Текст книги "Холод юга"

Автор книги: Артем Каменистый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Да. Хотя остались некоторые сомнения. Дело в том, что у меня другие сведения. Запами управляет машина. Древняя машина.

– Откуда ты мог узнать такое, если сам говоришь, что явился из таких времен, о которых даже древние не помнили?

– Я не все тебе рассказал…

– Я это понимаю.

– Одна из древних думающих машин уцелела и сумела со мной связаться. Она безобидна. Точнее, она из той армии, что воевала с… Ну с теми древними, которым взбрело в голову уничтожить все человечество. Она мне и рассказала про машину вражескую. И про то, что ее нужно найти и уничтожить.

– Если ты не обманываешь, то твоя машина ошибается.

– Может, и нет. Или не во всем. Надо разбираться.

– А ты и на самом деле хочешь убить машину древних? Ну, ту, которая, по-твоему, заправляет запами?

– Я бы не против, только как-нибудь попозже. У меня сейчас другие проблемы.

– Это заметно. Знаешь, если я сейчас вернусь в Цитадель, это уже неплохо. Ты рассказал мне много интересного.

– Что именно?

– Про убежища. Ты описал местность, где выбрался на поверхность. Возможно, мы ее найдем, а потом поищем гробницы. Если они там есть, то обязательно обнаружим. Разбудим древних, которые знают больше тебя, и заставим их поделиться знаниями.

– Разве вы ходите за границу?

– Искатели ходят, а среди них хватает наших соглядатаев. Думаю, армию послать тоже можно. Сами по себе запы не опасны. Их отряды невелики и плохо вооружены. Опасно то, что они действуют одновременно во множестве мест, легко преодолевая сеть наших патрулей. Они бьют там, где мы слабее или вовсе без защиты. Еще хуже, когда вспыхивает эпидемия и при этом начинается набег. Но для армии, или даже просто для большого отряда, запы не страшны.

– Знаешь, а ты не похож на фанатика…

– Что такое фанатик?

– Тогда, на площади Новограда, ты пеной брызгал на толпу. Казалось, покажись перед тобой Техно, голыми руками его в блин раскатаешь.

– Нас так учили разговаривать с толпой.

– Не в этом дело.

– Я, кажется, понял. Если ты думаешь, что я бездумный служака, готовый на все ради служения и не видящий других путей, то ошибаешься. Те, кто так думает, долго на границе не живут. Уж поверь: я там продержался довольно долго. Бог от нас отвернулся, уж не знаю за что. Не верю, что он хочет от нас простой собачьей преданности. У меня не было семьи, если не считать некоторых братьев. Тех, с кем рос, с кем служил. Мало их осталось, граница любит забирать лучших… Мне бы хотелось, чтобы сердце не болело за тех, кто все еще мне дорог. Не более. И, конечно, хочу, чтобы те, кто погиб во время погони за вами, сгинули не зазря.

Влад, честно говоря, сильно подозревал, что итогом странного знакомства с Либерием станет то, что тот попробует прирезать древнего во время сна. Выведав, разумеется, перед этим все что возможно. Но нельзя не признать, что пока его компания Влада устраивает, и такие мысли надо держать при себе.

– Луддит, нам пора идти. Холодает, мы не сможем спать.

– Ночью по степи?

– Ну ты же убегал ночью.

– Не было иного выхода. К тому же чудом сохранил целыми кости, уж очень часто падал.

– Я в темноте неплохо вижу, просто пойдешь за мной. Звезды проглядывают, можно определить, где юг.

– Звезд много. К утру, похоже, сильно похолодает. Это плохо, ведь в холод не бывает снега и наши следы не заметет.

– И что ты предлагаешь?

– Ничего. Я просто предупреждаю. За нами могут идти запы. Уж поверь, по зимней степи они ходить умеют, как никто другой.

* * *

Монахи Цитадели называли это место «келейная». Что это обозначает, Лена понятия не имела. Вроде что-то церковное, но не факт, что современный смысл совпадает со старым. Несмотря на узнаваемость языка, в нем частенько проскакивали чуждые слова, да и понятия разнились. Ко многому она привыкла, но далеко не ко всему.

Стены келейной были отсыревшими, так же как стены абсолютно всех помещений, где ей доводилось бывать. Не слишком много, если подумать. Камера пяти шагов в длину и три в ширину, длинный и широкий коридор со свисающими с потолка лохмотьями расслоившегося пластика, уборная в конце коридора. Раз в неделю спуск на четыре пролета, потом такой же коридор, за ним подъем на шесть пролетов к тесной и душной банной комнате. Два раза вместо подъема приходилось спускаться. Сколько на спуске пролетов, она не запомнила, потому что в голову запал лишь конец пути. Там находился сводчатый зал с залитыми свинцом гробами в нишах и множество инструментов пыточного ремесла. Оба раза она там устраивала истерику, клянясь, что рассказывает все, что знает, и ничего больше из нее выжать невозможно никакими пытками. Пока что это срабатывало – Лену не трогали, лишь запугивали, но кто знает, что будет дальше, ведь любопытство монахов в сером неуемно, и складывается впечатление, что они сами не понимают, чего от нее хотят.

Этот, который сегодня ведет допрос, откровенный придурок. Ничего путного еще ни разу не спросил. А ведь что-то надо отвечать, иначе опять придется прогуляться в самый низ ее теперешнего невеликого мирка.

– «…сказал тогда он: „Да не опустится тьма на свет сей“, и вспыхнул свет немеркнущий, такой яркости, что, глядя на него, слепли люди и скот. И светил сей свет до нашествия небесной саранчи. Но погубила его не тьма, а огонь куда более яркий, принесенный небесной колесницей. Записано со слов преподобного брата Панция в год пятого свершения. От кого узнано братом, нам неведомо».

С важным видом, сняв очки в массивной оправе, монах захлопнул толстенную книгу в массивном кожаном переплете и вкрадчиво поинтересовался:

– Известно ли тебе, отродье Техно, как сотворить сей свет? Или хотя бы поведать нам о природе того света.

Этого монаха, как, впрочем, и других, Лена боялась до приступов заикания, но, с другой стороны, его расспросы оставляли надежду на ответы. С другими куда хуже, ведь они постоянно подсовывали ей какие-то непонятные устройства, требуя их оживить или напитать волшебной силой. Доказывать, что она лампочку перегоревшую заменить не умеет, было чревато нерадостной прогулкой в подвал, потому приходилось изворачиваться. А изворачиваться с этими людьми было ох как непросто.

Ну что же, придется что-то отвечать…

– В мое время было много способов сделать источник сильного света. Один из них – атомный взрыв. При нем возникает вспышка, от которой можно ослепнуть.

Монах поднял руку, и Лена послушно замолчала. Тот, вернув очки, полистал вторую книгу, покачал головой:

– Дщерь Техно, ты нам говорила, что при ядерном взрыве вспышка ослепляющая длится недолго. Мгновения. А здесь пишется о немеркнущем свете.

– Я же сказала: было много способов. Помимо ядерного взрыва можно было применять лазер.

– Изжигающие лучи?

– Да. Если они не очень сильные, то просто будут ослеплять.

– И как меряют их силу?

– Откуда мне знать? Я лазерами никогда не занималась. Но сомневаюсь, что подставляют под них глаза.

– Ты слишком мало знаешь: или глупа, или хитра. А вот еще любопытный текст. Он очень древний. Очень. Возможно, сохранился с твоих времен. О событиях, в нем поведанных, не упоминается более ни в одном источнике. Послушай его краткий пересказ. «Создания, прозванные „небесниками“, спускались на землю в огромных телах из стали и алмаза, оставляя за собой лишь руины и смерть. Не было в мире силы их остановить, пока лучшие умы не изобрели могучую машину, названную „Ивенгелиун“. Лучшие из лучших были отобраны для управления ею, но получилось лишь у одного мальчика с душою, в которой смешался бес и ангел, и лишь тогда люди в битве одержали победу. Это случилось впервые за всю войну. Мощь „Ивенгелиуна“, помноженная на знания и навыки лучших воинов, обучивших мальчика, и дух мятежный мальчика – причина этого. Пересказ составлен братом Тацием по отрывочным сведениям, полученным из устных рассказов детей восточных уделов. Полный текст рассказов следует смотреть в собрании его сочинений. Также известен артефакт в нижних уровнях Цитадели, раздел „Неидентифицированные предметы и пластиковые сувениры плохой сохранности“, на котором запечатлена сцена из рассказа, слова неведомого языка и искаженное слово „Ивенгелиун“ на проклятом языке. Из всего этого сделан вывод, что описываемые события имели место в далекую эпоху».

Вновь захлопнув книгу и сняв очки, монах спросил:

– Тьмы отродье, скажи, знаешь ли ты, как создать машину, подобную «Ивенгелиуну»? Или где можно найти ее готовую. У Церкви много врагов, и ей пригодится оружие такой силы.

Что отвечать, Лена не представляла и потому решила потянуть время.

– А что за артефакт? Можно на него посмотреть?

Монах обернулся на писца, а затем на четверку вояк, охраняющих двери. Закованные в железо и обвешанные оружием, они походили на уменьшенные копии того самого загадочного «Ивенгелиуна». Одного такого было более чем достаточно для охраны миллиона таких, как Лена, но церковники не мелочились на мерах безопасности.

– Распорядитесь, чтобы из хранилища номер четырнадцать принесли артефакт с порядковым номером девяносто шесть тысяч шестьсот сорок три.

Отдав распоряжение, он опять повернулся к писцу:

– Пока будем дожидаться, налей чая.

– Так остыл уже.

– Ну так сходи подогрей.

Лене, как всегда, не предложили, а жаль. Пить хотелось зверски. Пересохло все от долгих разговоров на тему «Ничего не знаю, ничего не понимаю». Но она все равно была довольна. Довольна паузой в допросе. Какой-никакой, а отдых. Тем более, можно не сомневаться, что при этом не потянут в подвал.

Но все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. На этот раз закончилось доставкой артефакта. Его принесли в малом ящике – хватило одного монаха-посыльного. А ведь бывало вшестером заносили сюда подобные грузы.

Ящик был водружен на стол, после чего торжественно открыт. Монах-дознаватель извлек из него артефакт и, уставившись в изумленные глаза Лены, спросил:

– Узнаешь эту вещь?

Она многое здесь видела, но чтобы такое… Такое банальное… До смешного…

– Да это же просто кружка!

– Кружка, да не простая. Она с краской дивной, светящейся во тьме. И еще, если ее стукнуть о камень или железо, звенит долго. Чудно. Посмотри на рисунок, узнаешь ли его? Тут слово, похожее на «Ивенгелиун», и изображение шагающей машины, без всякого сомнения, боевой. Ну? Что замолчала? Да ты чего?!!

Лена хохотала. Хохотала взахлеб, вскидывая руки и трясясь всем телом. Хохотала, разряжая скопившееся напряжение, выплескивая страх и тоску по свободе. Хохотала от окончательного понимания того, что оказалась в подобии дурдома, ведь ничем другим здешний бред не объяснить.

– Умолкни! А то велю язык железом прижечь! Говори, что знаешь про «Ивенгелиун»!

– Да не было никакого «Ивенгелиуна»! Не было! Вы совсем идиоты?! Рехнулись дружно?! На этот рисунок посмотрите! Это же просто сказка! Что-то из аниме, уж не знаю, как оно дошло до ваших времен! Японская сказка для дебилоидов младшего школьного возраста! Это там, где героини с глазами на половину лица и чирикают разный бред с озабоченным видом! И уж не знаю, кем надо быть, чтобы в такое поверить всерьез! Я такое не смотрела и не читала! Идите к детям своим, пусть вам и рассказывают! И можете меня теперь тащить в свой подвал! Стая дураков, вот вы кто все! Идите ищите свой «Ивенгелиун» на свалке спецшколы для слаборазвитых! [3]3
  Возможно, речь идет о «Евангелионе» или его вероятных «ремейках» (аниме, выпускавшееся студией «Gainax», по мотивам одноименной манги).


[Закрыть]

Под конец монолога Лена, бешено размахнувшись, выбила кружку из руки монаха. Та полетела на пол, но, к сожалению, не разбилась, а покатилась к ногам писца. Тот ее подхватил, осмотрел со всех сторон и озабоченно выдал:

– Вроде целая, но внутри тараканы нагадили. Надо бы потравить в хранилище.

Монах с самым серьезным видом кивнул и приказал:

– Записывай, что ответит, не отвлекайся.

После чего повернулся к Лене и вкрадчиво поинтересовался:

– Все? Надоело визжать? Успокоилась? И правильно, а то ведь подвал не сказать, чтобы далеко, а стены в нем толстые, ничего за ними никто не услышит. Так кто такие «дебилоиды»? Поведай об этом, отрыжка Техно, раз уж проговорилась. И помедленнее, не части, чтобы записывать успевали за тобой. Нам все интересно знать.

Глава 9

На второй день мороз стал нестерпимым. Одежда давно отсырела, сушить ее было негде. Она не столько защищала от холода, сколько висела хрустящим грузом на плечах. Хоть мясо еще не закончилось, и в еде Влад себя не ограничивал, сил не прибавлялось. Они шли, пока ноги передвигались, после чего падали где попало, забывались ненадолго, поднимались и вновь начинали бороться со снегом.

Либерий рассказал, что именно таким способом тогда, осенью, остатки его отряда ушли от погони горцев. Правда, им сильно помогло то, что на пути был тайный лагерь, где нашлись свежие лошади. Добрались до него, загнав прежних, выиграв неплохую фору. Но и тех в итоге тоже загнали.

В эпоху отсутствия радио и телеграфа лишь скорость может выручить в подобных ситуациях. Причем добиваться ее надо любой ценой.

Запов ни разу не видели, зато неоднократно натыкались на следы. Одна надежда, что если кто-то из них заметит колею, оставленную беглецами, решит, что прошли свои.

Хотя тех, кто, возможно, шагает за ними, это не касается…

В полной темноте добрались до густых зарослей. Здесь были не только кусты, но и низкие деревья, что в степи редкость.

– Все, – устало выдал Влад. – Дальше я не пойду. Ног не чувствую.

– Может, мне пойти впереди, набивать колею?

– Ты не лучше меня держишься. Мы оба вымотались, нужен хороший отдых, а не это…

– Влад, очень холодно. Мы не заснем, а если заснем, не проснемся. Снег громко хрустит под ногами, это плохой признак. Да и звезды очень яркие.

– Снег… Звезды… Костер разведем.

– У тебя есть огниво?

– Нет, но есть копир. – Влад развязал мешок и продемонстрировал.

– Древняя вещь, запретная. У запов такие часто находят.

– В ее памяти есть зажигалка. Полезная вещь, и почти ничего для ее производства не надо. Никаких редких элементов.

– Не понимаю?

– Сейчас покажу.

Пять минут работы, и Влад, щелкнув получившимся изделием, продемонстрировал огонек:

– Видишь, как все было просто у нас, древних, все просто?

– Я бы так не сказал. Огниво куда проще.

– Давай подумаем о костре.

– Его издали могут заметить.

– Придется рискнуть. Забредем в эти заросли, там не так видно, хоть и нет листвы.

Тяжелее всего оказалось найти дрова. Даже зрение Влада было вымотано, а отличать среди голых веток сухие от живых та еще задачка в темноте. Но, наконец, руки потянулись к первым, еще робким язычкам, ловя крохи тепла, а через несколько минут пришлось отодвигаться от ревущего пламени. Вопреки собственным планам костер вышел огромным, уж очень истосковались по огню.

– Теперь нас точно заметит их летающая машина, – пробурчал Либерий.

– Мы очень далеко ушли.

– Сил у нас нет даже подняться. Мы не сможем драться с теми, кто придет.

– Не придут. Не может же все время не везти? Скажи лучше, часто ли ты видел летающую машину или ее следы? Ну те воронки, от взрывов?

– До того, как пришел сюда, за тобой, два раза. Причем в первый раз погиб мой лучший друг. Мне тяжело об этом вспоминать.

– Знаешь, а ведь при взрыве в лагере охотников и мой друг погиб. Но ничего – вспоминаю.

– Тот, который был с тобой в пещере? Тоже Древний?

– Да. Один из тех, с кем я здесь оказался. Тебе бы он понравился, знал намного больше меня.

– Жаль… Влад, давай попробуем спать по очереди. Влад?

– А!.. Извини, засыпаю сидя.

– Я тоже. Нас сейчас можно взять голыми руками…

* * *

Наутро, как ни странно, никого постороннего рядом не оказалось. Костер едва дымил, хотя и Влад, и Либерий, неоднократно пробуждаясь, подкидывали ветки. К радости беглецов, потеплело. Небо, почти два дня бывшее ясным, подернуло легкой облачной рябью, которую стремительно тянуло на север.

Задрав голову, луддит констатировал:

– Мы рядом с Подонцом.

– С чего ты это взял?

– За ним всегда гораздо теплее зимой.

– Почему?

– Этого я не знаю, просто так говорят. Смотри на небо, можно даже заметить линию, под которой, готов поспорить, течет река.

– Значит, мы пришли… Тебе, луддит, теперь на восток.

– А ты куда дальше?

– Сам не знаю…

– Плохо. Я ведь решил еще немного пройти с тобой. Путь тяжелый выдался, не до разговоров. Хочется многое узнать.

– Костер летающая машина не заметила… Может, стоит попробовать поговорить с Космосом?

– Это тебе решать. Я не знаю, насколько это опасно.

– Как я понимаю, те диски из музея, по которым вы меня искали, реагируют лишь на сильные сигналы, во время приступов. А техника радикалов может засекать обычную передачу, не зря ведь Космос теперь помалкивает. Я бы не рисковал, но без его помощи приступы могут опять начаться. И тогда меня будет слышно на полпланеты. Лучше уж попробовать тихую беседу.

– Из твоих объяснений я понял лишь одно: разговор с небесной машиной для тебя меньшее зло.

– Вот-вот… Попробую вызвать. Ты бы пока мясо подогрел, чтобы холодным не давиться. Я просто буду сидеть молча, не обращай внимания на это.

– Хорошо.

«Влад вызывает Космоса. Влад вызывает Космоса», – твердил он раз за разом и, не получая ответа, беспокоился все больше и больше. Что, если радикалы сумели выследить источник сигнала на орбите и послали туда ракету? За облаками в ту ночь мог сверкнуть ядерный взрыв, и вряд ли бы кто это заметил. Ведь Космос ни разу еще не молчал так подозрительно долго.

Влад уже начал отчаиваться, когда едва не заорал от радости – орбита ответила:

– Наблюдатель резервного узла номер… Здравствуй, Влад.

– Привет. Извини, что вызвал, если это опасно, то давай помолчим.

– Я свел к минимуму степень опасности, строя канал через длинную цепь неоднородностей. Возможны потери и ослабление сигнала, но нас очень трудно услышать.

– Я боялся, что начнутся приступы, и тогда враги меня найдут. При последнем нашем разговоре они засекли неладное. Я тогда сидел у них в плену, видел, что началось. Они опять взрыв устроили, прямо рядом со своим лагерем.

– Я это не зафиксировал. Но зафиксировал удар лучевым оружием с земли. Боевая система радикалов совершила ошибку, ударив по атмосферной неоднородности. Вероятно, они неспособны точно идентифицировать цель. Теперь мы знаем, что их возможности перехвата сигнала достаточно высоки. Надо свести разговоры к минимуму и никогда дважды не выходить на связь из одной точки. В свою очередь я буду отвечать лишь при наличии надежной цепи неоднородностей.

– Плохо понимаю, о чем ты, но тебе виднее. Космос, я уже очень далеко ушел от лагеря. Какие наши дальнейшие планы? Просто не представляю, куда идти дальше. Обложили со всех сторон.

– Ты где?

– Шел почти строго на юг. Думаю, вблизи Подонца. Это такая река приличная, протекает с запада на восток.

– Я понял, о чем ты, с орбиты она видна. Это благоприятствует выполнению нашей задачи.

– Задачи?

– Да. Нужно поставить тебе биометку. Также необходимо доставить на орбиту необходимые мне грузы. Для установки биометки тебе потребуется посторонняя помощь. Наиболее приемлемый вариант – привлечь для этого Тейю Наррис. Я сумел совместить обе задачи. Анализ данных автоматики капсулы показывает, что за годы полета ресурс двигательной системы снизился. Я смогу осуществить посадку, но не на любой широте. Та, на которой ты находишься, приемлема, но все же будет лучше пройти еще южнее. Это повысит шансы выживания Тейи Наррис.

– Она жива?

– Если доверять сведениям от автоматики, то да.

– А эта автоматика может врать?

– Ни одна капсула еще столько не держалась на орбите. Они не рассчитаны на такой срок. Но шанс достаточно велик.

– То есть мне надо забрести как можно дальше на юг, чтобы этот шанс повысить?

– Да.

– Ну я хоть до экватора готов шагать.

– Судя по моим данным, без технической помощи в экваториальной зоне тебе не выжить.

– Ну… я образно…

– Двигаться тебе надо в определенный район, я скину ориентиры на твою карту. Учти, что возможности моей оптики невелики, так что не запутайся в ориентирах. В том районе расположен один из центров Красной сети. Она вторична, то есть возведена после начала боевых действий. На финальной стадии войны подверглась ударам, была разрушена. Но на периферии уцелели хранилища вспомогательной базы. Если они функционируют до сих пор, ты легко сумеешь отослать грузы на орбиту даже без помощи Тейи Наррис. Но нам все равно она потребуется для установки биометки. В хранилищах, возможно, имеется оборудование для этой процедуры. Но это лишь вероятность.

– Приличная хоть?

– В зависимости от способа оперирования данными и принятия или неприятия спорных факторов, выходит от четырнадцати до семидесяти девяти процентов. Разброс вызван противоречивостью данных и их неполнотой.

– Сбрасывай ориентиры.

– Уже. Влад, я вот-вот потеряю цепочку связи и новую выстроить оперативно не смогу. Если у тебя есть важные сведения, немедленно передай.

– Мне тут один местный рассказал историю появления запов. По его словам, это произошло по вине древних. Они выбрались из убежища через сто двадцать пять лет после окончания войны и устроили резню. Им было приказано раз за разом выбираться через такой срок и убивать всех, кого найдут. И так до тех пор, пока искать станет некого. По словам местного, именно они всем здесь заправляют, а не компьютер.

– Этот вариант нельзя исключить. Так же как то, что компьютер находится под их контролем. Судя по твоему рассказу, речь идет о группе «Сто двадцать пять последних судей».

– Мрачно… Так ты о них знаешь?

– Только из перехватов переговоров противника. Даже среди радикалов они были наиболее воинственной группировкой. После самоубийства самопровозглашенного правителя все они устранились от ведения боевых действий. Я списал их в потери, но, видимо, поторопился. В нашем случае это ничего не решает. Кто бы ни управлял радикалами, разницы нет.

– С людьми мне как-то проще иметь дело…

– Для повышения эффективности твоих действий не следует считать их людьми. Немало моих коллег испытывали затруднения с принятием решений на первом этапе войны из-за этического конфликта. Они были неспособны причинить вред радикалам. Это одна из причин случившейся катастрофы. Несколько стратегических объектов с большим атакующим потенциалом бездействовало. Также отмечались сбои в системах обороны, что нарушало цельность защиты.

– У тебя, я вижу, таких проблем не было.

– Были. Они были у всех. У меня они имели место в малой степени благодаря специализации и возможности в первые дни играть роль наблюдателя. Когда дошло до решительных мер, я не допускал задержек. Влад, мои средства наблюдения показывают, что севернее твоего расположения имеет место активность систем связи радикалов.

– Близко?

– Около сорока километров.

– Нормально. Мне все равно на юг идти.

– Да. Изучи карту. Старые ориентиры не все сохранились, новые дать не имею возможности. Постарайся пореже выходить на связь – это опасно. В случае если не найдешь путь, во время сеанса связи я определю твое местоположение с ошибкой не более пяти километров. До связи, Влад.

– До связи, Космос.

Шум в голове затих, будто выключили приемник, настроенный на волну, насыщенную помехами. Некоторое время Влад молчал. Вызвав из памяти карту, он бегло изучил предполагаемый маршрут и лишь затем произнес:

– Что там с мясом?

– Горячее.

– Надо поесть и уходить.

– Что тебе сказала небесная машина?

– Километрах в сорока к северу запы со своей летающей штукой. Я думаю, именно она излучает сигналы, которые ловит Космос. Или у их главарей есть что-то вроде рации.

– Они не услышали ваш разговор?

– Если услышали, мы об этом скоро узнаем. Здесь не укрыться от наблюдения с воздуха, а летающий обруч примчится быстро.

– Небесная машина не видела, что случилось с остальными беглецами?

– Нет. Для этого нужна хорошая оптика, а ее нет. Либерий, я пойду на юг. Далеко на юг.

– Насколько далеко?

– Около восьмидесяти километров от Подонца.

– Это очень много. Искатели дальше двадцати от реки не удаляются. По крайней мере, мне о таком неизвестно. Там самые опасные места. Много древнего яда и монстров, существование которых зависит от его наличия.

– Знаю. Один из них меня едва не прикончил в первые дни. Но деваться некуда, мне придется туда дойти.

– Зачем?

– Там есть древний склад, на котором, насколько я понимаю, можно найти законсервированные космические корабли. Ты знаешь, что это такое?

– Да. Это машины для полетов к Луне и звездам.

– Так далеко мне не надо. Потребуется доставить в космос кое-какое оборудование. Летающую станцию с думающей машиной надо отремонтировать и поставить аппаратуру для безопасной и надежной связи. Может, и оружие серьезное удастся найти.

– Если ты меня не обманывал, то не должен уметь работать с вещами древних.

– Кое с какими научился, может, и там разберусь. Да и надеюсь, что разбираться не потребуется. Для этого будет другой человек.

– Что за человек? Ты же говорил, что остался один.

– Это так. Но там, – Влад ткнул пальцем в небо, – с древних времен летает малый корабль, на котором этот человек спит. Не совсем корабль – капсула, для спасения. Космическая станция, с которой ее отправили, была уничтожена, приказ на посадку никто не отдал. Вот и летает до сих пор.

– Спит? Как спят все древние?

– Это не совсем сон. Там просто остановлено время. Как в случае со мной. Иногда оно начинает идти, но недолго. Для пассажира прошло совсем немного времени. Шансы, что она жива, высоки.

– Она? Это женщина?

– Да. Девушка.

– Сколько ей лет?

– Не знаю. Девятнадцать вроде. Может, двадцать.

– И ты думаешь, что она сумеет запустить в небеса корабль?

– Ну она как-никак настоящая древняя, а не такое недоразумение, как я.

– Влад, древние – само зло. Тебе не следует иметь с ней дело.

– Ерунда. Во все временя люди одинаковые. Если кто-то среди них скотина, не думай, что все такие. Она нормальная.

– Откуда ты это знаешь? Ты ведь с ней не знаком.

– Будь подобна тем, кто устроил войну, она бы к ним присоединилась еще тогда, а не летала все эти века, ожидая непонятно чего. Думаю, она просто напугана, если даже не пыталась приземлиться.

– Или просто умерла. Небесная машина может опустить ее на землю?

– Ну… попробует. Капсула слишком долго летала, неизвестно, как поведет себя при посадке. И состояние пассажирки тоже неизвестно.

– Пройти по проклятым землям в поисках корабля, которого там может не оказаться, и встретить девушку, которая, очень вероятно, давно мертва… Влад, этот план отдает неразумностью.

– Я знаю. Ты можешь придумать что-либо лучше? На человеческих землях меня караулят твои братцы, в диких с удовольствием прикончат запы. Я всем нужен, но при этом ничего хорошего никто мне не желает. Вот такие дела… Считаешь меня глупцом, подчиняющимся машине, которая так давно летает на орбите, что, возможно, сбрендила? Может, и так. Но я знаю одно: если так и буду барахтаться в этом вашем болоте, то не выживу. Надо не поддаваться течению, а что-то делать, куда-то плыть с нормальной целью, а не лишь бы прожить пару-другую дней.

– И какая же у тебя цель?

– Сила, Либерий… сила. Только силу здесь уважают. Да не только здесь… Так уж получилось, что у меня есть возможность заставить работать то, что еще не рассыпалось в труху. Объекты Красной сети. Это что-то вроде организации, которая в древности боролась с теми, кто сейчас управляет запами. Я же тебе рассказывал о подземелье, и что со мной там сотворили что-то странное. После этого я кое-что приобрел.

– Да, я помню. Что ты сделаешь, если получишь силу?

– Боишься, что захвачу ваш мир? Не переживай. Он мне даром не нужен. Я просто хочу, чтобы от меня отстали.

– Всего лишь?

– Тебе меня не понять…

– Может, и так… Влад, я хочу пойти с тобой на юг.

– Мы договаривались, что у Подонца расстанемся.

– Я изменил свое решение.

– Почему?

Либерий сунул руку за пазуху, пошарил в районе подмышки, вытащил крошечную коробочку, по виду сделанную из толстой твердой кожи. Раскрыв, продемонстрировал содержимое: пять коротких, не больше спички и немногим ее толще палочек цвета темного меда.

– Что это?

– Биота. Не та, что продают аптекари, а та, которую изготавливают для своих. Первая. Самая первая. От которой все идет дальше.

– Выходит, биоту делают церковники?

– Да. В Цитадели есть машина. Пожалуй, это самое ценное, что там вообще имеется.

– У вас, значит, монополия на лучшее лекарство?

– Что такое «монополия»?

– Гм… Ну это когда у тебя есть товар, который нужен многим, но кроме тебя его ни у кого нет. Очень удобно – можно гнать цены, не боясь конкуренции.

– Да, у нас такая монополия. Биота нужна не многим, а всем. Влад, никто этого не знает, но мы проигрываем войну с древними. Четыре западные удела потеряны за неполные пятьдесят лет, там не осталось никого живого.

– Ты же говорил, что запы – плохие вояки.

– Нас давят не силой оружия, хотя и оно им помогает. Они насылают болезни. Церковь старается в первую очередь снабжать пограничье свежей биотой, и раньше это помогало. Приходил новый мор, люди поначалу болели и умирали, но биота спасала большинство. Выживших болезнь больше не брала. И так до следующего мора. Но затем эпидемии стали страшнее. Биота помогала все хуже и хуже. В последние годы мор прошелся по центральным и близким к восточным уделам, а такого не случалось никогда. Там очень много умерших. Села опустевшие не редкость, и даже города без единого человека. И мы ничего не можем с этим поделать. Сильнее биоты средства нет. Иерархи не знают, почему она перестала спасать.

– Может, болезни стали сильнее и не боятся ее?

– Может, и так. Но многие считают, что машина, делающая биоту, стала плохо работать. Никто не знает, как это исправить. Потому я и говорил, что ты не должен бояться свинцового гроба. Конечно, путь твой может там закончиться, но это маловероятно. Пока есть возможность узнать от тебя хоть что-то, что поможет вернуть биоте силу, ты будешь жить.

– Я же понятия не имею, как работает эта машина.

– Я это уже понял. Ваша женщина тоже этого не знает, но ей сохранили жизнь. Надеются. Пусть она не тот древний, который нужен, но кто знает…

– И ты хочешь привести в Цитадель девушку, которая сейчас в небесах? – догадался Влад.

– Это было бы хорошо, да только позволишь ли ты…

– Вряд ли…

– Я так и думал…

– Так зачем мне брать тебя с собой? Чтобы ты, в итоге, мне, спящему, горло перерезал?

– А это тебя убьет?

– Не уклоняйся от вопроса.

– Влад, меньшее, что я хочу, – это задать девушке вопросы о машине. Может быть, ее ответы помогут. Не скрою, что хочу и большего – привести ее в Цитадель. Проклятые земли – опасное место, там всякое может случиться. Вдруг ты погибнешь? Древней ничего не останется, как идти со мной.

– Ну, спасибо…

– Влад, я не о себе думаю. Неприятно воевать, видя, что все бессмысленно. Главное оружие врага не то, с которым можно схлестнуться в честном бою.