Текст книги "На чужом берегу"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Эй ты, подвальная крыса, если хочешь жить, вылезай из своей норы.

Я молчал и никак не выдавал своего присутствия.

– Он здесь?

– Темнота, ничего не видно, а мой фонарь уже разрядился… Ничего. Если не хочешь вылезать, получай.

Тут же ударили очереди из двух стволов. Две пули достались мне в спину и одна в плечо. Комбинезон меня спас, но все равно это были удары такой силы, что у меня тут же перехватило дыхание, иначе я бы почти наверняка вскрикнул. Стрельба продолжалась полминуты, и когда она стихла, я услышал:

– Пойдем. Здесь бы даже сам Демон Ночи не сумел уцелеть.

По шагам я услышал, что вакцы ушли. Но, тем не менее, я выждал почти полчаса, прежде чем выбрался из грязной кучи и включил фонарь. Первым делом снова надел на себя очки – бинокль и выключил фонарь.

– Рэй, ты все это слышал?

Ответа не последовало. Я тут же бросил взгляд на рацию. Его хватило, чтобы понять, что с рацией покончено. Пуля попала прямо в излучатель, единственное уязвимое место этого прибора. Я снял рацию с плеча и спрятал ее в контейнер. Следующим делом я избавился от аиверской формы, в данной ситуации она мне только мешала. Надел на себя свободную походную экипировку разведчика из ткани-хамелеона. Положил в набедренные карманы по ножу, третий все также оставил за голенищем ботинка. Ожидание ночи было просто мучительным. Но, тем не менее, я все же дождался темноты. Я очень осторожно открыл дверь, так, чтобы металл не заскрипел. Снаружи была почти полная темнота, на небе не было видно звезд. Почти что полностью бесшумно я вышел и, опустив на глаза очки, осмотрелся. Темнота позволяла мне самому оставаться незамеченным, а очки прекрасно все видеть вокруг. Я мысленно наметил свой путь и легкой, практически бесшумной походкой направился к нужному месту. Я, честно говоря, уже практически не рассчитывал найти мальчишку в его доме. Но рассчитывал если не узнать его судьбу, то, по крайней мере, найти следы.

Еще издали я заметил, что окна этого дома, в отличие от других, пусть неярко, но освещены изнутри. Это заставило меня действовать еще более осторожно и внимательно. Я приближался к дому по сужающейся спирали и почти сразу же наткнулся на обезображенное тело. И к моему ужасу, это было тело мальчишки, по моим меркам лет двенадцати. Ноги, руки и голова были обрублены, грудь и живот разрезаны. Страшная судьба настигла сына Ива, подумал я. Я откинул с головы капюшон и простоял молча пару минут. И этих минут хватило, чтобы меня наполнило желание отомстить за мальчишку, тем самым зверям, которые еще смеют называть себя людьми. Я сделал вокруг дома еще несколько кругов, прежде чем наткнулся на сооружение, которое однозначно определил, как запасной выход из подвала-убежища. И по тому, что он не охранялся, я понял, что это прекрасная возможность проникнуть в дом незамеченным.

Я быстро опустился в неглубокий колодец. Находящийся в нем металлический люк был открыт, а за ним был коридорчик, по которому я смог идти, только встав на четвереньки. Внутри было настолько темно, что мне пришлось включить слабую подсветку встроенного в очки инфракрасного фонарика. Коридорчик закончился таким же тяжелым металлическим люком, который оказался закрытым, и как мне сначала показалось, изнутри. Но тут же я понял, что и снаружи его можно открыть столь же легко. Я повернул массивную рукоятку и потянул люк на себя. В этот момент что-то скрежетнуло. Я тут же отпрянул назад и замер. Пришлось выждать еще несколько минут. Но, похоже, что этот внезапно прозвучавший звук, не привлек ничьего внимания. Тогда я двинулся дальше и оказался в небольшом низком помещении. Первое, что сразу же бросилось мне в глаза, это висящие под потолком человеческие руки, ноги и голова, принадлежавшие мальчишке. Но, подойдя ближе, я понял. Что это не Рив, а другой мальчишка. Хотя лицо было обезображено смертью, но оно никак не могло принадлежать Риву, которого я видел.

Тут я заметил, что висящих рук здесь не две, а три. И в этот же самый момент сверху донесся полный боли крик. Я рванулся по идущей вверх лестнице, но вход в убежище оказался запертым снаружи, а сломать запор мне было не по силам. Крик повторился, но уже ближе. Я несколько раз резко толкнул дверь, но массивная стальная плита даже не шелохнулась. Тогда я рванулся к люку, через который проник сюда. Но как только я скрылся в лазе, услышал громкие шаги у себя над головой. Заскрипела дверь, я остановился и замер, приведя в готовность игломет.

Свет от фонаря через очки больно ударил меня по глазам. Я укрылся за крышкой люка и наблюдал в щель. В подвале появились двое в сером. Один из них тащил тихо стонущего, полностью обнаженного мальчишку, бросил его на пол, от чего тот застонал еще сильнее. Тогда серый со всего размаху пнул его в живот так, что он буквально сложился пополам и замолк.

– Так то, будешь себя хорошо вести, прикончим тебя завтра вечером, иначе помучаешься подольше.

Один из вакцев встал на ящик и подвесил к потолку руку, из которой еще капала кровь. Второй оттащил мальчишку в сторону, скрывшись из моего поля зрения, и загремел цепью.

– Посмотри, как на тебя твой дружок смотрит, – первый повернул висящую голову в ту сторону. – Он уже отмучился и ему сейчас хорошо. Я даже фонарь тут оставлю, чтобы ты на него смотрел и на пакли свои.

Он толкнул висящие руки так, чтобы они закачались, и дико захохотал. И я не смог больше смотреть на такое. Выстрел игломета был бесшумным. Прозвучал только треск раскрывающейся иглы, слившийся с треском разрываемого тела. На лбу у вакца заалела четырехлучевая звезда, и он упал на пол с глухим звуком. Я тут же выпрыгнул из люка, но, похоже, что все-таки чуть-чуть запоздал с этим. Или же вакцы и в самом деле всегда готовы к таким неожиданностям. Я увидел, что он держит мальчишку за волосы, а у его горла остро отточенный нож.

– Не ожидал, крыса. Ты ведь не хочешь, чтобы мальчишка оказался с перерезанным горлом. Вижу, что не хочешь. Бросай сюда свой пистолет.

Если бы я выстрелил сразу же, как только выпрыгнул из лаза, все, скорее всего, обошлось бы. Но сейчас он следил за каждым моим движением, и я знал, что ему хватит и малой доли секунды, чтобы лишить мальчишку жизни. Мне больше не оставалось ничего, как выполнить его требование, не было даже возможности поставить игломет на предохранитель. И я, лишь секунду помедлив, бросил игломет к его ногам. Не выпуская мальчишку из рук, а меня из поля зрения, он нагнулся, отпустил мальчишку и схватил пистолет. И уже в следующую долю секунды разогнанная пульсирующим полем и успевшая развернуться игла ударила меня в живот с такой силой, что я тут же рухнул, сложившись пополам. Но, тем не менее, падая, я успел выхватить из-за голенища нож. И как только оказался на полу, без всякой подготовки метнул его. На лету нож раскрылся с легким щелчком. Вакец пошатнулся и сразу же упал. Тонкое, сверхострое лезвие вошло ему между глаз по самую рукоятку, так что конец, проткнув кость, вышел из затылка.

Я вскочил на ноги. Мышцы живота у меня онемели, игла ударила значительно сильнее местной пули. Одним коротким усилием воли я прогнал боль. Шум мог привлечь внимание, и поэтому все сделать нужно было максимально быстро. Мальчишка был без сознания. Вокруг талии у него была обернута и закрыта на замок цепь. Времени на то, чтобы искать ключ, у меня не было. Я вырвал нож из головы убитого и со всего размаху ударил лезвием по цепи, оказавшись разрубленной, он глухо зазвенела. Я подхватил мальчишку на плечо, погасил стоящий на выступе стены фонарь и втиснулся со своей ношей в лаз. Люк снова заскрежетал, и я услышал у себя за спиной топот ног. Я призвал к себе все возможности своего организма и на полной скорости бросился вперед. Из колодца я буквально вылетел. Перехватил поудобнее мальчишку и бросился в сторону. Уже через несколько секунд загрохотали выстрелы, и вслед мне понеслись пули, пронзительно визжа при этом. Нацеленные в спину, они не могли причинить мне вреда, но могли убить мальчишку. На бегу я перехватил его на руки и рванулся дальше резкими зигзагами, стараясь не дать прицелиться или уйти из лучей фонарей. Меня преследовали, но, несмотря на ношу, я бежал быстрее, и минут через шесть мне удалось значительно оторваться от них и вырваться из света. Но я бежал еще минут пятнадцать, постоянно меняя направление, чтобы они уже точно не смогли нас найти.

Но когда я осмотрелся, то понял. Что нахожусь значительно ближе к центру города, чем раньше. Нужно было найти место, чтобы укрыться и переждать. В это самое время над городом, а точнее над районом, где мы сейчас находились, с шипением поднялось несколько осветительных ракет. Я резко выругался шепотом и побежал дальше. Я вбежал во двор нескольких темных многоэтажных домов и укрылся в подъезде одного из них. И буквально только я успел это сделать, как впереди во дворе замелькали лучи фонарей. Я одним духом пробежал вверх по лестнице восемнадцать этажей и толкнул первую попавшуюся мне дверь, она оказалась незапертой, и я ввалился внутрь. Это оказалась небольшая, всего в три комнаты, квартира, в которой никого не было. Квартира была не пострадавшей, если не считать того, что в окнах не осталось ни одного целого стекла, и от этого по ней гулял холодный ветер.

Я прошел в комнату, уложил мальчишку на широкий низкий диван, прикрыл валявшимся рядом тонким пледом. А сам тут же снова выбрался из квартиры и, остановившись на лестничной площадке, несколько минут прислушивался, но не услышал ни одного подозрительного звука. Тогда я тщательно осмотрел все подступы к нашему убежищу. Обнаружил переходы на лестничные клетки соседних подъездов и лифтовую шахту. Лифт, лишенный энергии, бездействовал, его кабинка намертво застряла парой этажей ниже. Ноя все же внимательно осмотрел лифтовую шахту, отметив, что вдоль одной из ее стен находятся редко расположенные скобы, в крайнем случае, шахту можно использовать при отступлении. Прикинув все возможные пути отступления, я вернулся в квартиру. Там я выглянул в окно. Осветительные ракеты уже погасли, а лучи фонарей метались в полукилометре ближе к окраинам. Убедившись, что от погони мы пока избавились, я вернулся к мальчишке.

Оказалось, что он только что пришел в себя. Была полная темнота, а я двигался полностью бесшумно, поэтому он моего присутствия не заметил. Но как только я сел рядом с ним, он был готов дико закричать, и сделал бы это, не прикрой я ему рот рукою, и не придержи его. Но он только чуть дернулся.

– Тихо, Рив, – шепотом сказал я, стараясь даже своим тоном успокоить его, – не бойся и не кричи. Мы ушли от вакцев и сейчас в болееменее безопасном месте. А крик может только привлечь их. Если будешь говорить, то говори только шепотом, хорошо?

Он слегка кивнул головой, и я убрал руку с его рта.

– Кто ты? – едва слышно прошептал он.

– Твой друг, хотя ты меня и не знаешь. Но я знаю, что ты Рив Альись. Тихо, ничего не говори, я сейчас осмотрю, что с тобой.

Мальчишка послушно молчал, когда я откинул с него одеяло. Он был почти весь покрыт синяками. Левый глаз полностью заплыл, так, что не открывался, нос и губы распухли и кровоточили. Но самое страшное представляли собой руки. Они были обрублены почти по самый локоть. Рана на правой руке была совсем свежая и немного кровоточила. На левой же явно начиналось воспаление.

– Ой, гады, гады, – пробормотал я, рассматривая обрубки.

Мальчишка ничего не говорил, а только тяжело дышал. Я открыл контейнер, извлек оттуда походную аптечку. В ней было только самое необходимое и ни о каком излечении не могло быть и речи.

– Будет немного больно, но потерпи.

Я выбрал несколько шприц ампул. Приставил одну к шее мальчишки. Ампула тихо хрюкнула, впрыскивая обезболивающий состав в вену. За этим последовало несколько стимуляторов и препарат, восстанавливающий силы организма. Я дождался, когда подействует обезбаливатель. Это я определил по тому, что мальчишка расслабился и его дыхание стало более спокойным. Тогда я взял два шарика биопласта, сформировал из них что-то вроде чашечек, которые сразу же надел ему на обрубки и тщательно приклеил.

– Держи на весу, через пару долей он затвердеет.

Мальчишка безмолвно слушался. Я покрыл ему все ушибы и ссадины бактерицидным лаком, губы тоже. Потом, убедившись, что биопласт на руках на руках стал упругим и перестал липнуть, перевернул мальчишку на живот. На спине у него оказалась неглубокая, но длинная рубленая рана. Пришлось воспользоваться еще одним, предпоследним куском биопласта. Закончив с ранами, я ввел мальчишке приличную дозу успокоительного. Я представлял, что же сейчас творится у него на душе. Собрав аптечку и уложив ее обратно в контейнер, я спросил:

– Ну как, немного полегче стало?

В ответ мальчишка кивнул и сказал:

– Полегче, но, похоже, что я ослеп.

– Ну, что ты, просто здесь очень темно.

– А вы что ли все делаете на ощупь?

– Просто у меня ночные очки.

Я перевернул мальчишку и снова укрыл его одеялом. Потом, чтобы обойтись без лишних слов, я снял с себя очки и надел их на него, сам оставшись в полной темноте. Как я полагал, мальчишка в это время смотрел на меня. Потом, снова шепотом, он спросил:

– Кто вы?

– Можешь называть меня просто Виком. Я друг твоего отца, – сказал я, вспомнив, что Ив так меня называл в тот, последний раз.

– Так это он послал вас?

– Да, и я должен выдернуть тебя из этого кошмара.

В этот момент я увидел, что поднялась еще одна осветительная ракета, к счастью дальше от нас, чем предыдущие, похоже, что погоня отправилась по ложному следу.

– Что это? – спросил мальчишка.

– Кого-то ищут. И вполне вероятно, что нас.

Я забрал у него очки и одел их себе на лоб. Лицо мальчишки сморщилось:

– Там, дома, вы убили этих?

– Только тех двоих, что приволокли тебя в подвал, от остальных пришлось просто убегать и еще тебя тащить, а ты не очень-то легкий.

– Они убили его, – прошептал мальчишка, всхлипывая.

– Они много кого убили, даже очень много.

– Ита, моего друга, у меня на глазах. Они… они…

Всхлипывания грозили перерасти в истерику и мне пришлось срочно воспользоваться гипнозом, которым я не особенно-то владел. Но на этот раз у меня все получилось как надо. Мальчишка успокоился, и я тут же заставил его уснуть, чтобы избежать повторения такого. Ракета за окном уже погасла. Я снова опустил на глаза очки и занял наблюдательный пункт у окна, из которого были хорошо видны все подходы к дому. Добираться докуда бы ни было, в эту ночь не имело смысла, потому что нас ищут, и вряд ли появится возможность проскользнуть незамеченными. Днем нужно будет постараться выбраться на крышу и оттуда все осмотреть. Если повезет, я узнаю, где располагаются посты вакцев, и тогда следующей ночью можно будет рассчитывать добраться до дисколета. А там, на корабле, вместе с Рэем придумаем, как привести парнишку в порядок. Я простоял у окна пару часов. За это время во дворе три раза появлялись вакские солдаты, но ни разу они не проявили интереса к дому, где мы сейчас скрывались.

Когда же я вернулся к мальчишке, то увидел, что его буквально колотит от холода. Эта ночь здесь была весьма холодная, комнату насквозь продувал ветер, было довольно влажно. А на мальчишке было только тонкое легкое одеяло. Я тут же пошарил по всем комнатам, но нашел только еще пару таких же одеял. Я укрыл ими Рива и сел рядом. Но мальчишке явно не становилось теплее. Я испугался, что, возможно, так подействовало на него мое лечение. Но тут же понял, что если это и так, то вернуть лекарства назад я уже хоть как не смогу. И единственное, что я должен для него сделать, это согреть его. Легко сказать, но у меня не было никакого другого источника тепла, кроме себя самого. Но делать больше было нечего, не раскладывать же здесь костер. Я снял с себя маскирующую экипировку и сплетенный из триолитовых нитей силовой комбинезон. И только оставшись в одной только тонкой полетной форме, я понял, как тут холодно.

Я подвинул мальчишку к стене и лег рядом. Он был почти таким же холодным, как лед и продолжал дрожать от холода. Тогда я прижал его к себе, повернув на бок, безо всякого смущения, словно брата. И действительно, через полчаса он согрелся и успокоился, уткнувшись лицом ко мне в плечо. И его сон стал спокойным. Меня и самого начало тянуть туда же. Но я знал, что засыпать мне нельзя, и поэтому держался. Держался почти до самого утра, но это мое, еще не повзрослевшее тело и в этот раз сыграло со мной эту шутку. И я даже не заметил, как провалился в сон, словно в омут. Но спал я недолго, всего два-три часа. А когда проснулся, то не мог сразу же сообразить, где же я нахожусь. Но когда увидел мальчишку, все встало на свои места. Дыхание у него было ровное, он спал. Но как только я стал подниматься, он проснулся и посмотрел на меня, хлопая ресницами. Опухоль на его правом глазу опала, хотя и оставался здоровенный синячище. И вообще, его лицо приобрело вид, похожий на тот, каким я видел Рива еще с корабля. Тем не менее, я поднялся и только тогда сказал:

– Доброе утро, Рив, как самочувствие?

– Ночью было хорошо, а сейчас снова все начинает болеть.

– Понятно, – я открыл контейнер, достал аптечку и снова сделал парню несколько инъекций, – сейчас лежи, боль скоро пройдет.

– Вы не из Аивера? – тут же спросил он, на что я спокойно ответил:

– Да, я не из Аивера.

– Из Тальгира?

– Нет.

– Вакец? – последний вопрос прозвучал как тень ужаса.

– Нет, я не из Вака. Дальше можешь не перечислять. Здесь я не был нигде, кроме территории Аивера. Расскажу все потом, когда уберемся отсюда в безопасное место.

– А разве отсюда есть выход? – спросил он с болью в голосе.

– За городом у меня спрятан… – я замялся, не зная, как назвать машину, и решил перевести, – дисколет. На нем мы перелетим на южный континент.

– Мой отец там?

– Все вопросы потом, я же говорил. – Тем временем я надел на себя всю экипировку. – Рив, пока лежи здесь, а я пойду разведать обстановку. Постараюсь найти еду и одежду для тебя. Дай слово, что будешь сидеть тихо и никуда не уйдешь.

– Я б и не смог уйти… Даю это слово.

Сначала я осмотрел все из окна и, не обнаружив ничего подозрительного, отправился искать еду и одежду. Но ни того, ни другого ни в этой и ни в соседних квартирах я не нашел и понял, что дальнейшие поиски бесполезны. Очевидно, что жители этого дома все-таки были эвакуированы. Потом я выбрался на крышу. Оттуда, соблюдая все меры предосторожности, несколько часов наблюдал за суетой, охватившей солдат-захватчиков. Но в ней я не видел практически никакого смысла. После всего этого я вернулся к Риву.

– Не мог ничего найти, – сказал я ему. Рив ничего не ответил. Он сидел на диване, высунувшись из-под одеял, и молча смотрел на то, что осталось от его рук. – Здесь нет ни одежды, ни еды.

– Мне бы попить.

– Сейчас, – я достал уже полупустую флягу и поднес горлышко к губам мальчишки. Он тут же припал к ней и пил большими, жадными глотками. После него я тоже сделал несколько глотков и убрал флягу, вода могла еще не раз пригодиться.

– Одежды тоже нет. Но ничего, наденем на тебя мою форму.

Я тут же снова снял с себя экипировку, а следом и форму. Оставшись в одних трусиках, я снова поежился от холода и принялся натягивать на себя комбинезон и экипировку.

– Такого холода здесь в это время никогда не бывало.

– В небе облака пыли и гари. Планета начинает охлаждаться. Одевшись, сам, я принялся одевать мальчишку. При этом он закрыл глаза, очевидно стесняясь меня.

Натянув на него штаны, я спросил:

– Стоять-то сможешь?

– Попробую.

Я поставил его на пол. Он пошатнулся, взмахнул обрубком руки и, не поддержи я его, наверно упал бы. Я тут же надел на него куртку. Моя одежда была для него значительно велика и длинновата. Я подвернул ему штанины, рукава же трогать не стал. Усадил его и снова накрыл одеялами.

– Не знаю, сможешь ли ты идти, а то тащить тебя – не очень то ты легкий.

– Попробую.

Тогда я достал нож. Это был другой нож. Тот, которым я убил вакца, я потерял, то ли в подвале, то ли при бегстве. Я нажал на выпускную пластину, и из не такой уж большой рукоятки со щелчком развернулось тридцатисантиметровое лезвие. Я отрезал от одеяла две узкие полосы и две пошире. Ими я обмотал мальчишке ноги, сделав какое-то подобие обуви. А еще из одного одеяла, прорезав в нем отверстие для головы, сделал для него чтото вроде накидки. Надел ее на мальчишку и подпоясал узкой полоской. Проделав все это, я сказал:

– А сейчас будем ждать ночи. Только при полной темноте у нас есть шанс проскользнуть к дисколету.

– А что это за машина такая, дисколет. О таких я никогда не слышал.

– Если все будет хорошо, то увидишь. Высотная и скоростная машина, довольно надежная.

– Вы пилот?

– Да, я пилот.

После этого повисло молчание. Я отошел к окну, чтобы, при помощи бинокля еще раз понаблюдать за обстановкой. Когда же снова обернулся, то увидел, что Рив почти полностью беззвучно ревет. Заметив, что я смотрю на него, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Не смотрите на меня так, я всего лишь слабый мальчишка… С самого детства я мечтал стать пилотом, как отец. У нас был небольшой спортивный самолет. И я умел водить его, от взлета и до посадки. А кто я сейчас – жалкий калека, который не сумеет обслужить и самого себя. Зачем вы вытащили меня? Чтобы я мучился весь остаток жизни?

Такого я от мальчишки не ожидал, но почти сразу же резко ответил:

– Замолчи, пацан. Просто жизнь – это такая штука, потеряв которую, снова уже не вернуть. В мире возможно почти все, но только не это. И пока ты жив, ты должен надеяться на то, что судьба окажется благосклонна к тебе, и ты найдешь свое счастье. Еще не все потеряно, парень, и возможно я тебе в этом помогу. Ты жив и это главное. В отличие от твоего друга, ему я при всем желании уже не смогу помочь.

– Вы… вы не знаете, что они с ним сделали.

– Я видел то, что от него осталось.

– Нет, вы ничего не видели. Они мучили его у меня на глазах. Мучили просто так, для собственного удовольствия. Два раза в день, утром и вечером. Сначала обрубили руки, потом ноги, и я все это видел. Он просил о смерти, но они ему ее не давали, а продолжали мучить. Вечером, последним вечером, они обрезали ему… и заставили съесть. Потом, у еще живого, разрезали грудь и живот. Они… они съели его сердце и печень. И я все это видел и не сошел с ума. За что мне все это, за что?

Я сел рядом с ним, прижал его к себе:

– Успокойся, Рив, этим ты никому не поможешь.

– Я никогда, никогда не смогу этого забыть.

Я ничего не мог сказать ему в ответ. И я ведь даже не предполагал, что ему пришлось столько вынести. И я не знал, смог ли бы я выдержать такое, окажись я на его месте. Я подумал, что вряд ли, несмотря на всю свою подготовку. У меня, скорее всего, сработал бы "предохранитель", и просто перестал бы воспринимать реальность. Вечер подкатывал незаметно, но неотвратимо. Еще пара часов, и наступит полная, долгожданная темнота. Рив снова пожаловался на возвращение болей, и я израсходовал последние ампулы из аптечки. Но темноты нам так и не удалось дождаться спокойно. Я видел в окно, что двор превратился буквально в муравейник, столько в нем было одетых в серое вакских солдат. Очевидно, что наш район был оцеплен, и они осматривали все строения. Оставаться здесь становилось крайне опасно.

– Уходим, Рив, – сказал я мальчишке.

– Их столько… Нам не пробиться.

– Попробуем спрятаться и переждать.

Я укрыл свой контейнер в шкафу, отрезал от одеяла еще несколько полос. Связав их, я сделал у себя за спиной что-то вроде лямок для груза. Усадил на них мальчишку и еще одной полосой привязал себе к спине.

– Тихо, – сказал я ему, – так нужно.

С этим грузом я выскользнул из квартиры. По лестнице уже гремели шаги кованых ботинок. Вакцы были уже рядом, когда я проскользнул в лифтовую шахту и бесшумно закрыл за собою двери. Дальше я, в бешеном темпе, так что голова мальчишки только моталась, я полез по скобам вверх. Два этажа я проскочил всего лишь за несколько секунд. И забрался еще выше. Под самой крышей находился механизм лифта, а еще выше широкая металлическая балка, на которой крепились несущие кабинку блоки и троса. Я оттолкнулся от последней скобы и ухватился за край балки. К моему ужасу, пальцы мои заскользили. Но, вложив в рывок все свои силы, я сумел ухватиться за другой край балки и закинул себя вместе с грузом на нее.

– Не высовывайся в сторону, – шепнул я мальчишке.

– Ага, – ответил он, дыша мне прямо в ухо, и еще крепче прижался ко мне.

Балка не была сплошной, на ней, очевидно для облегчения, были прорезаны отверстия. Я припал глазами к одному из них, наблюдая за шахтой. Сначала там было все спокойно. Но потом открылась дверь, очевидно на девятнадцатом этаже, и по шахте заметались лучи фонарей. Я услышал:

– Никого здесь нет, не видишь что ли, – говорили на языке Вака.

– Тот, кого мы ищем, хитер, как демон ночи. Залезу, посмотрю наверху.

– Да брось ты, там негде укрыться.

– Укрыться можно везде.

Я видел, как он, довольно неуклюже, карабкается по скобам. Я сжал в руке пистолет и прицелился, будучи готов в любой момент убить этого вакца. Но, к счастью, этого делать не пришлось. Солдат, будучи еще почти этажом ниже нас, сорвался и, только чудом ухватившись за скобу, остановился. Посветил фонарем в нашу сторону и прислушался. Я и Рив, не сговариваясь, одновременно затаили дыхание.

– Никого тут нет и быть не может, – крикнул вакец и полез обратно вниз.

Когда вакцы убрались из шахты, мы с мальчишкой облегченно вздохнули. Но, все равно, мы еще оставались в крайне опасном положении.

– Будем ждать, – шепнул я.

И мы ждали несколько часов, лежа на балке, под самой крышей. По моим прикидкам, снаружи должна была быть уже полная ночь.

– Рив, ты подождешь здесь, а я схожу на разведку. Сиди тихо, договорились?

– Хорошо.

Я отвязал мальчишку от себя и на всякий случай привязал к балке. Спрыгнул на ближайшую скобу, а затем, легко перелетая с одной на другую, направился вниз. Вышел из шахты на девятнадцатом этаже. Первым делом я прислушался, но не услышал ничего подозрительного. Я вошел в первую попавшуюся квартиру, осмотрел из окна при помощи очков двор, там было все спокойно. Потом я спустился в квартиру, где мы скрывались. Там все было перевернуто и переломано, а контейнер, который я прятал, исчез, вместе со всем содержимым. Но это меня не особо огорчило, потому что вещи, оставшиеся в нем, были сейчас для нас большей частью бесполезны. Огорчила только потеря фляги с водой. После квартиры я спустился на улицу. Соблюдая крайнюю осторожность, я обошел окрестности, но нигде не заметил присутствия вакцев. Очевидно, что поиски были перенесены в другую часть города. Тогда я поспешил обратно к мальчишке. Когда я взобрался на балку, он облегченно вздохнул и сказал:

– Ну, наконец-то, а то я уже подумал, что с вами что-то случилось.

– Я отсутствовал не более двенадцати частей.

– А мне показалось, что несколько часов.

– Неудивительно.

Я тут же усадил мальчишку себе за спину и направился вниз.

– Вы таскаете меня, словно бы я ничего не вешу.

– Весишь ты немало. Но при необходимости я смог бы точно так же таскать и взрослого. Просто сейчас ты очень слабый и так будет быстрее и лучше для нас обоих. – По лестнице я спустился вниз и шепнул Риву, – снаружи перешептываемся только при крайней необходимости.

Мальчишка кивнул, боднув меня лбом в затылок, и ойкнул от этого. Эта ночь не была такой темной, какой бы мне хотелось. Очевидно там, вверху, за облаками светила Зула. Нет, скорее даже не Зула, а Яот, внешний крошечный спутник Латы. Я старался держаться самых темных мест и двигаться максимально бесшумно. Но когда мы выбрались из многоэтажных районов, это становилось делать все труднее и труднее. Я двигался медленно, от одного укрытия к другому и так добрался почти до самого края города. И тут, вопреки моим надеждам, обнаружил не просто наблюдательные пункты, а целые заставы вакцев, которых не было, когда я проникал в город. Но освещения не было, и оставался хоть какой-то шанс на то, чтобы прорваться.

– Будем прорываться, – сказал я на ухо мальчишке.

Я пробрался ползком к самому краю свободного пространства, отделяющего окраину города от леса, где был укрыт дисколет. Было две возможности добраться до него. Первая: пересечь пустошь медленно, стараясь оставаться незамеченными. Вторая: рискнуть и бегом, на максимальной скорости, попытаться добраться до дисколета. Я решил остановиться на первом варианте, лег на землю и пополз, используя как укрытие все неровности местности, Рив же только тяжело дышал у меня за спиной. Я одолел уже почти половину пути до леса, когда нас всетаки заметили. Зажглись прожектора и загремели выстрелы. И выбора у меня больше не оставалось. Я вскочил на ноги и, беспорядочно мечась из стороны в сторону, кинулся вперед.

Пули свистели буквально рядом, но мне удавалось уходить от них. К нашему счастью, преследовать нас начали только тогда, когда я уже почти добежал до леса, где избегать пуль было значительно проще. Я постарался запутать следы, уводя преследователей в сторону от дисколета. Потом резко повернул в сторону и спустился в ложбинку, показавшуюся мне аж даже родной. Какое счастье, что вакцы за все это время не нашли мою машину. Я приложил браслет к кодовому замку и распахнул дверцу. Втиснулся со своей ношей в кабину. Рив ударился головой о верхнюю часть входа и довольно громко ойкнул. Я сразу же захлопнул дверцу и сказал:

– Это и есть дисколет. Здесь мы уже почти в полной безопасности.

Я развязал лямки и опустил мальчишку в кресло, пристегнул ремнями. Сам тут же рухнул в пилотское кресло и в бешеном темпе начал готовить машину к взлету. Но не успел я еще этого сделать, как по обшивке забарабанили пули, нас обнаружили. Мальчишка весь сразу съежился.

– Не бойся, обшивки им не пробить.

Не дожидаясь, когда преследователи окажутся рядом, я врубил стартовые движки. Опершись на тонкие струи плазмы, дисколет поднялся над лесом. Но основные двигатели не желали пускаться вот так, без предварительного прогрева, и я, не оставляя попыток их запустить, поднимал машину все выше и выше. Наконец, после очередной попытки, двигатели все-таки включились. Но почти одновременно с этим на дисколет обрушилось сразу несколько тяжелых ударов.

– Что это, – выкрикнул Рив.

– Они нас обстреливают ракетами.

Дисколет завалился на бок и, беспорядочно вращаясь, понесся к земле. На пульте зажглось аварийное табло, говорившее, что воздушные рули заклинило, и отказал правый блок рулей реактивных. Пытаясь выправить полет, я выругался самыми страшными ругательствами на всех известных мне языках. Наконец-то, когда до поверхности оставалось всего несколько метров, мне все-таки удалось выправить полет и послать машину прочь от города с резким набором высоты.