешь⁈ Он же сейчас ушат помоев на нас всех выливает!

– Светка, – строго сказал отец, – а ну, успокойся.

– Не могу, папочка! Ой не могу!

– Девушка, – не выдержала Ирина Степановна, – да-да, вы, в синем сарафане с цветочками. Помолчите, пожалуйста. Иначе буду я вынуждена высказать вам замечание, а то и удалить из зала.

– А и удаляйте! – Вдруг вскочила Светка, – удаляйте! Я не могу терпеть, когда такое вранье про моего брата говорят! Вранье это все и поклеп!

Серый уставился на Свету не со злостью, как всегда, а с какой-то обидой. Понятно было, что Светка все еще ему нравится, вот только Пашку злит и обижает ее к нему безразличее.

– Да сядь ты, гулупыха, – сказал я ласково и потянул Свету за руку.

– Нет, Игорь! Я скажу! Я все скажу!

– Сядь, тебе русским языком говорят, – Посмотрел я на нее уже строже.

Светка уставилась на меня с обидой.

– Света, – выдохнул я, – спасибо, что ты пытаешься меня защитить перед Серым и судом. Но только не такая мне от тебя нужна забота.

Светин взгляд полегчал. Бровки поползли вверх.

– Как вас зовут, гражданочка? – Спросила строго судья, – повторите, пожалуйста.

– Светлана Семеновна Землицина, – сказала Света, надув губки.

– Выношу вам замечание, Светлана Семеновна. Сядьте, пожалуйста.

Сестра села, как школьница, с ровной спинкой. Сложила на коленях ручки.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказала Ирина Степановна Серому.

– Как известно, – продолжал Серый, – был Ленька Лыков на желтой машине модели ИЖ-2715, что служил армавирскому сельпо автолавкой. Именно через енту машину на преступников и вышли. Так вот, видели их всех четверых вместе, – продолжал Серый, – на улице Красных Партизан, по которой стоит наш станичный консервный завод. И этих троих и Землицына с ними. Сломалась машина, что перевозила украденные с заводу консервы, да встала. А Землицын со своими подельниками, то бишь с Мельниковым да Малыгиным на помощь ей пришли.

В зале снова зашептались. Начались тихие переговоры станичников.

– Продолжайте, – сказала судья, когда призвала людей к тишине.

– Так вот. Землицын приехал к автолавке, чтобы прийти Лыкову на помощь и чтобы автолавка ента далее свой груз повезла.

– Вы утверждаете, – начал судья в очках, – что это была неслучайная встреча?

– Неслучайная. Потому как все вместе они проверили груз ентой машины. В целости ли он остался. И Землицыным вместе с ними в кузов заглядывал. А если б не был он случайным свидетелем, так кто бы ему там чего показал?

Судьи переглянулись. По залу пошла новая волна галдежа.

– Откуда у вас все эти сведения? – спросила Ирина Степановна. – Есть ли у вас свидетель, после чьих показаний, суд найдет их достаточными, чтобы возыметь подозрения на то, что идет речь о преступлении?

– Конечно, – кивнул Серый, – есть свидетельница, что своими глазами все енто в тот день видала.

– И вы хотите ее допросить?

– Конечно, хочу.

– Игорь, – потрепала меня уже мама, – если что недоброе ты сделал, сознайся. Сознайся, Христом Богом прошу тебя.

– Ма, – обернулся я и со смешинкой посмотрел на мать, – да ты уж дойти до моих слов, а там уж рассудишь.

– Не трогай сына, – строго сказал отец, – слушай.

Мама запричитала что-то себе под нос, откинулась на сиденье.

– Роза Поликарповна, – сказал Серый, – встаньте. Будем сейчас вас допрашивать.

Роза Поликарповна – тучная женщина лет шестидесяти пяти встала, окинула всех строгим взглядом из-под вислых своих бровей.

Выглядела она как крепкая баба. Сбитое ее тело наряжено было в белую блузку. Поверх нее цветастый расшитый жилет. А также, носила бабушка просторную юбку столь же пеструю, как и жилет. Была Роза Поликарповна, против обыкновения, с непокрытой головой. Ее темно-русые волосы сваливались на затылке в большую дульку.

Растолкав сидячих вокруг нее крепким своим станом, баба Роза с достоинством вышла в междурядье. Пошла, к трибуне, высоко приподняв свой подплывший подбородок.

– Роза Поликарповна, – строго сказала Ирина Степановна, – свидетели должны приступать к трибуне только по вызову суда.

– А чего? – Нахмурилась Роза Поликарповна, – вы меня не вызывали?

– Нет, – холодным тоном ответила судья.

– Так, а Серый сказал, что б я шла.

– Только по вызову суда, – повторила Ирина Степановна.

– Ну знаете шо, – подбоченилась Роза Поликарповна крепкими руками, – не можно так народ гонять туды-сюды, как вам самим захоца. Если уж надо рассказать все шо знаю, так дайте, расскажу. А учить меня ненадобно, товарисч судья. Я и без вас ученая. Если уж на то пошло, вы против меня девочка, коль судить по возрасту.

– Замечание вам, Роза Поликарповна, – сказала немного изумленная ее поведением судья, – за неуважение к суду.

– Тогда, товарисч судья, – посмотрела зло бабка, – я вам тоже сделаю замечание. За неуважение к моему почтенному возрасту и всяческим разным трудовым заслугам. Я, между прочим, ветеран труда! И жисть свою на советскую власть поклала!

– Еще одно замечание, – Ирина Степановна нахмурилась, – предупреждаю. После третьего замечания я буду вынуждена удалить вас из зала.

Роза Поликарповна глянула на хмурого, как полено, Пашку Серого. Хмыкнула.

– Мне вертаться на свое место?

– Сергей Владимирович, – обратилась к Серому Судья, – вы ходатайствуете о допросе Розы Поликарповны?

– Ходат… Ходатай… – Напрягся Серый, – ходатайствую…

– Возражаете? – Посмотрела на меня Роза Степановна.

– Неа, – пожал я плечами.

– Хорошо, – поджала губы судья, – прошу вас, Роза Поликарповна, пройдите за кафедру. А вы, Павел, можете вернуться на свое место, если вам нечего добавить.

Когда бабушка-свидетельница стала за кафедрой, судья расспросила ее о ее фамилии, имени и отчестве, а также по роду деятельности.

– Созонова Роза Поликарповна, – ответила она, – пенсионер. Ветеран труда.

– Хорошо, Роза Поликарпована. Какие сведения можете дать суду? – Продолжала судья.

– О том, что видела Землицына в компании тех негодяев, кого разыскивает милиция по всему району.

– Откуда у вас эти сведения?

– Видела собственными глазами. Вот ентими самыми, – выпучила она глаза на судью.

– Очень хорошо, – вздохнула Ирина Степановна. Ну, приступайте.

Тогда Роза Поликарповна завела свой рассказ. Оказывается, когда я встретил Леньку Лыкова, она сидела на лавке у своего двора. Именно ее и ее деда-инвалида опасался Лыков, когда показывал мне консервы в своей машине.

– А почему вы думаете, – спросила судья, – что это была неслучайная встреча? Что именно намеренная?

– Потому как, когда – начала Роза Поликарповна, – встали енти два хлопца на своей автолавке, вышли на улицу и стали страшно ругаться. Один другого винил шо машина ихняя не едет. Ну тот и брякни, шо, мол пойдет за помощью. Либо сам приедет, либо пришлет кого. Ну а потом приехала Землицын, залил в ихнюю машину бензину. И знамо дело, бензина ента специально им была привезенная.

Все в зале молчали, внимательно случаи женщину.

– А потом приехал Лыковский дружок, да с нашим участковым, – продолжала Бабка, – а того участкового я знаю! То Малыгин. Тоже злодей. И через него, ентого Малыгина, Землицын с ними всеми связан. Потому как Малыгины с Землицыными дружат отцами.

– Вот как, – задумалась судья, потом ответила – есть ли у вас еще что показать суду?

Нет, нету.

Послу этого судьи задали бабушке еще несколько вопросов, вроде тех, в какое время суток все это происходило, ясно ли видела бабушка меня и преступников. Знакома ли со мной и моей семьей.

На все это ответ был утвердительный. Также утвердительно ответил я, на вопрос судьи, что мол, да, с Малыгиными мы знакомы, и правда дружим отцами.

– Потому, – сказала Бабка в конце своего выступления, – ежели и не причастный Землицын к ентому делу, так надобно это проверить милицией. С него не убудет. А вот ежели причастный… Тогда задавим мы врага трудового народу!

– Вот стыдоба-то будет, – запричитала мама за моей спиной, – стыдоба-то какая, если уж Игорька нашего почнуть тягать по милициям. Ужас!

– Не переживай ты раньше времени, Анка, – ответил отец матери тихо, – Игорь еще своего слова не сказал.

– Есть ли у кого еще вопросы к свидетелю? – Спросила судья.

– У меня есть, – встал я.

– Пожалуйста, Игорь Семенович.

– Уважаемая Роза Поликарповна, – начал я, – скажите, пожалуйста, а в каком времени суток все происходило?

– Я ж уже сказала, – подбоченилась она.

– Ну скажите еще раз.

– В сумерках-то было!

– А по времени?

– Да по что я помню, в каком времени⁈ – Возмутилась почему-то бабуська, – сумерки и вся недолга! Уже вроде как и темнеет, но еще не совсем!

– Да вы не горячитесь, баб Роза, – улыбнулся я, – я ж не кусаюсь.

Роза Поликарповна как-то зло на меня посмотрела. Поджала свои полные губы.

– А как у вас со зрением?

– Вблизь худо, – сказала она, – читаю только при очках. А вдаль в самый раз!

– А тогда прочтите мне, – я указал на дальнюю заднюю стену зала, – что там написано? Вон на том плакате?

Роза Поликарповна прищурилась, вытянула полную шею, словно курица.

– Бур-жу-а-зия, – стала она читать по слогам, – враж-деб-на куль-ту-ре. М. Горь-кий.

– Ого, – оценил я, – и правда, зрение у вас что надо. У нас на гараже есть такие мужики, кто вам позавидует.

Довольная собой Роза Поликарповна посмотрела на меня с чувством собственного достоинства.

– А скажите, – продолжил я уже серьезней, – раз такое хорошее у вас зрение, должно быть, видели вы, как заправка проходила?

– Конечно, – она кивнула, – с трехлитрового баллона Лыков в свою машину бензину заливал.

– А как в баллоне оказался бензин? – Улыбнулся я.

– Да как-как, – она нахмурилась, – а как с бака бинзину достают? Насасывают себе да сливают.

– И вы видели, как лыков насасыввал бензин?

– Конечно, видела! Я ж говорю, зрение у меня огого! – Улыбнулась бабка во все свои вставные зубы.

– Понятно, – я тоже улыбнулся.

– Мне кажется, – строго посмотрела на меня судья, – что эти ваши вопросы не имеют отношения к делу.

– Имеют прямое дело, – сказал я, – потому как каждый знает, что бензин сосать – то еще удовольствие. И если б я был вызванный специально, приехал бы с полной, заготовленной канистрой. А с бака бензин дают только, если экстренная помощь автомобилисту нужна.

Судья в очках согласно покивал. Баба Роза удивленно посмотрела на меня, потом на Серого. Тот был совсем злой и мрачный как туча.

– Выходит, была у нас встреча случайная, – заключил я. – Далее. Машины к вам каким боком стояли?

Бабушка теперь уже не выглядела такой уверенной. Помедлила с ответом. Потом наконец невесело выдала:

– Носом.

– Верно, – кивнул я, – носом. Потому как помню, где вы сидели. Синий забор и лавочка с навесом. Ваше добро?

– Наше, – буркнула она.

– А значит, никак вы не могли видеть, что у автолавки внутри, когда мы туда заглядывали. И про консервы, что вами упоминались, знать вы не могли, потому как милиция о том, что было украдено, нигде не распространялось.

Роза Поликарповна побледнела.

– Но саму встречу с преступниками вы не отрицаете? – Спросила судья Ирина Степановна.

– Не отрицаю, – ответил я, – вот только не знал я, что они преступники. А стал догадываться, когда заметил в кузове пирожка консервы. Сама же встреча та была чистой случайностью.

– А почему же вы не сообщили обо всем этом в милицию? – Спросила судья.

– Сообщил, – сказал я, – да только, кроме милиции, никому больше не говорил. Следствие, сами понимаете.

Судьи пошептались. В зале стояла полнейшая тишина.

– Свидетелям, сторонам, – сказала громко Ирина Степановна, – есть что добавить?

Все отрицательно покачали головами.

– Отлично. Вы свободны Роза Поликарповна. А суд, – Ирина Степановна, а за ней и остальные судьи, встали, – отправляется совещаться. Потому объявляется получасовой перерыв.

Весь зал встал, проводил судей со сцены. Народ стал болтать. Часть людей повалила на улицу, на свежий воздух.

– Ну ты даешь, Игорек, – хмыкнул отец, вставая и доставая сигарету, – лихо ты их. Лихо. И не знал я, что ты так на язык остер.

– А вдруг все равно посодют? – Запричитала мама.

– Не посодют, – улыбнулся я, – по всей видимости, – я глянул на Серого, что у выхода говорил о чем-то с бабой Розой, – хотели организовать за мной уголовное преследование.

– И зачем это надо Серому? – Нахмурился отец.

– Надо это не Серому, – ответил я, провожая Серого взглядом на улицу.

– А кому ж?

– Потом, пап, – посмотрел я на отца серьезно, – не здесь.

Судьи вернулись через полчаса, однако зал все еще не наполнился. Большинство народа ходили на улице. Кто-то курил, кто-то просто дышал свежим вечерним станичным воздухом. Сегодня в Красной было на удивление свежо.

Ирина Степановна попросила дружинника вернуть всех, кто хочет остаться в зале. Кликнула стороны, чтобы заняли свои места.

– Павле Серый где? – Закричала она.

– Поди на улицу покурить пошел, – сказал молодой парень-дружинник, со значком и повязкой на рукаве.

– Сообщите ему, что оглашаем решение, пожалуйста.

Дружинник кивнул и пошел на выход. Зал уже собрался. Почти все заняли свои места.

– Ну? Где истец-то? – Спросил судья в очках, когда вернулся весь отряд из трех дружинников.

Парни переглянулись.

– А его нету, – сказал самый высокий из них, – весь двор, всю контору прочесали, – он развел руками, – нету Павла Серого. Как сквозь землю провалился.